— Я бы очень хотел немедленно взглянуть на нее, миссис Грили. Что вы скажете, если я подъеду? — спросил Мейсон.
— Нельзя ли подождать с этим до завтра?
— Нет, я хочу видеть эту рубашку сейчас же — сразу после того, как вы ее нашли.
— Ну я… Давайте сделаем так, мистер Мейсон. Если вы еще какое-то время побудете в офисе, я поеду обедать и завезу ее вам.
— Хорошо, — согласился Мейсон, — и я хочу попросить вас сделать еще кое-что.
— Что именно?
— Поройтесь в шкафу вашего мужа, найдите его смокинг и привезите его сюда.
— Я как раз хотела вас об этом спросить, мистер Мейсон. То есть — нужен ли он вам?
— Да, нужен.
— Через полчаса я буду готова. Вы меня подождете?
— Да, да. Я буду здесь.
— Мне не хотелось бы ехать, если вы…
— Я жду вас.
— Хорошо, мистер Мейсон.
На другом конце провода раздался щелчок.
Мейсон положил трубку, пошел в офис Деллы Стрит, где Трэгг все еще сидел за столом, уставившись на телефонный аппарат.
— Ну? — спросил Мейсон.
— Это ваше дело, — ответил лейтенант. — Вызовите ее завтра для дачи показаний, и ваша клиентка будет свободна, как птица.
— У меня камень с души свалился. Ну а каково ваше самочувствие?
— Хуже не бывает, — ответил Трэгг.
— Почему?
— Потому что я не думаю, что Грили украл машину Хомана. Если он ехал на ней, то наверняка с разрешения Хомана. А это значит, что мне придется взяться за него всерьез. Полагаю, вы понимаете, что это такое?
— У вас достаточно доказательств, чтобы оправдать…
— Вопрос не в том, хватает ли у меня доказательств, чтобы оправдать свои действия. А как насчет того, Мейсон, чтобы инициативу проявили вы, а не я?
— Когда полицейскому управлению нужно сделать кого-либо козлом отпущения, они тут же начинают говорить о сотрудничестве.
— Глупости, — возразил Трэгг. — Помните, я принес вам эти ключи?
— Верно. Так чего же вы хотите?
— Завтра снова вызовите Хомана для дачи показаний. Придержите это доказательство, рубашку, а потом нажмите на него. Используйте эти ключи как основу для перекрестного допроса. Вцепитесь в Хомана. Если сможете, поймайте его на противоречиях и заставьте выложить правду.
— Так и быть, Трэгг, я это сделаю, — сказал Мейсон. — Но мне надо немного подумать.
— Ладно, — сказал Трэгг, — я иду за этим гамбургером. А вы, Мейсон, тем временем пораскиньте умом. Ну а вы, Дрейк? Идете со мной?
Дрейк ухмыльнулся.
— Трэгг, вы замечательный малый — временами. Но я не смогу с вами потанцевать.
— О чем, дьявол тебя побери, ты говоришь?
— Как только вернется Делла Стрит, Мейсон угощает нас с ней хорошим обедом, — пояснил Дрейк.
Трэгг рассмеялся:
— Сообразительный малый.
— Не очень-то на это рассчитывай, — охладил его восторг Мейсон. — Судя по тому, как идут дела, вечерок предстоит нелегкий. Хорошо, если удастся перехватить сосисок.
— Все равно, Перри, я буду ждать.
Трэгг взял шляпу и направился к выходу.
— Ладно, лично я бегу за сандвичами, пока еще не пропал аппетит. Не хочу, чтобы вы думали, Мейсон, будто я оказываю на вас давление. Но это вовсе не плохая идея — оказать помощь полиции. Иногда вы в ней тоже нуждаетесь.
— Все в порядке, — ответил адвокат, — лишь бы это не повредило интересам моей клиентки.
— Ерунда, она уже вне подозрения, — сказал Трэгг. — Вы можете отправить миссис Грили к окружному прокурору, и он прекратит дело. Не мне вас учить.
— Я обдумаю это, Трэгг. Все о’кей, но кое-что мне еще надо проверить.
— Ладно, буду минут через двадцать.
Трэгг вышел. Когда автоматический замок за ним защелкнулся, Пол Дрейк повернулся к Перри Мейсону:
— Почему бы тебе за это не ухватиться, Перри?
— Я так и сделаю, просто не хотел показаться слишком заинтересованным. Чтобы у Трэгга не возникла мысль использовать меня как заслонную лошадь всякий раз, когда это ему потребуется.
— Но на этот раз он помог тебе вытащить клиентку из беды.
— По правде сказать, Пол, я бы и сам сделал именно то, чего хочет Трэгг, — не важно, попросил бы он меня об этом или нет. Противно смотреть, как человек с деньгами перекладывает свою вину на случайную попутчицу.
— Но чего ради Хоман это делает? Неужели для того, чтобы избежать гражданской ответственности и сэкономить несколько тысяч долларов? Ты не думаешь, что человек с его положением и его доходами…
— …может выбросить такую сумму только на шампанское? — прервал его Мейсон. — Когда он приглашает гостей в ресторан «Танджерин», на Палм-Спрингс или куда-нибудь в этом роде, тут он не скупится. Но…
Зазвонил телефон. Мейсон усмехнулся.
— Снова Хорти. Алло?
Голос Хортенс Житковски звучал пронзительно и резко:
— Мистер Мейсон?
— Да.
— Это Хорти, мистер Мейсон… У вас найдется минуточка?
— Конечно.
— Послушайте, не могли бы вы приехать сюда прямо сейчас? Тут… я не могу объяснить по телефону, в чем дело.
— Боюсь, что не получится. Ко мне должна сейчас приехать одна женщина с вещественными доказательствами, которые полностью снимут подозрения с мисс Клэр. Я…
— Послушайте, я вас очень прошу… Это страшно важно…
— Куда?
— Отель «Адирондак», номер пятьсот двадцать восемь. Если бы вы сумели побыстрее подъехать, мне бы это очень помогло!
— Если я уеду, это может иметь самые нежелательные последствия. Не можете ли вы мне сказать, в чем дело?
— Я… Нет, не могу. Вы должны приехать, прямо сейчас.
— Хорошо. Ждите меня в вестибюле.
— Лучше я подожду вас здесь, в комнате, мистер Мейсон.
Мейсон бросил трубку на рычаг.
— Кто это? — спросил Дрейк.
— Хортенс. Случилось что-то чертовски важное. Я бы не поехал ни по чьей просьбе, но у этой молодой особы есть бесценное качество — элементарный здравый смысл.
Дрейк согласно кивнул.
Сделав четыре быстрых шага, Мейсон оказался у стенного шкафа, сдернул с вешалки пальто, торопливо натянул его и нахлобучил шляпу.
— Послушай, Пол, поручаю тебе офис. Я приеду раньше, чем здесь появится миссис Грили. Трэгг может тоже вернуться до ее прихода. Скажи ему, что я хочу поговорить со Стефани Клэр, получить ее согласие, прежде чем договариваться с ним о совместных действиях.
Объясни ему, что это всего лишь проформа, мое представление о профессиональной этике.
— И сказать ему, что ты отправился переговорить с ней?
— Да, конечно.
— Не будет ли убедительнее, если я скажу ему, что ты пытался поговорить с ней по телефону, хотел объяснить ситуацию, но она ничего не поняла, так что тебе пришлось отправиться туда самому?
— Возможно. Делай как знаешь. Только поменьше объясняй. Вроде бы это само собой разумеется. Ладно, я исчезаю.
Мейсон взял такси на стоянке против здания, где находился его офис.
— Отель «Адирондак», — сказал он, — и несись как дьявол.
Шофер усмехнулся:
— Домчу вас за пять минут.
— Лучше за четыре. Для экономии времени остановись напротив через улицу.
Такси сорвалось с места. Мейсон сидел на краешке сиденья, ухватившись за ручку дверцы и наблюдая, как машины одна за другой остаются позади.
Дождь начался еще до того, как они проехали квартал, и к тому времени, как шофер остановился прямо напротив отеля через улицу, превратился в ливень.
— Если вас не пугает пробежка под дождем, вы сэкономите целую минуту — мне придется ехать в объезд.
Мейсон распахнул дверцу.
— Хотите, чтоб я подождал?
— Да.
— Хорошо. Я буду стоять перед самым входом.
Мейсон побежал через мокрую улицу. Оказавшись в отеле, он быстро прошел через вестибюль, вошел в кабину лифта и бросил:
— Пятый, пожалуйста.
Лифтер с любопытством взглянул на него, очевидно пытаясь сообразить, проживает ли Мейсон в отеле или просто зашел кого-то навестить. Когда кабина остановилась, адвокат уверенно повернул налево и зашагал по коридору. И лишь после того, как, по его расчетам, кабина спустилась, он взглянул на номера на дверях и увидел, что идет не в ту сторону. Он вернулся, обогнул темную шахту лифта, нашел 528-й номер и постучал. Женский голос едва слышно спросил:
— Кто там?
— Мейсон. Дверь отворилась.
— Входите, — сказала Хортенс Житковски.
Даже под слоем косметики ее лицо казалось землисто-серым. Пятна румян на щеках, темная краска на полных губах поразительно контрастировали с мертвенной бледностью кожи.
— В чем дело? — спросил Мейсон.
Хорти пересекла комнату, положила руку на дверную ручку, но тут же отдернула ее.
— Нет, вы сами…
Мейсон нетерпеливо распахнул дверь и непроизвольно попятился назад.
На полу ванной комнаты лежала скомканная подушка, из которой по всему помещению рассыпались белые пушистые перья. Они были в ванной, на теле мужчины, свесившемся через край ванны головой вниз, с бессильно опущенными руками. На затылке у основания черепа зияла рана, по шее и челюсти стекала в ванну зловещая струйка крови. В помещении слабо пахло бездымным порохом, на полу поблескивал патрон от мелкокалиберного пистолета, напоминающий своей яркой желтизной только что отлитый золотой.
— Я не хотела вас беспокоить, — заговорила Хортенс, — но вы видите, что тут творится. По телефону я ничего не могла вам объяснить. У меня больше нет сил, мистер Мейсон. Меня просто стошнит, если я еще здесь пробуду.
— Быстро отсюда! — жестко сказал Мейсон.
Сам он шагнул вперед, наклонился и взглянул на пулевое отверстие. Вокруг него на коже виднелись точечные следы пороха. Края дыры на валявшейся на полу подушке выглядели обгорелыми.
Мейсон потянулся к запястью мужчины.
— Мертвее не бывает, — сказала Хортенс. Адвокат осторожно повернул голову убитого. Это был Эрнест Тэннер, шофер Хомана. Мейсон отступил назад.
— Как это произошло?
— Давайте уйдем отсюда… О’кей… Мы неплохо проводили время. Он славный малый. Ему было что-то известно. И он был зол на Хомана. Ну, вы знаете, как это делается. Через какое-то время он стал приставать ко мне.
— Ну а что же вы?
— А что, по-вашему, я должна была сделать? Дать ему от ворот поворот, высмеять, а когда он придет в себя, надавать ему пощечин? Нет, это не для меня. Я живо взяла его в оборот и спустила с небес на землю.
— И что же дальше? — спросил Мейсон, поглядывая на часы. — Переходите к сути. Как все произошло?
— Я бы и сама хотела это знать.
— Нам придется вызвать полицию, так что давайте перейдем к фактам, просто излагайте их и не делайте никаких выводов. Выводы сделаю я сам.
— Ну, я постаралась поднять этому человеку настроение, заставить его расслабиться. И, по-моему, даже перестаралась. Я все время говорила о том, что он может поквитаться с Хоманом, если поможет Стефани. Сначала он отмалчивался, но постепенно оттаял. Я почувствовала, что он вот-вот начнет изливать душу, ну и решила, что было бы неплохо, если бы при этом присутствовала заинтересованная сторона.
— Вы хотели свести его со Стефани?
— Нет, с ее дядюшкой. Я подумала, если парень…
— Все понятно. И что же произошло?
— Я продолжала обрабатывать его, пока он не согласился наконец отправиться в бар «Адирондака». И тут… ну… тут я поняла, что просчиталась. Он здорово перебрал. Но по-прежнему был готов все рассказать. Господи, мистер Мейсон, я не знала, что и делать… Когда такое случается, девушке некогда долго думать. Я попросила его извинить меня и позвонила в комнату Стефани. Ее не было. Тогда я позвонила ее дядюшке. Результат тот же. Мне не хотелось выпускать Тэннера из рук, поэтому я решила — пусть посидит в комнате дядюшки, придет в себя, а там, глядишь, и мистер Олджер вернется.
— Ну и как вам все это удалось провернуть?
— Очень просто. Я подошла к стойке администратора и нагло попросила ключ от пятьсот двадцать восьмого номера. Я знала, что это апартамент, номер из нескольких комнат. Дежурный портье с кем-то разговаривал, он молча достал ключ из ячейки и положил его на стойку. Я вернулась за Тэннером и отвела его в номер. Конечно, ему тут же стало плохо, и он отправился в ванную комнату. Я не знала, где мне искать Стефани, и решила позвонить вам — рассказать про все, а заодно и спросить, не знаете ли вы, где мистер Олджер, а может, подумала я, вы сами захотите поговорить с этим парнем. Поверьте, мне очень не хотелось вас беспокоить, но…
— Продолжайте.
— Вы же знаете, что представляют собой спальни в этих отелях. Вы можете слышать, что говорят по телефону, даже находясь в ванной. Двери ужасно тонкие, а телефон стоит у изголовья кровати, как раз рядом с дверью в комнату. Я чувствовала, что какое-то время Эрнест будет занят только собой. Думаю, я тоже соображала не очень-то здорово — мы с ним уже изрядно пропустили. Я вспомнила, что в вестибюле есть телефонные будки. Бросилась к лифту, спустилась вниз и позвонила к вам в офис. Занято. Я побоялась, что Эрнест спьяну пойдет меня искать, и бросилась обратно. Когда я шла по коридору, то заметила, что дверь слегка приоткрыта…
— Вы ее заперли, когда уходили?
— Нет. Просто закрыла и…
— Продолжайте.
— Собственно говоря, это все. Из ванной не доносилось ни звука, я подумала, уж не заснул ли он. Окликнула его пару раз, ответа не услышала и открыла дверь. Вот и все.
— Откуда вы мне звонили? С какого телефона?
— Прямо отсюда. С того момента я уже не выходила, просто потеряла голову от страха, не знала, что и делать. Вы же видите, какой это кошмар.
— Минуточку, — сказал Мейсон. — Стефани, должно быть, вышла не одна, не так ли?
— Наверное, так.
— Значит, она где-то со своим дядюшкой или так называемым другом.
— Только не с так называемым другом. Скорее всего она со своим дядюшкой. Ее друг сидит в баре «Адирондака», в углу, в гордом одиночестве. Похоже, он здорово набрался, пока…
— Откуда вы знаете, что он там?
— Я видела его, когда мы с Тэннером выходили из бара.
— А он вас видел?
— Не думаю, но если и видел, то не подал вида. Он один из этих нудных…
— Где его комната?
— На этом же этаже, совсем рядом. Апартамент дядюшки и…
— Что вы трогали в этой комнате после того, как вошли сюда — я имею в виду без перчаток.
— Ничего. К счастью, я не снимала перчаток… не успела.
— Прекрасно. Уходите.
— Вы хотите сказать…
— Я хочу сказать — уходите! У Стефани и ее дяди будет алиби… Портье наверняка забыл, что отдал вам ключ. Попытайся вы рассказать все это в полиции, и окажетесь в самом неприятном положении. Вы приятельница Стефани. А этот человек был свидетелем. Он располагал какими-то сведениями. Вы отправились вместе с ним и постарались его хорошенько напоить. И вот он оказался в ванной комнате Стефани — убитый. А вы рассказываете, что привели его сюда и оставили одного… Убийца предполагал, что именно так вы все и изложите. У меня появилась великолепная возможность прижать его к ногтю — если у меня будут развязаны руки. Но если мы вызовем полицию, у всех у нас руки окажутся связанными. Они вцепятся в вас, потом в Стефани, ну а затем и в меня. И пока они будут с нами разбираться, пройдут часы, возможно, даже дни. Убийца успеет замести следы… Я хочу узнать только одну вещь.
— Какую?
— Посмотрите на меня. Она повиновалась.
— Вы его не убивали?
— Боже великий, нет!
— Я вам верю, — сказал Мейсон. — Понимаете, что это значит? У нас появился хороший шанс свести воедино все нити, которые у меня сейчас есть; но если когда-нибудь станет известно, что я дал вам этот совет, я окажусь в таком положении…
— Вы можете на меня положиться, мистер Мейсон.
— Думаю, что могу, — сказал Мейсон. — Пошли, живее.
— Что нам делать с ключом?
— Оставим его на стойке. Положим его туда открыто, как все. Идемте. Вы в перчатках. Возьмите ключ. Теперь запомните. В таких отелях очень придирчиво присматриваются к одиноким молодым женщинам. На женщину в сопровождении мужчины бросают лишь мимолетный взгляд. Лифтер может помнить, как вы поднимались наверх. Возможно, он помнит и меня, но, конечно, он не обратил внимания, на каком этаже мы выходили. Сейчас мы спустимся по лестнице до третьего этажа, там сядем в лифт. Готовы? Пошли.
Мейсон вывел ее в коридор и стоял, наблюдая, как она возится с ключом.
— Быстрее, — тихо сказал он. — Быстрее, Хорти. И держите себя в руках. Выше голову! Все будет в порядке.
Наконец она закрыла дверь.
— Лестница с этой стороны, — сказал Мейсон. — Я видел дверь, когда вышел из лифта, и по ошибке повернул в другую сторону. Вот сюда.
Они прошли по коридору, не встретив никого, спустились по лестнице до третьего этажа. Затем направились к лифту. Хорти просунула руку ему под локоть, и Мейсон почувствовал, как она дрожит.
Он нажал на кнопку, и перед ними почти мгновенно оказалась кабина лифта.
Лифтер был тот же, что вез Мейсона на пятый этаж. Он мельком взглянул на них, закрыл дверь и вскоре остановил кабину в вестибюле.
— Держитесь за мою руку, — сказал Мейсон. — Не смотрите на портье, а то он подумает, что вы хотите у него что-то спросить. Когда будете проходить мимо стойки, осторожно положите ключ, чтобы он не звякнул… Готовы? Пошли.
— Что дальше? — спросила Хорти.
— Снаружи меня ждет такси. Шофер следит, когда я выйду из отеля. Не нужно, чтобы он видел нас вместе. Выходите через несколько минут после меня и идите пешком до угла. Садитесь в автобус, проезжайте несколько кварталов, выходите, берите такси и езжайте домой.
— Почему не доехать до дома на автобусе?
— Я хочу, чтобы вы оказались дома как можно быстрее. Понимаете? Ваш спутник стал вести себя непозволительно, начал к вам приставать. Вы послали его ко всем чертям и вернулись на такси домой. Все ясно?
— Но почему именно на такси?
— Потому что тогда бы он увязался за вами. Вы убежали от него и поймали такси. Лучше всего возьмите одно из тех, что стоят перед каким-нибудь баром. Подбегите к водителю, как будто вы страшно торопитесь, вскочите в машину и назовите свой адрес. Все ясно?
— Ясно.
— Деньги есть?
— Немного.
Мейсон сунул ей в руки купюру.
— Возьмите вот это. Потом получите еще. И не теряйте головы. Как только доберетесь до дома, сварите себе побольше крепкого кофе. И пока что откажитесь от всякого спиртного.
Хорти крепко сжала его руку.
— Господи, вы замечательный парень, — с чувством прошептала она.
— Это наш единственный шанс поймать убийцу и вытащить Стефани из беды. Дело Грили — это одно, но тут… убийство прямо в ее комнате — нет, они будут поджаривать нас до тех пор, пока не исчезнут все нити, во всяком случае, та, над которой я сейчас работаю. Так что выше голову и не спорьте со мной.
— Не буду.
Он спокойно вышел из вестибюля. Его такси стояло теперь перед отелем на специально отведенном для машин месте. Швейцар, держа в руках зонтик, с церемонным поклоном распахнул дверь. Мейсон уселся в такси и сказал:
— Все в порядке. Возвращайтесь туда, откуда приехали.
Откинувшись на спинку сиденья, он закурил сигарету и глубоко затянулся.
Глава 17
— Нельзя ли подождать с этим до завтра?
— Нет, я хочу видеть эту рубашку сейчас же — сразу после того, как вы ее нашли.
— Ну я… Давайте сделаем так, мистер Мейсон. Если вы еще какое-то время побудете в офисе, я поеду обедать и завезу ее вам.
— Хорошо, — согласился Мейсон, — и я хочу попросить вас сделать еще кое-что.
— Что именно?
— Поройтесь в шкафу вашего мужа, найдите его смокинг и привезите его сюда.
— Я как раз хотела вас об этом спросить, мистер Мейсон. То есть — нужен ли он вам?
— Да, нужен.
— Через полчаса я буду готова. Вы меня подождете?
— Да, да. Я буду здесь.
— Мне не хотелось бы ехать, если вы…
— Я жду вас.
— Хорошо, мистер Мейсон.
На другом конце провода раздался щелчок.
Мейсон положил трубку, пошел в офис Деллы Стрит, где Трэгг все еще сидел за столом, уставившись на телефонный аппарат.
— Ну? — спросил Мейсон.
— Это ваше дело, — ответил лейтенант. — Вызовите ее завтра для дачи показаний, и ваша клиентка будет свободна, как птица.
— У меня камень с души свалился. Ну а каково ваше самочувствие?
— Хуже не бывает, — ответил Трэгг.
— Почему?
— Потому что я не думаю, что Грили украл машину Хомана. Если он ехал на ней, то наверняка с разрешения Хомана. А это значит, что мне придется взяться за него всерьез. Полагаю, вы понимаете, что это такое?
— У вас достаточно доказательств, чтобы оправдать…
— Вопрос не в том, хватает ли у меня доказательств, чтобы оправдать свои действия. А как насчет того, Мейсон, чтобы инициативу проявили вы, а не я?
— Когда полицейскому управлению нужно сделать кого-либо козлом отпущения, они тут же начинают говорить о сотрудничестве.
— Глупости, — возразил Трэгг. — Помните, я принес вам эти ключи?
— Верно. Так чего же вы хотите?
— Завтра снова вызовите Хомана для дачи показаний. Придержите это доказательство, рубашку, а потом нажмите на него. Используйте эти ключи как основу для перекрестного допроса. Вцепитесь в Хомана. Если сможете, поймайте его на противоречиях и заставьте выложить правду.
— Так и быть, Трэгг, я это сделаю, — сказал Мейсон. — Но мне надо немного подумать.
— Ладно, — сказал Трэгг, — я иду за этим гамбургером. А вы, Мейсон, тем временем пораскиньте умом. Ну а вы, Дрейк? Идете со мной?
Дрейк ухмыльнулся.
— Трэгг, вы замечательный малый — временами. Но я не смогу с вами потанцевать.
— О чем, дьявол тебя побери, ты говоришь?
— Как только вернется Делла Стрит, Мейсон угощает нас с ней хорошим обедом, — пояснил Дрейк.
Трэгг рассмеялся:
— Сообразительный малый.
— Не очень-то на это рассчитывай, — охладил его восторг Мейсон. — Судя по тому, как идут дела, вечерок предстоит нелегкий. Хорошо, если удастся перехватить сосисок.
— Все равно, Перри, я буду ждать.
Трэгг взял шляпу и направился к выходу.
— Ладно, лично я бегу за сандвичами, пока еще не пропал аппетит. Не хочу, чтобы вы думали, Мейсон, будто я оказываю на вас давление. Но это вовсе не плохая идея — оказать помощь полиции. Иногда вы в ней тоже нуждаетесь.
— Все в порядке, — ответил адвокат, — лишь бы это не повредило интересам моей клиентки.
— Ерунда, она уже вне подозрения, — сказал Трэгг. — Вы можете отправить миссис Грили к окружному прокурору, и он прекратит дело. Не мне вас учить.
— Я обдумаю это, Трэгг. Все о’кей, но кое-что мне еще надо проверить.
— Ладно, буду минут через двадцать.
Трэгг вышел. Когда автоматический замок за ним защелкнулся, Пол Дрейк повернулся к Перри Мейсону:
— Почему бы тебе за это не ухватиться, Перри?
— Я так и сделаю, просто не хотел показаться слишком заинтересованным. Чтобы у Трэгга не возникла мысль использовать меня как заслонную лошадь всякий раз, когда это ему потребуется.
— Но на этот раз он помог тебе вытащить клиентку из беды.
— По правде сказать, Пол, я бы и сам сделал именно то, чего хочет Трэгг, — не важно, попросил бы он меня об этом или нет. Противно смотреть, как человек с деньгами перекладывает свою вину на случайную попутчицу.
— Но чего ради Хоман это делает? Неужели для того, чтобы избежать гражданской ответственности и сэкономить несколько тысяч долларов? Ты не думаешь, что человек с его положением и его доходами…
— …может выбросить такую сумму только на шампанское? — прервал его Мейсон. — Когда он приглашает гостей в ресторан «Танджерин», на Палм-Спрингс или куда-нибудь в этом роде, тут он не скупится. Но…
Зазвонил телефон. Мейсон усмехнулся.
— Снова Хорти. Алло?
Голос Хортенс Житковски звучал пронзительно и резко:
— Мистер Мейсон?
— Да.
— Это Хорти, мистер Мейсон… У вас найдется минуточка?
— Конечно.
— Послушайте, не могли бы вы приехать сюда прямо сейчас? Тут… я не могу объяснить по телефону, в чем дело.
— Боюсь, что не получится. Ко мне должна сейчас приехать одна женщина с вещественными доказательствами, которые полностью снимут подозрения с мисс Клэр. Я…
— Послушайте, я вас очень прошу… Это страшно важно…
— Куда?
— Отель «Адирондак», номер пятьсот двадцать восемь. Если бы вы сумели побыстрее подъехать, мне бы это очень помогло!
— Если я уеду, это может иметь самые нежелательные последствия. Не можете ли вы мне сказать, в чем дело?
— Я… Нет, не могу. Вы должны приехать, прямо сейчас.
— Хорошо. Ждите меня в вестибюле.
— Лучше я подожду вас здесь, в комнате, мистер Мейсон.
Мейсон бросил трубку на рычаг.
— Кто это? — спросил Дрейк.
— Хортенс. Случилось что-то чертовски важное. Я бы не поехал ни по чьей просьбе, но у этой молодой особы есть бесценное качество — элементарный здравый смысл.
Дрейк согласно кивнул.
Сделав четыре быстрых шага, Мейсон оказался у стенного шкафа, сдернул с вешалки пальто, торопливо натянул его и нахлобучил шляпу.
— Послушай, Пол, поручаю тебе офис. Я приеду раньше, чем здесь появится миссис Грили. Трэгг может тоже вернуться до ее прихода. Скажи ему, что я хочу поговорить со Стефани Клэр, получить ее согласие, прежде чем договариваться с ним о совместных действиях.
Объясни ему, что это всего лишь проформа, мое представление о профессиональной этике.
— И сказать ему, что ты отправился переговорить с ней?
— Да, конечно.
— Не будет ли убедительнее, если я скажу ему, что ты пытался поговорить с ней по телефону, хотел объяснить ситуацию, но она ничего не поняла, так что тебе пришлось отправиться туда самому?
— Возможно. Делай как знаешь. Только поменьше объясняй. Вроде бы это само собой разумеется. Ладно, я исчезаю.
Мейсон взял такси на стоянке против здания, где находился его офис.
— Отель «Адирондак», — сказал он, — и несись как дьявол.
Шофер усмехнулся:
— Домчу вас за пять минут.
— Лучше за четыре. Для экономии времени остановись напротив через улицу.
Такси сорвалось с места. Мейсон сидел на краешке сиденья, ухватившись за ручку дверцы и наблюдая, как машины одна за другой остаются позади.
Дождь начался еще до того, как они проехали квартал, и к тому времени, как шофер остановился прямо напротив отеля через улицу, превратился в ливень.
— Если вас не пугает пробежка под дождем, вы сэкономите целую минуту — мне придется ехать в объезд.
Мейсон распахнул дверцу.
— Хотите, чтоб я подождал?
— Да.
— Хорошо. Я буду стоять перед самым входом.
Мейсон побежал через мокрую улицу. Оказавшись в отеле, он быстро прошел через вестибюль, вошел в кабину лифта и бросил:
— Пятый, пожалуйста.
Лифтер с любопытством взглянул на него, очевидно пытаясь сообразить, проживает ли Мейсон в отеле или просто зашел кого-то навестить. Когда кабина остановилась, адвокат уверенно повернул налево и зашагал по коридору. И лишь после того, как, по его расчетам, кабина спустилась, он взглянул на номера на дверях и увидел, что идет не в ту сторону. Он вернулся, обогнул темную шахту лифта, нашел 528-й номер и постучал. Женский голос едва слышно спросил:
— Кто там?
— Мейсон. Дверь отворилась.
— Входите, — сказала Хортенс Житковски.
Даже под слоем косметики ее лицо казалось землисто-серым. Пятна румян на щеках, темная краска на полных губах поразительно контрастировали с мертвенной бледностью кожи.
— В чем дело? — спросил Мейсон.
Хорти пересекла комнату, положила руку на дверную ручку, но тут же отдернула ее.
— Нет, вы сами…
Мейсон нетерпеливо распахнул дверь и непроизвольно попятился назад.
На полу ванной комнаты лежала скомканная подушка, из которой по всему помещению рассыпались белые пушистые перья. Они были в ванной, на теле мужчины, свесившемся через край ванны головой вниз, с бессильно опущенными руками. На затылке у основания черепа зияла рана, по шее и челюсти стекала в ванну зловещая струйка крови. В помещении слабо пахло бездымным порохом, на полу поблескивал патрон от мелкокалиберного пистолета, напоминающий своей яркой желтизной только что отлитый золотой.
— Я не хотела вас беспокоить, — заговорила Хортенс, — но вы видите, что тут творится. По телефону я ничего не могла вам объяснить. У меня больше нет сил, мистер Мейсон. Меня просто стошнит, если я еще здесь пробуду.
— Быстро отсюда! — жестко сказал Мейсон.
Сам он шагнул вперед, наклонился и взглянул на пулевое отверстие. Вокруг него на коже виднелись точечные следы пороха. Края дыры на валявшейся на полу подушке выглядели обгорелыми.
Мейсон потянулся к запястью мужчины.
— Мертвее не бывает, — сказала Хортенс. Адвокат осторожно повернул голову убитого. Это был Эрнест Тэннер, шофер Хомана. Мейсон отступил назад.
— Как это произошло?
— Давайте уйдем отсюда… О’кей… Мы неплохо проводили время. Он славный малый. Ему было что-то известно. И он был зол на Хомана. Ну, вы знаете, как это делается. Через какое-то время он стал приставать ко мне.
— Ну а что же вы?
— А что, по-вашему, я должна была сделать? Дать ему от ворот поворот, высмеять, а когда он придет в себя, надавать ему пощечин? Нет, это не для меня. Я живо взяла его в оборот и спустила с небес на землю.
— И что же дальше? — спросил Мейсон, поглядывая на часы. — Переходите к сути. Как все произошло?
— Я бы и сама хотела это знать.
— Нам придется вызвать полицию, так что давайте перейдем к фактам, просто излагайте их и не делайте никаких выводов. Выводы сделаю я сам.
— Ну, я постаралась поднять этому человеку настроение, заставить его расслабиться. И, по-моему, даже перестаралась. Я все время говорила о том, что он может поквитаться с Хоманом, если поможет Стефани. Сначала он отмалчивался, но постепенно оттаял. Я почувствовала, что он вот-вот начнет изливать душу, ну и решила, что было бы неплохо, если бы при этом присутствовала заинтересованная сторона.
— Вы хотели свести его со Стефани?
— Нет, с ее дядюшкой. Я подумала, если парень…
— Все понятно. И что же произошло?
— Я продолжала обрабатывать его, пока он не согласился наконец отправиться в бар «Адирондака». И тут… ну… тут я поняла, что просчиталась. Он здорово перебрал. Но по-прежнему был готов все рассказать. Господи, мистер Мейсон, я не знала, что и делать… Когда такое случается, девушке некогда долго думать. Я попросила его извинить меня и позвонила в комнату Стефани. Ее не было. Тогда я позвонила ее дядюшке. Результат тот же. Мне не хотелось выпускать Тэннера из рук, поэтому я решила — пусть посидит в комнате дядюшки, придет в себя, а там, глядишь, и мистер Олджер вернется.
— Ну и как вам все это удалось провернуть?
— Очень просто. Я подошла к стойке администратора и нагло попросила ключ от пятьсот двадцать восьмого номера. Я знала, что это апартамент, номер из нескольких комнат. Дежурный портье с кем-то разговаривал, он молча достал ключ из ячейки и положил его на стойку. Я вернулась за Тэннером и отвела его в номер. Конечно, ему тут же стало плохо, и он отправился в ванную комнату. Я не знала, где мне искать Стефани, и решила позвонить вам — рассказать про все, а заодно и спросить, не знаете ли вы, где мистер Олджер, а может, подумала я, вы сами захотите поговорить с этим парнем. Поверьте, мне очень не хотелось вас беспокоить, но…
— Продолжайте.
— Вы же знаете, что представляют собой спальни в этих отелях. Вы можете слышать, что говорят по телефону, даже находясь в ванной. Двери ужасно тонкие, а телефон стоит у изголовья кровати, как раз рядом с дверью в комнату. Я чувствовала, что какое-то время Эрнест будет занят только собой. Думаю, я тоже соображала не очень-то здорово — мы с ним уже изрядно пропустили. Я вспомнила, что в вестибюле есть телефонные будки. Бросилась к лифту, спустилась вниз и позвонила к вам в офис. Занято. Я побоялась, что Эрнест спьяну пойдет меня искать, и бросилась обратно. Когда я шла по коридору, то заметила, что дверь слегка приоткрыта…
— Вы ее заперли, когда уходили?
— Нет. Просто закрыла и…
— Продолжайте.
— Собственно говоря, это все. Из ванной не доносилось ни звука, я подумала, уж не заснул ли он. Окликнула его пару раз, ответа не услышала и открыла дверь. Вот и все.
— Откуда вы мне звонили? С какого телефона?
— Прямо отсюда. С того момента я уже не выходила, просто потеряла голову от страха, не знала, что и делать. Вы же видите, какой это кошмар.
— Минуточку, — сказал Мейсон. — Стефани, должно быть, вышла не одна, не так ли?
— Наверное, так.
— Значит, она где-то со своим дядюшкой или так называемым другом.
— Только не с так называемым другом. Скорее всего она со своим дядюшкой. Ее друг сидит в баре «Адирондака», в углу, в гордом одиночестве. Похоже, он здорово набрался, пока…
— Откуда вы знаете, что он там?
— Я видела его, когда мы с Тэннером выходили из бара.
— А он вас видел?
— Не думаю, но если и видел, то не подал вида. Он один из этих нудных…
— Где его комната?
— На этом же этаже, совсем рядом. Апартамент дядюшки и…
— Что вы трогали в этой комнате после того, как вошли сюда — я имею в виду без перчаток.
— Ничего. К счастью, я не снимала перчаток… не успела.
— Прекрасно. Уходите.
— Вы хотите сказать…
— Я хочу сказать — уходите! У Стефани и ее дяди будет алиби… Портье наверняка забыл, что отдал вам ключ. Попытайся вы рассказать все это в полиции, и окажетесь в самом неприятном положении. Вы приятельница Стефани. А этот человек был свидетелем. Он располагал какими-то сведениями. Вы отправились вместе с ним и постарались его хорошенько напоить. И вот он оказался в ванной комнате Стефани — убитый. А вы рассказываете, что привели его сюда и оставили одного… Убийца предполагал, что именно так вы все и изложите. У меня появилась великолепная возможность прижать его к ногтю — если у меня будут развязаны руки. Но если мы вызовем полицию, у всех у нас руки окажутся связанными. Они вцепятся в вас, потом в Стефани, ну а затем и в меня. И пока они будут с нами разбираться, пройдут часы, возможно, даже дни. Убийца успеет замести следы… Я хочу узнать только одну вещь.
— Какую?
— Посмотрите на меня. Она повиновалась.
— Вы его не убивали?
— Боже великий, нет!
— Я вам верю, — сказал Мейсон. — Понимаете, что это значит? У нас появился хороший шанс свести воедино все нити, которые у меня сейчас есть; но если когда-нибудь станет известно, что я дал вам этот совет, я окажусь в таком положении…
— Вы можете на меня положиться, мистер Мейсон.
— Думаю, что могу, — сказал Мейсон. — Пошли, живее.
— Что нам делать с ключом?
— Оставим его на стойке. Положим его туда открыто, как все. Идемте. Вы в перчатках. Возьмите ключ. Теперь запомните. В таких отелях очень придирчиво присматриваются к одиноким молодым женщинам. На женщину в сопровождении мужчины бросают лишь мимолетный взгляд. Лифтер может помнить, как вы поднимались наверх. Возможно, он помнит и меня, но, конечно, он не обратил внимания, на каком этаже мы выходили. Сейчас мы спустимся по лестнице до третьего этажа, там сядем в лифт. Готовы? Пошли.
Мейсон вывел ее в коридор и стоял, наблюдая, как она возится с ключом.
— Быстрее, — тихо сказал он. — Быстрее, Хорти. И держите себя в руках. Выше голову! Все будет в порядке.
Наконец она закрыла дверь.
— Лестница с этой стороны, — сказал Мейсон. — Я видел дверь, когда вышел из лифта, и по ошибке повернул в другую сторону. Вот сюда.
Они прошли по коридору, не встретив никого, спустились по лестнице до третьего этажа. Затем направились к лифту. Хорти просунула руку ему под локоть, и Мейсон почувствовал, как она дрожит.
Он нажал на кнопку, и перед ними почти мгновенно оказалась кабина лифта.
Лифтер был тот же, что вез Мейсона на пятый этаж. Он мельком взглянул на них, закрыл дверь и вскоре остановил кабину в вестибюле.
— Держитесь за мою руку, — сказал Мейсон. — Не смотрите на портье, а то он подумает, что вы хотите у него что-то спросить. Когда будете проходить мимо стойки, осторожно положите ключ, чтобы он не звякнул… Готовы? Пошли.
— Что дальше? — спросила Хорти.
— Снаружи меня ждет такси. Шофер следит, когда я выйду из отеля. Не нужно, чтобы он видел нас вместе. Выходите через несколько минут после меня и идите пешком до угла. Садитесь в автобус, проезжайте несколько кварталов, выходите, берите такси и езжайте домой.
— Почему не доехать до дома на автобусе?
— Я хочу, чтобы вы оказались дома как можно быстрее. Понимаете? Ваш спутник стал вести себя непозволительно, начал к вам приставать. Вы послали его ко всем чертям и вернулись на такси домой. Все ясно?
— Но почему именно на такси?
— Потому что тогда бы он увязался за вами. Вы убежали от него и поймали такси. Лучше всего возьмите одно из тех, что стоят перед каким-нибудь баром. Подбегите к водителю, как будто вы страшно торопитесь, вскочите в машину и назовите свой адрес. Все ясно?
— Ясно.
— Деньги есть?
— Немного.
Мейсон сунул ей в руки купюру.
— Возьмите вот это. Потом получите еще. И не теряйте головы. Как только доберетесь до дома, сварите себе побольше крепкого кофе. И пока что откажитесь от всякого спиртного.
Хорти крепко сжала его руку.
— Господи, вы замечательный парень, — с чувством прошептала она.
— Это наш единственный шанс поймать убийцу и вытащить Стефани из беды. Дело Грили — это одно, но тут… убийство прямо в ее комнате — нет, они будут поджаривать нас до тех пор, пока не исчезнут все нити, во всяком случае, та, над которой я сейчас работаю. Так что выше голову и не спорьте со мной.
— Не буду.
Он спокойно вышел из вестибюля. Его такси стояло теперь перед отелем на специально отведенном для машин месте. Швейцар, держа в руках зонтик, с церемонным поклоном распахнул дверь. Мейсон уселся в такси и сказал:
— Все в порядке. Возвращайтесь туда, откуда приехали.
Откинувшись на спинку сиденья, он закурил сигарету и глубоко затянулся.
Глава 17
Пол Дрейк полулежал в глубоком кресле, положив ноги на письменный стол Мейсона, и читал спортивный отдел вечерней газеты, когда адвокат вошел в кабинет.
— Быстро же ты обернулся! — заметил Дрейк, поднимая голову.
— Где Трэгг?
— Еще не показывался.
Мейсон взглянул на часы.
— Прошло уже полчаса.
— Должно быть, появится с минуты на минуту. Ну, и в чем там дело, отчего такой переполох?
Мейсон подошел к стенному шкафу, повесил пальто и шляпу.
— Я думаю, Хортенс Житковски не способна вызвать переполох.
— А что случилось?
— Ничего особенного, шофер нализался, стал к ней приставать, ну, она схватила такси и удрала от него. Теперь боится, что нажила в его лице врага, что он откажется давать показания.
— И что ты сделал?
— Напоил ее черным кофе, чтобы она немного протрезвела, и велел ей не беспокоиться. Мы сумеем разговорить ее шофера. И запретил ей звонить мне сегодня вечером. Она особа разумная, сумеет разобраться без моей помощи… Миссис Грили больше не звонила?
— Нет.
Мейсон взглянул на часы.
— Странно. Она уже должна быть здесь. Она…
Дрейк нахмурился:
— Мне это кажется чертовски неправдоподобным, Перри.
— Что именно?
— Ну, насчет Житковски.
Мейсон усмехнулся:
— Ладно, я внесу коррективы. Что тебе показалось неправдоподобным?
— Что она оскорбилась и закатила истерику, когда этот парень стал приставать. Она слишком привлекательна и слишком покладиста, чтобы…
— Спасибо за подсказку. Эту часть я изменю.
Дрейк прищурился.
— Для чего? — спросил он.
Мейсон объяснил:
— Нужно, чтобы для Трэгга мой рассказ звучал вполне правдоподобно.
— Да? И какова же идея? Обожди, Перри. Сюда идут. Похоже, женщина.
Мейсон подошел к двери, ведущей в коридор, и сказал:
— Насколько тебе известно, Пол, я не выходил из офиса. Возможно, это лучше, чем рассказывать Трэггу, как Хорти рассердилась на своего приятеля.
Он широко распахнул дверь. В коридоре стояла миссис Грили в траурной одежде с небольшим чемоданчиком в руке.
— Входите, — пригласил адвокат, забирая у нее чемоданчик. Она вошла в кабинет, он закрыл за ней дверь и продолжил: — Садитесь, миссис Грили. Извините, что мы нарушили ваши планы в отношении обеда.
— Это пустяки. Откровенно говоря, мистер Мейсон, мне не следовало бы выходить так рано, пока я в трауре, но среди людей я чувствую себя гораздо лучше, чем когда сижу дома и не знаю, чем себя занять. Появляется пугающее чувство ненужности.
— Понимаю.
— Я думаю, люди никогда не задумываются над тем, что многое в жизни они воспринимают как само собой разумеющееся. — Она невесело рассмеялась. — Всего лишь неделю назад я переживала из-за того, что моему мужу приходится много работать по вечерам, а вот теперь… теперь… Хватит, если я стану продолжать в том же духе, то начну себя жалеть. Хорошо было бы заняться каким-нибудь делом, уйти в него с головой. Смерть так чудовищно бесповоротна, мистер Мейсон. Никогда прежде она не затрагивала меня так близко. А теперь я на многое взглянула другими глазами… И никто не может сказать мне ничего утешительного. Смерть — это… так ужасно, так жестоко.
— Не более ужасно, чем рождение, — сказал Мейсон. — Просто мы не можем ее постичь, точно так же как не можем постичь и жизнь. Или ночное небо. Если бы мы обладали зрением, способным видеть всю схему жизни, мы бы воспринимали смерть как награду.
Она внимательно посмотрела на него.
— Продолжайте, пожалуйста. Если бы вы только могли сказать что-то практичное или разумное. Я уже наслушалась столько утешающих глупостей типа «что ни делается, все к лучшему», что сыта ими по горло. Ну как это может быть к лучшему? Ерунда!
— Предположим, вы можете помнить только события одного дня. Встали утром — и никаких воспоминаний о том, что было вчера. Вы полны энергии. На траве роса. Солнце сияет ярко и приветливо. Поют птицы, вы чувствуете, как прекрасна природа. Затем солнце поднимается выше. Вы начинаете ощущать некоторое утомление. К полудню вы уже устали, солнце затягивают облака. Раскат грома, и небеса, которые были столь безмятежны, становятся угрожающими. С них низвергаются потоки воды, кажется, они хотят смыть вас с земли. Сверкает молния, гремит гром. Вы в ужасе.
Затем облака рассеиваются, появляется солнце. Воздух вновь чист и прозрачен. Вы чувствуете себя увереннее. Но вдруг замечаете, что тени становятся длиннее. Солнце уходит. Темнеет. Вы в смятении и ждете, что будет дальше. Вы не столько испугались, сколько устали. Природа, которая была когда-то столь прекрасна, предала вас. Вы изо всех сил боретесь, чтобы сохранить в себе веру в ее неизменность, но это — заранее проигранная битва. Влюбленные, которые вместе с вами сидели вокруг костра, являют все признаки усталости. Их головы опущены, они в изнеможении растянулись на земле. Их глаза закрыты, они в забытьи. Вам тоже хочется лечь, но вы чувствуете: стоит вам это сделать, как вы погрузитесь в такое же бессознательное состояние… — Мейсон остановился, улыбнулся и сказал: — Мои слова кажутся вам неубедительными, но вы знаете: все эти признаки — часть жизни. Вы знаете, что это забытье — всего лишь сон. Вы знаете, что после нескольких коротких часов вы проснетесь совершенно освеженная, что будет рассвет, будет сиять солнце и будут петь птицы. Вы знаете, что гром и полыхание небес — это явления природы, перемещение воды из океана в горы, оно наполняет ручьи и реки и заставляет зеленеть урожай. Вы осознаете, что сон — это способ, каким природа дарует вам силы для нового дня, что бесполезно длить бодрствование в ночное время — природа помогает вам жить. Но допустим, вы этого не понимаете? Допустим, вы можете видеть только то, что вмещают пределы одного дня?
Она медленно кивнула. Потом из ее груди вырвался глубокий вздох.
Мейсон сказал:
— Вот так и жизнь. Нам дано видеть только от рождения до смерти. Остальное скрыто от наших глаз.
— Черт меня побери, — сказал Дрейк, уставившись на Мейсона.
— В чем дело, Пол?
— Никогда не знал, что ты мистик.
— Я не мистик, — улыбнулся Мейсон. — Это всего лишь дополнение к тому, что можно назвать «юридической логикой», приложением к схеме существования. Обычно я так не рассуждаю. Сейчас я завел этот разговор только потому, что он, мне кажется, необходим для миссис Грили.
— Быстро же ты обернулся! — заметил Дрейк, поднимая голову.
— Где Трэгг?
— Еще не показывался.
Мейсон взглянул на часы.
— Прошло уже полчаса.
— Должно быть, появится с минуты на минуту. Ну, и в чем там дело, отчего такой переполох?
Мейсон подошел к стенному шкафу, повесил пальто и шляпу.
— Я думаю, Хортенс Житковски не способна вызвать переполох.
— А что случилось?
— Ничего особенного, шофер нализался, стал к ней приставать, ну, она схватила такси и удрала от него. Теперь боится, что нажила в его лице врага, что он откажется давать показания.
— И что ты сделал?
— Напоил ее черным кофе, чтобы она немного протрезвела, и велел ей не беспокоиться. Мы сумеем разговорить ее шофера. И запретил ей звонить мне сегодня вечером. Она особа разумная, сумеет разобраться без моей помощи… Миссис Грили больше не звонила?
— Нет.
Мейсон взглянул на часы.
— Странно. Она уже должна быть здесь. Она…
Дрейк нахмурился:
— Мне это кажется чертовски неправдоподобным, Перри.
— Что именно?
— Ну, насчет Житковски.
Мейсон усмехнулся:
— Ладно, я внесу коррективы. Что тебе показалось неправдоподобным?
— Что она оскорбилась и закатила истерику, когда этот парень стал приставать. Она слишком привлекательна и слишком покладиста, чтобы…
— Спасибо за подсказку. Эту часть я изменю.
Дрейк прищурился.
— Для чего? — спросил он.
Мейсон объяснил:
— Нужно, чтобы для Трэгга мой рассказ звучал вполне правдоподобно.
— Да? И какова же идея? Обожди, Перри. Сюда идут. Похоже, женщина.
Мейсон подошел к двери, ведущей в коридор, и сказал:
— Насколько тебе известно, Пол, я не выходил из офиса. Возможно, это лучше, чем рассказывать Трэггу, как Хорти рассердилась на своего приятеля.
Он широко распахнул дверь. В коридоре стояла миссис Грили в траурной одежде с небольшим чемоданчиком в руке.
— Входите, — пригласил адвокат, забирая у нее чемоданчик. Она вошла в кабинет, он закрыл за ней дверь и продолжил: — Садитесь, миссис Грили. Извините, что мы нарушили ваши планы в отношении обеда.
— Это пустяки. Откровенно говоря, мистер Мейсон, мне не следовало бы выходить так рано, пока я в трауре, но среди людей я чувствую себя гораздо лучше, чем когда сижу дома и не знаю, чем себя занять. Появляется пугающее чувство ненужности.
— Понимаю.
— Я думаю, люди никогда не задумываются над тем, что многое в жизни они воспринимают как само собой разумеющееся. — Она невесело рассмеялась. — Всего лишь неделю назад я переживала из-за того, что моему мужу приходится много работать по вечерам, а вот теперь… теперь… Хватит, если я стану продолжать в том же духе, то начну себя жалеть. Хорошо было бы заняться каким-нибудь делом, уйти в него с головой. Смерть так чудовищно бесповоротна, мистер Мейсон. Никогда прежде она не затрагивала меня так близко. А теперь я на многое взглянула другими глазами… И никто не может сказать мне ничего утешительного. Смерть — это… так ужасно, так жестоко.
— Не более ужасно, чем рождение, — сказал Мейсон. — Просто мы не можем ее постичь, точно так же как не можем постичь и жизнь. Или ночное небо. Если бы мы обладали зрением, способным видеть всю схему жизни, мы бы воспринимали смерть как награду.
Она внимательно посмотрела на него.
— Продолжайте, пожалуйста. Если бы вы только могли сказать что-то практичное или разумное. Я уже наслушалась столько утешающих глупостей типа «что ни делается, все к лучшему», что сыта ими по горло. Ну как это может быть к лучшему? Ерунда!
— Предположим, вы можете помнить только события одного дня. Встали утром — и никаких воспоминаний о том, что было вчера. Вы полны энергии. На траве роса. Солнце сияет ярко и приветливо. Поют птицы, вы чувствуете, как прекрасна природа. Затем солнце поднимается выше. Вы начинаете ощущать некоторое утомление. К полудню вы уже устали, солнце затягивают облака. Раскат грома, и небеса, которые были столь безмятежны, становятся угрожающими. С них низвергаются потоки воды, кажется, они хотят смыть вас с земли. Сверкает молния, гремит гром. Вы в ужасе.
Затем облака рассеиваются, появляется солнце. Воздух вновь чист и прозрачен. Вы чувствуете себя увереннее. Но вдруг замечаете, что тени становятся длиннее. Солнце уходит. Темнеет. Вы в смятении и ждете, что будет дальше. Вы не столько испугались, сколько устали. Природа, которая была когда-то столь прекрасна, предала вас. Вы изо всех сил боретесь, чтобы сохранить в себе веру в ее неизменность, но это — заранее проигранная битва. Влюбленные, которые вместе с вами сидели вокруг костра, являют все признаки усталости. Их головы опущены, они в изнеможении растянулись на земле. Их глаза закрыты, они в забытьи. Вам тоже хочется лечь, но вы чувствуете: стоит вам это сделать, как вы погрузитесь в такое же бессознательное состояние… — Мейсон остановился, улыбнулся и сказал: — Мои слова кажутся вам неубедительными, но вы знаете: все эти признаки — часть жизни. Вы знаете, что это забытье — всего лишь сон. Вы знаете, что после нескольких коротких часов вы проснетесь совершенно освеженная, что будет рассвет, будет сиять солнце и будут петь птицы. Вы знаете, что гром и полыхание небес — это явления природы, перемещение воды из океана в горы, оно наполняет ручьи и реки и заставляет зеленеть урожай. Вы осознаете, что сон — это способ, каким природа дарует вам силы для нового дня, что бесполезно длить бодрствование в ночное время — природа помогает вам жить. Но допустим, вы этого не понимаете? Допустим, вы можете видеть только то, что вмещают пределы одного дня?
Она медленно кивнула. Потом из ее груди вырвался глубокий вздох.
Мейсон сказал:
— Вот так и жизнь. Нам дано видеть только от рождения до смерти. Остальное скрыто от наших глаз.
— Черт меня побери, — сказал Дрейк, уставившись на Мейсона.
— В чем дело, Пол?
— Никогда не знал, что ты мистик.
— Я не мистик, — улыбнулся Мейсон. — Это всего лишь дополнение к тому, что можно назвать «юридической логикой», приложением к схеме существования. Обычно я так не рассуждаю. Сейчас я завел этот разговор только потому, что он, мне кажется, необходим для миссис Грили.