Галанина Юлия Евгеньевна. Волчий замок

   «Мышеловка какая-то!» – подосадовала она.
   От подвесного моста полукруглый тугой изгиб стены привел их ко второй донжону. Вплотную к башне был пристроен коровник, возвышался сарай для хранения сена.
   Дальше шел сад.
   Стена в этом месте была поновее остальных и, вдобавок к этому недавно ремонтировалась.
   С этого края овраг был не так заметен. Крепостная стена легко его перемахивала и приводила опять к дополнительным укреплениям сердца замка Шатолу.
   Основой сердца была цепь наглухо соединенных зданий.
   Жанне сверху их контуры напомнили застежку-фибулу, которой в прежние времена закрепляли доблестные рыцари плащ на левом плече.
   Внутрь «фибулы», на вымощенную площадь, можно было попасть через подходящую к внутреннему оврагу башню. А по периметру здания огибала толстая и высокая стена, отделявшая их не только от внешнего мира, но и от заовражной половины замка.
   – Видите те окна? – показал виконт. – Именно там и доделывают ваши апартаменты. Пойдемте, милые дамы, нам немного осталось пройти и мы придем туда, откуда вышли.
   Жаккетта оглядывала дали, открывающиеся со стен замка.
   Кругом лежали леса, не было даже намеков на какие-то поселения рядом.
   Виконт поймал ее недоумевающий взгляд и улыбнулся:
   – Этот замок мои предки выстроили в качестве охотничьего домика. Кругом великолепные угодья, полные дичи.
   – А что они выстроили в качестве жилья? Город Париж? – кисло поинтересовалась Жанна, в душе которой шевельнулась зависть:
   «Вот ведь – безумец, но предки обеспечили, чем могли. А тут с нормальной головой и не знаешь, как на клочке земли выжить. И куда смотрит Бог?»
   – Драгоценная госпожа Жанна, – посмотрел на нее через плечо виконт, – не злитесь, злость Вам не идет. Гораздо охотнее я буду созерцать на Вашем лице сдерживаемую страсть. Вы ведь страстная женщина, хоть и сами себе в этом не признаетесь.
   «Придушить бы тебя, мерзавца!» – думала Жанна и лицо ее выражало сдерживаемую страсть.

* * *

   Осмотр замка ничего утешительного не дал, и Жаккетта погрузилась в раздумья на предмет того, что же делать дальше.
   Подумав, она решила действовать в соответствии с так любимыми виконтом восточными традициями и попытаться отравить его ядом, грех конечно, а кто без греха…
   Но загвоздка пока была в яде.
   Где среди северных лесов найдешь требуемых по рецепту Абдуллы крокодила, верблюда, или на худой конец скорпиона? Луковиц нарцисса и требуемого к ним гашиша под рукой тоже не было.
   Ну и кроме самого яда не просматривалась возможность подложить его куда надо даже при наличии оного.
   Жаккетта прикидывала, не начать ли пропаганду так поразившего благодетеля любовного средства «довада». И потребовать для его варки ингредиенты, из которых можно состряпать немудрящую, но надежную отраву.
   Она осторожно заикнулась о зелье, но попытка успеха не имела.
   – Очаровательная моя госпожа Нарджис, – заявил ей виконт. – Я восхищен Вашей заботой о моем самочувствии, но поверьте, очень скоро я Вам докажу, что мои возможности значительно превосходят Ваши потребности.
   И пока Жаккетта пыталась понять эту фразу, виконт припечатал ее к стене поцелуем, который весьма напоминал укус. И ушел.
   Жаккетта долго вытирала губы подолом нижней юбки.

* * *

   А вытерев рот, она пошла к себе, надеясь там выреветься со злости в подушку.
   Но, войдя в комнату, она застала немую служанку, приставленную к ним виконтом, ковыряющейся в ее, Жаккетты дорожном мешке.
   Надо заметить, что с самого начала они враждовали.
   Девушка подобострастно относилась к Жанне, но Жаккетту откровенно ненавидела.
   – Чувствует, что порода одна, вот и злится! – веселилась, глядя на них, Жанна. – Госпожой родиться надо!
   Жаккетту не очень волновало, какие чувства она вызывает у служанки, ненависть или любовь. Вольному воля. Но вот изучения собственных вещей она прощать не собиралась.
   Вместо рева в подушку Жаккетта отвела душу дракой с немой девицей, отшвырнув ее для начала от своих пожитков.
   Та с не меньшим удовольствием вцепилась залетной звезде Востока в волосы.
   Но Жаккетта питалась лучше, поэтому была устойчивей и напористей.
   Она выволокла служанку из комнаты и спустила с лестницы.
   – Еще заявишься – прибью! – пообещала Жаккетта и уже больше не помышляя о реве вернулась в комнату.
   «Как там госпожа Фатима учила? Нет плохих мужчин – есть глупые женщины? Найдем и на виконта управу, где наша не пропадала!»

* * *

   Виконт, в свою очередь, скучать пленницам не давал.
   Он вообще был образцом любезности и предупредительности.
   И со стороны казался радушным, широким душой хозяином, принимающим нежданно нагрянувших гостий.
   Дабы дамы не закисли в четырех стенах, ожидая, когда завершат отделку покоев в восточном стиле, виконт пригласил их на верховую прогулку.
   Жанна и Жаккетта согласились.
   Жанна охотно, Жаккетта с опаской. С лошадью найти такое же взаимопонимание, как с верблюдом, ей пока не удавалось.
   Сначала Жаккетта хотела отказаться, но Жанна безапелляционным тоном заявила:
   – Собирайся, госпожа Нарджис! Или ты собираешься отсюда пешком, подобрав юбки, сбегать? Ножки не сотрешь? Привыкай ездить верхом!

* * *

   Группа всадников выехала из замка через подвесной мост и углубилась в лес.
   Лес был смешанным, старые дубы, грабы, ясень. Тукал где-то на дереве дятел, Жаккетта заметила диких голубей.
   – Сезон охоты открыт! – крикнул виконт. – Мои люди держат своры наготове. Если погода установиться, устроим великолепную охоту.
   – А что здесь водится? – спросила Жанна, придерживая коня.
   – Все! – гордо заявил виконт. – Раньше даже туры были, сейчас их, правда, стало куда меньше. Есть олени, кабаны, косули. Из хищников можно встретить – нажал он на последнее слово – медведя, волков. Водятся лисы, норки и куницы. Хорьки есть. Те шубки, кстати, что я Вам подарил, сшиты из шкурок, добытых мной.
   – И Вы всегда возите с собой меха на юг? – полюбопытствовала Жаккетта, напряженно сидящая на лошади.
   – Дорогая госпожа Нарджис, – процедил виконт. – Для дамы очень нехорошо не верить кавалеру на слово.
   – Трудно найти даму, которая не поверила бы Вам, особенно в Шатолу! – не смолчала Жаккетта.
   Какой-то бес противоречия прямо вынуждал ее дерзить виконту. Особенно после того поцелуя. В своей табели о рангах, в которую Жаккетта расставляла своих мужчин по умению любить, виконт однозначно занял последнее место.
   Виконт не стал отвечать и прогулка продолжалась.

* * *

   Прошло время и много времени.
   Прогулка по меркам Жаккетты явно затянулась. Подбирались сумерки, а виконт и не думал поворачивать к замку.
   Скоро стало темно, но они продолжали двигаться лесными тропами, освещаемые светом факелов, которые держали люди виконта.
   Жанне тоже все это до смерти надоело.
   Мало того, что необученная ездить Жаккетта уже наверняка набила мозоль на заднице и скоро выйдет из строя, так еще в такой темноте в любую минуту может ветка в глаз воткнуться.
   – У Вас странный распорядок дня… – холодно сказала он виконту.
   – Да, я люблю ночные прогулки! – охотно отозвался виконт. – Только ночью выходят в мир сильные твари. А когда такая полная луна, как сегодня, чувствуешь себя волком-одиночкой!
   И он громко завыл.
   Жанна вздрогнула, с ужасом глянула на виконта, перевела взгляд на охотников, которые невозмутимо держали факелы и никак не реагировали на выходки своего хозяина.
   Жаккетта сначала тоже испугалась, да так, что чуть не свалилась с седла. А потом обозлилась. Она и так сидела из последних сил, не падая только чудом. Да еще этот полоумный со своими выкрутасами!
   Когда владелец замка Шатолу окончил выть, Жаккетта звонко, так, чтобы слышно было всем, крикнула:
   – Здорово у Вас это получается! А лаять Вы не пробовали?
   Жанна не удержалась и фыркнула.
   – Жан, – бесцветным голосом сказал виконт, – пересади госпожу Нарджис с ее коня мне за спину. Она еще неопытная наездница и устала.
   Здоровенный охотник выдернул Жаккетту из седла, словно морковку из грядки, и воткнул на коня за спиной виконта.
   Только Жаккетта очутилась рядом, виконт резко пришпорил скакуна и, оторвавшись от своих людей, понесся по темной лесной тропе.
   Старые деревья образовывали мощные своды над землей. Скакала сбоку, показываясь в просвете между ветвями, ущербная, но еще полная луна. Пахло сырой листвой.
   Жаккетте было неминуемо ясно, чем завершится это путешествие: они либо врежутся во что-то, либо упадут куда-то. Сумасшедший виконт решил свести счеты с жизнью и погибнуть непременно в компании.
   Жалко до слез, да что поделать…
   Просто ожидать конца жизни было скучно, виконт воет, а она чем хуже?
   И Жаккетта затянула лихую моряцкую песню, которой научил ее Жерар, один из многих деревенских ухажеров.
   Судя по недовольному дерганию спины, песня виконту не понравилась.
   Жаккетта отнеслась к этому философски. В конце концов, когда он выл, она не то, что спиной, всем телом дергалась, ему ведь все равно было. Так что пусть терпит.
   И она еще громче стала выводить припев. Но эта странная прогулка завершилась не так, как предполагала Жаккетта.
   Конь виконта, видимо, не раз совершал со своим хозяином такие ночные скачки и знал дорогу. Поэтому он неожиданно для Жаккетты вывез их из леса и застучал копытами по дороге, ведущей к подъездному мосту.
   Луна освещала Волчий замок, он стоял темный, ни одного окна из-за крепостной стены не светилось, – и это было неприятно.
   Конь процокал по мосту, нырнул в чрево надвратной башни, миновал строения, донжон, пересек второй мост над внутренним рвом и застучал копытами по площади-фибуле.
   Виконт спрыгнул с коня.
   Жаккетта осталась сидеть. При малейшем движении резкая боль пронзала нижнюю часть ее тела.
   – Ваши арабские хозяева правильно сделали, что не стали обучать Вас пению. Уши бы отрезать тому доброму человеку, что научил Вас этой песне! – сухо заметил виконт.
   – Вы выли тоже немузыкально! – нагло заявила Жаккетта.
   Ей было уже так больно, что она с трудом сдерживала слезы.
   – Зачем Вы спустили с лестницы камеристку? – требовательно спросил виконт.
   – На это были веские причины! – выплюнула каждое слово Жаккетта.
   Ей хотелось скулить и взвизгивать, боль дергала каждый клочок кожи, словно его подрезали бритвой.
   – Почему у Вас дергается лицо? Вам не нравиться наш разговор? – никак не хотел отвязаться от нее виконт.
   – Потому, дорогой господин виконт, – оскалила в лютой улыбке зубы Жаккетта – что моя задница стерта от пяток до ушей. Не удивлюсь, если окажется, что я уже приклеилась вытекающей из меня кровью к Вашей лошади намертво.
   – Вы совсем не умеете ездить… – зевнув, сказал виконт. – Так не годится, нужно будет это исправить. Сидите, я пришлю людей. Спокойной ночи!

* * *

   Не успела Жаккетта удивиться добросердечию виконта, как выяснились истинные размеры этого добросердечия.
   В пустой двор спустился толстый, заросший волосом мужик, похоже из тех, что использовались для черной работы на кухне. Не предпринимая никаких попыток снять Жаккетту, он застыл около коня.
   – Что ты ждешь? – прошипела Жаккетта. – Хозяин же велел снять меня!
   – Да, госпожа, нет, госпожа, – отозвался мужик. – Господин велел снять Вас, когда приедут остальные. Ждите, госпожа.
   – Ты с ума сошел? – не поверила ушам Жаккетта. – Да я сейчас свалюсь с этой скользкой твари!
   – Не надо, госпожа… – попросил мужик. – Ждите госпожа. Господин велел.
   Площадь была пустынна, окна здания темны. Лишь на втором этаже светились два окна – спальная виконта. И его черный силуэт застыл в одном.
   Переступал с ноги на ногу конь. Ему тоже не нравилось, что всадница продолжает сидеть. Стоять под седоком было куда тяжелее, чем двигаться.
   Жаккетта решила пустить все своим чередом.
   Сидится пока – будет сидеть. Когда начнет падать – даже не пошевелится, чтобы выправится. И идут все к дьяволу!
   Чтобы было не так больно, она принялась убеждать себя, что не имеет сейчас к своему телу никакого отношения. Кто-то чужой сидит на чужой лошади, а она – одна душа – парит рядом над площадью. Ей хорошо, тела нет, значит, ничего не болит и к земле не тянет.
   Можно подняться ввысь над замком, можно полетать над темным лесом, посмотреть, как осторожно выходят на прогалины хитрые кабаны и их туши словно облиты лунным светом.
   Можно вернуться в замок, втянуться легким туманом в приоткрытую дверь, по темным коридорам добраться до спальной виконта и плюнуть ему на макушку. Мелочь, а приятно…
   Долго ли коротко грезила так наяву Жаккетта, но когда очнулась, то рядом уже стояла на плитах площади Жанна.
   Жаккетту сняли с седла и донесли до отведенной им комнаты.
   Похлопывая хлыстом по юбке, Жанна с надменным видом поднялась сама.
   Окна виконта погасли.

* * *

   Когда виконт ускакал в ночную темень, увозя неизвестно куда Жаккетту, Жанна с одной стороны обрадовалась, что теперь выть над душой не кому, с другой стороны испугалась: слишком уж непроницаемы были лица у людей виконта.
   Но ее страхи на этот раз не оправдались, кавалькада просто потянулась обратно в замок.
   Всю дорогу Жанна с ужасом вспоминала вой виконта.
   «Вот так попали! Права была Жаккетта, он откровенно безумный.
   Ну надо же было такому случиться – именно им и нарваться на ненормального!
   И почему он помешан на Востоке с гаремами, а не на чем-нибудь другом! На коллекционировании наколенников от лат…
   Да еще вдобавок этот господин, судя по всему, считает себя одиноким волком. Что-то нехорошо становится, как вспомнишь этот вой!
   И лица его людей просто каменные… Такие зарежут и уголком рта не дернут. Откуда он только их набрал? Луветьеры ^[9]…
   От всего этого места волосы дыбом встают! Ой, надо было домой, в Монпез? ехать, оттуда уже в Ренн. Хоть и не с такими удобствами, за собственные деньги, а все-таки не попали бы сюда, в лапы безумного виконта».
   Жаккетту прогулка надолго вывела из строя, это Жанна поняла сразу. И не в моральном, а в прямом физическом смысле. Значит, совершить попытку бегства до того, как левое крыло будет отделано под султанские покои, вряд ли удастся…
   Теперь Жанне даже понравилось, что у них с Жаккеттой одна кровать на двоих. Не так страшно будет спать в этом неприятном месте, когда чувствуешь рядом живого человека, хоть и камеристку.

* * *

   Вконец измученная Жаккетта заснула в том же самом положении, в каком ее уложили в кровать, не пошевельнувшись и не сказав ни слова.
   Жанна с ледяным лицом выпроводила всех.
   Когда осталась одна в комнате со спящей Жаккеттой, вздыхая, разделась сама и тоже забралась под одеяло.
   Ей упорно казалось, что это сон, неприятный сон. Ну не может все это наяву твориться, слишком нелепо!
   Но очнутся от сна не удавалось, спина и поясница ныли по настоящему, ныл синяк на икре, оставленный крепким сучком, задевшим ногу.
   Потушив свечу, Жанна закрылась одеялом с головой и уснула.
   Но вскоре ее пробудили заунывные звуки.
   Что это – Жанна понять не могла.
   Звуки шли с улицы. Жанна, словно кто-то ее вел, встала с постели и подошла к окну.
   Луна прекрасно освещала пустой внутренний двор.
   По нему кругами расхаживал в длинной белой рубашке виконт и извлекал из простой деревянной дудочки немыслимые по тоскливости звукосочетания.
   Они очень походили на его недавний вой…
   Жанна, стоя у окна, жалобно и безнадежно выругалась такими словами, от которых смутился бы даже старый морской волк.

ГЛАВА IV

   Утром их опять пригласили к виконту на совместный завтрак.
   Жаккетта уже давно уяснила, что всегда надо пользоваться маленькими радостями жизни, если подворачивается случай. А то потом поздно будет.
   Поэтому во время трапезы у виконта она решила, не церемонясь, налегать на еду. Благо, все условия есть. Госпожа Жанна расстроена и под столом не пинает, в еде не ограничивает. Виконту все равно. Значит, надо успевать, кто знает, не посадят ли их в скором времени на хлеб и воду.
   – Как вам спалось, прекрасные дамы? – опять был мил и любезен виконт.
   – Великолепно! – отозвалась Жаккетта, занятая важным выбором, что же предпочесть: печеночный паштет или ломтик кабаньего окорока. – Только какой-то дурак ночью в дуду дудел, спать не давал. А так ничего.
   – Это виконт… – прошипела испугавшаяся Жанна.
   Жаккетта выбрала паштет и послушно поправилась:
   – Только какой-то виконт ночью в дуду дудел. А у Вас как ночь прошла?
   – Только особенности Вашего воспитания могут объяснить странности Вашего поведения! – почему-то не стал рассказывать про свою ночь виконт.
   – Ты тоже очень милы, когда не воете! – обрадовалась комплименту Жаккетта.
   Жанна мысленно приготовилась к тому, что после завтрака их отведут в подземелье.
   От выходок непосредственной Нарджис нормальный-то человек взъярится, не то что помешанный.
   Виконт молчал и крошил кусочек сыра.
   Жаккетта доела паштет и решила, что выбирала между двумя блюдами зря, потому что кусочек окорока может очень хорошо присоединиться к паштету и получится прекрасный союз.
   – У госпожи Нарджис такой прекрасный аппетит, а Вы, госпожа Жанна, что-то совсем не едите! – раскрошил весь сыр и переключился на застывшую Жанну виконт.
   – Спасибо, я сыта… – слабо сказала Жанна.
   – Может быть Вас что-нибудь напугало? – допытывался виконт. – Дурные сны?
   «Дурная явь!» – подумала Жанна. – «Да отвяжись ты от меня, пиявка ненасытная!»
   – В последние дни сны мне не снятся… – сказала она. – А сегодня спалось очень плохо. Наверное госпожа Нарджис не захотела Вас огорчать, но она всю ночь стонала от боли в сбитых на прогулке местах.
   – Это правда? – сведя брови к переносице, строго спросил виконт.
   – Правда! – согласилась Жаккетта, невнятно отвечая набитым ртом.
   – Так зачем же Вы врете, что ночь прошла великолепно?! – внезапно побелел и с яростью крикнул виконт.
   Жаккетта быстро прожевала окорок и рявкнула в ответ:
   – А кто Вам сказал, что ночь прошла великолепно? Я же сказала Вам, что какой-то придурок на дудочке играл! Вы спросили, как спалось, вот спалось великолепно, потому что ни эти звуки, ни боль не заставили меня проснуться!
   «Вот бы он на меня кинулся!.. – размечталась она, глядя в лицо виконту. – Ведь глаза такие – сейчас точно набросится. А я бы его укусила, да так, чтобы зубы лязгнули!»
   – Это очень печально, что Вы не сможете участвовать в охоте, – вспышка ярости у виконта прошла так же внезапно, как началось. – Я хотел показать Вам, как охотятся в наших местах. А Вы, госпожа Жанна, присоединитесь к нам?
   – Если это возможно, я бы хотела остаться с госпожой Нарджис… – устало сказала Жанна. – Я отвратительно спала и просто не в состоянии…
   – Тогда с Вашего разрешения я Вас покину! – сказал виконт. – Сегодня я надеюсь добыть доброго кабана. Вы, госпожа Нарджис, как я вижу, очень благосклонно относитесь к кабанине, несмотря на то, что для мусульман свинья – запрещенная еда.
   – Кабанятина, да что Вы говорите?! – сделана большие глаза Жаккетта. – А я-то приняла ее за телятину. Впрочем, ничего страшного, я, слава богу, католичка, и свинья мне лучший друг!
   Жанна безнадежно подумала, что живым им из этого замка не уйти.

* * *

   – Тебя что, черт за язык дергает? – с любопытством спросила Жанна Жаккетту, когда виконт удалился. – Мало нам неприятностей, так ты его еще специально подзуживаешь? Что ты хочешь этим добиться?
   – Это не я… – виновато сказала Жаккетта. – Это язык мой дурной. Как увижу виконта, так и хочется ему гадость сказать. Да вы не бойтесь, я так рассуждаю: если он захочет нас со свету сжить, он все равно сживет, будем мы огрызаться или не будем.
   – Спасибо, успокоила… – нервно отодвинула тарелку Жанна. – Я у пиратов так не боялась, как здесь боюсь. И куда инквизиция смотрит? Вот кого надо на костре сжигать, а не старых перечниц.
   – Да не бередите Вы себе душу! – посоветовала Жаккетта. – Что себя лишний раз расстраивать? Завтра еще хуже будет, надо сегодня радоваться, пока есть чему. Пока мы сыты, обуты, одеты. Так что все неплохо.
   – Сыты… обуты… одеты… – горько повторила Жанна. – Дура ты деревенская!
   – Не голодали Вы по настоящему, госпожа Жанна, – заметила Жаккетта. – И босиком по полям не ходили вот и говорите.
   Жанна неожиданно заплакала, уронив голову на руки.
   – Я не хочу, не хочу здесь оставаться! Тут от людей пахнет дымом и глаз они не поднимают! Я хочу домой, мне Аквитанский отель ночами снится!
   – Не убивайтесь, госпожа Жанна, – убрала из под ее локтя вилку Жаккетта. – Выберемся как-нибудь. Где наша не пропадала!

* * *

   Стертые места у Жаккетты вскоре зажили и виконт это сразу заметил по ее походке.
   – Собирайтесь, дамы! – скомандовал он. – На охоту.
   На охоту собираться было совсем неохота, но перечить девицы не решились. Убранство левого крыла в восточном стиле завершалось просто устрашающими темпами, того и гляди…

* * *

   В этот раз гнали оленя.
   Гончие шли по его следу, люди держались, как приклеенные, за собаками.
   Лесную тропу, по которой они двигались, пересекла довольно наезженная дорога, терявшаяся между деревьями.
   Жанна, скакавшая в хвосте компании рядом с Жаккеттой, призадумалась.
   И тут впереди собаки довели людей до зверя. Увидев ветвистого красавца, охотники с гиком кинулись за ним.
   Заметив, что захваченные азартом погони люди не обращают на них внимания, Жанна остановила коня.
   Жаккетта неумело сделала то же самое.
   – Не отставай! – только и сказала Жанна, развернула своего скакуна и поскакала обратно по тропе.
   Когда они выбрались на лесную дорогу, Жанна попыталась по солнцу определить, в какой стороне замок, и направила коня в противоположную сторону.
   Дорога была ровная и кони перешли на галоп.
   «Должна же она куда-нибудь вывести нас!» – думала Жанна. – Если, конечно, мы едем не к замку! Как-то же из этого проклятого места выбираются!»

* * *

   Скоро впереди забрезжили просветы в стене деревьев, лес кончался.
   Они вылетели на опушку и остановились.
   Впереди была открытая долина, на ней поля справа, луга слева, заросли и небольшая деревня с церквушкой. За деревней текла река.
   – Мы выбрались, Жаккетта, мы выбрались! – закричала Жанна. – Мы убежали!
   Через реку был выстроен деревянный мост, к нему вела дорога, проходящая по центру деревушки.
   Поскакали туда.
   Жанна увидела бредущего по деревенской улице человека и направила коня к нему. Жаккетта не отставала.
   – Как называется это место? – крикнула Жанна.
   Крестьянин, сутулый человек без возраста, одетый в грубую домотканую одежду и деревянную обувь, не отвечал. Он исподлобья смотрел на красивых всадниц, возникших из-под полога леса, и взгляд его был угрюмым, застывшим.
   – Как нам выбраться отсюда? – Жанна сдернула с пальца одно из колец. – Скажи, мы хорошо заплатим!
   – Уезжайте обратно… – глухо сказал сутулый человек.
   – Ты что, не понимаешь?! – крикнула Жанна. – Нам надо в ближайший город или замок. Как они называются?
   Крестьянин молчал.
   Пока Жанна его расспрашивала, откуда-то собралась целая толпа.
   Люди перегораживали дорогу, отрезая путь вперед, к мосту.
   На лицах их не было угрозы, но Жанна поняла, что их не пропустят. Впереди, у моста, тоже толпились люди.
   – А ты что молчишь? – крикнула она Жаккетте, которая с непроницаемым лицом застыла в седле. – Скажи им, чтобы пропустили! Ведь ты такая же!!!
   – Они не пропустят… – бесцветно сказала Жаккетта, глядя на загородивших дорогу людей. – Здесь виконт бог и король. Не вините их, госпожа Жанна.
   – Ах, чтоб всех вас!!! – Жанна в ярости подняла коня на дыбы, в надежде, что люди отшатнутся и расступятся.
   Люди, уставясь взглядами в землю, молча стояли, не отступая ни на локоть.
   Откуда-то слева донесся звук колокола.
   Плюнув в толпу, Жанна развернула коня, стрелой вынеслась из деревни и лугом поскакала туда, откуда слышался звон.
   За лугом, постепенно переходящим в болото и оканчивающимся заросшим озерцом, на сухой проплешине в мирном окружении лип застыл небольшой монастырь.
   Мерно бил колокол на колокольне, одиноко торчащей над невысокими крышами. Толстая стена опоясывала монастырские здания, ворота были закрыты.
   Жанна вихрем слетела с коня и задолбила кольцом ручки о металлическую накладку на воротах.
   Никто не вышел, никто не отозвался.
   А звон продолжался!
   – Откройте!!! – крикнула Жанна и голос у нее сорвался.
   Она бросила стучать, села в седло и направила коня вдоль стены в поисках еще какого-нибудь входа.
   Жаккетта, как молчаливая тень, следовала за ней.
   Они объехали маленький монастырь кругом, но ничего, даже самой крохотной калитки не нашли. Монастырь был замкнут, как нюренбергская шкатулка. А колокол продолжал гудеть.
   Жанна опять спешилась и уже безнадежно стала стучать кольцом о ворота.
   – Ну откройте, откройте же! – шептала она и губы ее обиженно кривились. – Нельзя же так, впустите нас…
   Жаккетта тоже спрыгнула с седла и привязала своего коня к ближайшей липе.
   Будь ее воля, она бы поменялась с этой липой местами, стояла бы себе спокойно, осенью роняла листья, зимой дремала, держа в ветвистых ладошках пригоршни снега, весной зеленела и цвела, привлекая пчел…