Филлипс Сьюзен Элизабет. Поцелуй ангела

   Публика затаила дыхание — горящие кнуты танцевали сумасшедшую мазурку во тьме.
   Когда вспыхнул свет, казака Алексея на арене уже не было.

Глава 4

   — Какого черта ты здесь делаешь?
   Мгновенно пробудившись, Дейзи увидела те же золотистые глаза, что преследовали ее в нескончаемом ночном кошмаре. В первую секунду она не могла сообразить, где находится, но в следующий момент реальность жестко напомнила о себе: Алекс, свадьба, горящие кнуты…
   Алекс распахнул дверцу пикапа, и Дейзи едва не вывалилась наружу — супругу пришлось схватить ее за плечи. Теперь она вспомнила — в машину она пришла, чтобы не ночевать в трейлере наедине с незнакомцем, чье таинственное прошлое и умение обращаться с кнутами не внушали ей ничего, кроме ужаса.
   Осторожно освободившись от его рук, Дейзи отодвинулась к середине сиденья:
   — Сколько времени?
   — Скоро час.
   Облокотившись на дверцу пикапа, Алекс не мигая смотрел на жену своими странными янтарными глазами. Вместо казачьего костюма на нем теперь были старые линялые джинсы и потертая футболка, однако эта перемена не делала его менее устрашающим.
   — Ну и видок у тебя, ангелочек.
   Чтобы выиграть время, Дейзи сделала вид, что поправляет кофту. Когда она после окончания представления пришла в трейлер и увидела лежавшие на кровати кнуты, ей показалось, что, они ждут дальнейшего применения. Она отвернулась к окну, чтобы не видеть страшный реквизит, и стала наблюдать, как сворачивают шатер шапито.
   Алекс руководил рабочими и сам работал как вол, укладывая на автопогрузчик длинные деревянные скамьи. Дейзи видела, как перекатываются мускулы на его руках, и сразу вспомнила скрытую угрозу в его предупреждениях о супружеской покорности.
   Измотанной и одинокой Дейзи вдруг показалось, что кнуты — не обыкновенная цирковая принадлежность, а явная и неприкрытая угроза. Ей не хватило мужества остаться в трейлере даже на кушетке…
   — Пошли, пора спать, — сухо произнес Алекс, Сон окончательно рассеялся — голова стала абсолютно ясной. Вокруг не было ни души — грузовики уехали, захватив рабочих.
   — Я решила спать здесь.
   — Думаю, этого делать не стоит. У тебя же зубы стучат.
   Это была правда. Когда Дейзи вечером забралась в пикап, там было тепло и уютно, но за несколько часов температура сильно упала, и стало нестерпимо холодно.
   — Здесь очень удобно, — солгала Дейзи.
   Ссутулив плечи, он устало потер лицо.
   — Можешь считать это дружеским предупреждением. Я не спал три ночи. Сначала была буря, и мы чуть не лишились шапито — пришлось вкалывать всю ночь, потом эти поездки в Нью-Йорк и обратно. Я, конечно, не мед даже в нормальной обстановке, но если меня лишить сна, я становлюсь зверем. Так что оторви свою маленькую попку от сиденья и пошли — Нет.
   Когда он вскинул руку, у Дейзи перехватило дыхание: на локте висел свернутый в кольцо кнут. Взмахом руки Алекс указал на трейлер:
   — Живо!
   Дейзи дрожа вылезла из пикапа. Угроза стала реальной: одно дело говорить, что она не позволит себя тронуть, средь бела дня, и совсем другое — ночью в безлюдной глуши.
   Дейзи едва не задохнулась от страха и возмущения, когда муж, схватив ее за руку, буквально поволок к трейлеру. Скользя обутыми в сандалии ногами по мокрой траве, Дейзи решила не сдаваться.
   — Я тебя предупреждаю: если ты посмеешь меня тронуть, я закричу!
   В ответ Алекс только зевнул.
   — Я действительно закричу, — повторила Дейзи. — Я хочу думать о тебе лучше, но не могу — ты постоянно меня запугиваешь.
   Алекс открыл дверь трейлера и, шлепнув Дейзи, загнал ее внутрь.
   — Давай отложим этот разговор до завтра.
   В обстановке жилища что-то изменилось — или ей просто показалось?
   — Нет, давай не будем откладывать. И пожалуйста, не шлепай меня больше.
   — Я слишком устал, чтобы на тебя нападать, если ты это имеешь в виду. Так что не волнуйся.
   Слова Алекса не успокоили Дейзи.
   — Если ты не собираешься на меня нападать, то зачем все время грозишь мне кнутом?
   Он удивленно, словно увидел впервые, посмотрел на волочащийся по полу кончик плетеного кожаного кнута. Его изумление только подогрело тревогу Дейзи — она не поверила Алексу. Как можно не замечать такой ужасной штуки? И вообще, зачем он таскается по ночам с кнутом? Внезапно в голову пришла мысль, повергшая Дейзи в совершеннейшую панику, — она похолодела от страха. Как могла она забыть о множестве историй про мужчин, которые используют хлыст для получения сексуального удовольствия? Может быть, Алекс из таких?
   Муж что-то буркнул себе под нос, захлопнул входную дверь и сел на кровать. Кнут змеился по полу, рукоятка осталась лежать на коленях Алекса.
   Дейзи со страхом воззрилась на кнут. С одной стороны, она пообещала себе соблюдать брачные обеты, и Алекс еще ни разу не причинил ей физической боли. Но с другой — он старается ее запугать. Дейзи терпеть не могла конфликтов, но отступать было некуда.
   — Думаю, нам надо объясниться. — Она выпрямилась и обхватила себя руками. — Должна тебе сказать, что не смогу с тобой жить, если ты все время будешь меня пугать.
   — Пугать? — Алекс задумчиво погладил рукоятку хлыста. — О чем это ты?
   Волнение Дейзи нарастало, но усилием воли она заставила себя продолжать.
   — Конечно, я понимаю, что ты не можешь измениться, — учитывая твое воспитание. Нет-нет, — торопливо добавила Дейзи, — я и мысли не допускаю, что вся эта история про Алексея — правда.
   Алекс посмотрел на нее как на сумасшедшую.
   — Я же сказала, что не верю в эти россказни, — торопливо произнесла Дейзи. — Я имею в виду твои угрозы и вот это. — Она выразительно посмотрела на кнут.
   — Чем он тебя так напугал? — поинтересовался Алекс.
   — Я кое-что знаю об аберрантном поведении. Если у тебя есть садистские наклонности, то скажи об этом прямо, без экивоков.
   — Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь.
   — Мы оба взрослые люди, и незачем притворяться, что ты не понимаешь.
   — Боюсь, тебе придется доходчиво объяснить, что ты имеешь в виду.
   Такой тупости она не ожидала.
   — Я говорю о твоих намеках на… на половые извращения.
   — Половые извращения?! — Он растерянно глядел на нее широко раскрытыми глазами.
   — Перестань прикидываться дурачком! — закричала Дейзи. — Если ты собираешься бить меня, а потом заниматься любовью, то так прямо и скажи. Скажи: «Дейзи, я получаю удовольствие от того, что бью хлыстом женщин, с которыми занимаюсь любовью, и ты — следующая в моем списке». По крайней мере я тогда точно буду знать, что у тебя на уме.
   Алекс удивленно поднял брови.
   — Тебе станет легче, если я так скажу?
   Она кивнула.
   — Ты уверена?
   — На сто процентов. Надо же нам хоть как-то общаться.
   — Ну хорошо. — В его глазах блеснул насмешливый огонек. — Я получаю удовольствие от того, что секу хлыстом женщин, с которыми занимаюсь любовью, и ты — следующая в моем списке. А теперь я пойду в душ.
   Он поднялся и, скрывшись в ванной, запер за собой дверь.
   Дейзи разочарованно прикусила губу. Такого поворота она не ожидала.
 
   Подставляя тело струям воды, Алекс улыбался. Это маленькое вздорное создание за один день доставило ему больше удовольствия, чем он получил за весь прошлый год, а может быть, и за несколько лет. По своему опыту Алекс знал, что жизнь — очень серьезное дело и смех — это роскошь, которой он не мог себе позволить. Привычки закладываются в детстве, и Алекс не научился смеяться. Каждая улыбка давалась ему неимоверно тяжело, но сейчас он улыбался.
   Он вспомнил крик Дейзи о половых извращениях. В принципе, она не принадлежит к его типу женщин, но Алекс не мог отрицать, что эта девушка его волнует. Правда, ни о каких извращениях он и не помышлял. Но трудно не думать о сексе, столкнувшись с такими бездонными фиалковыми глазами и полными мягкими чувственными губами, словно созданными для страстных поцелуев.
   Пожалуй, не стоит портить себе удовольствие и рассказывать Дейзи, что он всегда носит с собой кнут на случай столкновения с пьяными рабочими. Нравы бродячих цирков напоминают нравы Дикого Запада — все свои проблемы артисты привыкли решать сами, а один вид длинного хлыста зачастую прекрасно охлаждал пыл подвыпивших забияк.
   Она, конечно, этого не знает, а он не станет торопиться с разъяснениями. Им обоим будет только лучше, если он сможет подольше удержать под каблуком эту маленькую богатенькую девочку.
   Алекс получил немалое удовольствие от их последней стычки, но не рассчитывал, что радость будет долгой. Интересно, о чем думал Макс Петров, вручая ему свою дочь? Неужели он так ее ненавидит, что решил подвергнуть испытаниям жизнью, к которой она совершенно не приспособлена? Макс настаивал на том, что брак с Алексом покажет Дейзи, что такое настоящая жизнь, но сам Алекс не мог отделаться от ощущения, что отец просто хочет наказать свою в чем-то провинившуюся дочь.
   Наивность Дейзи в сочетании с замашками и мировоззрением богатой избалованной девчонки представляла собой весьма опасную смесь. Было бы удивительно, если бы она выдержала такую жизнь в течение хотя бы нескольких дней, но он пообещал, что приложит все усилия, и он сдержит свое слово во что бы то ни стало. Если она и уйдет, то только потому, что сдастся, а не потому, что он ее выставит или заплатит, чтобы она ушла. Алекс не любил Макса Петрова, но он был ему должен, а долги Надо платить.
   Этот последний год стал для Алекса годом возвращения долгов, Первый долг — исполнение клятвы, которую он дал у смертного одра Оуэна Квеста, — выступить последний сезон в его цирке. Второй — жениться на дочери Макса. За многие годы Макс ни разу не обращался к Алексу с просьбами, хотя некогда спас ему жизнь, но теперь его требование было почти непомерным.
   Алекс пытался убедить Макса в том, что цель будет достигнута, если Дейзи просто поживет с Алексом в бродячем цирке тот же срок, но Петров заупрямился. Более того, вначале он настаивал на годичном сроке, но на такое не пошел Алекс. В конце концов они договорились о шести месяцах — на тот же срок действовал контракт с цирком Квеста.
   Намыливая грудь, Алекс думал о двух людях, оказавших столь мощное воздействие на его жизнь, — об Оуэне Квесте и Максе Петрове. Макс избавил его от физической и моральной жестокости в детстве, а Оуэн сделал настоящим мужчиной.
   Встреча с Максом состоялась, когда Алексу было двенадцать лет и он работал в грязном бродячем цирке своего дяди Сергея. Цирк каждое лето кочевал по всему атлантическому побережью — от Дейтон-Бич до Кейп-Код.
   Алекс никогда не забудет, как Макс вырвал кнут из руки Сергея и спас мальчика от очередной жестокой расправы.
   Теперь-то Алекс прекрасно понимал причины садизма дяди Сергея, но в детстве не знал, что тело юного мальчика может обладать притягательностью для взрослого мужчины и тот бьет беззащитное создание, чтобы избавить себя от запретного влечения. Проявив неслыханную щедрость, Макс заплатил Сергею большую сумму и забрал Алекса с собой. Петров отдал мальчика в военное училище и вплоть до совершеннолетия поддерживал его материально.
   Но первые уроки мужества Алекс получил от Оуэна Квеста, в цирке которого подрабатывал каждое лето во время каникул.
   Позже, став взрослым, он каждый год оставлял свою обычную жизнь и несколько месяцев бродяжничал с цирком братьев Квест.
   Характер Алекса в основном сформировался под влиянием Квеста, его убеждения в том, что мир плох и жесток и от человека требуются недюжинная сила и твердость, чтобы выжить. Оуэн считал жизнь опасной штукой, в которой нет места смеху и фривольности. Мужчина должен работать как вол, быть постоянно начеку и никогда не ронять своего достоинства.
   Алекс завернул кран и потянулся за полотенцем. У обоих мужчин была эгоистическая заинтересованность в нем. Максу было приятно сознавать себя благодетелем — Алекс Марков был лишь одним из многих благотворительных проектов, коими Макс с удовольствием хвастался перед своими друзьями из высшего общества. Оуэн обладал чудовищным самомнением, и ему доставляло огромное удовольствие, когда кто-то затаив дыхание слушал его рассуждения о темных сторонах жизни. Однако эти двое оказались единственными людьми, хоть как-то заинтересованными в судьбе Алекса. Ни один из них никогда не просил ничего взамен до нынешнего года.
   Зато теперь у Алекса на руках цирк и вздорная девчонка в роли жены, которая приложит все усилия, чтобы свести его с ума. Ну до этого, конечно, не дойдет. Обстоятельства сделали Алекса таким, каков он есть, — жестким и упрямым, человеком, который живет по собственной программе и не питает никаких иллюзий. У Дейзи Девро нет шансов.
   Завернувшись в банное полотенце и вытирая другим голову, Алекс открыл дверь ванной.
   Когда он вошел в комнату, у Дейзи захватило дух. Какая мужественность! Алекс вытирал голову и не видел Дейзи, она же, воспользовавшись моментом, принялась его разглядывать. Его тело вполне соответствовало ее представлениям об идеальном мужчине — мышцы четко очерчены, но не слишком накачаны. Загар Алекса не походил на загар мальчиков Лейни — это был загар рабочего человека. На широкой, заросшей волосами груди что-то блеснуло, но Дейзи, захваченная созерцанием красивого тела, не обратила на это внимания.
   Бедра гораздо уже плеч — это тоже не ускользнуло от ее внимания. Живот впалый, от пупка начиналась дорожка волос, исчезающая под узлом желтого банного полотенца. Дейзи стало жарко, когда она попыталась представить, где кончается эта дорожка.
   Вытерев голову, Алекс взглянул на жен — Можешь спать со мной, но если не хочешь — ложись на кушетку. Я сейчас слишком устал, решай сама.
   — Я лягу на кушетке!
   Голос ее предательски дрогнул — То ли от его слов, то ли от ее тайных мыслей.
   Алекс прервал ее созерцание, отвернувшись, чтобы свернуть кнуты и сложить их в деревянный ящик, который выдвинул из-под кровати. Дейзи почувствовала облегчение, когда они исчезли в ящике. Теперь можно насладиться зрелищем мощной спины Алекса.
   Он обернулся.
   — Ровно через пять секунд я сниму полотенце.
   Он ждал, и, хотя пять секунд давно прошли, до Дейзи наконец дошло, что он хотел сказать.
   — О, ты хочешь, чтобы я отвернулась!
   Он рассмеялся:
   — Ангелочек, дай мне поспать эту ночь. В следующий раз можешь рассматривать меня в любом виде.
   Ну вот. Она опять произвела на него превратное впечатление, надо исправить положение.
   — Боюсь, ты меня не правильно понял.
   — От души надеюсь, что понял тебя правильно.
   — Нет. Это просто любопытство, ну, не любопытство, конечно… просто… нет, пожалуй, любопытство. — Дейзи окончательно запуталась. — Но это же вполне естественно, так что не думай, пожалуйста…
   — Дейзи, — прервал ее монолог Алекс.
   — Что?
   — Если скажешь еще хоть одно слово, мне придется достать из ящика кнут и стать извращенцем.
   Дейзи живо схватила трусики и старенькую майку с надписью «Университет Северной Каролины» и со всех ног бросилась в душ, с треском захлопнув за собой дверь.
   Двадцать минут спустя, свежевымытая, в майке, которую она решила использовать вместо ночной рубашки, она вышла из душа. Футболка в данной ситуации была явно предпочтительнее настоящей ночной рубашки, которая ждала своего часа в чемодане, — вещица из кружев и розового шелка, которую она купила незадолго до того, как Ноэль и мать предали ее.
   Алекс крепко спал, лежа на спине и прикрывшись тонкой простыней. Нехорошо, конечно, рассматривать спящего, но Дейзи не могла отвести взор от мужа. Оторвавшись от бедер, она перевела взгляд на грудь, по достоинству оценив ее мужскую красоту и безупречную симметрию. Разглядев украшение, которое вначале показалось ей золотой медалью, Дейзи обомлела.
   На груди Алекса висела покрытая эмалью великолепная рус-. екая иконка.
   «…на нем не было ничего, кроме лохмотьев и висевшей на шее бесценной иконки».
   По телу побежали мурашки. Дейзи Внимательно всматривалась в лик Божьей Матери, прижавшейся щекой к ребенку. Дейзи не слишком хорошо разбиралась в иконах, но даже она поняла; что лик Девы Марии выполнен не в итальянской манере.
   Золотой орнамент, украшавший ее темные одежды, напоминал скорее о Византии. То же можно было сказать об одеянии младенца Иисуса.
   Дейзи напомнила себе, что, хотя Алекс и носил под одеждой ценную реликвию, ей не следует верить в легенду о казаке-царевиче. Скорее всего это перешедшая к нему по наследству семейная ценность. Однако возникшее в груди стеснение не проходило.
   Дейзи направилась к кушетке.
   Она была завалена извлеченной из ее чемодана одеждой и кипами старых газет и журналов, оставшихся от прежних обитателей вагончика: «Нью-йоркер», «Арт-ньюс» и «Уолл-стрит джорнэл». Сбросив весь этот хлам, Дейзи постелила постель и улеглась.
   Но сон не шел — после всех тревог и волнений она не могла сомкнуть глаз. Выбрав из кипы газет «Нью-йоркер», она стала читать. Когда Дейзи перевернула последнюю страницу, было уже около трех часов. Она прикрыла глаза и, кажется, через секунду услышала грубый окрик:
   — Подъем, ангелочек! Нам предстоит трудный день.
   Дейзи повернулась на живот.
   Алекс приподнял простыню, и по обнаженным бедрам девушки прошла волна прохладного воздуха. Она не двинулась с места. Наступающий день не сулил ничего хорошего, и Дейзи решила оставаться в постели как можно дольше.
   — Вставай, Дейзи.
   Она еще глубже зарылась лицом в подушку.
   Большая теплая рука опустилась на нежный шелк трусиков.
   Девушка мгновенно открыла глаза. Она проворно перевернулась на спину, лихорадочно пытаясь прикрыться простыней.
   Алекс широко улыбнулся:
   — Я так и думал, что это подействует.
   Дейзи взглянула на мужа — настоящий дьявол во плоти.
   Только дьявол может быть одет и выбрит в такой неурочный час. Она решила показать зубки.
   — Я не жаворонок. Отойди и не трогай меня, дай поспать.
   Он лениво окинул Дейзи взглядом, заставив ее вспомнить, что на ней нет ничего, кроме его старой футболки и крошечных трусиков.
   — Нам предстоит провести в дороге три часа, — произнес Алекс. — Мы отправляемся через десять минут. Оденься и приведи себя в порядок. — Он отошел к раковине.
   Дейзи покосилась на маленькие грязные окошки — сквозь них сочился тусклый свет раннего утра.
   — Но сейчас еще ночь, — жалобно простонала она.
   — Уже почти шесть часов, — отрезал Алекс. Он налил в кружку кофе и вопреки ожиданиям Дейзи начал пить сам.
   Потянувшись, Дейзи улеглась поудобнее.
   — Я не спала до трех часов. Я останусь здесь, а ты поведешь трейлер.
   — Не пойдет.
   Отставив кружку, Алекс наклонился и критическим оком осмотрел кучу одежды, лежавшей на полу.
   — У тебя есть джинсы?
   — Конечно, есть.
   — Тогда надевай их.
   Дейзи торжествующе посмотрела на мужа.
   — Они остались в шкафу в доме моего отца.
   — Да, кажется, так оно и есть, — констатировал Алекс, порывшись в куче тряпок, которые он сам отобрал для своей новоиспеченной жены. — Одевайся.
   Дейзи страшно захотелось ответить какой-нибудь неслыханной грубостью, но, поняв, что Алекс не останется в долгу, она вздохнула и, неохотно поднявшись, поплелась в ванную. Десять минут спустя она появилась в комнате в бирюзовых вечерних шелковых брюках и жакете синего цвета, украшенном ярко-красными вишенками. Дейзи открыла было рот, чтобы высказать Алексу свое неудовольствие выбранными для нее вещами, но прикусила язычок — муж стоял у раскрытого буфета и, кажется, был весьма сердит.
   Увидев в его руке знакомый кнут, Дейзи перепугалась. Непонятно, что она натворила, но, по мнению Алекса, очевидно, здорово проштрафилась. Вот он — допрос в казачьем стане.
   — Это ты съела мои чипсы?
   Дейзи нервно сглотнула. Не отрывая глаз от свернутого кнута, она спросила:
   — О каких чипсах идет речь?
   — О чипсах, которые лежали в буфете над раковиной. Других у меня не было.
   Рука Алекса судорожно сжала рукоятку.
   «О Господи, — подумала Дейзи. — Приговорена к смерти за чипсы».
   — Ну?!
   — Э-э… это больше не повторится, обещаю. Но на чипсах не было ничего написано, поэтому я не знала, что они твои. — Дейзи не отрывала зачарованного взгляда от кнута. — Вообще я никогда не стала бы есть эту дрянь, но вчера была очень голодна.
   Да и потом, признайся, я оказала тебе услугу — весь этот жир и прочая пакость теперь циркулируют в моей крови, а не в твоей.
   Алекс заговорил. В его голосе сквозило ужасающее спокойствие. Дейзи слышалось сквозь это устрашающее спокойствие неистовство казака, посылающего в ночной тьме жуткие проклятия своей русской луне.
   — Никогда не трогай мои чипсы. Никогда. Если тебе вдруг захочется чипсов, покупай их на свои деньги.
   Дейзи прикусила губу — Эти чипсы не слишком-то питательный завтрак.
   — Прекрати!
   Она отступила на шаг и посмотрела Алексу в глаза.
   — Прекратить что?
   Он поднял кнут и едва не ткнул им в лицо Дейзи.
   — Прекрати смотреть на эту вещь так, словно я хочу с ее помощью содрать кожу с твоей задницы. Мне просто надо засунуть кнут в чехол и положить на место.
   Дейзи облегченно вздохнула.
   — Ты не представляешь, как я счастлива это слышать.
   — Если я тебя и выпорю, то, конечно, не за чипсы.
   Он опять взялся за свое.
   — Перестань мне угрожать, иначе пожалеешь!
   — И что ты сделаешь, ангелочек? Проткнешь меня карандашом для бровей?
   Насмешливо посмотрев на жену, Алекс подошел к кровати, выдвинул из-под нее деревянный ящик и положил туда кнут.
   Дейзи гордо выпрямилась во весь свой рост — пять футов четыре дюйма — и вперила в мужа негодующий взор.
   — Тебе следовало бы знать, что уроки карате мне давал сам Чак Норрис. — К несчастью, это было больше десяти лет назад, и из тех уроков Дейзи не помнила ровным счетом ничего.
   — Что ты говоришь?
   — Да, и, кроме того, сам Арнольд Шварценеггер учил меня кое-каким упражнениям.
   Если бы она воспользовалась хотя бы одним его советом!
   — Я тебя прекрасно понял, Дейзи. Ты страшна в гневе. А теперь поехали.
   Первый час пути они почти не разговаривали. Алекс не дал ей ни минуты на сборы, поэтому Дейзи пришлось причесываться и накладывать макияж прямо в машине. Волосы никак не слушались без фена, поэтому Дейзи заколола их двумя модными гребнями — они были красивы, но, как оказалось, плохо держались.
   Вместо того чтобы посочувствовать и ехать помедленнее, Алекс, наоборот, прибавил скорость, когда Дейзи накладывала тушь на ресницы, и даже выразил недовольство, когда немного лака для волос попало ему в лицо.
   Позавтракать они остановились в Оранджберге, в Южной Каролине, на стоянке для грузовиков. Интерьер кафе был украшен медными потолочными светильниками и пластмассовыми муляжами хлебных батонов. После еды Дейзи выскользнула в туалет и отвела душу, выкурив одну из трех оставшихся у нее сигарет. Вернувшись в зал, она обнаружила, что смазливая официантка вовсю заигрывает с Алексом, а тот охотно принимает ее ухаживания.
   Некоторое время Дейзи смотрела, как Алекс, горделиво подняв голову, снисходительно улыбается плоским шуточкам официантки. Дейзи охватила ревность — Алекс получает от общения с официанткой больше удовольствия, чем от общения со своей законной женой. Такого она не могла стерпеть — ведь узы брака святы! Расправив плечи, Дейзи подошла к столику и одарила официантку очаровательнейшей улыбкой.
   — Спасибо вам за то, что вы так хорошо развлекаете мужа в мое отсутствие.
   Официантка, к платью которой была прикреплена табличка с улыбающейся рожицей и надписью «Кимберли», явно не ожидала такого дружеского тона.
   — Да.
   Все в порядке… я-… ничего, — залепетала она.
   Дейзи понизила голос до шепота.
   — Никто так душевно не относился к нему с тех пор, как он вышел из тюрьмы.
   Алекс поперхнулся кофе.
   Его надо было немедленно добить, пока не опомнился. Дейзи посмотрела на Кимберли с еще более лучезарной улыбкой.
   — Мне наплевать, в чем его обвиняли и какие доказательства привел прокурор. Никогда не поверю, что он мог убить ту официантку.
   Казалось, Алекс сейчас задохнется. Кимберли отпрянула назад — Я… простите меня… Надо обслужить еще одного клиента…
   — Идите-идите, — проворковала Дейзи, — и да хранит вас Бог!
   Тем временем Алекс откашлялся и взял себя в руки. Из-за стола он поднялся с видом еще более зловещим, чем обычно Не успел он раскрыть рот, как Дейзи приложила к его губам свой пальчик.
   — Пожалуйста, не порти мне настроения, Алекс, прошу, только не сейчас. Ты понимаешь, впервые после брачной церемонии ты показал себя с наилучшей стороны. Я хочу насладиться каждой секундой этого момента.
   Алекс с превеликим удовольствием задушил бы Дейзи, но вместо этого бросил на стол несколько купюр, схватил жену за руку и вывел из ресторана.
   — Ты ведь не будешь на меня сердиться, правда? — пищала Дейзи, скользя сандалиями по гравию, пока Алекс тащил ее к старому пикапу, к которому он прицепил безобразный домик на колесах. — Так я и знала. Ты ужасный ворчун, я не встречала таких. Но ведь это уже произошло. Хочешь ты или нет, но теперь ты женат и должен…
   — Помолчи, иначе отшлепаю тебя при людях.
   Ну вот опять! Снова угроза! Означают ли его слова, что он не побьет ее, если она подчинится, или только то, что не станет шлепать ее на улице? Дейзи не успела обдумать положение до конца — Алекс втащил ее в пикап, завел мотор, и они снова выехали на шоссе.