Фридман Майкл. Наследие

   В обычной ситуации, это можно было бы осуществить, просто настроив передачу. Но сейчас компьютер Эларнитов не в лучшем состоянии. Необходим непосредственный контроль.
   «Напряжение почти максимальное», – говорит он ей.
   Выражение ее лица меняется едва заметно.
   «Сообщите мне тогда, когда оно будет максимальным, мистер Спок».
   Это упрек?
   «Да, коммандер».
   Не считая самого Спока, Номер Один – наиболее вулканское существо на корабле. Он иногда даже забывает, что она – человек.
   «Напряжение достигло максимального уровня. Магнитный кожух может разрушиться в любой момент».
   «Спасибо, лейтенант». – Ее голос не меняется. Она вся захвачена
   возможностью сохранения опыта Эларнитов, хотя вряд ли это существенно повлияет на развитие науки в Федерации.
   Знание ради знания. Это, думает он, отчетливо вулканская точка зрения.
   «Кожух разрушается. Утечки пока нет».
   На этот раз, единственный ответ – неясное мычание. Зато пальцы
   Номера Один теперь бегают еще быстрее, стараясь максимизировать поток данных, передаваемый на «Энтерпрайз».
   На другой стороне мостика одна из панелей срывается с места посреди фонтана белых искр и голубого пламени. Обломок раскаленного металла падает рядом с ботинком первого офицера. Она как будто не замечает этого.
   «Обратный ход реакции», – говорит он ей, повышая голос, чтобы
   перекрыть шипящий звук, что идет из области, откуда сорвало панель. – «Система жизнеобеспечения выходит из строя».
   «Запускайте аварийную», – откликается она. В ее голосе –напряжение, которое опровергает ее спокойный вид.
   «Запускаю». – Но результата нет. Возможно, механизм аварийной был
   поврежден тем же, что нарушило основную систему. Может быть, он испортился давно, задолго до того, как «Энтерпрайз» обнаружил станцию. – «Аварийная не срабатывает, коммандер».
   Она ругается, не отрывая глаз от контрольной панели перед ней. Следует другой взрыв, сильнее, чем первый, и срывает другую панель. Она врезается в то, что, по-видимому, является главным экраном Эларнитов. Запах углерода наполняет воздух; клубится черный дым.
   Их коммуникаторы пищат. Номер Один не обращает внимания. И он тоже, спрашивая про себя, правильно ли он поступает.
   Мостик сотрясается. Он знает – почему.
   «Утечка через щиты. Сейчас произойдет взрыв. – И громче: – Мы должны уходить!»
   Она смотрит на него, ее глаза покраснели и слезятся от дыма.
   «Уходи, Спок».
   «Нет. Мы уходим вместе – или остаемся».
   Она снова колеблется, но только на миг. Открывает коммуникатор и говорит:
   «Двоих на борт. Сейчас».
   Когда они дематериализуются, ему кажется, что он видит, как панель
   прямо перед ним обращается в голубое, почти белое пламя, рвущееся к нему. Но он не уверен.
   Следующая вещь, которую он осознает – он – на транспортационной платформе. Номер Один стоит рядом с ним.
   «Вы в порядке?» – спрашивает она.
   Он кивает.
   «А вы?»
   Она пожимает плечами. И падает.
   Теперь он видит сбоку в ее кителе кровавую, дымящуюся прореху. Он
   оборачивается к Эбделнеби, главному офицеру транспортационной. Тот уже вызывает помощь.
   Но Спок не может ждать. Подхватив первого офицера на руки, он несет ее в лазарет.
   Образ: Филип Бойс, корабельный хирург, на своем дне рождения. Хрупкий, с серебряными волосами, он стоит перед небольшой толпой поздравляющих в комнате отдыха корабля. Он хмурится и крутит саурианское бренди в бокале.
   «Вам не следовало этого делать, – говорит он, – И я серьезно.»
   «Да ладно, – замечает кто-то. – Если б мы этого не сделали, ты бы нас в жизни не простил.» – Смех.
   Бойс качает головой.
   «Вы так думаете? Да я бы сейчас дрыхнул у себя в каюте, наслаждаясь снами о диких днях моей непонятно на что растраченной юности.»
   Снова смех. Тот, кто раньше говорил, пробирается через толпу. Оказывается, это капитан Пайк. С убийственной серьезностью он обнимает Бойса и провозглашает тост: «Моему главному врачу. Пусть он никогда не будет таким старым, каким притворяется.»
   Все радостно шумят. Поднимают и осушают бокалы. Голубые глаза доктора блестят. В кой-то веки, он не знает, что сказать.
   Из интеркома слышится голос, вызывающий одного из офицеров на мостик. Похоже, что-то случилось, хотя капитана тут же заверяют, что его присутствия вовсе не требуется. Офицер отбывает, хотя Спок не успевает заметить, кто это. Он слишком заинтригован поведением Бойса.
   «Полагаю, мне не удастся выпереть оставшихся вслед за ним?» – вопрошает доктор.
   Идею встречает гул голосов. Из гула ясно, что нет.
   «А теперь, – продолжает Пайк, – еще кое-что. – Он указывает на
   открытую дверь, и все взгляды обращаются к ней. – Эй, Гаррисон. Тащи его сюда.
   Через миг Гаррисон и Питкэрн вкатывают в комнату лазаретную
   каталку. На ней возвышается огромный праздничный торт, украшенный несчетным количеством свечей.
   «Это же моя каталка! – возмущается Бойс, его голос звучит
   одновременно смешливо и негодующе. – Он сердито смотрит на капитана. – Лучше бы тебе своротить этого монстра с нее да поскорее скормить кому-нибудь. Звездный Флот не посмотрит сквозь пальцы на использование медицинского оборудования не по назначению».
   «Не бойся, – заверяет его капитан, – Я это обсудил с самим адмиралом
   Пенном. Он дал официальное разрешение, при условии, что мы сбережем для него кусок с цветочком».
   Однако те, кто собрался в комнате, большей частью не слышат их
   разговора. Они слишком заняты хлопотами вокруг торта.
   «Ну, так сколько же вам лет?» – спрашивает Гаррисон доктора,
   пристально глядя на него через сияние свечей.
   Бойс корчит гримасу. Но, прежде чем он успевает ответить, странный
   запах заполняет комнату. Люди вопросительно переглядываются.
   «Надеюсь, это не торт», – замечает кто-то.
   Мичман Колт указывает на решетку вентиляции.
   «Смотрите!»
   Густой желтый газ, клубясь, вываливается из отверстия. Очевидно, это
   и есть источник вони. Крики тревоги – и комната начинает пустеть.
   «Знаешь, – говорит капитан Бойсу, – не знай я, в чем дело, я бы подумал, что ты это подстроил, чтобы не признаваться, сколько тебе лет».
   Доктор улыбается.
   «Это не я. Но теперь, когда ты об этом сказал… неплохая идея».
   Позже выясняется, откуда взялся газ: ЧП в грузовом отсеке, где кислота случайно попала на груз с рудой в составе.
   Образ: навигатор Джоуз Тайлер, его покрасневшее лицо над чашкой дымящегося кофе. Его румянец кажется еще сильнее из-за золотисто-русого цвета его волос и бровей.
   За другим столиком – Гаррисон и Селлерс; они разговаривают громче, чем нужно. Похоже, что их реплики скорее предназначаются Тайлеру, чем им самим.
   «Принцесса?» – спрашивает Селлерс.
   «Чтоб мне сдохнуть», – отвечает Гаррисон.
   «Это та, что с Калайи Семь?»
   «Она, верно».
   Селлерс откидывается на спинку стула.
   «Я просто подумал, что в это трудно поверить. То есть, эта леди просто роскошна».
   «Я знаю, это звучит безумно, – Гаррисон бросает взгляд в сторону Тайлера, хотя Тайлер, похоже, не замечает этого. – Черт, сначала я и сам не поверил. Но Манкузо клянется, что он видел это собственными глазами».
   Тайлер слегка вздрагивает и отпивает кофе. Не похоже, что ему нравится разговор между Гаррисоном и Селлером, но тем не менее он остается в столовой.
   Вулканец, будь на его месте, уже давно ушел бы. Трудно усмотреть логику в том, чтобы кто-то добровольном подвергал бы себя оскорблениям.
   «Лейтенант?»
   Навигатор поднимает глаза.
   «Да, Спок?»
   «Похоже, вам не по себе».
   Тайлер смеется.
   «Почему вы так решили?»
   «Из- за вашего цвета лица. Я заметил, что цвет лица людей становится таким, когда они испытывают какой-либо дискомфорт».
   Навигатор ставит чашку с кофе на стол.
   «Что же, – мягко говорит он, – вы правильно подметили. Думаю, мне действительно не по себе».
   «Тогда почему вы не уйдете?»
   Тайлер подается вперед.
   «Я из опыта знаю, что такие вещи забываются гораздо быстрее, если ты принимаешь сплетни как мужчина. Понимаешь, показываешь всем, что ты не собираешься принимать их на свой счет».
   «Под «этими вещами» вы имеете в виду романтические увлечения?»
   «Не совсем. Я имею в виду слухи о романтических увлечениях».
   «Слухи».
   «Да».
   «То есть на самом деле нет никакого увлечения?»
   Навигатор пожимает плечами.
   «Я этого не говорил».
   В самом деле. Спок переваривает это.
   «Понимаете, лейтенант, в тех местах, откуда я родом, люди не раззванивают о поцелуях».
   «О поцелуях?»
   «О таких увлечениях, которые вы упомянули, – если что-то такое есть, ты не рассказываешь об этом людям. Это не по-рыцарски.»
   «Понимаю. Вы заботитесь о приватности другой стороны».
   «Да, верно».
   «Но, если слухи неверны, почему просто не сказать об этом? Не это ли простейший путь обеспечить приватность другой стороны?»
   «Не обязательно, Спок. Некоторые люди тебе не поверят. И, чем больше вы будете утверждать, что ничего не было, тем более они будут уверены, что было». Пауза. «Кроме того, если я буду протестовать только когда ничего не было, то, если я потом промолчу, это будет равносильно признанию».
   «Это более сложный предмет, чем я сначала подумал».
   «Вот видишь», – говорит Тайлер.
   Дверь столовой за его спиной открывается. В комнату входит принцесса Калайи, завершившая несколько успешных торговых соглашений на планетах Федерации и теперь возвращающаяся домой. Глаза всех присутствующих останавливаются на ней, – всех, кроме Тайлера. Чуть позже, он тоже оборачивается.
   Она в самом деле прекрасна. Это трудно не заметить. Это красота, которая, похоже, превзошла культурные различия.
   Ее глаза обшаривают комнату. Затем загораются, когда находят Тайлера.
   Принцесса устремляется к навигатору, и, ни слова не говоря, наклоняется к нему и целует в рот. Их глаза встречаются, и природа их немого разговора предельно ясна. Наконец, принцесса уходит.
   Никто не двигается. Похоже, что никто и не дышит.
   Молчание первым нарушает Тайлер. С лицом еще более красным, чем прежде, он оборачивается к столу между ним и Споком, снова берет чашку с кофе и, достаточно громко, чтобы это услышали все присутствующие, говорит:
   «Ладно. На этот раз ты меня поймал».
   Образ: мичман Колт, с кошачьей повадкой, бесшумно крадется мимо Дайндаморских бунтовщиков, которых она только что оглушила прицельными выстрелами фазера. Ее песочные волосы собраны сзади в хвост, ее зеленые глаза не светятся сейчас обычным для нее добрым расположением. Каждое движение Колт рассчитано и сосредоточено, когда она пробирается по дворцовому коридору.
   Чувства мичмана к капитану Пайку – не секрет, даже для Спока, хотя ни он, ни кто иной не обсуждает их. Когда она узнала, что капитан в опасности, захвачен в плен вместе с планетарным правительством военной анти-федерационной организацией Дайндамора, она первой вызвалась добровольцем в спасательную команду.
   Круговые формы – символ силы в Дайндаморской мифологии, и планировка дворца напоминает собой колесо, с правительственными офисами в центре и коридорами, разбегающимися из него подобно спицам. Сейчас они крадутся вдоль одной из таких спиц, пытаясь обезвредить внешнюю охрану и добраться до пленников, не потревожив остальных бунтовщиков. В то же время, с другой стороны дворца, другая группа, состоящая из Номера Один и лейтенанта Тайлера, пытается проделать то же самое.
   Они должны действовать быстро. Если бунтовщики, что находятся в правительственных офисах, попытаются связаться с охраной, которую Колт только что обезвредила, они поймут, что что-то не так. Спок быстро движется за женщиной; он настороже.
   Возле пересечения главного коридора с другим, перпендикулярным ему, Колт останавливается, и он – тоже. Они слушают; все тихо. Она заглядывает за угол, никого там не обнаруживает, и машет ему рукой. Они снова пускаются вперед, продвигаясь со всей возможной скоростью.
   Другое пересечение –неохраняемое, как и первое. Они на расстоянии брошенного камня от правительственных офисов. Здесь, так близко от их цели, они должны быть еще более осторожны.
   Но им везет; никто их не замечает. Они добираются до офиса и вглядываются внутрь через прозрачную верхнюю часть двери, Спок с одной стороны и Колт – с другой.
   Рабочее место правителя распланировано так же, как весь дворец, но в миниатюре. Расположенные кругом компьютерные терминалы и терминалы связи отделены друг от друга шестью открытыми проходами, каждый ведет от дверей, таких же, как те, за которыми прячутся Спок и Колт, к открытому пространству в центре комнаты.
   В этом пространстве только один предмет: стол правителя. Сейчас он окружен небольшой толпой, которая, в свою очередь, окружена полудюжиной устройств связи.
   Пайка несложно разглядеть. Дайндаморы – рубиново-красного цвета и покрыты чешуей вроде рыбьей. Их в комнате пять, включая правителя. Пока что, похоже, никто не заметил Колт и Спока.
   Внесенное в начале кризиса предложение – просто попытаться транспортировать пленников по лучу – было отвергнуто. Капитан как человек был легко различим среди военных, чего нельзя было сказать о правителе. И это заняло бы слишком много времени – попытаться различить его посреди захвативших его мятежников.
   Отсюда – идея транспортировать две группы в разные точки дворца. Если одна не справляется с задачей – остается надежда, что справится другая.
   Похоже, что Номер Один и Тайлер не справились – пока, по крайней мере. Задержались ли они из-за слишком большого количества охраны? Или что-то случилось с ними?
   Вдруг до Спока и Колт долетают изнутри возбужденные голоса. Вулканец вглядывается через прозрачную часть двери и видит, как лидер повстанцев вскидывает оружие. Он слышит обрывок фразы: дайндаморский эквивалент «спасательной команды».
   Колт тоже это расслышала. Они со Споком переглядываются. Номер Один и Тайлер замечены; их присутствие известно мятежникам. Колт указывает на себя, затем указательным пальцем чертит в воздухе полукруг. Он понимает. Она собирается войти в офис и попытаться достичь другой стороны помещения, идя по периметру. Таким образом, у мятежников будет две цели. Он согласно кивает.
   Открыв дверь как можно тише, они проскальзывают внутрь. Несмотря на предосторожности, их появление не проходит незамеченным. Узкий, бело-голубой энергетический луч пожирает дверь, окатывая Спока яркими, горячими искрами.
   Он пытается удержать гаснущее сознание. И не может.
   После неопределенного промежутка времени он приходит в себя – и видит где-то над собой горящее, испуганное лицо Колт.
   «Спок, – говорит она, – ты в порядке?»
   Собравшись с силами, он кивает. «Я просто потерял сознание.» – Он облизывает губы, которые кажутся очень сухими и горячими. – «Мы справились?»
   Тут позади нее неясно вырисовывается высокая фигура капитана Пайка. «Как обычно, – он фыркает. – Вы тут с Колт практически всех присутствующих вывели из строя, кроме разве лидера.»
   Колт не поправляет его, что справилась она одна, поскольку ее партнер все это время был без сознания. Она просто улыбается Споку, затем поворачивается к Пайку. «Мы хотели и вам что-нибудь оставить, сэр.»
   Капитан возвращает улыбку. «Да, мичман, так я и подумал.»
   Спок садится и видит Тайлера и Номер Один, они стоят с правителем на другой стороне помещения, охраняя открытую дверь.
   «Сэр, – говорит первый офицер, – не думаю, что нам следует здесь задерживаться. Другие мятежники…»
   «Конечно, Номер Один.» – Открыв коммуникатор, капитан Пайк говорит: «Поднимайте шестерых, мистер Эбделнэби».
   Воспоминания блекнут и Спок открывает глаза. Он снова восстановил свой контроль. Но это настолько его обессилило, что если бы ему сейчас потребовалось встать, он, пожалуй бы, не смог.
   Странно, заметил он про себя. Из всех событий, что припомнились ему из тех времен, когда он служил под командой капитана Пайка, ни одно не касалась человека, которого он хотел вспомнить – человека, который мог ему понадобиться, прежде, чем все это кончится. Человека, чей файл по-прежнему был открыт перед Споком на библиотечном мониторе. Брэдфорд Уэйн, администратор колонии Бета Кабрини.
 

Глава 11

 
   В южной гряде холмов, окружавших колонию, в четырех с половиной километрах от главной площади, Уэйн сидел за контролем кабины многоногого мобиля. Угольно-черная шахта перед ним, освещенная только передними фарами механизма, казалась бесконечной.
   С тех пор, как Дрин решил ускорить погрузку, Уэйн занимался подъемом дюраниевой руды на поверхность, хотя он едва разбирался в этом деле. Но мерканцы заставили работать всех, в намерении забрать как можно больше, прежде чем Звездный Флот обнаружит их присутствие здесь.
   Однако, к счастью, мерканцы совершенно не разбирались в горнорудном деле. Они вынуждены были почти полностью полагаться на администратора и его помощников в руководстве процессом, что дало Уэйну возможность брать себе в напарники кого угодно, не допуская к работе профессионалов.
   Этим утром, он поставил себе в пару Рона Гросса. Конечно, с тех пор как они опустились в шахту, геолог все больше молчал, но Уэйн понимал его. Он себя так же чувствовал, когда потерял своего друга Дэниэлса на Элзибаре Семь.
   Администратор еще снизил скорость подачи и пробормотал:
   – Два дня, Рон. Уже два дня прошло с тех пор, как ты и Грин послали
   зов о помощи. Теперь какой-нибудь звездолет, может, уже приближается к пределам системы.
   Гросс взглянул на него. Черты его лица были напряженными и встревоженными.
   – Этого мы и хотели, нет? Позвать на помощь?
   – Конечно. Но ты знаешь, как редко Звездный Флот появляется в этом
   секторе. Все шансы за то, что сначала сюда прибудет одиночный корабль. А одиночный корабль не справится с дриновской триадой, если, конечно, он не вроде того, который я помню.
   Геолог переглотнул.
   – Ну и?…
   – Ну, и мы должны помочь тому, кто ответит на зов. Мы должны дать
   им знать, что они могут рассчитывать на нас. А чтобы это сделать, мы должны послать другое сообщение. Что-нибудь ясное и краткое – как раньше, чтобы мерканцы его не перехватили.
   Гросс снова сглотнул – судорожно.
   – Я не могу, Брэд.
   – Рон…
   – Даже не проси, я просто не могу. – Он повернулся к администратору,
   и в его глазах был неприкрытый страх. – После того, что они сделали с Грином… – Его глаза расширились. – Я думал, что смогу, но когда я увидел, как они… – Он потряс головой. – Пожалуйста, не проси меня.
   Уэйн смотрел на него с симпатией и сочувствием.
   – Ты же сделал это, Рон. Ты отправил это, первое, сообщение.
   – Один раз. Но снова я не смогу. Мне страшно, понимаешь?… – Его
   сжатые руки, лежащие на коленях, тряслись. – Ради всего святого, Брэд…
   Уэйн отнял правую руку от управления, положил ее Гроссу на плечо и крепко сжал его.
   – Не волнуйся, Рон. Я не прошу тебя.
   Геолог удивился.
   – Нет?…
   – Нет. Я не для этого хотел быть с тобой в паре. – Он слегка улыбнулся. – Просто верни мне ключ.
   Гросс уставился на него, затем слегка перевел дух.
   – Черт. Извини… – он замолчал, затем сказал: – Черт, так он, наверное,
   у меня с собой. – Порывшись в карманах, он вытащил ключ из кармана на рукаве. – Я положил его сюда, да так и забыл о нем, пока вот ты мне не напомнил…
   Уэйн взял у него ключ и спрятал его.
   – Спасибо. И не извиняйся, Рон. Я видел, как люди просто лицо теряли от гораздо меньшего.
   Геолог пробормотал:
   – Просто мне не нравится, когда… – Он остановился на полуслове. – Кто же тогда это сделает? То есть, кто, если не я?…
   Шахта изогнулась; Уэйн, следуя повороту, сказал:
   – Я, Рон. На этот раз, я сам этим займусь.
   – Гросс не отрываясь смотрел на него.
   – Но… это безумие. У тебя жена. Дети…
   Администратор почувствовал, как напряглись мышцы его лица. Именно
   это он уже сам себе говорил, еще тогда, когда только забрезжила необходимость другой передачи. Но этот аргумент не должен иметь над ним власти.
   Да, у него семья. Но он также несет ответственность за колонию. Он уже рисковал жизнями других, перекладывал на них эту свою ответственность – потому что тогда это казалось вернее.
   Но теперь ситуация изменилась. Он был не в том положении, чтобы подставлять кого-нибудь. И у него не было извинений, чтобы заставлять кого-то другого заниматься грязной работой.
   Ему снова пришел на ум капитан Пайк, как это уже случалось не раз за последние дни. Никогда – ни единого раза – капитан Пайк не руководил наступлением, отсиживаясь в тылу. Если была опасность, он первым бросал ей вызов.
   И отчего Брэдфорд Уэйн должен требовать с себя меньшее?
   – Неважно, –сказал он Гроссу. – Ты свое дело сделал. И, свидетель Господь, Грин тоже. Теперь моя очередь.
   Геолог ничего не ответил. Он просто сидел и смотрел в глубь шахты, по мере того как они спускались в нее.
   Чем дальше капитан изучал утесы, тем более непреодолимыми они казались и тем больше он расстраивался. Он всегда твердо верил, что нет ничего невозможного, что любое препятствие можно обойти. Но вот это, похоже, представляло собой исключение, подтверждающее правило.
   Что толку биться головой о стенку – буквально ли, фигуративно ли, – сказал себе Кирк. Лучше бы заняться чем-нибудь более полезным.
   Черт, иногда полезно сделать перерыв. Некоторые из его лучших стратегических решений пришли ему в голову, когда он занимался в гимнастическом зале, или пропускал рюмочку в компании с Леонардом Маккоем. Если повезет, может, он найдет решение настоящей проблемы, классифицируя местные кусты.
   Достав позаимствованный трикодер, он направился к группе бело-зеленых пятнистых кустов. Как только он вышел из тени, солнце сразу стало припекать ему шею, – сильнее, чем это было накануне, в джунглях наверху. Погода изменилась, или это просто из-за отсутствия ветра?
   Размышляя над этим, он заметил, что Оуэнс, с его поврежденной ногой, зафиксированной между двумя планками расщепленного дерева, неловко ступая, движется в его направлении. Как и капитан, он держал в руке трикодер. Другой рукой он сжимал длинную, прямую палку, которая служила ему костылем.
   – Вам лучше? – спросил Кирк.
   Оуэнс улыбнулся и пожал плечами.
   – Вообще-то, ногу чертовски дергает. Но я просто не могу больше
   просто сидеть и ничего не делать. Я чувствую, будто у меня корни начинают отрастать.
   Капитан кивнул.
   – Мне это знакомо. Добро пожаловать на борт.
   Оуэнс бросил взгляд на бело-зеленую поросль, которая, похоже, росла прямо на уступе скалы. Нет, не скалы – окаменевшего материала, покрывавшего скальные стены.
   – Такое же место, как любое другое, чтобы начать. Если у вас нет других планов, сэр.
   Кирк покачал головой.
   – Никаких планов. Просто хочу побаловать этими растениями мой трикодер.
   Капитан взглянул на другую поросль в нескольких метрах далее. Хоть
   она и выглядела не особенно интересно, но кто его знает. Приблизившись к ней, он опустился на одно колено и направил трикодер на гроздь узких, остроконечных листьев.
   Но едва он начал считывать данные, как услышал крик. Крутанувшись назад, он увидел, как Оуэнс споткнулся и растянулся на спине. Через миг он увидел – почему.
   Плотная, белая струйка пара поднималась от куста, который только что исследовал Оуэнс. Или не совсем от куста, поправился Кирк, приглядевшись, – а от земли за ним, где образовалась лужица ярко-красной пузырящейся жидкости.
   Капитан не стал порицать Оуэнса за испуг, хоть последний, похоже, не был в опасности. Тем временем, пузырение прекратилось и пар тоже исчез. Оуэнс поднял на Кирка глаза, чувствуя себя, без сомнения, немного по-дурацки.
   – Напугался куста, – заметил Оуэнс подавленно.
   Капитан улыбнулся. Похоже, ни Каррас, ни Отри ничего не заметили.
   – Я не скажу ни одной живой душе, – пообещал он. Когда Отри
   собрался и встал, Кирк поднял и подал ему костыль. – Что, собственно, произошло?
   Оуэнс потряс головой.
   – Я исследовал куст и там были какие-то ягоды. То есть, они
   выглядели в точности как ягоды. Постойте, я покажу вам.
   Обогнув лужицу красной жидкости, которая начала впитываться в
   землю, они снова подошли к кусту. Затем Оуэнс палкой отвел ветку в сторону.
   – Видите? – спросил он, – еще две.
   Капитан видел. В самом деле, выглядит как ягоды – большие, сочные
   ягоды рубинового цвета. Очень аппетитные на вид, если б он не видел пузырение и пар. Стоит только представить опустошение, которое это штука может произвести в желудке человека.
   – Интересно, – сказал он Оуэнсу. – Но, думаю, пока что лучше бы держаться от них подальше.
   Тот кивнул.
   – Ясно, сэр. – Он осторожно вернул ветки в исходную позицию.
   Направляясь к своему объекту изучения, капитан еще раз бросил взгляд на красные ягоды, и ему показалось, что он заметил что-то странное. Он опустился на колени присмотрелся повнимательнее.
   – Что такое, сэр? – спросил Оуэнс.
   Кирк что-то пробормотал. Он огляделся, поднял плоский камень и смел
   им в сторону остатки красной жидкости, выявляя ряд неровных щербин на ранее гладкой поверхности камня.
   Оуэнс присвистнул.
   – Это ягодный сок? – спросил он. – Он так подействовал на камень?