Кеннистон подумал: «А ведь пока мы препираемся с этим ослом, Кэрол, быть может, бросила в печь последний совок угля!» Он с трудом подавил желание схватить Гарриса за лацканы пиджака и встряхнуть как следует,
— Прекрасно! — раздраженно воскликнул Джон. — Горожане садят у радиоприемников, дрожа от стужи, и жду г. заявлений от своего мэра — но, видно, не дождутся. Придется мне самому обратиться к жителям Миддлтауна. Я скажу им: у нас есть реальный шанс на спасение, но мэр Гаррис не желает даже слышать об этом. Я скажу: нам всем придется умереть от холода, потому что наш славный мэр не желает покидать свой роскошный дом с погребами, полными угля. Как вам это понравится, Гаррис?
Джон никогда не видел, чтобы человек так быстро менялся в лице. Смертельно побледнев, Гаррис растерянно пробормотал:
— Они же разорвут меня на куски… Нет, нет, не делайте этого, умоляю вас! — Он перевел взгляд с Кеннистона на Хуббла и, собравшись с духом, добавил: — Хорошо, я соберу Совет…
Члены муниципалитета отреагировали на предложение ученых приблизительно так же, как их мэр. Однако и они постепенно сдались под нажимом Хуббла. В результате бурной дискуссии мэр Гаррис согласился сделать заявление о немедленной эвакуации.
На всякий случай ученые решили сопровождать главу города к радиостанции. По дороге Кеннистон разглядывал улицы из окон лимузина: Мимо проплывали солидные особняки, утопающие в садах; кварталы тесно сгрудившихся домишек; скверы, парки, бульвары… «Уйти будет трудно, очень трудно, — подумал он. — Многие люди, особенно старики, не захотят покидать родные места».
Упавшим, безжизненным голосом, лишенным обычной напыщенности, Гаррис обратился к жителям города. Коротко обрисовав создавшуюся ситуацию, он заключил:
— Итак, мы должны как можно быстрее покинуть Миддлтаун. Повторяю — как можно быстрее! Город под куполом, обнаруженный учеными, тоже не райское местечко, но все же он сохраняет куда больше тепла, чем открытый всем ветрам Миддлтаун. Некоторое время мы поживем там — пока ситуация не прояснится. Оставайтесь у радиоприемников и ждите подробных инструкций. В этот трудный час нам нужно не поддаваться панике и действовать заодно. Только это спасет наши жизни…
— Прекрасно! — раздраженно воскликнул Джон. — Горожане садят у радиоприемников, дрожа от стужи, и жду г. заявлений от своего мэра — но, видно, не дождутся. Придется мне самому обратиться к жителям Миддлтауна. Я скажу им: у нас есть реальный шанс на спасение, но мэр Гаррис не желает даже слышать об этом. Я скажу: нам всем придется умереть от холода, потому что наш славный мэр не желает покидать свой роскошный дом с погребами, полными угля. Как вам это понравится, Гаррис?
Джон никогда не видел, чтобы человек так быстро менялся в лице. Смертельно побледнев, Гаррис растерянно пробормотал:
— Они же разорвут меня на куски… Нет, нет, не делайте этого, умоляю вас! — Он перевел взгляд с Кеннистона на Хуббла и, собравшись с духом, добавил: — Хорошо, я соберу Совет…
Члены муниципалитета отреагировали на предложение ученых приблизительно так же, как их мэр. Однако и они постепенно сдались под нажимом Хуббла. В результате бурной дискуссии мэр Гаррис согласился сделать заявление о немедленной эвакуации.
На всякий случай ученые решили сопровождать главу города к радиостанции. По дороге Кеннистон разглядывал улицы из окон лимузина: Мимо проплывали солидные особняки, утопающие в садах; кварталы тесно сгрудившихся домишек; скверы, парки, бульвары… «Уйти будет трудно, очень трудно, — подумал он. — Многие люди, особенно старики, не захотят покидать родные места».
Упавшим, безжизненным голосом, лишенным обычной напыщенности, Гаррис обратился к жителям города. Коротко обрисовав создавшуюся ситуацию, он заключил:
— Итак, мы должны как можно быстрее покинуть Миддлтаун. Повторяю — как можно быстрее! Город под куполом, обнаруженный учеными, тоже не райское местечко, но все же он сохраняет куда больше тепла, чем открытый всем ветрам Миддлтаун. Некоторое время мы поживем там — пока ситуация не прояснится. Оставайтесь у радиоприемников и ждите подробных инструкций. В этот трудный час нам нужно не поддаваться панике и действовать заодно. Только это спасет наши жизни…
Караван в будущее
В круговороте неотложных дел Кеннистон очень быстро забыл о своих личных переживаниях. Муниципалитет превратился в центр эвакуации. Офицеры полиции и Национальной гвардии были уже здесь, а вскоре прибыли и множество других людей: оптовые торговцы, бизнесмены, владельцы складами, автобусных и грузовых автопарков…
Маклин, худощавый, высокого роста хозяин крупнейшей в городе компании по грузоперевозкам, пользовался среди деловых людей Миддлтауна немалым авторитетом. Во время Второй мировой войны он служил в транспортных войсках и имел опыт организации перевозок большого количества людей к грузов.
— Если мы пустим все на самотек, то получим не эвакуацию, а сумасшедший дом, — энергично произнес он. — Нужно создать автоколонны в каждом городском районе. Что касается вашего купольного города, то его необходимо разделить на сектора так, чтобы жители каждого квартала Миддлтауна знали, где им размещаться.
Хуббл кивнул.
— Я думаю, есть смысл создать в каждом районе группы человек по двадцать — для проведения квартирных работ.
— Отлично! Полагаю, в этом случае нам удастся перевезти население города дня за три. Кроме того, нужно сформировать отрад, который займется распределением топлива среди тех, кто пока останется в Миддлтауне. Теперь о продовольствии и воде…
Хуббл, улыбнувшись, прервал его:
— Благодарю, мистер Маклин, вы сняли часть забот с моих плеч. Можете вы взять на себя организацию автоколонн? Превосходно! А вас, Кен, я попрошу возглавить первый караван переселенцев.
Маклин кивнул и, усевшись за стол, начал набрасывать тексты распоряжений о начале эвакуации. Хуббл тем временем отобрал с помощью офицеров первую двадцатку квартирьеров и направил их в город под куполом для проведения более подробной разведки.
Радиостанция теперь непрерывно передавала сообщения членов муниципалитета. Они каждый на свой лад успокаивали население города и инструктировали, как готовиться к отъезду. Части полицейских сил и отряды Национальной гвардии были распределены по кварталам Миддлтауна. Каждую группу возглавил свой ответственный, подчиненный непосредственно мэру. Им было поручено обойти кварталы дом за домом, настаивая на полной эвакуации горожан. А заодно и установить, как много личных автомобилей могут использоваться для перевозки людей и грузов — городских автобусов для этой цели явно не хватало.
Маклин вовремя вспомнил о тех, кто не мог принять участие в переселении самостоятельно: о больных и заключенных. В городские больницы были направлены все имеющиеся в наличии санитарные машины, а к зданию тюрьмы двинулась небольшая колонна фургонов и армейских грузовиков — увы, далеко не всех преступников можно было освободить даже в этой чрезвычайной ситуации.
Грузовики и автофургоны разъехались и по городским складам; нужно было в кратчайшие сроки вывезти из Миддлтауна запасы продовольствия и топлива, а также другие веши первой необходимости. Джону показалось, что автомашин было выделено для этой цели крайне мало, но Маклин возразил ему:
— Главное сейчас — как можно быстрее эвакуировать людей. А запасы продовольствия, одежды и всего прочего несложно будет пополнить и позднее. На первое время нам хватит…
Вскоре в кабинете мэра состоялось очередное заседание Совета, на котором был утвержден план эвакуации. Переселение должны были первыми начать кварталы северной части города. Ответственным за огромный район, насчитывающий почти семнадцать тысяч человек, назначили Кеннистона. Джон не возражал — он знал многих в этой части города, не говоря уже о том, что там жили Кэрол и ее тетя.
После совещания он направился на джипе в сторону Мэйн-стрит — на сей раз в сопровождении эскорта полицейских машин. Отдав все необходимые распоряжения, Кеннистон не удержался и на минуту забежал к невесте.
Он был огорчен тем, что увидел в гостиной. Миссис Адамс сидела в кресле у пылающего камина и рыдала, а нахмуренная Кэрол поспешно укладывала одежду и постельные принадлежности в саквояжи. Появление жениха она словно бы не заметила. Джон неуклюже пытался ей помочь, горячо убеждая женщин не отчаиваться. Миссис Адамс вскоре перестала всхлипывать, но Кэрол демонстративно не обращала на него внимания и молчала.
— Я понимаю, трудно покидать родной дом, — говорил Джон, запихивая в чемодан непослушное шерстяное одеяло, — но все мы сейчас в одинаковом положении. Миссис Адамс, кстати, я только что видел, как ваши соседи уже садились в машину… Поверьте, город под куполом вполне пригоден для жилья. Там мы приобретем надежную защиту от стужи…
— Защиту? — сердито спросила Кэрол, наконец соизволив заметить его присутствие. Она обвела грустным взглядом цветастые занавески на окнах, старую полированную мебель, картины на стенах, любовно расставленную в серванте фарфоровую и хрустальную посуду, и горько сказала: — Неужели тебя не волнует, Кен, что мы разом потеряем все, называемое некогда родным домом? Сколько веков пройдет, пока люди вновь заживут спокойно и удобно?
— Согласен, — успокаивающе произнес Джон. — Но сейчас не время вздыхать и лить слезы отчаяния.
— Да, сейчас не время… — потерянно проговорила Кэрол и неожиданно бросилась Джону в объятия: — О, Кен, я так люблю все это!
Кеннистон понимал, что речь идет не о мебели или о фарфоровой посуде; нет, Кэрол сожалела о безмятежном образе жизни — скорее всего, утерянном безвозвратно.
— Не так уж все и плохо, — рассудительно произнес он, поглаживая девушку по вздрагивающим плечам. — Завтра мы погрузим вещи в автомобиль и отправимся вместе на новое место жительства. К счастью, меня назначили руководителем колонны нашего района, так что мы все время будем вместе…
— О, Кен, ты ничего не понимаешь, — резко отстранилась от него невеста и, сверкнув глазами, язвительно добавила: — У тебя ведь масса дел — правда, милый? Стоит ли тратить на нас с тетей свое драгоценное время?..
Джон растерянно ретировался. Он почувствовал, что впервые за время их долгого знакомства между ним и Кэрол пролегла глубокая трещина — и эта трещина с каждым днем расширяется…
На следующее утро Джон получил напутствие от мэра и вместе с Маклином отправился в северную часть города. Холодный багряный рассвет на сей раз застал Миддлтаун совсем иным — бурлящим, активным. Почти все окна в домах светились — люди готовились к отъезду. Особое оживление царило на Мэйн-стрит. Здесь почти все было готово к началу движения. Грузовики доверху были нагружены самыми необходимыми вещами. Семьи с детьми разместились в больших автобусах. Туда же проникли и возбужденно лающие собаки — с ними детишки не желали расставаться даже ненадолго. Морозный воздух сотрясался от рева моторов тяжелых грузовиков, воя сирен полицейских машин, шума разогреваемых двигателей личных автомобилей.
Люди сновали с тюками и чемоданами, пытаясь нагрузить машины до предела. Они выглядели скорее возбужденными, чем испуганными. Кое-где даже раздавался смех, в котором, впрочем, звучали истерические нотки. Джон заметил лишь нескольких плачущих пожилых женщин, а вот детишки выглядели очень бодро — все происходящее им казалось началом увлекательного приключения.
На Джефферсон-стрит уже формировалась головная часть колонны. В несколько рядов стояли автобусы, «кадиллаки», «бьюики», «форды», окутывая сумеречный воздух дымом выхлопов. Вдоль машин носились полицейские на мотоциклах, пытаясь выровнять ряды,
Маклин обратился к одному из офицеров:
— Отдайте приказ снабдить все мотоциклы колясками — дорога будет весьма неровной и сложной. И вот еще что: выдвигаете автобусы вперед — по их следам легче будет проехать малолитражкам.
Полицейский, отдав честь, побежал выполнять приказание, а в это время Кеннистон заметил среди деревьев… тягачи с полевыми орудиями!
Маклин рассвирепел. Выскочив из джипа, он нашел майора Национальной гвардии и устроил ему разнос:
— Какого дьявола вы делаете? Зачем нам понадобились пушки? Оставьте их в арсенале! Захватите с собой лучше солдатские койки, одеяла, полевые кухни — считайте, что мы отправляемся в поход. Ясно?
Вернувшись к джипу, он сказал Кеннистону:
— Джон, я возвращаюсь в муниципалитет, надо заняться другими районами. Будьте готовы начать движение около девяти! Я прикажу дать гудок на ближайшей к вам фабрике. Ну что ж, с Богом!
Остановив одну из полицейских машин, он уехал. Кеннистона тут же окружили офицеры, гвардейцы, административные работники района — все они ждали распоряжений.
— Как вы собираетесь отправляться в путь? — сердито обратился к ним Джон. — Половина из машин настолько перегружена, что не смогут даже сдвинуться с места!
Действительно, стоящие в колонне автомобили были доверху набиты не только одеждой и постельными принадлежностями, но и радиоприемниками, музыкальными инструментами, семейными портретами в массивных рамах, игрушечными лошадками…
— Заставьте их выбросить это хламье! — решительно приказал Джон полицейским. — Со временем постараемся перевезти на новое место все, даже горшки с геранью, а пока надо думать прежде всего о людях! А колонну перестройте в два ряда — на Джефферсон-стрит есть несколько узких мест.
Кеннистон проехал вдоль теснящихся автомашин, выглядывая Кэрол. Наконец, он заметил ее за рулем старенького «форда». На заднем сиденье, среди многочисленных узлов и саквояжей, разместилась притихшая тетя. После долгих уговоров Джон убедил невесту переехать в переднюю чаегь каравана — так, чтобы они все время были у него на виду.
Вскоре подоспели сообщения о ходе эвакуации. Ответственные за кварталы прибыли на площадь с короткими докладами:
— Адам-стрит полностью освобождена жителями!
— Тоже самое на Перри-стрит!
— На Линкольн-авеню все в норме!
— Мистер Кеннистон, проблемы на Норт-стрит! Некоторые старики не желают покидать свои дома!
Выругавшись, Джон погнал джип по направлению к Норт стрит.
Это была узкая улочка, заставленная по обеим сторонам обветшалыми кирпичными домишками. На крыльце одного из домов он заметил пожилую женщину, закутанную в шаль. Она стояла, скрестив руки на груди, и с мрачным видом смотрела на опустевшую улицу. Остановив джип, Джон подошел к ней, подыскивая наиболее убедительные слова, но старуха его опередила:
— Я не собираюсь покидать свой дом, — безапелляционно заявила она. — Здесь я прожила всю жизнь — так же, как и моя покойная мать. Послушайте, мистер, что за идиотская мысль о путешествии во времени? И все из-за какого-то похолодания!
Внезапно Кеннистон заметил розовощекую девчушку, с любопытством разглядывавшую его из окна веранды.
— Это ваша внучка, миссис? — расстроенно спросил он. — Подумайте хотя бы о ней — ручаюсь, через несколько дней вы обе погибнете от холода! Скоро в Миддлтауне никого не останется. Кто вам поможет с топливом, пищей, водой? Пока не поздно оденьтесь, захватите с собой хотя бы одеяла и идите к автобусам!
Пожилая женщина растерянно взглянула на него:
— Вы считаете, это опасно?.. Хорошо, мы начнем собираться…
Она ушла, а Джон поспешил к соседнему коттеджу. Двое полисменов выкатывали из подъезда инвалидную коляску с отчаянно ругавшимся старым джентльменом.
— Оставьте меня в покое, чертовы идиоты! — кричал старик и нещадно колотил полицейских тростью.
Те, не обращая внимания, вкатили коляску в стоявший неподалеку автобус и туда же погрузили саквояж с наспех собранными вещами.
Джон взглянул на часы: без десяти девять. Увы, до полной готовности его району было далеко…
Убедившись, что в домах на Норт-стрит не осталось ни одного человека, Кеннистон вернулся на площадь. Здесь его ожидал новый сюрприз: под раскидистой смоковницей стоял высокий худощавый священник. Размахивая библией он кричал:
— Пришел конец света, всех грешников ждет суд божий!..
Лаубер, один из заместителей Маклина, заведовавший транспортом в колонне Кеннистона, встретил Джона жалобным восклицанием:
— Эти люди сошли с ума! Кое-кто уже готов ехать, не дожидаясь сигнала, даже не зная дороги!
Только сейчас Джон заметил, что полицейские выстроили впереди колонны заграждения из грузовиков. Перед ними в беспорядке теснились десятки автомобилей, оглашая воздух ревом моторов и надсадным гудением клаксонов.
Паника! Опасность ее возникла сразу же после выступления мэра по радио. Хуббл настаивал на том, чтобы людям сказали правду, хотя отлично понимал: риск велик. По его мнению, ничего, кроме страха, не заставит людей покинуть давно обжитые места. Так и произошло — но горожане все-таки потеряли головы…
Джон проехал вдоль месива автомобилей, крича:
— Выстройтесь в колонну! Если вы загромоздите проезд, то никто не сможет сдвинуться с места!
Его не слушали. Лимузины, малолитражки, грузовики, фургоны сгрудились в безуспешной попытке продвинуться хоть немного вперед. Какофонию же автомобильных клаксонов не смогла бы заглушить и иерихонская труба.
Несмотря на стужу, Кеннистон быстро вспотел от усилий хоть как-то навести порядок. Он молил Бога, чтобы паника не переросла в насилие. Внезапно впереди скопления автомобилей он увидел… лимузин мэра! По бледному, возбужденному лицу Гарриса было заметно: его сейчас заботит лишь собственная безопасность.
Заметив Кеннистона, мэр распахнул дверцу и закричал, с трудом пробиваясь через адский шум:
— Может, нам пора отправляться? Я уже готов…
— Маклин руководит движением транспорта, и мы будем придерживаться его команд! — крикнул в ответ Джон, едва слыша собственный голос.
— Но если люди потеряют головы… — начал было мэр и замолчал. Среди гудения клаксонов и грохота мотоциклов стал нарастать хриплый вой, перешедший в оглушительный рев. И сразу смолкли голоса людей — им показалось, будто над Миддлтауном зазвучали трубы архангелов.
— Фабричный гудок! — закричал Лаубер. — Это сигнал!
Кеннистон, маневрируя среди скопления автомобилей, подъехал к заграждению.
— Отгоните грузовики в сторону! — приказал он офицеру полиции. — Но ваши люди пусть остаются в строю!
Многотонные дизельные самосвалы тяжело сдвинулись с места, освобождая проезд. Джон немедленно бросил джип вперед, пытаясь встать во главе колонны. Вслед за ними, теснясь, двинулись остальные автомашины.
— Поставьте бок о бок три грузовика! — крикнул Джон растерянному Лауберу. — Это удержит остальных от попыток вырваться вперед.
Вскоре караван, наконец, двинулся в путь. Миновав Джефферсон-стрит, он выехал на мост, нависавший над грязным руслом высохшей реки, и направился к окраине. Мимо проплывали старые здания с тщательно заколоченными окнами и дверями, навсегда опустевшие игровые площадки. На пороге пивного бара на Хоум-стрит их приветствовали подвыпившие мужчины, размахивая бутылками словно флагами. Ряды однообразных коттеджей, небольшие сады, поникшие цветники подокнами…
В конце улицы Кеннистон увидел следы разобранной баррикады и несколько полицейских. Это была граница между двумя мирами: прошлой, полной жизни Землей и нынешней, умирающей планетой. Колонна достигла ее, миновала, и…
И все поглотила волнистая бурая равнина, бесплодная и однообразная, над которой багрово светилось мрачное око солнца. Ледяной ветер ударил в передние окна автомобилей, запорошив их пылью. Через некоторое время караван начал подъем по пологому склону, двигаясь в сторону гряды холмов. Джон ехал впереди, показывая путь. Несколько раз он оглядывался, поражаясь фантастическому зрелищу: вслед за ним из Миддлтауна тянулась бесконечная цепь автобусов, грузовиков, лимузинов, малолитражек. Люди покидали не только старый город, но и ушедшую в небытие Землю — и направлялись в непредсказуемое будущее.
Когда колонна автомашин поднялась на гряду холмов, перед жителями Миддлтауна открылся вид на город под куполом, мерцающий в тусклых солнечных лучах. Кеннистон взглянул на лица людей в соседних автомобилях и заметил в их глазах страх и растерянность. Ему и самому было не по себе — чужой город, стоявший посреди безжизненной равнины, казался сейчас крайне ненадежным убежищем. Не без труда он подавил в себе сомнения. Другого выхода все равно не было.
— Продолжайте движение! — закричал Кеннистон, нажимая на клаксон джипа и указывая рукой в сторону купола. Он первым осторожно начал съезжать вниз по склону холма, окутанный облаком едкой пыли.
В соседнем автомобиле он заметил мэра, сидевшего на переднем сидении рядом с шофером. Лицо Гарриса было бледным, губы искривились в гримасе откровенного страха, остекленевшие глаза неотрывно смотрели вперед. «А каково сейчас Кэрол? — подумал Джон. — Что почувствовала она, увидев мерцающий купол среди мертвой пустыни?»
Бесконечный караван машин миновал половину пологого склона, когда Кеннистон услышал позади резкий гудок автомобильной сирены. Оглянувшись, он увидел, как старый «седан» въехал передним колесом в узкую расщелину и перевернулся. Следовавшие за ним машины резко свернули в сторону и, съехав с наезженной колеи, забуксовали в рыхлой земле, угрожающе накренясь и царапая брюхом по песку. Позади них колонна притормозила, образуя самую настоящую дорожную «пробку». Джон приказал ехавшему рядом Лауберу возглавить движение каравана к городу, а сам, развернувшись, направил джип к месту происшествия. Около опрокинутого «седана» уже собралась небольшая толпа, так что ему пришлось плечом прокладывать себе путь среди возбужденных людей.
— Что здесь произошло, черт побери? Чья это машина?
Загорелый, средних лет мужчина обернулся к Кеннистону. Его лицо было испуганным и жалким.
— Меня зовут Джон Борзак, мистер. Ничего страшного не произошло, мои жена и ребенок, к счастью, не пострадали, если не считать небольших ссадин и царапин.
Джон облегченно вздохнул и послал за доктором, следовавшим где-то неподалеку в санитарной машине. Тем временем несколько мужчин поставили «седан» на колеса и откатили его в сторону, чтобы он не мешал общему движению.
Колонна вновь двинулась в путь. Но несколько минут тревожной заминки сделали свое дело. Насмотревшись на мрачный, пугающий ландшафт, некоторые из горожан не выдержали и, развернув автомобили, помчались обратно по направлению к Миддлтауну.
Этого Джон боялся больше всего. Нужно было немедленно остановить беглецов, иначе паника разрастется подобно снежному обвалу и ее уже ничем нельзя будет остановить. Выругавшись, он бросился в погоню. Четырехколесный привод помог быстро обогнать автомобили на рыхлой почве. Резко развернувшись, Кеннистон преградил паникерам путь и, поднявшись с сиденья, замахал руками, призывая машины остановиться. Вскоре рядом с ним затормозил потрепанный «бьюик». За рулем сидел немного знакомый Джону пожилой плотник с бородатым, перепуганным лицом.
— Мы все погибнем в этой чертовой пустыне! — распахнув дверцу, хрипло закричал он. — Надо возвращаться домой, пока не поздно!
— Послушайте, вам даже не удастся приблизиться к Миддлтауну — не пропустят кордоны полицейских, — предупредил его Кеннистон. — Поймите, наш старый город превратился в смертельно опасную ловушку!
— О, Хьюго, быть может, нам следует вернуться в колонну? — робко прошептала пышная дама, сидевшая на заднем сиденье.
— Идите вы все к дьяволу! Я свободный гражданин Америки и не позволю командовать собой!
Джон, поразмыслив, нашел более весомый аргумент:
— Если вы вернетесь в Миддлтаун, то вскоре обнаружите, что остались там, на окраине света, практически один на один с вечной ночью и леденящим холодом!
Это была неплохая идея. Страх перед пустыней могло вытеснить только одно — еще более сильный страх перед одиночеством в опустевшем городе, в котором отныне будут обитать лишь призраки.
Плотник побагровел. Взглянув на всхлипывающую супругу, он после некоторого колебания развернул свой «бьюик» и вновь пристроился к медленно едущей колонне. За ним последовали и другие беглецы.
К Джону приблизилась, пронзительно гудя сиреной, полицейская машина. В ее помощи не было необходимости, и Кеннистон крикнул встревоженному офицеру:
— Следите за тем, чтобы колонна не рассыпалась! Никто больше не должен сворачивать назад; понимаете, никто!
Через несколько минут, задыхаясь от пыли и выхлопных газов, он вновь возглавил караван переселенцев. И в этот момент заметил далеко впереди еще один город.
Мерцающая точка на горизонте, еле различимая среди бурой бескрайней степи. Трудно было оценить, сколько километров разделяло два колосса — сто, двести? Одно было ясно: на пути к далекому соседу придется преодолеть немало препятствий, пересечь русла многих высохших рек. «Интересно, — подумал Джон, — а как выглядит сейчас Атлантический океан? Существуют ли еще Нью-Йорк, Париж, Лондон и другие мегаполисы двадцатого века?»
Он встряхнул головой, отгоняй от себя праздные мысли, и стал вглядываться в контуры белых небоскребов, едва различимых в тусклых лучах Солнца. «Тысячам людей придется отныне работать не покладая рук, иначе умирающий мир рано или поздно обрушится на них смертоносной лавиной и унесет, собою в небытие. Обитатели старого доброго Миддлтауна должны будут волей-неволей найти в себе силы для долгой борьбы за существование. Хотя… хотя, возможно, не везде на Земле царит запустение. Могли сохраниться зеленые долины, реки, поселения людей…»
В этот момент джип, качнувшись, выехал на широкую дорогу, ведущую к порталу. Над караваном машин навис мерцающий купол — их последнее убежище. Кеннистон заметил, как у входа суетились люди, посланные еще вчера Хубблом. Они готовились закрыть огромные ворота после прохождения колонны автомашин — это предотвратило бы бессмысленную потерю драгоценного тепла.
Когда джип въехал под арку, один из вооруженных людей приветственно махнул рукой и, подбежав к машине, ловко прыгнул на подножку.
— Следуйте прямо по бульвару, а затем сворачивайте направо на первом же перекрестке, — улыбаясь, возбужденно крикнул он Джону. — Я покажу вам сектор города, в котором разместятся ваши люди. Что? Нет, мистер, мы не заметили никаких признаков жизни. Думаю, здесь и мыши-то давно сдохли с голодухи!.. Очень рад, что вы, наконец, приехали. Знаете, эта тишина чертовски действует на нервы.
Белые башни небоскребов молча следили за бесконечной процессией пыльных автомобилей, грузовиков и автобусов, робко ползущих по укутанному мглой бульвару. Грохот моторов, отражаясь от стен строений, порождал столь впечатляющее эхо, что Кеннистону стало не по себе, И не только ему — все, за исключением водителей, высунули головы из окон машин и всматривались в необычные очертания зданий, странную цветовую гамму их стен, темные глазницы окон. Джон отлично понимал, какие сложные чувства одолевают сейчас людей. Все было слишком большим и чужим. Даже уроженец Нью-Йорка и тот застыл бы в изумлении, увидев эти исполинские небоскребы. Что же было говорить о жителях заштатного Миддлтауна, привыкшим к малоэтажным зданиям из серого кирпича!
Маклин, худощавый, высокого роста хозяин крупнейшей в городе компании по грузоперевозкам, пользовался среди деловых людей Миддлтауна немалым авторитетом. Во время Второй мировой войны он служил в транспортных войсках и имел опыт организации перевозок большого количества людей к грузов.
— Если мы пустим все на самотек, то получим не эвакуацию, а сумасшедший дом, — энергично произнес он. — Нужно создать автоколонны в каждом городском районе. Что касается вашего купольного города, то его необходимо разделить на сектора так, чтобы жители каждого квартала Миддлтауна знали, где им размещаться.
Хуббл кивнул.
— Я думаю, есть смысл создать в каждом районе группы человек по двадцать — для проведения квартирных работ.
— Отлично! Полагаю, в этом случае нам удастся перевезти население города дня за три. Кроме того, нужно сформировать отрад, который займется распределением топлива среди тех, кто пока останется в Миддлтауне. Теперь о продовольствии и воде…
Хуббл, улыбнувшись, прервал его:
— Благодарю, мистер Маклин, вы сняли часть забот с моих плеч. Можете вы взять на себя организацию автоколонн? Превосходно! А вас, Кен, я попрошу возглавить первый караван переселенцев.
Маклин кивнул и, усевшись за стол, начал набрасывать тексты распоряжений о начале эвакуации. Хуббл тем временем отобрал с помощью офицеров первую двадцатку квартирьеров и направил их в город под куполом для проведения более подробной разведки.
Радиостанция теперь непрерывно передавала сообщения членов муниципалитета. Они каждый на свой лад успокаивали население города и инструктировали, как готовиться к отъезду. Части полицейских сил и отряды Национальной гвардии были распределены по кварталам Миддлтауна. Каждую группу возглавил свой ответственный, подчиненный непосредственно мэру. Им было поручено обойти кварталы дом за домом, настаивая на полной эвакуации горожан. А заодно и установить, как много личных автомобилей могут использоваться для перевозки людей и грузов — городских автобусов для этой цели явно не хватало.
Маклин вовремя вспомнил о тех, кто не мог принять участие в переселении самостоятельно: о больных и заключенных. В городские больницы были направлены все имеющиеся в наличии санитарные машины, а к зданию тюрьмы двинулась небольшая колонна фургонов и армейских грузовиков — увы, далеко не всех преступников можно было освободить даже в этой чрезвычайной ситуации.
Грузовики и автофургоны разъехались и по городским складам; нужно было в кратчайшие сроки вывезти из Миддлтауна запасы продовольствия и топлива, а также другие веши первой необходимости. Джону показалось, что автомашин было выделено для этой цели крайне мало, но Маклин возразил ему:
— Главное сейчас — как можно быстрее эвакуировать людей. А запасы продовольствия, одежды и всего прочего несложно будет пополнить и позднее. На первое время нам хватит…
Вскоре в кабинете мэра состоялось очередное заседание Совета, на котором был утвержден план эвакуации. Переселение должны были первыми начать кварталы северной части города. Ответственным за огромный район, насчитывающий почти семнадцать тысяч человек, назначили Кеннистона. Джон не возражал — он знал многих в этой части города, не говоря уже о том, что там жили Кэрол и ее тетя.
После совещания он направился на джипе в сторону Мэйн-стрит — на сей раз в сопровождении эскорта полицейских машин. Отдав все необходимые распоряжения, Кеннистон не удержался и на минуту забежал к невесте.
Он был огорчен тем, что увидел в гостиной. Миссис Адамс сидела в кресле у пылающего камина и рыдала, а нахмуренная Кэрол поспешно укладывала одежду и постельные принадлежности в саквояжи. Появление жениха она словно бы не заметила. Джон неуклюже пытался ей помочь, горячо убеждая женщин не отчаиваться. Миссис Адамс вскоре перестала всхлипывать, но Кэрол демонстративно не обращала на него внимания и молчала.
— Я понимаю, трудно покидать родной дом, — говорил Джон, запихивая в чемодан непослушное шерстяное одеяло, — но все мы сейчас в одинаковом положении. Миссис Адамс, кстати, я только что видел, как ваши соседи уже садились в машину… Поверьте, город под куполом вполне пригоден для жилья. Там мы приобретем надежную защиту от стужи…
— Защиту? — сердито спросила Кэрол, наконец соизволив заметить его присутствие. Она обвела грустным взглядом цветастые занавески на окнах, старую полированную мебель, картины на стенах, любовно расставленную в серванте фарфоровую и хрустальную посуду, и горько сказала: — Неужели тебя не волнует, Кен, что мы разом потеряем все, называемое некогда родным домом? Сколько веков пройдет, пока люди вновь заживут спокойно и удобно?
— Согласен, — успокаивающе произнес Джон. — Но сейчас не время вздыхать и лить слезы отчаяния.
— Да, сейчас не время… — потерянно проговорила Кэрол и неожиданно бросилась Джону в объятия: — О, Кен, я так люблю все это!
Кеннистон понимал, что речь идет не о мебели или о фарфоровой посуде; нет, Кэрол сожалела о безмятежном образе жизни — скорее всего, утерянном безвозвратно.
— Не так уж все и плохо, — рассудительно произнес он, поглаживая девушку по вздрагивающим плечам. — Завтра мы погрузим вещи в автомобиль и отправимся вместе на новое место жительства. К счастью, меня назначили руководителем колонны нашего района, так что мы все время будем вместе…
— О, Кен, ты ничего не понимаешь, — резко отстранилась от него невеста и, сверкнув глазами, язвительно добавила: — У тебя ведь масса дел — правда, милый? Стоит ли тратить на нас с тетей свое драгоценное время?..
Джон растерянно ретировался. Он почувствовал, что впервые за время их долгого знакомства между ним и Кэрол пролегла глубокая трещина — и эта трещина с каждым днем расширяется…
На следующее утро Джон получил напутствие от мэра и вместе с Маклином отправился в северную часть города. Холодный багряный рассвет на сей раз застал Миддлтаун совсем иным — бурлящим, активным. Почти все окна в домах светились — люди готовились к отъезду. Особое оживление царило на Мэйн-стрит. Здесь почти все было готово к началу движения. Грузовики доверху были нагружены самыми необходимыми вещами. Семьи с детьми разместились в больших автобусах. Туда же проникли и возбужденно лающие собаки — с ними детишки не желали расставаться даже ненадолго. Морозный воздух сотрясался от рева моторов тяжелых грузовиков, воя сирен полицейских машин, шума разогреваемых двигателей личных автомобилей.
Люди сновали с тюками и чемоданами, пытаясь нагрузить машины до предела. Они выглядели скорее возбужденными, чем испуганными. Кое-где даже раздавался смех, в котором, впрочем, звучали истерические нотки. Джон заметил лишь нескольких плачущих пожилых женщин, а вот детишки выглядели очень бодро — все происходящее им казалось началом увлекательного приключения.
На Джефферсон-стрит уже формировалась головная часть колонны. В несколько рядов стояли автобусы, «кадиллаки», «бьюики», «форды», окутывая сумеречный воздух дымом выхлопов. Вдоль машин носились полицейские на мотоциклах, пытаясь выровнять ряды,
Маклин обратился к одному из офицеров:
— Отдайте приказ снабдить все мотоциклы колясками — дорога будет весьма неровной и сложной. И вот еще что: выдвигаете автобусы вперед — по их следам легче будет проехать малолитражкам.
Полицейский, отдав честь, побежал выполнять приказание, а в это время Кеннистон заметил среди деревьев… тягачи с полевыми орудиями!
Маклин рассвирепел. Выскочив из джипа, он нашел майора Национальной гвардии и устроил ему разнос:
— Какого дьявола вы делаете? Зачем нам понадобились пушки? Оставьте их в арсенале! Захватите с собой лучше солдатские койки, одеяла, полевые кухни — считайте, что мы отправляемся в поход. Ясно?
Вернувшись к джипу, он сказал Кеннистону:
— Джон, я возвращаюсь в муниципалитет, надо заняться другими районами. Будьте готовы начать движение около девяти! Я прикажу дать гудок на ближайшей к вам фабрике. Ну что ж, с Богом!
Остановив одну из полицейских машин, он уехал. Кеннистона тут же окружили офицеры, гвардейцы, административные работники района — все они ждали распоряжений.
— Как вы собираетесь отправляться в путь? — сердито обратился к ним Джон. — Половина из машин настолько перегружена, что не смогут даже сдвинуться с места!
Действительно, стоящие в колонне автомобили были доверху набиты не только одеждой и постельными принадлежностями, но и радиоприемниками, музыкальными инструментами, семейными портретами в массивных рамах, игрушечными лошадками…
— Заставьте их выбросить это хламье! — решительно приказал Джон полицейским. — Со временем постараемся перевезти на новое место все, даже горшки с геранью, а пока надо думать прежде всего о людях! А колонну перестройте в два ряда — на Джефферсон-стрит есть несколько узких мест.
Кеннистон проехал вдоль теснящихся автомашин, выглядывая Кэрол. Наконец, он заметил ее за рулем старенького «форда». На заднем сиденье, среди многочисленных узлов и саквояжей, разместилась притихшая тетя. После долгих уговоров Джон убедил невесту переехать в переднюю чаегь каравана — так, чтобы они все время были у него на виду.
Вскоре подоспели сообщения о ходе эвакуации. Ответственные за кварталы прибыли на площадь с короткими докладами:
— Адам-стрит полностью освобождена жителями!
— Тоже самое на Перри-стрит!
— На Линкольн-авеню все в норме!
— Мистер Кеннистон, проблемы на Норт-стрит! Некоторые старики не желают покидать свои дома!
Выругавшись, Джон погнал джип по направлению к Норт стрит.
Это была узкая улочка, заставленная по обеим сторонам обветшалыми кирпичными домишками. На крыльце одного из домов он заметил пожилую женщину, закутанную в шаль. Она стояла, скрестив руки на груди, и с мрачным видом смотрела на опустевшую улицу. Остановив джип, Джон подошел к ней, подыскивая наиболее убедительные слова, но старуха его опередила:
— Я не собираюсь покидать свой дом, — безапелляционно заявила она. — Здесь я прожила всю жизнь — так же, как и моя покойная мать. Послушайте, мистер, что за идиотская мысль о путешествии во времени? И все из-за какого-то похолодания!
Внезапно Кеннистон заметил розовощекую девчушку, с любопытством разглядывавшую его из окна веранды.
— Это ваша внучка, миссис? — расстроенно спросил он. — Подумайте хотя бы о ней — ручаюсь, через несколько дней вы обе погибнете от холода! Скоро в Миддлтауне никого не останется. Кто вам поможет с топливом, пищей, водой? Пока не поздно оденьтесь, захватите с собой хотя бы одеяла и идите к автобусам!
Пожилая женщина растерянно взглянула на него:
— Вы считаете, это опасно?.. Хорошо, мы начнем собираться…
Она ушла, а Джон поспешил к соседнему коттеджу. Двое полисменов выкатывали из подъезда инвалидную коляску с отчаянно ругавшимся старым джентльменом.
— Оставьте меня в покое, чертовы идиоты! — кричал старик и нещадно колотил полицейских тростью.
Те, не обращая внимания, вкатили коляску в стоявший неподалеку автобус и туда же погрузили саквояж с наспех собранными вещами.
Джон взглянул на часы: без десяти девять. Увы, до полной готовности его району было далеко…
Убедившись, что в домах на Норт-стрит не осталось ни одного человека, Кеннистон вернулся на площадь. Здесь его ожидал новый сюрприз: под раскидистой смоковницей стоял высокий худощавый священник. Размахивая библией он кричал:
— Пришел конец света, всех грешников ждет суд божий!..
Лаубер, один из заместителей Маклина, заведовавший транспортом в колонне Кеннистона, встретил Джона жалобным восклицанием:
— Эти люди сошли с ума! Кое-кто уже готов ехать, не дожидаясь сигнала, даже не зная дороги!
Только сейчас Джон заметил, что полицейские выстроили впереди колонны заграждения из грузовиков. Перед ними в беспорядке теснились десятки автомобилей, оглашая воздух ревом моторов и надсадным гудением клаксонов.
Паника! Опасность ее возникла сразу же после выступления мэра по радио. Хуббл настаивал на том, чтобы людям сказали правду, хотя отлично понимал: риск велик. По его мнению, ничего, кроме страха, не заставит людей покинуть давно обжитые места. Так и произошло — но горожане все-таки потеряли головы…
Джон проехал вдоль месива автомобилей, крича:
— Выстройтесь в колонну! Если вы загромоздите проезд, то никто не сможет сдвинуться с места!
Его не слушали. Лимузины, малолитражки, грузовики, фургоны сгрудились в безуспешной попытке продвинуться хоть немного вперед. Какофонию же автомобильных клаксонов не смогла бы заглушить и иерихонская труба.
Несмотря на стужу, Кеннистон быстро вспотел от усилий хоть как-то навести порядок. Он молил Бога, чтобы паника не переросла в насилие. Внезапно впереди скопления автомобилей он увидел… лимузин мэра! По бледному, возбужденному лицу Гарриса было заметно: его сейчас заботит лишь собственная безопасность.
Заметив Кеннистона, мэр распахнул дверцу и закричал, с трудом пробиваясь через адский шум:
— Может, нам пора отправляться? Я уже готов…
— Маклин руководит движением транспорта, и мы будем придерживаться его команд! — крикнул в ответ Джон, едва слыша собственный голос.
— Но если люди потеряют головы… — начал было мэр и замолчал. Среди гудения клаксонов и грохота мотоциклов стал нарастать хриплый вой, перешедший в оглушительный рев. И сразу смолкли голоса людей — им показалось, будто над Миддлтауном зазвучали трубы архангелов.
— Фабричный гудок! — закричал Лаубер. — Это сигнал!
Кеннистон, маневрируя среди скопления автомобилей, подъехал к заграждению.
— Отгоните грузовики в сторону! — приказал он офицеру полиции. — Но ваши люди пусть остаются в строю!
Многотонные дизельные самосвалы тяжело сдвинулись с места, освобождая проезд. Джон немедленно бросил джип вперед, пытаясь встать во главе колонны. Вслед за ними, теснясь, двинулись остальные автомашины.
— Поставьте бок о бок три грузовика! — крикнул Джон растерянному Лауберу. — Это удержит остальных от попыток вырваться вперед.
Вскоре караван, наконец, двинулся в путь. Миновав Джефферсон-стрит, он выехал на мост, нависавший над грязным руслом высохшей реки, и направился к окраине. Мимо проплывали старые здания с тщательно заколоченными окнами и дверями, навсегда опустевшие игровые площадки. На пороге пивного бара на Хоум-стрит их приветствовали подвыпившие мужчины, размахивая бутылками словно флагами. Ряды однообразных коттеджей, небольшие сады, поникшие цветники подокнами…
В конце улицы Кеннистон увидел следы разобранной баррикады и несколько полицейских. Это была граница между двумя мирами: прошлой, полной жизни Землей и нынешней, умирающей планетой. Колонна достигла ее, миновала, и…
И все поглотила волнистая бурая равнина, бесплодная и однообразная, над которой багрово светилось мрачное око солнца. Ледяной ветер ударил в передние окна автомобилей, запорошив их пылью. Через некоторое время караван начал подъем по пологому склону, двигаясь в сторону гряды холмов. Джон ехал впереди, показывая путь. Несколько раз он оглядывался, поражаясь фантастическому зрелищу: вслед за ним из Миддлтауна тянулась бесконечная цепь автобусов, грузовиков, лимузинов, малолитражек. Люди покидали не только старый город, но и ушедшую в небытие Землю — и направлялись в непредсказуемое будущее.
Когда колонна автомашин поднялась на гряду холмов, перед жителями Миддлтауна открылся вид на город под куполом, мерцающий в тусклых солнечных лучах. Кеннистон взглянул на лица людей в соседних автомобилях и заметил в их глазах страх и растерянность. Ему и самому было не по себе — чужой город, стоявший посреди безжизненной равнины, казался сейчас крайне ненадежным убежищем. Не без труда он подавил в себе сомнения. Другого выхода все равно не было.
— Продолжайте движение! — закричал Кеннистон, нажимая на клаксон джипа и указывая рукой в сторону купола. Он первым осторожно начал съезжать вниз по склону холма, окутанный облаком едкой пыли.
В соседнем автомобиле он заметил мэра, сидевшего на переднем сидении рядом с шофером. Лицо Гарриса было бледным, губы искривились в гримасе откровенного страха, остекленевшие глаза неотрывно смотрели вперед. «А каково сейчас Кэрол? — подумал Джон. — Что почувствовала она, увидев мерцающий купол среди мертвой пустыни?»
Бесконечный караван машин миновал половину пологого склона, когда Кеннистон услышал позади резкий гудок автомобильной сирены. Оглянувшись, он увидел, как старый «седан» въехал передним колесом в узкую расщелину и перевернулся. Следовавшие за ним машины резко свернули в сторону и, съехав с наезженной колеи, забуксовали в рыхлой земле, угрожающе накренясь и царапая брюхом по песку. Позади них колонна притормозила, образуя самую настоящую дорожную «пробку». Джон приказал ехавшему рядом Лауберу возглавить движение каравана к городу, а сам, развернувшись, направил джип к месту происшествия. Около опрокинутого «седана» уже собралась небольшая толпа, так что ему пришлось плечом прокладывать себе путь среди возбужденных людей.
— Что здесь произошло, черт побери? Чья это машина?
Загорелый, средних лет мужчина обернулся к Кеннистону. Его лицо было испуганным и жалким.
— Меня зовут Джон Борзак, мистер. Ничего страшного не произошло, мои жена и ребенок, к счастью, не пострадали, если не считать небольших ссадин и царапин.
Джон облегченно вздохнул и послал за доктором, следовавшим где-то неподалеку в санитарной машине. Тем временем несколько мужчин поставили «седан» на колеса и откатили его в сторону, чтобы он не мешал общему движению.
Колонна вновь двинулась в путь. Но несколько минут тревожной заминки сделали свое дело. Насмотревшись на мрачный, пугающий ландшафт, некоторые из горожан не выдержали и, развернув автомобили, помчались обратно по направлению к Миддлтауну.
Этого Джон боялся больше всего. Нужно было немедленно остановить беглецов, иначе паника разрастется подобно снежному обвалу и ее уже ничем нельзя будет остановить. Выругавшись, он бросился в погоню. Четырехколесный привод помог быстро обогнать автомобили на рыхлой почве. Резко развернувшись, Кеннистон преградил паникерам путь и, поднявшись с сиденья, замахал руками, призывая машины остановиться. Вскоре рядом с ним затормозил потрепанный «бьюик». За рулем сидел немного знакомый Джону пожилой плотник с бородатым, перепуганным лицом.
— Мы все погибнем в этой чертовой пустыне! — распахнув дверцу, хрипло закричал он. — Надо возвращаться домой, пока не поздно!
— Послушайте, вам даже не удастся приблизиться к Миддлтауну — не пропустят кордоны полицейских, — предупредил его Кеннистон. — Поймите, наш старый город превратился в смертельно опасную ловушку!
— О, Хьюго, быть может, нам следует вернуться в колонну? — робко прошептала пышная дама, сидевшая на заднем сиденье.
— Идите вы все к дьяволу! Я свободный гражданин Америки и не позволю командовать собой!
Джон, поразмыслив, нашел более весомый аргумент:
— Если вы вернетесь в Миддлтаун, то вскоре обнаружите, что остались там, на окраине света, практически один на один с вечной ночью и леденящим холодом!
Это была неплохая идея. Страх перед пустыней могло вытеснить только одно — еще более сильный страх перед одиночеством в опустевшем городе, в котором отныне будут обитать лишь призраки.
Плотник побагровел. Взглянув на всхлипывающую супругу, он после некоторого колебания развернул свой «бьюик» и вновь пристроился к медленно едущей колонне. За ним последовали и другие беглецы.
К Джону приблизилась, пронзительно гудя сиреной, полицейская машина. В ее помощи не было необходимости, и Кеннистон крикнул встревоженному офицеру:
— Следите за тем, чтобы колонна не рассыпалась! Никто больше не должен сворачивать назад; понимаете, никто!
Через несколько минут, задыхаясь от пыли и выхлопных газов, он вновь возглавил караван переселенцев. И в этот момент заметил далеко впереди еще один город.
Мерцающая точка на горизонте, еле различимая среди бурой бескрайней степи. Трудно было оценить, сколько километров разделяло два колосса — сто, двести? Одно было ясно: на пути к далекому соседу придется преодолеть немало препятствий, пересечь русла многих высохших рек. «Интересно, — подумал Джон, — а как выглядит сейчас Атлантический океан? Существуют ли еще Нью-Йорк, Париж, Лондон и другие мегаполисы двадцатого века?»
Он встряхнул головой, отгоняй от себя праздные мысли, и стал вглядываться в контуры белых небоскребов, едва различимых в тусклых лучах Солнца. «Тысячам людей придется отныне работать не покладая рук, иначе умирающий мир рано или поздно обрушится на них смертоносной лавиной и унесет, собою в небытие. Обитатели старого доброго Миддлтауна должны будут волей-неволей найти в себе силы для долгой борьбы за существование. Хотя… хотя, возможно, не везде на Земле царит запустение. Могли сохраниться зеленые долины, реки, поселения людей…»
В этот момент джип, качнувшись, выехал на широкую дорогу, ведущую к порталу. Над караваном машин навис мерцающий купол — их последнее убежище. Кеннистон заметил, как у входа суетились люди, посланные еще вчера Хубблом. Они готовились закрыть огромные ворота после прохождения колонны автомашин — это предотвратило бы бессмысленную потерю драгоценного тепла.
Когда джип въехал под арку, один из вооруженных людей приветственно махнул рукой и, подбежав к машине, ловко прыгнул на подножку.
— Следуйте прямо по бульвару, а затем сворачивайте направо на первом же перекрестке, — улыбаясь, возбужденно крикнул он Джону. — Я покажу вам сектор города, в котором разместятся ваши люди. Что? Нет, мистер, мы не заметили никаких признаков жизни. Думаю, здесь и мыши-то давно сдохли с голодухи!.. Очень рад, что вы, наконец, приехали. Знаете, эта тишина чертовски действует на нервы.
Белые башни небоскребов молча следили за бесконечной процессией пыльных автомобилей, грузовиков и автобусов, робко ползущих по укутанному мглой бульвару. Грохот моторов, отражаясь от стен строений, порождал столь впечатляющее эхо, что Кеннистону стало не по себе, И не только ему — все, за исключением водителей, высунули головы из окон машин и всматривались в необычные очертания зданий, странную цветовую гамму их стен, темные глазницы окон. Джон отлично понимал, какие сложные чувства одолевают сейчас людей. Все было слишком большим и чужим. Даже уроженец Нью-Йорка и тот застыл бы в изумлении, увидев эти исполинские небоскребы. Что же было говорить о жителях заштатного Миддлтауна, привыкшим к малоэтажным зданиям из серого кирпича!