Гамильтон Питер Ф.. Дисфункция реальности: Увертюра

   Ночь наступила с поразительной внезапностью, как только Хорст свернул с тропинки и оказался угрожающе зажат джунглями. Темнота напоминала вязкую жидкость, и он тонул в ней.
   Затем он услышал надтреснутые голоса, громкие заклинания. Голоса испуганных людей.
   Впереди между деревьями замаячили желтые огоньки. Он прижался к стволу огромного кволтукового дерева и начал вглядываться вперед. Квинн вонзил лучевое лезвие в распростертое тело Пауэла Манани.
   Хорст, тяжело ловя ртом воздух, перекрестился.
   — Прими сына своего, Господи…
   Демонический дух сверкал между Квинном и Пауэлом, как миниатюрная нова, и окрашивал окружающие джунгли в зловещий алый цвет. Он пульсировал в насмешку над органической жизнью. Раскаленная сеть ярко-красного света нависла над головой Квинна, как ледяное пламя.
   Хорст, уже не чувствуя ни ужаса, ни надежды, вцепился в ствол дерева. Никто из иветов даже не заметил знамения. Кроме Квинна. Квинн улыбался в оргастическом восторге. Когда восторг достиг невыносимых высот, Квинн услышал голоса. Они рождались прямо у него в голове и были подобны хрупкому шепоту, с которым пробирается мечтательная химера. Но этот голос становился все громче, из нечленораздельного бормотания возникали отдельные слова. Он увидел, как перед ним зарождается свечение, алый ореол, окутывающий тело Пауэла. На месте сердца образовалась дыра, источающая абсолютную черноту.
   Квинн протянул руки к дыре в пространстве.
   — Мой Повелитель! Ты пришел!
   Множество голосов слились в один.
   — Ты требуешь мрака, Квинн?
   — Да! О, да!
   — Мы пришли из мрака, Квинн. Целые эры мы находились там, ища такого, как ты.
   — Я — твой, мой Повелитель.
   — Добро пожаловать к нам, Квинн.
   — Я приду. Принеси мне Ночь, Повелитель.
   С разрывающим визгом кипящие щупальца спектральных двумерных молний вырвались из тела Пауэла Манани. Они устремились прямо к Квинну, как алчные пиявки. Джексон Гейл с испуганным воплем отшатнулся назад, прикрыв глаза от слепящего бело-кровавого света. Рядом с ним Анна схватилась за тонкий ствол дерева, как будто попала в центр смерча, ее волосы развевались, глаза были крепко зажмурены. Плоские нити молний неумолимо извивались вокруг Квинна. Его конечности плясали в рефлекторных судорогах. Безумные тени мелькали на небольшой полянке. Вонь горелого мяса наполнила воздух. Тело Пауэла Манани задымилось.
   — Ты избранный, Квинн, — пропел общий хор голосов прямо у него в черепе.
   Он почувствовал, как они возникают из теней, из такой глубокой Ночи, что это было непрекращающимся мучением. Его сердце наполнилось победным восторгом от их присутствия, они все были из рода змий-зверей. Он предложил им себя, и они ринулись в его мозг, как психический припадок. Мрак поглотил его, мир света и цвета с ужасающей скоростью покидал его.
   Одиноко в заветной Ночи Квинн Декстер ждал прихода Брата Божьего.
   Хорст Эльвс увидел, как дьявольский огонек мигнул и погас. Нечестивые молнии, изгибаясь в дуги, потоками лент сверкали по всей поляне. Казалось, что все, что находится на поляне, закружившись, устремилось вниз раскаленными прядями, гибкими неясными тенями, напоминая негатив взорвавшейся звезды. Листья и ветви лиан дрожали и шелестели в порывах ветра.
   Иветы безумно кричали, их в панике колотило. Хорст увидел, как в Ирлея попала дикая извивающаяся молния, парень пролетел по воздуху пару метров и, судорожно корчась, упал на землю.
   Квинн быстро встал в самый центр урагана, его тело тряслось, но продолжало стоять. На его лице была издевательская улыбка.
   Молнии прекратились.
   Квинн медленно, неуверенно повернулся, казалось, он был незнаком с собственным телом, пробовал, как работают его мышцы. Хорст понял, что он его видит, хотя вокруг и была кромешная темнота. Остальные иветы были почти неразличимыми тенями. Блаженный взгляд Квинна скользнул по ним.
   — С вами все в порядке, — с нежностью сказал он.
   Из него вылетели нити молний, тонкие расщепляющиеся нити, которые сверкнули, безошибочно устремились к его пяти товарищам. Вопли сотрясли воздух.
   — Отче Наш, сущий на небесах… — сказал Хорст, ожидая, что вот-вот молния найдет и его. — Благословенно имя твое… — Крики иветов утихли. — Прости нам прегрешения наши…
   Ужасный прилив света исчез. Нависла тишина.
   Хорст выглянул из-за ствола дерева. Все шесть иветов стояли на поляне. У каждого был собственный светящийся нимб.
   «Прямо как ангелы, — подумал он, — так прекрасны их молодые великолепные тела. Каким жестоким обманщиком бывает природа».
   Пока он глядел на них, они начали тускнеть. Джексон Гейл повернулся и взглянул прямо на него. У Хорста замерло сердце.
   — Священник, — засмеялся Джексон. — Великолепно! Мы не просили твоих услуг, падре. Но нам нужно твое тело.
   Он сделал шаг в сторону священника.
   — Смотрите! — воскликнула Анна.
   Она указывала куда-то в глубину джунглей.
   Камилла прибыла как раз к концу церемонии жертвоприношения, как раз вовремя, чтобы увидеть, как на поляне извиваются молнии. Она воспользовалась кошками своего маскировочного костюма, чтобы залезть на дерево и примостилась в развилке сучка, чтобы посмотреть на собравшихся.
   — Не знаю, черт бы меня побрал, что это за молнии, — сказал Латон. — Это не электричество, иначе они все были бы уже мертвы.
   — Это имеет какое-то значение? — спросила она. Адреналин растекался по ее венам. — Что бы это ни было, но оно работает не на нас.
   — Правильно. Но обрати внимание, как они остаются видимыми. Очень похоже на голографический эффект.
   — Откуда это исходит?
   — Понятия не имею. Кто-то, видимо, проецирует это.
   — Но разведчики ничего не обнаружили.
   Анна вскрикнула и указала рукой. Остальные иветы повернулись туда, куда она указывала.
   Камилла в первый раз в своей жизни узнала, что такое страх.
   — Черт, они меня видят!
   Она вскинула свой лазерный карабин.
   — Не надо! — крикнул Латон.
   Маскировочный костюм вспыхнул. Яркое пламя полностью поглотило ее. Камилла почувствовала, как загорелась ее кожа, и закричала. Пластиковый материал быстро расплавился, дождь горящих капель пролился с ветки. Она закрутилась, отчаянно хлопая по телу руками. Камилла упала со своего насеста — сверкающий огненный шар, оставляющий за собой языки пламени. К этому моменту в ее легких уже не осталось воздуха, чтобы кричать. Она ударилась о землю с глухим «шмяк», испустив языки пламени. Температура раскаленного пламени все увеличивалась, пожирая без разбора, как магниевая вспышка, ее мускулы, органы, кости.
   Иветы собрались вокруг нее, когда пламя в последний раз вспыхнуло и погасло. Все что от нее осталось, — это выжженный на земле силуэт и горстка тлеющего пепла. Остывая, пепел спекся в единый комок.
   — Какая жалость, — сказал Джексон Гейл.
   Все, как один, повернулись в сторону Хорста Эльвса, но тот давно уже сбежал.
 
   Рут Хилтон и оставшиеся взрослые жители деревни образовали вокруг зала общественного собрания оборонительный круг. Все дети были внутри зала. Никто толком не знал, что стоит за историей, рассказанной Джей, но никто не сомневался, что она видела Квинна Декстера.
   Среди опустевших хижин и размокших дорожек были расставлены факелы. В их пламени бревенчатые стены отсвечивали бледно-серыми тонами. Те, у кого карабины были снабжены ночными прицелами, следили за краем окружающих джунглей.
   — Господи, сколько времени еще ждать возвращения охотничьей группы? — посетовала Скиба Молви. — У них достаточно боеприпасов, чтобы отстрелить целую армию иветов.
   — Теперь уже недолго, — твердо сказала Рут.
   — Я вижу его! — воскликнул кто-то.
   — Что? — Рут резко повернулась, каждый ее нерв был натянут, как струна.
   Зашевелились лазерные прицелы, образуя в воздухе рубиновые и изумрудные зигзаги. Выстрелил магнитный карабин. В сорока метрах от цепи, там, где ударилась пуля, взметнулся фонтанчик земли, образую глубокий узкий кратер, вокруг загорелись растения.
   Стрельба прекратилась.
   — Дурень, это собака.
   Рут глубоко вздохнула. Ее руки дрожали.
   Из зала закричали дети, желая узнать, что случилось.
   «Я должна бы быть там вместе с Джей, — подумала Рут. — Хорошая же я мать, позволяю ей болтаться по джунглям, в то время как сама занята хныканьем. Что же, черт подери, там все-таки произошло?»
   Из джунглей возник Хорст, он безумно махал руками, стараясь сохранить равновесие. Его одежды были разорваны, лицо и руки покрыты ссадинами и царапинами. Он увидел огни зала общественного собрания и закричал во всю силу своих легких.
   Рут услышала, как кто-то сказал:
   — Это придурок священник.
   — Опять нажравшись.
   — Эта сволочь могла спасти Картера.
   Рут очень хотела бы сжаться в малюсенький невидимый клубочек. Ей казалось, что все чувствуют в этом и часть ее вины.
   — Демоны, — воскликнул Хорст, подбежав к залу. — Они спустили демонов. Спаси нас, Господь! Бегите! Бегите!
   — Он нализался!
   — На месте Картера должен был быть он.
   Хорст остановился перед ними, его обессиленное тело согнулось и еле стояло на ногах. Он видел в их лицах отвращение и презрение, и ему захотелось разрыдаться.
   — Ради всего святого. Поверьте мне. Там Квинн, он убил Пауэла Манани. Что-то произойдет, что-то наступит.
   В толпе раздался сердитый шепоток. Кто-то плюнул в сторону Хорста.
   Рут заметила, что ее факел начал гаснуть. Она встряхнула его.
   — Почему ты не помог Пауэлу, священник? — спросил кто-то.
   — Рут! — взмолился Хорст. — Пожалуйста, расскажи им, какой дьявол этот Квинн.
   — Мы и так это знаем.
   — Заткнись, священник. Нам не нужны здесь твои бесполезные причитания насчет иветов. Если Квинн сунет сюда нос — он мертв.
   Факел у Рут окончательно потух.
   Послышались встревоженные возгласы и других жителей в то время, как их факелы замигали и начали тухнуть.
   — Демоны идут! — взвыл Хорст.
   Яростное оранжевое пламя вырвалось из хижины в пятидесяти метрах от зала, оно ползло по стенам и охватило крышу. Не прошло и полминуты, как все строение было в огне. Извивающееся пламя взметнулось на десять метров.
   — Господи, Боже мой! — прошептала Рут. Ничто не могло так быстро сгореть.
   — Мамочка! — закричали дети в зале.
   — Хорст, что там случилось? — воскликнула Рут. Хорст покачал головой, и из его горла вырвались булькающие звуки.
   — Слишком поздно, слишком поздно. Дети сатаны теперь бродят среди нас. Я же говорил вам.
   Вспыхнула вторая хижина.
   — Уберите детей из зала, — закричала Скиба Молви. Большинство жителей сразу же бросились к дверям. Рут колебалась, умоляюще глядя на Хорста. Большая часть деревни уже была освещена пляшущим янтарным огнем. Беспорядочно возникающие тени, казалось, зажили своей собственной жизнью. Вдалеке, за спиной священника замаячили темные фигуры.
   — Они здесь! — закричала Рут. — Иветы! Они уже здесь!
   Она вскинула свой лазерный карабин. Зеленый луч прицела пронзил темноту, и по ее телу прокатилась успокаивающая волна. По крайне мере, хоть что-то, черт подери, работает. Он нажала курок и пустила вслед расплывчатым фигурам цепочку инфракрасных импульсов.
   Дети волной выкатились из зала, те, что постарше, просто переваливались через метровое боковое ограждение. В поисках своих родителей ребята наполнили воздух плачем и криками.
   — Джей! — крикнула Рут.
   По крыше пробежала огненная змейка. Она образовала безупречно прямую линию. Еще до того, как на крыше вспыхнуло пламя, Рут заметила, как почернело дерево, отмечая след змейки. Мазер!
   Она быстро вычислила, откуда приблизительно могли стрелять, и навела туда свой лазерный карабин. Ее палец нажал на спусковой крючок.
   — Мамочка! — позвала Джей.
   — Я здесь.
   Лазерный карабин начал попискивать. Рут вытащила использованный магазин и вставила новый.
   Несколько жителей стреляли в сторону джунглей. Неоновые нити лазерных прицелов метались в поисках обманчивых фантомов.
   Возникло целенаправленное движение прочь от зала, все бежали пригнувшись. Все кругом смешалось, дети ревели, взрослые кричали. Огонь охватил пальмовую стену.
   «Если бы они хотели, то могли бы убить всех нас», — сообразила Рут.
   Джей подлетела к ней и обхватила мать за талию. Рут взяла ее за руку.
   — Давай, пошли. Вон туда.
   Они начали пробираться к пристани. Еще три хижины занялись огнем.
   В паре метров от себя она увидела Хорста и дернула головой, сделав тем самым ему вполне определенный знак. Он поплелся за ними.
   Над Абердейлом пронесся вопль, ужасное протяжное завывание, которое, казалось, никогда бы не смогло вырваться из человеческой глотки. Это завывание заставило замолчать даже обезумевших детей. Рефлекторно вспыхнули лазерные прицелы и заметались в промежутках между хижинами.
   Завывание, стихая, перешло в мучительное, полное отчаяния хныканье.
   — Господи Иисусе, они повсюду! Они везде вокруг нас!
   — Где эти охотнички? Охотники!
   Казалось, действующими осталось всего несколько лазерных прицелов. Загоревшаяся первой хижина внезапно обвалилась, послав в небо недолговечный смерч сверкающих искр.
   — Хорст, мы должны увести отсюда Джей, — взволнованно выпалила Рут.
   — Спастись невозможно, — пробормотал он. — Проклятым не спастись. Могли ли мы это сделать хоть когда-то?
   — Ах, так? Не верь в это! — Она потащила Джей сквозь людской поток, направляясь к рядам хижин. Хорст, опустив голову, последовал за ней.
   Они достигли хижин как раз в тот момент, когда около пристани началась какая-то сумятица: крики, всплески воды от падения в реку чего-то тяжелого. Это означало, что сейчас никто не обращает на нее внимания.
   — Слава тебе, Господи, и за это, — пробормотала Рут.
   Она потащила Джей по проулку между хижинами
   — Куда мы идем, мамочка? — спросила Джей.
   — Мы спрячемся на пару часов, пока не вернутся эти чертовы охотнички. Будь проклят этот Пауэл, оголивший деревню.
   — Ему проклятия уже не страшны, — заметил Хорст.
   — Смотри, Хорст, только…
   Из-за угла хижины появился Джексон Гейл и твердо встал у них на пути.
   — Рут. Маленькая Джей. Отец Хорст. Идите ко мне. Мы рады вам.
   — Подонок, — огрызнулась Рут.
   Она вскинула свой лазерный карабин. Прицельного луча не было, не горел даже светодиод, сигнализирующий о питании.
   — Черт!
   Джексон Гейл сделал шаг им навстречу.
   — Смерти больше нет, Рут, — сказал он, — ее больше никогда не будет.
   Рут толкнула Джей в сторону Хорста. Эта был один из самых трудных поступков в ее жизни.
   — Уведи ее отсюда, Хорст. Спаси ее.
   — Доверься мне, Рут, — сказал Джексон, протягивая к ней руку. — Пойдем.
   — Шел бы ты подальше.
   Она отбросила бесполезный лазерный карабин, продолжая стоять между Гейлом и Джей.
   — Нет ничего святого, — бормотал Хорст. — Нет. По крайней мере, на этой проклятой планете.
   — Мамочка, — прорыдала Джей.
   — Хорст, черт тебя забери, да сделай ты хоть один раз что-то стоящее в своей жалкой вонючей жизни: возьми мою дочь и уведи ее отсюда. Эта дрянь мимо меня не пройдет.
   — Я…
   — Делай, что тебе говорят!
   — Да благословит тебя Господь, Рут.
   И он потащил упирающуюся девочку по дороге, по которой они пришли сюда.
   — Мамочка, пожалуйста! — вырывалась девочка.
   — Иди с Хорстом. Я люблю тебя.
   Она вытащила из ножен на поясе свой охотничий нож. Хорошая, надежная прочная сталь.
   Джексон Гейл оскалился в улыбке. Рут могла поклясться, что увидела клыки.

14

 
   Иона Салдана стояла перед дверями транспортной трубы и с нетерпением ждала, когда та откроется.
   — Я не могу сделать, чтобы она работала быстрее, — проворчал Транквиллити, когда отголоски эмоций просочились сквозь его родственную связь.
   — Знаю. Я тебя и не виню.
   Переминаясь с ноги на ногу, она сжала кулаки. Вагончик постепенно остановился, и она ухватилась за поручень. В ее голове промелькнуло воспоминание о Джошуа, она теперь не могла пользоваться транспортной трубой, не вспомнив его. Иона улыбнулась.
   В ее голове прозвучала игривая насмешка, посланная Транквиллити.
   — Ревнуешь, — решила она его подразнить.
   — Вряд ли, — раздался раздражительный ответ.
   Дверцы вагончика открылись. Она вышла на пустынную платформу и начала подниматься по лестнице, сержант-телохранитель последовал за ней.
   Это была станция в бухточке на Южном полюсе, в паре километрах от лагеря научного центра по проекту изучения леймилов. Бухточка была длиной в шестьсот метров, слегка изогнутый полумесяц с прекрасным золотисто-белым песком и несколькими обнаженными гранитными валунами. Ряд больших кокосовых пальм протянулся вдоль берегового изгиба, несколько из них были повалены, обнажив комья песка и обрывки корней, три были сломаны где-то посередине ствола, и это придавало месту несколько дикий вид. В центре бухты, в шестидесяти метрах от берега, был небольшой островок с несколькими высокими пальмами, представляющий собой манящий укромный уголок для наиболее рьяных пловцов. Крутой, покрытый галькой откос с растущим на нем колючим кустарником переходил в первую, наиболее широкую террасу Южного полюса.
   Шесть небольших куполообразных полипов сорока метров в диаметре нарушали покров травы и заросли шелковых дубов за откосом террасы и, казалось, были несколько утоплены в землю. Это были резиденции киинтов, выращенные специально для восьми больших ксеноксов, участвующих в Леймилском проекте.
   Их участие было большой удачей Майкла Салданы. И хотя они и не строили прыжковые двигатели звездных кораблей (они уверяли, что в их психологии нет интереса к межзвездным путешествиям), киинты считались наиболее передовой в технологическом отношении нацией Конфедерации. До приглашения Майкла они воздерживались от участия в объединенных научных проектах членов Конфедерации. Однако Майкл преуспел там, где бесчисленное множество других потерпело фиаско, он сумел обойтись с ними с таким уважением и почтением, которому позавидовали даже они сами. Их интеллект в сочетании с приборами, которые они производили, должен был существенно ускорить исследования. И конечно, их присутствие помогло поддержать финансовое положение Транквиллити в трудные дни его раннего существования.
   Восемь было самое большое число киинтов, проживающих среди людей или на обиталищах, если не считать столицу Конфедерации Авон. Было и еще кое-что, давшее Майклу определенный уровень тайного удовлетворения: в Кулу рассматривали постоянные пары только как послов.
   На Транквиллити киинты были столь же замкнуты, как и по всей Конфедерации. И хотя они были очень радушны со своими товарищами по научной работе, они не общались с остальным населением обиталища, и Транквиллити ревностно охранял их уединение. Даже у Ионы было всего несколько формальных встреч с ними, на которых обе стороны увязли в кратких комплиментах друг другу. Это было так же скучно, как и «приемы» всех этих национальных послов. Часы, которые она провела в обществе этих полупрестарелых зануд…
   И она никогда раньше не была около строений киинтов, и, возможно, больше никогда не будет. Но она чувствовала, что у нее есть оправдание, даже если они будут расстроены нарушением этикета.
   Она остановилась на вершине откоса и наблюдала, как неуклюжие белые ксеноксы купаются на мелководье. С ее наблюдательного пункта она хорошо видела поднятый ими фонтан брызг.
   В тридцати метрах в стороне Иона увидела грунтовую дорогу, спускающуюся на песчаный берег. Она начала спускаться.
   — Как они каждый день добираются до научного центра? — внезапно задумалась она.
   — Ходят пешком. Это только людям требуется механическое средство передвижения для того, чтобы перейти из одной комнаты в другую.
   — Ну… Ну, какие мы обидчивые нынешним утром.
   — Смею напомнить, что гарантия уединения была одним из условий договора между киинтами и твоим дедом.
   — Знаю, знаю, — нетерпеливо ответила Иона.
   Она достигла конца дорожки и, прежде чем идти по песку, сняла сандалии. Махровое платье, которое она надела поверх бикини, свободно развевалось.
   В воде было три киинта: Нанг и Лиерия, пара, работающая в Леймилском центре в отделе физиологии, и детеныш. Транквиллити сообщил о появлении этого детеныша, как только Иона проснулась этим утром, хотя и отказался показать ей свою память, содержащую картины самих родов, произошедших где-то ночью.
   — Тебе бы понравилось, если бы ксеноксам показали запись твоих родовых схваток только потому, что они до смерти любопытны? — строго спросил он.
   Она неохотно согласилась с этим.
   Детеныш киинтов родился двухметровой длины, более круглый, чем взрослые, и несколько белее. Его ноги были метровой высоты, благодаря чему его голова оказалась на уровне головы Ионы. Было ясно, что оно очень весело проводит время в воде. Его трансформирующиеся руки меняли форму с поразительной быстротой, сначала совочками, затем лопатками, поднимавшими стену брызг, а теперь пузырькообразным сосудом, который, как спринцовка, выпускал струю воды. Его клюв то открывался, то закрывался, издавая при этом хлопок.
   Родители похлопывали и поглаживали его руками, в то время как сам детеныш носился кругами вокруг них. Затем он заметил Иону.
   — Паника. Тревога. Недоверие. У этой штуки не хватает ног. Идет дыбом. Не упадет. Почему, зачем, откуда? Что это такое?
   Иона замигала от внезапного потока спутанных эмоций и неистовых вопросов, которые, казалось, выкрикивались ей прямо в мозг.
   — Это научит тебя, что значит неожиданно вламываться к другим существам, — сухо сказал Транквиллити.
   Детеныш-киинт прижался к боку Лиерии, стараясь спрятаться от Ионы.
   — Что это такое? Что это такое? Что-то странное и незнакомое.
   Иона уловила краткую передачу ментальных образов, которые взрослые послали детенышу, информационный поток намного сложнее, чем что-либо, с чем ей приходилось сталкиваться. Скорость была поразительной, казалось, передача заканчивается, еще не успев начаться.
   Иона остановилась в теплой чистой воде и отвесила взрослым легкий поклон.
   — Нанг, Лиерия, я пришла принести поздравления по случаю рождения ребенка и посмотреть, все ли есть из того, что требуется для него. Мои извинения, если я некстати.
   — Спасибо, Иона Салдана, — ответила Лиерия. В ее мысленном голосе проскочили чуть заметные нотки высокомерной насмешки. — Мы очень благодарны тебе за внимание и заботу. Не надо никаких извинений. Это Хейл, наша дочка.
   — Добро пожаловать на Транквиллити, Хейл, — сказала Иона детенышу, стараясь вложить в свои слова как можно больше теплоты и веселья. Это не составило большого труда, так как детеныш был таким миловидным. Совсем не то что надутые взрослые.
   Хейл смешно высунула голову из-за шеи Лиерии, слегка фиолетовые глазенки уставились прямо на Иону.
   — Оно разговаривает! Живая штука.
   Последовала еще одна быстрая передача со стороны взрослых. Детеныш взглянул на Нанга, потом вернул свой взгляд на Иону. Буйный поток эмоций, бегущий по родственной связи, начал замедляться.
   — Положенное приветствие. Неправильность. Много сожаления. Соблюдать правильное приветствие. — Мысли остановились внезапно, как будто детеныш набирал в ментальные легкие воздух. — Здравствуйте, Иона Салдана. Правильность?
   — Очень хорошо.
   — Ты человек?
   — Человек.
   — А Хейл — я.
   — Здравствуй, Хейл, рада тебя видеть.
   Хейл возбужденно закрутилась, вода вокруг ее восьми ног вспенилась.
   — Оно радо мне. Чувствую много счастья.
   — Я тоже счастлива.
   — Хочу спросить, человек — это все, что вокруг?
   — Она имеет в виду меня, — сказал Транквиллити.
   — Нет, я даже не часть того, что вокруг. Мы с тобой просто большие друзья.
   Хейл ринулась вперед, рассекая воду. Она еще не совсем освоилась с передвижением, и ее задняя пара ног запуталась и чуть не уронила ее.
   На этот раз Иона прекрасно поняла предостережение взрослых.
   — Осторожней!
   Хейл остановилась в метре от Ионы. Теплое дыхание, исходящее из ее лицевых отверстий, слегка пахло какими-то пряностями, трансформирующиеся конечности были в постоянном движении. Иона протянула детенышу руку, растопырив пальцы. Хейл попробовала сымитировать человеческую руку, ее попытка напоминала лепку из мягкого воска.
   — Не получилось! Горестно. Покажи мне, как ты это делаешь, Иона Салдана.
   — Я не могу, они у меня всегда такие.
   Хейл была шокирована.
   Иона хихикнула.
   — Все в порядке. Я вполне счастлива такой, какая есть.
   — Это правильность?
   — Правильно.
   — В жизни столько много неизведанного, — задумчиво заметила Хейл.
   — В этом ты права.
   Хейл, чтобы взглянуть на родителей, почти сложила шею пополам. Последовавший после этого быстрый обмен мыслями заставил Иону почувствовать себя обидно ущербной.
   — Иона Салдана, ты мой друг? — неуверенно спросила Хейл.
   — Да. Думаю, я могла бы им стать.
   — Ты мне покажешь все вокруг? Оно слишком обширно. Я не хочу идти туда одна. Одиночество страшно.