Страница:
Джей прошла мимо церкви. Отец Эльвс еще не вернулся. По реакции мистера Манани, когда она спросила его о священнике, она понимала, что тот допустил какую-то очень серьезную ошибку, более серьезную, чем просто пьянство. Но все равно, ему нельзя было так долго оставаться одному в джунглях, когда уже на носу сумерки. Солнце уже опустилось за вершины деревьев и пропало из вида.
Ее живой и впечатлительный ум наполнил джунгли всевозможными картинами. Священник упал и сломал себе колено. Он бродит по лесу, заблудившись. Он сидит на дереве, спасаясь от дикого сейса.
Джей знала близлежащие джунгли так, как будто в ее голове отпечаталась дидактическая карта. Если она окажется тем, кто найдет отца Эльвса, она будет настоящей героиней. Она взглянула на свой дом. Света внутри не было. Мать еще около получаса не заметит ее отсутствия. Джей поспешила к темной стене леса.
В джунглях было тихо. Даже чикроу, и те куда-то подевались. Тени вокруг были непривычно большими. Оранжевые и розовые лучики, пробивавшиеся сквозь шелестящую листву, в надвигающихся сумерках казались неестественно яркими.
Уже через десять минут она подумала, что пришедшая ей в голову идея с поисками оказалась не совсем удачной. Хорошо утоптанная дорожка, ведущая к хуторам в саванне, была совсем рядом. Она начала пробираться сквозь кустарник и через пару минут оказалась на этой дорожке.
Тут было гораздо лучше: можно было видеть во все стороны метров на семьдесят. Она почувствовала себя спокойней.
— Святой отец! — крикнула она. Ее голос громко прокатился по тихим рядам деревьев, маячивших повсюду. — Отец, это я, Джей.
Она посмотрела во все стороны. Ничего не двигалось, ничто не издало никакого звука. Ей очень захотелось, чтобы сейчас появилась группа охотников, и она бы с ними вернулась в деревню. Сейчас она бы обрадовалась любой компании.
За ее спиной послышался треск, как будто кто-нибудь наступил на ветку.
— Отец Эльвс?
Она повернулась и взвизгнула. Сначала ей показалось, что голова черной женщины просто висит в воздухе, но, приглядевшись повнимательней, она сумела различить и силуэт ее тела. Казалось, что свет просто огибает ее, оставляя красное и синее мерцание вокруг ее тела.
Женщина подняла руку. На ее руке быстро появилось изображение веток и листьев в соответствии с тем, что рука закрывала. Она приложила палец к губам, а потом поманила девочку к себе.
Санго легким галопом возвращался по дороге в Абердейл, он бежал, не сбавляя темпа, так как темнота уже начала сгущаться под кронами деревьев. Пауэл Манани время от времени уклонялся от низко растущих сучков и веток. Этот путь он уже выучил наизусть. Он ехал почти автоматически, в то время как голова его была занята перебором возможных вариантов развития событий.
Завтра все останутся в деревне, они могут выставить караулы и таким образом продолжить работу на полях. Любое слишком большое отклонение от обычной жизни будет означать победу Квинна, а этого Пауэл допустить не мог. Люди и так были потрясены случившимся, и теперь им придется заново воспитывать уверенность в своих силах.
Он обогнал возвращающуюся домой группу Арнольда Тревиса четверть часа назад. Они повесили всех своих иветов. А группа, которая отправилась на хутора, похоронит иветов, которых он застрелил на хуторе Николса. Завтра эта группа перейдет к Скиббоу и сделает там все возможное.
Но, подумал он с горечью, многого-то им там не сделать. Однако могло быть и хуже. На самом деле могло быть и намного лучше.
Пауэл тяжело вздохнул, подумав о том, что Квинн все еще на свободе. С рассветом он отправится вниз по реке в Шустер. Шериф оттуда свяжется с Даррингемом, и тогда уж организуют отлов этих бандитов по всем правилам, как положено. Он знал шустерского надзирателя, Грегора О'Кифа, у которого был связанный с ним родственной связью доберман. Они с ним могут сразу же, пока след не остыл, отправиться за Квинном. Грегор поймет всю необходимость этого.
Да, все это не украсит его личное дело. Убитые семьи и открытый бунт иветов. Отдел расселения, возможно, не возобновит с ним контракт. Да и черт с ними. Сейчас главное — Квинн.
Санго издал громкое ржанье и встал на дыбы. Пауэл рефлекторно натянул поводья. Лошадь опустилась, и он почувствовал, что ноги у нее подгибаются. Его по инерции бросило вперед, и он головой уткнулся в шею Санго, в то время как тот попробовал задрать морду. Взметнувшаяся грива хлестнула Пауэла по лицу, нос уткнулся в колючую бежевую щетину. Он почувствовал вкус крови.
Санго упал на землю, по инерции его еще протащило пару метров, прежде чем он окончательно завалился набок. Пауэл услышал, как его правая нога сломалась с шокирующим громким хрустом, когда конь навалился на нее всем своим весом. На какое-то мгновение он потерял сознание. Манани пришел в себя и сразу попробовал встать. Его правая нога ниже бедра полностью онемела. Он почувствовал опасное головокружение. Его прошиб холодный пот.
Лошадь своим боком крепко прижала ногу всадника к земле. Манани приподнялся на локте и попробовал ее вытащить. Горячая боль наполнила все его нервы. Он застонал и, тяжело дыша, снова упал на мокрую траву.
У него за спиной зашуршали кусты. Послышались шаги.
— Эй! — крикнул он. — Ради Христа, помогите мне. Чертова лошадь меня придавила. Я не чувствую ногу.
Он обернулся. Из мрачной тени, тянущейся вдоль края дороги, вышли шесть фигур.
Квинн Декстер рассмеялся.
Пауэл сделал отчаянный рывок, стараясь достать лазерный карабин из седельной кобуры.
Анна ждала этого движения. Она выстрелила из своего лазерного ружья. Инфракрасный пучок ударил по тыльной стороне ладони Пауэла и прошел сквозь нее. Кожа и мускулы моментально испарились, образовав кратер диаметром сантиметров пять, окончания сосудов выстрел прижег как раскаленным железом, напряженные сухожилия поджарились и лопнули. Кожа вокруг раны почернела и начала шелушиться. Пузырь от ожога в виде кольца тут же лопнул. Пауэл издал гортанное рычанье и отдернул руку.
— Тащите его сюда, — приказал Квинн.
Дьявольская искра опять вернулась в церковь. Это первое, что Хорст Эльвс обнаружил при возвращении.
Большая часть дня для него была потеряна. Он, должно быть, пролежал на маленькой полянке несколько часов. Его рубашка и брюки промокли от дождя и были перепачканы в грязи. А подернутые кровью глаза Картера Макбрайда так и продолжали смотреть на него.
«Это твоя вина!» — в ярости выкрикнул ему надзиратель.
И он был прав.
Грех укрывательства. Вера в то, что человеческое достоинство восторжествует. Поэтому он и считал, что ему надо всего лишь выждать, пока иветы устанут от своих дурацких ритуалов и идолопоклонства. Что они сообразят, что секта Божьего Брата придумана только для того, чтобы заставить их выполнять прихоти Квинна. И вот тогда к ним придет он, с прощением и приглашением обратно в лоно Господне.
Но теперь его самонадеянность стоила жизни ребенку и, возможно, если Рут и Манани правы в своих догадках, другим тоже. Хорст совершенно не был уверен, что после этого он хочет продолжать жить.
Он пошел обратно в деревню, когда с запада спустилась тень, а в небе над черными вершинами деревьев засверкали яркие звезды. В нескольких домах в окошках горел желтый свет, но в самой деревне стояла мертвая тишина. Жизнь ушла из нее.
Хорошего душевного настроя, подумал он, вот чего здесь не хватает. Даже потом, после того, как они осуществят свою месть и перебьют всех иветов, это место останется грязным. Теперь они откусили свое яблоко, и знание правды испортило их души. Они знают, какой зверь прячется у них в душах. Даже если они и облачат его в одежды чести и цивилизованного правосудия. Они все равно будут это знать.
Он тяжело вышел из тени и направился к церкви. Эта простенькая маленькая церковь символизирует все то, что оказалось неверного в этой деревне. Построенная на лжи, дом для дурака, посмешище для всех. Даже здесь, на самой забытой богом планете Конфедерации, где ничего не имеет никакого значения, я и то не смог правильно построить ее. Я не смог сделать единственную вещь, которой я перед Богом посвятил свою жизнь. Я не смог им дать веру в себя.
Он вошел в церковь через заднюю дверь. Картер Макбрайд лежал на передней скамейке, завернутый в одеяло. Кто-то зажег одну из алтарных свечей.
Маленькая красная звездочка мерцала в метре над телом.
Вся тоска и боль Хорста вернулись таким потоком, который грозил смыть всю его святость. Он прикусил трясущуюся нижнюю губу.
Если Бог, Святая Троица, существует, говорит эта порочная секта сатанистов, то ipso facto, существует и Повелитель Мрака. Ведь Сатана искушал Иисуса, оба они касались Земли, и оба они туда вернутся.
И вот Хорст Эльвс посмотрел на искорку красного света и почувствовал, как сухой вес вечности снова навалился на его мозг. Такое доказательство существования сверхъестественного божества превращалось просто в жуткую пародию. Человек должен сам прийти к вере, нельзя ее насильно навязывать ему.
Он упал на одно колено, как будто его толкнула огромная рука.
— Прости меня, Господи. Прости мне мою слабость. Прошу тебя.
Звездочка заскользила по воздуху в его направлении. Казалось, она не отбрасывает никакого света ни на скамьи, ни на пол.
— Кто ты такой? Зачем ты пришел сюда? За душой мальчика? Для этого тебя и вызвал Квинн Декстер? Как мне тебя жаль. Этот мальчик был чист в своих помыслах не зависимо от того, что они с ним сделали или что заставили говорить. Наш Господь не откажется от него только из-за бесчеловечности твоего прислужника. Картера введет в рай сам Гавриил.
Звездочка остановилась в двух метрах от Хорста.
— Вон отсюда, — сказал Хорст. Он встал, сила отчаяния наполнила его члены. — Убирайся из этого места. Ты проиграл. Ты дважды проиграл. — Его лицо оскалилось в улыбке, по бороде потекла струйка слюны. — Этот старый греховодник опять почерпнет силы из твоего присутствия. Но ты вторгся на святую землю. Теперь убирайся отсюда! — Он ткнул вытянутым указательным пальцем в сторону пропитанных темнотой джунглей. — Вон!
По церковному крыльцу протопали каблуки, и дверь распахнулась.
— Отец Эльвс, — изо всей мочи прокричала Джей.
Маленькие тоненькие ручонки обняли его за талию с силой, которой мог бы позавидовать и взрослый мужчина. Он инстинктивно обнял ее, гладя рукой по спутанным белесым волосам.
— Ох, отец Эльвс, — всхлипнула она. — Это было ужасно, они убили Санго. Они застрелили его. Он умер. Санго мертв.
— Кто это сделал? Кто застрелил его?
— Квинн. Иветы. — Она подняла голову, чтобы взглянуть на него. Ее лицо от плача пошло пятнами. — Она спрятала меня. Они были совсем близко.
— Ты видела Квинна Декстера?
— Да. Он застрелил Санго. Я ненавижу его.
— Когда это случилось?
— Только что.
— Здесь? В деревне?
— Нет. Мы были на дорожке на хутора, в полукилометре отсюда.
— Кто это «мы»? Кто с тобой был?
Джей захлюпала носом, протирая кулаком глаза.
— Я не знаю ее имени. Это была черная леди. Она просто вышла из джунглей в очень странном костюме. Она сказала, что мне надо быть осторожней, так как иветы совсем близко оттуда. Я испугалась. Мы спрятались от них в кустах. И тут на дороге появился Санго, — ее подбородок опять задрожал. — Он мертв, отец Эльвс.
— И где эта женщина сейчас?
— Ушла. Она дошла со мной до деревни и ушла.
Более озадаченный, чем встревоженный, Хорст попытался привести в порядок свои разбегающиеся мысли.
— А что странного было в ее костюме?
— Он был прямо как кусок джунглей, ее в нем совсем не видно.
— Пристав? — выпалил он, задыхаясь. Но в этом не было никакого смысла. Затем он сообразил, что в ее рассказе кое-что отсутствует. Он взял ее за плечи и уставился ей прямо в глаза. — Мистер Манани скакал на лошади, когда Квинн подстрелил ее?
— Да.
— Он мертв?
— Нет. Он кричал, так как ушибся. Иветы унесли его.
— О, господи. Женщина пошла обратно, чтобы помочь Манани?
Лицо Джей приняло озадаченное выражение.
— Не думаю. Она ничего не сказала, просто взяла и исчезла, как только мы подошли к полям вокруг деревни.
Хорст повернулся к демонической душе. Но звездочка пропала. Он начал выпроваживать Джей из церкви.
— Иди прямо домой к маме. Я имею в виду прямо домой. Расскажи ей все, что рассказала мне, и скажи ей, чтобы она организовала поселян. Их надо предупредить, что иветы где-то рядом.
Джей кивнула головой, глаза у нее были огромные и ужасно серьезные.
Хорст осмотрел деревню. Ночь уже почти наступила, деревья в темноте казались еще больше и ближе подступили к деревне. Его передернуло.
— Что вы собираетесь делать, отец Эльвс?
— Посмотреть, больше ничего. А теперь иди к себе, — он ласково подтолкнул ее в сторону хижины Рут.
Она припустила между рядами хижин, ее длинные ноги несли ее как-то шатко, неустойчиво, и от этого постоянно казалось, что она вот-вот потеряет равновесие. После этого Хорст был предоставлен сам себе. Он мрачно взглянул на джунгли и направился туда, где в просвете между деревьями начиналась дорога на хутора в саванне.
— Сентиментальная дура, — сказал Латон.
— Послушай, отец, после того, что я сегодня сделала, я заслужила привилегию показать сентиментальность, — ответила Камилла. — Квинн бы разорвал ее на части. Нам больше не нужно подобное кровопролитие. Мы уже достигли того, что хотели.
— А теперь этот идиот священник отправился в джунгли, надеясь стать героем. Его тоже будешь спасать.
— Нет. Он вполне взрослый и сам сделал свой выбор.
— Очень хорошо. Однако потеря надзирателя Манани — печальное событие. Я надеялся, что именно он уничтожит остальных иветов.
— Ты хочешь, чтобы я застрелила их?
— Нет, скоро вернутся охотники. Они очень быстро обнаружат лошадь и следы, которые оставит Квинн Декстер. Они заинтересуются, кто же убил его. Мы не должны оставлять ни единого намека на наше существование. Однако, вот Джей…
— Никто ей не поверит.
— Возможно.
— Итак, что же ты собираешься делать с Декстером? По нашему первоначальному сценарию мы не рассчитывали, что он проживет так долго.
— Квинн Декстер теперь придет ко мне, больше ему некуда деваться. Шерифы предположат, что он убежал на необитаемые земли, и больше его уже никто никогда не увидит. Решение не блестящее, но не бывает военных планов без бреши. А яичник Анны будет хорошим добавлением в наши генетические ресурсы.
— Значит, мое провокационное задание окончено?
— Да, я не думаю, что сложившаяся ситуация требует на данный момент нашего вмешательства. Мы можем следить за дальнейшим развитием ситуации через датчики слуг-лазутчиков.
— Хорошо, тогда я пошла к себе: меня ждет ванна и стаканчик. Это был тяжелый день.
Квинн взглянул на Пауэла Манани. Обнаженный надзиратель снова пришел в себя после того, как его переломанные ноги привязали к майоповому дереву. Его голова висела в нескольких сантиметрах от земли, щеки надулись от прилившей к голове крови. Они широко раскинули его руки, привязав их к небольшим колышкам, вбитым в землю. Перевернутый крест.
Пауэл Манани тихо застонал.
Квинн поднял руку, призывая к тишине.
— Итак, ночь наступила. Добро пожаловать в наш мир, Пауэл.
— Придурок, — простонал надзиратель.
Квинн щелкнул карманным термоиндуктором и приложил его к раздробленной голени Пауэла. Тот застонал и слабо дернулся.
— Почему ты это сделал, Пауэл? За что ты утопил Лесли и Тони? Почему ты убил Кей? Зачем ты натравил Ворикса на Дугласа?
— И других, — тяжело дыша, сказал Пауэл. — Не надо забывать их.
Квинн замер.
— Других?
— Только вы и остались, Квинн. А завтра не будет и вас.
Декстер снова прижал термоиндуктор к его ноге.
— Почему? — спросил Квинн.
— Из-за Картера Макбрайда. А ты думал почему? Вы просто чертовы животные, все вы. Просто животные. Никакое человеческое создание не может такое сделать. Ему было всего-то десять лет.
Квинн нахмурился и выключил термоиндуктор.
— Что случилось с Картером Макбрайдом?
— То же самое. Придурок. Ты подвесил его к дереву. Ты и твои Светлые братья. Вы разорвали его пополам.
— Квинн? — нерешительно воскликнул Гейл Джексон. Квинн махнул рукой, приказывая ему замолчать.
— Мы и не притрагивались к Картеру. Как мы это могли сделать? Мы же были на хуторе у Скиббоу.
Пауэл попробовал разорвать веревки, связывающие его руки.
— А Гвин Лоус и Роджер Чадвик, а Хоффманы? Что ты скажешь о них? У вас готово алиби и в отношении их тоже?
— Ну хорошо, должен признать, что здесь у тебя еще есть какие-то основания. Но кто тебе сказал, что мы последователи Божьего Брата?
— Эльвс, это он нам все рассказал.
— Да, я догадывался, что священник сообразит, что происходит. Но это теперь не имеет значения.
Он достал из кармана комбинезона лучевой нож.
— Квинн, — горячо заговорил Джексон. — Слушай, это предзнаменование. Кто придушил Картера Макбрайда, если мы этого не делали?
Квинн держал лезвие перед самым лицом, смотря на него в каком-то подобии транса.
— Что особого случилось после того, как они нашли Картера?
— Что ты хочешь этим сказать? — взвыл Джексон. — О чем ты вообще говоришь? Черт, Квинн, приди ты в себя! Мы же умрем, если не уйдем сейчас же!
— Правильно! Мы умрем. Мы были избраны.
Лезвие лучевого ножа ожило, оно излучало желтоватый свет, которое придало лицу Квинна фосфоресцирующий блеск. Он улыбнулся.
Джексон Гейл почувствовал, как его сердце сковал смертельный холод. До этого он не представлял, насколько безумен был Квинн, с прибабахом, да, местами псих. Но такое, Братец Божий, он же просто наслаждается собой, он верит, что он апостол Ночи.
Остальные иветы тоже удивленно переглянулись.
Но Квинн не обращал на это внимания. Он склонился над Пауэлом Манани. Надзиратель замер, прекратив всякие попытки высвободиться.
— Мы — князья Тьмы, — нараспев произнес он.
— Мы — князья Тьмы, — безвольно и покорно подпели ему иветы.
— Камилла, сейчас же иди опять туда. Немедленно уничтожь их всех. Я отправлю туда поселенцев, чтобы они помогли тебе убрать тела. Если охотники вернутся раньше, то используй терминальную гранату, чтобы уничтожить все следы. Это не так элегантно, как хотелось бы, но вполне сойдет. Нельзя позволить Квинну Декстеру раскрыть наше убежище.
— Я уже иду, папа.
Лай-силф перенесло свой фокус распознавания в точку между Квинном Декстером и Пауэлом Манани, расширив их чувственное поле так, чтобы оно охватывало всех собравшихся на небольшой затоптанной полянке в джунглях. Оно не могло читать индивидуальные мысли, пока не могло, сложность человеческой синтагматики потребует время на расшифровку и каталогизацию, но вот эмоциональное содержание было вполне понятно.
Эмоциональная полярность между Квинном Декстером и Пауэлом Манани была разительной: один излучал триумф и ликование, любовь к жизни; другой — измученный и поникший, мечтающий о скорейшей смерти. В этом, как в зеркале, можно было увидеть особенности их религиозных верований, диаметральную противоположность.
Где-то на самой границе своего понимания лай-силф смогло определить минутную передачу энергии от Пауэла Манани в Квинна Декстера. Излучение исходило из базового энергетического источника, который связан с каждой живой клеткой. Такого рода передачи были чрезвычайно редки между телесными существами. И Квинн Декстер, казалось, осознавал это на каком-то нижнем уровне, он обладал энергетическим чутьем, намного превосходящим священника. Для Квинна Декстера жертвоприношение черной мессы было намного больше, чем пустое ритуальное поклонение, оно зарождало в нем безмерное предвкушение чего-то, подтверждающее его веру. Лай-силф наблюдало чувства, которые зарождались в нем, и ждало, напряженно обострив все свои чувства, чтобы записать этот феномен.
— Когда ложный Повелитель уведет свои легионы в забвение, здесь будем мы, — сказал Квинн.
— Здесь будем мы, — повторили иветы.
— Когда Ты принесешь свет во мрак, здесь будем мы.
— Здесь будем мы.
— Когда время остановится и пространство обвалится, здесь будем мы.
— Здесь будем мы.
Квинн вытянул руку с лучевым ножом. Он воткнул кончик ножа в пах Пауэлу Манани, как раз в том месте, где у того начинало расти мужское достоинство. Кожа опалилась, и лезвие вошло в тело, волосы вокруг лезвия загорелись и начали сворачиваться. Пауэл сжал зубы, мускулы на его шее напряглись, как канаты, он прилагал все силы, чтобы не закричать. Квинн начал вонзать лезвие глубже, все дальше и дальше в живот надзирателя.
— Это наша жертва Тебе, Господи, — сказал Квинн. — Мы выпустили на свободу наших змиев, теперь мы звери, каковыми и были созданы. Мы существуем. Прими эту жизнь, как знак нашей любви и обожания, — нож пошел вверх и достиг пупка Пауэла, из раны текли ручейки крови. Квинн наблюдал, как под потоками алой жидкости теряет свою пышность густая растительность на теле жертвы, испытывая яростный восторг. — Дай нам Твою силу, Господи, помоги нам уничтожить Твоих врагов. — Черная радость змия-зверя никогда еще не была такой великолепной, он чувствовал, как начинает пьянеть от этих ощущений. Каждая клеточка его тела дрожала от радости. — Покажись нам, Господи! — воскликнул он. — Поговори с нами!
Пауэл Манани умирал. Лай-силф наблюдало энергетические вихри, бушевавшие в его теле. Небольшая порция энергии передалась Квинну, который с жадностью ее поглотил, это подняло ментальный восторг ивета на небывалые высоты. Оставшаяся жизненная энергия Пауэла продолжала уменьшаться, но она не вся рассасывалась в энтропийном процессе, какая-то небольшая часть ее улетучилась к некой потаенной пространственной складке. Лай-силф было очаровано, эта церемония предоставила ему бесценное знание; оно никогда раньше, за все свое ужасно долгое существование, так глубоко не проникало в энергетическую систему умирающего существа.
Оно внедрилось в потоки энергии, исходящие из клеток Манани, прослеживало его движение сквозь резкие изгибы квантовой реальности, и обнаружило, что оно заглянуло в пространство, о котором раньше и не имело представления, в энергетический вакуум. Пустота, которая была для него так же страшна, как космос для обнаженного человека. Сохранить свою цельность в такой среде было необычайно трудно, ему пришлось еще сильнее сжать плотность своей энергии, чтобы не дать потоку, который напоминал переменчивое ядро кометы, увлечь за собой вспышки его собственной энергии. Как только оно сумело стабилизировать свою внутреннюю структуру, то сразу же широко раскинуло свое чувствительное поле. Лай-силф было не одиноко.
Плохо сфокусированные завихрения информации, по своей природе очень схожие со структурой памяти самого лай-силфа, неслись через это чужеродное пространство. В том, что это были самостоятельные отдельные существа, не было никакого сомнения, однако они постоянно перемешивались друг с другом, проникали друг в друга, а потом снова разделялись. Лай-силф наблюдало, как чужеродный разум толпится в пограничной зоне своих личностных фокусировок. К нему прикоснулись слабые лучи радиации, принесшие с собой множество невозможно перемешанных изображений. Оно объединило стандартное представление своей личности и переведенное послание и отправило его на той же радиационной волне, которую использовали эти существа. Вместо того, чтобы ответить ему, чужаки в ужасе просочились сквозь свои границы.
Лай-силф пыталось восстановить свою общую целостность, когда на его мысленные пути обрушился всепоглощающий чужеродный менталитет. Их было слишком много, чтобы блокировать их проникновение. Оно начало терять контроль над своими действиями; поля восприятия начали сжиматься, доступ к обширному запасу накопленных знаний начал ослабевать, оно оказалось неспособным двигаться. Они начали разрушать его внутреннюю энергетическую структуру, открывать широкие каналы между своим пустым континуумом и пространством-временем. Образы отхлынули обратно через пространственные завихрения, через нити сырой памяти, используемые лай-силфом как путеводитель для поиска специфических физических форм, в которых они бы могли действовать.
Это была чудовищная узурпация, такая, которая противоречила самой его сущности. Чужеродный менталитет заставлял его расщепляться на события, управляющие Вселенной, нападал на него. Оставался только один выход. Оно отправилось в запасник. Мыслительный процесс и текущая память были отправлены в сеть макро-информации. Активные функции прекратили свое существование.
Лай-силф застынет между двумя различными пространствами до тех пор, пока его не найдет и не оживит кто-нибудь из его рода. Шанс на то, что его отыщут до конца Вселенной, был мизерный, но время для лай-силфа не играло никакой роли. Оно сделало все, что могло.
А в тридцати метрах от иветов и Пауэла Манани пробирался сквозь заросли Хорст Эльвс, ведомый монотонным песнопением тихих голосов. Тропинка из обломанных сучьев и сорванных листьев уводила от мертвой лошади и легко прослеживалась даже в последних бликах гаснущего солнечного света. Казалось, Квинну было наплевать, что его обнаружат.
Ее живой и впечатлительный ум наполнил джунгли всевозможными картинами. Священник упал и сломал себе колено. Он бродит по лесу, заблудившись. Он сидит на дереве, спасаясь от дикого сейса.
Джей знала близлежащие джунгли так, как будто в ее голове отпечаталась дидактическая карта. Если она окажется тем, кто найдет отца Эльвса, она будет настоящей героиней. Она взглянула на свой дом. Света внутри не было. Мать еще около получаса не заметит ее отсутствия. Джей поспешила к темной стене леса.
В джунглях было тихо. Даже чикроу, и те куда-то подевались. Тени вокруг были непривычно большими. Оранжевые и розовые лучики, пробивавшиеся сквозь шелестящую листву, в надвигающихся сумерках казались неестественно яркими.
Уже через десять минут она подумала, что пришедшая ей в голову идея с поисками оказалась не совсем удачной. Хорошо утоптанная дорожка, ведущая к хуторам в саванне, была совсем рядом. Она начала пробираться сквозь кустарник и через пару минут оказалась на этой дорожке.
Тут было гораздо лучше: можно было видеть во все стороны метров на семьдесят. Она почувствовала себя спокойней.
— Святой отец! — крикнула она. Ее голос громко прокатился по тихим рядам деревьев, маячивших повсюду. — Отец, это я, Джей.
Она посмотрела во все стороны. Ничего не двигалось, ничто не издало никакого звука. Ей очень захотелось, чтобы сейчас появилась группа охотников, и она бы с ними вернулась в деревню. Сейчас она бы обрадовалась любой компании.
За ее спиной послышался треск, как будто кто-нибудь наступил на ветку.
— Отец Эльвс?
Она повернулась и взвизгнула. Сначала ей показалось, что голова черной женщины просто висит в воздухе, но, приглядевшись повнимательней, она сумела различить и силуэт ее тела. Казалось, что свет просто огибает ее, оставляя красное и синее мерцание вокруг ее тела.
Женщина подняла руку. На ее руке быстро появилось изображение веток и листьев в соответствии с тем, что рука закрывала. Она приложила палец к губам, а потом поманила девочку к себе.
Санго легким галопом возвращался по дороге в Абердейл, он бежал, не сбавляя темпа, так как темнота уже начала сгущаться под кронами деревьев. Пауэл Манани время от времени уклонялся от низко растущих сучков и веток. Этот путь он уже выучил наизусть. Он ехал почти автоматически, в то время как голова его была занята перебором возможных вариантов развития событий.
Завтра все останутся в деревне, они могут выставить караулы и таким образом продолжить работу на полях. Любое слишком большое отклонение от обычной жизни будет означать победу Квинна, а этого Пауэл допустить не мог. Люди и так были потрясены случившимся, и теперь им придется заново воспитывать уверенность в своих силах.
Он обогнал возвращающуюся домой группу Арнольда Тревиса четверть часа назад. Они повесили всех своих иветов. А группа, которая отправилась на хутора, похоронит иветов, которых он застрелил на хуторе Николса. Завтра эта группа перейдет к Скиббоу и сделает там все возможное.
Но, подумал он с горечью, многого-то им там не сделать. Однако могло быть и хуже. На самом деле могло быть и намного лучше.
Пауэл тяжело вздохнул, подумав о том, что Квинн все еще на свободе. С рассветом он отправится вниз по реке в Шустер. Шериф оттуда свяжется с Даррингемом, и тогда уж организуют отлов этих бандитов по всем правилам, как положено. Он знал шустерского надзирателя, Грегора О'Кифа, у которого был связанный с ним родственной связью доберман. Они с ним могут сразу же, пока след не остыл, отправиться за Квинном. Грегор поймет всю необходимость этого.
Да, все это не украсит его личное дело. Убитые семьи и открытый бунт иветов. Отдел расселения, возможно, не возобновит с ним контракт. Да и черт с ними. Сейчас главное — Квинн.
Санго издал громкое ржанье и встал на дыбы. Пауэл рефлекторно натянул поводья. Лошадь опустилась, и он почувствовал, что ноги у нее подгибаются. Его по инерции бросило вперед, и он головой уткнулся в шею Санго, в то время как тот попробовал задрать морду. Взметнувшаяся грива хлестнула Пауэла по лицу, нос уткнулся в колючую бежевую щетину. Он почувствовал вкус крови.
Санго упал на землю, по инерции его еще протащило пару метров, прежде чем он окончательно завалился набок. Пауэл услышал, как его правая нога сломалась с шокирующим громким хрустом, когда конь навалился на нее всем своим весом. На какое-то мгновение он потерял сознание. Манани пришел в себя и сразу попробовал встать. Его правая нога ниже бедра полностью онемела. Он почувствовал опасное головокружение. Его прошиб холодный пот.
Лошадь своим боком крепко прижала ногу всадника к земле. Манани приподнялся на локте и попробовал ее вытащить. Горячая боль наполнила все его нервы. Он застонал и, тяжело дыша, снова упал на мокрую траву.
У него за спиной зашуршали кусты. Послышались шаги.
— Эй! — крикнул он. — Ради Христа, помогите мне. Чертова лошадь меня придавила. Я не чувствую ногу.
Он обернулся. Из мрачной тени, тянущейся вдоль края дороги, вышли шесть фигур.
Квинн Декстер рассмеялся.
Пауэл сделал отчаянный рывок, стараясь достать лазерный карабин из седельной кобуры.
Анна ждала этого движения. Она выстрелила из своего лазерного ружья. Инфракрасный пучок ударил по тыльной стороне ладони Пауэла и прошел сквозь нее. Кожа и мускулы моментально испарились, образовав кратер диаметром сантиметров пять, окончания сосудов выстрел прижег как раскаленным железом, напряженные сухожилия поджарились и лопнули. Кожа вокруг раны почернела и начала шелушиться. Пузырь от ожога в виде кольца тут же лопнул. Пауэл издал гортанное рычанье и отдернул руку.
— Тащите его сюда, — приказал Квинн.
Дьявольская искра опять вернулась в церковь. Это первое, что Хорст Эльвс обнаружил при возвращении.
Большая часть дня для него была потеряна. Он, должно быть, пролежал на маленькой полянке несколько часов. Его рубашка и брюки промокли от дождя и были перепачканы в грязи. А подернутые кровью глаза Картера Макбрайда так и продолжали смотреть на него.
«Это твоя вина!» — в ярости выкрикнул ему надзиратель.
И он был прав.
Грех укрывательства. Вера в то, что человеческое достоинство восторжествует. Поэтому он и считал, что ему надо всего лишь выждать, пока иветы устанут от своих дурацких ритуалов и идолопоклонства. Что они сообразят, что секта Божьего Брата придумана только для того, чтобы заставить их выполнять прихоти Квинна. И вот тогда к ним придет он, с прощением и приглашением обратно в лоно Господне.
Но теперь его самонадеянность стоила жизни ребенку и, возможно, если Рут и Манани правы в своих догадках, другим тоже. Хорст совершенно не был уверен, что после этого он хочет продолжать жить.
Он пошел обратно в деревню, когда с запада спустилась тень, а в небе над черными вершинами деревьев засверкали яркие звезды. В нескольких домах в окошках горел желтый свет, но в самой деревне стояла мертвая тишина. Жизнь ушла из нее.
Хорошего душевного настроя, подумал он, вот чего здесь не хватает. Даже потом, после того, как они осуществят свою месть и перебьют всех иветов, это место останется грязным. Теперь они откусили свое яблоко, и знание правды испортило их души. Они знают, какой зверь прячется у них в душах. Даже если они и облачат его в одежды чести и цивилизованного правосудия. Они все равно будут это знать.
Он тяжело вышел из тени и направился к церкви. Эта простенькая маленькая церковь символизирует все то, что оказалось неверного в этой деревне. Построенная на лжи, дом для дурака, посмешище для всех. Даже здесь, на самой забытой богом планете Конфедерации, где ничего не имеет никакого значения, я и то не смог правильно построить ее. Я не смог сделать единственную вещь, которой я перед Богом посвятил свою жизнь. Я не смог им дать веру в себя.
Он вошел в церковь через заднюю дверь. Картер Макбрайд лежал на передней скамейке, завернутый в одеяло. Кто-то зажег одну из алтарных свечей.
Маленькая красная звездочка мерцала в метре над телом.
Вся тоска и боль Хорста вернулись таким потоком, который грозил смыть всю его святость. Он прикусил трясущуюся нижнюю губу.
Если Бог, Святая Троица, существует, говорит эта порочная секта сатанистов, то ipso facto, существует и Повелитель Мрака. Ведь Сатана искушал Иисуса, оба они касались Земли, и оба они туда вернутся.
И вот Хорст Эльвс посмотрел на искорку красного света и почувствовал, как сухой вес вечности снова навалился на его мозг. Такое доказательство существования сверхъестественного божества превращалось просто в жуткую пародию. Человек должен сам прийти к вере, нельзя ее насильно навязывать ему.
Он упал на одно колено, как будто его толкнула огромная рука.
— Прости меня, Господи. Прости мне мою слабость. Прошу тебя.
Звездочка заскользила по воздуху в его направлении. Казалось, она не отбрасывает никакого света ни на скамьи, ни на пол.
— Кто ты такой? Зачем ты пришел сюда? За душой мальчика? Для этого тебя и вызвал Квинн Декстер? Как мне тебя жаль. Этот мальчик был чист в своих помыслах не зависимо от того, что они с ним сделали или что заставили говорить. Наш Господь не откажется от него только из-за бесчеловечности твоего прислужника. Картера введет в рай сам Гавриил.
Звездочка остановилась в двух метрах от Хорста.
— Вон отсюда, — сказал Хорст. Он встал, сила отчаяния наполнила его члены. — Убирайся из этого места. Ты проиграл. Ты дважды проиграл. — Его лицо оскалилось в улыбке, по бороде потекла струйка слюны. — Этот старый греховодник опять почерпнет силы из твоего присутствия. Но ты вторгся на святую землю. Теперь убирайся отсюда! — Он ткнул вытянутым указательным пальцем в сторону пропитанных темнотой джунглей. — Вон!
По церковному крыльцу протопали каблуки, и дверь распахнулась.
— Отец Эльвс, — изо всей мочи прокричала Джей.
Маленькие тоненькие ручонки обняли его за талию с силой, которой мог бы позавидовать и взрослый мужчина. Он инстинктивно обнял ее, гладя рукой по спутанным белесым волосам.
— Ох, отец Эльвс, — всхлипнула она. — Это было ужасно, они убили Санго. Они застрелили его. Он умер. Санго мертв.
— Кто это сделал? Кто застрелил его?
— Квинн. Иветы. — Она подняла голову, чтобы взглянуть на него. Ее лицо от плача пошло пятнами. — Она спрятала меня. Они были совсем близко.
— Ты видела Квинна Декстера?
— Да. Он застрелил Санго. Я ненавижу его.
— Когда это случилось?
— Только что.
— Здесь? В деревне?
— Нет. Мы были на дорожке на хутора, в полукилометре отсюда.
— Кто это «мы»? Кто с тобой был?
Джей захлюпала носом, протирая кулаком глаза.
— Я не знаю ее имени. Это была черная леди. Она просто вышла из джунглей в очень странном костюме. Она сказала, что мне надо быть осторожней, так как иветы совсем близко оттуда. Я испугалась. Мы спрятались от них в кустах. И тут на дороге появился Санго, — ее подбородок опять задрожал. — Он мертв, отец Эльвс.
— И где эта женщина сейчас?
— Ушла. Она дошла со мной до деревни и ушла.
Более озадаченный, чем встревоженный, Хорст попытался привести в порядок свои разбегающиеся мысли.
— А что странного было в ее костюме?
— Он был прямо как кусок джунглей, ее в нем совсем не видно.
— Пристав? — выпалил он, задыхаясь. Но в этом не было никакого смысла. Затем он сообразил, что в ее рассказе кое-что отсутствует. Он взял ее за плечи и уставился ей прямо в глаза. — Мистер Манани скакал на лошади, когда Квинн подстрелил ее?
— Да.
— Он мертв?
— Нет. Он кричал, так как ушибся. Иветы унесли его.
— О, господи. Женщина пошла обратно, чтобы помочь Манани?
Лицо Джей приняло озадаченное выражение.
— Не думаю. Она ничего не сказала, просто взяла и исчезла, как только мы подошли к полям вокруг деревни.
Хорст повернулся к демонической душе. Но звездочка пропала. Он начал выпроваживать Джей из церкви.
— Иди прямо домой к маме. Я имею в виду прямо домой. Расскажи ей все, что рассказала мне, и скажи ей, чтобы она организовала поселян. Их надо предупредить, что иветы где-то рядом.
Джей кивнула головой, глаза у нее были огромные и ужасно серьезные.
Хорст осмотрел деревню. Ночь уже почти наступила, деревья в темноте казались еще больше и ближе подступили к деревне. Его передернуло.
— Что вы собираетесь делать, отец Эльвс?
— Посмотреть, больше ничего. А теперь иди к себе, — он ласково подтолкнул ее в сторону хижины Рут.
Она припустила между рядами хижин, ее длинные ноги несли ее как-то шатко, неустойчиво, и от этого постоянно казалось, что она вот-вот потеряет равновесие. После этого Хорст был предоставлен сам себе. Он мрачно взглянул на джунгли и направился туда, где в просвете между деревьями начиналась дорога на хутора в саванне.
— Сентиментальная дура, — сказал Латон.
— Послушай, отец, после того, что я сегодня сделала, я заслужила привилегию показать сентиментальность, — ответила Камилла. — Квинн бы разорвал ее на части. Нам больше не нужно подобное кровопролитие. Мы уже достигли того, что хотели.
— А теперь этот идиот священник отправился в джунгли, надеясь стать героем. Его тоже будешь спасать.
— Нет. Он вполне взрослый и сам сделал свой выбор.
— Очень хорошо. Однако потеря надзирателя Манани — печальное событие. Я надеялся, что именно он уничтожит остальных иветов.
— Ты хочешь, чтобы я застрелила их?
— Нет, скоро вернутся охотники. Они очень быстро обнаружат лошадь и следы, которые оставит Квинн Декстер. Они заинтересуются, кто же убил его. Мы не должны оставлять ни единого намека на наше существование. Однако, вот Джей…
— Никто ей не поверит.
— Возможно.
— Итак, что же ты собираешься делать с Декстером? По нашему первоначальному сценарию мы не рассчитывали, что он проживет так долго.
— Квинн Декстер теперь придет ко мне, больше ему некуда деваться. Шерифы предположат, что он убежал на необитаемые земли, и больше его уже никто никогда не увидит. Решение не блестящее, но не бывает военных планов без бреши. А яичник Анны будет хорошим добавлением в наши генетические ресурсы.
— Значит, мое провокационное задание окончено?
— Да, я не думаю, что сложившаяся ситуация требует на данный момент нашего вмешательства. Мы можем следить за дальнейшим развитием ситуации через датчики слуг-лазутчиков.
— Хорошо, тогда я пошла к себе: меня ждет ванна и стаканчик. Это был тяжелый день.
Квинн взглянул на Пауэла Манани. Обнаженный надзиратель снова пришел в себя после того, как его переломанные ноги привязали к майоповому дереву. Его голова висела в нескольких сантиметрах от земли, щеки надулись от прилившей к голове крови. Они широко раскинули его руки, привязав их к небольшим колышкам, вбитым в землю. Перевернутый крест.
Пауэл Манани тихо застонал.
Квинн поднял руку, призывая к тишине.
— Итак, ночь наступила. Добро пожаловать в наш мир, Пауэл.
— Придурок, — простонал надзиратель.
Квинн щелкнул карманным термоиндуктором и приложил его к раздробленной голени Пауэла. Тот застонал и слабо дернулся.
— Почему ты это сделал, Пауэл? За что ты утопил Лесли и Тони? Почему ты убил Кей? Зачем ты натравил Ворикса на Дугласа?
— И других, — тяжело дыша, сказал Пауэл. — Не надо забывать их.
Квинн замер.
— Других?
— Только вы и остались, Квинн. А завтра не будет и вас.
Декстер снова прижал термоиндуктор к его ноге.
— Почему? — спросил Квинн.
— Из-за Картера Макбрайда. А ты думал почему? Вы просто чертовы животные, все вы. Просто животные. Никакое человеческое создание не может такое сделать. Ему было всего-то десять лет.
Квинн нахмурился и выключил термоиндуктор.
— Что случилось с Картером Макбрайдом?
— То же самое. Придурок. Ты подвесил его к дереву. Ты и твои Светлые братья. Вы разорвали его пополам.
— Квинн? — нерешительно воскликнул Гейл Джексон. Квинн махнул рукой, приказывая ему замолчать.
— Мы и не притрагивались к Картеру. Как мы это могли сделать? Мы же были на хуторе у Скиббоу.
Пауэл попробовал разорвать веревки, связывающие его руки.
— А Гвин Лоус и Роджер Чадвик, а Хоффманы? Что ты скажешь о них? У вас готово алиби и в отношении их тоже?
— Ну хорошо, должен признать, что здесь у тебя еще есть какие-то основания. Но кто тебе сказал, что мы последователи Божьего Брата?
— Эльвс, это он нам все рассказал.
— Да, я догадывался, что священник сообразит, что происходит. Но это теперь не имеет значения.
Он достал из кармана комбинезона лучевой нож.
— Квинн, — горячо заговорил Джексон. — Слушай, это предзнаменование. Кто придушил Картера Макбрайда, если мы этого не делали?
Квинн держал лезвие перед самым лицом, смотря на него в каком-то подобии транса.
— Что особого случилось после того, как они нашли Картера?
— Что ты хочешь этим сказать? — взвыл Джексон. — О чем ты вообще говоришь? Черт, Квинн, приди ты в себя! Мы же умрем, если не уйдем сейчас же!
— Правильно! Мы умрем. Мы были избраны.
Лезвие лучевого ножа ожило, оно излучало желтоватый свет, которое придало лицу Квинна фосфоресцирующий блеск. Он улыбнулся.
Джексон Гейл почувствовал, как его сердце сковал смертельный холод. До этого он не представлял, насколько безумен был Квинн, с прибабахом, да, местами псих. Но такое, Братец Божий, он же просто наслаждается собой, он верит, что он апостол Ночи.
Остальные иветы тоже удивленно переглянулись.
Но Квинн не обращал на это внимания. Он склонился над Пауэлом Манани. Надзиратель замер, прекратив всякие попытки высвободиться.
— Мы — князья Тьмы, — нараспев произнес он.
— Мы — князья Тьмы, — безвольно и покорно подпели ему иветы.
— Камилла, сейчас же иди опять туда. Немедленно уничтожь их всех. Я отправлю туда поселенцев, чтобы они помогли тебе убрать тела. Если охотники вернутся раньше, то используй терминальную гранату, чтобы уничтожить все следы. Это не так элегантно, как хотелось бы, но вполне сойдет. Нельзя позволить Квинну Декстеру раскрыть наше убежище.
— Я уже иду, папа.
Лай-силф перенесло свой фокус распознавания в точку между Квинном Декстером и Пауэлом Манани, расширив их чувственное поле так, чтобы оно охватывало всех собравшихся на небольшой затоптанной полянке в джунглях. Оно не могло читать индивидуальные мысли, пока не могло, сложность человеческой синтагматики потребует время на расшифровку и каталогизацию, но вот эмоциональное содержание было вполне понятно.
Эмоциональная полярность между Квинном Декстером и Пауэлом Манани была разительной: один излучал триумф и ликование, любовь к жизни; другой — измученный и поникший, мечтающий о скорейшей смерти. В этом, как в зеркале, можно было увидеть особенности их религиозных верований, диаметральную противоположность.
Где-то на самой границе своего понимания лай-силф смогло определить минутную передачу энергии от Пауэла Манани в Квинна Декстера. Излучение исходило из базового энергетического источника, который связан с каждой живой клеткой. Такого рода передачи были чрезвычайно редки между телесными существами. И Квинн Декстер, казалось, осознавал это на каком-то нижнем уровне, он обладал энергетическим чутьем, намного превосходящим священника. Для Квинна Декстера жертвоприношение черной мессы было намного больше, чем пустое ритуальное поклонение, оно зарождало в нем безмерное предвкушение чего-то, подтверждающее его веру. Лай-силф наблюдало чувства, которые зарождались в нем, и ждало, напряженно обострив все свои чувства, чтобы записать этот феномен.
— Когда ложный Повелитель уведет свои легионы в забвение, здесь будем мы, — сказал Квинн.
— Здесь будем мы, — повторили иветы.
— Когда Ты принесешь свет во мрак, здесь будем мы.
— Здесь будем мы.
— Когда время остановится и пространство обвалится, здесь будем мы.
— Здесь будем мы.
Квинн вытянул руку с лучевым ножом. Он воткнул кончик ножа в пах Пауэлу Манани, как раз в том месте, где у того начинало расти мужское достоинство. Кожа опалилась, и лезвие вошло в тело, волосы вокруг лезвия загорелись и начали сворачиваться. Пауэл сжал зубы, мускулы на его шее напряглись, как канаты, он прилагал все силы, чтобы не закричать. Квинн начал вонзать лезвие глубже, все дальше и дальше в живот надзирателя.
— Это наша жертва Тебе, Господи, — сказал Квинн. — Мы выпустили на свободу наших змиев, теперь мы звери, каковыми и были созданы. Мы существуем. Прими эту жизнь, как знак нашей любви и обожания, — нож пошел вверх и достиг пупка Пауэла, из раны текли ручейки крови. Квинн наблюдал, как под потоками алой жидкости теряет свою пышность густая растительность на теле жертвы, испытывая яростный восторг. — Дай нам Твою силу, Господи, помоги нам уничтожить Твоих врагов. — Черная радость змия-зверя никогда еще не была такой великолепной, он чувствовал, как начинает пьянеть от этих ощущений. Каждая клеточка его тела дрожала от радости. — Покажись нам, Господи! — воскликнул он. — Поговори с нами!
Пауэл Манани умирал. Лай-силф наблюдало энергетические вихри, бушевавшие в его теле. Небольшая порция энергии передалась Квинну, который с жадностью ее поглотил, это подняло ментальный восторг ивета на небывалые высоты. Оставшаяся жизненная энергия Пауэла продолжала уменьшаться, но она не вся рассасывалась в энтропийном процессе, какая-то небольшая часть ее улетучилась к некой потаенной пространственной складке. Лай-силф было очаровано, эта церемония предоставила ему бесценное знание; оно никогда раньше, за все свое ужасно долгое существование, так глубоко не проникало в энергетическую систему умирающего существа.
Оно внедрилось в потоки энергии, исходящие из клеток Манани, прослеживало его движение сквозь резкие изгибы квантовой реальности, и обнаружило, что оно заглянуло в пространство, о котором раньше и не имело представления, в энергетический вакуум. Пустота, которая была для него так же страшна, как космос для обнаженного человека. Сохранить свою цельность в такой среде было необычайно трудно, ему пришлось еще сильнее сжать плотность своей энергии, чтобы не дать потоку, который напоминал переменчивое ядро кометы, увлечь за собой вспышки его собственной энергии. Как только оно сумело стабилизировать свою внутреннюю структуру, то сразу же широко раскинуло свое чувствительное поле. Лай-силф было не одиноко.
Плохо сфокусированные завихрения информации, по своей природе очень схожие со структурой памяти самого лай-силфа, неслись через это чужеродное пространство. В том, что это были самостоятельные отдельные существа, не было никакого сомнения, однако они постоянно перемешивались друг с другом, проникали друг в друга, а потом снова разделялись. Лай-силф наблюдало, как чужеродный разум толпится в пограничной зоне своих личностных фокусировок. К нему прикоснулись слабые лучи радиации, принесшие с собой множество невозможно перемешанных изображений. Оно объединило стандартное представление своей личности и переведенное послание и отправило его на той же радиационной волне, которую использовали эти существа. Вместо того, чтобы ответить ему, чужаки в ужасе просочились сквозь свои границы.
Лай-силф пыталось восстановить свою общую целостность, когда на его мысленные пути обрушился всепоглощающий чужеродный менталитет. Их было слишком много, чтобы блокировать их проникновение. Оно начало терять контроль над своими действиями; поля восприятия начали сжиматься, доступ к обширному запасу накопленных знаний начал ослабевать, оно оказалось неспособным двигаться. Они начали разрушать его внутреннюю энергетическую структуру, открывать широкие каналы между своим пустым континуумом и пространством-временем. Образы отхлынули обратно через пространственные завихрения, через нити сырой памяти, используемые лай-силфом как путеводитель для поиска специфических физических форм, в которых они бы могли действовать.
Это была чудовищная узурпация, такая, которая противоречила самой его сущности. Чужеродный менталитет заставлял его расщепляться на события, управляющие Вселенной, нападал на него. Оставался только один выход. Оно отправилось в запасник. Мыслительный процесс и текущая память были отправлены в сеть макро-информации. Активные функции прекратили свое существование.
Лай-силф застынет между двумя различными пространствами до тех пор, пока его не найдет и не оживит кто-нибудь из его рода. Шанс на то, что его отыщут до конца Вселенной, был мизерный, но время для лай-силфа не играло никакой роли. Оно сделало все, что могло.
А в тридцати метрах от иветов и Пауэла Манани пробирался сквозь заросли Хорст Эльвс, ведомый монотонным песнопением тихих голосов. Тропинка из обломанных сучьев и сорванных листьев уводила от мертвой лошади и легко прослеживалась даже в последних бликах гаснущего солнечного света. Казалось, Квинну было наплевать, что его обнаружат.