Страница:
– Брайан! – восклицает Виктор. – Мы в прицеле парализатора!
– Вижу, – бормочу я. – А теперь заткнись и не мешай мне работать…
Следующие полчаса проходят за привычным для меня занятием, причем я даже начинаю получать удовольствие от нашей гонки. Вернее, гонкой как таковой это не назовешь, скорее пятнашки или салочки. Короче, мы кружим над океаном, стараясь не слишком удаляться от Лалибу. Стрелок в лайдере так себе – мазила и тормоз, так что я даже мог бы особо и не напрягаться, если бы не путающиеся под ногами «Бутвили», потому что в них-то как раз пилоты что надо. Не все, конечно, но как минимум треть. Они стараются зажать меня и загнать под выстрелы лайдера, но им это не удается, потому что я беззастенчиво пользуюсь испытанным ранее трюком – просто-напросто иду напролом, пру на таран, твердо зная, что они будут вынуждены отступить. И они отступают, потому что уверены – нам терять нечего, а у них приказ: взять нас живыми.
– А ведь тебе нравится все это, да? – вдруг спрашивает меня Виктор.
– Очень. А тебе разве нет? – ехидничаю и закладываю очередной, очень крутой вираж.
Тойер инстинктивно вцепляется руками в подлокотники кресла и молчит – похоже, у него перехватило дыхание от скорости.
– Что ж, у нас с тобой разные пристрастия, – констатирую я. – Тебе больше по душе втыкать людям в уши зубочистки.
– Каждому свое! – огрызается Виктор, но я ясно вижу, что сумел-таки задеть его за живое.
Тут приходит долгожданный вызов от Лонга.
– Брайан, двигай к Лалибу, заходи над портом, рви по набережной, а за желтым шпилем резко налево и вниз до земли.
– Понял. – Начинаю выполнять предписанное.
– Я в черном «Бутвиле», – продолжает инструктировать Лонг. – Он из «конюшни» группы захвата Милано, так что ваши «хвосты» примут меня за своего…
– Что? – перебивает Тойер. – В чьем ты «Бутвиле»?!
– Твой приятель что, глухой? – с ноткой раздражения спрашивает меня Лонг.
– Нет, просто он лично набирал и оснащал эту самую группу захвата для Милано. – Я еле сдерживаю смех, такое забавное сейчас у Виктора лицо.
– Да, оснащал! – раздражается он. – Оснащал! И знаю, что эти «Бутвили» невозможно угнать! Там сенсорные панели настроены на распознавание конкретных пилотов по ста двадцати параметрам: отпечаткам пальцев, тембру голоса, сетчатке глаза, анализу ДНК…
– Потом доскажешь, – перебивает его Лонг. – Короче, я трижды мигну вам боковыми фарами…
– Откуда у тебя этот «Бутвиль»? – настойчиво переспрашивает Виктор.
– Мне его подарили, – огрызается Лонг. – Брайан, заткни ему чем-нибудь рот, а?
– Вик, ну в самом-то деле, времени же нет, – укоризненно кручу головой.
Тойер щурит глаза и раздувает ноздри, но замолкает.
– Короче, мигну… Вы падаете рядом со мной и пересаживаетесь в «Бутвиль». Вы отдаете мне взрывчатку, и я сажусь в вашу «Ситарру»…
– Не так, Лонг, – перебиваю я. – Ты забираешь Тойера в «Бутвиль» и вытаскиваешь его из города. Лучше всего в Мегаполис. А я остаюсь в «Ситарре»…
– Брайан… – начинает Виктор.
– Я знаю, что делаю. – Показываю на взрывчатку. – Ты хотел взорваться, Вик? Ну, так ты и «взорвешься», а я выпрыгну в воду.
– Принимается, – говорит Лонг. – Ну что, начали?
Я осторожно забираю у Тойера смятый комок взрывателя. Теперь мне надо хоть немного оторваться от преследователей и выиграть необходимую фору по времени.
Вхожу в город, врубаю движки на максимум и выруливаю к воздушному шоссе, радуясь, что в это время дня оно забито мобилями. Вписываюсь в верхний – скоростной (он же спортивный) – уровень. Лайдер отстает, пытается зайти над городом, но красно-синие «томагавки» воздушной полиции перехватывают его и заставляют повернуть обратно к океану. Отлично! А от «Бутвилей» я сейчас оторвусь.
Некоторое время лавирую среди мобилей, но преследователи не отстают, и тогда я посылаю «Ситарру» резко вниз, стрелой пронзая насквозь все, расположенные друг под другом уровни воздушного шоссе. От стремительного падения у меня от восторга сладко замирает сердце, а Виктор, напротив, издает сдавленный крик ужаса и закрывает глаза. Сознание потерял, что ли? Но мне сейчас не до него – мне надо увертываться от проносящихся по шоссе мобилей.
Я миную последний, самый нижний уровень шоссе. Большая часть преследующих нас «Бутвилей» остается наверху, не решаясь повторить мой предельно рискованный трюк, но парочка упорно висит на хвосте. Я мысленно аплодирую им – ай да молодцы, ребята! Но ничего, сейчас я стряхну и вас.
Поворот… Еще… Низко висящая – пешеходная – арка… Широкий вход в супермаркет… Опускаюсь до земли, выпуская колеса, въезжаю внутрь, пронзаю магазин насквозь, к счастью, никого не зацепив (а пара развороченных витрин не в счет), и выскакиваю с другой стороны. Теперь на экране заднего обзора чисто – преследователей не видать, можно выворачивать к набережной. Убираю колеса, взлетаю, прохожу до желтого шпиля, резко бросаю машину влево, вижу мигающий фарами «Бутвиль» и падаю до земли, на ходу открывая дверцу для Виктора. Он зайцем выпрыгивает из «Ситарры» и мгновенно исчезает в брюхе «Бутвиля». Слышу в клипсе его короткий всхлип, а потом голос Лонга:
– Твой «гвоздь» в отключке. Ты ведь это пытался мне сказать?
– Да. – Наши мобили взлетают и расходятся в разные стороны. – Лонг, ты не мог бы подержать его где-нибудь под замком до моего возвращения?
– Без проблем.
– Только осторожнее, он парень опасный.
– Понял.
– Кстати… – не могу удержаться я. – А, в самом деле, откуда у тебя милановский «Бутвиль»? Там и вправду на панелях стоят эти чудо-распознаватели?
– Стоят, – усмехается Лонг. – И вообще, твой «гвоздь» прав, эти мобили невозможно угнать.
– А как же ты смог?! – поражаюсь я.
– Очень просто, – снова усмехается Лонг. – «Боевые» мобили довольно часто выходят из строя, ведь в них не на прогулки ездят.
– И что? – не понимаю я.
– А то, что их тогда отгоняют в ремонт и меняют панели на обычные – для ремонтников… Так что мне потребовалось всего-навсего узнать адрес милановской мастерской, а дальше уже было довольно просто…
– Ну, ты даешь, Лонг! – восхищенно тяну я. – Спасибо тебе. Я твой должник.
– Сочтемся, – ворчит он и отключается, а я выныриваю прямо в «объятия» подоспевших «Бутвилей» и выворачиваю к океану…
И вот я снова на острове семьи Милано, и снова надо мной колдует врач. Что-то я там неправильно рассчитал со взрывом, потому что меня накрыло падающими обломками «Ситарры», и я вдоволь «надышался» океанской водой. Короче, прихожу в сознание уже на диване весь опутанный датчиками, а рядом со мной сидит незнакомый мужчина и смотрит в портативный медицинский анализатор.
– Ну что там, док? – спрашиваю у него.
– У вас легкая контузия от взрыва и сильное нервное истощение, – отвечает врач.
Я хмыкаю. Истощение! А как же ему и не быть, ведь за последние двое суток мне удалось поспать немногим более трех часов, зато я умудрился поучаствовать в двух крайне напряженных гонках: Ночной и импровизированной Океанской. Да после каждой из таких гонок полагается восстанавливаться как минимум неделю, а я ныряю из одной в другую практически без передыха. И это после только что перенесенной, пусть и нано-, но все же операции на мозге.
– Док, а может, вы дадите мне какие-нибудь стимуляторы? – прошу я.
– Никаких стимуляторов! – отрезает врач. – Продолжительный сон и недельный постельный режим, вот то, что вам сейчас необходимо.
Недовольно смотрю на врача. Тебе легко говорить: сон, постельный режим. Но мне еще предстоит поработать, и весьма активно, потому что Виктора нельзя надолго оставлять без присмотра, да и Мартин не сможет сидеть с Ирэн вечно – ему ведь завтра на тренировку, Билл не отпустит его еще на один день, когда до «Огненной Серии» уже рукой подать. Короче, дел невпроворот, а я сейчас похож на выжатый лимон.
– Десять тысяч кредитов за стимуляторы, док, – предлагаю врачу.
– Сон и постельный режим! – твердо повторяет он.
– Пятьдесят.
Врач смотрит на меня, как на сумасшедшего, и отрицательно мотает головой.
– Нельзя. Как вы не понимаете? Стимулятор лишь на время придаст вам сил, а потом истощение только усилится, и просто постельным режимом вы уже не отделаетесь!
– Сто тысяч, док. Мне нужно быть на ногах еще одни сутки, а потом, клянусь, я залягу в постель, и меня оттуда даже лайдером не вышибешь.
Врач колеблется. Деньги чересчур большие, чтобы он так просто отказался от них.
– Ладно, – наконец, говорит он. – Но через сутки вы ляжете в клинику как минимум на неделю, договорились?
– Договорились, – лукавлю. В клинику я, конечно, лягу, но неделя – это слишком много. До «Огненной Серии» у меня будет всего три дня, и вот их-то я уж точно проведу в клинике под присмотром профессора Рабиша.
– Сутки на ногах, говорите, – задумчиво бормочет врач и делает мне два укола: один в вену, а второй в мышцу из медицинского пистолета. – Постарайтесь эти сутки ничего не есть и как можно больше пить соков или тоника, но ничего спиртного. И еще. Должен вас предупредить. Через тридцать часов вы просто-напросто потеряете сознание. И если к этому времени вы не будете под присмотром врача, то для вас это все может очень плохо кончиться.
– Буду под присмотром, – перебиваю я. – Не волнуйтесь, мы же договорились. А на какой счет перевести вам деньги?
Врач мнется и оглядывается на дверь.
– Никто ничего не узнает. – Я правильно угадываю его колебания и радуюсь, что у меня есть коммуникатор Виктоpa. Перед тем как попросить стимуляторы, я незаметно для врача включил генератор помех, и теперь все имеющиеся в комнате «уши» и «глаза» слепы и глухи. – Говорите ваш счет, док.
Через минуту денежные операции закончены и очень вовремя, потому что появляются Хьюго Милано и какой-то незнакомый хмурый мужчина латинской наружности, по виду похожий на уроженцев планеты Нью-Мехико.
– Очухался, Брайан? – спрашивает Хьюго и смотрит на врача. – Как он?
– Легкая контузия, – говорит полуправду тот.
– Брайан, расскажи нам, что же там произошло? – просит Хьюго, а его спутник гипнотизирует меня пристальным немигающим взглядом темных, почти черных глаз.
– Ну, что произошло… Тойер заставил меня сесть за штурвал и требовал, чтобы я ушел от погони, но я гонял кругами над океаном в надежде, что твои ребята все-таки словят нас…
– Мы так и поняли. – Хьюго кивает на своего спутника. – Санчес так и сказал, что за штурвалом ты, а не Тойер.
Смотрю на Санчеса. А ты и в самом деле умный мальчик. И наверняка опасный, но я попробую тебя обмануть.
– Рассказывай дальше, Брайан, – торопит Хьюго.
– А дальше мне удалось сорвать с шеи взрывчатку и выпрыгнуть в воду.
– Брайан, не могли бы вы рассказывать более подробно? – просит Санчес. – Кто где сидел, кто что говорил и все такое.
– Постараюсь, но у меня в голове некоторая путаница после контузии. К тому же, честно признаюсь, я малость растерялся, оказавшись в роли заложника. Да что там, растерялся, просто-напросто перетрусил. Я, знаете, как-то не привык…
– Понятно, – соглашается Санчес. – И все же…
И начинается самый настоящий допрос с пристрастием, прикрытый, правда, маской вежливого разговора. Мне приходится довольно туго – этот Санчес вцепляется в меня, точно бульдог, но в самый пиковый момент ко мне на выручку внезапно приходит врач.
– Хьюго, пожалуйста, хватит на сегодня вопросов, – просит он. – Мой пациент еще не пришел в себя после контузии, и ему сейчас необходим полный покой.
– Конечно, конечно, – отступает Санчес.
Похоже, кое-какие выводы он для себя уже сделал. Интересно, какие? Выдержал я экзамен или нет?
– Брайан, – обращается ко мне Хьюго, – уже поздно, тебе лучше заночевать здесь. А хочешь, поживи у меня недельку или больше, в общем, столько сколько захочешь.
Этого мне еще только не хватало!
– Спасибо, Хью, но можно я вернусь домой? В своей квартире, среди привычных вещей я гораздо быстрее приду в себя.
– Хорошо, я распоряжусь, чтобы утром тебя отвезли в Мегаполис.
Утром! Но я не могу ждать до утра!
– Хью, а можно прямо сейчас?
– Ну, если ты настаиваешь… – Хью пожимает плечами и вопросительно смотрит на врача. – Ему не повредит сейчас перелет, доктор?
– Ни в коем разе, – откликается врач.
– Ладно, сейчас пришлю пилота. Ты давай, выздоравливай, – желает мне Хьюго и направляется к двери.
Санчес было идет за ним, но вдруг останавливается, оборачивается и спрашивает вроде как мимоходом:
– Кстати, Брайан, а как у вас оказался коммуникатор Тойера?
Я замираю. Вот бляха-муха! Ну, как он узнал, что это не мой коммуникатор?! Внешне они почти не отличаются друг от друга! Санчес смотрит на меня, и его темные глаза сейчас кажутся мне пулевыми отверстиями бластеров – такие же холодные и смертельно опасные.
– Коммуникатор? Это Тойер мне его отдал, – говорю и сам поражаюсь, насколько спокойно звучит мой голос.
– Зачем? – слегка прищуривается Санчес.
– Чтобы я мог уклоняться от выстрелов лайдера. У Тойера в коммуникаторе стоит система, похожая на «Такатту».
– А зачем вы уклонялись от выстрелов лайдера? – интересуется Санчес.
– Потому что мне еще жить охота, – отрезаю я. – Вы хоть представляете, что осталось бы от «Ситарры» и меня после прямого попадания пушки лайдера?
– Твою за ногу! – Хьюго хватается за голову. – Брайан, да ведь по вам стреляли не боевыми, а из парализатора! Тебе надо было просто на какое-то время зависнуть в воздухе и не дергаться!
– А я-то откуда мог это знать? – огрызаюсь. – Нас ловили в прицел, я уходил, а что там и как, мне некогда было разбираться. Говорю же, у меня просто поджилки тряслись от страха! Кстати, Санчес, в «Бутвилях» у вас отличные пилоты, поздравляю, а вот в лайдере стрелок слабоват.
– Спасибо, учту, – говорит Санчес. – Да вот еще что по поводу коммуникатора… Не знаю, говорил вам Тойер или нет… Там стоит самоликвидатор, и если через определенное время вы не введете нужный код, он взорвется.
Я спадаю с лица и нервно сдергиваю браслет с руки. Ну, Виктор, ну спасибо тебе! Не мог предупредить, что ли? Забыл в суете или специально не сказал?
Выражение глаз Санчеса едва уловимо меняется – словно нацеленные на меня бластеры ставятся на предохранители.
– Давайте коммуникатор мне, я с ним разберусь. – Он забирает у меня клипсу и браслет. – Ладно, Брайан, выздоравливайте. Может, еще увидимся.
Вот уж чего не хотелось бы!
– Конечно, Санчес, буду рад, – отвечаю я. – До свидания, Хьюго.
Они выходят, и до меня долетает обрывок их разговора.
– Ну что, Санчес? Будешь вызывать водолазов, чтобы искать тело Тойера? – спрашивает Хьюго.
– Да нет смысла, – откликается тот. – По всему выходит, он и впрямь погиб. Взрыв должен был разметать его на куски, а то, что осталось, наверняка уже растащили акулы…
Не могу удержаться от самодовольной улыбки – похоже, этот экзамен я сдал на отлично!
Тут за мной забегает знакомый уже пилот и приглашает в очередную «Ситарру».
К своей квартире подхожу просто-таки с радостью. Честно сказать, устал я уже от всех этих передряг. Не физически устал – инъекция стимулятора действует исправно, а скорее психологически. Мне отчаянно хочется тишины и покоя, и я был бы не прочь часок-другой просто поваляться на диване и бездумно посмотреть визор.
Захожу в квартиру, пытаясь посчитать, начался у Ирэн очередной сеанс гипноза, или она сейчас бодрствует. Я бы, конечно, предпочел первое. На мое счастье, так и есть: Ирэн мирно спит под присмотром гипноизлучателя, а Мартин сидит в кабинете у визор-фона и увлеченно копается в информатории. При виде меня он радостно вскидывается и с любопытством спрашивает:
– Ну, чего там было? Зачем тебя Милано вызывал?
Я уже открываю рот, чтобы начать рассказывать, но очень вовремя вспоминаю о посторонних камерах, которыми, как выяснилось, напичкана моя квартира.
– Да так, премию вручал, – говорю. – Ты лучше скажи, у Ирэн давно сеанс начался?
– Полчаса назад.
– Тогда, может, пойдем, прогуляемся? Заодно купим мне новый коммуникатор.
– А твой где? – удивляется Мартин.
– Потерял, – отмахиваюсь. – Ну что, я быстро переодеваюсь в зимнее, и пойдем?
Некоторое время спустя мы выходим на улицу.
– Пешком? – спрашивает Мартин.
– Ага. Смотри, какая погодка.
Вечерок и впрямь выдался отменный. Немного подморозило, шедший весь день снегопад прекратился, небо раздвинуло плотный занавес из туч и с гордостью демонстрирует завораживающее зрелище сверкающих звезд, а кроны растущих вдоль улицы деревьев превратились в причудливые белоснежные кораллы. Мы, не торопясь, идем к ближайшему круглосуточному супермаркету.
– Мою квартиру «пишут», – говорю.
– Я так и понял, – кивает Мартин. – Ну что, кто первый начнет рассказывать, ты или я?
– Давай я.
Сообщаю ему о событиях в Лалибу, утаивая две крошечные детали. Во-первых, про укол стимулятора – не хочу, чтобы он зря тревожился о моем здоровье, а во-вторых, что Виктор Тойер у меня в плену – не собираюсь втягивать Мартина в очередное незаконное похищение, хватит с него и Ирэн.
– Ты думаешь, что Виктор один из Игроков? – спрашивает Мартин.
– Почти уверен в этом. Помнишь, Рабиш рассказывал нам, как впервые увидел меня?
– Конечно, помню. Тойер привез тебя в клинику прямо из дома, в банном халате. Ты был без сознания. И что? – не понимает Мартин.
– Рабиш, естественно, тогда спросил у Тойера, что со мной произошло. А Тойер ответил: дескать, ему, то есть мне, нелегально провели нанооперацию на мозге и пытались поставить чип подчинения. Но откуда Тойер мог знать, что мне делали нанооперацию? И тем более, откуда он узнал, какой именно чип мне пытались внедрить? И последнее, самое главное. Он сказал, ПЫТАЛИСЬ поставить! Он не сказал, ПОСТАВИЛИ. То есть он уже тогда знал, что стоящий в моей голове чип сломан! Но откуда он мог все это знать?
– Ну, допустим, он обнаружил какие-то записи в разгромленной медицинской комнате в «Сокольничьем Парке», – предполагает Мартин. – Хотя, это, конечно, глупо – заметать следы, уничтожая приборы, и оставлять запись об операции.
– Вот и я так думаю. Нет, осведомленности Тойера должно быть другое объяснение. И самое очевидное то, что он Игрок.
– Тогда нельзя было его отпускать! – Мартин осекается и смотрит на меня. – Ладно, проехали… Кстати, а этот твой Лонг. Тебе не кажется, что он тоже один из них?
– С чего ты так решил? – ошарашенно спрашиваю я.
– Да так… – мнется Мартин. – Странностей в нем многовато. Ну, сам подумай. Он такой весь крутой, а у Эрика в шестерках бегает. Григом тебя назвал, а с чего он взял, что ты это и есть Григ, внятно не объяснил. По глазам, говорит, узнал. Ну, не лажа? Дальше. На трассу в Ночной гонке за тобой пошел. Без подготовки пошел, а почти ее выиграл.
– Но я тоже пошел без подготовки и выиграл, – напоминаю я.
– Ты гонщик. Профи, – возражает Мартин. – Ты этим делом занимаешься сутки напролет уже много-много лет. А он? Он бывший штурмовик. Штурмовики ребята крутые, согласен, но они не гонщики. Их совсем другому учили! Вот с Лалибу тебя вытащить, это да, это как раз для штурмовика задачка, а профессиональную гонку выиграть… Нет, Брайан, что-то здесь не то. Ты вспомни парней из группы захвата. Трудно тебе было с ними гонять?
– Да не очень, – честно признаюсь я.
– Вот видишь! Потому что они не гонщики, они прежде всего боевики. А Лонг что, и штурмовик, и гонщик в одном флаконе, да? Многостаночник, блин!
Я останавливаюсь, потрясенный. Ведь если Мартин прав, то Виктора я больше не увижу! Если они заодно, то Лонг отпустит его, а мне скажет, что тот сбежал. Или пристрелит его ко всем чертям, якобы при попытке к бегству.
– Мартин, мне надо срочно по делам… Вот бляха-муха! Я ведь остался без коммуникатора!
– Возьми мой, а я сейчас себе новый куплю.
– Купи и мне парочку, – прошу я.
– Зачем тебе столько? – удивляется Мартин.
– Про запас, – уклончиво отвечаю я. Ну, не объяснять же ему, что в последнее время у меня «уходит» по коммуникатору в день.
– Ты когда вернешься? – спрашивает Мартин.
– Постараюсь через пару часов. Но на ночь тебя по-любому отпущу, я же понимаю, что тебе надо выспаться перед завтрашней тренировкой.
– Я могу попробовать отпроситься у Билла на завтра, – с сомнением тянет Мартин.
– Нет. Ты давай, тренируйся. Нам с тобой еще в «Огненной Серии» приз надо взять.
– Приз, – вздыхает Мартин. – Какой приз, если ты уже столько дней без тренировок!
– Ошибаешься, – ухмыляюсь. – Последние два дня я только тем и занимаюсь, что тренируюсь: и от выстрелов лайдера уходить, и скорость держать. Так что, считай, первое место у нас в кармане.
– Да, совсем забыл тебе сказать, – спохватывается Мартин. – Тебя недавно по визор-фону тренер искал…
– Билл?
– Ага. Он сказал, что твой коммуникатор молчит. Спрашивал, как ты. Ну, я ответил ему, что тебя увезли в Лалибу к Хьюго.
– А он что?
– А он сказал, что попозже тебя найдет, мол, у него к тебе разговор.
– А что за тема, не знаешь? – тревожусь я.
– Нет, но он странный был какой-то. То ли расстроен чем, то ли просто зубы болели.
Мы с Мартином расстаемся. Он идет дальше, в супермаркет, а я рысью бегу на стоянку к «Цирусу». Черт его знает, но то ли я успел привыкнуть к этой колымаге, то ли просто устал уже от всяких крутых тачек вроде «Бутвилей» и «Ситарр», но это непрезентабельное корыто вдруг кажется мне… родным, что ли. Удобным. Простым. Словно домашний халат после делового костюма. Пожалуй, я потом выкуплю его у Мартина или кому он там принадлежит, тем более что стоит он наверняка сущие копейки – даже новый «Цирус» можно купить тысяч за пять, а уж этот вряд ли обойдется дороже трех.
Сажусь в салон, переналаживаю коммуникатор Мартина под свои настройки и пароли, загружая их прямо с домашнего визор-фона и радуясь, что в свое время установил на нем систему резервного обновления, которая автоматически скачивает раз в час все содержимое моего коммуникатора и делает вспомогательные копии. Благодаря этой процедуре я могу не бояться, что с потерей коммуникатора пропадут и какие-нибудь нужные коды. Впрочем, сейчас мне необходим только личный код Лонга, а его-то как раз в резервной копии и нет – Лонг сбрасывал его, когда у меня уже был коммуникатор Виктора, а мой лежал на дне океана. Поэтому мне снова приходится начинать с Дика. Он откликается сразу, будто ждал, и я чувствую, что ему до смерти хочется забросать меня вопросами, но он справляется с собой и нарочито равнодушно диктует мне личный код Лонга, а потом говорит:
– Эрик тебя искал, но твой коммуникатор молчал.
Конечно, молчал. Со дна океана не очень-то поговоришь.
– А чего он хотел, не знаешь? – спрашиваю.
– Нет, – отвечает Дик, – но он странный был какой-то…
– То ли расстроен, то ли зубы болят? – ехидно говорю я, вспоминая слова Мартина о Билле.
– Вроде того, – фыркает Дик, а меня вдруг охватывает беспокойство. И Билл, и Эрик меня искали и выглядели оба как-то странно. Ох, и не к добру это! Я просто всеми внутренностями ощущаю, что не к добру!
Дик отключается, я только собираюсь вызвать Лонга, как мой браслет начинает вибрировать, сообщая, что кто-то, в свою очередь, жаждет пообщаться со мной. Смотрю на определитель. Том Вестон-Крыса. Что ж, с ним грех не поговорить.
– Том? Хорошо, что позвонил. А я тут закрутился маленько и не успел сказать тебе спасибо.
– Значит, договорился с Эриком? – Судя по голосу, Вестон явно подавлен или просто устал.
– Том, что-то случилось? – прямо спрашиваю я.
– Да тут такое дело… – мнется он. – Не мог бы ты подскочить ко мне в ресторан на часок? У меня к тебе есть просьба. Вернее, предложение…
Предложение! Мое подсознание мгновенно делает стойку на это слово, будто охотничья собака на токующего глухаря. «Ответь „да“ на предложение, которое тебе сегодня сделают», – велели мне Игроки, но не уточнили, от кого именно оно поступит. До сих пор я был уверен, что предложение мне уже сделал Хьюго – по поводу букмекера. Не совсем понятно, зачем понадобилось Игрокам заставлять меня убивать невинного человека, но я полагал, что у них есть какие-то свои скрытые мотивы. А впрочем, я еще не успел всерьез проанализировать ситуацию – у меня просто не было на это времени. Но что, если я ошибся, и настоящее предложение – то самое, ради которого, собственно, и ведется Игра, – мне еще не поступало? Вернее, поступит прямо сейчас, причем от того, от кого я меньше всего ожидал его услышать – от Тома.
– Брайан, ты чего молчишь? – окликает меня Вестон.
– Извини, задумался. Так какое предложение, Том?
– Не по коммуникатору, – возражает он. – Скажу при личной встрече.
Смотрю на встроенные в коммуникатор часы. 20:44.
– Том, давай после десяти. Мне сперва надо закончить одно дельце, а потом я свяжусь с тобой, лады?
– Лады. Ты это… только не забудь, хорошо?
Не успеваю нажать отбой, как браслет снова вибрирует. Да что ж такое сегодня! Смотрю, кто вызывает. Это Эрик. Он подождет. Нажимаю отбой и поспешно набираю код Лонга.
– Вижу, – бормочу я. – А теперь заткнись и не мешай мне работать…
Следующие полчаса проходят за привычным для меня занятием, причем я даже начинаю получать удовольствие от нашей гонки. Вернее, гонкой как таковой это не назовешь, скорее пятнашки или салочки. Короче, мы кружим над океаном, стараясь не слишком удаляться от Лалибу. Стрелок в лайдере так себе – мазила и тормоз, так что я даже мог бы особо и не напрягаться, если бы не путающиеся под ногами «Бутвили», потому что в них-то как раз пилоты что надо. Не все, конечно, но как минимум треть. Они стараются зажать меня и загнать под выстрелы лайдера, но им это не удается, потому что я беззастенчиво пользуюсь испытанным ранее трюком – просто-напросто иду напролом, пру на таран, твердо зная, что они будут вынуждены отступить. И они отступают, потому что уверены – нам терять нечего, а у них приказ: взять нас живыми.
– А ведь тебе нравится все это, да? – вдруг спрашивает меня Виктор.
– Очень. А тебе разве нет? – ехидничаю и закладываю очередной, очень крутой вираж.
Тойер инстинктивно вцепляется руками в подлокотники кресла и молчит – похоже, у него перехватило дыхание от скорости.
– Что ж, у нас с тобой разные пристрастия, – констатирую я. – Тебе больше по душе втыкать людям в уши зубочистки.
– Каждому свое! – огрызается Виктор, но я ясно вижу, что сумел-таки задеть его за живое.
Тут приходит долгожданный вызов от Лонга.
– Брайан, двигай к Лалибу, заходи над портом, рви по набережной, а за желтым шпилем резко налево и вниз до земли.
– Понял. – Начинаю выполнять предписанное.
– Я в черном «Бутвиле», – продолжает инструктировать Лонг. – Он из «конюшни» группы захвата Милано, так что ваши «хвосты» примут меня за своего…
– Что? – перебивает Тойер. – В чьем ты «Бутвиле»?!
– Твой приятель что, глухой? – с ноткой раздражения спрашивает меня Лонг.
– Нет, просто он лично набирал и оснащал эту самую группу захвата для Милано. – Я еле сдерживаю смех, такое забавное сейчас у Виктора лицо.
– Да, оснащал! – раздражается он. – Оснащал! И знаю, что эти «Бутвили» невозможно угнать! Там сенсорные панели настроены на распознавание конкретных пилотов по ста двадцати параметрам: отпечаткам пальцев, тембру голоса, сетчатке глаза, анализу ДНК…
– Потом доскажешь, – перебивает его Лонг. – Короче, я трижды мигну вам боковыми фарами…
– Откуда у тебя этот «Бутвиль»? – настойчиво переспрашивает Виктор.
– Мне его подарили, – огрызается Лонг. – Брайан, заткни ему чем-нибудь рот, а?
– Вик, ну в самом-то деле, времени же нет, – укоризненно кручу головой.
Тойер щурит глаза и раздувает ноздри, но замолкает.
– Короче, мигну… Вы падаете рядом со мной и пересаживаетесь в «Бутвиль». Вы отдаете мне взрывчатку, и я сажусь в вашу «Ситарру»…
– Не так, Лонг, – перебиваю я. – Ты забираешь Тойера в «Бутвиль» и вытаскиваешь его из города. Лучше всего в Мегаполис. А я остаюсь в «Ситарре»…
– Брайан… – начинает Виктор.
– Я знаю, что делаю. – Показываю на взрывчатку. – Ты хотел взорваться, Вик? Ну, так ты и «взорвешься», а я выпрыгну в воду.
– Принимается, – говорит Лонг. – Ну что, начали?
Я осторожно забираю у Тойера смятый комок взрывателя. Теперь мне надо хоть немного оторваться от преследователей и выиграть необходимую фору по времени.
Вхожу в город, врубаю движки на максимум и выруливаю к воздушному шоссе, радуясь, что в это время дня оно забито мобилями. Вписываюсь в верхний – скоростной (он же спортивный) – уровень. Лайдер отстает, пытается зайти над городом, но красно-синие «томагавки» воздушной полиции перехватывают его и заставляют повернуть обратно к океану. Отлично! А от «Бутвилей» я сейчас оторвусь.
Некоторое время лавирую среди мобилей, но преследователи не отстают, и тогда я посылаю «Ситарру» резко вниз, стрелой пронзая насквозь все, расположенные друг под другом уровни воздушного шоссе. От стремительного падения у меня от восторга сладко замирает сердце, а Виктор, напротив, издает сдавленный крик ужаса и закрывает глаза. Сознание потерял, что ли? Но мне сейчас не до него – мне надо увертываться от проносящихся по шоссе мобилей.
Я миную последний, самый нижний уровень шоссе. Большая часть преследующих нас «Бутвилей» остается наверху, не решаясь повторить мой предельно рискованный трюк, но парочка упорно висит на хвосте. Я мысленно аплодирую им – ай да молодцы, ребята! Но ничего, сейчас я стряхну и вас.
Поворот… Еще… Низко висящая – пешеходная – арка… Широкий вход в супермаркет… Опускаюсь до земли, выпуская колеса, въезжаю внутрь, пронзаю магазин насквозь, к счастью, никого не зацепив (а пара развороченных витрин не в счет), и выскакиваю с другой стороны. Теперь на экране заднего обзора чисто – преследователей не видать, можно выворачивать к набережной. Убираю колеса, взлетаю, прохожу до желтого шпиля, резко бросаю машину влево, вижу мигающий фарами «Бутвиль» и падаю до земли, на ходу открывая дверцу для Виктора. Он зайцем выпрыгивает из «Ситарры» и мгновенно исчезает в брюхе «Бутвиля». Слышу в клипсе его короткий всхлип, а потом голос Лонга:
– Твой «гвоздь» в отключке. Ты ведь это пытался мне сказать?
– Да. – Наши мобили взлетают и расходятся в разные стороны. – Лонг, ты не мог бы подержать его где-нибудь под замком до моего возвращения?
– Без проблем.
– Только осторожнее, он парень опасный.
– Понял.
– Кстати… – не могу удержаться я. – А, в самом деле, откуда у тебя милановский «Бутвиль»? Там и вправду на панелях стоят эти чудо-распознаватели?
– Стоят, – усмехается Лонг. – И вообще, твой «гвоздь» прав, эти мобили невозможно угнать.
– А как же ты смог?! – поражаюсь я.
– Очень просто, – снова усмехается Лонг. – «Боевые» мобили довольно часто выходят из строя, ведь в них не на прогулки ездят.
– И что? – не понимаю я.
– А то, что их тогда отгоняют в ремонт и меняют панели на обычные – для ремонтников… Так что мне потребовалось всего-навсего узнать адрес милановской мастерской, а дальше уже было довольно просто…
– Ну, ты даешь, Лонг! – восхищенно тяну я. – Спасибо тебе. Я твой должник.
– Сочтемся, – ворчит он и отключается, а я выныриваю прямо в «объятия» подоспевших «Бутвилей» и выворачиваю к океану…
* * *
И вот я снова на острове семьи Милано, и снова надо мной колдует врач. Что-то я там неправильно рассчитал со взрывом, потому что меня накрыло падающими обломками «Ситарры», и я вдоволь «надышался» океанской водой. Короче, прихожу в сознание уже на диване весь опутанный датчиками, а рядом со мной сидит незнакомый мужчина и смотрит в портативный медицинский анализатор.
– Ну что там, док? – спрашиваю у него.
– У вас легкая контузия от взрыва и сильное нервное истощение, – отвечает врач.
Я хмыкаю. Истощение! А как же ему и не быть, ведь за последние двое суток мне удалось поспать немногим более трех часов, зато я умудрился поучаствовать в двух крайне напряженных гонках: Ночной и импровизированной Океанской. Да после каждой из таких гонок полагается восстанавливаться как минимум неделю, а я ныряю из одной в другую практически без передыха. И это после только что перенесенной, пусть и нано-, но все же операции на мозге.
– Док, а может, вы дадите мне какие-нибудь стимуляторы? – прошу я.
– Никаких стимуляторов! – отрезает врач. – Продолжительный сон и недельный постельный режим, вот то, что вам сейчас необходимо.
Недовольно смотрю на врача. Тебе легко говорить: сон, постельный режим. Но мне еще предстоит поработать, и весьма активно, потому что Виктора нельзя надолго оставлять без присмотра, да и Мартин не сможет сидеть с Ирэн вечно – ему ведь завтра на тренировку, Билл не отпустит его еще на один день, когда до «Огненной Серии» уже рукой подать. Короче, дел невпроворот, а я сейчас похож на выжатый лимон.
– Десять тысяч кредитов за стимуляторы, док, – предлагаю врачу.
– Сон и постельный режим! – твердо повторяет он.
– Пятьдесят.
Врач смотрит на меня, как на сумасшедшего, и отрицательно мотает головой.
– Нельзя. Как вы не понимаете? Стимулятор лишь на время придаст вам сил, а потом истощение только усилится, и просто постельным режимом вы уже не отделаетесь!
– Сто тысяч, док. Мне нужно быть на ногах еще одни сутки, а потом, клянусь, я залягу в постель, и меня оттуда даже лайдером не вышибешь.
Врач колеблется. Деньги чересчур большие, чтобы он так просто отказался от них.
– Ладно, – наконец, говорит он. – Но через сутки вы ляжете в клинику как минимум на неделю, договорились?
– Договорились, – лукавлю. В клинику я, конечно, лягу, но неделя – это слишком много. До «Огненной Серии» у меня будет всего три дня, и вот их-то я уж точно проведу в клинике под присмотром профессора Рабиша.
– Сутки на ногах, говорите, – задумчиво бормочет врач и делает мне два укола: один в вену, а второй в мышцу из медицинского пистолета. – Постарайтесь эти сутки ничего не есть и как можно больше пить соков или тоника, но ничего спиртного. И еще. Должен вас предупредить. Через тридцать часов вы просто-напросто потеряете сознание. И если к этому времени вы не будете под присмотром врача, то для вас это все может очень плохо кончиться.
– Буду под присмотром, – перебиваю я. – Не волнуйтесь, мы же договорились. А на какой счет перевести вам деньги?
Врач мнется и оглядывается на дверь.
– Никто ничего не узнает. – Я правильно угадываю его колебания и радуюсь, что у меня есть коммуникатор Виктоpa. Перед тем как попросить стимуляторы, я незаметно для врача включил генератор помех, и теперь все имеющиеся в комнате «уши» и «глаза» слепы и глухи. – Говорите ваш счет, док.
Через минуту денежные операции закончены и очень вовремя, потому что появляются Хьюго Милано и какой-то незнакомый хмурый мужчина латинской наружности, по виду похожий на уроженцев планеты Нью-Мехико.
– Очухался, Брайан? – спрашивает Хьюго и смотрит на врача. – Как он?
– Легкая контузия, – говорит полуправду тот.
– Брайан, расскажи нам, что же там произошло? – просит Хьюго, а его спутник гипнотизирует меня пристальным немигающим взглядом темных, почти черных глаз.
– Ну, что произошло… Тойер заставил меня сесть за штурвал и требовал, чтобы я ушел от погони, но я гонял кругами над океаном в надежде, что твои ребята все-таки словят нас…
– Мы так и поняли. – Хьюго кивает на своего спутника. – Санчес так и сказал, что за штурвалом ты, а не Тойер.
Смотрю на Санчеса. А ты и в самом деле умный мальчик. И наверняка опасный, но я попробую тебя обмануть.
– Рассказывай дальше, Брайан, – торопит Хьюго.
– А дальше мне удалось сорвать с шеи взрывчатку и выпрыгнуть в воду.
– Брайан, не могли бы вы рассказывать более подробно? – просит Санчес. – Кто где сидел, кто что говорил и все такое.
– Постараюсь, но у меня в голове некоторая путаница после контузии. К тому же, честно признаюсь, я малость растерялся, оказавшись в роли заложника. Да что там, растерялся, просто-напросто перетрусил. Я, знаете, как-то не привык…
– Понятно, – соглашается Санчес. – И все же…
И начинается самый настоящий допрос с пристрастием, прикрытый, правда, маской вежливого разговора. Мне приходится довольно туго – этот Санчес вцепляется в меня, точно бульдог, но в самый пиковый момент ко мне на выручку внезапно приходит врач.
– Хьюго, пожалуйста, хватит на сегодня вопросов, – просит он. – Мой пациент еще не пришел в себя после контузии, и ему сейчас необходим полный покой.
– Конечно, конечно, – отступает Санчес.
Похоже, кое-какие выводы он для себя уже сделал. Интересно, какие? Выдержал я экзамен или нет?
– Брайан, – обращается ко мне Хьюго, – уже поздно, тебе лучше заночевать здесь. А хочешь, поживи у меня недельку или больше, в общем, столько сколько захочешь.
Этого мне еще только не хватало!
– Спасибо, Хью, но можно я вернусь домой? В своей квартире, среди привычных вещей я гораздо быстрее приду в себя.
– Хорошо, я распоряжусь, чтобы утром тебя отвезли в Мегаполис.
Утром! Но я не могу ждать до утра!
– Хью, а можно прямо сейчас?
– Ну, если ты настаиваешь… – Хью пожимает плечами и вопросительно смотрит на врача. – Ему не повредит сейчас перелет, доктор?
– Ни в коем разе, – откликается врач.
– Ладно, сейчас пришлю пилота. Ты давай, выздоравливай, – желает мне Хьюго и направляется к двери.
Санчес было идет за ним, но вдруг останавливается, оборачивается и спрашивает вроде как мимоходом:
– Кстати, Брайан, а как у вас оказался коммуникатор Тойера?
Я замираю. Вот бляха-муха! Ну, как он узнал, что это не мой коммуникатор?! Внешне они почти не отличаются друг от друга! Санчес смотрит на меня, и его темные глаза сейчас кажутся мне пулевыми отверстиями бластеров – такие же холодные и смертельно опасные.
– Коммуникатор? Это Тойер мне его отдал, – говорю и сам поражаюсь, насколько спокойно звучит мой голос.
– Зачем? – слегка прищуривается Санчес.
– Чтобы я мог уклоняться от выстрелов лайдера. У Тойера в коммуникаторе стоит система, похожая на «Такатту».
– А зачем вы уклонялись от выстрелов лайдера? – интересуется Санчес.
– Потому что мне еще жить охота, – отрезаю я. – Вы хоть представляете, что осталось бы от «Ситарры» и меня после прямого попадания пушки лайдера?
– Твою за ногу! – Хьюго хватается за голову. – Брайан, да ведь по вам стреляли не боевыми, а из парализатора! Тебе надо было просто на какое-то время зависнуть в воздухе и не дергаться!
– А я-то откуда мог это знать? – огрызаюсь. – Нас ловили в прицел, я уходил, а что там и как, мне некогда было разбираться. Говорю же, у меня просто поджилки тряслись от страха! Кстати, Санчес, в «Бутвилях» у вас отличные пилоты, поздравляю, а вот в лайдере стрелок слабоват.
– Спасибо, учту, – говорит Санчес. – Да вот еще что по поводу коммуникатора… Не знаю, говорил вам Тойер или нет… Там стоит самоликвидатор, и если через определенное время вы не введете нужный код, он взорвется.
Я спадаю с лица и нервно сдергиваю браслет с руки. Ну, Виктор, ну спасибо тебе! Не мог предупредить, что ли? Забыл в суете или специально не сказал?
Выражение глаз Санчеса едва уловимо меняется – словно нацеленные на меня бластеры ставятся на предохранители.
– Давайте коммуникатор мне, я с ним разберусь. – Он забирает у меня клипсу и браслет. – Ладно, Брайан, выздоравливайте. Может, еще увидимся.
Вот уж чего не хотелось бы!
– Конечно, Санчес, буду рад, – отвечаю я. – До свидания, Хьюго.
Они выходят, и до меня долетает обрывок их разговора.
– Ну что, Санчес? Будешь вызывать водолазов, чтобы искать тело Тойера? – спрашивает Хьюго.
– Да нет смысла, – откликается тот. – По всему выходит, он и впрямь погиб. Взрыв должен был разметать его на куски, а то, что осталось, наверняка уже растащили акулы…
Не могу удержаться от самодовольной улыбки – похоже, этот экзамен я сдал на отлично!
Тут за мной забегает знакомый уже пилот и приглашает в очередную «Ситарру».
* * *
К своей квартире подхожу просто-таки с радостью. Честно сказать, устал я уже от всех этих передряг. Не физически устал – инъекция стимулятора действует исправно, а скорее психологически. Мне отчаянно хочется тишины и покоя, и я был бы не прочь часок-другой просто поваляться на диване и бездумно посмотреть визор.
Захожу в квартиру, пытаясь посчитать, начался у Ирэн очередной сеанс гипноза, или она сейчас бодрствует. Я бы, конечно, предпочел первое. На мое счастье, так и есть: Ирэн мирно спит под присмотром гипноизлучателя, а Мартин сидит в кабинете у визор-фона и увлеченно копается в информатории. При виде меня он радостно вскидывается и с любопытством спрашивает:
– Ну, чего там было? Зачем тебя Милано вызывал?
Я уже открываю рот, чтобы начать рассказывать, но очень вовремя вспоминаю о посторонних камерах, которыми, как выяснилось, напичкана моя квартира.
– Да так, премию вручал, – говорю. – Ты лучше скажи, у Ирэн давно сеанс начался?
– Полчаса назад.
– Тогда, может, пойдем, прогуляемся? Заодно купим мне новый коммуникатор.
– А твой где? – удивляется Мартин.
– Потерял, – отмахиваюсь. – Ну что, я быстро переодеваюсь в зимнее, и пойдем?
Некоторое время спустя мы выходим на улицу.
– Пешком? – спрашивает Мартин.
– Ага. Смотри, какая погодка.
Вечерок и впрямь выдался отменный. Немного подморозило, шедший весь день снегопад прекратился, небо раздвинуло плотный занавес из туч и с гордостью демонстрирует завораживающее зрелище сверкающих звезд, а кроны растущих вдоль улицы деревьев превратились в причудливые белоснежные кораллы. Мы, не торопясь, идем к ближайшему круглосуточному супермаркету.
– Мою квартиру «пишут», – говорю.
– Я так и понял, – кивает Мартин. – Ну что, кто первый начнет рассказывать, ты или я?
– Давай я.
Сообщаю ему о событиях в Лалибу, утаивая две крошечные детали. Во-первых, про укол стимулятора – не хочу, чтобы он зря тревожился о моем здоровье, а во-вторых, что Виктор Тойер у меня в плену – не собираюсь втягивать Мартина в очередное незаконное похищение, хватит с него и Ирэн.
– Ты думаешь, что Виктор один из Игроков? – спрашивает Мартин.
– Почти уверен в этом. Помнишь, Рабиш рассказывал нам, как впервые увидел меня?
– Конечно, помню. Тойер привез тебя в клинику прямо из дома, в банном халате. Ты был без сознания. И что? – не понимает Мартин.
– Рабиш, естественно, тогда спросил у Тойера, что со мной произошло. А Тойер ответил: дескать, ему, то есть мне, нелегально провели нанооперацию на мозге и пытались поставить чип подчинения. Но откуда Тойер мог знать, что мне делали нанооперацию? И тем более, откуда он узнал, какой именно чип мне пытались внедрить? И последнее, самое главное. Он сказал, ПЫТАЛИСЬ поставить! Он не сказал, ПОСТАВИЛИ. То есть он уже тогда знал, что стоящий в моей голове чип сломан! Но откуда он мог все это знать?
– Ну, допустим, он обнаружил какие-то записи в разгромленной медицинской комнате в «Сокольничьем Парке», – предполагает Мартин. – Хотя, это, конечно, глупо – заметать следы, уничтожая приборы, и оставлять запись об операции.
– Вот и я так думаю. Нет, осведомленности Тойера должно быть другое объяснение. И самое очевидное то, что он Игрок.
– Тогда нельзя было его отпускать! – Мартин осекается и смотрит на меня. – Ладно, проехали… Кстати, а этот твой Лонг. Тебе не кажется, что он тоже один из них?
– С чего ты так решил? – ошарашенно спрашиваю я.
– Да так… – мнется Мартин. – Странностей в нем многовато. Ну, сам подумай. Он такой весь крутой, а у Эрика в шестерках бегает. Григом тебя назвал, а с чего он взял, что ты это и есть Григ, внятно не объяснил. По глазам, говорит, узнал. Ну, не лажа? Дальше. На трассу в Ночной гонке за тобой пошел. Без подготовки пошел, а почти ее выиграл.
– Но я тоже пошел без подготовки и выиграл, – напоминаю я.
– Ты гонщик. Профи, – возражает Мартин. – Ты этим делом занимаешься сутки напролет уже много-много лет. А он? Он бывший штурмовик. Штурмовики ребята крутые, согласен, но они не гонщики. Их совсем другому учили! Вот с Лалибу тебя вытащить, это да, это как раз для штурмовика задачка, а профессиональную гонку выиграть… Нет, Брайан, что-то здесь не то. Ты вспомни парней из группы захвата. Трудно тебе было с ними гонять?
– Да не очень, – честно признаюсь я.
– Вот видишь! Потому что они не гонщики, они прежде всего боевики. А Лонг что, и штурмовик, и гонщик в одном флаконе, да? Многостаночник, блин!
Я останавливаюсь, потрясенный. Ведь если Мартин прав, то Виктора я больше не увижу! Если они заодно, то Лонг отпустит его, а мне скажет, что тот сбежал. Или пристрелит его ко всем чертям, якобы при попытке к бегству.
– Мартин, мне надо срочно по делам… Вот бляха-муха! Я ведь остался без коммуникатора!
– Возьми мой, а я сейчас себе новый куплю.
– Купи и мне парочку, – прошу я.
– Зачем тебе столько? – удивляется Мартин.
– Про запас, – уклончиво отвечаю я. Ну, не объяснять же ему, что в последнее время у меня «уходит» по коммуникатору в день.
– Ты когда вернешься? – спрашивает Мартин.
– Постараюсь через пару часов. Но на ночь тебя по-любому отпущу, я же понимаю, что тебе надо выспаться перед завтрашней тренировкой.
– Я могу попробовать отпроситься у Билла на завтра, – с сомнением тянет Мартин.
– Нет. Ты давай, тренируйся. Нам с тобой еще в «Огненной Серии» приз надо взять.
– Приз, – вздыхает Мартин. – Какой приз, если ты уже столько дней без тренировок!
– Ошибаешься, – ухмыляюсь. – Последние два дня я только тем и занимаюсь, что тренируюсь: и от выстрелов лайдера уходить, и скорость держать. Так что, считай, первое место у нас в кармане.
– Да, совсем забыл тебе сказать, – спохватывается Мартин. – Тебя недавно по визор-фону тренер искал…
– Билл?
– Ага. Он сказал, что твой коммуникатор молчит. Спрашивал, как ты. Ну, я ответил ему, что тебя увезли в Лалибу к Хьюго.
– А он что?
– А он сказал, что попозже тебя найдет, мол, у него к тебе разговор.
– А что за тема, не знаешь? – тревожусь я.
– Нет, но он странный был какой-то. То ли расстроен чем, то ли просто зубы болели.
* * *
Мы с Мартином расстаемся. Он идет дальше, в супермаркет, а я рысью бегу на стоянку к «Цирусу». Черт его знает, но то ли я успел привыкнуть к этой колымаге, то ли просто устал уже от всяких крутых тачек вроде «Бутвилей» и «Ситарр», но это непрезентабельное корыто вдруг кажется мне… родным, что ли. Удобным. Простым. Словно домашний халат после делового костюма. Пожалуй, я потом выкуплю его у Мартина или кому он там принадлежит, тем более что стоит он наверняка сущие копейки – даже новый «Цирус» можно купить тысяч за пять, а уж этот вряд ли обойдется дороже трех.
Сажусь в салон, переналаживаю коммуникатор Мартина под свои настройки и пароли, загружая их прямо с домашнего визор-фона и радуясь, что в свое время установил на нем систему резервного обновления, которая автоматически скачивает раз в час все содержимое моего коммуникатора и делает вспомогательные копии. Благодаря этой процедуре я могу не бояться, что с потерей коммуникатора пропадут и какие-нибудь нужные коды. Впрочем, сейчас мне необходим только личный код Лонга, а его-то как раз в резервной копии и нет – Лонг сбрасывал его, когда у меня уже был коммуникатор Виктора, а мой лежал на дне океана. Поэтому мне снова приходится начинать с Дика. Он откликается сразу, будто ждал, и я чувствую, что ему до смерти хочется забросать меня вопросами, но он справляется с собой и нарочито равнодушно диктует мне личный код Лонга, а потом говорит:
– Эрик тебя искал, но твой коммуникатор молчал.
Конечно, молчал. Со дна океана не очень-то поговоришь.
– А чего он хотел, не знаешь? – спрашиваю.
– Нет, – отвечает Дик, – но он странный был какой-то…
– То ли расстроен, то ли зубы болят? – ехидно говорю я, вспоминая слова Мартина о Билле.
– Вроде того, – фыркает Дик, а меня вдруг охватывает беспокойство. И Билл, и Эрик меня искали и выглядели оба как-то странно. Ох, и не к добру это! Я просто всеми внутренностями ощущаю, что не к добру!
Дик отключается, я только собираюсь вызвать Лонга, как мой браслет начинает вибрировать, сообщая, что кто-то, в свою очередь, жаждет пообщаться со мной. Смотрю на определитель. Том Вестон-Крыса. Что ж, с ним грех не поговорить.
– Том? Хорошо, что позвонил. А я тут закрутился маленько и не успел сказать тебе спасибо.
– Значит, договорился с Эриком? – Судя по голосу, Вестон явно подавлен или просто устал.
– Том, что-то случилось? – прямо спрашиваю я.
– Да тут такое дело… – мнется он. – Не мог бы ты подскочить ко мне в ресторан на часок? У меня к тебе есть просьба. Вернее, предложение…
Предложение! Мое подсознание мгновенно делает стойку на это слово, будто охотничья собака на токующего глухаря. «Ответь „да“ на предложение, которое тебе сегодня сделают», – велели мне Игроки, но не уточнили, от кого именно оно поступит. До сих пор я был уверен, что предложение мне уже сделал Хьюго – по поводу букмекера. Не совсем понятно, зачем понадобилось Игрокам заставлять меня убивать невинного человека, но я полагал, что у них есть какие-то свои скрытые мотивы. А впрочем, я еще не успел всерьез проанализировать ситуацию – у меня просто не было на это времени. Но что, если я ошибся, и настоящее предложение – то самое, ради которого, собственно, и ведется Игра, – мне еще не поступало? Вернее, поступит прямо сейчас, причем от того, от кого я меньше всего ожидал его услышать – от Тома.
– Брайан, ты чего молчишь? – окликает меня Вестон.
– Извини, задумался. Так какое предложение, Том?
– Не по коммуникатору, – возражает он. – Скажу при личной встрече.
Смотрю на встроенные в коммуникатор часы. 20:44.
– Том, давай после десяти. Мне сперва надо закончить одно дельце, а потом я свяжусь с тобой, лады?
– Лады. Ты это… только не забудь, хорошо?
Не успеваю нажать отбой, как браслет снова вибрирует. Да что ж такое сегодня! Смотрю, кто вызывает. Это Эрик. Он подождет. Нажимаю отбой и поспешно набираю код Лонга.