— Спросить вы можете, — рассмеялся Маршалл, — только ответа не дождетесь. Говорила она вам об этом или нет?
— Усаживайтесь поудобнее, — предложил Мейсон. — По всему видать, что разговор окажется куда более продолжительным, чем я предполагал.
— Все в порядке, я ничего не имею против того, чтобы постоять. Наша беседа не будет продолжительной, если дело зависит только от меня. Я хочу знать, делала она такое заявление или нет?
— Я представляю миссис Элмор, она моя клиентка, — холодно сказал Мейсон.
— Я понимаю.
— Поэтому любое заявление, сделанное ею мне, является строго конфиденциальным… А раз так, то я не могу его разглашать.
— В таком случае, я пойду дальше, — сказал Маршалл. — Сегодня утром вы находились в Калексико, в вашем распоряжении был самолет. Вы велели летчику низко пролететь над некоторыми дорогами восточнее Калексико, пока не обнаружили застрявшую в песке машину. После этого пилот получил распоряжение вернуться на аэродром.
— Могу ли я узнать источник вашей информации? — поинтересовался Мейсон.
— Я вовсе не намерен отвечать на ваши вопросы, — резко сказал прокурор.
Судя по всему, самоуверенность не позволяла прокурору по достоинству оценить противника.
— Я узнал в аэропорту номер самолета, арендованного вами, и, разыскав летчика, допросил его.
— Какая бурная деятельность, — усмехнулся Мейсон.
— Я всегда стараюсь идти по следу, пока он еще не остыл, — ответил Маршалл.
— Похвально, — отозвался Мейсон. — Уверен, что вы будете грозным противником.
— Разве мы должны быть противниками?
— А вот это зависит только от вас, — сказал Мейсон. — Если вы не предъявите моей клиентке обвинения в каком-либо преступлении, я не вижу причин становиться вашим противником.
— Я не намерен обвинять ее в преступлении, если она не вызовет подозрений.
— Похвально!
Это слово подействовало на нервы окружного прокурора, он слегка повысил голос:
— Но до тех пор, пока я не получу убедительного ответа на мои вопросы, я должен буду задержать ее, хотя бы как основную свидетельницу.
— В таком случае, — заметил Мейсон. — Ей придется внести соответствующий залог, и я полагаю, что у нее достаточно средств, чтобы выполнить разумное решение Суда.
— В этом случае, возможно, я пойду еще дальше и задержу ее для дачи показаний на время следствия.
— В этом случае мне придется, в соответствии с законом, вынудить вас либо предъявить ей обвинение либо отпустить ее на свободу.
— В таком случае, мы ее обвиним, — заявил Маршалл.
— Но в этом случае, естественно, мы займем с вами противоположные позиции, — рассмеялся Мейсон.
— Хорошо, я продолжаю… У меня есть основания предполагать, что вы обнаружили застрявший в песке автомобиль и поехали к месту, где находилась машина. На ней был массачусетский номер, и она принадлежала вашей клиентке миссис Элмор… Вы осмотрели место происшествия, и у нас появились основания предполагать, что вы увезли кое-какие вещественные доказательства и улики, которые не захотели показывать властям. Возможно, вместо них вы оставили другие… Если выражаться точнее, то вместо них вы оставили предметы, которые, как вы надеялись, власти посчитают уликами.
— Разве это не было бы нарушением адвокатской этики?
— Конечно.
— Но вы, однако, считаете, что я мог это сделать?
— Я сформулирую это таким образом — у меня имеются данные, указывающие на то, что вы могли это сделать.
— Есть старая пословица, — усмехнулся Мейсон. — Не суди о других по себе, как правило, ты ошибешься.
Маршалл вспыхнул и сердито спросил:
— Так вы этого не делали?
— Конечно, нет.
— Вы хотите сказать, что не выходили из машины? И не осматривали машину вашей клиентки?
— Вы меня спросили осмотрел ли я машину, не оставил ли там какие-нибудь посторонние предметы в качестве вещественных доказательств и не изъял ли там подлинные вещественные доказательства и улики. Вот на это я и ответил — нет!
— Хорошо, тогда я уточню вопрос, — сказал Маршалл. — Выходили ли вы из машины возле того места, где машина миссис Элмор застряла в песке?
— Ответа не будет.
— Взяли ли вы что-нибудь в машине?
— Ответа не будет.
— Прекрасно, — заключил Маршалл. — Это все, что я хотел узнать — захотите ли вы мне помочь. Вы не желаете… А теперь я прошу максимум внимания. Вы отказались со мной сотрудничать, поэтому и я не считаю себя обязанным сотрудничать с вами… Очевидно, в Лос-Анджелесе Суды находятся под воздействием вашей славы, а ваша репутация гипнотизирует власти… В моем же округе вы всего лишь один из лос-анджелеских адвокатов, и остаетесь чужаком. И я без колебаний призову вас к ответственности, если это потребуется.
— Давайте, призывайте, — рассмеялся Мейсон. — Говорят, я ловко умею парировать удары, и они частенько рикошетом попадают по тому, кто первым швыряет в меня камень. И мне бы очень не хотелось утратить спортивную форму.
— Я вижу, у вас огромная практика, — сквозь зубы произнес прокурор. — Что ж, я обещаю вам предоставить возможность попрактиковаться на самом высоком уровне и сколько угодно…
Повернувшись на каблуках, Маршалл раздраженно приказал своему спутнику:
— Пошли, Джордж!
— Одну минутку, — остановил его Мейсон. — Скажите, мистер Маршалл, неужели вы действительно ожидали, что я отвечу на ваши вопросы?
— Я задал их совершенно официально, как окружной прокурор.
— Это меня не интересует. Вы ожидали, что я на них отвечу?
— Нет.
— Тогда зачем вам было приезжать сюда и задавать их?
— Не для протокола, — усмехнулся Маршалл. — Я хотел, чтобы пресса Империала сообщила жителям округа, что я задал вопросы, а вы отказались из них отвечать.
— Вот как? — заметил Мейсон.
— Да, именно так, — отрезал Маршалл.
Он вместе с Джорджем Летти стремительно вышел из кабинета.
Делла обеспокоенно посмотрела на Мейсона.
— Позвони, пожалуйста, Дункану Краудеру, — попросил Мейсон.
Делла сделала вызов, и через какое-то время кивнула Мейсону:
— Краудер на проводе, шеф.
Мейсон торопливо взял трубку.
— Дункан, это Перри Мейсон. Мне только что нанес визит ваш окружной прокурор Болдуин Маршалл. Произошла утечка информации.
— Что за утечка?
— Весьма серьезная. Мне бы хотелось знать, откуда она происходит.
— Не можете ли вы подробнее рассказать об этом? — попросил Краудер.
— Возможно ли, что ваш телефон прослушивается?
— Черт побери, да. Весьма вероятно, что прослушивается не только мой, но и ваш. Официально такое допускается лишь в крайних случаях, по особому распоряжению властей, но мои друзья, сведущие в электронике, сказали мне, что существуют тысячи установок для подслушивания телефонных разговоров.
— Хорошо, я буду осторожен, — сказал Мейсон. — Доктор Кеттл ни с кем не разговаривал?
— О чем?
— О том, что могла сказать его пациентка?
— Тут я могу ответить, не задумываясь — нет! Кеттлу вы можете доверять, он не стал бы ни с кем об этом разговаривать.
— Вы сами никому ничего не говорили?
— Господи, конечно нет!
— Я имею в виду, даже конфиденциально? — уточнил Мейсон.
— Нет, повторяю вам!
— Отправляйтесь в мотель «Палм Корт», займите номера девять и одиннадцать и выясните, какова слышимость в этих номерах, насколько тонки их стенки. Делла Стрит занимала седьмой номер, я — девятый, а Холанд Брент — одиннадцатый.
— Хорошо, — сказал Краудер. — Когда это нужно сделать?
— Немедленно, — ответил Мейсон. — Я хочу выяснить, слышал ли Брент то, о чем мы говорили в моем номере.
— Когда мне вам сообщить?
— Как только будет результат. Я буду у себя в кабинете.
— Хорошо, я могу немедленно отправиться туда. Эти номера вряд ли заняты, если, конечно, Брент не оставил номер за собой.
— Если оставил, займите номера семь и девять, и проведите опыт в них.
— Сомневаюсь, чтобы условия были тождественными, — сказал Краудер, — потому что седьмой и девятый находятся в одном отсеке, а девятый и одиннадцатый — в другом. Между номерами отсека находится дверь, к тому же очень тонкая. В случае необходимости эта дверь открывается и номер превращается в двойной. Во всем здании такая планировка отсеков — попарно соединенные номера с дверью между ними.
— Хм! Теперь я начинаю кое-что понимать. Все равно поезжайте, убедитесь в этом лично и позвоните мне, Дункан.
— Хорошо, я отправлюсь туда с кем-нибудь и все проверю. Вы хотите, чтобы я взял с собой магнитофон и провел подтверждающий эксперимент?
— Нет, это не для свидетельских показаний, а для меня лично.
— Я все сделаю, ждите моего звонка. Постараюсь обернуться побыстрее.
Мейсон повесил трубку.
— Что он может сделать? — спросила Делла Стрит.
— Краудер?
— Маршалл.
— Он может много говорить с кем только пожелает. Он может угрожать, он может арестовать нашу клиентку или обязать ее повесткой появиться перед Большим Жюри. Он был прав, говоря, что закон на его стороне. И он имеет право прибегнуть к любым мерам в рамках закона. Более того, он может пустить в ход и кое-какие методы, которые законом не разрешены. Но ведь я-то тоже не сижу сложа руки, испугавшись его угроз… Что-то и мы придумаем, найдем на него управу. А пока мне хотелось бы знать, что же ему все-таки доложил Летти, из-за чего поднялся переполох?.. Как ты думаешь, что именно на совести Летти, а?
— Один Бог знает, — ответила Делла. — И прокурор Маршалл.
— Ладно, — сказал Мейсон. — Пол уже приставил к Летти оперативника. Не исключено, что-то прояснится… Знаешь, Делла, свари-ка нам кофе, тогда проще будет ждать сообщений от Дункана Краудера.
— Полагаю, они не заставят себя долго ждать.
Мейсон кивнул и улыбнулся.
Делла сварила кофе и достала коробку с печеньем.
Мейсон уселся в кресло и взял чашку с ароматным напитком.
— Это был замечательный, заполненный событиями день! — заметил адвокат.
— И не менее замечательной, с точки зрения заполнения событиями, была прошлая ночь, — ответила Делла Стрит. — Мы почти не спали.
— Так оно часто бывает в адвокатской практике.
Мейсон допил кофе, отодвинул чашку на край стола, откинулся на спинку кресла и почти мгновенно заснул.
Делла разбудила его, когда Дункан Краудер позвонил из Калексико.
— Тебя просит Дункан Краудер, шеф!
Мейсон взял трубку и показал Делле, чтобы она слушала по второму аппарату.
— Алло, Дункан? — спросил Мейсон. — Что вы узнали?
— Множество интересных вещей. Эти номера, оказывается, вообще были забракованы, официально их не должны были заселять. Их будут сносить. А на их месте построят что-нибудь более современное. Часть номеров получше, но в некоторых стены из картона, и слышимость там превосходная. Между девятым и одиннадцатым номерами имеется тонкая дверь. Если к ней прижаться ухом, то без труда слышен самый обычный разговор в соседнем помещении, если, конечно, вокруг стоит тишина. Можно практически расслышать каждое слово.
— Я так и думал. А между двенадцатым и четырнадцатым?
— То же самое. Правда, я их не проверял, но судя по планировке это еще одна пара номеров, которые сдаются либо как два одиночных, либо как один спаренный, а раз так, то ничего иного там и быть не может.
— Спасибо, Дункан, — поблагодарил Мейсон. — Нам, как вы понимаете, предстоит тяжелый бой. Как только вы доберетесь до доктора Кеттла, передайте миссис Элмор, что она не должна отвечать ни на один вопрос и ни при каких обстоятельствах не делать заявлений.
— Когда ей все это передать? — спросил Краудер.
— До того, как окружной прокурор вернется назад, — сказал Мейсон. — И до того, как он позвонит шерифу.
— Будет сделано, — весело ответил Краудер и повесил трубку.
12
— Усаживайтесь поудобнее, — предложил Мейсон. — По всему видать, что разговор окажется куда более продолжительным, чем я предполагал.
— Все в порядке, я ничего не имею против того, чтобы постоять. Наша беседа не будет продолжительной, если дело зависит только от меня. Я хочу знать, делала она такое заявление или нет?
— Я представляю миссис Элмор, она моя клиентка, — холодно сказал Мейсон.
— Я понимаю.
— Поэтому любое заявление, сделанное ею мне, является строго конфиденциальным… А раз так, то я не могу его разглашать.
— В таком случае, я пойду дальше, — сказал Маршалл. — Сегодня утром вы находились в Калексико, в вашем распоряжении был самолет. Вы велели летчику низко пролететь над некоторыми дорогами восточнее Калексико, пока не обнаружили застрявшую в песке машину. После этого пилот получил распоряжение вернуться на аэродром.
— Могу ли я узнать источник вашей информации? — поинтересовался Мейсон.
— Я вовсе не намерен отвечать на ваши вопросы, — резко сказал прокурор.
Судя по всему, самоуверенность не позволяла прокурору по достоинству оценить противника.
— Я узнал в аэропорту номер самолета, арендованного вами, и, разыскав летчика, допросил его.
— Какая бурная деятельность, — усмехнулся Мейсон.
— Я всегда стараюсь идти по следу, пока он еще не остыл, — ответил Маршалл.
— Похвально, — отозвался Мейсон. — Уверен, что вы будете грозным противником.
— Разве мы должны быть противниками?
— А вот это зависит только от вас, — сказал Мейсон. — Если вы не предъявите моей клиентке обвинения в каком-либо преступлении, я не вижу причин становиться вашим противником.
— Я не намерен обвинять ее в преступлении, если она не вызовет подозрений.
— Похвально!
Это слово подействовало на нервы окружного прокурора, он слегка повысил голос:
— Но до тех пор, пока я не получу убедительного ответа на мои вопросы, я должен буду задержать ее, хотя бы как основную свидетельницу.
— В таком случае, — заметил Мейсон. — Ей придется внести соответствующий залог, и я полагаю, что у нее достаточно средств, чтобы выполнить разумное решение Суда.
— В этом случае, возможно, я пойду еще дальше и задержу ее для дачи показаний на время следствия.
— В этом случае мне придется, в соответствии с законом, вынудить вас либо предъявить ей обвинение либо отпустить ее на свободу.
— В таком случае, мы ее обвиним, — заявил Маршалл.
— Но в этом случае, естественно, мы займем с вами противоположные позиции, — рассмеялся Мейсон.
— Хорошо, я продолжаю… У меня есть основания предполагать, что вы обнаружили застрявший в песке автомобиль и поехали к месту, где находилась машина. На ней был массачусетский номер, и она принадлежала вашей клиентке миссис Элмор… Вы осмотрели место происшествия, и у нас появились основания предполагать, что вы увезли кое-какие вещественные доказательства и улики, которые не захотели показывать властям. Возможно, вместо них вы оставили другие… Если выражаться точнее, то вместо них вы оставили предметы, которые, как вы надеялись, власти посчитают уликами.
— Разве это не было бы нарушением адвокатской этики?
— Конечно.
— Но вы, однако, считаете, что я мог это сделать?
— Я сформулирую это таким образом — у меня имеются данные, указывающие на то, что вы могли это сделать.
— Есть старая пословица, — усмехнулся Мейсон. — Не суди о других по себе, как правило, ты ошибешься.
Маршалл вспыхнул и сердито спросил:
— Так вы этого не делали?
— Конечно, нет.
— Вы хотите сказать, что не выходили из машины? И не осматривали машину вашей клиентки?
— Вы меня спросили осмотрел ли я машину, не оставил ли там какие-нибудь посторонние предметы в качестве вещественных доказательств и не изъял ли там подлинные вещественные доказательства и улики. Вот на это я и ответил — нет!
— Хорошо, тогда я уточню вопрос, — сказал Маршалл. — Выходили ли вы из машины возле того места, где машина миссис Элмор застряла в песке?
— Ответа не будет.
— Взяли ли вы что-нибудь в машине?
— Ответа не будет.
— Прекрасно, — заключил Маршалл. — Это все, что я хотел узнать — захотите ли вы мне помочь. Вы не желаете… А теперь я прошу максимум внимания. Вы отказались со мной сотрудничать, поэтому и я не считаю себя обязанным сотрудничать с вами… Очевидно, в Лос-Анджелесе Суды находятся под воздействием вашей славы, а ваша репутация гипнотизирует власти… В моем же округе вы всего лишь один из лос-анджелеских адвокатов, и остаетесь чужаком. И я без колебаний призову вас к ответственности, если это потребуется.
— Давайте, призывайте, — рассмеялся Мейсон. — Говорят, я ловко умею парировать удары, и они частенько рикошетом попадают по тому, кто первым швыряет в меня камень. И мне бы очень не хотелось утратить спортивную форму.
— Я вижу, у вас огромная практика, — сквозь зубы произнес прокурор. — Что ж, я обещаю вам предоставить возможность попрактиковаться на самом высоком уровне и сколько угодно…
Повернувшись на каблуках, Маршалл раздраженно приказал своему спутнику:
— Пошли, Джордж!
— Одну минутку, — остановил его Мейсон. — Скажите, мистер Маршалл, неужели вы действительно ожидали, что я отвечу на ваши вопросы?
— Я задал их совершенно официально, как окружной прокурор.
— Это меня не интересует. Вы ожидали, что я на них отвечу?
— Нет.
— Тогда зачем вам было приезжать сюда и задавать их?
— Не для протокола, — усмехнулся Маршалл. — Я хотел, чтобы пресса Империала сообщила жителям округа, что я задал вопросы, а вы отказались из них отвечать.
— Вот как? — заметил Мейсон.
— Да, именно так, — отрезал Маршалл.
Он вместе с Джорджем Летти стремительно вышел из кабинета.
Делла обеспокоенно посмотрела на Мейсона.
— Позвони, пожалуйста, Дункану Краудеру, — попросил Мейсон.
Делла сделала вызов, и через какое-то время кивнула Мейсону:
— Краудер на проводе, шеф.
Мейсон торопливо взял трубку.
— Дункан, это Перри Мейсон. Мне только что нанес визит ваш окружной прокурор Болдуин Маршалл. Произошла утечка информации.
— Что за утечка?
— Весьма серьезная. Мне бы хотелось знать, откуда она происходит.
— Не можете ли вы подробнее рассказать об этом? — попросил Краудер.
— Возможно ли, что ваш телефон прослушивается?
— Черт побери, да. Весьма вероятно, что прослушивается не только мой, но и ваш. Официально такое допускается лишь в крайних случаях, по особому распоряжению властей, но мои друзья, сведущие в электронике, сказали мне, что существуют тысячи установок для подслушивания телефонных разговоров.
— Хорошо, я буду осторожен, — сказал Мейсон. — Доктор Кеттл ни с кем не разговаривал?
— О чем?
— О том, что могла сказать его пациентка?
— Тут я могу ответить, не задумываясь — нет! Кеттлу вы можете доверять, он не стал бы ни с кем об этом разговаривать.
— Вы сами никому ничего не говорили?
— Господи, конечно нет!
— Я имею в виду, даже конфиденциально? — уточнил Мейсон.
— Нет, повторяю вам!
— Отправляйтесь в мотель «Палм Корт», займите номера девять и одиннадцать и выясните, какова слышимость в этих номерах, насколько тонки их стенки. Делла Стрит занимала седьмой номер, я — девятый, а Холанд Брент — одиннадцатый.
— Хорошо, — сказал Краудер. — Когда это нужно сделать?
— Немедленно, — ответил Мейсон. — Я хочу выяснить, слышал ли Брент то, о чем мы говорили в моем номере.
— Когда мне вам сообщить?
— Как только будет результат. Я буду у себя в кабинете.
— Хорошо, я могу немедленно отправиться туда. Эти номера вряд ли заняты, если, конечно, Брент не оставил номер за собой.
— Если оставил, займите номера семь и девять, и проведите опыт в них.
— Сомневаюсь, чтобы условия были тождественными, — сказал Краудер, — потому что седьмой и девятый находятся в одном отсеке, а девятый и одиннадцатый — в другом. Между номерами отсека находится дверь, к тому же очень тонкая. В случае необходимости эта дверь открывается и номер превращается в двойной. Во всем здании такая планировка отсеков — попарно соединенные номера с дверью между ними.
— Хм! Теперь я начинаю кое-что понимать. Все равно поезжайте, убедитесь в этом лично и позвоните мне, Дункан.
— Хорошо, я отправлюсь туда с кем-нибудь и все проверю. Вы хотите, чтобы я взял с собой магнитофон и провел подтверждающий эксперимент?
— Нет, это не для свидетельских показаний, а для меня лично.
— Я все сделаю, ждите моего звонка. Постараюсь обернуться побыстрее.
Мейсон повесил трубку.
— Что он может сделать? — спросила Делла Стрит.
— Краудер?
— Маршалл.
— Он может много говорить с кем только пожелает. Он может угрожать, он может арестовать нашу клиентку или обязать ее повесткой появиться перед Большим Жюри. Он был прав, говоря, что закон на его стороне. И он имеет право прибегнуть к любым мерам в рамках закона. Более того, он может пустить в ход и кое-какие методы, которые законом не разрешены. Но ведь я-то тоже не сижу сложа руки, испугавшись его угроз… Что-то и мы придумаем, найдем на него управу. А пока мне хотелось бы знать, что же ему все-таки доложил Летти, из-за чего поднялся переполох?.. Как ты думаешь, что именно на совести Летти, а?
— Один Бог знает, — ответила Делла. — И прокурор Маршалл.
— Ладно, — сказал Мейсон. — Пол уже приставил к Летти оперативника. Не исключено, что-то прояснится… Знаешь, Делла, свари-ка нам кофе, тогда проще будет ждать сообщений от Дункана Краудера.
— Полагаю, они не заставят себя долго ждать.
Мейсон кивнул и улыбнулся.
Делла сварила кофе и достала коробку с печеньем.
Мейсон уселся в кресло и взял чашку с ароматным напитком.
— Это был замечательный, заполненный событиями день! — заметил адвокат.
— И не менее замечательной, с точки зрения заполнения событиями, была прошлая ночь, — ответила Делла Стрит. — Мы почти не спали.
— Так оно часто бывает в адвокатской практике.
Мейсон допил кофе, отодвинул чашку на край стола, откинулся на спинку кресла и почти мгновенно заснул.
Делла разбудила его, когда Дункан Краудер позвонил из Калексико.
— Тебя просит Дункан Краудер, шеф!
Мейсон взял трубку и показал Делле, чтобы она слушала по второму аппарату.
— Алло, Дункан? — спросил Мейсон. — Что вы узнали?
— Множество интересных вещей. Эти номера, оказывается, вообще были забракованы, официально их не должны были заселять. Их будут сносить. А на их месте построят что-нибудь более современное. Часть номеров получше, но в некоторых стены из картона, и слышимость там превосходная. Между девятым и одиннадцатым номерами имеется тонкая дверь. Если к ней прижаться ухом, то без труда слышен самый обычный разговор в соседнем помещении, если, конечно, вокруг стоит тишина. Можно практически расслышать каждое слово.
— Я так и думал. А между двенадцатым и четырнадцатым?
— То же самое. Правда, я их не проверял, но судя по планировке это еще одна пара номеров, которые сдаются либо как два одиночных, либо как один спаренный, а раз так, то ничего иного там и быть не может.
— Спасибо, Дункан, — поблагодарил Мейсон. — Нам, как вы понимаете, предстоит тяжелый бой. Как только вы доберетесь до доктора Кеттла, передайте миссис Элмор, что она не должна отвечать ни на один вопрос и ни при каких обстоятельствах не делать заявлений.
— Когда ей все это передать? — спросил Краудер.
— До того, как окружной прокурор вернется назад, — сказал Мейсон. — И до того, как он позвонит шерифу.
— Будет сделано, — весело ответил Краудер и повесил трубку.
12
В девять утра на следующий день Мейсон открыл дверь в свой кабинет и поздоровался с Деллой Стрит:
— С наступающим новым днем!
— Доброе утро, — улыбнулась она.
— Что новенького, Делла?
— Дункан Краудер звонил пять минут назад. Просил перезвонить.
— Хорошо, соедини меня с ним, — попросил Мейсон. А что слышно от Пола Дрейка?
— Он желает все доложить тебе лично. У него работают чуть ли не все люди, и они раздобыли информацию, которая, как он выразился, его озадачивает.
— Что еще?
— Звонила Линда Кэлхаун, она хочет узнать, где Джордж Летти.
— А где она сама?
— В Калексико.
— Обстановка накаляется, — усмехнулся Мейсон. — Давай сначала послушаем, что нам скажет Краудер.
Через несколько минут в трубке раздался голос молодого адвоката:
— Алло, Краудер слушает.
— Это Перри Мейсон, Дункан… Что у вас нового?
— Кое-что есть. Мой достойный противник, мистер Маршалл, подготавливает почву для своего триумфа.
— Каким образом?
— Создает героическую эпопею о местном скромном поборнике правды, восставшем против городского ловкача. Что-то вроде борьбы Давида и Голиафа.
— Как он это делает?
— Дает интервью газетчикам.
— Цитаты из показаний употребляет?
— Нет, прямых цитат нет, отчеты о деятельности нашего бесстрашного обвинителя и нашей администрации. Газету «Сентинентал» до сих пор никто не читал, а сейчас она идет нарасхват.
— Это местная газета?
— Выпускается в Эль-Сентро.
— Какова линия атаки?
— Давид из Империала-Вилли, выступает против лос-анджелеского Голиафа, и это перемывается на все лады. К тому времени, когда нам надо будет создать у присяжных определенное мнение, мы убедимся, что дружная местная команда ополчилась против городского ловкача… Ну, и говорить о непредвзятости присяжных нам не придется, хотя формально все требования будут соблюдены.
— Как вы считаете, этот Маршалл, опасен? — поинтересовался Мейсон.
— Да, и кроме того, у него безумно развито самолюбие.
— Что еще?
— Кажется, основным подозреваемым он выставляет сейчас миссис Элмор. Хотя прямо и не говорит, что Лоррейн Элмор наркоманка, но уже намекнул репортерам, что она привыкла к сильнодействующему снотворному и что когда уезжала из Бостона, то убедила своего лечащего врача дать ей рецепт, который обеспечил бы ее препаратом на три месяца. Власти пытаются выяснить историю этого лекарства. Вроде бы миссис Элмор употребила три ампулы, а потом и еще четыре в промежутке между отъездом из Бостона и приездом в Калексико. Одну она приняла в ночь убийства, еще одна была найдена на сиденье в автомобиле. В упаковке осталось меньше девяноста ампул. Спиртное, найденное в бутылке из-под виски в чемодане Девитта, было перенасыщено этим наркотиком. Полицейские предполагают, что миссис Элмор, которая в данный момент находится в местной больнице под присмотром врача, причем никакие посетители к ней не допускаются, была помещена туда по просьбе некоего мистера Перри Мейсона. Болдуин Маршалл, согласно слухам, располагает данными, указывающими, что как только его не слишком щепетильный противник из Лос-Анджелеса понял, что заявление его клиентки находится в противоречии с фактами, он тут же предпринял шаги, чтобы помешать допросить ее.
— Интересно! — воскликнул Мейсон. — Похоже, надо будет разобраться с ним в газетах.
— Это называется подготовкой общественного мнения, если хотите знать. Послушать Маршалла, так он ярый противник газетной шумихи. Однако, он же говорит, что, по его мнению, общественность имеет право быть в курсе шагов, которые предпринимаются в связи с расследованием таинственной смерти, которая все более начинает походить на преднамеренное убийство.
— А газеты ничего не сообщают о большой сумме денег, которая, предположительно, была у миссис Элмор? — спросил Мейсон.
— Ни слова, — ответил Краудер. — Газета указывает, что в кругу своих близких друзей Маршалл сообщил, что ваша тактика может сработать в большом городе, но ровным счетом не даст ничего в небольшом городке, где жители привыкли уважать законы… И что, дескать, в десять часов утра он отправится к миссис Элмор за заявлением. Если же лечащий врач скажет, что она не в состоянии сделать такое заявление, он потребует провести медицинскую экспертизу, для чего Суд сам назначит врача, а ей вручат повестку, обязывающую ее предстать перед Большим Жюри.
— Вы передали миссис Элмор, что она ни при каких условиях не должна говорить?
— Я разрешил ей только назначить дату и время.
— Можем ли мы на нее рассчитывать?
— Я не знаю, но я внушил Линде Кэлхаун, что ее тетка в своих собственных интересах должна молчать. Знаете, мистер Мейсон, Линда — удивительно разумная девушка! Она твердо стоит обеими ногами на земле.
— Хорошо, Дункан. Смотрите, чтобы доктор Кеттл не подставил себя под удар. Нам надо сейчас слегка изменить тактику. Миссис Элмор не намерена делать никаких заявлений по совету ее адвоката.
— Но тогда Маршалл засадит ее в тюрьму, предъявив ей обвинение в убийстве.
— Он это сделает в любом случае, — ответил Мейсон. — Теперь я хочу, чтобы вы сделали одну вещь, Дункан. Уж коли нам предстоит разбирать данное дело в газетах, то и мы можем кое-что предпринять.
— Что вы хотите? — спросил Краудер.
— Позвоните этому врачу в Бостон, договоритесь об интервью с ним, затем вы сможете опубликовать его в прессе как местный адвокат. Этим заявлением я хочу добиться нескольких целей. Прежде всего, надо дать знать общественности, что имеется местный адвокат и все, затеянное Маршаллом, вовсе не борьба сельского Давида против городского Голиафа, и вы намерены сыграть важную роль в деле.
— Я так и думал, что вы этого захотите. Что еще? Главное, о чем я должен беседовать с бостонским врачом?
— Укажите доктору, что миссис Лоррейн Элмор в том периоде жизни, когда жажда романтики в ней еще не умерла, что она жила в небольшом городке под пристальными и зоркими взглядами соседей, склонных жалеть ее, как относительно молодую женщину, и что там не было ни одного подходящего мужчины, и она не участвовала в общественной деятельности. В результате женщина стала страдать от одиночества, от депрессии, а он, имеется в виду врач, посчитал разумным успокоить ее нервную систему всяческими микстурами в дневное время и снотворным по ночам. Когда она собралась отправиться в поездку, то, естественно пополнила свой запас рекомендованных врачом препаратов, и тогда он их выписал в большем количестве, зная, что у нее нет тенденции покончить с собой и отлично понимая, что она начнет беспокоиться из-за нехватки лекарства и такой, в сущности, пустяк может вывести ее из равновесия. Таким образом, большое количество снотворного, выписанное ей, было всего лишь психологическим фактором, связанным с ее лечением. Он хорошо знаком с ее характером и репутацией, она женщина необыкновенной порядочности, так что для него не было большим риском прописывать ей наркотик в таком количестве…
— Вы полагаете, он это заявит? — спросил Краудер.
— Конечно, — усмехнулся Мейсон. — Он будет вынужден сказать именно так, иначе ему здорово достанется за нарушение правил выписки наркотиков, особенно такого сильнодействующего. Вы можете указать, что на карту поставлена его профессиональная и личная репутация, и лучше еще до того, как пресса пронюхает всю историю, опубликовать истинные факты.
— Ему их подсказать?
— А разве можно найти какое-то другое, более логичное объяснение? — спросил Мейсон.
— Я бы даже и не пытался!
— Хорошо, Дункан, — засмеялся Мейсон. — Займитесь этим. Если они желают и дальше разбирать дело в газетах, то мы им представим материал, который сработает в пользу нашей подзащитной — несчастной, ошеломленной вдовы, страдающей от одиночества, перед которой только что открылась светлая перспектива надежд на счастье, но все внезапно разрушено безжалостной рукой смерти.
— Теперь я понял. Вы хотите, чтобы это мнение получило широкую огласку?
— Самую широкую!
— Хорошо, — согласился Краудер и повесил трубку.
Мейсон с удовлетворением подмигнул Делле:
— Если окружной прокурор желает жесткой игры с силовыми приемами, то он ее получит. Газеты не захотят ограничиться обслуживанием одной стороны.
— Я полагаю, — заметила Делла Стрит, — мы попали в хорошую переделку.
— Каша заварится еще та, — согласился адвокат. — Откровенно говоря, я на это не рассчитывал… Ладно, посмотрим, что нам расскажет Пол.
Делла позвонила детективу и через минуту раздался условный стук в дверь.
— Привет, красотка! — поздоровался Дрейк. — Что принесет нам это прекрасное утро?
— Оно принесет кучу новых забот и хлопот, — рассмеялся Мейсон. — Впрочем, их и без того предостаточно!
— Наседает окружной прокурор Империал-Вилли?
— Он самый! Старается сыграть на местном патриотизме. Он представляет округ, а я лишь столичный ловкач, поднаторевший в словесной казуистике. Мы должны бороться в присутствии Скамьи Присяжных, состоящего из фермеров, местных скотоводов и бизнесменов.
— Но у тебя же есть местный адвокат?
— Тамошние газеты утверждают, что местного адвоката он, дескать, загонит в угол, не даст и рта раскрыть. Бой должны вести блестящий правдолюб — окружной прокурор, преисполненный всяческими сельскими добродетелями, и ловкий городской адвокат, который будет прибегать ко всякого рода противозаконным трюкам. Более того, наша клиентка уже превратилась в наркоманку, которую можно пожалеть, но никак нельзя простить за убийство!
— Очень интересно! — только и сказал Дрейк.
— Но самое непонятное, — продолжал Мейсон, — каким образом они могут предъявить обвинение миссис Элмор? Когда она расскажет свою историю — другое дело. Но ведь пока еще она не давала никаких показаний.
— А суть им уже известна?
— Похоже на то. Благодаря тонким стенкам мотеля «Палм Корт» в Калексико. Но я все же не могу понять, как они намерены поступить.
— Окружному прокурору следует занимать осторожную позицию, — заметил Дрейк. — Ему еще слишком рано говорить, что именно произошло, но он хочет допросить миссис Элмор. Тем более, что ее адвокат, по всем признакам, старается не допустить его к ней — уже одно это очень подозрительно.
— Если бы он повел так дело, он мог бы оказать на меня известное давление, ну, и сыграть на истории, рассказанной миссис Элмор. Он же действует так, словно у него уже имеется дело против нее, заботясь о создании мнения у присяжных и о передаче информации в газеты.
— Ты не можешь винить его за это, — рассмеялся Пол Дрейк. — Он хочет любой ценой выиграть дело. Мне думается, он усматривает в этом реальную возможность выбраться из провинции.
Мейсон сердито посмотрел на детектива.
— Я тоже хочу выиграть это дело, Пол, — ответил он. — Ладно, какие у тебя новости?
— Сядь, Перри, тебя ожидает неожиданность.
— Какая?
— Точнее, сразу две новости.
— Стреляй!
— Начну с Холанда Брента. Представь себе, наш старомодный, симпатичный, одетый в нелепый твидовый костюм и смешную шляпу советник по финансовым делам мчится в Лас-Вегас…
— В Лас-Вегас? — удивился Мейсон.
— Вот именно! Он поехал на взятой на прокат машине до Палм Спрингс, там пересел на самолет до Лас-Вегаса и отправился прямо в город.
— Что ты хочешь сказать?.. Что, он стал играть?
— Окунулся в игру с головой и выиграл большие деньги.
— Ты что-то напутал, Пол.
— Да, нет, совершенно серьезно.
— Да, хотя ты прав, — задумчиво сказал адвокат. — В отношении этих консервативных, респектабельных жителей восточных штатов никогда ничего нельзя предугадать заранее… В каждом из них живет желание походить на обитателей Дикого Запада… Могу поспорить, что если бы кто-то дал этому малому пояс-патронташ с парой револьверов соответствующего калибра, он бы встал перед зеркалом и с превеликим удовольствием практиковался бы в искусстве молниеносной перезарядки огнестрельного оружия… Так сколько же он выиграл?
— Ты не поверишь, Перри, — сказал Дрейк. — Он так разгорячился, что от него только что пар не шел, руки его дрожали, глаза сверкали. По всем признакам, он азартный игрок. Вокруг стола с рулеткой моментально собралась толпа любопытных, и за него многие болели…
— Ну, и что было потом?
— По нашим подсчетам он выиграл тридцать пять тысяч долларов!
Мейсон свистнул.
— Как я и говорил, играл он необычайно азартно, а потом без всякой видимой причины успокоился и стал холоден, как мрамор.
— И начал проигрывать?
— Как только он начал проигрывать, тут же остыл к игре.
— Где он находится в данный момент?
— Согласно последним данным, спит в Лас-Вегасе. Я приставил к нему парочку оперативников, они следят за ним круглосуточно. Как только он поднимется на ноги и снова появится, парни сразу же позвонят мне.
— Прекрасная работа, Пол… Это и правда явилось для меня сюрпризом… Ну, а вторая неожиданность?
— Наш юный друг Джордж Кесвик Летти.
— Что с ним?
— Он превратился в любимчика окружного прокурора Болдуина Маршалла.
— Как это? — не понял Мейсон.
— После того, как окружной прокурор вышел из твоего кабинета, он, по-видимому, подумал, что ты захочешь приставить к нему «хвост». Во всяком случае, он прибег к общеизвестным мерам предосторожности, чтобы избавиться от возможного преследования. Наверное, он вычитал про эти приемы в детективной литературе лет десять назад, и действовал в соответствии с теми представлениями. Ему-то было невдомек, что мы применяем электронные устройства.
— С наступающим новым днем!
— Доброе утро, — улыбнулась она.
— Что новенького, Делла?
— Дункан Краудер звонил пять минут назад. Просил перезвонить.
— Хорошо, соедини меня с ним, — попросил Мейсон. А что слышно от Пола Дрейка?
— Он желает все доложить тебе лично. У него работают чуть ли не все люди, и они раздобыли информацию, которая, как он выразился, его озадачивает.
— Что еще?
— Звонила Линда Кэлхаун, она хочет узнать, где Джордж Летти.
— А где она сама?
— В Калексико.
— Обстановка накаляется, — усмехнулся Мейсон. — Давай сначала послушаем, что нам скажет Краудер.
Через несколько минут в трубке раздался голос молодого адвоката:
— Алло, Краудер слушает.
— Это Перри Мейсон, Дункан… Что у вас нового?
— Кое-что есть. Мой достойный противник, мистер Маршалл, подготавливает почву для своего триумфа.
— Каким образом?
— Создает героическую эпопею о местном скромном поборнике правды, восставшем против городского ловкача. Что-то вроде борьбы Давида и Голиафа.
— Как он это делает?
— Дает интервью газетчикам.
— Цитаты из показаний употребляет?
— Нет, прямых цитат нет, отчеты о деятельности нашего бесстрашного обвинителя и нашей администрации. Газету «Сентинентал» до сих пор никто не читал, а сейчас она идет нарасхват.
— Это местная газета?
— Выпускается в Эль-Сентро.
— Какова линия атаки?
— Давид из Империала-Вилли, выступает против лос-анджелеского Голиафа, и это перемывается на все лады. К тому времени, когда нам надо будет создать у присяжных определенное мнение, мы убедимся, что дружная местная команда ополчилась против городского ловкача… Ну, и говорить о непредвзятости присяжных нам не придется, хотя формально все требования будут соблюдены.
— Как вы считаете, этот Маршалл, опасен? — поинтересовался Мейсон.
— Да, и кроме того, у него безумно развито самолюбие.
— Что еще?
— Кажется, основным подозреваемым он выставляет сейчас миссис Элмор. Хотя прямо и не говорит, что Лоррейн Элмор наркоманка, но уже намекнул репортерам, что она привыкла к сильнодействующему снотворному и что когда уезжала из Бостона, то убедила своего лечащего врача дать ей рецепт, который обеспечил бы ее препаратом на три месяца. Власти пытаются выяснить историю этого лекарства. Вроде бы миссис Элмор употребила три ампулы, а потом и еще четыре в промежутке между отъездом из Бостона и приездом в Калексико. Одну она приняла в ночь убийства, еще одна была найдена на сиденье в автомобиле. В упаковке осталось меньше девяноста ампул. Спиртное, найденное в бутылке из-под виски в чемодане Девитта, было перенасыщено этим наркотиком. Полицейские предполагают, что миссис Элмор, которая в данный момент находится в местной больнице под присмотром врача, причем никакие посетители к ней не допускаются, была помещена туда по просьбе некоего мистера Перри Мейсона. Болдуин Маршалл, согласно слухам, располагает данными, указывающими, что как только его не слишком щепетильный противник из Лос-Анджелеса понял, что заявление его клиентки находится в противоречии с фактами, он тут же предпринял шаги, чтобы помешать допросить ее.
— Интересно! — воскликнул Мейсон. — Похоже, надо будет разобраться с ним в газетах.
— Это называется подготовкой общественного мнения, если хотите знать. Послушать Маршалла, так он ярый противник газетной шумихи. Однако, он же говорит, что, по его мнению, общественность имеет право быть в курсе шагов, которые предпринимаются в связи с расследованием таинственной смерти, которая все более начинает походить на преднамеренное убийство.
— А газеты ничего не сообщают о большой сумме денег, которая, предположительно, была у миссис Элмор? — спросил Мейсон.
— Ни слова, — ответил Краудер. — Газета указывает, что в кругу своих близких друзей Маршалл сообщил, что ваша тактика может сработать в большом городе, но ровным счетом не даст ничего в небольшом городке, где жители привыкли уважать законы… И что, дескать, в десять часов утра он отправится к миссис Элмор за заявлением. Если же лечащий врач скажет, что она не в состоянии сделать такое заявление, он потребует провести медицинскую экспертизу, для чего Суд сам назначит врача, а ей вручат повестку, обязывающую ее предстать перед Большим Жюри.
— Вы передали миссис Элмор, что она ни при каких условиях не должна говорить?
— Я разрешил ей только назначить дату и время.
— Можем ли мы на нее рассчитывать?
— Я не знаю, но я внушил Линде Кэлхаун, что ее тетка в своих собственных интересах должна молчать. Знаете, мистер Мейсон, Линда — удивительно разумная девушка! Она твердо стоит обеими ногами на земле.
— Хорошо, Дункан. Смотрите, чтобы доктор Кеттл не подставил себя под удар. Нам надо сейчас слегка изменить тактику. Миссис Элмор не намерена делать никаких заявлений по совету ее адвоката.
— Но тогда Маршалл засадит ее в тюрьму, предъявив ей обвинение в убийстве.
— Он это сделает в любом случае, — ответил Мейсон. — Теперь я хочу, чтобы вы сделали одну вещь, Дункан. Уж коли нам предстоит разбирать данное дело в газетах, то и мы можем кое-что предпринять.
— Что вы хотите? — спросил Краудер.
— Позвоните этому врачу в Бостон, договоритесь об интервью с ним, затем вы сможете опубликовать его в прессе как местный адвокат. Этим заявлением я хочу добиться нескольких целей. Прежде всего, надо дать знать общественности, что имеется местный адвокат и все, затеянное Маршаллом, вовсе не борьба сельского Давида против городского Голиафа, и вы намерены сыграть важную роль в деле.
— Я так и думал, что вы этого захотите. Что еще? Главное, о чем я должен беседовать с бостонским врачом?
— Укажите доктору, что миссис Лоррейн Элмор в том периоде жизни, когда жажда романтики в ней еще не умерла, что она жила в небольшом городке под пристальными и зоркими взглядами соседей, склонных жалеть ее, как относительно молодую женщину, и что там не было ни одного подходящего мужчины, и она не участвовала в общественной деятельности. В результате женщина стала страдать от одиночества, от депрессии, а он, имеется в виду врач, посчитал разумным успокоить ее нервную систему всяческими микстурами в дневное время и снотворным по ночам. Когда она собралась отправиться в поездку, то, естественно пополнила свой запас рекомендованных врачом препаратов, и тогда он их выписал в большем количестве, зная, что у нее нет тенденции покончить с собой и отлично понимая, что она начнет беспокоиться из-за нехватки лекарства и такой, в сущности, пустяк может вывести ее из равновесия. Таким образом, большое количество снотворного, выписанное ей, было всего лишь психологическим фактором, связанным с ее лечением. Он хорошо знаком с ее характером и репутацией, она женщина необыкновенной порядочности, так что для него не было большим риском прописывать ей наркотик в таком количестве…
— Вы полагаете, он это заявит? — спросил Краудер.
— Конечно, — усмехнулся Мейсон. — Он будет вынужден сказать именно так, иначе ему здорово достанется за нарушение правил выписки наркотиков, особенно такого сильнодействующего. Вы можете указать, что на карту поставлена его профессиональная и личная репутация, и лучше еще до того, как пресса пронюхает всю историю, опубликовать истинные факты.
— Ему их подсказать?
— А разве можно найти какое-то другое, более логичное объяснение? — спросил Мейсон.
— Я бы даже и не пытался!
— Хорошо, Дункан, — засмеялся Мейсон. — Займитесь этим. Если они желают и дальше разбирать дело в газетах, то мы им представим материал, который сработает в пользу нашей подзащитной — несчастной, ошеломленной вдовы, страдающей от одиночества, перед которой только что открылась светлая перспектива надежд на счастье, но все внезапно разрушено безжалостной рукой смерти.
— Теперь я понял. Вы хотите, чтобы это мнение получило широкую огласку?
— Самую широкую!
— Хорошо, — согласился Краудер и повесил трубку.
Мейсон с удовлетворением подмигнул Делле:
— Если окружной прокурор желает жесткой игры с силовыми приемами, то он ее получит. Газеты не захотят ограничиться обслуживанием одной стороны.
— Я полагаю, — заметила Делла Стрит, — мы попали в хорошую переделку.
— Каша заварится еще та, — согласился адвокат. — Откровенно говоря, я на это не рассчитывал… Ладно, посмотрим, что нам расскажет Пол.
Делла позвонила детективу и через минуту раздался условный стук в дверь.
— Привет, красотка! — поздоровался Дрейк. — Что принесет нам это прекрасное утро?
— Оно принесет кучу новых забот и хлопот, — рассмеялся Мейсон. — Впрочем, их и без того предостаточно!
— Наседает окружной прокурор Империал-Вилли?
— Он самый! Старается сыграть на местном патриотизме. Он представляет округ, а я лишь столичный ловкач, поднаторевший в словесной казуистике. Мы должны бороться в присутствии Скамьи Присяжных, состоящего из фермеров, местных скотоводов и бизнесменов.
— Но у тебя же есть местный адвокат?
— Тамошние газеты утверждают, что местного адвоката он, дескать, загонит в угол, не даст и рта раскрыть. Бой должны вести блестящий правдолюб — окружной прокурор, преисполненный всяческими сельскими добродетелями, и ловкий городской адвокат, который будет прибегать ко всякого рода противозаконным трюкам. Более того, наша клиентка уже превратилась в наркоманку, которую можно пожалеть, но никак нельзя простить за убийство!
— Очень интересно! — только и сказал Дрейк.
— Но самое непонятное, — продолжал Мейсон, — каким образом они могут предъявить обвинение миссис Элмор? Когда она расскажет свою историю — другое дело. Но ведь пока еще она не давала никаких показаний.
— А суть им уже известна?
— Похоже на то. Благодаря тонким стенкам мотеля «Палм Корт» в Калексико. Но я все же не могу понять, как они намерены поступить.
— Окружному прокурору следует занимать осторожную позицию, — заметил Дрейк. — Ему еще слишком рано говорить, что именно произошло, но он хочет допросить миссис Элмор. Тем более, что ее адвокат, по всем признакам, старается не допустить его к ней — уже одно это очень подозрительно.
— Если бы он повел так дело, он мог бы оказать на меня известное давление, ну, и сыграть на истории, рассказанной миссис Элмор. Он же действует так, словно у него уже имеется дело против нее, заботясь о создании мнения у присяжных и о передаче информации в газеты.
— Ты не можешь винить его за это, — рассмеялся Пол Дрейк. — Он хочет любой ценой выиграть дело. Мне думается, он усматривает в этом реальную возможность выбраться из провинции.
Мейсон сердито посмотрел на детектива.
— Я тоже хочу выиграть это дело, Пол, — ответил он. — Ладно, какие у тебя новости?
— Сядь, Перри, тебя ожидает неожиданность.
— Какая?
— Точнее, сразу две новости.
— Стреляй!
— Начну с Холанда Брента. Представь себе, наш старомодный, симпатичный, одетый в нелепый твидовый костюм и смешную шляпу советник по финансовым делам мчится в Лас-Вегас…
— В Лас-Вегас? — удивился Мейсон.
— Вот именно! Он поехал на взятой на прокат машине до Палм Спрингс, там пересел на самолет до Лас-Вегаса и отправился прямо в город.
— Что ты хочешь сказать?.. Что, он стал играть?
— Окунулся в игру с головой и выиграл большие деньги.
— Ты что-то напутал, Пол.
— Да, нет, совершенно серьезно.
— Да, хотя ты прав, — задумчиво сказал адвокат. — В отношении этих консервативных, респектабельных жителей восточных штатов никогда ничего нельзя предугадать заранее… В каждом из них живет желание походить на обитателей Дикого Запада… Могу поспорить, что если бы кто-то дал этому малому пояс-патронташ с парой револьверов соответствующего калибра, он бы встал перед зеркалом и с превеликим удовольствием практиковался бы в искусстве молниеносной перезарядки огнестрельного оружия… Так сколько же он выиграл?
— Ты не поверишь, Перри, — сказал Дрейк. — Он так разгорячился, что от него только что пар не шел, руки его дрожали, глаза сверкали. По всем признакам, он азартный игрок. Вокруг стола с рулеткой моментально собралась толпа любопытных, и за него многие болели…
— Ну, и что было потом?
— По нашим подсчетам он выиграл тридцать пять тысяч долларов!
Мейсон свистнул.
— Как я и говорил, играл он необычайно азартно, а потом без всякой видимой причины успокоился и стал холоден, как мрамор.
— И начал проигрывать?
— Как только он начал проигрывать, тут же остыл к игре.
— Где он находится в данный момент?
— Согласно последним данным, спит в Лас-Вегасе. Я приставил к нему парочку оперативников, они следят за ним круглосуточно. Как только он поднимется на ноги и снова появится, парни сразу же позвонят мне.
— Прекрасная работа, Пол… Это и правда явилось для меня сюрпризом… Ну, а вторая неожиданность?
— Наш юный друг Джордж Кесвик Летти.
— Что с ним?
— Он превратился в любимчика окружного прокурора Болдуина Маршалла.
— Как это? — не понял Мейсон.
— После того, как окружной прокурор вышел из твоего кабинета, он, по-видимому, подумал, что ты захочешь приставить к нему «хвост». Во всяком случае, он прибег к общеизвестным мерам предосторожности, чтобы избавиться от возможного преследования. Наверное, он вычитал про эти приемы в детективной литературе лет десять назад, и действовал в соответствии с теми представлениями. Ему-то было невдомек, что мы применяем электронные устройства.