Страница:
— Не сомневаюсь, что все присутствующие правильно оценивают ситуацию, — резко ответил Эндрю. — Надеюсь, что и ваши люди оценивают ее так же.
Тобиас холодно посмотрел на Эндрю.
— Мы отплываем через час, — произнес он. — Мы пойдем вниз по реке Джеймс и, если погода будет хорошей, завтра вечером выйдем в Чесапикский залив, а потом в Атлантику. Через двадцать четыре часа мы достигнем места сбора — Бофорта в Северной Каролине, а оттуда двинемся на нашу стоянку в Форт-Фишер. Как вам известно, солдаты Двадцать четвертого корпуса прекрасные десантники. Они займут берег и пирс, где вам предстоит высадиться. После этого наши дороги расходятся.
— Чему мы все будем одинаково рады, — усмехнулся О’Дональд.
— Безусловно, — ледяным тоном подтвердил Тобиас.
Не говоря больше ни слова, капитан развернулся и вышел из кают-компании, сопровождаемый своими офицерами.
— Что ж, парни, — весело заметил О’Дональд после того, как за ними захлопнулась дверь, — мне кажется, что за это надо выпить.
Это замечание были встречено одобрительными возгласами, и возле рыжего здоровяка артиллериста столпились все его офицеры, а также несколько людей Эндрю.
Сев в дальнем углу комнаты, Эндрю снял свой прорезиненный плащ и разложил его на узком диванчике. Откинувшись назад, он скоро провалился в сон, которому не помешал даже гул, стоявший вокруг него.
За ослепительной вспышкой света последовала другая, потом еще одна. Он был окружен дымом от падающих рядом снарядов, но не слышал взрывов.
Клубы дыма обволакивали его, как морской туман, так что он ничего не видел. Постепенно в тумане начала смутно обрисовываться знакомая фигура.
— Джонни! — закричал он, продираясь сквозь серую пелену.
— Эндрю, мне страшно. — Рядом с ним очутился его брат; его глаза были полны страха, он протягивал к Эндрю руки, как маленький мальчик, ищущий утешения.
Эндрю не мог произнести ни слова. Взяв брата за руку, он повел его обратно — туда, откуда тот пришел. Он чувствовал, как боится Джон, его дрожь передавалась руке Эндрю (странно, но это была его левая рука).
Серный дым рассеялся, и перед ними открылось поле битвы, покрытое до самого горизонта кровавым ковром из переплетенных мертвых тел в синих и серых мундирах.
— Эндрю, я боюсь, — прошептал его брат.
— Я знаю, мой мальчик, я знаю.
— Можно, я вернусь домой к маме? — Это был голос маленького мальчика.
Эндрю почувствовал, что и сам он дрожит; у него неожиданно потемнело в глазах. Он встал позади своего брата и положил руки ему на плечи.
Он толкнул мальчика вперед.
Джонни поскользнулся и, как с ледяной горки, покатился вниз, на окровавленное поле, безуспешно пытаясь подняться.
— Эндрю!
Синий мундир отшелушился с его тела, подобно старой коже, а потом и само тело стало таять, как лед под июльским солнцем.
И тогда он обернулся и посмотрел назад, но теперь это был скелет, и, Боже милосердный, у этого скелета были глаза.
— Джонни!
— Все в порядке, все в порядке.
— Джонни! Боже мой, Джонни! — Эндрю резко сел, выпрямившись как стрела, и увидел стены кают-компании.
— Джон, — прошептал он, почувствовав успокаивающее объятие чьих-то рук.
— Все в порядке, полковник.
Полковник. Кто-то был рядом с ним, и это была женщина. Секунду спустя к нему вернулось самообладание, он вскочил, и кольцо рук вокруг него разжалось.
— Просто страшный сон, вот и все, — прошептала она.
Он посмотрел на сидящую рядом женщину. Ее глаза, темно-зеленые глаза, пристально смотрели на Эндрю. Лет ей было, похоже, примерно столько же, сколько и ему, около тридцати. У нее была очень светлая кожа и высокие скулы. Волосы были убраны под шапочку медсестры, но из-под нее на лоб выбилась рыжеватая прядка.
Она встала, и ее голова оказалась на уровне его плеча.
— Я прогуливалась по палубе, и мне послышался чей-то голос, так что я вошла и застала здесь вас, — тихо произнесла она извиняющимся тоном.
— Со мной все в порядке, — глухо сказал Эндрю.
— Конечно, — согласилась она и по-дружески прикоснулась к нему рукой. — Вам нечего стыдиться, полковник. Я работаю медсестрой с начала войны. Я все понимаю.
Воцарилось неловкое молчание.
Тут Эндрю заметил, что в помещении никого нет, кроме них двоих.
— А где все остальные? — спросил он.
— О, они ушли уже несколько часов назад. Я слышала, как ваш доктор велел оставить вас тут, потому что вам необходимо поспать. До рассвета остался всего час.
Эндрю потер переносицу, пытаясь прогнать сон, и встряхнул несколько раз свою куртку, стараясь, чтобы на ней расправились складки.
— Мне пора заняться делом, — неохотно сказал Эндрю. — Я не должен был ложиться спать, не проверив, как устроились мои солдаты. В любом случае, уже пора объявлять подъем.
— Дайте солдатам поспать сегодня чуть подольше, полковник Кии. Это первая ночь за много месяцев, которую они провели не в окопах.
Эндрю опять взглянул на нее и улыбнулся. Ее замечание было высказано мягким голосом, но в нем отчетливо прозвучали командные нотки.
Он хотел ответить какой-нибудь язвительной репликой, но ее улыбка совершенно обезоружила его.
— Хорошо, раз вы так просите, мисс…
— Кэтлин О'Рэйли, — закончила она, протягивая ему руку. — Я уже знаю, что имею честь говорить с полковником Эндрю Кином из Тридцать пятого.
Смутившись, Эндрю неловко пожал ей руку и тут же отпустил ее.
— Что ж, теперь, когда мы представились друг другу, — продолжила она, — почему бы нам не пройтись по палубе? Думаю, если бы здесь оказалась моя бывшая наставница, она пришла бы в ужас от того, что я нахожусь в комнате наедине с мужчиной, без дуэньи.
— Мне кажется, мисс О'Рэйли, что вы прекрасно можете сами за себя постоять.
— Вы абсолютно правы, полковник, — резковато, как ему показалось, ответила она.
Эндрю подал Кэтлин ее шаль и, взяв свое пончо, вышел на главную палубу. В черном небе пахло надвигающейся грозой, на палубу падали редкие холодные капли дождя. Эндрю вдохнул всей грудью свежий ночной воздух, окончательно изгоняя остатки сна.
— Честно говоря, мне это нравится, — удовлетворенно произнес он. — Совсем как дома, в Брансуике — том, что в Мэне.
Не отвечая ему, она облокотилась на леер и смотрела на темный берег, мимо которого они проплывали.
— А где ваш дом, мисс О'Рэйли?
— В Бостоне. Мне вспомнился вечер — такой, как этот, — я шла из церкви домой…— С Джейсоном, добавила она про себя.
Ощутив укол любопытства, Эндрю облокотился на леер рядом с ней.
— Приятное воспоминание, да?
— Было приятное, — чуть слышно отозвалась она, низко наклонив голову, чтобы он не заметил ее повлажневшие глаза.
— Вам не хочется об этом говорить?
— Так же, как вам о Джоне.
Он услышал в ее голосе не укор, а только бесконечную грусть.
Несколько долгих минут они молчали, смотря на огоньки, мелькавшие на берегу.
— Мы были обручены, — наконец промолвила она. — Его убили в первом сражении при Булл-Ран.
— Мне очень жаль.
— Мне тоже, — сказала она ровным тоном. — Вот так я и стала медсестрой, вместо того чтобы стать женой, мой дорогой полковник. А ваш Джон?
— Мой младший брат, — ответил он и снова погрузился в молчание, нарушив его в конце концов одним словом: — Геттисберг.
— Значит, мы оба потеряли своих близких в этой войне, — едва слышно прошептала она. — Ваш единственный брат?
— Да.
— По крайней мере, вам больше не придется испытать этого. И поверьте, полковник, я бы не перенесла боль утраты любимого человека еще раз, после того как я узнала, что это такое.
Она посмотрела на него, и в первых лучах рассвета Эндрю увидел, как заострились черты ее лица.
— Мне пора идти, полковник. У меня сегодня еще много дел. Доброго утра, сэр.
— И вам также, — мягко сказал Эндрю и протянул ей руку.
Слегка коснувшись его руки, она сдержанно кивнула ему, повернулась и пошла обратно на корму.
Оставшись один, Эндрю перегнулся через леер и не отрываясь смотрел на белые струи воды, разбегающиеся от корабля, который медленно плыл между бакенами.
Дождь усилился и стал жалить его ледяными иголками. Прожив всю жизнь в Мэне на берегу океана, он кое-что знал о морской погоде и был совершенно уверен, что еще до заката на них обрушится сильнейший ураган с юга. Он только надеялся, что у их упрямого, как осел, капитана хватит ума забыть про график движения и переждать бурю в бухте Норфолка.
Глава 2
Тобиас холодно посмотрел на Эндрю.
— Мы отплываем через час, — произнес он. — Мы пойдем вниз по реке Джеймс и, если погода будет хорошей, завтра вечером выйдем в Чесапикский залив, а потом в Атлантику. Через двадцать четыре часа мы достигнем места сбора — Бофорта в Северной Каролине, а оттуда двинемся на нашу стоянку в Форт-Фишер. Как вам известно, солдаты Двадцать четвертого корпуса прекрасные десантники. Они займут берег и пирс, где вам предстоит высадиться. После этого наши дороги расходятся.
— Чему мы все будем одинаково рады, — усмехнулся О’Дональд.
— Безусловно, — ледяным тоном подтвердил Тобиас.
Не говоря больше ни слова, капитан развернулся и вышел из кают-компании, сопровождаемый своими офицерами.
— Что ж, парни, — весело заметил О’Дональд после того, как за ними захлопнулась дверь, — мне кажется, что за это надо выпить.
Это замечание были встречено одобрительными возгласами, и возле рыжего здоровяка артиллериста столпились все его офицеры, а также несколько людей Эндрю.
Сев в дальнем углу комнаты, Эндрю снял свой прорезиненный плащ и разложил его на узком диванчике. Откинувшись назад, он скоро провалился в сон, которому не помешал даже гул, стоявший вокруг него.
За ослепительной вспышкой света последовала другая, потом еще одна. Он был окружен дымом от падающих рядом снарядов, но не слышал взрывов.
Клубы дыма обволакивали его, как морской туман, так что он ничего не видел. Постепенно в тумане начала смутно обрисовываться знакомая фигура.
— Джонни! — закричал он, продираясь сквозь серую пелену.
— Эндрю, мне страшно. — Рядом с ним очутился его брат; его глаза были полны страха, он протягивал к Эндрю руки, как маленький мальчик, ищущий утешения.
Эндрю не мог произнести ни слова. Взяв брата за руку, он повел его обратно — туда, откуда тот пришел. Он чувствовал, как боится Джон, его дрожь передавалась руке Эндрю (странно, но это была его левая рука).
Серный дым рассеялся, и перед ними открылось поле битвы, покрытое до самого горизонта кровавым ковром из переплетенных мертвых тел в синих и серых мундирах.
— Эндрю, я боюсь, — прошептал его брат.
— Я знаю, мой мальчик, я знаю.
— Можно, я вернусь домой к маме? — Это был голос маленького мальчика.
Эндрю почувствовал, что и сам он дрожит; у него неожиданно потемнело в глазах. Он встал позади своего брата и положил руки ему на плечи.
Он толкнул мальчика вперед.
Джонни поскользнулся и, как с ледяной горки, покатился вниз, на окровавленное поле, безуспешно пытаясь подняться.
— Эндрю!
Синий мундир отшелушился с его тела, подобно старой коже, а потом и само тело стало таять, как лед под июльским солнцем.
И тогда он обернулся и посмотрел назад, но теперь это был скелет, и, Боже милосердный, у этого скелета были глаза.
— Джонни!
— Все в порядке, все в порядке.
— Джонни! Боже мой, Джонни! — Эндрю резко сел, выпрямившись как стрела, и увидел стены кают-компании.
— Джон, — прошептал он, почувствовав успокаивающее объятие чьих-то рук.
— Все в порядке, полковник.
Полковник. Кто-то был рядом с ним, и это была женщина. Секунду спустя к нему вернулось самообладание, он вскочил, и кольцо рук вокруг него разжалось.
— Просто страшный сон, вот и все, — прошептала она.
Он посмотрел на сидящую рядом женщину. Ее глаза, темно-зеленые глаза, пристально смотрели на Эндрю. Лет ей было, похоже, примерно столько же, сколько и ему, около тридцати. У нее была очень светлая кожа и высокие скулы. Волосы были убраны под шапочку медсестры, но из-под нее на лоб выбилась рыжеватая прядка.
Она встала, и ее голова оказалась на уровне его плеча.
— Я прогуливалась по палубе, и мне послышался чей-то голос, так что я вошла и застала здесь вас, — тихо произнесла она извиняющимся тоном.
— Со мной все в порядке, — глухо сказал Эндрю.
— Конечно, — согласилась она и по-дружески прикоснулась к нему рукой. — Вам нечего стыдиться, полковник. Я работаю медсестрой с начала войны. Я все понимаю.
Воцарилось неловкое молчание.
Тут Эндрю заметил, что в помещении никого нет, кроме них двоих.
— А где все остальные? — спросил он.
— О, они ушли уже несколько часов назад. Я слышала, как ваш доктор велел оставить вас тут, потому что вам необходимо поспать. До рассвета остался всего час.
Эндрю потер переносицу, пытаясь прогнать сон, и встряхнул несколько раз свою куртку, стараясь, чтобы на ней расправились складки.
— Мне пора заняться делом, — неохотно сказал Эндрю. — Я не должен был ложиться спать, не проверив, как устроились мои солдаты. В любом случае, уже пора объявлять подъем.
— Дайте солдатам поспать сегодня чуть подольше, полковник Кии. Это первая ночь за много месяцев, которую они провели не в окопах.
Эндрю опять взглянул на нее и улыбнулся. Ее замечание было высказано мягким голосом, но в нем отчетливо прозвучали командные нотки.
Он хотел ответить какой-нибудь язвительной репликой, но ее улыбка совершенно обезоружила его.
— Хорошо, раз вы так просите, мисс…
— Кэтлин О'Рэйли, — закончила она, протягивая ему руку. — Я уже знаю, что имею честь говорить с полковником Эндрю Кином из Тридцать пятого.
Смутившись, Эндрю неловко пожал ей руку и тут же отпустил ее.
— Что ж, теперь, когда мы представились друг другу, — продолжила она, — почему бы нам не пройтись по палубе? Думаю, если бы здесь оказалась моя бывшая наставница, она пришла бы в ужас от того, что я нахожусь в комнате наедине с мужчиной, без дуэньи.
— Мне кажется, мисс О'Рэйли, что вы прекрасно можете сами за себя постоять.
— Вы абсолютно правы, полковник, — резковато, как ему показалось, ответила она.
Эндрю подал Кэтлин ее шаль и, взяв свое пончо, вышел на главную палубу. В черном небе пахло надвигающейся грозой, на палубу падали редкие холодные капли дождя. Эндрю вдохнул всей грудью свежий ночной воздух, окончательно изгоняя остатки сна.
— Честно говоря, мне это нравится, — удовлетворенно произнес он. — Совсем как дома, в Брансуике — том, что в Мэне.
Не отвечая ему, она облокотилась на леер и смотрела на темный берег, мимо которого они проплывали.
— А где ваш дом, мисс О'Рэйли?
— В Бостоне. Мне вспомнился вечер — такой, как этот, — я шла из церкви домой…— С Джейсоном, добавила она про себя.
Ощутив укол любопытства, Эндрю облокотился на леер рядом с ней.
— Приятное воспоминание, да?
— Было приятное, — чуть слышно отозвалась она, низко наклонив голову, чтобы он не заметил ее повлажневшие глаза.
— Вам не хочется об этом говорить?
— Так же, как вам о Джоне.
Он услышал в ее голосе не укор, а только бесконечную грусть.
Несколько долгих минут они молчали, смотря на огоньки, мелькавшие на берегу.
— Мы были обручены, — наконец промолвила она. — Его убили в первом сражении при Булл-Ран.
— Мне очень жаль.
— Мне тоже, — сказала она ровным тоном. — Вот так я и стала медсестрой, вместо того чтобы стать женой, мой дорогой полковник. А ваш Джон?
— Мой младший брат, — ответил он и снова погрузился в молчание, нарушив его в конце концов одним словом: — Геттисберг.
— Значит, мы оба потеряли своих близких в этой войне, — едва слышно прошептала она. — Ваш единственный брат?
— Да.
— По крайней мере, вам больше не придется испытать этого. И поверьте, полковник, я бы не перенесла боль утраты любимого человека еще раз, после того как я узнала, что это такое.
Она посмотрела на него, и в первых лучах рассвета Эндрю увидел, как заострились черты ее лица.
— Мне пора идти, полковник. У меня сегодня еще много дел. Доброго утра, сэр.
— И вам также, — мягко сказал Эндрю и протянул ей руку.
Слегка коснувшись его руки, она сдержанно кивнула ему, повернулась и пошла обратно на корму.
Оставшись один, Эндрю перегнулся через леер и не отрываясь смотрел на белые струи воды, разбегающиеся от корабля, который медленно плыл между бакенами.
Дождь усилился и стал жалить его ледяными иголками. Прожив всю жизнь в Мэне на берегу океана, он кое-что знал о морской погоде и был совершенно уверен, что еще до заката на них обрушится сильнейший ураган с юга. Он только надеялся, что у их упрямого, как осел, капитана хватит ума забыть про график движения и переждать бурю в бухте Норфолка.
Глава 2
6 января 1865 года,
400 миль к юго-западу от Бермудских островов
Впервые за три дня Эндрю почувствовал, что его не беспокоит морская болезнь. На мгновение он задумался, из-за того ли это, что он уже выблевал все внутренности, или от ужаса перед тем, что творилось вокруг.
Тобиас, заявив, что не будет менять график движения судна из-за поднимающегося шторма, вывел корабль из Чесапикского залива в Атлантику, когда скорость ветра уже достигала тридцати узлов. После этого погода только ухудшилась, и вечером они оказались во власти юго-западного ураганного ветра. Котлы давным-давно вышли из строя, и корабль был беззащитен перед бурей.
Держась за леер рядом со штурвалом, Эндрю наблюдал за тем, как Тобиас пытается спасти судно.
— Еще одна! — раздался крик с кормы. Расширив глаза от ужаса, Тобиас посмотрел назад.
— Боже милосердный! — воскликнул он. Эндрю тоже бросил взгляд на корму. Казалось, что на корабль надвигается огромная гора. Гребень волны возвышался над палубой более чем на тридцать футов.
— Право руля на два румба! — истошно завопил Тобиас.
Эндрю завороженно смотрел, как водяная гора обрушилась на них и судно глубоко зарылось носом в воду. Взглянув вперед, он подумал, что оно уже не выпрямится и стрелой пойдет на дно.
Его накрыло стеной воды, и он отчаянно вцепился в трос, которым привязал себя к бизань-мачте. Корабль застонал под натиском ветра. Когда волна прокатилась через них, он увидел, что обоих рулевых сбило с ног и один из них лежит с глубокой раной на голове прямо под бешено вращающимся штурвалом.
Тобиас вместе с несколькими матросами бросился к штурвалу, безуспешно пытаясь развернуть судно.
— Еще одна!
Едва встав на ноги после падения на поперечную балку палубы, Эндрю увидел, что на него надвигается следующая волна.
— Тяни, твою мать, тяни! — проревел Тобиас. Судно начало медленно поворачиваться, но Эндрю видел, что они не успеют. Вдруг он осознал, что молится, впервые за много лет. Похоже, его дурное предчувствие оправдывалось, он и его полк были в самом деле прокляты, и их ждал конец, хоть и не на поле боя. Прямо над ним взметнулся пенный гребень огромной волны. Водяная гора обрушилась на него.
У него промелькнула мысль, что веревка вокруг пояса разорвет его пополам. Одну страшную секунду казалось, что корабль сейчас перевернется. Его легкие охватил огонь: Эндрю почувствовал, что они сейчас разорвутся. Но у него еще оставались силы, и он задержал дыхание, понимая, что его вдох станет последним.
Волна схлынула, и Эндрю, жадно хватая ртом воздух, вновь ощутил под ногами палубу. Их все-таки перевернуло, и судно теперь лежало на левом борту. Беспомощно повиснув на конце троса, Эндрю огляделся, испытывая ярость оттого, что его судьба была в руках капитана, погубившего их всех из-за своей дурацкой гордости.
— Будь ты проклят! — крикнул он. — Будь ты проклят, ты убил нас всех!
Посерев от страха, Тобиас оцепенело смотрел на Эндрю, не в силах вымолвить ни слова в свое оправдание.
Внезапно он переменился в лице и, издав нечленораздельный вопль, поднял руку, указывая на что-то.
Эндрю обернулся и увидел, что на них надвигается еще одна волна, даже больше, чем предыдущая, и от нее спасения уже не будет.
Но там было что-то еще. Гребень волны венчал водоворот какого-то ослепляющего света, который выглядел как сверкающее облако белого пара.
Облако бурлило и кипело, потом свернулось в воронку и взорвалось, вдвое увеличившись в размерах. Затем снова свернулось в воронку и опять увеличилось вдвое.
— Что за чертовщина.. — прошептал Эндрю, пораженный до глубины души. Свечение от облака было теперь настолько сильным, что ему пришлось прикрыть глаза рукой.
Вокруг стало необыкновенно тихо, пропали все звуки, прекратились дождь и ветер, корабль оказался как бы в абсолютной пустоте.
Позади него все еще возвышалась водяная гора, но затем, к удивлению и ужасу Эндрю, она просто исчезла, будто обрушившись за край мира. Там, где секунду назад громоздился миллион тонн воды, теперь была дыра, наполненная странным пульсирующим светом.
Внезапно свет опять начал сворачиваться в воронку и потом взорвался в ослепляющей вспышке, обволакивая корабль.
Палуба ушла из-под ног Эндрю, и он начал бесконечно долгое падение в облако света, чувствуя себя песчинкой, сброшенной с вершины высочайшей горы.
Не было ни ветра, ни звука, только падение и пульсация света вокруг него. Теряя сознание, он успел подумать, что это смерть.
Очнулся он оттого, что его век коснулся солнечный луч. Эндрю сел и застонал: на его теле не осталось живого места, свободного от синяков.
Может быть, они уже были мертвы? Попали на тот свет? Или они как-то спаслись? Эндрю поднялся на ноги, и по тому, как заныли все его мышцы, понял, что он все-таки жив.
Но что произошло? Может, ему привиделось это свечение, а падение было безумной галлюцинацией? Все, что он помнил, это бесконечный полет и пульсирующие вспышки света. Эндрю напряг свою память. Ему казалось, что несколько раз он пробуждался в полной тишине, все так же падая вместе с кораблем в воронку света.
Невероятно, подумал он. Должно быть, он потерял сознание, когда на них обрушилась последняя волна, и их все-таки спас этот проклятый капитан.
Палуба корабля представляла собой печальное зрелище. Все три мачты были сломаны, пространство от носа до кормы было усеяно кусками рангоута и обрывками снастей и парусов. Эндрю увидел несколько безжизненных тел, заваленных обломками. Ему следовало принять команду и приказать людям расчистить завалы и убрать трупы.
Но куда их занесло? Он поднял глаза от палубы. Земля была рядом, не дальше чем в пятидесяти ярдах от них. Берег начинался узкой полоской песка, за ней рос кустарник и низкорослые деревья, а в некотором отдалении виднелись невысокие холмы.
Единственной рукой он с трудом развязал веревку вокруг пояса.
Было жарко, почти как летом, и он чувствовал, как по его спине стекают капли пота, впитываясь в еще не высохший мундир, покрытый соляной коркой.
Почесав шею, которая, по-видимому, обгорела на солнце, он взглянул вверх. Тусклый красный шар уже прошел точку зенита. Эндрю показалось, что солнце выглядит как-то необычно — несколько больше, что ли. Выбросив это из головы, он снова посмотрел на берег.
Они были живы, но где они? Неужели буря донесла их до Бермудских островов или они потерпели крушение рядом с восточным побережьем? Они должны быть где-то на юге. На севере не могло быть так тепло в это время года.
Может быть, это Каролина? Нет, он помнил, что там линия холмов не подходит близко к берегу. Он мог ошибаться, но, похоже, сбывались его худшие опасения — их забросило на вражескую территорию.
— Полковник, с вами все в порядке?
Из открытого люка высунулась голова Ганса, и впервые в жизни Эндрю увидел, что тот находится в полном замешательстве.
— Все в порядке, Ганс. А с тобой?
— Будь я проклят, если знаю, сэр, — отозвался сержант, вылезая на палубу. — Я подумал, что мы потонули, и потом был свет. Тогда я сказал себе: «Ганс, это, должно быть, небесный свет, и похоже, эти олухи ангелы совершили крупную ошибку». А потом я проснулся все еще живым.
— Как дела в трюме? — спросил Эндрю.
— Шестьсот человек блюют, как подыхающие псы. Не самое приятное зрелище, сэр. Двое ребят сломали шеи, у нескольких переломы конечностей, и все с синяками. Они только начали приходить в себя.
— Ладно, спустись вниз и выводи их на палубу. У нас тут полно работы.
— Есть, сэр. — И сержант опять исчез в трюме.
— А-а, вы все-таки решили встать?
Эндрю не смог удержаться от тихого стона. Все это время он думал, что Тобиаса смыло за борт, и сейчас втайне сожалел, что ошибался.
— Куда, черт возьми, нас занесло? — спросил Эндрю у приближающегося капитана.
— Полагаю, что в Южную Каролину. Сейчас возьму секстант и выясню точно.
— И как же мы сюда попали? — осведомился Эндрю, не скрывая своего недоверия.
Тобиас размышлял над ответом не более секунды.
— Искусство кораблевождения, вот мой секрет, — бодро заявил капитан, но Эндрю услышал нотки сомнения в его голосе.
— А этот странный свет?
— Огни святого Эльма. Но я полагаю, что такая сухопутная крыса, как вы, никогда не слышала о таком явлении.
— Это не были огни святого Эльма, капитан Тобиас. Это заставило нас всех потерять сознание, и очнулись мы уже здесь. Сомневаюсь, что вы лучше меня поняли, что это такое.
Тобиас уставился на него, безуспешно пытаясь скрыть свое замешательство, и затем отвернулся, бормоча себе под нос ругательства.
— У нас пробоина в корпусе. Я спущусь в трюм осмотреть повреждения. Следует как можно быстрее привести судно в порядок, и я надеюсь, что вы с вашими людьми поможете мне.
Не дожидаясь ответа, Тобиас направился к ближайшему люку и исчез в трюме.
Через несколько минут палуба наводнилась поднявшимися из трюма солдатами, большинство из которых с трудом держалось на ногах. Как только они вылезли, ротные командиры дали команду строиться и начали перекличку. Заметив выходящую из капитанской каюты Кэтлин, Эндрю поспешил поприветствовать ее.
— Как вы себя чувствуете, мисс О'Рэйли?
Она бросила на него быстрый взгляд и улыбнулась.
— Никогда в жизни больше не сяду ни на один корабль, — сказала Кэтлин, и они оба рассмеялись.
— Сержант Шудер доложил мне, что не обошлось без травм. Я был бы вам очень благодарен, если бы вы нашли доктора Вайса и помогли ему позаботиться о раненых.
Он продолжал пристально смотреть на нее, не желая признаваться себе, что беспокоился за ее судьбу.
— Господин полковник!
Рядовой, стоявший на леере, указывал на берег. Подходя к нему, Эндрю пытался вспомнить имя мальчика. Это и в самом деле был мальчик, его рост не дотягивал и до пяти с половиной футов. Рыжеволосый веснушчатый парень, с чьего лица не сходила бесхитростная улыбка, он выглядел просто ребенком. Эндрю не переставал удивляться, почему вербовщик не отправил его домой. Впрочем, у вербовщиков одна забота — набрать побольше пушечного мяса, остальное их не интересует. Вдруг он вспомнил его имя.
— Что там такое, Готорн?
Винсент вытаращился на него, пораженный тем обстоятельством, что полковник знает его имя. Это был еще один урок, полученный Эндрю от Ганса, — знать их всех по именам, пусть даже слишком часто это знание в конце концов оборачивалось болью.
Юноша все еще молча смотрел на него.
— Не робей, сынок. Что там такое?
— О, простите, сэр. Сэр, посмотрите туда, где проход между дюнами, в нескольких сотнях ярдов выше по берегу. Похоже, это всадник.
Эндрю заслонил ладонью глаза от солнца и посмотрел в направлении, указанном мальчиком.
Очень большая лошадь. Может быть, клайдсдейльской породы.
— Странно, полковник, кажется, у него в руках пика или копье.
Эндрю поискал взглядом Тобиаса, чтобы одолжить у него подзорную трубу, но капитан все еще не вышел из трюма.
— Сынок, ты знаешь, где моя каюта?
— Так точно, сэр.
— Тогда сбегай туда побыстрей, там стоит один-единственный сундук. На крышке написано мое имя. Внутри найдешь полевой бинокль. Да, еще принеси саблю. Одна нога здесь, другая там!
— Есть, сэр!
Явно потрясенный важностью возложенной на него задачи, Винсент спрыгнул с леера и помчался в каюту Эндрю.
Эндрю перегнулся через леер и, продолжая прикрывать глаза от солнца рукой, постарался получше разглядеть одинокого всадника.
— Только не шевелись, черт бы тебя побрал, — прошептал он. — Оставайся на месте.
— Что-то заметили, полковник?
Эндрю обернулся и увидел Пэта О’Дональда. Он указал на одинокого всадника.
— Как ваши люди перенесли шторм? — осведомился Эндрю, дожидаясь возвращения Винсента.
— С людьми-то все нормально, а вот лошади…— вздохнул О’Дональд. — У нас были лошади для двух пушек и для ящика со снарядами — все остальное было отправлено на другом корабле. Большинство из них или уже мертвы, или их придется пристрелить. Я проверил вашего коня, сэр, — с ним все в порядке.
Судя по голосу, майор с трудом сдерживал слезы, что немало поразило Эндрю, достаточно наслышанного о его характере.
— Ваш полевой бинокль, сэр, — воскликнул Готорн, запыхавшись после стремительного бега.
Эндрю поднял бинокль к глазам и сфокусировал его.
— Разрази меня гром, — прошептал он.
Всадник определенно не принадлежал к армии южан. У него была длинная борода, не знавшие гребешка волосы спускались до плеч, а на его голове, к изумлению Эндрю, красовался железный конический шлем. Его грязно-белого цвета мундир с высоким воротом был расстегнут.
У этого человека даже не было сапог, его ноги были обмотаны какими-то тряпками и перевязаны полосками кожи. И Готорн был прав — он в самом деле держал копье.
Под Питерсбергом он каждый день видел дезертиров, но у тех по крайней мере были ружья и остатки обмундирования.
Эндрю передал бинокль О’Дональду, который, едва взглянув в него, разразился смехом:
— В жизни не видел ничего забавнее. Вот она, хваленая кавалерия конфедератов!
Как будто почувствовав, что за ним наблюдают, одинокий всадник развернул лошадь и пустил ее рысью, скрывшись из виду.
— Старики и дети в окопах, а теперь кавалерия с копьями на ломовых лошадях. И когда эти чудики поймут, что пора сдаваться?
Все еще посмеиваясь, О’Дональд протянул бинокль Эндрю обратно.
— Выглядит он смешным, но лично я не вижу оснований для веселья, майор.
— Что вы имеете в виду?
— Видите эти низкие холмы? Кто бы он ни был, этот таинственный всадник, не исключено, что он поскакал за подмогой. Если у них есть пара пушек, им достаточно будет установить их там, и они потопят нас, как котят. О’Дональд оборвал смешок и бросил тревожный взгляд на палубу.
Здесь слишком большой крен, чтобы я мог поставить свои пушки.
— Вот именно, — кивнул Эндрю. — Надо немедленно высаживать людей на берег и рыть укрепления. Задействуйте своих людей и вытаскивайте на палубу ваши орудия. Перевезем их на берег в спасательной шлюпке.
Эндрю оглянулся и увидел, что Винсент все еще стоит неподалеку, ожидая распоряжений.
— Сынок, не помог бы ты мне нацепить эту саблю? — спросил он.
— Господин полковник, капитан просил вас вернуться к нему на корабль.
— Черт возьми, что ему еще надо? — раздраженно спросил Эндрю Буллфинча, юного лейтенанта с «Оганкита».
— Мне очень жаль, сэр, но капитан не посвятил меня в свои планы, — робко ответил юноша.
— Ладно. Подождите минуту.
Эндрю быстро осмотрел место высадки. Одно можно было сказать про солдат его полка совершенно точно: шесть месяцев осады Питерсберга научили их копать. В глинистой почве было вырыто укрепление в форме треугольника с длиной основания около ста ярдов. Глубина двух боковых сторон составляла уже несколько футов. Люди О’Дональда закончили оборудование первой огневой позиции в вершине треугольника и теперь занимались флангами. Один «наполеон», заряжавшийся двенадцатифунтовыми ядрами, уже был доставлен на берег, а вторую пушку как раз спускали в шлюпку.
«Каким же это дьявольским штормом нас сюда забросило?» — подумал Эндрю, глядя на поврежденный корабль, торчащий из воды на каких-то десять футов. Даже не будучи моряком, Эндрю заметил еще одну странность этого места: здесь не было ни прилива, ни отлива.
И еще оставался вопрос с солнцем. Его часы испортились во время шторма, но и без них он чувствовал, что день слишком короток. Кроме того, корабельный компас показывал, что береговая линия тянется с востока на запад, а он не мог вспомнить такого побережья к югу от Нью-Йорка.
— Пусть ребята продолжат копать, Ганс, — приказал Эндрю и вслед за лейтенантом вошел в необыкновенно теплую воду, где их ждала шлюпка. Менее чем через минуту они подошли к «Оганкиту», и Эндрю помогли подняться на борт.
Тобиас выглядел изрядно обеспокоенным, и первым чувством Эндрю при виде этого зрелища было удовлетворение.
— В чем дело, капитан? — холодно осведомился он.
— Полковник, вы сможете подняться туда по вантам? — спросил Тобиас, показывая на «воронье гнездо» на грот-мачте, футах в тридцати от палубы, куда можно было добраться по обрывкам снастей.
— Идите первым.
Раньше это не доставило бы ему никакого труда, но теперь, после потери руки, Эндрю боялся, что может сорваться, хотя он никогда бы не показал своего страха в присутствии этого человека.
Тобиас карабкался впереди Эндрю; его движения были такими изящными, что полковнику казалось, будто Кромвель нарочно предложил ему следовать за ним, желая выставить напоказ его неуклюжесть. Но когда Эндрю наконец добрался до разбитой смотровой площадки, все мысли о насмешке вылетели у него из головы.
— Один из моих матросов заметил это войско. Я решил, что лучше вам посмотреть самому.
Нащупав свой бинокль, Эндрю посмотрел на берег. В долине между холмами теснилась огромная масса людей, накатывающая на них, как океан.
400 миль к юго-западу от Бермудских островов
Впервые за три дня Эндрю почувствовал, что его не беспокоит морская болезнь. На мгновение он задумался, из-за того ли это, что он уже выблевал все внутренности, или от ужаса перед тем, что творилось вокруг.
Тобиас, заявив, что не будет менять график движения судна из-за поднимающегося шторма, вывел корабль из Чесапикского залива в Атлантику, когда скорость ветра уже достигала тридцати узлов. После этого погода только ухудшилась, и вечером они оказались во власти юго-западного ураганного ветра. Котлы давным-давно вышли из строя, и корабль был беззащитен перед бурей.
Держась за леер рядом со штурвалом, Эндрю наблюдал за тем, как Тобиас пытается спасти судно.
— Еще одна! — раздался крик с кормы. Расширив глаза от ужаса, Тобиас посмотрел назад.
— Боже милосердный! — воскликнул он. Эндрю тоже бросил взгляд на корму. Казалось, что на корабль надвигается огромная гора. Гребень волны возвышался над палубой более чем на тридцать футов.
— Право руля на два румба! — истошно завопил Тобиас.
Эндрю завороженно смотрел, как водяная гора обрушилась на них и судно глубоко зарылось носом в воду. Взглянув вперед, он подумал, что оно уже не выпрямится и стрелой пойдет на дно.
Его накрыло стеной воды, и он отчаянно вцепился в трос, которым привязал себя к бизань-мачте. Корабль застонал под натиском ветра. Когда волна прокатилась через них, он увидел, что обоих рулевых сбило с ног и один из них лежит с глубокой раной на голове прямо под бешено вращающимся штурвалом.
Тобиас вместе с несколькими матросами бросился к штурвалу, безуспешно пытаясь развернуть судно.
— Еще одна!
Едва встав на ноги после падения на поперечную балку палубы, Эндрю увидел, что на него надвигается следующая волна.
— Тяни, твою мать, тяни! — проревел Тобиас. Судно начало медленно поворачиваться, но Эндрю видел, что они не успеют. Вдруг он осознал, что молится, впервые за много лет. Похоже, его дурное предчувствие оправдывалось, он и его полк были в самом деле прокляты, и их ждал конец, хоть и не на поле боя. Прямо над ним взметнулся пенный гребень огромной волны. Водяная гора обрушилась на него.
У него промелькнула мысль, что веревка вокруг пояса разорвет его пополам. Одну страшную секунду казалось, что корабль сейчас перевернется. Его легкие охватил огонь: Эндрю почувствовал, что они сейчас разорвутся. Но у него еще оставались силы, и он задержал дыхание, понимая, что его вдох станет последним.
Волна схлынула, и Эндрю, жадно хватая ртом воздух, вновь ощутил под ногами палубу. Их все-таки перевернуло, и судно теперь лежало на левом борту. Беспомощно повиснув на конце троса, Эндрю огляделся, испытывая ярость оттого, что его судьба была в руках капитана, погубившего их всех из-за своей дурацкой гордости.
— Будь ты проклят! — крикнул он. — Будь ты проклят, ты убил нас всех!
Посерев от страха, Тобиас оцепенело смотрел на Эндрю, не в силах вымолвить ни слова в свое оправдание.
Внезапно он переменился в лице и, издав нечленораздельный вопль, поднял руку, указывая на что-то.
Эндрю обернулся и увидел, что на них надвигается еще одна волна, даже больше, чем предыдущая, и от нее спасения уже не будет.
Но там было что-то еще. Гребень волны венчал водоворот какого-то ослепляющего света, который выглядел как сверкающее облако белого пара.
Облако бурлило и кипело, потом свернулось в воронку и взорвалось, вдвое увеличившись в размерах. Затем снова свернулось в воронку и опять увеличилось вдвое.
— Что за чертовщина.. — прошептал Эндрю, пораженный до глубины души. Свечение от облака было теперь настолько сильным, что ему пришлось прикрыть глаза рукой.
Вокруг стало необыкновенно тихо, пропали все звуки, прекратились дождь и ветер, корабль оказался как бы в абсолютной пустоте.
Позади него все еще возвышалась водяная гора, но затем, к удивлению и ужасу Эндрю, она просто исчезла, будто обрушившись за край мира. Там, где секунду назад громоздился миллион тонн воды, теперь была дыра, наполненная странным пульсирующим светом.
Внезапно свет опять начал сворачиваться в воронку и потом взорвался в ослепляющей вспышке, обволакивая корабль.
Палуба ушла из-под ног Эндрю, и он начал бесконечно долгое падение в облако света, чувствуя себя песчинкой, сброшенной с вершины высочайшей горы.
Не было ни ветра, ни звука, только падение и пульсация света вокруг него. Теряя сознание, он успел подумать, что это смерть.
Очнулся он оттого, что его век коснулся солнечный луч. Эндрю сел и застонал: на его теле не осталось живого места, свободного от синяков.
Может быть, они уже были мертвы? Попали на тот свет? Или они как-то спаслись? Эндрю поднялся на ноги, и по тому, как заныли все его мышцы, понял, что он все-таки жив.
Но что произошло? Может, ему привиделось это свечение, а падение было безумной галлюцинацией? Все, что он помнил, это бесконечный полет и пульсирующие вспышки света. Эндрю напряг свою память. Ему казалось, что несколько раз он пробуждался в полной тишине, все так же падая вместе с кораблем в воронку света.
Невероятно, подумал он. Должно быть, он потерял сознание, когда на них обрушилась последняя волна, и их все-таки спас этот проклятый капитан.
Палуба корабля представляла собой печальное зрелище. Все три мачты были сломаны, пространство от носа до кормы было усеяно кусками рангоута и обрывками снастей и парусов. Эндрю увидел несколько безжизненных тел, заваленных обломками. Ему следовало принять команду и приказать людям расчистить завалы и убрать трупы.
Но куда их занесло? Он поднял глаза от палубы. Земля была рядом, не дальше чем в пятидесяти ярдах от них. Берег начинался узкой полоской песка, за ней рос кустарник и низкорослые деревья, а в некотором отдалении виднелись невысокие холмы.
Единственной рукой он с трудом развязал веревку вокруг пояса.
Было жарко, почти как летом, и он чувствовал, как по его спине стекают капли пота, впитываясь в еще не высохший мундир, покрытый соляной коркой.
Почесав шею, которая, по-видимому, обгорела на солнце, он взглянул вверх. Тусклый красный шар уже прошел точку зенита. Эндрю показалось, что солнце выглядит как-то необычно — несколько больше, что ли. Выбросив это из головы, он снова посмотрел на берег.
Они были живы, но где они? Неужели буря донесла их до Бермудских островов или они потерпели крушение рядом с восточным побережьем? Они должны быть где-то на юге. На севере не могло быть так тепло в это время года.
Может быть, это Каролина? Нет, он помнил, что там линия холмов не подходит близко к берегу. Он мог ошибаться, но, похоже, сбывались его худшие опасения — их забросило на вражескую территорию.
— Полковник, с вами все в порядке?
Из открытого люка высунулась голова Ганса, и впервые в жизни Эндрю увидел, что тот находится в полном замешательстве.
— Все в порядке, Ганс. А с тобой?
— Будь я проклят, если знаю, сэр, — отозвался сержант, вылезая на палубу. — Я подумал, что мы потонули, и потом был свет. Тогда я сказал себе: «Ганс, это, должно быть, небесный свет, и похоже, эти олухи ангелы совершили крупную ошибку». А потом я проснулся все еще живым.
— Как дела в трюме? — спросил Эндрю.
— Шестьсот человек блюют, как подыхающие псы. Не самое приятное зрелище, сэр. Двое ребят сломали шеи, у нескольких переломы конечностей, и все с синяками. Они только начали приходить в себя.
— Ладно, спустись вниз и выводи их на палубу. У нас тут полно работы.
— Есть, сэр. — И сержант опять исчез в трюме.
— А-а, вы все-таки решили встать?
Эндрю не смог удержаться от тихого стона. Все это время он думал, что Тобиаса смыло за борт, и сейчас втайне сожалел, что ошибался.
— Куда, черт возьми, нас занесло? — спросил Эндрю у приближающегося капитана.
— Полагаю, что в Южную Каролину. Сейчас возьму секстант и выясню точно.
— И как же мы сюда попали? — осведомился Эндрю, не скрывая своего недоверия.
Тобиас размышлял над ответом не более секунды.
— Искусство кораблевождения, вот мой секрет, — бодро заявил капитан, но Эндрю услышал нотки сомнения в его голосе.
— А этот странный свет?
— Огни святого Эльма. Но я полагаю, что такая сухопутная крыса, как вы, никогда не слышала о таком явлении.
— Это не были огни святого Эльма, капитан Тобиас. Это заставило нас всех потерять сознание, и очнулись мы уже здесь. Сомневаюсь, что вы лучше меня поняли, что это такое.
Тобиас уставился на него, безуспешно пытаясь скрыть свое замешательство, и затем отвернулся, бормоча себе под нос ругательства.
— У нас пробоина в корпусе. Я спущусь в трюм осмотреть повреждения. Следует как можно быстрее привести судно в порядок, и я надеюсь, что вы с вашими людьми поможете мне.
Не дожидаясь ответа, Тобиас направился к ближайшему люку и исчез в трюме.
Через несколько минут палуба наводнилась поднявшимися из трюма солдатами, большинство из которых с трудом держалось на ногах. Как только они вылезли, ротные командиры дали команду строиться и начали перекличку. Заметив выходящую из капитанской каюты Кэтлин, Эндрю поспешил поприветствовать ее.
— Как вы себя чувствуете, мисс О'Рэйли?
Она бросила на него быстрый взгляд и улыбнулась.
— Никогда в жизни больше не сяду ни на один корабль, — сказала Кэтлин, и они оба рассмеялись.
— Сержант Шудер доложил мне, что не обошлось без травм. Я был бы вам очень благодарен, если бы вы нашли доктора Вайса и помогли ему позаботиться о раненых.
Он продолжал пристально смотреть на нее, не желая признаваться себе, что беспокоился за ее судьбу.
— Господин полковник!
Рядовой, стоявший на леере, указывал на берег. Подходя к нему, Эндрю пытался вспомнить имя мальчика. Это и в самом деле был мальчик, его рост не дотягивал и до пяти с половиной футов. Рыжеволосый веснушчатый парень, с чьего лица не сходила бесхитростная улыбка, он выглядел просто ребенком. Эндрю не переставал удивляться, почему вербовщик не отправил его домой. Впрочем, у вербовщиков одна забота — набрать побольше пушечного мяса, остальное их не интересует. Вдруг он вспомнил его имя.
— Что там такое, Готорн?
Винсент вытаращился на него, пораженный тем обстоятельством, что полковник знает его имя. Это был еще один урок, полученный Эндрю от Ганса, — знать их всех по именам, пусть даже слишком часто это знание в конце концов оборачивалось болью.
Юноша все еще молча смотрел на него.
— Не робей, сынок. Что там такое?
— О, простите, сэр. Сэр, посмотрите туда, где проход между дюнами, в нескольких сотнях ярдов выше по берегу. Похоже, это всадник.
Эндрю заслонил ладонью глаза от солнца и посмотрел в направлении, указанном мальчиком.
Очень большая лошадь. Может быть, клайдсдейльской породы.
— Странно, полковник, кажется, у него в руках пика или копье.
Эндрю поискал взглядом Тобиаса, чтобы одолжить у него подзорную трубу, но капитан все еще не вышел из трюма.
— Сынок, ты знаешь, где моя каюта?
— Так точно, сэр.
— Тогда сбегай туда побыстрей, там стоит один-единственный сундук. На крышке написано мое имя. Внутри найдешь полевой бинокль. Да, еще принеси саблю. Одна нога здесь, другая там!
— Есть, сэр!
Явно потрясенный важностью возложенной на него задачи, Винсент спрыгнул с леера и помчался в каюту Эндрю.
Эндрю перегнулся через леер и, продолжая прикрывать глаза от солнца рукой, постарался получше разглядеть одинокого всадника.
— Только не шевелись, черт бы тебя побрал, — прошептал он. — Оставайся на месте.
— Что-то заметили, полковник?
Эндрю обернулся и увидел Пэта О’Дональда. Он указал на одинокого всадника.
— Как ваши люди перенесли шторм? — осведомился Эндрю, дожидаясь возвращения Винсента.
— С людьми-то все нормально, а вот лошади…— вздохнул О’Дональд. — У нас были лошади для двух пушек и для ящика со снарядами — все остальное было отправлено на другом корабле. Большинство из них или уже мертвы, или их придется пристрелить. Я проверил вашего коня, сэр, — с ним все в порядке.
Судя по голосу, майор с трудом сдерживал слезы, что немало поразило Эндрю, достаточно наслышанного о его характере.
— Ваш полевой бинокль, сэр, — воскликнул Готорн, запыхавшись после стремительного бега.
Эндрю поднял бинокль к глазам и сфокусировал его.
— Разрази меня гром, — прошептал он.
Всадник определенно не принадлежал к армии южан. У него была длинная борода, не знавшие гребешка волосы спускались до плеч, а на его голове, к изумлению Эндрю, красовался железный конический шлем. Его грязно-белого цвета мундир с высоким воротом был расстегнут.
У этого человека даже не было сапог, его ноги были обмотаны какими-то тряпками и перевязаны полосками кожи. И Готорн был прав — он в самом деле держал копье.
Под Питерсбергом он каждый день видел дезертиров, но у тех по крайней мере были ружья и остатки обмундирования.
Эндрю передал бинокль О’Дональду, который, едва взглянув в него, разразился смехом:
— В жизни не видел ничего забавнее. Вот она, хваленая кавалерия конфедератов!
Как будто почувствовав, что за ним наблюдают, одинокий всадник развернул лошадь и пустил ее рысью, скрывшись из виду.
— Старики и дети в окопах, а теперь кавалерия с копьями на ломовых лошадях. И когда эти чудики поймут, что пора сдаваться?
Все еще посмеиваясь, О’Дональд протянул бинокль Эндрю обратно.
— Выглядит он смешным, но лично я не вижу оснований для веселья, майор.
— Что вы имеете в виду?
— Видите эти низкие холмы? Кто бы он ни был, этот таинственный всадник, не исключено, что он поскакал за подмогой. Если у них есть пара пушек, им достаточно будет установить их там, и они потопят нас, как котят. О’Дональд оборвал смешок и бросил тревожный взгляд на палубу.
Здесь слишком большой крен, чтобы я мог поставить свои пушки.
— Вот именно, — кивнул Эндрю. — Надо немедленно высаживать людей на берег и рыть укрепления. Задействуйте своих людей и вытаскивайте на палубу ваши орудия. Перевезем их на берег в спасательной шлюпке.
Эндрю оглянулся и увидел, что Винсент все еще стоит неподалеку, ожидая распоряжений.
— Сынок, не помог бы ты мне нацепить эту саблю? — спросил он.
— Господин полковник, капитан просил вас вернуться к нему на корабль.
— Черт возьми, что ему еще надо? — раздраженно спросил Эндрю Буллфинча, юного лейтенанта с «Оганкита».
— Мне очень жаль, сэр, но капитан не посвятил меня в свои планы, — робко ответил юноша.
— Ладно. Подождите минуту.
Эндрю быстро осмотрел место высадки. Одно можно было сказать про солдат его полка совершенно точно: шесть месяцев осады Питерсберга научили их копать. В глинистой почве было вырыто укрепление в форме треугольника с длиной основания около ста ярдов. Глубина двух боковых сторон составляла уже несколько футов. Люди О’Дональда закончили оборудование первой огневой позиции в вершине треугольника и теперь занимались флангами. Один «наполеон», заряжавшийся двенадцатифунтовыми ядрами, уже был доставлен на берег, а вторую пушку как раз спускали в шлюпку.
«Каким же это дьявольским штормом нас сюда забросило?» — подумал Эндрю, глядя на поврежденный корабль, торчащий из воды на каких-то десять футов. Даже не будучи моряком, Эндрю заметил еще одну странность этого места: здесь не было ни прилива, ни отлива.
И еще оставался вопрос с солнцем. Его часы испортились во время шторма, но и без них он чувствовал, что день слишком короток. Кроме того, корабельный компас показывал, что береговая линия тянется с востока на запад, а он не мог вспомнить такого побережья к югу от Нью-Йорка.
— Пусть ребята продолжат копать, Ганс, — приказал Эндрю и вслед за лейтенантом вошел в необыкновенно теплую воду, где их ждала шлюпка. Менее чем через минуту они подошли к «Оганкиту», и Эндрю помогли подняться на борт.
Тобиас выглядел изрядно обеспокоенным, и первым чувством Эндрю при виде этого зрелища было удовлетворение.
— В чем дело, капитан? — холодно осведомился он.
— Полковник, вы сможете подняться туда по вантам? — спросил Тобиас, показывая на «воронье гнездо» на грот-мачте, футах в тридцати от палубы, куда можно было добраться по обрывкам снастей.
— Идите первым.
Раньше это не доставило бы ему никакого труда, но теперь, после потери руки, Эндрю боялся, что может сорваться, хотя он никогда бы не показал своего страха в присутствии этого человека.
Тобиас карабкался впереди Эндрю; его движения были такими изящными, что полковнику казалось, будто Кромвель нарочно предложил ему следовать за ним, желая выставить напоказ его неуклюжесть. Но когда Эндрю наконец добрался до разбитой смотровой площадки, все мысли о насмешке вылетели у него из головы.
— Один из моих матросов заметил это войско. Я решил, что лучше вам посмотреть самому.
Нащупав свой бинокль, Эндрю посмотрел на берег. В долине между холмами теснилась огромная масса людей, накатывающая на них, как океан.