Фреза Роберт А. Синдром МакЛендона

   — Ну, что-нибудь да подвернется, — безмятежно промурлыкала Катарина, подмигивая мне. — Поверь моему слову.
   Как я уже говорил — флот имеет свой стиль.
   — До похорон Фридо у нас есть еще пара часов. Пошли, отметим покупку, — предложил я, беря Катарину и Пайпер под руки.
   — Знаешь, нам лучше заглянуть в посольство Грызунов, — не согласилась Катарина. — Бим переговорила с Чивсом. Завтра прибывает почтовый корабль, а отцу Баки не помешает узнать о нашей встрече с Адольфом в наиболее выгодном для нас свете.
   — Хорошая идея. Как часто здесь проходит почтовый корабль?
   — Раз в месяц. Он заходит сюда, потом делает крюк к Миру Деннисона, возвращается и идет дальше на Новую Бразилию или на Эсперанцу, в зависимости от расписания, — сообщила Пайпер. — В этот раз приходит «Фокстрот Эхо-7» — Быстрый Эдди.
   Я кивнул:
   — Я знаком с Быстрым Эдди. Мы наведываемся на одни и те же планеты.
   Я открыл перед Катариной дверь, и она тихо ругнулась, выходя на залитую солнцем улицу.
   — Сейчас включу затемнение на окнах, — предложила Пайпер, когда мы сели в машину.
   — Спасибо, Бим, это очень кстати, — поблагодарила ее Катарина.
   — Где же ты все-таки подцепила Маклендона? — поинтересовалась Бим.
   — Потом расскажу. Кен еще недостаточно взрослый, чтобы такое слушать.
   — Вот будет мне лет девяносто: — фыркнул я.
   — Пожалуй, тогда, — кивнула Катарина.
   У ворот посольства нас поджидал Чивс, хотите верьте, хотите нет — с зонтиком от солнца.
   — Я решил, что вашей даме это понадобится, — объяснил он.
   Я внимательно посмотрел на него, но Катарина ничуть не смутилась.!Пликсси*анское посольство внутри было оформлено с большим вкусом, в основном пухлыми креслами времен начала американской истории.
   — Его Округлость! — почтительно провозгласил Чивс, приглашая нас в гостиную.
   — Друг Кен, друг Катарина, друг Бим, входите же, входите. — Доктор Бобр поднялся из-за низкого, до колена высотой, столика и торжественно пожал нам руки. — Мы с Чивсом как раз обсуждали обозначившиеся перед нами затруднения.
   — Напитки для дам и джентльмена? — осведомился Чивс.
   — Нам всем вполне подойдет мед и вода, — сделала заказ Катарина.
   Одобрительно кивнув, Чивс исчез.
   — А где ваши остальные сотрудники? — спросил я.
   — Видите ли, на настоящий момент мы с Чивсом остались одни, — весело объявил Бобр. — Первый и второй секретари несколько недель назад затеяли какую-то совсем смешную дуэль — что совершенно противоречит моим взглядам и мудрости Баки; я так и сказал это тому из них, кто остался в живых, когда сажал его на корабль, чтобы отправить обратно к папе. А от слуг пришлось избавиться — я не возражаю, когда они шарят повсюду в поисках штучек, которые мои полубратья могут подбросить, но я всегда настаивал, чтобы одежда после обыска была сложена так же тщательно, как и до него. Замена прибудет только через месяц, а то и через два. А до тех пор нам с Чивсом приходится справляться самим, как умеем.
   Через какую-то секунду среди нас появился Чивс с большими и очень квадратными стаканами, наполненными янтарной жидкостью.
   Я сразу припал к своему. Стакан полагалось брать обеими руками и засовывать в него нос поглубже.
   — Так вот, — продолжил Бобр, подав Чивсу знак, чтобы он придвинул кресло и присоединился к нам. — Чивс настаивает, что он должен отправиться на почтовом корабле и лично сообщить о том, что произошло с кораблем бедного Адольфа. Кажется, он думает, что, если он этого не сделает, мои полубратья заставят папу подумать, будто за всем этим прячется что-то подозрительное. Можете себе представить?
   — Наверное, это хорошая мысль — чтобы Чивс поехал, — осторожно вставила Пайпер. — Просто чтобы убедиться, что все понято правильно.
   — Да? Ну ладно. — Казалось, Бобр был несколько озадачен. — Папа всегда хорошо относился к бедному Адольфу и смотрел сквозь пальцы на его не очень заметные проступки. Однако в этом происшествии его вина выглядит несомненной, и я решил, что простое сообщение объяснит все наилучшим образом. — Он повел усами, что явно означало у Грызунов то же самое, что у нас подмигивание. — Мы тут здорово развлеклись, сочиняя послание. Это было гораздо интереснее, чем обычные сухие экономические отчеты, с которыми постоянно приходится иметь дело.
   — И все же, мне кажется, было бы гораздо лучше, если бы ваш отец получил личный отчет, чем простое письмо, — сказала Катарина. — Я уверена, что это немного уменьшит его горе.
   — Но черт возьми, мне так неудобно будет без Чивса, — неуверенно ответил Бобр.
   — Если мне позволено обратить ваше внимание, сэр, — осторожно вставил Чивс, — весьма деликатная политическая ситуация вашего Дома настоятельно требует моего присутствия. Мне представляется, что для вас будет лучше всего, если я лично представлю высочайшему вниманию вашего удрученного отца подробности неудачного путешествия принца Адольфа.
   — Ерунда, Чивс! Сначала надо все детально проработать. Ты же знаешь, ничто так не раздражает папу, как какие-либо неувязки. Мы до сих пор не знаем, кто руководил перевозкой наркотиков. Отправим папе подробное сообщение, а ты можешь полететь на почтовом корабле в следующем месяце, и тогда уже все ему объяснить. Я просто не знаю, как смогу справиться без тебя здесь.
   — Вы уверены, сэр?
   — Вполне уверен, Чивс. Мне будет страшно не хватать тебя, — твердо заявил Бобр.
   — Очень хорошо, сэр, — отозвался Чивс скрипучим голосом, в котором явно послышались ледяные нотки.
   — Я вот все думаю, а не мог Адольф сам руководить перевозкой наркотиков? — вдруг предположил я.
   Бобр погладил кончики своих усов.
   — Вообще-то я очень хорошо отношусь к своему милому усопшему полубрату, но его умственные способности: были: Чивс, объясни!
   — Доктор Бобр пытается указать на весьма малую вероятность того, что принц Адольф может оказаться тем самым преступным гением, которого вы ищете, — нимало не смутившись, пояснил нам Чивс. — Он испытывал затруднения, когда ему
   приходилось иметь дело с любыми сложными современными агрегатами — с такими, например, как дверные ручки.
   — Куриные мозги — как у Дэви Ллойда? — пробормотал я.
   Чивс немного подумал.
   — Пожалуй, как у очень маленькой курочки, сэр.
   — Мы проверили эту гипотезу и отказались от нее, Кен, — вздохнула Катарина. — К несчастью, наше расследование так и повисло в воздухе — нет ни новых следов, ни новых зацепок. — Она одарила меня улыбкой типа «Не встревай» и прибавила: — Зато как висит!
   Бобр погрузился в размышления.
   — Загадка, какая таинственная загадка. Что там Баки говорил о тайнах? «Они оттачивают острый край интеллекта».
   — Мне кажется, это он говорил о кроссвордах в «Нью-Йорк таймс», сэр, — заметил Чивс.
   — Друг Кен, как я понял, вы помогаете другу Катарине вести расследование. Надеюсь, что вы оба сможете посетить мою планету, чтобы продолжить расследование и там. Я буду просто счастлив видеть вас своими гостями.
   — Доктор Бобр, а если предположить, что вашему отцу такое рвение не очень понравится, — каково тогда может быть наказание за то, что флагман вашего торгового флота был взорван, а принц Адольф предстал перед Высшим Судом?
   — Скорее всего — ритуальная кастрация, но не думаю, что до этого дойдет.
   — Может, лет через пять — десять и неплохо будет посетить вашу страну, — сдержанно произнес я, держась за свой поясной ремень. — Извините мое любопытство, но вы и вправду уверены, что Чивса лучше не посылать? Что там Баки говорит по этому поводу? Чивс, вы мне не подскажете?
   — «Сила духа иногда требует больших пожертвований», — мягко процитировал Чивс.
   — Черт возьми! — Бобр еще раз погладил свои усы. — Нелегко будет остаться без Чивса — с его-то талантом к разным политическим делам, да и тоска моя будет просто невыносимой. — Он хлопнул себя по тому месту, которое могло быть коленкой. — Тяжело принимать такие решения. Кажется, нам скоро должны прислать новый сериал — «Приключения Гекльберри Сойера»?
   — Я мог бы договориться, чтобы вас регулярно снабжали воздушной кукурузой, сэр.
   — Это совсем не то, Чивс, — уныло протянул Бобр.
   Пришлось Чивсу доставать из заначки припрятанный козырь.
   — Сэр, мне давно следовало сказать вам, что друг Кен серьезно озабочен поиском решеток для своего судна. Насколько я понял, он без них не сможет выйти в рейс. Я думаю, что смогу подыскать для него решетки, если вы позволите мне отправиться домой. Я даже осмелился составить контракт, чтобы друг Кен его подписал прямо сейчас.
   — Чивс, почему же ты раньше об этом не сказал? — проворчал Баки. — Политика — это одно, а дружеская помощь — совсем другое. Разумеется, ты безотлагательно должен ехать!
   — Очень хорошо, сэр, — отозвался Чивс явно потеплевшим тоном. — Я передам ваши глубочайшие соболезнования, чтобы помочь вашему отцу справиться с постигшим его несчастьем.
   — Да-да, Чивс, прикушенная верхняя губа и все такое, — нетерпеливо отмахнулся от надоевшей темы Баки.
   — Строение моего рта несколько затрудняет исполнение ваших пожеланий, сэр.
   — Сделай все, что можешь, Чивс, и сразу назад. Я буду скучать по тебе все это время!
   — Благодарю вас, сэр. И я буду скучать по вас. Я сделаю все, чтобы оправдать ваше доверие.
   — Я очень тебе доверяю, Чивс, ты просто волшебник в политических делах.
   — Я лишь немного знаю свой народ и очень хочу приносить пользу, — скромно уточнил Чивс. Я с недоумением наблюдал, как он приложил руки к вискам. Я не понимал, что происходит, пока не увидел, как сияют глаза Катарины.
   — За двумя Грызунами погонишься: — прошептала она.
   — Где контракт? Дайте мне ручку. Я подпишу! — поспешно вставил я.
   Чивс и Катарина обменялись многозначительными взглядами.
   — Ручководитель? — фыркнула она.
   Усы Бобра задергались, и он провозгласил:
   — Неручкотворная способность к проникновению в суть вещей: Да, вашим ручкам волю не давай!
   Катарина ехидно ответила:
   — Ну, не у всех же ручки растут не из того места! А мой дар — неприрученный, доктор.
   Пайпер ухмыльнулась и хлопнула меня по спине между лопаток — наверное, ей показалось, что я чем-то подавился.
   — О, простите меня, друг Кен, — извинился Бобр, вытаскивая из кармана нечто, похожее на скатерть на цепочке, и вытирая этим лоб. — Я излишне поддался удовольствию словесных упражнений вместе с большим знатоком вашего языка. Друг Катарина, я и не подозревал в вас таких скрытых талантов! Я тихо застонал.
   — Давайте вернемся к проблеме игры слов в другой раз, — дипломатично предложила Катарина.
   — Если мне будет позволено, сэр, — напомнил Чивс, — я пойду собирать вещи.
   Бобр согласно кивнул.
   — А теперь, когда мы покончили с делами, позвольте пригласить вас троих на ленч. Мне пришло в голову несколько мыслей, которые я хотел бы обсудить с другом Кеном. Как вам известно, мы, Грызуны, обычно воздерживаемся от поедания мяса, но я надеюсь, что Чивс сможет организовать фрикасе из мяса ящерицы.
   — Может, лучше просто салат? — выдвинула контрпредложение Катарина, изучая выражение моего лица. — В полдень нам надо быть на церемонии — сегодня похороны Фридо Кандла, товарища Кена по экипажу, поэтому мы торопимся.
   После того как мы перекусили, Пайпер отвезла нас в похоронное бюро на Эскимо-стрит. У них хорошее обслуживание, а Гарри добился для нас скидки. Урна с прахом Фридо стояла в нише, красочно украшенной шелком и гирляндами из белых плюмерий.
   Когда мы приехали, Аннали, Розали, Гарри и Клайд уже ждали нас. Я был изрядно удивлен, увидев там и Гарри — я и не знал, что он был знаком с Фридо. А Клайд познакомился с покойным, когда того уже не было в живых, в чем проявил весьма благоразумный подход с его, Клайда, стороны к делу.
   Клайд заметил, как мы вошли, и незаметно подкрался ко мне.
   — Я слышал, ты ищешь жилье? У меня есть комната.
   — Спасибо, Клайд. Ты меня очень выручишь.
   Мы не могли себе позволить заплатить за доставку на церемонию Спунер с орбиты, так что прощальное слово говорила Розали.
   Единственной религией, которую признавал Фридо, был секс, поэтому мы решили открыть церемонию чтением подходящего отрывка из «Камасутры», а потом предложить минуту молчания.
   Розали читала, подавляя зевоту, — в «Гарцующем пони» выдалась довольно оживленная ночь, но все же ей удалось вложить в слова истинные чувства, так что все прошло очень мило.
   На середине речи Гарри начал плакать. По причинам, которые могли относиться к торжественности момента, а могли и не относиться, никто не делал ехидных замечаний. Когда Дайкстра умолкла, я, насколько хватило руки, обнял Гарри за плечи.
   — Ну, малыш, что с тобой?
   — Это несправедливо, — отвечал Гарри, вытирая глаза.
   Я заморгал.
   — Повтори-ка! Я что-то не понял:
   — Я хочу сказать, Фридо погиб в сражении. Ну, то есть не совсем так, но ведь вы на корабле сражались, и он погиб: Хотя, наверное, не в таком порядке, но все же похоже на то, что он погиб в сражении. Его тело нужно было пустить за борт корабля, зашитое в парус, а к ногам привязать пушечное ядро, как делали во времена парусного флота, — мечтательно закончил Гарри.
   Не один я не понял.
   — Кто с кем сражался? — ахнула Макхью.
   — У нас не было пушечного ядра, — заметила Розали. — И пушки у нас тоже нет. — Розали усваивала данные быстрее, чем вводила их в компьютер.
   — Послушайте, разве не здорово было бы навсегда оставить тело Фридо плавать в мире в глубинах космоса, а не сыпать его пепел в банку из-под кофе? — настаивал Гарри.
   — Точно, надо было состряпать из этого проклятого Кандла орбитальную пиццу, — едко проговорила Аннали.
   — Не знаю другой такой же угрозы движению корабля, как человеческое тело, — прибавила Розали.
   Катарина качнула головой, делая мне знак.
   — Ну что с тобой, Гарри. Ты обычно не бываешь таким мрачным. — Я вновь попробовал утешить его.
   — Ах, это все: все из-за Фридо. Ладно, пусть он не в сражении погиб, но очень на это похоже.
   Становилось ясно, что завязавшийся разговор мало относится к Фридо, гораздо больше — к настроению Гарри.
   — Гарри: — начал я.
   — Будь все проклято, Кен! Меня выперли из флота прежде, чем я успел совершить хоть что-нибудь значительное. И что я делаю? Содержу кабак, — рыдал Гарри.
   Клайд с сочувствием посмотрел на него.
   — Очень благородное занятие, — без всякой иронии заявила Розали.
   — Вы не знаете, что это такое, — по-прежнему мрачно возразил Гарри всем нам, собравшимся вокруг него.
   — И знать не хотим, — очень тихо сказала Аннали. — Может, хватит уже?
   Говорить прощальную речь выпало мне, потому что Вайма Джин кружила на орбите, а начальство сидело в тюрьме. Не много можно сказать о человеке, чьей самой большой мечтой было стать главным героем порнофильма, но я старался, как мог.
   — Дорогие мои, мы все собрались здесь, чтобы почтить смерть нашего товарища Фридо Кандла. Я не долго и не близко знал Фридо. Никто из нас не знал его. Никто и не пытался его узнать. Он был не очень умен: — Я никак не мог прочесть, что там у меня было написано.
   — Он был глуп как пробка, — сквозь дрему хмыкнула Розали.
   — У него были дети, и он любил жизнь. Он был не очень приятным человеком, но он был одним из нас. Где-то у него осталась семья, и, может быть, она его достойна, да и мы, может быть, тоже были достойны его. И если мы помогли ему стать тем, чем он был: — Тут я замялся.
   Катарина пришла мне на помощь:
   — :Надеюсь, в следующий раз у нас получится лучше. Спасибо, Кен.
   Вот и все. Клайд кивнул, а Розали вздернула подбородок и открыла глаза. Аннали стояла скрестив руки на груди, демонстрируя полное пренебрежение к смерти. Согласно обычаю, прах Фридо будет бесплатно отправлен следующим почтовым кораблем его семье.
   Я подумал, что такая церемония понравилась бы Фридо. А когда все закончилось, оказалось, что целых два копа ждут не дождутся, чтобы арестовать меня.
   Заговорил тот, который повыше:
   — Мистер Маккей?
   — Да, это я, — скромно ответил я. — Чем могу помочь?
   — Сэр. У нас есть ордер на ваш арест. — Первый положил руки на ремень, где висела кобура, а его товарищ тихо вздохнул.
   — Я не совсем это имел в виду, когда спрашивал, чем я могу вам помочь. А вы, ребята, не хотите сказать мне за что? — Хотя я уже начал привыкать к таким вещам, все же у меня появилось чувство, какое испытываешь, когда выходишь в море на лодке и ощущаешь, что в ботинках у тебя вода.
   — Ну, ладно, сэр. У нас приказ задержать вас как, вещественное доказательство по подозрению в пиратстве, — объяснил тот, что поменьше.
   Я покачал головой:
   — В этом нет никакого смысла.
   Заметив, что у меня затруднения, вокруг собрались все мои товарищи.
   Высокий коп хлопнул перчатками по руке.
   — Так нам написали, и мы должны вас арестовать. Я так думаю, шериф решил, что вы опасный преступник, как сказала та леди в новостях.
   — Катарина, кажется, мне нужна помощь. Катарина сняла очки.
   — Пиратство — федеральное преступление. Оно лежит вне юрисдикции местных властей, — объявила она, впервые озадаченная.
   Аннали всегда выражала свои чувства более открыто:
   — Деревня! Кен, а вдруг тебя посадят в камеру Элайн?
   — Если я потребуюсь как свидетель, меня всегда легко можно найти. Я вроде пока никуда не собираюсь. Ну что, кто из вас побежит в офис? — И тут я увидел, как в глазах Гарри загорелся опасный огонек.
   — Вот еще, сэр, — наотрез отказался невысокий. — И шериф, и городской прокурор сейчас на месте. — И он доверительно поделился: — У нас на сегодня еще много работы, особенно для шерифа. Прежний шериф, которого забаллотировали на предыдущих выборах после того, как газеты написали, что он берет слишком уж непомерные взятки, хочет снова сесть на это место. На этот раз он — кандидат от реформистской партии. Нынешний шериф Джамали — его конкурент. После того как мы определим вас, нам придется идти расклеивать листовки.
   — Для которого кандидата? — поинтересовался я.
   — Для обоих. Мы вольнонаемные.
   — Послушайте, — предложил я, потирая виски. — Я не хочу суетиться, но мне надоело, что со мной так обращаются. Меня только в этом месяце уже три раза чуть не убили:
   — Четыре, — поправил Клайд.
   — Спасибо, Клайд. Меня в этом месяце уже четыре раза чуть не убили, и потому мне как-то не по себе. Так что если вы меня арестуете, я подам в суд на всех, кого вспомню, включая ту ненормальную журналистку, за незаконный арест. А теперь позвоните вашему шерифу и передайте ему все, что я сказал. Договорились?
   — Извините, сэр, — с самым несчастным видом сказал высокий. — У нас приказ.
   Стоя плечом к плечу, Гарри и Розали практически одновременно скрестили руки на груди и уставились на незадачливого служаку.
   — Они и в Нюрнберге так говорили, верно, Катарина?
   Но Катарина уже сообразила, что делать.
   — Я немедленно раздобуду официальные протесты от капитана третьего ранга Хиро и от посла Бобра, представляющего правительство государства, против чьего судна мы предприняли действие, объявленное здесь незаконным. Бим вызовет юриста, с которым вы недавно разговаривали, а Банки я попрошу сделать заявление для прессы. Еще можно попросить капитана Хиро принять от тебя рапорт о поступлении на действительную военную службу, если ты считаешь, что это поможет. Ему так будет легче тебя вытащить.
   — Катарина, я не перестаю тебе удивляться. Ты просто читаешь мои мысли. Так и сделай.
   — Кен, — в разговор тихо встряла Розали, — тебе точно не нужна помощь? Прямо сейчас?
   Гарри согласно закивал:
   — Я бы очень, очень расстроился, если бы кто-нибудь попробовал арестовать моего приятеля прямо сейчас. — Он почесал кончик носа. — Думаю, лучше разойтись мирно. Так что, если кто-нибудь вытащит пушку, я заставлю негодяя слопать ее вместе с патронами.
   — Погодите, — запротестовал высокий коп. — Мы — офицеры полиции.
   — Смотри-ка, Кен, тут ковер грязноват. Его можно и подмести, — заметила Розали. И меня обогрело теплое чувство, что она предложила помощь не только для того, чтобы поразмяться.
   — Знаете, — сообщил Гарри, побарабанив пальцами по своему подбородку, — а вам очень идут ваши тела.
   Копы неуверенно посмотрели друг на друга, их явно не обрадовал оборот, который приняло дело.
   Катарина едва заметно качнула головой.
   — Нет, — отрезал я. — Спасибо, Гарри. Спасибо, Розали. Думаю, сначала мы попробуем дипломатические действия, но мне очень дорого ваше предложение. Вообще-то я уже готов. Ладно, ребята, если я вам нужен, то вот он я — весь ваш. — И я протянул руки, словно для наручников.
   Они и впрямь надели на меня наручники. Мы забрали из багажника машины Пайпер мой рюкзак, и бедолага, в обязанности которого входило составлять опись принятых вещей, наверное, пожелал умереть, когда увидел содержимое.
   Я сообщил им мое имя, должность, порядковый номер и попросил свидания с адвокатом, капитаном Хиро и послом Бобром — именно в таком порядке. Наверное, кто-то сообразил, что запах квашеной капусты с луком в общей камере слишком силен, потому что меня посадили не туда, а, разрешив оставить свою одежду, отправили в камеру рядом с Бо-бо и Твердобоким.
   — Маккей, что это ты тут делаешь? — поразился Твердобокий.
   — Надеюсь, я тут ненадолго, — отозвался я.
   — Вот и ты с нами, — вздохнул Дэви, и его глаза странно блеснули.
   — Думаю, когда мы выйдем, нам придется объявить себя банкротами. Еще мне кажется, когда банки обо всем узнают, тюрьма станет самым безопасным местом для нас, — без особой радости высказался Бобо. — А Дэви зачем-то хочет убежать.
   — Это будет легко, — заявил Твердобокий, показывая мне согнутую ложку.
   — Эй, полегче! — запротестовал я. — Я собираюсь выбраться отсюда вполне легально, с помощью и поддержкой местной полиции. Если вы расскажете мне что-нибудь о планах побега, я могу невольно выдать вас. Кроме того, — я сурово посмотрел на Дэви Ллойда, — я не забыл, что вы двое пару-тройку раз пытались меня убить. Берни повесил голову.
   — Прости, Кен. Мне так неудобно. — Он ткнул локтем под ребра Дэви Ллойда.
   — Да-да, нам обоим очень неловко, — охотно подтвердил Твердобокий. Он шаркнул ногой. — Мы слышали, ты купил «Шпигат».
   — Было такое. Надеюсь, мне удастся починить его и набрать команду.
   Разве что когда-нибудь.
   — Кен, — позвал Берни тихо. — А Саша:
   В тюрьме Бо-бо приобрел некоторое благородство. Из глубин, так сказать.
   — На корабле всегда должна быть корабельная кошка. Я уговорю Аннали больше ее не брить.
   — Спасибо, Кен. — И Берни с благодарностью посмотрел на меня.
   — Сегодня мы проводили траурную церемонию прощания с Фридо. Там меня и повязали. А служба прошла неплохо, — сообщил я, не зная, о чем еще говорить.
   — Он заслужил это, правда? — грустно сказал Твердобокий.
   — Верно, — согласился Берни. Он покосился на Дэви Ллойда. — Кен выглядит усталым — у него, наверное, был тяжелый день. Надо дать ему поспать.
   Наверное, день у меня и впрямь выдался тяжелый, потому что я тут же уснул. А проснулся, когда почувствовал, как кто-то осторожно тронул меня за плечо.
   — Что? Уже утро? — пробормотал я спросонок.
   Я еще не хочу завтракать. Если я в тюрьме, так дайте хоть поспать.
   — Вообще-то еще и для ужина рановато, и ты в тюрьме не больше двух часов, — послышался голос Пайпер.
   Я попытался спрятать голову под подушкой, набитой опилками.
   — Когда же я уснул?
   Из соседней камеры охотно доложили:
   — Минут пятнадцать назад.
   — Ну и жизнь, — простонал я.
   — Могло бы быть и хуже, — раздался чей-то мрачный голос.
   Я все-таки высунул голову. Какой-то уже весьма немолодой человек с крючковатым носом стоял рядом с кроватью в пальто, наброшенном на полосатую пижаму.
   — Это шериф Джамали. Не одного тебя подняли с постели, — помогла мне Катарина. — Ну, мичман Маккей, встать.
   Я вылез из постели и встал по стойке «смирно».
   — Вот копия приказа, призывающего тебя на действительную службу, а также копия официального протеста от посла Бобра, — весело перечислила Пайпер; она явно забавлялась, глядя на происходящее. — Твой рюкзак собран, я проверила содержимое по описи, составленной при изъятии, и шериф Джамали готов тебя освободить. Ты ему очень поможешь, если подпишешь бумагу — он ее держит в левой руке. В документе говорится, что ты не станешь предъявлять претензий за незаконный арест. — Она подмигнула. — Прослышав о твоем рапорте о призыве на службу, свояк шерифа, портной, из одной только любезности согласился сшить тебе комплект формы. Катарина сняла мерки с твоей одежды.
   — Вы свободны, мичман, — улыбаясь, объявил Джамали. И прибавил: — Но если вы даже улицу перейдете в неположенном месте, я упрячу вас в тюрьму на всю оставшуюся жизнь.
   — Ну, спасибо. — Я нацарапал подпись поперек документа, помахал на прощанье Берни и Дэви и вышел вслед за Пайпер к машине, в которой нас ждала Катарина.
   — Чуть не забыл, — спохватился я, когда Пайпер открыла мне дверцу машины. И вытянулся по струнке. — Мичман Маккей, мэм! — И отдал ей честь.
   Катарина торжественно отсалютовала мне в ответ, и я втиснулся на сиденье рядом с ней.
   — Глаза не режет? Она кивнула.
   — Все равно я рада тебя видеть, Кен.
   — Я тоже. Спасибо, что вытащила.