Форвард Ив. Анимист

   Внизу раскинулись плетеные и каменные строения, тускло освещенные немногочисленными фонарями. При свете звезд Алекс разглядел загоны и клетки вокруг колледжа, а мощнее всего были запахи: пот, вонь животных, дрожжевой запах лимуров и пьяный, зеленый, гниющий запах джунглей Жадеита. Чернан, по-прежнему светящийся, стоял, сложив руки на груди, у края платформы, а Темит огляделся и нервно потопал по бамбуковой платформе под ногами.
   замешательство?
   Удивление захлестнуло Алекса, он шагнул к веревочной лестнице, спускающейся в колледж… когда Чернан щелкнул пальцами.
   В мгновение ока колледж исчез, и Алекс снова оказался в комнате волшебника - удушающе жаркой после прохладной ночи Жадеита. Темит, которого перенос лишил равновесия, споткнулся о кресло и упал, но Чернан легко опустился на свое место и улыбнулся.
   Алекс уставился на него.
   - Ты… как ты… не важно! Пошли меня обратно! Пожалуйста! - взмолился он. Ему не хотелось возвращаться в рабство, но только колледж мог спасти его жизнь от ежедневного риска смерти Пылинки.
   Темит уставился на старого друга.
   - Что… телепортация? Клянусь богами, Черн, почему ты не сказал его величеству, что можешь такое?! Мы давным-давно уладили бы этот глупый конфликт раз и навсегда!
   - Простите, друзья, - сказал Чернан им обоим. - Даже у волшебства есть свои законы; я мог бы перенестись куда захочу, но вас могу перенести только ненадолго, прежде чем собственная инерция выдернет вас обратно. Особенно твоя, анимист, - добавил он, бросив взгляд на Алекса. - Даже пространство можно корректировать, но это требует усилий.
   Действительно, волшебник выглядел уставшим, и окружающее его свечение теперь было еще тусклее.
   - Эт-т… - Алекс заикался, ему не хватало слов. - Что… что еще ты можешь сделать? Чернан снова наполнил свой стакан.
   - Либо Темит хорошо натаскал тебя, либо ты просто не в меру любопытный мальчишка. Больше никаких демонстраций.
   Алекс, оглушенный, сел. В колледже о волшебниках говорили только как о хитрых, злобных существах, всегда старающихся надуть и причинить вред другим; очень мало говорилось и еще меньше понималось, каковы они на самом деле, что они на самом деле могут сделать. Алексу казалось, будто он был слеп и внезапно обрел зрение: мир силы, мощи и возможностей, рядом с которыми его жребий ограничить себя жизнью крысы казался глупым до крайности.
   - Почему мне вообще надо было стать анимистом? - простонал он, закрыв лицо руками.
   - Не унывай, мальчик, - сказал Чернан. - Может быть, это следовало бы считать не предназначением, а первым шагом по тропе. Вместо того чтобы делать то, что делали все остальные - следовать тому, чему учат вас наставники-лимуры, - ты мог бы попробовать решить сам. Держи разум открытым и не бойся нового.
   - Вот и я всегда так говорю, - вставил Темит.
   - Но что я могу сделать? - возразил Алекс. - Особенно не зная разделения ?
   - Перед тобой сложная проблема, - признал Чернан. - Очевидно, тебе надо по крайней мере закончить эту часть обучения.
   - А ты не можешь помочь, Чернан? - спросил Темит. - В конце концов, жрецы Дженджу пытались что-то сделать…
   - Все не так просто, - покачал головой Чернан. - Если бы он позволил, я, возможно, сумел бы убить крысу, не убив его, но, вероятнее всего, я не смог бы отделить его от крысы, не оставив его полным идиотом. Жрецы Дженджу, вероятно, это и пытались… Кто знает, возможно, впоследствии ты приноровился бы к ним, - добавил он, делая большой глоток спирта. - Жрецам нужен кто-то, кто думал бы за них.
   - Жрецы, - фыркнул Темит.
   - Чтоб их к черту зашибло, - согласился Чернан, и оба выпили за это. - Но когда ты научишься, - добавил Чернан, обращаясь к Алексу, - этому, как ты его назвал, разделению ? Да. Так. Научишься ему и тогда возвращайся сюда. Я буду учить тебя, если захочешь.
   - Правда? - ахнул Алекс. Чернан великодушно махнул рукой.
   - Конечно. Я уже говорил, что у тебя есть талант. Ты уверен, что не хочешь, чтобы я попробовал убить твою крысу?
   - Нет!.. Не могу. - Алекс посмотрел на Пылинку. - Дело не в риске. Я обязан ей жизнью. Трудно объяснить, но… Но если я смогу добыть достаточно денег, чтобы заплатить долг колледжу, то они научат меня разделению , и когда она… умрет от старости через несколько лет, тогда…
   - Тебе нужны деньги? Сколько? - спросил Чернан. Алекс попытался подсчитать.
   - По-моему, что-то около двухсот риллов серебром, - сказал Алекс.
   Чернан поперхнулся спиртом, и даже Темит казался оглушенным.
   - Серебром? За раба, мальчишку-хумана? - удивился Чернан. - Это возмутительно!
   - Не просто раба, - ответил Алекс. - Анимиста. Учитывая обучение и прочее, это неплохая цена.
   - Интересно, почем нынче аллопаты, - заметил Темит, и Чернан усмехнулся.
   - При таких ценах тебя смогут позволить себе разве что Виверы. Волшебники не продаются, - добавил он гордо. - И даже жрецы. Волшебство - это сила, а сила обеспечивает свободу. Волшебство свободно, и мы тоже.
   - Я не свободен, - сказал Алекс.
   - Только потому, что не используешь свою силу. Послушай, должен же быть способ использовать твой анимизм, чтобы выкупиться или вырваться из уз колледжа. Думай. Что ты можешь сделать? Выручай, Темит, - добавил он. - Несомненно, твой разросшийся разум уже извлек что-нибудь из того, что этот мальчик рассказывал тебе.
   - Пока он, кажется, хорошо работает с крысами, - сказал Темит.
   - Не без того, - уныло добавил Алекс.
   - Это может пригодиться, - задумчиво сказал Чернан.
 

Глава 5

   - По-твоему, это сработает? - с сомнением спросил Алекс.
   - Не спрашивай меня. Идея Чернана, не моя, - сказал Темит. - Основа правильная, но…
   - Ха-ха, - послушно засмеялся Алекс.
   - …но, по-моему, ты сильно рискуешь.
   - Ты бы лучше подбодрил меня, - проворчал Алекс. - Во всяком случае, для меня это единственный способ отплатить тебе за заботу. И единственная возможность добыть достаточно металла, чтобы выкупиться у колледжа.
   - Не понимаю, почему ты не можешь просто вернуться…
   - Я же говорил тебе, они убьют Пылинку! Я не допущу этого!
   - Но ты признаешь, что она все равно долго не проживет. Где же смысл? - спросил Темит.
   Объект обсуждения сидел на плече хозяина и радостно прихорашивался.
   - В том-то и дело. У меня мало времени, - ответил Алекс. - А я застрял здесь. Меня ищут и жрецы Дженджу, и солдаты, и я не могу рисковать, занявшись долгосрочной работой. Так лучше. Одна быстрая демонстрация, одна большая выплата, и мне хватит, чтобы купить место на корабле, направляющемся на Жадеит, и заплатить за себя, когда я доберусь туда.
   Темит задумчиво расхаживал по комнате.
   - Но есть же другие порты, в других городах. Разве ты не можешь попытаться проскользнуть на борт где-то в другом месте и забыть обо всем этом?
   - Попаду на борт, а что потом? Мне все равно нечем заплатить колледжу. И я не могу попробовать это в другом городе, ты же знаешь. Король здесь. Кроме того, - добавил Алекс, - может быть, если у меня получится, это как-то облегчит положение грызов. Может быть, король забудет о них.
   Ужасное жертвоприношение по-прежнему стояло перед глазами. Честно говоря, на многих островах дела обстояли не лучше, но Алексу это не казалось оправданием.
   - Ну, если ты решился, то, наверное, не мне тебя останавливать. Нога у тебя зажила, кашель прошел; как врач я считаю тебя здоровым, но все равно чертовским дураком. - Темит покачал головой. - Это жульничество и подтасовка, и… и…
   - Твое профессиональное мнение отмечено, - сухо сказал Алекс. - Ты закончил мой костюм?
   Темит неохотно подал ему сверток с одеждой. Аллопат, как оказалось, прекрасно владел иголкой и ниткой - вероятно, благодаря хирургической практике. Старая одежда Алекса, заношенная добела и порванная морем и камнями, была усеяна большими черными заплатами. Куртка из шерсти ламы сохранилась лучше, но выцветшие кожаные заплаты были выкрашены в иссиня-черный цвет. Результатом была пестрота, напоминавшая Алексу бамбукового медведя или лимура.
   - Ловко, - заметил Алекс, стягивая волосы (все еще короткие, но отрастающие) в хвостик на затылке и перевязывая их кожаной лентой. За время, проведенное в доме врача, он вернулся к природной бледности, а теперь вычернил брови и подвел глаза. Внимательно рассмотрев себя в зеркале, он решил, что выглядит странно, но по крайней мере не похож на загорелого, больного и грязного типа, которого стражники тащили в храм Дженджу.
   - Ты выглядишь чужестранцем и в общем-то похож на артиста. По крайней мере на клоуна, - вздохнул врач, подавая ему башмаки. - А вот твои башмаки - дорогие, кстати. Не понимаю, почему ты не можешь просто носить сандалии, как все.
   - При том, где мне придется ходить? Премного благодарен. Мне надо защитить ноги. - Алекс натянул башмаки; они были впору.
   - Получи и это, как просил.
   Темит подал ему шляпу.
   Шляпа была широкополая, белая с черной лентой и заткнутым за ленту длинным малиновым траусовым пером. Алекс нахмурился.
   - Я буду похож на гриб, - пожаловался он.
   - Большая и вместительная, как ты просил. А под пером не будет видно дырки.
   Алекс взял скальпель, аккуратно вырезал маленькую дырку в боку шляпы, где тулья соединялась с полями, и поднес Пылинке для осмотра. Она обнюхала шляпу, потом подняла передние лапки и пролезла в дырку, покачивая хвостом для равновесия. Алекс вынул ее из шляпы и немножко увеличил дырку; на этот раз она легко проскользнула. Алекс завернул и заколол эту сторону полей, чтобы еще больше спрятать дырку, потом прорезал еще одну в тулье. Он встал и надел шляпу на голову; Пылинка легко прыгнула с его плеча в дырку в шляпе и казалась довольной.
   - Готов? - спросил Темит.
   - Готов, - ответил Алекс, расправляя плечи. Он взял в руку результат тяжелого ночного труда Темита. Это была изящная дудочка из стекла и меди.
   Незнакомец шел по городу. Благодаря яркому, пестрому наряду он выделялся среди горожан, как сорока среди воробьев. На странной дудочке он играл диковинную и навязчивую мелодию (на самом деле это была неуклюжая вариация припева «Летнего денька» с половиной нот в ультразвуковом диапазоне, но об этом никто не знал). Все бросали дела - хозяйки, развешивающие белье и штопающие прогрызенную крысами одежду, купцы, расхваливающие товары и проклинающие испорченное крысами, повара, готовящие еду и гоняющие крыс-ворюг от блюд, ремесленники, работающие в мастерских и проклинающие покусанные крысами пальцы, - и провожали удивленными взглядами юношу в странной одежде. (В проулке, где его не видели, он попытался передвигаться вприпрыжку, но новые башмаки были слишком жесткими, и он чуть не упал после чего решил шагать.)
   Жители Бельтаса не отличались воображением, но в развлечениях знали толк. Сначала один-два, потом небольшая группа, потом уже толпа народу, возглавляемая любопытными детьми, следовала за незнакомцем по улицам к королевскому замку. Дети смеялись и подпрыгивали. (Ну, некоторые из них. Многие - дети есть дети - выкрикивали бранные слова и кидались чем попало.) Взрослые перешептывались.
   Звуки дудочки трепетали в утреннем воздухе; в сопровождении разрастающейся свиты незнакомец прошел по Королевскому мосту. Под мостом гремела река; вода была грязной из-за прошедших в горах дождей, но подняться ей не давала дамба выше по течению. Флаги королевского замка хлопали на ветру.
   Он подошел к воротам замка - с мозаичными картинами и высокими стенами, усыпанными сверху острыми осколками. Здесь дорогу ему преградили хмурые стражники с пиками.
   - Кто ты и что привело тебя сюда? - спросили они. Незнакомец ухмыльнулся и поднес руку к полям шляпы, словно собираясь снять ее, но не снял.
   - Имя мое не имеет значение, имеет значение лишь мое дело к его светлости, - объявил незнакомец на торге громким, ясным голосом. У него был странный выговор.
   Солдаты переглянулись, быстро переговорили со своими товарищами, которые подошли посмотреть, что происходит. После короткого разговора с незнакомцем в замок был отправлен гонец, и вскоре появились четверо королевских стражников с обнаженными узкими и короткими бронзовыми мечами, чтобы проводить незнакомца. При виде мечей - драгоценная бронза превращена в смертельное оружие - толпа ахнула и зашепталась, что незнакомца, вероятно, казнят за дерзость. На такое действительно стоило посмотреть. Но незнакомец только улыбнулся, когда стражники окружили его и обыскали, и, казалось, радовался, что его уводят. Кое-кто из толпы сунулся следом, но стражники остановили их; зрителям осталось только заглядывать в замковый сад.
   Король с семейством завтракал в саду. Стол был установлен на высокой веранде, окруженной ухоженными лужайками блекломятника, кустов шиповника и вьющейся дыни. Лимонные деревья, подстриженные в форме аккуратных шаров, отбрасывали небольшую тень на каменную веранду с увитой виноградом крышей, где стоял полированный стол. По обеим сторонам висели флаги с эмблемой короля и королевства - стилизованным красным быком на белом поле.
   Под бдительными взглядами личных телохранителей короля незнакомцу было дозволено приблизиться к веранде на десять шагов. Король, по-видимому, не интересующийся посетителем, ел грейпфрут. Таинственный незнакомец сорвал шляпу и низко поклонился (Пылинка спряталась за воротником), но не опустился на одно колено согласно обычаю; по толпе у ворот, вытягивающей шеи, чтобы лучше видеть, прокатился изумленный ропот.
   Стоящий в толпе Темит поморщился и закрыл рукой глаза. «Так я и знал», - пробормотал он. Они с Чернаном приложили все силы, чтобы натаскать Алекса в процедуре протокола, но явно не все дошло.
   Жена короля, полная женщина в богатой парче, и их сын, толстый, замкнутый ребенок лет семи, все еще в пижаме, надменно смотрели на незваного гостя с безопасной высоты веранды, но сам король, блистательный в одеянии из пурпурной шерсти, просто отложил ложку и нахмурился.
   - Так. Что все это значит? - спросил он холодно. Слова гонца были неопределенными, но интригующими.
   - Ваше благороднейшее величество, - произнес нараспев Алекс, - я пришел избавить ваш прекрасный город от досаждающих ему крыс.
   Он выпрямился, надел шляпу и обворожительно улыбнулся.
   - Неужели? - сказал король, намазывая маслом гренок. - Стража, отправить этого нахального клоуна в бычью яму.
   Алекс отступил, когда стражники шагнули вперед.
   «Помоги!» - отчаянно взмолился он.
   И уловил эхо бессловесного приказа.
   Среди виноградных лоз раздался шорох, и огромная бурая крыса вывалилась из винограда в дожде листьев. Она шлепнулась в середину большой кучи липких булочек и выскочила из тарелки, расшвыряв их. Королева взвизгнула и отскочила от стола, опрокинув кресло. Принц заплакал. Король в ужасе вскочил, и один из телохранителей бросился вперед, обрушив меч в центр стола, но на миг опоздал: крыса успела удрать; принц вскочил на кресло и заорал. Крыса нырнула в кусты. Бронзовый меч обрушился на камень веранды и согнулся.
   Король бросил на Алекса суровый взгляд и поднял руку с гренком; солдаты, схватившие юношу, слегка ослабили хватку. Алекс закрыл глаза.
   «Спасибо, спасибо, спасибо…»
   любовь счастье гордость
   Король медленно сел; на лице его появилось задумчивое выражение. Он с отвращением бросил гренок на остатки завтрака и снова посмотрел на Алекса.
   - Вероятно, ты мог бы пригодиться нам. Объясни, пожалуйста.
   - Хочу еще булочек! - захныкал принц, спрыгнув с кресла и пнув кого-то из слуг по ноге.
   Тот бросился исполнять приказ. Король ласково улыбнулся сыну и снова перевел взгляд на Алекса.
   - Государь, вы можете избавиться от всех подобных крыс в городе еще до обеда, - пообещал Алекс. - За триста риллов серебром и с помощью ваших речников я спасу вас от этого нашествия вредителей.
   - Значит, до обеда? - Король задумчиво поскреб подбородок. - Прекрасно, посмотрим, что ты можешь сделать, - сказал он, знаком отпуская его. - Но если ты не справишься, то, конечно, я отправлю тебя умирать в бычью яму.
   - Ваше величество не только мудры, но и справедливы, - сказал Алекс, снова кланяясь.
   Толпа у ворот загомонила.
   Очень скоро, после короткого совещания со слугами короля (сам король ушел в замок, чтобы успокоить жену и сына), странный музыкант легко вспрыгнул на ступени замка и поднес дудочку к губам. Он сыграл звонкую трель из трех нот, а потом музыка полилась стремительным потоком трелей, пронзительных воплей, визгов и скрипов, половина из которых были недоступны для слуха хуманов. Незнакомец весело подпрыгнул на мраморных ступенях (оступился, но устоял); казалось, даже его шляпа вибрировала от музыки.
   А потом из замка хлынул поток крыс: из кухни, из стен, из-под черепицы на крыше, из декоративных пальм, из конюшен и водостоков, укромных уголков и щелей. Они устремились к дудочнику, и когда он легко сбежал со ступеней и быстрым шагом двинулся прочь, крысы, кувыркаясь и резвясь, бежали следом.
   Толпа расступилась в страхе и отвращении, когда он вышел из ворот во главе живого потока. Отступая, зеваки чуть не наступали на других крыс, стекающихся из окружающих домов, проулков и палаток на рыночной площади. Дудочник шел по площади, и крысы мчались ему навстречу и присоединялись к тем, что крутились у его ног. Грызы в лачугах и норах морщились при звуках дудочки, удивленно глядя, как их опасные соперники спрыгивают со стен и куч мусора и, как вода, стекаются к ярко одетому музыканту. Он шел по улицам, резкие, пронзительные звуки отдавались от стен; горожане распахивали ставни и изумленно высовывались из окон. На улицах мужчины и женщины забирались на стулья, лестницы и прилавки, когда крысы бежали мимо. Коты и терьеры с горящими глазами подбирались поближе, застывали от ужаса при виде невероятно грандиозной добычи и в страхе разбегались. Вараны нападали и хватали крыс, но объелись задолго до того, как поток иссяк.
   Большие крысы, маленькие крысы, черные крысы с чердаков и бурые из погребов, большие ощетинившиеся самцы, чуть ли не волочащие яйца по земле, и бредущие вперевалку беременные самки. Гибкие молодые крысы с блестящими глазками, устраивающие на бегу веселые потасовки, маленькие пушистые крысята, с любопытством таращащие только что открывшиеся глазки. Крысы, крысы, крысы, волочащиеся хвосты, тысячи и тысячи крохотных лапок, барабанящих по булыжникам, как дождь; улицы позади них были усыпаны пометом.
   Алекс не мог оглянуться - не смел при таком темпе ходьбы. И так нелегко выбрать опору для ног на неровных булыжниках, а теперь, если он замедлял шаг, крысы начинали прыгать через его башмаки, вокруг него, перед ним, и идти становилось еще труднее. Под шляпой Пылинка подпрыгивала и крутилась у него на голове, ее мысли буквально гудели направленной силой.
   Вечером Чернан показал ему город. Они разработали действенный диапазон звуков дудочки, обсудили весь маршрут, и Алекс заставил себя запомнить его; даже Темит время от времени подбрасывал полезные советы. Алекс знал, что слишком долго крысы бежать не смогут: эти существа не созданы для долгих переходов. К счастью, город был в плане округлым или, скорее, овальным; несколько главных дорог пересекали его, сходясь под прямыми углами, и одна большая дорога шла по берегам обрамляющих город рек.
   - Ты не соберешь всех, - допускал Темит. - Да и не сможешь: кто-то будет слишком глубоко под землей и не услышит, а к кому-то ты не подойдешь достаточно близко.
   - Не имеет значения, - сказал Чернан. - Король не полезет в трущобы пересчитывать крыс. Даже если к тебе соберутся всего несколько, это все равно будет похоже на волшебство.
   - Да, пожалуй, - нахмурившись, сказал Алекс.
   - В основном, - добавил Темит.
   Сначала Алекса мучили сомнения - насчет этичности замысла, - но, в конце концов, дикие крысы были паразитами, и в колледже Алекс сам убил немало. Главным образом его заботило то, что они с Пылинкой могут подхватить какую-нибудь болезнь, переносимую крысами; поэтому он принял все меры, чтобы избежать прямого контакта с ними. Он не будет тратить время на проулки и узкие боковые улицы, где крысы смогли бы догнать его. Главных улиц будет вполне достаточно. Теперь Алекс шел по этим главным улицам, и покрытая шерстью толпа позади него неуклонно росла.
   Через некоторое время Пылинка начала проявлять признаки
   замешательство потрясение
   когда крыс, с которыми она связалась, стало слишком уж много для такой малышки; но тут чудовищные размеры стаи начали работать на нее. Крысы преодолели обычные страхи и инстинкты, и разумы полчищ грызунов просто слились в одно целое. Вскоре Алекс ощутил, что анима больше занята тем, чтобы не дать крысам просто нестись веселой толпой, радостно уничтожая все на своем пути. Он чувствовал возбуждение, власть над другими существами, исполняющими его волю, и понимал, что этим успехом обязан собственной силе, собственному таланту, направленному и усиленному анимой. «Что бы подумали мои наставники, если бы видели это? - думал он. - Не потому ли они считали, что меня стоит купить? Гордились бы они этим?»
   Он быстро отогнал эти мысли и заставил себя сосредоточиться на Пылинке.
   Петляя по городу, Алекс снова пересек реку, заметив, что поток воды превратился в тонкую струйку, обнажив берега ниже облицованных камнем набережных. Поток крыс хлынул за ним на узкий мост; их было так много, что они бежали по спинам друг друга. На улицах при его приближении горожане с радостными криками высовывались из окон, а потом отскакивали, видя поток крыс, изливающийся из кустов и стогов, со стропил и деревьев, из-под конюшен и столов. А дудочка продолжала играть, и дудочник шагал, полный уверенности, музыки, волшебства и силы, не глядя по сторонам, не оглядываясь назад.
   Парад разносчиков заразы достиг обращенного к морю моста с воротами, но вместо того, чтобы перейти мост, дудочник соскочил с облицованного камнем берега почти пересохшего канала и спустился на скользкие от водорослей камни. Крысы последовали за ним; живой поток стекал по высоким скользким берегам, а все новые и новые паразиты изливались из давно забытых канав и уголков под мостами. Другие, усталые и мучимые жаждой после долгой дороги, жадно пили воду, текущую тонкой струйкой по руслу канала, стряхивая капельки с усов. Некоторые отщипывали водоросли или хватали лапками выброшенных на берег головастиков, откусывая кусок-другой. Дудочник вскочив на заросшую мхом статую, которую столкнули с моста несколько веков назад, в последний раз пронзительно свистнул и обернулся.
   И замер, широко открыв глаза.
   Перед ним расстилался огромный шевелящийся ковер из черных и бурых лоскутков; от жара прижавшихся друг к другу тел в прохладный воздух поднимался пар. Толпа крыс, скопище крыс, океан крыс. «Очарованная» затонула бы под их весом. В воздухе стоял сильный мускусно-аммиачный запах. Его дыхание пресеклось, дудочка умолкла, и во внезапно наступившей тишине он услышал вибрирующее шуршание - дыхание сотен тысяч носов, скрежет сотен тысяч зубов, шорох шаркающих лап и волочащихся хвостов, дрожащего меха и когтей. Блестели на непривычном солнечном свете глаза - ониксы и рубины, сверкающие на фоне темно-коричневых и черных шкур, - все сосредоточенные на нем.
   Алекс, дрожа, смотрел на них. Внезапно юноша почувствовал себя очень юным и очень глупым; он вспомнил шторм на море и странную слабость, какую ощущаешь при столкновении с чем-то невообразимо более древним и сильным, чем ты сам, с чем-то, что нельзя постичь, а можно только бояться и уважать. Вот жизнь, сила и живучесть природы в ее чистейшей форме: выживать, размножаться, реализовываться. Биение миллионов сердец, казалось, трепетало в его груди. Это невозможно уничтожить, невозможно подчинить, невозможно победить. Это можно сломить и оттеснить, но эта бездумная воля, сильнее ловушек, яда, огня и воды, останется и будет возвращаться снова и снова - выжив, став сильнее и хитрее, когда ты и твои потомки давно уже обратятся в прах. Сила, текущая через руку и разум анимиста, - волшебство. Сила повелевать… сила уничтожать.
   В ушах стоял рев, по лицу хлопнула веревочная лестница. Крысы опомнились и, охваченные паникой, кинулись в разные стороны, но было поздно. Алексу хотелось крикнуть им: «Прыгайте! Бегите! Спасайтесь!», но горло мучительно сжалось, и он не смог издать ни звука. Рефлекторно схватился за лестницу и почувствовал, как его тянут вверх.
   По каналу хлынула вода: выше по течению открыли шлюзы. Не разделенные больше на два обегающих город потока вздувшиеся воды бросились вперед, как покрытые грязью звери; когтистые водяные коты набросились на скопище крыс. Подхваченные течением крысы бились, плыли, карабкались и цеплялись друг за друга. Крысы отчаянно цеплялись за камни берегов, за сваи мостов, но вода поднималась быстрее, чем они успевали залезть, крохотные коготки разжимались, и крыс затягивало в бурлящую пену. Некоторые вцеплялись в подхваченные течением ветки и доски; многие пытались влезть на эти ненадежные опоры, которые, крутясь, проплывали мимо или тонули под неожиданной тяжестью. Когда Алекса вытягивали наверх, он заметил одну, вцепившуюся в сваю моста; он встретился взглядом с полными ужаса глазами-бусинками и вспомнил грыза, пытавшегося выбраться из ямы при приближении быка. Плеснула стремительная волна, и крыса исчезла.
   В памяти Алекса внезапно ожило воспоминание о ревущей воде, ее плеске и тяжести, о том, как она заполняет рот, горло и легкие холодным огнем, душащим крик. Нужен воздух, но его нет. Слепящая пена заполняет уши, заливает глаза, жжет легкие. Жестокие волны швыряют и затягивают в удушающие глубины агонии; небо - невозможно далекий мерцающий сон, вода - неотвратимый кошмар со всех сторон.