Страница:
Функции стилистики
Стилистической науке присущи следующие основные функции.
1) Нормативная - определение норм, стандартов, т.е. наиболее эффективных форм функционирования литературного языка и конкретных субъязыков.
2) Дескриптивная - описание систем языка и речи, определение выразительных возможностей языковых единиц.
3) Прескриптивная - выработка оптимальных моделей коммуникации в различных условиях.
4) Культурная - стилистика отбирает лучшие литературные образцы, оберегает языковую и речевую культуру общества. Борьба человека и человечества за существование - это в решающей степени борьба за информацию, которую сохраняет культура. Но "культура - не склад информации", а "гибкий и сложно организованный инструмент познания" (Лотман 1970: 6). Сущность культуры - информация. И это в том числе информация стилистическая: представления о красоте, гармонии, духовности, мировосприятии народа.
5) Этологическая - воспитательная, дисциплинирующая: благодаря проработке тонких языковых и речевых значений человек приучается к их тщательному их использованию. Он учится мыслить, привыкает уважать язык, культуру, так или иначе облагораживается, потому что, как было сказано, "стиль - это человек", и, следовательно, стилистическое - воспользуемся выражением Ф. Ницше, - это "человеческое, слишком человеческое".
Стилистика ресурсов
В.В. Виноградов выделяет три "стилистики": языка, речи и художественной литературы (см.: Виноградов 1963: 5-6). Эта схема в целом соотносится с триадой Л.В. Щербы: речевая деятельность - языковая система языковой материал (см.: Щерба 1974: 24-26).
Ученые традиционно выделяют стилистику ресурсов - дисциплину, изучающую выразительные возможности различных языковых единиц на всех уровнях. Она также называется описательной (или дескриптивной) стилистикой, а с некоторых пор - и риторикой. В 1986 г. в СССР была переведена бельгийская "Общая риторика", построенная именно как стилистика ресурсов. В той же монографии риторике дается (С.И. Гиндиным в Послесловии) определение, фактически совпадающее со стилистикой: "(...) риторика есть наука об условиях и формах эффективной коммуникации" (Общая риторика 1986: 364).
Правда, не следует забывать, что почти любому утверждению соответствует противоположное, столь же верное (Дж. Сантаяна). Предшествующая фраза означает, что риторика - дисциплина, изучающая аутентичную речь. Иными словами, она помогает человеку максимально точно и эффективно выразить собственную мысль. Но можно сказать и прямо противоположное: риторика помогает человеку эффективно скрывать свои мысли - говорить то, что нужно сказать в данной ситуации, а не то, что мы на самом деле думаем. В этой связи приведем высказывание М.Л. Гаспарова о том, что возможен и третий вариант: "Напрасно думают, что это - умение говорить то, чего на самом деле не думаешь. Это - умение сказать именно то, что думаешь, но так, чтобы не удивлялись и не возмущались. Умение сказать свое чужими словами - именно то, чем всю жизнь занимался ненавистник риторики Бахтин" (НЛО. - 1997. - № 25. - С. 442). Наблюдение замечательное, но риторика, по-видимому, подразумевает и то, и другое, и третье. Учтем, конечно, и полисемию самого слова "риторика".
Г.О. Винокур высказывался против стилистики как особой науки: "Легко было бы (...) предложить для стилистики внутреннее разделение на фонетику, грамматику и семасиологию, тем более что она, действительно, занимается всеми этими тремя проблемами. Но это было бы серьезной ошибкой, потому что (...) звук речи как стилистический факт не существует без соотнесенных с ним фактов грамматических и семасиологических. Иначе говоря, построение стилистики по отдельным частям языковой структуры уничтожило бы собственный предмет стилистики, состоящий из соединения отдельных членов языковой структуры в одно и качественно новое целое" (Винокур 1960: 317-318). Даже если автор в чем-то не совсем прав (разве языкознание как таковое - а не только стилистика - не строится так же комплексно, однако мы не отрицаем языкознания, разделенного на языковые уровни), то преувеличения такого ученого все равно оказываются плодотворными. А плодотворный смысл фразы Г.О. Винокура состоит в том, что мало указать выразительные функции тех или иных языковых единиц: вне контекста и вне взаимодействия данных единиц с другими любые рассуждения о стилистике ресурсов останутся схоластическими. А вот с чем нельзя согласиться - так это с ошибочностью структурирования стилистики в соответствии с языковыми уровнями. Фактически это должно означать, что не существует устойчивых значений у языковых единиц (а также добавим: и последовательностей единиц) различных уровней. Это неверно, в чем мы убедимся в дальнейшем. Более того, даже звук, как показывают исследования по фоносемантике, может обладать собственным значением напр., эмотивным, - хотя Г.О. Винокур утверждал обратное.
Сейчас мы увидим, как одно и то же слово - допустим, "дуб" - на различных языковых уровнях изучается собственно лингвистикой и стилистикой.
Фонетический уровень
Лингвистика
Слово "дуб" состоит из трех фонем: /д, у, п2/. В слабой финальной позиции нейтрализован признак звонкости/глухости. Фонемы реализованы в виде аллофонов [дуп].
Д - согласный шумный звонкий парный, высокий, диффузный, недиезный, прерванный, нерезкий; переднеязычный передненебный, смычный взрывной, твердый парный.
У - гласный, низкий диффузный, бемольный, непрерывный; заднего ряда, лабиализованный, верхнего подъема.
П - согласный шумный глухой парный, низкий, диффузный, недиезный, прерванный, нерезкий; губно-губной, смычный взрывной, твердый парный.
Один слог, прикрытый, закрытый. Акцентный тип С1.
Стилистика
Возьмем строки Б.Л. Пастернака о младенце Христе
Он спал, весь сияющий, в яслях из дуба,
Как месяца луч в углубленье дупла.
Здесь используются два фонетико-стилистических приема: фоника (звукопись) и анаграмма. В основе первой лежит вторая. Базой для ассонанса (повторения гласных) и аллитерации (повторения согласных) служат слово "дуб", в котором компактно собраны опорные фонемы этого стиха, и "дупло", где добавляется сонорная /Л/, обрамляющая данные фонемы.
Если мы обратимся к фоносемантическим характеристикам звуков, из которых состоит слово "дуб" (см. таблицы звуковых значений в: Журавлев 1974), то увидим, что они довольно противоречивы. Д - прекрасный, радостный, возвышенный, бодрый, яркий, сильный, стремительный, суровый, темный, тяжелый, угрюмый, зловещий (курсивом выделяем наиболее проявленный признаки). У - нежный, возвышенный, сильный, медлительный, суровый, печальный, темный, тоскливый, зловещий. П - стремительный, медлительный, тихий, минорный, печальный, темный, тоскливый, устрашающий. Л/Л', выполняющие функцию рамки, в максимальной степени передают следующие признаки: прекрасный, светлый, радостный, сильный. Если учесть, что перечисленный звуки создают фоническую основу данных строк стихотворения, то общее настроение этого фрагмента можно охарактеризовать как меланхолическое и просветленное, проникнутое надеждой и тревогой. Излишне объяснять, насколько это сложное чувство естественно и для этих строк, и для всего пастернаковского стихотворения.
Лексический уровень
Лингвистика
У слова "дуб" два денотативных значения: дерево из семейства буковых (Дуб растет) и материал (мебель из дуба).
Стилистика
У того же слова есть переносное эмотивное значение: тупой, неотесанный человек (Ну, ты и дуб!).
Словообразовательный уровень
Лингвистика
В слове "дуб" непроизводная основа. От него можно образовать слова "дубняк", "дубовый", "дубина" (палица) и т.п.
Стилистика
С помощью суффиксов субъективной оценки от слова "дуб" можно образовать слова "дубок", "дубочек", "дубина" (дурак) и т.п., причем в последнем случае суффикс -ин- уже не нейтральный, а преувеличительный (срав.: детина, домина). Особый случай - неморфологическое (лексико-синтаксическое) образование фамилии Дуб в романе Я. Гашека "Похождения бравого солдата Швейка".
Морфологический уровень
Лингвистика
"Дуб" - существительное I склонения (твердый вариант), конкретное или вещественное (если означает материал), нарицательное, неодушевленное, мужского рода, изменяется по числам (конкретное) и падежам.
Стилистика
В этом аспекте имеет значение падежный вариант на дубу (разговорный или народно-поэтический - напр., у П.П. Ершова:
Сидит ворон на дубу.
Он играет во дуду)
в сравнении с нейтральным на дубе. Кроме того, существительное "дуб" в значении "тупой человек" становится одушевленным (и тогда можно будет сказать: "Я и раньше встречал таких дубов", но не "такие дубы"). В свою очередь фамилия Дуб становится существительным не только одушевленным, но также именем собственным.
Синтаксический уровень
Лингвистика
Со словом "дуб" можно составлять словосочетания (напр., увидеть дуб глагольное объектное, связь предсказующая обязательная - сильное управление) или предложения (Дуб растет; структурная схема - N1 Vf).
Стилистика
Можно образовать односоставное номинативное предложение - Дуб. Его нельзя считать стилистически нейтральным, потому что "имя существительное, образующее главный член номинативного предложения, совмещает в себе в концентрированном виде образ предмета и идею его существования в плане настоящего. Отсюда богатые экспрессивные возможности номинативных предложений и широкое их использование в статических описаниях, в повествованиях для передачи быстрой смены явлений и предметов, в эмоционально окрашенной речи" и т.д. (Розенталь 1974: 201). Дуб может относиться и к другим стилистически значимым конструкциям: эллиптическим предложениям, именительному темы, заглавиям - художественного, научно-популярного или другого текста, словарной статьи и т.д.
Уровень текста
Лингвистика в чистом виде на этом уровне почти не представлена. Можно сказать, что вокруг слова "дуб" складываются тексты различных типов. Простейший пример - определение, иногда в сочетании с описанием: Дуб - это дерево с широким стволом, густой кроной, резными листьями. Его плоды называются желудями и т.д. Этот микротекст уже едва удерживается в рамках нейтральности и выйдет за них, если мы широкий ствол заменим массивным и т.п. или к дереву добавим: из семейства буковых.
Стилистика
Возьмем отрывок из рассказа Ю.М. Нагибина "Зимний дуб". Там, как известно, учительница дает задание привести примеры имен существитель- ных.
И вдруг, словно очнувшись ото сна, Савушкин приподнялся над партой и звонко крикнул:
- Зимний дуб!
Ребята засмеялись.
- Зимний дуб! - повторил Савушкин, не замечая ни смеха товарищей, ни окрика учительницы. Он сказал это не так, как другие. Слова вырвались из его души, как признание, как счастливая тайна, которую не в силах удержать переполненное сердце.
Не понимая странной его взволнованности, Анна Васильевна сказала, с трудом сдерживая раздражение:
- Почему зимний? Просто дуб.
- Просто дуб - что! Зимний дуб - вот это существительное!
В этом микротексте дуб осмысливается не как абстрактная иллюстрация имени существительного, но как понятие, образ животворящих сил Природы. Это не дерево, а целый мир. Он особенно грандиозен и прекрасен зимой, поэтому Савушкин воспринимает его целостно, не выделяя ни "дуба", ни "зимнего". Восприятие ребенка выражается в его языке: синтаксическая единица словосочетание "зимний дуб" - фразеологизируется, превращается в подобие слова - "существительного", как выразился Савушкин. Сказал он это, конечно, неправильно, даже с окказиональной точки зрения: здесь преобразование происходит не на грамматическом, а на семантическом уровне. "Зимний дуб" не существительное точно так же, как "выводить на чистую воду" - не глагол. Кроме того, в процитированном тексте подробно характеризуется отношение разных людей к сочетанию "зимний дуб": энтузиазм, непонимание, раздражение - но в любом случае не равнодушие, чем подчеркивается неординарность примера.
Итак, мы видим, что стилистика и лингвистика не дублируют друг друга. Они базируются друг на друге, используют материал и методологию друг друга, но у каждой из них есть и своя специфика, свои закономерности, свои устойчивые функции языковых единиц. Таким образом, стилистика ресурсов как самостоятельная дисциплина возможна. Сделаем только одно уточнение: согласно концепции Ю.М. Скребнева, изложенной в "Очерке теории стилистики" (Горький, 1975), ее объектом должны быть не только единицы, но и последовательности - напр., аллитерация, ассонанс, инверсия и др.
Разделы стилистической науки. Методы стилистического исследования
Помимо уже названной стилистики ресурсов, стилистическая наука включает в себя ряд смежных с ней дисциплин. Это функциональная стилистика, чье название говорит само за себя, практическая стилистика - занимающаяся вопросами преподавания, а также литературного редактирования (из новейших учебных пособий такого рода выделим: Москвин 2000), индивидуальная стилистика, изучающая как язык писателей, так и языковую манеру любого человека - напр., при проведении разнообразных экспертиз для определения автора того или иного документа. Сравнительная стилистика относится главным образом к переводоведе-нию - она служит методологической основой теории художественного перевода. Важной научной дисциплиной является стилистика художественного текста, или стилистика декодирования.
В рамках практической стилистики изучается методика преподавания этой дисциплины. Иерархический принцип соблюдается и в данном случае: ведь в школе стилистические упражнения входят в конкретные разделы, такие как "Фонетика", "Лексика", "Словообразование", "Морфология", "Синтаксис". Необходимо, чтобы ученики не только поняли строение русского языка, но также уяснили тонкости значений и употребления различных единиц и их категорий. Это еще более важно для студентов. Вот, например, упражнение по категории рода существительных:
Проследите за употреблением слов поэт и поэтесса в применении к женщинам. Сделайте вывод об использовании этих слов.
1. Писательница Н. Ильина рассказывает: "На мой вопрос, как она (Анна Ахматова) относится к стихам одной поэтессы, сказала: "Длинно пишет. Все пишут длинно. А момент лирического волнения краток". (Она терпеть не могла, когда ее называли "поэтессой". Гневалась: "Я - поэт").
(...) IV Критик Ал. Михайлов, рецензируя сборник стихов узбекской поэтессы Зульфии, использует оба слова (и поэт, и поэтесса).
"Книга "Избранное", прекрасно оформленная, уже одним своим видом привлекает читателя. Мне лично она впервые так объемно, так многогранно и в то же время так внутренне цельно раскрыла мир замечательного поэта...
Лирика Зульфии многотемна. Листая страницы "Избранного", догадываешься, как и чем жила поэтесса все уже послевоенные годы".
Иванова В. А., Зелинская Н. И. Практические занятия по словообразованию и морфологии: Уч. пос. / Под ред. Н.М. Шанского. Кишинев, 1987. - С. 42-43.
В этом упражнении хорошо показана гармоническая взаимосвязь различных языковых уровней: морфологического, словообразовательного и лексико-семантического. Можно указать и другие: синтаксический (потому что употребление слов "поэт" и "поэтесса" имеет смысл только в контексте предложения) и орфоэпический: в слове "поэтесса" Т произносится твердо, вопреки орфографии; в слове "поэт" [о] может подвергаться качественной редукции, когда имеется в виду профессия (если бы А. Михайлов не писал статью, а произносил речь), или не подвергаться, когда слово "поэт" означает призвание (Ахматова о себе). В предложении IV слова "поэтесса" и "поэт" означают примерно одно и то же: род занятий, но второе звучит более возвышенно ("замечательный поэт" - мастер своего дела, высокий умелец). Слово "поэтесса" в I тексте вряд ли употреблено в ироническом значении (дама, развлекающаяся сложением стихов). Наверное, она талантлива, имеет заслуженный успех, но еще не поднялась до Поэзии в высшем смысле (не только профессии, но и образа жизни).
Кроме того, практическая стилистика изучает и другие виды деятельности - например, редактирование.
Предмет индивидуальной стилистики - художественное своеобразие личности (чаще всего писателя, но, в принципе, изучаться может индивидуальная речевая манера любого человека). Слово "своеобразие" точно раскрывает существо дела: имеется в виду не оригинальность, новизна автора (ее может и не быть), а то, из чего складывается его собственное лицо. Вообще слово "оригинальность" нужно употреблять особенно осторожно, в самых ярких случаях, действительно редко встречающихся, а лучше обходиться без него. Оригинальность всегда относительна. Только слабое знание культуры и плохая память позволяют нам говорить по поводу какого-либо автора, что так больше никто не писал, не употреблял таких приемов. Оригинальность проявляется на фоне современников писателя, его близких предшественников, хорошо ему известных авторов. Разумеется, стиль писателя мы тоже исследуем на разных уровнях.
На стилистике декодирования мы остановимся в конце Введения.
Из главных методов стилистического исследования назовем прежде всего общетекстовой анализ: определение целенаправленности текста, его информационной структуры, композиции, лексико-синтаксических средств его организации, образности, эмотивной окрашенности.
Очень важен метод стилистически дифференцированного анализа. Последний отвечает на три вопроса: нейтрален или стилистически маркирован текст, моно- или полистилистичен и проявляется ли в нем индивидуальность автора. При детальном стилистическом анализе определяются: тип речи, к которому относится текст, функциональный стиль, литературный стиль, индивидуальный стиль, тон речи (торжественный, официальный, интимно-ласковый, шутливый, иронический, пренебрежительный и др.). Собственно стилистические элементы полезно разграничивать с эмоционально-стилистическими. Основой стилистической дифференциации является словарная работа. Выявленные стилистически значимые элементы (далее они будут называться стилемами) распределяются по трем параметрам:
1. статистическому (количественное соотношение нейтральных и стилистически маркированных единиц);
2. структурно-композиционному (размещение и особенно концентрация стилем в тексте);
3. функциональному (роль стилем в данном произведении).
Конечно, это распределение оптимально, если мы анализируем небольшой текст.
Метод вариативной работы состоит, во-первых, в изучении доступных исследователю материалов, относящихся к данному произведению - списков, черновиков, дневниковых записей, статей (напр., "Как делать стихи" В.В. Маяковского); во-вторых, в использовании синонимических замен (Ш. Балли), когда вместо стилемы подставляется нейтральный вариант - или просто другой, - а затем оцениваются возникшие изменения. Напр., в уже упомянутой строке М.Ю. Лермонтова "из пламя и света" можно попытаться заменить "из пламя" на что-то другое - из пламени, из огня (с ударением на первом слоге) - и объяснить, почему лермонтовский вариант все же предпочтительнее.
Метод микротем (микрообразов) "состоит в выявлении того комплекса языковых средств различных уровней со всеми их стилистико-смысловыми нюансами, который (комплекс - А.Ф.) служит выражению (и созданию) данного микрообраза в системе образной мысли писателя" (Кожина 1977: 16). Автор этих строк дает пример такого анализа в своем учебном пособии "Лингвоэстетическое толкование литературного произведения", анализируя роман В.Н. Войновича "Приключения Ивана Чонкина" сквозь призму зооморфной образности, в рамках которой выделены микротемы, в частности: человек и лошадь. Этот метод удобен при работе с большими по объему текстами. Если мы выбираем темы и образы, типичные для данного автора и узловые для данного произведения, достаточно подробно рассмотреть их, чтобы понять все самое главное о тексте.
Наконец, выделим еще метод сравнительно-стилистического анализа, чаще всего применяемый в работах по переводоведению. Классический образец его дан в статье Л.В. Щербы "Опыты лингвистического толкования стихотворений. II. "Сосна" Лермонтова в сравнении с ее немецким прототипом" (см.: Щерба 1957).
Понятие о стилистике декодирования
Стилистика декодирования - то же самое, что и стилистика художественной литературы, только рассмотренная под особым углом зрения. Логика подсказывает нам, что адекватное представление о литературном произведении можно получить только в том случае, если мы подробно изучим все обстоятельства его появления, проработаем черновики и др. документы автора и его современников. Это мнение выглядит самоочевидным, и, действительно, ценность такого подхода к тексту для истории литературы не вызывает сомнений. Исследования в этой отрасли филологии ведутся именно так. Лингвоэстетическая дисциплина, базирующаяся на этом принципе работы с текстом, называется стилистикой кодирования.
Однако ее методологию абсолютизировать не стоит. Во-первых, при всей своей "материальности", она не всегда достоверна: нет гарантий, что сохраняются все необходимые документы, что их авторы объективны, что писатель адекватно и полно выразил свои намерения (он может фиксировать в рабочем дневнике только то, что боится забыть и т.д. - вплоть до неполного понимания или сознательного искажения собственного замысла). Но суть дела даже не в этом. Во-вторых, художественный текст, предназначенный для опубликования, изначально пишется с учетом того, что читатели не обязаны знать биографию автора и обстоятельства появления данного произведения. В самом тексте должна содержаться информация, достаточная для его полного и адекватного понимания. И стилистика декодирования выявляет именно эту информацию, которая не зависит от внешних по отношению к тексту обстоятельств, - правда, делая поправку на историческую стилистику: нужно знать, каковы были языковые, эстетические и др. стандарты эпохи, в которую появился текст. Стилистика декодирования изучает лингвоэстетику текста, исходя из него самого. Далее мы будем излагать основные понятия этой дисциплины по одной из монографий И.В. Арнольд, приводя, конечно, собственные примеры.
Главное из этих понятий - выдвижение, под которым подразумеваются "способы формальной организации текста, фокусирующие внимание читателя на определенных элементах сообщения и устанавливающие семантически релевантные отношения между элементами одного или чаще разных уровней" (Арнольд 1990: 63). Возьмем для иллюстрации миниатюру замечательного поэта-примитивиста Н.И. Глазкова:
В созвездья линзами двоякими
Труба смотрела Галилея.
В страну, открытую варягами,
Плыла Колумба кораблея.
В страну открытую, забытую
Таков удел любых Америк,
А старый мир стал картой битою,
Наивной картой Птоломея.
Язык стихотворения довольно ярок, здесь почти все останавливает наше внимание, и прежде всего:
а) варяги вместо викингов;
б) окказиональное слово кораблея (вероятно, каравелла);
в) повторение в страну открытую;
г) символизация (благодаря множественному числу) Америк (Америка здесь - контекстуальный синоним слова открытие);
д) контаминация (наложение) значений повторяемого слова карта игральная и географическая. Повтор в строках 7 и 8 можно квалифицировать как осложненный анадиплосис (подхват).
В двух первых строках тоже есть выдвижения:
а) изменение прямого (или даже просто нормального) порядка слов: детерминант, инверсия в первой строке, произвольный порядок слов во второй;
б) прозопопея, т.е. "очеловечивание", трубы, которая смотрит в созвездья.
Эти выдвижения не столь ярки, как названные ранее. Похоже, что автор концентрирует наше внимание не на первых строках, а на следующих за ними, где расхождение с узусом резче, т.е. эти следующие строки, по-видимому, важнее - возможно. В них заключена концепция текста.
Уже перечисленные выдвижения подкрепляются другими, факультатив-ными. Это
а) созвучие окказионального слова кораблея с именем Колумба: Колумба корабле/j а/;
б) инверсия в этом словосочетании;
в) постановка кораблеи в позицию рифмы знаменательна сама по себе, но еще показательнее, что эта рифма - сквозная;
г) слово Америк нарушает гармонию в этом сквозном ряду, и только по карте Птоломея мы судим о том, что рифма остается той же;
д) повторение конструкции о стране открытой усилено внутристрочной рифмой: в страну открытую, забытую - этой внутренней рифмой как бы компенсируется внешняя арифмия, возникающая из-за формы Америк;
е) контаминация значений карты усилена прозопопеей - эналлагой (наивной картой Птоломея);
ж) мир как битая карта - это метафора, т.е. тоже выдвижение;
з) звукописный повтор старый мир стал подчеркивает содержащуюся в этой строке семантику перехода, видоизменения, метаморфозы.
Итак, двумя рядами приемов (первый ряд усиливается вторым) "выдвинуто" содержание, связанное скорее с Колумбом, нежели с Галилеем. Первооткрывателем в подлинном смысле слова был Галилей, но не Колумб. Глазкова явно больше притягивает более сложная - парадоксальная - ситуация: не просто открытие, а переоткрытие, т.е. не открытие. Поэт, который вскоре после написания этого стихотворения констатирует: "На творителей и вторителей мир разделен весь", и чьи симпатии на стороне первых, сейчас больше думает о превратностях судьбы: забываются первооткрыватели и открытия, лавры достаются другим и т.д. По сути дела, эти восемь строк тоже о "творителях" и "вторителях", а вовсе не о первооткрывателях. Но разумная работа Истории все же совершается, и для этого нужны и те, и другие - условно говоря, и Колумбы, и Галилеи. Конечно, можно уточнить, что схема не так элементарна: и Галилей был не первым, а подтвердил концепцию Коперника, и Колумб открыл вовсе не ту страну, что открыли "варяги". Кроме того, судя по всему, Глазков полагал, что Птоломея опроверг не только Галилей, опровергнувший геоцентрическую картину вселенной, но и Колумб. Похоже, по Глазкову, Птоломей считал землю плоской, как изображение на игральной карте, - и эта "наивная" карта была "бита" Колумбовым открытием Западного полушария. На самом деле Птоломей знал о шарообразности Земли, хотя и считал последнюю центром вселенной. Реальные представления Глазкова об истории науки были гораздо "наивнее", чем карта Птоломея. Однако признаем другое: при чтении стихотворения мы хорошо понимаем, что имеет в виду автор, и не замечаем этих явных нелепостей. Мысль автора ясна: и первооткрыватели, и "переоткрыватели" необходимы, и совместными усилиями они изменяют мир. Именно мир, а не только представления о нем!
Стилистической науке присущи следующие основные функции.
1) Нормативная - определение норм, стандартов, т.е. наиболее эффективных форм функционирования литературного языка и конкретных субъязыков.
2) Дескриптивная - описание систем языка и речи, определение выразительных возможностей языковых единиц.
3) Прескриптивная - выработка оптимальных моделей коммуникации в различных условиях.
4) Культурная - стилистика отбирает лучшие литературные образцы, оберегает языковую и речевую культуру общества. Борьба человека и человечества за существование - это в решающей степени борьба за информацию, которую сохраняет культура. Но "культура - не склад информации", а "гибкий и сложно организованный инструмент познания" (Лотман 1970: 6). Сущность культуры - информация. И это в том числе информация стилистическая: представления о красоте, гармонии, духовности, мировосприятии народа.
5) Этологическая - воспитательная, дисциплинирующая: благодаря проработке тонких языковых и речевых значений человек приучается к их тщательному их использованию. Он учится мыслить, привыкает уважать язык, культуру, так или иначе облагораживается, потому что, как было сказано, "стиль - это человек", и, следовательно, стилистическое - воспользуемся выражением Ф. Ницше, - это "человеческое, слишком человеческое".
Стилистика ресурсов
В.В. Виноградов выделяет три "стилистики": языка, речи и художественной литературы (см.: Виноградов 1963: 5-6). Эта схема в целом соотносится с триадой Л.В. Щербы: речевая деятельность - языковая система языковой материал (см.: Щерба 1974: 24-26).
Ученые традиционно выделяют стилистику ресурсов - дисциплину, изучающую выразительные возможности различных языковых единиц на всех уровнях. Она также называется описательной (или дескриптивной) стилистикой, а с некоторых пор - и риторикой. В 1986 г. в СССР была переведена бельгийская "Общая риторика", построенная именно как стилистика ресурсов. В той же монографии риторике дается (С.И. Гиндиным в Послесловии) определение, фактически совпадающее со стилистикой: "(...) риторика есть наука об условиях и формах эффективной коммуникации" (Общая риторика 1986: 364).
Правда, не следует забывать, что почти любому утверждению соответствует противоположное, столь же верное (Дж. Сантаяна). Предшествующая фраза означает, что риторика - дисциплина, изучающая аутентичную речь. Иными словами, она помогает человеку максимально точно и эффективно выразить собственную мысль. Но можно сказать и прямо противоположное: риторика помогает человеку эффективно скрывать свои мысли - говорить то, что нужно сказать в данной ситуации, а не то, что мы на самом деле думаем. В этой связи приведем высказывание М.Л. Гаспарова о том, что возможен и третий вариант: "Напрасно думают, что это - умение говорить то, чего на самом деле не думаешь. Это - умение сказать именно то, что думаешь, но так, чтобы не удивлялись и не возмущались. Умение сказать свое чужими словами - именно то, чем всю жизнь занимался ненавистник риторики Бахтин" (НЛО. - 1997. - № 25. - С. 442). Наблюдение замечательное, но риторика, по-видимому, подразумевает и то, и другое, и третье. Учтем, конечно, и полисемию самого слова "риторика".
Г.О. Винокур высказывался против стилистики как особой науки: "Легко было бы (...) предложить для стилистики внутреннее разделение на фонетику, грамматику и семасиологию, тем более что она, действительно, занимается всеми этими тремя проблемами. Но это было бы серьезной ошибкой, потому что (...) звук речи как стилистический факт не существует без соотнесенных с ним фактов грамматических и семасиологических. Иначе говоря, построение стилистики по отдельным частям языковой структуры уничтожило бы собственный предмет стилистики, состоящий из соединения отдельных членов языковой структуры в одно и качественно новое целое" (Винокур 1960: 317-318). Даже если автор в чем-то не совсем прав (разве языкознание как таковое - а не только стилистика - не строится так же комплексно, однако мы не отрицаем языкознания, разделенного на языковые уровни), то преувеличения такого ученого все равно оказываются плодотворными. А плодотворный смысл фразы Г.О. Винокура состоит в том, что мало указать выразительные функции тех или иных языковых единиц: вне контекста и вне взаимодействия данных единиц с другими любые рассуждения о стилистике ресурсов останутся схоластическими. А вот с чем нельзя согласиться - так это с ошибочностью структурирования стилистики в соответствии с языковыми уровнями. Фактически это должно означать, что не существует устойчивых значений у языковых единиц (а также добавим: и последовательностей единиц) различных уровней. Это неверно, в чем мы убедимся в дальнейшем. Более того, даже звук, как показывают исследования по фоносемантике, может обладать собственным значением напр., эмотивным, - хотя Г.О. Винокур утверждал обратное.
Сейчас мы увидим, как одно и то же слово - допустим, "дуб" - на различных языковых уровнях изучается собственно лингвистикой и стилистикой.
Фонетический уровень
Лингвистика
Слово "дуб" состоит из трех фонем: /д, у, п2/. В слабой финальной позиции нейтрализован признак звонкости/глухости. Фонемы реализованы в виде аллофонов [дуп].
Д - согласный шумный звонкий парный, высокий, диффузный, недиезный, прерванный, нерезкий; переднеязычный передненебный, смычный взрывной, твердый парный.
У - гласный, низкий диффузный, бемольный, непрерывный; заднего ряда, лабиализованный, верхнего подъема.
П - согласный шумный глухой парный, низкий, диффузный, недиезный, прерванный, нерезкий; губно-губной, смычный взрывной, твердый парный.
Один слог, прикрытый, закрытый. Акцентный тип С1.
Стилистика
Возьмем строки Б.Л. Пастернака о младенце Христе
Он спал, весь сияющий, в яслях из дуба,
Как месяца луч в углубленье дупла.
Здесь используются два фонетико-стилистических приема: фоника (звукопись) и анаграмма. В основе первой лежит вторая. Базой для ассонанса (повторения гласных) и аллитерации (повторения согласных) служат слово "дуб", в котором компактно собраны опорные фонемы этого стиха, и "дупло", где добавляется сонорная /Л/, обрамляющая данные фонемы.
Если мы обратимся к фоносемантическим характеристикам звуков, из которых состоит слово "дуб" (см. таблицы звуковых значений в: Журавлев 1974), то увидим, что они довольно противоречивы. Д - прекрасный, радостный, возвышенный, бодрый, яркий, сильный, стремительный, суровый, темный, тяжелый, угрюмый, зловещий (курсивом выделяем наиболее проявленный признаки). У - нежный, возвышенный, сильный, медлительный, суровый, печальный, темный, тоскливый, зловещий. П - стремительный, медлительный, тихий, минорный, печальный, темный, тоскливый, устрашающий. Л/Л', выполняющие функцию рамки, в максимальной степени передают следующие признаки: прекрасный, светлый, радостный, сильный. Если учесть, что перечисленный звуки создают фоническую основу данных строк стихотворения, то общее настроение этого фрагмента можно охарактеризовать как меланхолическое и просветленное, проникнутое надеждой и тревогой. Излишне объяснять, насколько это сложное чувство естественно и для этих строк, и для всего пастернаковского стихотворения.
Лексический уровень
Лингвистика
У слова "дуб" два денотативных значения: дерево из семейства буковых (Дуб растет) и материал (мебель из дуба).
Стилистика
У того же слова есть переносное эмотивное значение: тупой, неотесанный человек (Ну, ты и дуб!).
Словообразовательный уровень
Лингвистика
В слове "дуб" непроизводная основа. От него можно образовать слова "дубняк", "дубовый", "дубина" (палица) и т.п.
Стилистика
С помощью суффиксов субъективной оценки от слова "дуб" можно образовать слова "дубок", "дубочек", "дубина" (дурак) и т.п., причем в последнем случае суффикс -ин- уже не нейтральный, а преувеличительный (срав.: детина, домина). Особый случай - неморфологическое (лексико-синтаксическое) образование фамилии Дуб в романе Я. Гашека "Похождения бравого солдата Швейка".
Морфологический уровень
Лингвистика
"Дуб" - существительное I склонения (твердый вариант), конкретное или вещественное (если означает материал), нарицательное, неодушевленное, мужского рода, изменяется по числам (конкретное) и падежам.
Стилистика
В этом аспекте имеет значение падежный вариант на дубу (разговорный или народно-поэтический - напр., у П.П. Ершова:
Сидит ворон на дубу.
Он играет во дуду)
в сравнении с нейтральным на дубе. Кроме того, существительное "дуб" в значении "тупой человек" становится одушевленным (и тогда можно будет сказать: "Я и раньше встречал таких дубов", но не "такие дубы"). В свою очередь фамилия Дуб становится существительным не только одушевленным, но также именем собственным.
Синтаксический уровень
Лингвистика
Со словом "дуб" можно составлять словосочетания (напр., увидеть дуб глагольное объектное, связь предсказующая обязательная - сильное управление) или предложения (Дуб растет; структурная схема - N1 Vf).
Стилистика
Можно образовать односоставное номинативное предложение - Дуб. Его нельзя считать стилистически нейтральным, потому что "имя существительное, образующее главный член номинативного предложения, совмещает в себе в концентрированном виде образ предмета и идею его существования в плане настоящего. Отсюда богатые экспрессивные возможности номинативных предложений и широкое их использование в статических описаниях, в повествованиях для передачи быстрой смены явлений и предметов, в эмоционально окрашенной речи" и т.д. (Розенталь 1974: 201). Дуб может относиться и к другим стилистически значимым конструкциям: эллиптическим предложениям, именительному темы, заглавиям - художественного, научно-популярного или другого текста, словарной статьи и т.д.
Уровень текста
Лингвистика в чистом виде на этом уровне почти не представлена. Можно сказать, что вокруг слова "дуб" складываются тексты различных типов. Простейший пример - определение, иногда в сочетании с описанием: Дуб - это дерево с широким стволом, густой кроной, резными листьями. Его плоды называются желудями и т.д. Этот микротекст уже едва удерживается в рамках нейтральности и выйдет за них, если мы широкий ствол заменим массивным и т.п. или к дереву добавим: из семейства буковых.
Стилистика
Возьмем отрывок из рассказа Ю.М. Нагибина "Зимний дуб". Там, как известно, учительница дает задание привести примеры имен существитель- ных.
И вдруг, словно очнувшись ото сна, Савушкин приподнялся над партой и звонко крикнул:
- Зимний дуб!
Ребята засмеялись.
- Зимний дуб! - повторил Савушкин, не замечая ни смеха товарищей, ни окрика учительницы. Он сказал это не так, как другие. Слова вырвались из его души, как признание, как счастливая тайна, которую не в силах удержать переполненное сердце.
Не понимая странной его взволнованности, Анна Васильевна сказала, с трудом сдерживая раздражение:
- Почему зимний? Просто дуб.
- Просто дуб - что! Зимний дуб - вот это существительное!
В этом микротексте дуб осмысливается не как абстрактная иллюстрация имени существительного, но как понятие, образ животворящих сил Природы. Это не дерево, а целый мир. Он особенно грандиозен и прекрасен зимой, поэтому Савушкин воспринимает его целостно, не выделяя ни "дуба", ни "зимнего". Восприятие ребенка выражается в его языке: синтаксическая единица словосочетание "зимний дуб" - фразеологизируется, превращается в подобие слова - "существительного", как выразился Савушкин. Сказал он это, конечно, неправильно, даже с окказиональной точки зрения: здесь преобразование происходит не на грамматическом, а на семантическом уровне. "Зимний дуб" не существительное точно так же, как "выводить на чистую воду" - не глагол. Кроме того, в процитированном тексте подробно характеризуется отношение разных людей к сочетанию "зимний дуб": энтузиазм, непонимание, раздражение - но в любом случае не равнодушие, чем подчеркивается неординарность примера.
Итак, мы видим, что стилистика и лингвистика не дублируют друг друга. Они базируются друг на друге, используют материал и методологию друг друга, но у каждой из них есть и своя специфика, свои закономерности, свои устойчивые функции языковых единиц. Таким образом, стилистика ресурсов как самостоятельная дисциплина возможна. Сделаем только одно уточнение: согласно концепции Ю.М. Скребнева, изложенной в "Очерке теории стилистики" (Горький, 1975), ее объектом должны быть не только единицы, но и последовательности - напр., аллитерация, ассонанс, инверсия и др.
Разделы стилистической науки. Методы стилистического исследования
Помимо уже названной стилистики ресурсов, стилистическая наука включает в себя ряд смежных с ней дисциплин. Это функциональная стилистика, чье название говорит само за себя, практическая стилистика - занимающаяся вопросами преподавания, а также литературного редактирования (из новейших учебных пособий такого рода выделим: Москвин 2000), индивидуальная стилистика, изучающая как язык писателей, так и языковую манеру любого человека - напр., при проведении разнообразных экспертиз для определения автора того или иного документа. Сравнительная стилистика относится главным образом к переводоведе-нию - она служит методологической основой теории художественного перевода. Важной научной дисциплиной является стилистика художественного текста, или стилистика декодирования.
В рамках практической стилистики изучается методика преподавания этой дисциплины. Иерархический принцип соблюдается и в данном случае: ведь в школе стилистические упражнения входят в конкретные разделы, такие как "Фонетика", "Лексика", "Словообразование", "Морфология", "Синтаксис". Необходимо, чтобы ученики не только поняли строение русского языка, но также уяснили тонкости значений и употребления различных единиц и их категорий. Это еще более важно для студентов. Вот, например, упражнение по категории рода существительных:
Проследите за употреблением слов поэт и поэтесса в применении к женщинам. Сделайте вывод об использовании этих слов.
1. Писательница Н. Ильина рассказывает: "На мой вопрос, как она (Анна Ахматова) относится к стихам одной поэтессы, сказала: "Длинно пишет. Все пишут длинно. А момент лирического волнения краток". (Она терпеть не могла, когда ее называли "поэтессой". Гневалась: "Я - поэт").
(...) IV Критик Ал. Михайлов, рецензируя сборник стихов узбекской поэтессы Зульфии, использует оба слова (и поэт, и поэтесса).
"Книга "Избранное", прекрасно оформленная, уже одним своим видом привлекает читателя. Мне лично она впервые так объемно, так многогранно и в то же время так внутренне цельно раскрыла мир замечательного поэта...
Лирика Зульфии многотемна. Листая страницы "Избранного", догадываешься, как и чем жила поэтесса все уже послевоенные годы".
Иванова В. А., Зелинская Н. И. Практические занятия по словообразованию и морфологии: Уч. пос. / Под ред. Н.М. Шанского. Кишинев, 1987. - С. 42-43.
В этом упражнении хорошо показана гармоническая взаимосвязь различных языковых уровней: морфологического, словообразовательного и лексико-семантического. Можно указать и другие: синтаксический (потому что употребление слов "поэт" и "поэтесса" имеет смысл только в контексте предложения) и орфоэпический: в слове "поэтесса" Т произносится твердо, вопреки орфографии; в слове "поэт" [о] может подвергаться качественной редукции, когда имеется в виду профессия (если бы А. Михайлов не писал статью, а произносил речь), или не подвергаться, когда слово "поэт" означает призвание (Ахматова о себе). В предложении IV слова "поэтесса" и "поэт" означают примерно одно и то же: род занятий, но второе звучит более возвышенно ("замечательный поэт" - мастер своего дела, высокий умелец). Слово "поэтесса" в I тексте вряд ли употреблено в ироническом значении (дама, развлекающаяся сложением стихов). Наверное, она талантлива, имеет заслуженный успех, но еще не поднялась до Поэзии в высшем смысле (не только профессии, но и образа жизни).
Кроме того, практическая стилистика изучает и другие виды деятельности - например, редактирование.
Предмет индивидуальной стилистики - художественное своеобразие личности (чаще всего писателя, но, в принципе, изучаться может индивидуальная речевая манера любого человека). Слово "своеобразие" точно раскрывает существо дела: имеется в виду не оригинальность, новизна автора (ее может и не быть), а то, из чего складывается его собственное лицо. Вообще слово "оригинальность" нужно употреблять особенно осторожно, в самых ярких случаях, действительно редко встречающихся, а лучше обходиться без него. Оригинальность всегда относительна. Только слабое знание культуры и плохая память позволяют нам говорить по поводу какого-либо автора, что так больше никто не писал, не употреблял таких приемов. Оригинальность проявляется на фоне современников писателя, его близких предшественников, хорошо ему известных авторов. Разумеется, стиль писателя мы тоже исследуем на разных уровнях.
На стилистике декодирования мы остановимся в конце Введения.
Из главных методов стилистического исследования назовем прежде всего общетекстовой анализ: определение целенаправленности текста, его информационной структуры, композиции, лексико-синтаксических средств его организации, образности, эмотивной окрашенности.
Очень важен метод стилистически дифференцированного анализа. Последний отвечает на три вопроса: нейтрален или стилистически маркирован текст, моно- или полистилистичен и проявляется ли в нем индивидуальность автора. При детальном стилистическом анализе определяются: тип речи, к которому относится текст, функциональный стиль, литературный стиль, индивидуальный стиль, тон речи (торжественный, официальный, интимно-ласковый, шутливый, иронический, пренебрежительный и др.). Собственно стилистические элементы полезно разграничивать с эмоционально-стилистическими. Основой стилистической дифференциации является словарная работа. Выявленные стилистически значимые элементы (далее они будут называться стилемами) распределяются по трем параметрам:
1. статистическому (количественное соотношение нейтральных и стилистически маркированных единиц);
2. структурно-композиционному (размещение и особенно концентрация стилем в тексте);
3. функциональному (роль стилем в данном произведении).
Конечно, это распределение оптимально, если мы анализируем небольшой текст.
Метод вариативной работы состоит, во-первых, в изучении доступных исследователю материалов, относящихся к данному произведению - списков, черновиков, дневниковых записей, статей (напр., "Как делать стихи" В.В. Маяковского); во-вторых, в использовании синонимических замен (Ш. Балли), когда вместо стилемы подставляется нейтральный вариант - или просто другой, - а затем оцениваются возникшие изменения. Напр., в уже упомянутой строке М.Ю. Лермонтова "из пламя и света" можно попытаться заменить "из пламя" на что-то другое - из пламени, из огня (с ударением на первом слоге) - и объяснить, почему лермонтовский вариант все же предпочтительнее.
Метод микротем (микрообразов) "состоит в выявлении того комплекса языковых средств различных уровней со всеми их стилистико-смысловыми нюансами, который (комплекс - А.Ф.) служит выражению (и созданию) данного микрообраза в системе образной мысли писателя" (Кожина 1977: 16). Автор этих строк дает пример такого анализа в своем учебном пособии "Лингвоэстетическое толкование литературного произведения", анализируя роман В.Н. Войновича "Приключения Ивана Чонкина" сквозь призму зооморфной образности, в рамках которой выделены микротемы, в частности: человек и лошадь. Этот метод удобен при работе с большими по объему текстами. Если мы выбираем темы и образы, типичные для данного автора и узловые для данного произведения, достаточно подробно рассмотреть их, чтобы понять все самое главное о тексте.
Наконец, выделим еще метод сравнительно-стилистического анализа, чаще всего применяемый в работах по переводоведению. Классический образец его дан в статье Л.В. Щербы "Опыты лингвистического толкования стихотворений. II. "Сосна" Лермонтова в сравнении с ее немецким прототипом" (см.: Щерба 1957).
Понятие о стилистике декодирования
Стилистика декодирования - то же самое, что и стилистика художественной литературы, только рассмотренная под особым углом зрения. Логика подсказывает нам, что адекватное представление о литературном произведении можно получить только в том случае, если мы подробно изучим все обстоятельства его появления, проработаем черновики и др. документы автора и его современников. Это мнение выглядит самоочевидным, и, действительно, ценность такого подхода к тексту для истории литературы не вызывает сомнений. Исследования в этой отрасли филологии ведутся именно так. Лингвоэстетическая дисциплина, базирующаяся на этом принципе работы с текстом, называется стилистикой кодирования.
Однако ее методологию абсолютизировать не стоит. Во-первых, при всей своей "материальности", она не всегда достоверна: нет гарантий, что сохраняются все необходимые документы, что их авторы объективны, что писатель адекватно и полно выразил свои намерения (он может фиксировать в рабочем дневнике только то, что боится забыть и т.д. - вплоть до неполного понимания или сознательного искажения собственного замысла). Но суть дела даже не в этом. Во-вторых, художественный текст, предназначенный для опубликования, изначально пишется с учетом того, что читатели не обязаны знать биографию автора и обстоятельства появления данного произведения. В самом тексте должна содержаться информация, достаточная для его полного и адекватного понимания. И стилистика декодирования выявляет именно эту информацию, которая не зависит от внешних по отношению к тексту обстоятельств, - правда, делая поправку на историческую стилистику: нужно знать, каковы были языковые, эстетические и др. стандарты эпохи, в которую появился текст. Стилистика декодирования изучает лингвоэстетику текста, исходя из него самого. Далее мы будем излагать основные понятия этой дисциплины по одной из монографий И.В. Арнольд, приводя, конечно, собственные примеры.
Главное из этих понятий - выдвижение, под которым подразумеваются "способы формальной организации текста, фокусирующие внимание читателя на определенных элементах сообщения и устанавливающие семантически релевантные отношения между элементами одного или чаще разных уровней" (Арнольд 1990: 63). Возьмем для иллюстрации миниатюру замечательного поэта-примитивиста Н.И. Глазкова:
В созвездья линзами двоякими
Труба смотрела Галилея.
В страну, открытую варягами,
Плыла Колумба кораблея.
В страну открытую, забытую
Таков удел любых Америк,
А старый мир стал картой битою,
Наивной картой Птоломея.
Язык стихотворения довольно ярок, здесь почти все останавливает наше внимание, и прежде всего:
а) варяги вместо викингов;
б) окказиональное слово кораблея (вероятно, каравелла);
в) повторение в страну открытую;
г) символизация (благодаря множественному числу) Америк (Америка здесь - контекстуальный синоним слова открытие);
д) контаминация (наложение) значений повторяемого слова карта игральная и географическая. Повтор в строках 7 и 8 можно квалифицировать как осложненный анадиплосис (подхват).
В двух первых строках тоже есть выдвижения:
а) изменение прямого (или даже просто нормального) порядка слов: детерминант, инверсия в первой строке, произвольный порядок слов во второй;
б) прозопопея, т.е. "очеловечивание", трубы, которая смотрит в созвездья.
Эти выдвижения не столь ярки, как названные ранее. Похоже, что автор концентрирует наше внимание не на первых строках, а на следующих за ними, где расхождение с узусом резче, т.е. эти следующие строки, по-видимому, важнее - возможно. В них заключена концепция текста.
Уже перечисленные выдвижения подкрепляются другими, факультатив-ными. Это
а) созвучие окказионального слова кораблея с именем Колумба: Колумба корабле/j а/;
б) инверсия в этом словосочетании;
в) постановка кораблеи в позицию рифмы знаменательна сама по себе, но еще показательнее, что эта рифма - сквозная;
г) слово Америк нарушает гармонию в этом сквозном ряду, и только по карте Птоломея мы судим о том, что рифма остается той же;
д) повторение конструкции о стране открытой усилено внутристрочной рифмой: в страну открытую, забытую - этой внутренней рифмой как бы компенсируется внешняя арифмия, возникающая из-за формы Америк;
е) контаминация значений карты усилена прозопопеей - эналлагой (наивной картой Птоломея);
ж) мир как битая карта - это метафора, т.е. тоже выдвижение;
з) звукописный повтор старый мир стал подчеркивает содержащуюся в этой строке семантику перехода, видоизменения, метаморфозы.
Итак, двумя рядами приемов (первый ряд усиливается вторым) "выдвинуто" содержание, связанное скорее с Колумбом, нежели с Галилеем. Первооткрывателем в подлинном смысле слова был Галилей, но не Колумб. Глазкова явно больше притягивает более сложная - парадоксальная - ситуация: не просто открытие, а переоткрытие, т.е. не открытие. Поэт, который вскоре после написания этого стихотворения констатирует: "На творителей и вторителей мир разделен весь", и чьи симпатии на стороне первых, сейчас больше думает о превратностях судьбы: забываются первооткрыватели и открытия, лавры достаются другим и т.д. По сути дела, эти восемь строк тоже о "творителях" и "вторителях", а вовсе не о первооткрывателях. Но разумная работа Истории все же совершается, и для этого нужны и те, и другие - условно говоря, и Колумбы, и Галилеи. Конечно, можно уточнить, что схема не так элементарна: и Галилей был не первым, а подтвердил концепцию Коперника, и Колумб открыл вовсе не ту страну, что открыли "варяги". Кроме того, судя по всему, Глазков полагал, что Птоломея опроверг не только Галилей, опровергнувший геоцентрическую картину вселенной, но и Колумб. Похоже, по Глазкову, Птоломей считал землю плоской, как изображение на игральной карте, - и эта "наивная" карта была "бита" Колумбовым открытием Западного полушария. На самом деле Птоломей знал о шарообразности Земли, хотя и считал последнюю центром вселенной. Реальные представления Глазкова об истории науки были гораздо "наивнее", чем карта Птоломея. Однако признаем другое: при чтении стихотворения мы хорошо понимаем, что имеет в виду автор, и не замечаем этих явных нелепостей. Мысль автора ясна: и первооткрыватели, и "переоткрыватели" необходимы, и совместными усилиями они изменяют мир. Именно мир, а не только представления о нем!