Фреза Роберт А. Синдром МакЛендона

   Я начал смеяться. Я просто не мог остановиться.
   — Извини, Клайд, — простонал я, вытирая слезы. — Денек выдался нелегкий. Конечно, мы с удовольствием. Хороший способ развеяться.
   Дайкстра и Макхью предложили постоять вместо меня на вахте, и покер стал ежедневным обрядом на нашем пути назад.
   Это позволило мне лучше узнать своих сослуживцев. Я заметил, что Клайд играет агрессивно и методично. Был он и ловким политиком — я заметил, как он подавал Спунер напитки и вообще всячески ее обхаживал. Спунер играла более неровно — иногда она быстро пасовала, а иногда начинала совершенно явно блефовать. Ей больше бы понравилось играть в бейсбол. Мы не то чтобы совсем растащили ее кучку изюминок, но все же прилично к ней приложились. Я играл так себе — иногда проигрывал изюминки, но понемногу.
   Обычно больше всех выигрывала Катарина — в конце концов, это был ее изюм. Она вела игру скорее спокойно, чем порывисто, но я заметил, что один раз за вечер она регулярно обыгрывала меня в пух и прах, наверное только ради удовольствия, что, если бы спросили моего мнения, действовало на меня не очень ободряюще.
   Однажды с нами посидел Берни с Сашей-Луизой. Голова Берни выглядит так, словно укреплена на шарнире. Его адамово яблоко — как круглый сустав, а когда Берни приходит в волнение, оно скачет вверх-вниз, как теннисный мячик, что отнюдь не помогает хорошо играть в покер. Берни быстро проиграл все свои изюминки, что, судя по словам знающих людей, было его крупнейшей потерей за последние несколько лет.
   Время от времени я останавливался возле холодильника, чтобы с тоской взглянуть на еду. Через день-другой и кровь и яблоко исчезли из морозильника.
   Я начал жалеть, что Фридо не попал под поезд.

НАШИ ПОЗДРАВЛЕНИЯ. КОГО ВЫ ПОДО3РЕВАЕТЕ?

   Через три дня мы подошли к орбите Мира Шайлера. Мне удалось взять выходной только один раз, а вахты дались очень тяжело, да и Спунер тоже пришлось нелегко, хоть Клайд и помогал ей. «Шпигат» плохо летает, когда им управляет один человек, — он так и норовит отклониться от курса. Я жутко страдал, питаясь одним лишь «Молоком леопарда» и прочей консервированной мурой. «Молоко леопарда» оказывало на мой желудок послабляющее воздействие.
   Твердобокий, казалось, с головой ушел в выпиливание по дереву, а Бо-бо становился все более и более самоуверенным. Наконец-то он представил на всеобщее обозрение новый экземпляр Стандартного Рабочего Руководства, в котором ни слова не говорилось о наличии навоза во втором трюме, и начал ходить по всему кораблю в фуражке.
   Мои поиски виновного ничего не дали.
   Я проводил много свободного времени у двери Катарины — мы говорили о том, чем бы нам хотелось заняться, да и вообще обо всем на свете. Я даже прощал Катарине ее ужасные каламбуры.
   Она всегда знала, когда у меня плохое настроение. За день до нашего прибытия на место она тихо заметила:
   — Ты на себя не похож, Кен. Что тебя беспокоит?
   Я не сразу ответил.
   — Знаешь, сначала было даже интересно попробовать выяснить, кто же убил Фридо. А сейчас это просто работа, вроде починки крыльчатки в боковом двигателе.
   — Это вовсе не значит, что не надо ничего делать, хотя мне совсем не хочется, чтобы этим занимался именно ты.
   — Верно. Но это необходимо сделать, и мне кажется, что я сам себя выбрал для этой работы. Фридо, наверное, был глупым, смешным, так и не повзрослевшим тараканом, но все же он был нашим тараканом, и мы не можем закрывать на это глаза.
   — Кен, у тебя мозги полицейского. Нет, конечно, мы не можем закрыть глаза ни на что. Ты не жалеешь, что занялся этим?
   — Да нет, я совсем о другом. Когда мы прибудем на Шайлер, там точно узнают, кто это сделал, и он или она исчезнет. Хорошо. Но они заберут и тебя, и ты исчезнешь тоже. А Твердозадый выбьет себе очередную ссуду, наймет очередного Фридо и даже, может быть, очередную Элайн, а я, вероятно, буду нудно твердить, чтобы он бросил все это.
   — Нет, ты в своем уме.
   — Ты сможешь утешиться благами, которые предлагает Гильдия космонавтов профессионалу, оставшемуся без работы. Ты поторчишь немного на Шайлере, потом найдешь себе работенку, может, еще и получше. С тобой все в порядке, Кен. Ты, пожалуй, гораздо лучший пилот, чем заслуживает это ведро.
   — Может, я не совсем в своем уме, но мне здесь нравится. Даже смешно вспоминать, сколько раз я грозил уйти.
   Я просунул руку в щель в двери и погладил ее пальцы.
   — Слишком много всего здесь произошло. Как ты думаешь, что может еще случиться?
   — Честно говоря, похоже, Дэви Ллойду на этот раз не удастся получить достаточно большую ссуду, чтобы выпутаться из этой передряги; на Шайлере — уж точно нет. Сомневаюсь, чтобы и кому-то другому удалось починить «Шпигат».
   — Так что мы все закончим свои дни на берегу. А ты что собираешься делать?
   — Боюсь, мой выбор ограничен. Ты когда-нибудь думал о том, чтобы как-нибудь заполучить свой корабль?
   — Не больше трех раз в день. Я бы по горячим углям прошел, чтобы добиться такого, — признался я. У нее были теплые руки, а на одном пальце появился перстень с печаткой, которого я что-то не мог припомнить.
   — Это мое старое школьное кольцо, — сказала она, словно читая мои мысли. — Может быть, когда-нибудь я покажу его тебе.
   Я кивнул, забыв, что Катарина не может меня видеть.
   — Мне все равно хотелось бы раскрыть загадку убийства Фридо прежде, чем его дело будет передано в суд Адмиралтейства. На Шайлере всего-то навсего военная база класса "Е", так что они почти наверняка не многого смогут добиться.
   — А что такое класс "Е"? — невинно поинтересовалась она.
   — А я уже начал думать, есть ли такие вещи, которых ты не знаешь. — Я помолчал. — На базе класса "Е" трудно собрать даже четырех человек, чтобы сыграть в бридж. Командует ею капитан третьего ранга, которого обошли по службе. Я как-то с ним встречался, но забыл, как его зовут. Ну и переполох же мы ему устроим.
   — Кен, вот что я тебе скажу. Когда мы вернемся на Шайлер, многое прояснится. Не могу тебе сказать, откуда я знаю и почему так думаю, но поверь мне.
   — Хорошо, я верю тебе. Это ты зарезала Фридо?
   Она хихикнула:
   — Нет. А ты?
   — Это зависит от того, с кем ты разговариваешь. Согласно последним слухам, гуляющим по коридорам, я вырубил Фридо, чтобы насладиться прелестями несравненной Ваймы Джин.
   — Не очень обоснованный слух. Кажется, Клайду повезло больше. — После паузы она продолжила; — Ты не хочешь поговорить об остальном?
   Я вздохнул:
   — Мне немного не по себе, что один из моих товарищей по экипажу имеет на меня зуб. Или даже несколько зубов. А может быть, это был Клайд, который мне вообще-то уже начал нравиться.
   — Понимаю. Это больно. А ты даже не знаешь, кто это.
   Мы посидели еще несколько минут.
   — Кен, тебе надо немного поспать, — наконец сказала она.
   — Ты, как всегда, права. Хорошо. Спокойной ночи.
   У меня было несколько банок сардин, которые я держал в комнате Катарины, — там никто не мог добраться до них с ядом. Она выдала мне одну, и я потопал на камбуз, чтобы открыть ее, но почему-то сардины пахли сардинами гораздо больше, чем им следовало, и аппетит у меня совсем пропал.
   Задумавшись на минуту, я вдруг услышал очень тихий шорох. Заглянул в шкафчик и нашел там кошку Бо-бо.
   — Саша-Луиза, а ты что тут делаешь? Ты разве еще не знаешь, как опасно здесь ходить?
   Макхью, которая из всех остальных меньше всего была похожа на кошку, несколько раз играла с Сашей в кошки-мышки; еще я вспомнил, как Спунер рассказывала мне, что Бо-бо однажды вечером случайно запер ее, и Фридо потом несколько часов разыскивал ее при помощи электрического щупа.
   Кошка выгнула спину, но потом узнала меня. Тогда она села и начала вылизываться.
   — Ну что ж, киса, тем хуже для тебя. — Тут я заметил, что на шее у нее болтается маленький стаканчик с парой игральных костей внутри. — Сыграем? — И я помахал перед ней банкой сардин. Кошка тут же вскочила, выгнув спину дугой. — Жаль, что ты не можешь рассказать мне, что здесь происходит.
   Я взял кости, бросил их о стену— и неминуемо проиграл: один-один — змеиные глаза.
   Но прежде чем я успел хоть что-нибудь сказать, кошка прыгнула вперед и лапой швырнула кубики в стену. У нее получилось куда лучше. На одном выпало шесть, и она несколько раз тронула этот кубик лапой. После чего посмотрела на меня и выжидающе облизнулась.
   Я выдал победительнице честно выигранные сардины. Она напала на них, как Шерман на Джорджию, на месте прикончила несколько рыбин, а потом осторожно взяла банку в зубы и удалилась.
   — Черт, — подумал я вслух, — а может, это все-таки кошка?:
   Я встал и поплелся, еле волоча ноги, в свою каюту. Но не успел я закрыть за собой дверь, как услышал, что кто-то подошел к нашему отсеку.
   — Кто там?
   — Вайма Джин. Кен, пожалуйста, впусти меня.
   Я вышел в гостиную и открыл дверь. В коридоре стояла Вайма Джин в голубом шелковом халатике с вышитыми маленькими дракончиками. Я впустил ее. Одиночные вахты по-разному подействовали на нас. Я похудел на четыре килограмма. Вайма Джин, наоборот, когда нервничала, начинала есть за троих — она быстро нагуляла яркий румянец на щеках, а одежда, так та просто трещала по всем швам. Она замечательно походила на синего кита.
   — Катарина, к нам в гости Вайма Джин! — крикнул я. — Вайма Джин, чем могу помочь?
   — Мне надо поговорить, Кен, — попросила она, порывисто дыша. Потом огляделась. — Ты всегда запираешься?
   — В последнее время появилась такая привычка, — многозначительно ответил я. — А ты свою дверь не запираешь?
   — Ох, Кен! Не кричи на меня! Я не могу этого вынести! — Она схватила меня за руки, и тушь с ее ресниц щедро брызнула на мою рубашку.
   — Все в порядке, Вайма. Что случилось?
   — Не знаю, как ты можешь это переносить. Ты совсем другой. В чем-то ты похож на машину.
   — Не настолько другой, как ты можешь подумать. Наверное, это некоторые скрипучие детали портят тебе настроение. — Тут я уловил запах пива. — Ну вот, ты здесь. Так о чем ты хотела поговорить, Вайма Джин?
   Она потянула меня за руку:
   — Не здесь. Пойдем в твою комнату. Я пожал плечами:
   — Пошли. — И распахнул перед ней дверь.
   На столе валялась кучка сувениров из Шенекта-ди, и Вайма Джин, рассеянно подхватив зеленый баллончик, покрутила его в руках.
   — Поставь на место, это аэрозоль, и ты можешь его случайно разбрызгать. — Я поспешно забрал у нее баллончик.
   — Что это? Не могу прочесть надпись.
   — Она на арабском. Просто не играй с баллончиком, а не то пожалеешь. Вайма Джин, не хочу быть грубым, но я очень устал. У тебя все в порядке? Как Клайд работает?
   Она застыла.
   — К черту этого воришку! Я хочу, чтобы ты забрал его у меня. Не хочу, чтобы он стоял на вахте вместе со мной. Он слишком много от меня скрывает. Я не верю ни одному его слову.
   — А ты уверена, что можешь справиться одна? Ты и впрямь не очень хорошо выглядишь.
   Вайма Джин действительно не очень твердо держалась на ногах, так что я проводил ее к кровати, а себе придвинул стул. Она кинулась на койку, ее губы задрожали так, что слова, которые она произносила, едва можно было разобрать.
   — Кен, я ничего не могу понять. Я боюсь. Все, что случилось, меня очень пугает. Думаю, пугает и всех остальных. Я знаю, ты считаешь, что не Катарина убила Фридо и сделала все остальное, но почему ты не хочешь оставить все как есть? Тебе ведь Фридо никогда особенно не нравился. Он только мне и нравился, да и то — какой же он был крысой! Такой же, как и все остальные.
   — Зачем ты все это говоришь? — спросил я. В этом разговоре принимали участие двое, но не похоже было, что один из них — я.
   Она совсем расклеилась — аж застучала кулачками по моей подушке.
   — Ох, Кен! Ну почему ты должен все время задавать вопросы? Разве тебе не приходило в голову, что у всех нас есть что-то, что мы хотели бы сохранить в тайне?
   — Погоди. Я не совсем понимаю, о чем ты. Может, будет лучше, если мы обо всем поговорим.
   У меня просто талант высказывать неподходящие вещи в неподходящее время. Она вскочила с кровати, глаза ее метали молнии.
   — Черт, Кен Маккей, не надо обращаться со мной как с ребенком. У тебя есть твоя вампирша, у Берни есть его кошка, у Дэви — корабль. А у меня? Что у меня есть? Вор, который постоянно лжет! Вот и скажи мне, как это может нам помочь узнать, кто убил Фридо.
   — А разве ты не хочешь, чтобы восторжествовала справедливость?
   — Фридо был тогда. А я живу сейчас.
   — Да уж, — тупо отозвался я.
   Это ей не понравилось. Она встала и положила руки на спинку моего стула — ее глаза оказались вровень с моими.
   — Кен, мне больше нет никакого дела до Фридо. Мне не хотелось этого говорить, но все же я сказал:
   — А мне есть.
   — Сказал бы ты то же самое, если бы знал, что это твоя подружка Катарина убила его?
   — Может быть. Но она не убивала.
   Вайма Джин уничижительно пригвоздила меня взглядом к месту:
   — Да? А Берни думает, что это она. Я кивнул:
   — Еще Берни думает, что она превращается в дым и вылетает из-под двери.
   Она выпрямилась и закатила глаза.
   — Знаешь, Кен, я не могу не думать, как ты сидишь тут, согнувшись, над своими книгами, а на нас смотришь только сверху вниз. Фридо был крысой, но он хотя бы хорошо относился к нам. — После чего она снова плюхнулась на кровать и расплакалась.
   Мне было немножко неловко. Я не ношу с собой носовой платок, да и полу своей рубашки я не мог ей предложить. Я побродил по комнате, нашел коробочку бумажных салфеток и предложил ей одну.
   — Ну что ты, Вайма Джин. На вот:
   Она взяла салфетку и промокнула глаза.
   — Извини, Кен. Я вовсе не хотела это говорить. Я просто так боюсь, боюсь того, что может произойти с нами, — всхлипывала она.
   — Я тоже. Я не сержусь на тебя.
   Я слушал ее еще минут двадцать, после чего выставил за дверь.
   — Ну как? — поинтересовалась Катарина после того, как я выпроводил Вайму Джин.
   — У меня голова болит, — буркнул я.
   — И что ты думаешь?
   — Ну как тебе сказать, — вздохнул я, — то ли она всерьез, то ли ей надо брать уроки актерского мастерства.
   Я пролежал пару часов, но так и не уснул. Тогда я встал и отправился в каюту к Твердобокому — подразнить цепного пса. Твердобокий высунул голову из двери — выглядел он так же, как я себя чувствовал.
   — Дэви Ллойд, открой сейф. Мне надо еще раз посмотреть вещи Фридо.
   — Что? — тупо переспросил Твердобокий.
   — Открой сейф, Дэви Ллойд. Мне надо посмотреть вещи Фридо, — терпеливо повторил я. — Я представляю половину всех свидетелей, ты не забыл?
   Дэви Ллойд фыркнул и попытался придумать причину, по которой он мог бы мне отказать. Но мозговой штурм успехом не увенчался, и он, накинув банный халат, прошел со мной на мостик. Пока Дэви Ллойд отпирал сейф, я весело помахал Макхью и Дайкстре. Аннали с Розали, казалось, были несколько удивлены, увидев меня.
   Вещи Фридо по-прежнему лежали в сейфе. Пакеты с порошком пропали. Твердобокий выглядел озадаченным.
   — Похоже, белый порошок исчез, — заметил я.
   — И куда он мог деться? — слабым голосом пробормотал Твердобокий.
   — Могу поспорить, сейчас ты мне начнешь заливать, что у Берни на кроличьей лапке, которую он на счастье таскает с собой, нацарапана комбинация цифр, отпирающая твой сейф, только мне на это наплевать, — выдал я и беспомощно прибавил: — Могу я осмотреть его вещи?
   Пока он вытаскивал и протягивал мне коробку, я с интересом наблюдал, как по его лицу чередой проходили самые разные эмоции. Макхью сидела повернувшись к нам. Она уже собралась было что-то сказать, но потом закусила губу.
   Я вернулся в свой будуар и запер за собой дверь.
   Когда я рассыпал на кровати с таким трудом доставшиеся мне вещи Фридо, оказалось, что их не так уж и много. Я отбросил рубашки поло и прочую модную одежку. Остались какие-то объедки, дешевая книжонка с названием что-то вроде «Кама С Утра», еще одна, озаглавленная «Загадки мозжечка», и прочие мелочи — всякая всячина. Я вскрыл пакетик с бразильскими орехами с Шайлера и высыпал их на ладонь.
   Высыпав с полпакета, я остановился. Один из орехов показался мне меньше и легче остальных. Пришлось оглядеться в поисках чего-нибудь, чем можно было бы его расколоть.
   Единственными инструментами под рукой оказались отвертка и обрезок трубы, который я носил в кармане. Немного подумав, я положил туда же и орех, чтобы еще раз взглянуть на него утром.
   Утром я первым делом пошел в ванную, чтобы перед вахтой принять душ и побриться. Под глазами у меня залегли темные круги, да и вообще я стал похож на енота. Взглянув в зеркало, я заметил, что в левом нижнем углу появилась трещинка.
   — С чего бы это? — спросил я себя. — Удивительно, но зеркало — не единственная вещь в ванной, которая треснула. Я не только схожу с ума, но еще и начал разговаривать сам с собой. — Я немного подумал. — Наверное, я становлюсь параноиком, потому что кто-то охотится за мной. — После этого я почувствовал себя лучше, а долгий душ и вовсе вернул мне хорошее настроение.
   Я заступал на вахту с полуночи. Шагая по коридору, я заметил, что Саша-Луиза отрыгнула комок шерсти в подарок Макхью — комок лежал как раз под ее дверью. Когда я вошел в рубку, за пультом сидел Клайд.
   — Привет, Клайд, как дела? — поздоровался я. Он поднял взгляд.
   — Мисс Вайма Джин ужасно на меня разозлилась. Похоже, я теперь несу вахту с тобой, — неуверенно проговорил он.
   — Что ты натворил?
   — Не знаю, мистер Кен. Совсем не знаю, — грустно признался он.
   — Ты же умеешь разговаривать. Чудо из чудес. Перестань называть меня «мистер Кен». Достаточно просто Кена.
   — Хорошо, Кен.
   — Я уже вполне привык сам вести корабль, так что, если хочешь, можешь пока сходить на камбуз.
   — Нет, спасибо. Мисс Вайма Джин многому меня научила, так что я думаю, что вполне смогу помочь.
   — Хочешь провести общую проверку?
   — Запросто, дядя. — Он пробежал пальцами по клавишам. Работал он ужасно медленно, но старательно. — Везде зеленый, — объявил он.
   — Неплохо. Ты произвел впечатление. Он задорно улыбнулся:
   — Это лучше, чем шарить по карманам.
   — Ты всю жизнь провел на Мире Шайлера? Он посмотрел на приборную панель.
   — Если не возражаешь, я бы не стал об этом говорить. Вот так я и испортил отношения с Ваймой Джин.
   — Да ладно, — буркнул я, пытаясь не смотреть на' него.
   Я листал руководство по эксплуатации и следил за приборами. Мы немного поговорили о воровском ремесле, и оказалось, что Клайд был приверженцем простой доморощенной философии, основанной на правиле «хранителей» и «искателей». Согласно объяснению Клайда, все, что не прибито гвоздями к своему месту, можно находить, а все, что можно отодрать, не считается прибитым. К тому времени, как он закончил свои умопостроения, мы оба обхохотались до упаду. Я послал его за чашкой кофе, который он тут же и залил в надлежащее отверстие в своей голове.
   — Все время забываю, какое здесь ужасное пойло, — хмыкнул он, когда вернулся, задумчиво глядя в пустую чашку.
   — Возьми мой кофейник. Я купил себе на Шайлере.
   — Когда мы вернемся? Я посмотрел на панель.
   — По-видимому, в теперешнем увечном состоянии на это потребуется еще часов этак двадцать девять.
   Он снова уселся в свое кресло.
   — Э-э: Кен:
   — Да. Что?
   — Кен, Вайма Джин очень переживает из-за своего веса. Не знаю, говорила ли она тебе когда-нибудь или нет, но в детстве она была очень толстой, и, чтобы попасть в космонавты, ей пришлось сбросить чуть ли не тридцать килограммов.
   — Нет, она никогда об этом не говорила. Я запомню.
   — Да ладно уж. Она очень хорошо о тебе думает — она говорит, что ты классный пилот.
   — Очень мило с ее стороны, — фыркнул я, смутившись.
   Некоторое время он молча смотрел на приборную панель.
   — Кен, ты когда-нибудь разговаривал, если в этом не было острой необходимости?
   Я поморщился:
   — И не раз. Я ухитрился напрочь испортить семейную жизнь всего за шесть недолгих месяцев. А ты?
   — А я нигде не застревал так надолго, чтобы успеть что-нибудь как следует испортить, — ответил он, и это были последние слова, которые я услышал от него за остальные семь часов вахты.
   Сменившись, я швырнул слаксы на спинку стула, запер дверь и уснул как убитый.
   Три или четыре часа спустя мне приснилось, что Катарина едва слышно зовет меня. Но проснулся я, только когда понял, что почему-то трудно дышать. Воздух больше не циркулировал. Из воздуховода раздавалось лишь слабое шипение.
   Свет мне удалось включить с первого раза. Спотыкаясь, я доковылял до двери и стукнул по замку.
   Дверь не открылась. Электромагнит крепко держал ее, а замок кто-то заклинил снаружи. Я шарахнул по двери кулаком, что не принесло ничего хорошего ни двери, ни кулаку. Перед глазами у меня уже мелькали яркие сполохи
   Надо было хоть чем-нибудь открыть замок. В кармане брюк у меня до сих пор лежала отвертка, но потребовалась целая вечность, чтобы найти этот карман. Сосредоточившись, я вытащил отвертку из кармана и покрепче вцепился в рукоять. Потом попытался ее включить.
   Я услышал, как она зажужжала, но, вращается она или нет, не увидел. В ушах гулко отдавались удары крови. Я попытался вставить рабочий конец в замочную скважину. Первый раз угодил в левую руку, но с третьего все же добрался до замка. Отвертка утонула в канале. Я отпустил ее и, схватившись за ручку, всем телом навалился на дверь.
   Створка распахнулась. Я кульком повалился через порог, разевая рот, что твоя рыба. Никогда еще воздух не пах так прекрасно. Наверное, я потерял сознание, потому что, очнувшись через несколько минут, обнаружил, что руки у меня в крови, а голова раскалывается от боли. В гостиной никого не было, но я услышал, как Катарина кричит и стучит кулаком в свою дверь.
   Я лежал на пороге — ноги в комнате, все остальное в гостиной.
   — Все в порядке, — слабым голосом сообщил я. Затем заполз на ковер и попытался развеять туман перед глазами.
   — Кен, что случилось? Ты жив?
   — Да. Нет. Кто-то пытался сделать так, чтобы я | уснул вечным сном. Я поранил руку.
   Спотыкаясь, я кое-как доорался до ее двери и просунул руку в щель, чтобы Катарина забинтовала мне порез.
   — Спасибо, — чуть позже поблагодарил я. Голова немного прояснилась. Еще через несколько минут я поднялся и, хромая, подошел к выходу из гостиной. Коридор был пуст. Я сходил на склад за другой отверткой и воспользовался ею, чтобы добраться до распределительного щитка в коридоре, откуда шел воздуховод ко мне в комнату. Отводная труба была забита. Кто-то вставил в нее баллон с двуокисью углерода, который весело шипел, выпуская газ. Я вытащил его, закрутил клапан и, вернувшись в каюту, снова мешком повалился у двери Катарины.
   — Кен, что случилось?
   — Кто-то пытался меня убить. — Я закашлялся и потряс головой, чтобы облегчить поступление кислорода в легкие. — Кто-то вставил баллон с углекислым газом в мой воздуховод и заклинил замок на двери в спальню.
   — Я слышала, как кто-то входил. Потому и пыталась тебя разбудить.
   — Ты узнала, кто это был?
   — Нет. Вообще-то я могу различать шаги, но тот, кто приходил, шел на цыпочках, и я так и не поняла, кто это.
   Мое дыхание снова пришло в норму, хотя голова все еще болела.
   — Ты знаешь, а ведь если бы они потом вернулись и забрали баллон с газом, моя смерть выглядела бы вполне естественной. — Я посмотрел на свою руку. — Чем это ты перевязала меня?
   — Своей рубашкой. Я слабо улыбнулся.
   — Ты изодрала ее на лоскуты: Думаю, одежды у нас стало поровну.
   Я почти почувствовал, как она улыбается там за дверью.
   — Наконец-то.
   — Надеюсь, все будет хорошо. Кто бы ни пытался сделать это, он вряд ли повторит попытку сегодня ночью.
   — Но я все равно хочу посидеть и послушать, просто на всякий случай. Покойся в мире.
   Я усмехнулся и вернулся в свою каюту. Вместо того чтобы лечь спать, я достал маленький бразильский орех и расколол его при помощи сломанной отвертки. Он распался на две равные половинки, что было довольно странно, потому что бразильские орехи обычно состоят из трех частей и мне приходилось как следует потрудиться, чтобы расколоть хотя бы один.
   Я сел и прогнал в памяти все подряд: Фридо, чужой корабль, монета, изумруд, распечатка, подсунутая под дверь Макхью, появляющиеся и исчезающие кровь и порошок. Мне удалось собрать немало улик, хотя я и не имел ни малейшего представления, что с ними делать, к тому же я уже устал отбивать атаки людей, старающихся меня убить. Тот, кто пытался это сделать, раз от разу становился все более опытным.
   Значит, следует отнестись к этому как к инженерной задаче. Чтобы вычленить необходимую функцию, я воспользовался дедуктивной и индуктивной логикой. Провел диагностирование. Проверил подсистемы. Разобрал и проверил каждую деталь и все же не нашел человека, на которого можно было бы свалить вину за содеянное.
   Когда все методы не дают результата, опытные инженеры, как правило, берут молоток побольше — хорошенько шарахнуть по неработающей заразе. Вырабатывая план действий, я просидел на стуле, сутулясь и моргая, в течение двух часов — и наконец включил переговорное устройство.
   — Эй, Дэви Ллойд, собери всех на мостике через десять минут. Всех. Пришли Дайкстру, чтобы она помогла мне выпустить Катарину.
   — Маккей, у тебя что, крыша съехала?
   — Нет. Я хочу показать экипажу, кто убил Фридо. Собери всех на мостике, Твердобокий. А не то смотри! — И я выключил связь.