Хуббл удивленно взглянул на инженера.
— Ваш мальчик?
— Он отправился сегодня утром на ферму к нашим соседям Мартинсонам, чтобы попросить у них на время культиватор, — пояснил Джонсон. — Это всего в двух милях на север от города… Что с ним произошло?
Хуббл сказал мягко:
— Я думаю, вы не должны беспокоиться о нем, Джонсон.
Инженер кивнул, но взгляд его остался встревоженным.
— Благодарю вас, мистер Хуббл, — сказал он угрюмо. — Я лучше пойду домой, попытаюсь успокоить жену. Бедняжка совсем потеряла голову от страха за сына.
Через насколько минут после ухода инженера Кеннистон услышал вой полицейской сирены. Она звучала все ближе и ближе и вскоре затихла под окнами лаборатории.
— Должно быть, мэр, — с облегчением произнес Хуббл.
«Уж больно это тонкая и ненадежная соломинка, чтобы за нее хвататься в бурном потоке событий», — подумал с насмешкой Кеннистон. Нет, он не мог сказать о мэре ничего особенно плохого. Гаррис был не более чванлив, глуп и продажен, чем любой другой мэр любого другого маленького городишки на вроде Миддлтауна. Он любил пышные банкеты и обожал произносить пустословные длинные речи. Больше всего на свете его беспокоило, идеально ли завязан узел на галстуке. Гаррис был хорошим мужем и примерным отцом семейства, но совершенно не годился для того, чтобы твердой рукой обеспечивать нормальную и безопасную жизнь города сейчас, когда наступил почти конец света.
Вскоре в кабинет важной поступью вошел пухлый розовощекий чиновник с заносчивым и одновременно на редкость самодовольным лицом. Правда, сегодня на челе Гарриса лежала легкая тень озабоченности.
Кимер, шеф полиции Миддлтауна, был человеком совсем иного склада. Это был много повидавший высокий, несколько угловатый мужчина с суровыми чертами обветренного лица. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять — Кимер куда более встревожен, чем мэр.
Гаррис с улыбкой подошел к Хубблу. Он явно испытывал большее почтение к сотрудникам лаборатории и особенно к их руководителю. На его лице была написана нескрываемая гордость от того, что он, мэр заштатного города, поднялся сейчас на одну ступень с ведущими учеными-ядерщиками страны.
— Есть какие-нибудь новости, доктор Хуббл? Нам, увы, не удалось ни с кем связаться, а между тем среди народа бурлят дикие слухи. Поначалу я опасался, что взрыв произошел в вашей лаборатории, но…
Кимер прервал мэра:
— Поговаривают, господа, что над нашим Миддлтауном взорвалась ядерная бомба. Пока это только слухи, но… но если они начнут распространяться и крепнуть, то паники не избежать. Я послал своих офицеров на улицы, чтобы они как-то успокоили людей, но сам я хотел бы знать истинное положение вещей.
— Ядерная бомба? — возмущенно воскликнул Гаррис. — Это абсурд, Кимер, я утверждаю — это абсурд! Вы же видите — мы все остались живы и городу не нанесен ни малейший ущерб. Доктор Хуббл, подтвердите, что никакая бомба…
Хуббл резко сказал:
— Послушайте, мы имеем дело не с обыкновенной бомбой. Должен вас огорчить — слухи недалеки от истины…
Он замолчал и после паузы медленно произнес, тщательно взвешивая слова:
— Господа, ядерная супербомба впервые в истории взорвалась сегодня утром над Миддлтауном. Город остался цел, но то, что произошло — прямое следствие взрыва.
— Я не понимаю, — с жалким видом пробормотал мэр. — Какие последствия? Где?
Хуббл рассказал ему все, что знал.
Руководители города слушали его, и на лицах все явственнее проявлялось недоверие.
— Это безумие, — угрюмо сказал Гаррис. — Наш Миддлтаун перенесен в будущее? Совершенно невероятно… Что вы намереваетесь предпринять, доктор Хуббл?
Тихим, суровым голосом тот рассказал о чужом ландшафте, появившемся за окраинами города, о постоянно усиливающемся холоде, о старом багровом солнце, о замолкших навсегда радио и телеграфе. Хуббл коротко коснулся научной стороны дела, но гости его попросту не поняли. Они приняли рассуждения доктора на веру — веру, которую люди двадцатого столетия вынуждены были выработать в себе, так же как в древности их предки породили веру в Бога: то и другое помогало человечеству достаточно комфортно жить в мире, природу которого они были неспособны понять.
Мэр Гаррис медленно опустился в кресло, вцепившись побелевшими пальцами в подлокотник. Его лицо посерело, щеки обвисли.
— Так что же мы должны делать?
— Прежде всего надо предотвратить возможную панику, — ответил Хуббл. — Жители Миддлтауна должны узнать правду — но постепенно. Нужно любыми способами помешать им покидать границы города — иначе люди совсем могут потерять голову. Я полагаю, лучше всего объявить, что окрестности Миддлтауна заражены радиоактивными осадками, и под этим предлогом закрыть город силами полиции.
Кимер немедленно отреагировал:
— Что ж, я могу с помощью моих людей перекрыть все дороги.
— А я немедленно соберу наш отряд Национальной гвардии у арсенала, — нетвердым голосом произнес Гаррис. Глаза его оставались по-прежнему мутными и растерянными.
— Отлично, — сказал Хуббл, с легким презрением поглядев на мэра. — А как обстоят дела с городскими коммуникациями?
— Все, кажется, работает… По крайне мере в город пока подаются и электроэнергия, и газ, и вода.
«Очень может быть», — подумал Кеннистон. Миддлтаун был достаточно автономен — он имел свою теплоэлектростанцию, работающую на угле, большие запасы сжиженного газа и водонапорную башню, питающуюся от артезианской скважины.
— И тем не менее нужно немедленно ввести жесткое нормирование пищи и горючего, — предложил Хуббл. — Ситуация требует чрезвычайных мер.
Гаррис, казалось, стал постепенно приходить в себя.
— Вы правы, муниципалитет немедленно займется этим. — Помолчав, он робко спросил: — Но все же… быть может, у нас найдутся какие-нибудь пути установления связей с внешним миром?
Хуббл горько усмехнулся.
— Внешний мир — такой, каким мы его знали, — канул в далекое прошлое. Вы должны это твердо уяснить, Гаррис.
— Да, конечно… я постараюсь… Кимер, нам пора идти. У нас масса неотложных дел!
Когда автомобиль мэра отъехал от стен лаборатории под пронзительный гудок полицейской сирены, Хуббл устало взглянул на притихших коллег.
— Конечно, они оба не выдержат и проболтаются; по крайней мере, Гаррис — ручаюсь. Но новости расползутся по городу не очень быстро, а это для нас весьма важно. У нас есть шанс первыми попробовать разобраться в создавшейся ситуации.
Криски нервно рассмеялся:
— Простите, господа, но я не могу удержаться… ха-ха… Целый город в одно мгновение перелетел к черту на кулички, считай, к самому концу света, и никто кроме нас даже не заметил этого! Все пятьдесят тысяч горожан и не подозревают, что их… ха-ха… дорогая кузина Агнесс из Индианаполиса умерла и превратилась в прах миллион лет назад! До чего славная шутка… ха-ха…
— Прекратите истерику, Криски, — сурово прервал его Хуббл. — Да, никто еще ничего толком не знает — и не должен пока знать. Сначала нужно провести разведку — какие сюрпризы готовит нам старая, умирающая Земля? Только потом мы сможем разработать план действий…
Он посмотрел на Джона.
— Кен, вы можете сходить в гараж к Баду Мартину и попросить у него на время джип? Очень хорошо. Заодно возьмите, пожалуйста, канистры с бензином и что-нибудь из теплой одежды. Если не возражаете, мы с вами совершим прогулку за город. И вот еще что… Захватите-ка с собой на всякий случай пару ружей.
— Ваш мальчик?
— Он отправился сегодня утром на ферму к нашим соседям Мартинсонам, чтобы попросить у них на время культиватор, — пояснил Джонсон. — Это всего в двух милях на север от города… Что с ним произошло?
Хуббл сказал мягко:
— Я думаю, вы не должны беспокоиться о нем, Джонсон.
Инженер кивнул, но взгляд его остался встревоженным.
— Благодарю вас, мистер Хуббл, — сказал он угрюмо. — Я лучше пойду домой, попытаюсь успокоить жену. Бедняжка совсем потеряла голову от страха за сына.
Через насколько минут после ухода инженера Кеннистон услышал вой полицейской сирены. Она звучала все ближе и ближе и вскоре затихла под окнами лаборатории.
— Должно быть, мэр, — с облегчением произнес Хуббл.
«Уж больно это тонкая и ненадежная соломинка, чтобы за нее хвататься в бурном потоке событий», — подумал с насмешкой Кеннистон. Нет, он не мог сказать о мэре ничего особенно плохого. Гаррис был не более чванлив, глуп и продажен, чем любой другой мэр любого другого маленького городишки на вроде Миддлтауна. Он любил пышные банкеты и обожал произносить пустословные длинные речи. Больше всего на свете его беспокоило, идеально ли завязан узел на галстуке. Гаррис был хорошим мужем и примерным отцом семейства, но совершенно не годился для того, чтобы твердой рукой обеспечивать нормальную и безопасную жизнь города сейчас, когда наступил почти конец света.
Вскоре в кабинет важной поступью вошел пухлый розовощекий чиновник с заносчивым и одновременно на редкость самодовольным лицом. Правда, сегодня на челе Гарриса лежала легкая тень озабоченности.
Кимер, шеф полиции Миддлтауна, был человеком совсем иного склада. Это был много повидавший высокий, несколько угловатый мужчина с суровыми чертами обветренного лица. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять — Кимер куда более встревожен, чем мэр.
Гаррис с улыбкой подошел к Хубблу. Он явно испытывал большее почтение к сотрудникам лаборатории и особенно к их руководителю. На его лице была написана нескрываемая гордость от того, что он, мэр заштатного города, поднялся сейчас на одну ступень с ведущими учеными-ядерщиками страны.
— Есть какие-нибудь новости, доктор Хуббл? Нам, увы, не удалось ни с кем связаться, а между тем среди народа бурлят дикие слухи. Поначалу я опасался, что взрыв произошел в вашей лаборатории, но…
Кимер прервал мэра:
— Поговаривают, господа, что над нашим Миддлтауном взорвалась ядерная бомба. Пока это только слухи, но… но если они начнут распространяться и крепнуть, то паники не избежать. Я послал своих офицеров на улицы, чтобы они как-то успокоили людей, но сам я хотел бы знать истинное положение вещей.
— Ядерная бомба? — возмущенно воскликнул Гаррис. — Это абсурд, Кимер, я утверждаю — это абсурд! Вы же видите — мы все остались живы и городу не нанесен ни малейший ущерб. Доктор Хуббл, подтвердите, что никакая бомба…
Хуббл резко сказал:
— Послушайте, мы имеем дело не с обыкновенной бомбой. Должен вас огорчить — слухи недалеки от истины…
Он замолчал и после паузы медленно произнес, тщательно взвешивая слова:
— Господа, ядерная супербомба впервые в истории взорвалась сегодня утром над Миддлтауном. Город остался цел, но то, что произошло — прямое следствие взрыва.
— Я не понимаю, — с жалким видом пробормотал мэр. — Какие последствия? Где?
Хуббл рассказал ему все, что знал.
Руководители города слушали его, и на лицах все явственнее проявлялось недоверие.
— Это безумие, — угрюмо сказал Гаррис. — Наш Миддлтаун перенесен в будущее? Совершенно невероятно… Что вы намереваетесь предпринять, доктор Хуббл?
Тихим, суровым голосом тот рассказал о чужом ландшафте, появившемся за окраинами города, о постоянно усиливающемся холоде, о старом багровом солнце, о замолкших навсегда радио и телеграфе. Хуббл коротко коснулся научной стороны дела, но гости его попросту не поняли. Они приняли рассуждения доктора на веру — веру, которую люди двадцатого столетия вынуждены были выработать в себе, так же как в древности их предки породили веру в Бога: то и другое помогало человечеству достаточно комфортно жить в мире, природу которого они были неспособны понять.
Мэр Гаррис медленно опустился в кресло, вцепившись побелевшими пальцами в подлокотник. Его лицо посерело, щеки обвисли.
— Так что же мы должны делать?
— Прежде всего надо предотвратить возможную панику, — ответил Хуббл. — Жители Миддлтауна должны узнать правду — но постепенно. Нужно любыми способами помешать им покидать границы города — иначе люди совсем могут потерять голову. Я полагаю, лучше всего объявить, что окрестности Миддлтауна заражены радиоактивными осадками, и под этим предлогом закрыть город силами полиции.
Кимер немедленно отреагировал:
— Что ж, я могу с помощью моих людей перекрыть все дороги.
— А я немедленно соберу наш отряд Национальной гвардии у арсенала, — нетвердым голосом произнес Гаррис. Глаза его оставались по-прежнему мутными и растерянными.
— Отлично, — сказал Хуббл, с легким презрением поглядев на мэра. — А как обстоят дела с городскими коммуникациями?
— Все, кажется, работает… По крайне мере в город пока подаются и электроэнергия, и газ, и вода.
«Очень может быть», — подумал Кеннистон. Миддлтаун был достаточно автономен — он имел свою теплоэлектростанцию, работающую на угле, большие запасы сжиженного газа и водонапорную башню, питающуюся от артезианской скважины.
— И тем не менее нужно немедленно ввести жесткое нормирование пищи и горючего, — предложил Хуббл. — Ситуация требует чрезвычайных мер.
Гаррис, казалось, стал постепенно приходить в себя.
— Вы правы, муниципалитет немедленно займется этим. — Помолчав, он робко спросил: — Но все же… быть может, у нас найдутся какие-нибудь пути установления связей с внешним миром?
Хуббл горько усмехнулся.
— Внешний мир — такой, каким мы его знали, — канул в далекое прошлое. Вы должны это твердо уяснить, Гаррис.
— Да, конечно… я постараюсь… Кимер, нам пора идти. У нас масса неотложных дел!
Когда автомобиль мэра отъехал от стен лаборатории под пронзительный гудок полицейской сирены, Хуббл устало взглянул на притихших коллег.
— Конечно, они оба не выдержат и проболтаются; по крайней мере, Гаррис — ручаюсь. Но новости расползутся по городу не очень быстро, а это для нас весьма важно. У нас есть шанс первыми попробовать разобраться в создавшейся ситуации.
Криски нервно рассмеялся:
— Простите, господа, но я не могу удержаться… ха-ха… Целый город в одно мгновение перелетел к черту на кулички, считай, к самому концу света, и никто кроме нас даже не заметил этого! Все пятьдесят тысяч горожан и не подозревают, что их… ха-ха… дорогая кузина Агнесс из Индианаполиса умерла и превратилась в прах миллион лет назад! До чего славная шутка… ха-ха…
— Прекратите истерику, Криски, — сурово прервал его Хуббл. — Да, никто еще ничего толком не знает — и не должен пока знать. Сначала нужно провести разведку — какие сюрпризы готовит нам старая, умирающая Земля? Только потом мы сможем разработать план действий…
Он посмотрел на Джона.
— Кен, вы можете сходить в гараж к Баду Мартину и попросить у него на время джип? Очень хорошо. Заодно возьмите, пожалуйста, канистры с бензином и что-нибудь из теплой одежды. Если не возражаете, мы с вами совершим прогулку за город. И вот еще что… Захватите-ка с собой на всякий случай пару ружей.
Умирающая планета
Кеннистон быстро шагал по Милл-стрит, направляясь к гаражу Бада Мартина, где он оставил на мелкий ремонт свой «бьюик» — недавно, всего миллион лет назад. Он знал: у Бада есть джип, чтобы при необходимости выезжать на помощь клиентам, застрявшим где-либо на загородных дорогах. Сейчас в этом уже не было никакого смысла — не было на Земле больше никаких дорог!.. На обратном пути Джон намеревался заскочить домой и одеться получше — воздух становился все холоднее, так что ночью вполне мог ударить мороз.
Ему казалось, будто он находится в сетях какого-то кошмарного сна. Солнце бросало кровавый отблеск на кирпичные стены домов, но это была единственная заметная глазу перемена. Остальное же оставалось в Миддлтауне таким же, как в старые добрые времена — и это было самым поразительным. Кеннистон всегда полагал, что с приходом давно ожидаемого конца света все чудесным, сверхъестественным образом преобразуется, словно рядом откроются врата дантова ада — однако вокруг все оставалось по-прежнему, не считая, конечно, чужого неба.
На Милл-стрит толпился народ. Это улочка, на которой располагались несколько закопченных угольным дымом фабрик, была как обычно запружена потоками автобусов и автомобилей. На тротуарах то там, то здесь стояли группы возбужденно разговаривающих людей. Кеннистон знал многих из них и в другое время был бы не прочь перемолвиться с ними словечком — но сегодня он, опустив глаза, быстро прошел мимо, надеясь, что его не заметят. Джон чувствовал себя не в своей тарелке при мысли, что он-то знает правду, а его друзья — нет. Так и подмывало подойти к кому-нибудь из знакомых и поделиться своим секретом…
В одной из групп он заметил краснощекого толстяка Майка Виттера, стрелочника на городском железнодорожном узле. Майка нередко можно было увидеть курящим на скамейке около его маленькой будки. У ног Виттера всегда сидел преданный той-терьер. Собачонка и сейчас была с ним. Изогнувшись дугой, она прильнула к ноге хозяина и, дрожа от страха, слезящимися глазами глядела по сторонам. Похоже, она почувствовала неладное; зато старый Майк был спокоен и благодушен, как всегда.
— Что-то холодновато для июня! — приветствовал он Кеннистона. — Придется вечером разжечь дома камин. Никогда не видел такой чудной бури, как сегодня! Что скажете на это, Джон?
Кеннистон в ответ буркнул что-то неопределенное. Буквально через несколько шагов ему дорогу преградила группка знакомых фабричных рабочих.
— Мистер Кеннистон, — с замешательством спросил один из них по имени Джон Ланч, — мы хотим спросить: быть может, война началась? Ваши парни из лаборатории знают что-нибудь?
Джон собирался было ответить, но Ланча перебил стоявший рядом с ним высокий крепыш:
— Конечно, это война, Джо, тут и толковать не о чем. Разве нам не твердили целый год в газетах, что вот-вот на наши головы обрушатся ядерные бомбы и небо заполыхает адским огнем? Ты что, не видел вспышку?
— Черт побери, но огонь засверкал только на несколько секунд, этим дело и кончилось! Причем здесь война?
— Скажешь еще! Я чуть не ослеп, а он мне говорит, что война здесь не причем. Я ведь прав, мистер?
Кеннистон уклончиво ответил:
— Извините, ребята, но я знаю не больше вашего. Слышал только, что вот-вот городские власти должны сделать важное сообщение по местному радио. Так что есть смысл всем разойтись по домам, не то пропустите выступление нашего мэра…
Он решительно зашагал вперед, твердо решив ни с кем больше не заговаривать. Сзади раздался удивленный голос Джо Ланча:
— Если это война, ребята, то кто наш враг? С русскими мы, вроде, подружились. Может, это…
На мосту стояли многочисленные зеваки и, перегнувшись через перила, глазели на русло реки. Воды, как и следовало ожидать, не было, если не считать грязных луж, в которых плескалась обреченная на гибель рыба.
Перейдя на другую сторону реки, Кеннистон свернул на узкую улочку, идущую вдоль набережной. В ярко освещенной пивной народу толпилось куда больше, чем обычно в дневное время. Из распахнутых окон доносились резкие крикливые голоса, то и дело схлестывающиеся в нецензурной перебранке — но и в них не звучала даже тень тревоги.
По дороге к гаражу Кеннистон услышал обрывок разговора двух женщин, сидевших на скамейке в сквере:
— Только подумать, милая, сегодня я впервые пропустила свою любимую радиопередачу! Что-то случилось с приемником — не ловит вообще ничего, кроме местной станции…
Кеннистон вздохнул с облегчением, когда наконец добрался до гаража Бада Мартина. Хозяин — высокий молодой человек с лицом, перепачканным смазочным маслом, копался в карбюраторе видавшего виды «ролс-ройса». Вокруг столпились его юные помощники, не без юмора комментируя работу шефа.
Увидев гостя, Бад Мартин запротестовал:
— Мистер Кеннистон, вы пришли слишком рано за своим «бьюиком». Я же сказал — машина будет готова сегодня не раньше пяти часов вечера!
— Бад, у меня другие намерения. Я хотел бы взять напрокат ваш джип, — успокоил его Джон. — У нас в лаборатории есть кое-какие проблемы…
— На здоровье! — пожал плечами Мартин. — Сегодня я все равно не намерен выезжать за город. Вызовов почему-то нет, да и здесь, в гараже, дел по горло…
Его явно не интересовало, почему Кеннистону понадобился именно джип.
В гараж заглянул мужчина в фартуке, перепачканном мукой.
— Эй, Бад, слыхал новости? Фабрики остановили работу — все до одной!
— Чепуха, — пренебрежительно ответил Мартин. — Я слышу новости все утро. Парни приходят и рассказывают всякие небылицы. Я слишком занят, чтобы выслушивать дурацкие сплетни.
«Вот почему Миддлтаун относительно спокоен, — подумал Джон. — Люди слишком заняты своими повседневными делами, чтобы предаваться страхам. Это, конечно, неплохо, но…»
— Бад, боюсь эти невероятные истории — чистая правда, — решительно сказал он.
Мартин недовольно покосился на него.
— О боже, и вы туда же, мистер Кеннистон… Если во всем этом есть хоть капля истины, то моему бизнесу пришел конец. Гараж и так не оправдывает затрат!
«Нет ни малейшего смысла объяснять ему, что фабрики были остановлены ради экономии драгоценного топлива, » — подумал Джон. Он молча наполнил бензином запасные канистры, поставил их в багажник джипа и, выехав из гаража, направился в северную часть города.
На Мэйн-стрит ему встретились люди в демисезонных пальто. Они собирались группами в ожидании автобусов, озабоченно поглядывая на сумрачное небо и багряное солнце. Но жизнь шла своим чередом: лавки были открыты, хозяйки спешили домой с полными сумками, ребятня носилась на велосипедах. «Не слишком-то многое изменилось», — с удивлением подумал Джон.
Он свернул на Валтерс-авеню, где в одном из коттеджей снимал квартиру. Мимо проплывали ряды стройных кленов, до неузнаваемости окрашенных солнечными лучами в багряный цвет. К счастью, хозяйка дома отсутствовала — ему не хотелось попасть под град ее вопросов.
Кеннистон погрузил в машину весь свой арсенал — винтовку и охотничий дробовик, а также коробку с патронами. Заодно он захватил с собой макинтош и кожаное пальто для Хуббла, а также две пары перчаток. Перед тем, как тронуться в путь, он быстрым шагом направился к дому Кэрол Лейн, отстоящему от его коттеджа всего на пол квартала.
Миссис Адамс, тетя Кэрол, встретила его на пороге веранды. Она выглядела встревоженной и весьма решительно настроенной.
— Джон, я так рада, что вы, наконец, пришли! Быть может, хотя бы вы объясните, что происходит в Миддлтауне? Нужно мне закрывать цветы в палисаднике или нет? Этот холод весьма подозрителен — на дворе-то стоит июнь! Петунии и розы так чувствительны к морозу…
— Советую укрыть их как следует, — сказал Кеннистон, с жалостью глядя на пожилую леди, — Прогноз обещает еще больше похолодание…
Миссис Адамс огорченно всплеснула руками.
— Ну что за погода для начала лета! Я не помню ничего подобного… — И она поспешила в свой маленький сад, чтобы укрыть цветы, которым оставалось жить считанные часы.
«Не будет скоро роз на Земле, — с грустью подумал Кеннистон. — Ни роз, ни других цветов…»
— Кен, привет! — раздался позади звонкий голос Кэрол. — Что творится в городе?
Прежде, чем обернуться, Джон решил, что не будет морочить невесте голову. Кэрол ничего не смыслила в науке, и такие вещи, как искривление пространственно-временного континуума, звучали бы для нее китайской грамотой. Зато она отлично знала своего жениха и не дала бы ему ни малейшего шанса увильнуть от прямого ответа.
— Кен, скажи: все разговоры насчет ядерной бомбы… это правда?
Кэрол была темноволосой, изящной девушкой с чудесными глазами. Таких стройных ножек, по мнению Джона, не было ни у одной женщины в городе — не говоря у же о прекрасном овале свежего лица с красиво очерченным ртом и твердым, решительным подбородком. Она обожала Теннисона, детей, маленьких собачек и была рождена домашней хозяйкой.
Кеннистон с тяжелым сердцем посмотрел на невесту, стоявшую среди умирающего сада.
— Да, — сдавленным голосом произнес он. — Это правда, милая — ну, насчет ядерной бомбы…
Он с отчаяние увидел, как лицо Кэрол потемнело от тревоги, и поспешно добавил:
— Не беспокойся, никаких жертв нет! Не выпало даже радиоактивных осадков — так же, как и отсутствуют другие последствия взрыва, которых все так опасались.
— Кен, я по твоему лицу вижу, что дела обстоят неважно!
— Да… есть определенные сомнения, — обескуражено сказал Джон и, шагнув к невесте, ласково погладил ее руку. — Мы с Хубблом решили кое-что проверить. Прости, милая, у меня нет времени, чтобы тебе все подробно объяснить…
— Кен, — твердо сказала Кэрол, заглядывая в его глаза, — я чувствую, ты скрываешь от меня что-то ужасное. Верно?
Джон понимал, что рано или поздно Кэрол должна будет узнать правду об истинной его профессии, но все время оттягивал разговор на эту тему, Сейчас это было бы особенно опасно. Какими глазами невеста посмотрит на него, узнав, что он — физик-ядерщик? Кеннистон не был уверен, что между ними все останется по-прежнему. И потому в очередной раз решил немного потянуть время.
Он широко улыбнулся.
— Кэрол, я расскажу тебе обо всем, когда вернусь из этой небольшой экспедиции. Обещай, что останешься дома, иначе я буду тревожиться…
— Хорошо, — медленно сказала невеста, не сводя с него пытливых глаз. И тут же порывисто добавила: — Кен…
— Что, милая?
— Нет, ничего… Будь осторожен.
Кеннистон чмокнул ее в щеку и, не оборачиваясь, побежал к джипу. Включил зажигание и направил машину к лаборатории.
«Что произойдет вскоре с ними? — думал он. — Переживут ли они следующий день? А если и переживут, какой будет их жизнь?»
Странно вспомнить, что еще вчера он строил радужные планы… Его так радовало, что с одиночеством скоро будет покончено и больше не придется неприкаянно переезжать с места на место. Впервые после смерти родителей он мог вновь обрести свой дом и зажить счастливой семейной жизнью. А теперь…
Хуббл нетерпеливо ждал его у ворот лаборатории. В руках шеф держал счетчик Гейгера и саквояж с некоторыми другими приборами. Молча поставив все это на заднее сиденье джипа, доктор надел привезенное Кеннистоном пальто и уселся рядом с ним
— Давайте-ка, Кен, поедем в южном направлении — туда, где мы видели холмы. Поднявшись на них, мы сможем как следует осмотреть окрестности.
Вскоре они миновали заграждения, охраняемые нарядами полиции, и выехали на окраину города. Здесь им пришлось задержаться, прежде чем удалось по телефону добиться от мэра разрешения «на проведение экспедиционной поездки в зараженные районы».
Наконец джип выехал из Миддлтауна и свернул на грунтовую дорогу между полями небольших ферм. Менее чем через милю поля и дорога внезапно кончились.
За резко очерченной границей начиналась бурая равнина, уходящая вдаль до самого горизонта. Монотонный пейзаж не оживляло ни единое деревце, ни единое пятно зелени. Только низкий кустарник, и пыль, и ветер… Впереди поднималась гряда невысоких голых холмов, а над ними висел темный купол неба с тусклыми звездами и багряным солнцем. Мертвую тишину нарушал лишь заунывный свист ледяного ветра да шум мотора.
Джип ехал по умирающей Земле.
Ему казалось, будто он находится в сетях какого-то кошмарного сна. Солнце бросало кровавый отблеск на кирпичные стены домов, но это была единственная заметная глазу перемена. Остальное же оставалось в Миддлтауне таким же, как в старые добрые времена — и это было самым поразительным. Кеннистон всегда полагал, что с приходом давно ожидаемого конца света все чудесным, сверхъестественным образом преобразуется, словно рядом откроются врата дантова ада — однако вокруг все оставалось по-прежнему, не считая, конечно, чужого неба.
На Милл-стрит толпился народ. Это улочка, на которой располагались несколько закопченных угольным дымом фабрик, была как обычно запружена потоками автобусов и автомобилей. На тротуарах то там, то здесь стояли группы возбужденно разговаривающих людей. Кеннистон знал многих из них и в другое время был бы не прочь перемолвиться с ними словечком — но сегодня он, опустив глаза, быстро прошел мимо, надеясь, что его не заметят. Джон чувствовал себя не в своей тарелке при мысли, что он-то знает правду, а его друзья — нет. Так и подмывало подойти к кому-нибудь из знакомых и поделиться своим секретом…
В одной из групп он заметил краснощекого толстяка Майка Виттера, стрелочника на городском железнодорожном узле. Майка нередко можно было увидеть курящим на скамейке около его маленькой будки. У ног Виттера всегда сидел преданный той-терьер. Собачонка и сейчас была с ним. Изогнувшись дугой, она прильнула к ноге хозяина и, дрожа от страха, слезящимися глазами глядела по сторонам. Похоже, она почувствовала неладное; зато старый Майк был спокоен и благодушен, как всегда.
— Что-то холодновато для июня! — приветствовал он Кеннистона. — Придется вечером разжечь дома камин. Никогда не видел такой чудной бури, как сегодня! Что скажете на это, Джон?
Кеннистон в ответ буркнул что-то неопределенное. Буквально через несколько шагов ему дорогу преградила группка знакомых фабричных рабочих.
— Мистер Кеннистон, — с замешательством спросил один из них по имени Джон Ланч, — мы хотим спросить: быть может, война началась? Ваши парни из лаборатории знают что-нибудь?
Джон собирался было ответить, но Ланча перебил стоявший рядом с ним высокий крепыш:
— Конечно, это война, Джо, тут и толковать не о чем. Разве нам не твердили целый год в газетах, что вот-вот на наши головы обрушатся ядерные бомбы и небо заполыхает адским огнем? Ты что, не видел вспышку?
— Черт побери, но огонь засверкал только на несколько секунд, этим дело и кончилось! Причем здесь война?
— Скажешь еще! Я чуть не ослеп, а он мне говорит, что война здесь не причем. Я ведь прав, мистер?
Кеннистон уклончиво ответил:
— Извините, ребята, но я знаю не больше вашего. Слышал только, что вот-вот городские власти должны сделать важное сообщение по местному радио. Так что есть смысл всем разойтись по домам, не то пропустите выступление нашего мэра…
Он решительно зашагал вперед, твердо решив ни с кем больше не заговаривать. Сзади раздался удивленный голос Джо Ланча:
— Если это война, ребята, то кто наш враг? С русскими мы, вроде, подружились. Может, это…
На мосту стояли многочисленные зеваки и, перегнувшись через перила, глазели на русло реки. Воды, как и следовало ожидать, не было, если не считать грязных луж, в которых плескалась обреченная на гибель рыба.
Перейдя на другую сторону реки, Кеннистон свернул на узкую улочку, идущую вдоль набережной. В ярко освещенной пивной народу толпилось куда больше, чем обычно в дневное время. Из распахнутых окон доносились резкие крикливые голоса, то и дело схлестывающиеся в нецензурной перебранке — но и в них не звучала даже тень тревоги.
По дороге к гаражу Кеннистон услышал обрывок разговора двух женщин, сидевших на скамейке в сквере:
— Только подумать, милая, сегодня я впервые пропустила свою любимую радиопередачу! Что-то случилось с приемником — не ловит вообще ничего, кроме местной станции…
Кеннистон вздохнул с облегчением, когда наконец добрался до гаража Бада Мартина. Хозяин — высокий молодой человек с лицом, перепачканным смазочным маслом, копался в карбюраторе видавшего виды «ролс-ройса». Вокруг столпились его юные помощники, не без юмора комментируя работу шефа.
Увидев гостя, Бад Мартин запротестовал:
— Мистер Кеннистон, вы пришли слишком рано за своим «бьюиком». Я же сказал — машина будет готова сегодня не раньше пяти часов вечера!
— Бад, у меня другие намерения. Я хотел бы взять напрокат ваш джип, — успокоил его Джон. — У нас в лаборатории есть кое-какие проблемы…
— На здоровье! — пожал плечами Мартин. — Сегодня я все равно не намерен выезжать за город. Вызовов почему-то нет, да и здесь, в гараже, дел по горло…
Его явно не интересовало, почему Кеннистону понадобился именно джип.
В гараж заглянул мужчина в фартуке, перепачканном мукой.
— Эй, Бад, слыхал новости? Фабрики остановили работу — все до одной!
— Чепуха, — пренебрежительно ответил Мартин. — Я слышу новости все утро. Парни приходят и рассказывают всякие небылицы. Я слишком занят, чтобы выслушивать дурацкие сплетни.
«Вот почему Миддлтаун относительно спокоен, — подумал Джон. — Люди слишком заняты своими повседневными делами, чтобы предаваться страхам. Это, конечно, неплохо, но…»
— Бад, боюсь эти невероятные истории — чистая правда, — решительно сказал он.
Мартин недовольно покосился на него.
— О боже, и вы туда же, мистер Кеннистон… Если во всем этом есть хоть капля истины, то моему бизнесу пришел конец. Гараж и так не оправдывает затрат!
«Нет ни малейшего смысла объяснять ему, что фабрики были остановлены ради экономии драгоценного топлива, » — подумал Джон. Он молча наполнил бензином запасные канистры, поставил их в багажник джипа и, выехав из гаража, направился в северную часть города.
На Мэйн-стрит ему встретились люди в демисезонных пальто. Они собирались группами в ожидании автобусов, озабоченно поглядывая на сумрачное небо и багряное солнце. Но жизнь шла своим чередом: лавки были открыты, хозяйки спешили домой с полными сумками, ребятня носилась на велосипедах. «Не слишком-то многое изменилось», — с удивлением подумал Джон.
Он свернул на Валтерс-авеню, где в одном из коттеджей снимал квартиру. Мимо проплывали ряды стройных кленов, до неузнаваемости окрашенных солнечными лучами в багряный цвет. К счастью, хозяйка дома отсутствовала — ему не хотелось попасть под град ее вопросов.
Кеннистон погрузил в машину весь свой арсенал — винтовку и охотничий дробовик, а также коробку с патронами. Заодно он захватил с собой макинтош и кожаное пальто для Хуббла, а также две пары перчаток. Перед тем, как тронуться в путь, он быстрым шагом направился к дому Кэрол Лейн, отстоящему от его коттеджа всего на пол квартала.
Миссис Адамс, тетя Кэрол, встретила его на пороге веранды. Она выглядела встревоженной и весьма решительно настроенной.
— Джон, я так рада, что вы, наконец, пришли! Быть может, хотя бы вы объясните, что происходит в Миддлтауне? Нужно мне закрывать цветы в палисаднике или нет? Этот холод весьма подозрителен — на дворе-то стоит июнь! Петунии и розы так чувствительны к морозу…
— Советую укрыть их как следует, — сказал Кеннистон, с жалостью глядя на пожилую леди, — Прогноз обещает еще больше похолодание…
Миссис Адамс огорченно всплеснула руками.
— Ну что за погода для начала лета! Я не помню ничего подобного… — И она поспешила в свой маленький сад, чтобы укрыть цветы, которым оставалось жить считанные часы.
«Не будет скоро роз на Земле, — с грустью подумал Кеннистон. — Ни роз, ни других цветов…»
— Кен, привет! — раздался позади звонкий голос Кэрол. — Что творится в городе?
Прежде, чем обернуться, Джон решил, что не будет морочить невесте голову. Кэрол ничего не смыслила в науке, и такие вещи, как искривление пространственно-временного континуума, звучали бы для нее китайской грамотой. Зато она отлично знала своего жениха и не дала бы ему ни малейшего шанса увильнуть от прямого ответа.
— Кен, скажи: все разговоры насчет ядерной бомбы… это правда?
Кэрол была темноволосой, изящной девушкой с чудесными глазами. Таких стройных ножек, по мнению Джона, не было ни у одной женщины в городе — не говоря у же о прекрасном овале свежего лица с красиво очерченным ртом и твердым, решительным подбородком. Она обожала Теннисона, детей, маленьких собачек и была рождена домашней хозяйкой.
Кеннистон с тяжелым сердцем посмотрел на невесту, стоявшую среди умирающего сада.
— Да, — сдавленным голосом произнес он. — Это правда, милая — ну, насчет ядерной бомбы…
Он с отчаяние увидел, как лицо Кэрол потемнело от тревоги, и поспешно добавил:
— Не беспокойся, никаких жертв нет! Не выпало даже радиоактивных осадков — так же, как и отсутствуют другие последствия взрыва, которых все так опасались.
— Кен, я по твоему лицу вижу, что дела обстоят неважно!
— Да… есть определенные сомнения, — обескуражено сказал Джон и, шагнув к невесте, ласково погладил ее руку. — Мы с Хубблом решили кое-что проверить. Прости, милая, у меня нет времени, чтобы тебе все подробно объяснить…
— Кен, — твердо сказала Кэрол, заглядывая в его глаза, — я чувствую, ты скрываешь от меня что-то ужасное. Верно?
Джон понимал, что рано или поздно Кэрол должна будет узнать правду об истинной его профессии, но все время оттягивал разговор на эту тему, Сейчас это было бы особенно опасно. Какими глазами невеста посмотрит на него, узнав, что он — физик-ядерщик? Кеннистон не был уверен, что между ними все останется по-прежнему. И потому в очередной раз решил немного потянуть время.
Он широко улыбнулся.
— Кэрол, я расскажу тебе обо всем, когда вернусь из этой небольшой экспедиции. Обещай, что останешься дома, иначе я буду тревожиться…
— Хорошо, — медленно сказала невеста, не сводя с него пытливых глаз. И тут же порывисто добавила: — Кен…
— Что, милая?
— Нет, ничего… Будь осторожен.
Кеннистон чмокнул ее в щеку и, не оборачиваясь, побежал к джипу. Включил зажигание и направил машину к лаборатории.
«Что произойдет вскоре с ними? — думал он. — Переживут ли они следующий день? А если и переживут, какой будет их жизнь?»
Странно вспомнить, что еще вчера он строил радужные планы… Его так радовало, что с одиночеством скоро будет покончено и больше не придется неприкаянно переезжать с места на место. Впервые после смерти родителей он мог вновь обрести свой дом и зажить счастливой семейной жизнью. А теперь…
Хуббл нетерпеливо ждал его у ворот лаборатории. В руках шеф держал счетчик Гейгера и саквояж с некоторыми другими приборами. Молча поставив все это на заднее сиденье джипа, доктор надел привезенное Кеннистоном пальто и уселся рядом с ним
— Давайте-ка, Кен, поедем в южном направлении — туда, где мы видели холмы. Поднявшись на них, мы сможем как следует осмотреть окрестности.
Вскоре они миновали заграждения, охраняемые нарядами полиции, и выехали на окраину города. Здесь им пришлось задержаться, прежде чем удалось по телефону добиться от мэра разрешения «на проведение экспедиционной поездки в зараженные районы».
Наконец джип выехал из Миддлтауна и свернул на грунтовую дорогу между полями небольших ферм. Менее чем через милю поля и дорога внезапно кончились.
За резко очерченной границей начиналась бурая равнина, уходящая вдаль до самого горизонта. Монотонный пейзаж не оживляло ни единое деревце, ни единое пятно зелени. Только низкий кустарник, и пыль, и ветер… Впереди поднималась гряда невысоких голых холмов, а над ними висел темный купол неба с тусклыми звездами и багряным солнцем. Мертвую тишину нарушал лишь заунывный свист ледяного ветра да шум мотора.
Джип ехал по умирающей Земле.
Мертвый город
Кеннистон сосредоточил внимание на управлении джипом, сжав дергающийся руль до боли в пальцах. Он смотрел на бегущую перед колесами землю, обращая внимание на каждый камень, каждую рытвину, снижая скорость перед очередным руслом высохшего ручья. Ему было приятно отдаться на время чисто механической работе — джип флегматично гудел, несясь по древней, остывающей словно покойник Земле. Эта мысль так изумила Кеннистона, что он нервно рассмеялся.
Хуббл сжал плечо Джона с такой силой, что тот почувствовал боль даже через плотное пальто.
— Сейчас не время веселиться, Кен.
Джон обернулся и увидел серое лицо шефа — в его глазах светилась мольба.
— Прошу прошения, — пробормотал Кеннистон. — Нервы что-то разгулялись.
Хуббл кивнул.
— Понимаю… Я и сам с трудом держу себя в руках.
Они направились через пустынную равнину в сторону холмов, поднимающихся из бурой травы словно кости вымерших динозавров.
Вскоре джип выехал на пологий склон, и мотор взревел от натуги. Ничего, кроме этого привычного шума не нарушало тишину мертвого пейзажа, залитого сумрачным красным светом.
Джону хотелось, чтобы шеф сказал еще что-нибудь, но тот угрюмо молчал.
Внезапно ученые услышали пронзительный визг и насторожились.
Руками, скользкими от холодного пота, Кеннистон резко развернул джип и увидел мохнатое животное размером с пони, несущееся вдоль гребня холмов длинными неуклюжими прыжками.
Джон затормозил, и машина, подрагивая, замерла на месте. Хуббл хрипло сказал:
— Выходит, на Земле еще осталась жизнь… Взгляните-ка сюда, Кен, — и он показал на углубление в пыльной почве, окруженное кольцом влажной грязи. — Это животное рыло яму — вероятно, в поисках воды. Почва здесь сухая, так что животное должно было изрядно потрудиться, чтобы утолить жажду.
Они вышли из джипа и тщательно осмотрели яму и растущий неподалеку кустарник. На некоторых ветвях были заметны следы зубов.
— Эти следы мог оставить только грызун, — сказал Хуббл. — Значительно больших размеров, чем его сородичи из двадцатого века, но тем не менее… Ладно, Кен, поехали дальше.
Джип, пыхтя, медленно стал подниматься к гребню холмов. По дороге им встретились еще две ямы, вырытые животными, старые и осыпавшиеся.
«Неужто на Земле остались только эти жалкие твари?» — с тоской подумал Кеннистон, взглянув на багряный глаз солнца.
Вскоре они въехали на вершину одного из холмов и вышли из машины. Перед ними открылась панорама унылой равнины, залитой бледными лучами холодного светила.
Хуббл обвел взглядом мертвенный пейзаж и внезапно воскликнул:
— Кен, посмотрите на юг! Видите?!
Джон проследил за направлением его дрожащей руки. В первое мгновение он ничего не понял, а затем на него нахлынула волна дикой радости. Слава богу, они не одиноки на остывающей Земле!
Посреди бесплодной равнины стоял город. Город белых многоэтажных зданий, полностью закрытых прозрачным куполом.
Некоторое время ученые, не скрывая восторга, разглядывали поразительное сооружение. Правда там, под куполом, они не заметили ни огонька, ни даже признака жизни; того, что город существовал, им было вполне достаточно. Однако вскоре Хуббл пришел в себя и со своим обычным скептицизмом заметил:
— Все прекрасно, Кен, но я не вижу ни единой дороги.
— Возможно, люди больше не нуждаются в дорогах! — с жаром возразил ему Кеннистон. — Наверняка горожане пользуются для передвижения только летающими аппаратами!
Инстинктивно мужчины подняли головы, но в блеклом небе не было ничего, кроме тусклых звезд и солнца, обрамленного огненной гривой.
— Возможно, вы правы. И все же обратите внимание — в зданиях не светится ни единого окна, — продолжил Хуббл.
— Сейчас дневное время, — ответил Джон. — Горожанам должно хватать солнечного света — за долгие годы угасания светила люди, разумеется, привыкли к сумрачному освещению.
Понимая, что его доводы звучат неубедительно, Кеннистон занервничал. Включая зажигание, он с силой дернул за рычаг переключения скорости и погнал машину вниз по склону, не обращая внимания на то, что порой джип угрожающе раскачивался.
— Эй, Кен, полегче! — крикнул Хуббл. — Если в городе на самом деле остались люди, то они никуда от нас не денутся. Если же их нет… — Его голос дрогнул. После паузы он закончил: — Тогда тем более нет смысла торопиться.
Слова, ничего кроме слов… Кеннистону казалось, что у него не хватит терпения. Джип словно назло еле полз по склону. Камни, ямы и небольшие расщелины то и дело попадались на пути, заставляя Джона снижать и без этого невысокую скорость. Город никак не желал приближаться…
Прошло немало времени, прежде чем машина оказалась рядом с куполом. Он уходил круто в небо словно стеклянная гора из сказочных историй, искрясь отраженным светом.
После немилосердной тряски по ухабам джип внезапно выехал на широкую дорогу, ведущую к открытому всем ветрам арочному порталу в основании стеклянной стены.
— Странно, — с недоумением сказал Хуббл. — Купол был возведен над городом наверняка для сохранения тепла — почему же тогда вход открыт?
Кеннистон промолчал. Его оптимизм заметно ослабел.
Они медленно въехали через портал и оказались внутри прозрачного купола. Город навис над ними кварталами исполинских небоскребов, поражающих воображение причудливыми очертаниями. Здесь, под куполом, казалось теплее чем на равнине — быть может, из-за отсутствия пронзительного ледяного ветра.
Хуббл сжал плечо Джона с такой силой, что тот почувствовал боль даже через плотное пальто.
— Сейчас не время веселиться, Кен.
Джон обернулся и увидел серое лицо шефа — в его глазах светилась мольба.
— Прошу прошения, — пробормотал Кеннистон. — Нервы что-то разгулялись.
Хуббл кивнул.
— Понимаю… Я и сам с трудом держу себя в руках.
Они направились через пустынную равнину в сторону холмов, поднимающихся из бурой травы словно кости вымерших динозавров.
Вскоре джип выехал на пологий склон, и мотор взревел от натуги. Ничего, кроме этого привычного шума не нарушало тишину мертвого пейзажа, залитого сумрачным красным светом.
Джону хотелось, чтобы шеф сказал еще что-нибудь, но тот угрюмо молчал.
Внезапно ученые услышали пронзительный визг и насторожились.
Руками, скользкими от холодного пота, Кеннистон резко развернул джип и увидел мохнатое животное размером с пони, несущееся вдоль гребня холмов длинными неуклюжими прыжками.
Джон затормозил, и машина, подрагивая, замерла на месте. Хуббл хрипло сказал:
— Выходит, на Земле еще осталась жизнь… Взгляните-ка сюда, Кен, — и он показал на углубление в пыльной почве, окруженное кольцом влажной грязи. — Это животное рыло яму — вероятно, в поисках воды. Почва здесь сухая, так что животное должно было изрядно потрудиться, чтобы утолить жажду.
Они вышли из джипа и тщательно осмотрели яму и растущий неподалеку кустарник. На некоторых ветвях были заметны следы зубов.
— Эти следы мог оставить только грызун, — сказал Хуббл. — Значительно больших размеров, чем его сородичи из двадцатого века, но тем не менее… Ладно, Кен, поехали дальше.
Джип, пыхтя, медленно стал подниматься к гребню холмов. По дороге им встретились еще две ямы, вырытые животными, старые и осыпавшиеся.
«Неужто на Земле остались только эти жалкие твари?» — с тоской подумал Кеннистон, взглянув на багряный глаз солнца.
Вскоре они въехали на вершину одного из холмов и вышли из машины. Перед ними открылась панорама унылой равнины, залитой бледными лучами холодного светила.
Хуббл обвел взглядом мертвенный пейзаж и внезапно воскликнул:
— Кен, посмотрите на юг! Видите?!
Джон проследил за направлением его дрожащей руки. В первое мгновение он ничего не понял, а затем на него нахлынула волна дикой радости. Слава богу, они не одиноки на остывающей Земле!
Посреди бесплодной равнины стоял город. Город белых многоэтажных зданий, полностью закрытых прозрачным куполом.
Некоторое время ученые, не скрывая восторга, разглядывали поразительное сооружение. Правда там, под куполом, они не заметили ни огонька, ни даже признака жизни; того, что город существовал, им было вполне достаточно. Однако вскоре Хуббл пришел в себя и со своим обычным скептицизмом заметил:
— Все прекрасно, Кен, но я не вижу ни единой дороги.
— Возможно, люди больше не нуждаются в дорогах! — с жаром возразил ему Кеннистон. — Наверняка горожане пользуются для передвижения только летающими аппаратами!
Инстинктивно мужчины подняли головы, но в блеклом небе не было ничего, кроме тусклых звезд и солнца, обрамленного огненной гривой.
— Возможно, вы правы. И все же обратите внимание — в зданиях не светится ни единого окна, — продолжил Хуббл.
— Сейчас дневное время, — ответил Джон. — Горожанам должно хватать солнечного света — за долгие годы угасания светила люди, разумеется, привыкли к сумрачному освещению.
Понимая, что его доводы звучат неубедительно, Кеннистон занервничал. Включая зажигание, он с силой дернул за рычаг переключения скорости и погнал машину вниз по склону, не обращая внимания на то, что порой джип угрожающе раскачивался.
— Эй, Кен, полегче! — крикнул Хуббл. — Если в городе на самом деле остались люди, то они никуда от нас не денутся. Если же их нет… — Его голос дрогнул. После паузы он закончил: — Тогда тем более нет смысла торопиться.
Слова, ничего кроме слов… Кеннистону казалось, что у него не хватит терпения. Джип словно назло еле полз по склону. Камни, ямы и небольшие расщелины то и дело попадались на пути, заставляя Джона снижать и без этого невысокую скорость. Город никак не желал приближаться…
Прошло немало времени, прежде чем машина оказалась рядом с куполом. Он уходил круто в небо словно стеклянная гора из сказочных историй, искрясь отраженным светом.
После немилосердной тряски по ухабам джип внезапно выехал на широкую дорогу, ведущую к открытому всем ветрам арочному порталу в основании стеклянной стены.
— Странно, — с недоумением сказал Хуббл. — Купол был возведен над городом наверняка для сохранения тепла — почему же тогда вход открыт?
Кеннистон промолчал. Его оптимизм заметно ослабел.
Они медленно въехали через портал и оказались внутри прозрачного купола. Город навис над ними кварталами исполинских небоскребов, поражающих воображение причудливыми очертаниями. Здесь, под куполом, казалось теплее чем на равнине — быть может, из-за отсутствия пронзительного ледяного ветра.