Гамильтон Питер Ф.. Обнаженный Бог - Финал (Пришествие Ночи - 6)

   Совершенный сценарий для исполнения: любой обломок материи над Арнштадтом, от межпланетных метеоритов величиной с небольшой камень и до индустриальных станций длиной в километр, классифицировался как враждебный. Корабли флота Конфедерации не должны были оставаться и наблюдать за атакой по зашифрованным коммуникационным сообщениям; не должно было последовать ответных залпов зарядов антиматерии со стороны Организации и никаких маневров уклонения на 12 g. Никакого риска.
   Боевые корабли адамистов начали отходить. Стали открываться щели, унося некоторых космоястребов на место их сбора. Только "Славный", десять фрегатов эскорта да триста сопровождающих космоястребов остались, чтобы наблюдать за исходом. Все они теперь снизили ускорение до 10 g, в то время как армада из тридцати двух тысяч снарядов шла впереди, ускоряясь на полных 25 g.
   Это было столкновение, которое имело один исход с того момента, как оно было спровоцировано. Даже имея в своем распоряжении пятьсот боевых зарядов антиматерии, Организация ничего не могла сделать, чтобы остановить атаку. Конфедерация не только имела невероятное преимущество в количестве вооружения, все нарастающая скорость, с которой они приближались, дала им громадное кинетическое преимущество.
   Черноястребы вылетели плотной группой, не потрудившись даже проконсультироваться с командованием Арнштадта. Фрегаты Организации начали втягивать свои датчики и коммуникационные антенны в корпуса, чтобы легче маневрировать. Те из них, которые предназначались для вахты на низкой орбите, начали ускоряться, борясь за ту высоту, на которой они могли успешно применить сети для передачи данных.
   Искривленные поля космоястребов отслеживали маневры перехода, которое применяли фрегаты Организации, чтобы спастись бегством. Каждая комбинация уплотнения энергии и траектории была уникальной, допускающей только одно возможное положение координат. Три космоястреба улетели, преследуя противника с приказом задержать и уничтожить. Если адамистские военные корабли нуждались в нескольких секундах после появления в реальном пространстве, чтобы выпустить датчики, космоястребы атаковали мгновенно, когда их цель была полностью беззащитна. Колхаммер был намерен не допустить ни одного их них назад на Новую Калифорнию, чтобы поддержать силы Капоне и добавить антиматерии к его запасам.
   Рой боевых ос прорвался сквозь первые четыре астероидные поселения планеты, кружа над геостационарной орбитой, поражая защитные средства, работающие на короткие расстояния. Подвижные гарпуны и вспомогательные снаряды с ядерными боеголовками усиленно обрабатывали скалу, пробивая в ней сотни радиационных кратеров. Следующими пострадали расположенные во втором ряду платформы и межорбитральные челноки. За ними последовали другие астероиды. В течение какого-то момента казалось, будто чистая свирепая мощь оружия каким-то образом вызвала реакцию распада внутри атомной структуры скалы. Буйный пунктир взрывов слился в единый радиационный всплеск. Астероид содрогнулся в сердцевине, выпуская целый поток расплавленных обломков, разражаясь волной каскадных взрывов по мере того, как каждую свежую мишень поражали новые снаряды.
   Вжатый глубоко в кресло для ускорения, Мотела Колхаммер наблюдал за результатами атаки посредством комбинации оптических датчиков и тактических графических изображений. Ясно различимые оболочки света окутывали планету, точно облака плазмы, охлажденной и распространяющейся. Неизбежно, это должна была быть нижняя орбита, где размещалось самое большое число экипажей, станций и оборудования СО. Когда снаряды пробились сквозь защиту, взрывные волны образовали мантию яркого света, которая отрезала всю планету от внешнего наблюдения. В прорехи мантии были видны потрясающе привлекательные для глаз пиротехнические бури, разрушающие почву. Жесткое излучение прорывалось сквозь верхние слои атмосферы. Поток злобных звезд так и полетел вниз, нагревая стратосферу до температуры жаркой печи. Из-за облаков поднялась эффектная малиновая вспышка.
   "Славный" летел в восемьдесяти тысячах километров над южным полюсом, когда одержимые на планете запели свое заклятие. Первое предостережение пришло, когда затрещало планетарное гравитационное поле, отклоняя траекторию боевого корабля. Световой саван вокруг Арнштадта так и не померк, он только изменил цвет, пробежавшись по всему спектру, пока не достиг сверкающего фиолетового, на чем и остановился. Оптически спектральным датчикам пришлось поменять несколько защитных фильтров в течение последних нескольких минут, пока источник света не удалился к той точке, за которой исчез.
   Мотела Колхаммер продолжал осматривать обвиняюще опустевшую зону с помощью оптики, в то время как радар корабля и датчики гравитации изучали космос, ища хоть какие-нибудь признаки планетарной массы. Каждый раз результат оказывался отрицательным.
   - Передайте эскорту, чтобы шли к месту встречи оперативной группы, сказал он. - Затем курс к Новой Калифорнии.
   ***
   Сара свалилась сквозь открытый люк прямо в капитанскую каюту, пренебрегая лесенкой и предоставляя ускорению в половину g аккуратно поставить ее на пол. Она грациозно приземлилась, слегка согнув ноги в коленях.
   - Балет и в самом деле много потерял, когда ты выбрала в университете специальность астроинженера, - заметил Джошуа.
   Он стоял посередине помещения в одних трусах, растирая полотенцем щедрую порцию геля с лимонным запахом. Она улыбнулась ему улыбкой девчонки-сорванца.
   - Я же знаю, как обернуть себе на пользу низкое ускорение.
   - Надеюсь, Эшли это ценит.
   - Не пойму, о чем это ты.
   - Гм-м... Итак, как наши успехи?
   - Официальный рапорт, сэр. Успехи такие же, как и вчера. - Она отсалютовала, но недостаточно расторопно.
   - Точно так же, как и позавчера.
   - Чертовски верно. Ах да, я заметила течь в трубе реактивной массы. Соединение было нарушено, когда баки помещали в грузовой отсек. Болью говорит, она займется ремонтом сегодня попозже. Я заизолировала трубу, у нас хватит запасов, чтобы держаться в полете на оптимуме.
   - Очень интересно. - Джошуа скатал полотенце и запустил его по низкой параболе через всю каюту. Оно опустилось в самый центр открытого утилизатора.
   Сара следила, как оно исчезает.
   - Я хочу поддерживать объем жидкости на уровне. Возможно, она нам еще пригодится, когда мы дойдем до ручки.
   - Разумеется. Как обошлось с прыжками Лайола? - Он, конечно, уже знал это; скорость хода "Леди Макбет" было первым, что он проверял, когда просыпался. Лайол совершил пять прыжков во время последней вахты, и каждый был безупречен, судя по сведениям бортового компьютера. Дело было не совсем в этом.
   - Прекрасно.
   - Гм-м-м...
   - Ладно, в чем дело? Я думала, вы двое прекрасно ладите эти дни. Едва ли у тебя есть претензии к его работе.
   - Нет претензий. - Он вытащил из шкафчика чистую рубашку. - Просто в последнее время я слишком интересуюсь мнениями других людей. Не очень-то хорошо со стороны капитана. Предполагается, что я способен на мгновенные суждения обо всем.
   - Если ты будешь советоваться со мной по поводу управления "Леди Макбет", я встревожусь. А все остальное... - Сара помахала в воздухе рукой. - Начать с того, что мы с тобой достаточно времени провели вместе в камере с нулевым g. Я знаю, что ты не можешь общаться, как большинство людей. Так что, если тебе нужна в этом помощь, я целиком твоя.
   - Что ты имеешь в виду - не могу общаться?
   - Джошуа, ты копался в Кольце Руин, когда тебе было восемнадцать. Это неестественно. Тебе следовало побольше бывать на вечеринках.
   - Я бывал.
   - Нет, ты перебирал кучу девчонок между полетами.
   - Так делают все восемнадцатилетние.
   - Это то, о чем восемнадцатилетние мальчишки мечтают. Адамисты, во всяком случае. Все остальные заняты попытками проникнуть в мир взрослых и отчаянно пытаются понять, каким образом он устроен и почему все так трудно и болезненно. Учатся управляться с дружбами, со всякими отношениями, с неприятностями и со всем таким.
   - Тебя послушать, так выходит, что мы должны сдавать какой-то экзамен.
   - Мы и должны, хотя подготовка к нему занимает почти всю жизнь. А ты еще и не начал готовиться.
   - Господи. Все эти рассуждения такие мудреные, особенно в утренний час. Что же ты пытаешься мне втолковать?
   - Ничего. Это у тебя какие-то затруднения. Я чертовски хорошо понимаю, что это не имеет никакого отношения к нашей миссии, и я собираюсь заставить тебя рассказать, что у тебя на уме и убедить тебя в том, что об этом полезно побеседовать. Люди так поступают, когда они друг другу близки. Это нормально.
   - Балет и физиология, а?
   - Ты нанял меня за мое умение выполнять многочисленные обязанности.
   - Ладно, - согласился Джошуа. Она права, ему трудно было об этом говорить. - Это Луиза.
   - А-а, норфолкское дитя. Очень юная особа.
   - Она не... - начал он машинально. Его остановил недостаток выразительности в реплике Сары. - Ну она малость молода. Я думаю, тут есть преимущество.
   - Ох ты, ох ты. Никогда не думала, что настанет день, когда я услышу, что ты так говоришь. Если точнее - почему это тебя так беспокоит? Ты же используешь свое положение, как электрошоковое ружье.
   - Вовсе нет!
   - Не надо, пожалуйста. Когда это в последний раз ты высаживался на планету или просто в какой-то порт без того, чтобы капитанская звездочка не блестела у тебя на плече? - Она сочувственно улыбнулась ему. - У тебя в самом деле к ней чувства, да?
   - Не больше, чем обычно. Просто ни одна из моих девушек прежде не становилась одержимой. Господи, мне рассказывали, на что это бывает похоже. Я не могу прекратить думать о том, каково это может быть для нее, как по-сволочному безобразно. Она была такая милая, она не принадлежит к тому миру, где с людьми происходят такие вещи.
   - А кто-то из нас принадлежит?
   - Ты прекрасно знаешь, о чем я. Ты принимаешь стимуляторы, которые не должна бы принимать, чтобы достигнуть по-настоящему новых ощущений. Мы же знаем, какая это паршивая вселенная. Это помогает - чуть-чуть. Настолько же, насколько может помочь все что угодно другое. Но Луиза - черт, и ее сестренка тоже. Мы улетели и оставили их, точно так же, как мы всегда делаем.
   - Они детей щадят, ты же знаешь. Эта Стефани Эш, женщина на Омбее, вывезла кучу детей. Я принимала донесения.
   - Луиза не была ребенком. Это с ней произошло.
   - Ты не знаешь наверняка. Если она достаточно умна, она могла бы выбраться.
   - Сомневаюсь. У нее нет таких способностей. Она не обладала уличной хитростью. А для того чтобы избежать одержания, нужно иметь некоторый эгоизм и жизненный опыт.
   - Ты и в самом деле не веришь, что она спаслась?
   - Не верю.
   - Ты считаешь, что несешь за нее ответственность?
   - Не совсем чтобы ответственность. Но мне кажется, она смотрела на меня как на человека, который увезет ее из поместья.
   - Боже ты мой, интересно, из-за чего же у нее сложилось такое впечатление?
   Джошуа не слышал Сару.
   - Я покинул ее в беде. Это ощущение не из приятных, Сара. Она и в самом деле была славная девушка, хотя и воспитывалась на Норфолке. Родилась бы она где-нибудь в другом месте, я возможно... - Он замолчал, размахивая рубашкой и избегая удивленного взгляда Сары.
   - Произнеси это, - потребовала она.
   - Произнести - что?
   - Возможно, женился бы на ней.
   - Я бы на ней не женился. Я только хочу сказать, что если бы ей было дано нормальное детство и она не росла бы в этой показной и нарочитой средневековой пышности, тогда был бы шанс для нас быть вместе несколько дольше, чем бывает обычно.
   - Что ж, это уже легче, - протянула Сара.
   - А что я такого сделал? - воскликнул он.
   - Ты же был сам собой, Джошуа. Там я на минуточку подумала, что тебя втягивают. Ты что, сам себя не слышал? У нее же не было образования, чтобы стать членом команды на "Леди Макбет". Не могло быть и мысли о том, чтобы ты попытался изменить свою жизнь, чтобы остаться с ней.
   - Я не могу!
   - Потому что "Леди Макбет" куда важнее, чем криклейдское поместье, в котором заключена ее жизнь. Верно? Значит, вот как ты любишь, Джошуа? Или ты чувствуешь себя виноватым из-за того, что одной из тех девиц, с которыми ты спал, а потом бросил, случилось быть захваченной и одержимой?
   - Бог мой! Что ты намерена со мной сделать?
   - Я пытаюсь понять тебя, Джошуа. И помочь, если смогу. Это важно для тебя. Ты должен знать почему.
   - Я не знаю почему. Знаю только, что я о ней беспокоюсь. Возможно, я виноват. Возможно, злюсь на то, как вселенная испражняется вокруг нас.
   - Справедливо. Все мы это чувствуем. Ты не можешь направить "Леди Макбет" к Норфолку и освободить ее. Больше не можешь. Насколько каждому из нас известно, это следующий подвиг.
   Джошуа печально улыбнулся.
   - Да, думаю, что я эгоист. Мне бы надо что-то сделать, чтобы успокоиться. Мне.
   - Это тот вид эгоизма, в котором Конфедерация сейчас нуждается.
   - Но это все-таки не делает справедливым то, что с ней случилось. Она страдает не по своей вине. Если этот Спящий Бог такой могущественный, как считают тиратка, он должен дать какие-то объяснения происходящему.
   - Мы это говорим о наших божествах с тех самых пор, как их выдумали. Признавать, что божество разделяет нашу мораль и этику, - заблуждение. На самом деле совершенно очевидно, что это вовсе не так. Было бы оно так - да ничего не произошло бы. Мы все жили бы в раю.
   - Ты хочешь сказать, что борьба против божественного вмешательства никогда не кончится победой?
   - Да, свободная воля означает, что мы сами должны делать свой собственный выбор. Без него жизнь бессмысленна; мы были бы насекомыми, копающимися в земле так, как подсказывает инстинкт. За сознание надо чем-то платить.
   Джошуа наклонился и благодарно поцеловал ее в лоб.
   - Обычно мы платим тем, что попадаем в неприятности. Черт возьми, посмотри на меня. Я несчастен. Сознание чревато страданием.
   Они вышли на мостик вместе. Лайол и Дахиби лежали на своих антиперегрузочных койках, выглядели они утомленными. Самуэль показался из люка.
   - Долгая же нынче смена вахты, - ядовито заметил Лайол.
   - Ты что, не можешь сам с этим справиться? - спросил Джошуа.
   - Конечно, ты - Калверт, но не забудь, у кого из нас больше опыта.
   - Только не на всех шахматных полях.
   - Вахту сдал, - громко объявил Дахиби. Ремень его ложа откинулся назад, позволяя ему извернуться и спустить ноги на палубу. - Ты идешь, Сара?
   Джошуа с Лайолом усмехнулись, глядя друг на друга. Джошуа сделал вежливый жест по направлению к люку в полу, на который Лайол отреагировал благодарным поклоном.
   - Спасибо, капитан.
   - Если вы на камбуз, принесите мне завтрак, - крикнул им вслед Джошуа.
   Ответа не было. Они с Самуэлем устроились на противоперегрузочных койках. Эденист становился искусным системным инженером, он оказывал помощь команде в вахтах, как делали и другие специалисты, путешествующие на борту. Даже Моника принимала в этом участие.
   Джошуа занялся корабельным компьютером. Графики траекторий и диаграммы наложились на изображения, передаваемые внешними датчиками. Космос стал опасным.
   За три световых года впереди Мастрит-ПД разливал яркий малиновый свет сквозь однообразную пену, которая укрывала фюзеляж звездного корабля. Туманность Ориона заслоняла дымкой половину звездного пейзажа к галактическому северу от "Леди Макбет", ярким трехмерным ковром, образовавшимся из люминесцентного газа, с яростно бушующей поверхностью, состоящей из алых, зеленых бирюзовых облаков, сталкивающихся друг с другом, точно соперничающие океаны, их антагонизм, продолжающийся миллионы лет, выбрасывал энергичную хаотическую пену во всех направлениях. Внутри все было испещрено сверкающими планетными дисками первой величины, сконденсированными из этого вихря. Прямо в середине лежала Трапеция, четыре горячие звезды, чье феноменальное ультрафиолетовое образование освещало и снабжало энергией весь колоссальный выход межзвездного газа.
   Джошуа пришел к тому, что полюбил бесконечно варьирующуюся туманность. Она была живой, в каком-то совсем ином смысле, чем можно было бы определить в понятиях физической биологии, его течения и мели были в триллион раз сложнее образований основанной на углеводороде клетке. Убывающая и плывущая в ритме геологической эпохи, и все же одновременно стремительная. Юные неистовые звезды, которые толпились во внутренней части, извергали громадные бурные потоки ультрагорячего газа, размножая количество ударных волн, двигавшихся со скоростью более ста пятидесяти тысяч километров в час.
   Они принимали форму петель, гибко извивались и закручивались, а их сталкивающиеся друг с другом концы ярко сверкали, когда они отталкивались друг от друга.
   Для команд и "Леди Макбет", и "Энона" наблюдения за туманностью заменило все формы известных развлечений. Ее величие определенным образом облегчило их настроение: теперь у них был самый настоящий полет в историю, и не важно, чем он закончится.
   Джошуа и Сиринкс решили обогнуть галактический юг туманности, приблизительно по пути полета "Танджунтик-РИ". На первых стадиях они использовали наблюдения обсерваторий Конфедерации, чтобы облететь вокруг извилистых складок облака, видимых из космоса, населенного людьми, хотя эти изображения устарели на полтысячи лет. Но через несколько дней они уже пересекали космос, который никто никогда не видел в телескопы. Их скорость упала, когда им пришлось смотреть вперед, ища звезды, пылевые облака и циклоны переливающихся всеми цветами радуги газов шириной в парсек.
   Задолго до того как показался сам Мастрит-ПД, его свет окрасил две внешние полосы туманности, точно двойной солнечный восход. Корабли летели дальше, а вокруг них сгущалось плотное красное сияние. Как только звезда, находящаяся на семьсот световых лет впереди, стала полностью видна, измерения параллакса сделали возможным для "Энона" вычислить свое местоположение и позволило рассчитать аккуратную траекторию для себя.
   Теперь Джошуа вел "Леди Макбет" к координатам его последнего прыжка. Радар показал ему, что "Энон" находится за тысячу километров в соответствии с ускорением в половину g. Поджиг ракетного двигателя был сильнее, чем обычно применяли адамистские корабли, но они не изменили сильно свою дельта-скорость во время полета вокруг туманности, желая выждать, пока не сверятся с Мастрит-ПД, прежде чем приспособить скорость к красному гиганту.
   - Поддерживается постоянная скорость сжигания, - объявил Самуэль после того, как они пробежались по своим диагностическим программам. - У тебя здесь есть несколько качественных трубок в двигателе, Джошуа. Когда мы совершим прыжок, у нас должно остаться где-то под шестьдесят процентов горючего.
   - По мне, достаточно хорошо. Давай надеяться, что потеряем слишком много дельта-V, когда будем искать редут. Мне хочется держать всю антиматерию в резерве для Спящего Бога.
   - Значит, ты уверен в исходе?
   Джошуа немного подумал над ответом, слегка удивляясь собственной уверенности. Она была приятным контрастом по отношению к тому беспокойству, которое он испытывал из-за Луизы. Интуиция, тонизирующее средство против совести.
   - Да. Пожалуй, что уверен.
   Оранжевый векторный график, который бортовой компьютер передавал в его нейросеть, показал капитану, что координаты прыжка приближаются. Джошуа начал уменьшать ускорение, одновременно передавая команде предупреждение. Самуэль начал втягивать антенны датчиков и термопанели.
   "Леди Макбет" прыгнула первой, покрыв расстояние в два световых года. "Энон" - шестью секундами позже, на расстоянии ста пятидесяти километров. Мастрит-ПД был не совсем правильным диском, хотя из-за его яркого свечения трудно было определить это простым глазом. С расстояния всего в два с половиной световых года его красного света было достаточно, чтобы размыть туманность и большинство звезд.
   - Бывал я поражен и лазерами с меньшей силой, - пробормотал Джошуа, когда включились фильтры, чтобы отклонить хлынувший поток фотонов.
   - Он только недавно закончил стадию роста, - объяснил Самуэль. Говоря терминами астрологии, это только что произошло.
   - Звездные взрывы совершаются быстро. Этот случился по крайней мере пятнадцать тысяч лет назад.
   - После того как происходит первоначальное расширение, наступает долгий период урегулирования в пределах фотосферы, пока она стабилизируется. В любом случае, выход энергии крайне впечатляющ. Насколько можно сказать об этой стороне галактики, он превосходит освещением даже туманность.
   Джошуа проверил дисплеи.
   - Жара нет, и радиация довольно мала. Плотность частиц близка к норме, но это значит, что она колеблется все время, пока мы гоняемся вокруг туманности. - Он приказал бортовому компьютеру установить связь с "Эноном". - Как у нас дела с конечными координатами?
   - Я был на удивление прав в своих ранних прикидках, - отвечал космоястреб. - Последняя цифра для вас у меня будет готова через пять минут.
   - Прекрасно.
   После того как он впервые увидел Мастрит-ПД, Джошуа уже проверил те цифры, которыми раза два снабдил его "Энон", скорее из интереса, чем из недоверия. Каждый раз результаты оказывались лучше, чем любые данные, какие могли обеспечить компьютеры "Леди Макбет". Это его не волновало.
   - Нам бы надо суметь измерить границы фотосферы в пределах тысячи километров, - передала Сиринкс. - Проблематично определить, где она кончается и где начинается космос. Согласно теории, зона образования шипучих газов измеряется где-то между пятьюстами и половиной миллиона километров.
   - Тогда будем придерживаться плана А, - ответил Джошуа.
   - Думаю, что да. До сих пор все оказывается точно так, как мы ожидали. Кемпстер привел в действие каждый датчик, какой есть у нас в распоряжении, пытаясь зарегистрировать мгновенную частицу.
   - Я думаю, он даст нам знать, если он и Ренато уловят какую-то аномалию.
   - О'кей. Тем временем я рассчитаю начальный вектор, чтобы оставить "Леди Макбет" нейтральную относительную скорость. Я смогу ее уточнить, когда ты закончишь определять координаты.
   Он подозревал, что "Энон" мог бы снабдить его точным вектором, в пределах миллисекунд. Но будь оно все проклято, у него же есть гордость.
   Звездные радиолокаторы "Леди Макбет" автоматически следили за новыми созвездиями, которые они отмечали на карте. Джошуа привел в порядок свои навигационные программы и начал обсчитывать новые данные.
   ***
   Джошуа и Сиринкс решили сохранить интервал в несколько часов перед конечным прыжком к Мастрит-ПД отчасти из-за недостатка знаний о ее действительном положении и о точном размере. Когда это было решено, они намеревались погрузиться на эклиптический летательный аппарат и отправиться на безопасное расстояние над вершиной фотосферы, так, чтобы их скорость в точности соответствовала звезде. Это означало, что единственная сила, действующая на них, будет сила гравитации звезды, небольшое притяжение внутрь. С этой выгодной точки обзора они смогут разглядывать космос с определенной дистанции. Логически рассуждая, развалины редута цивилизации тиратка должны находиться на орбите экватора звезды. Возможно, на планете типа Плутона, которая уцелела после взрыва, или на крупном астероиде. Хотя сектор пространства был невообразимо громаден, при помощи прыжка в стабильное окружение Мастрит-ПД вблизи экватора они надеялись разыскать крепость.
   ***
   Звезда постоянно является местом сражения примитивных сил, главные из которых - теплота и гравитация. В сердцевине любой звезды происходит гигантской мощи реакция сплавления водорода, что нагревает остальную ее массу достаточно для того чтобы противостоять гравитационному сжатию. Однако сжатие настолько же конечно, как и ее запасы горючего, тогда как гравитация бесконечна.
   За биллионы лет постоянного свечения Мастрит-ПД исчерпала атомы водорода своей сердцевины, пережгла их в инертный гелий. Продукт энергии горения содержался внутри небольшой водородной оболочки, окружающей центр, производящий еще гелий, который медленно проникал внутрь. Температура, давление, плотность - все это начало изменяться по мере того, как на оболочку влияла сердцевина как главный источник нагревания. Все звезды в конечном счете приходят к этой поворотной точке, а что случается с ними дальше - зависит от их размера. Мастрит-ПД была в полтора раза больше земного солнца, слишком крупная, чтобы подвергаться электронному разрушению, слишком мелкая, чтобы сделаться сверхновой.
   Поскольку трансформация внутренней структуры прогрессировала, Мастрит-ПД оставляла позади себя устойчивый светящийся след, который постоянно усиливал свою яркость. Внешние слои начали расширяться, нагреваемые конвективными потоками, выходящими наружу из растущей оболочки горючего, в то время как сердцевина продолжала свое гравитационное противодействие по мере того, как поток атомов гелия устремлялся вниз, увеличивая массу звезды. Сердцевина съеживалась, а теплота и плотность тем временем увеличивались, пока температура не превысила магические сто двадцать миллионов по Кельвину и на этой точке не началось возгорание гелия.