— Пытаюсь вышагать решение этого проклятого дела.
— Ну, — заметил Дрейк, — возможно, мне удастся несколько упростить ситуацию. Я проверил этот звонок к миссис Дорис Салли Кент. Он был сделан из зала почтамта станции Пасифик-Грейхаунд. Разговор начался в три часа одну минуту и закончился спустя три с половиной минуты. Заказ делал Мэддокс на свое имя, с указанием имени абонента.
— Сделай копии записей, — приказал Мейсон. — Ты продолжаешь следить за миссис Кент?
— Да. Что ей было нужно здесь?
— Хотела, чтобы мы ей дали участок земли, да еще огороженный забором.
— Что ты имеешь в виду? — спросил, как всегда нараспев, Дрейк.
— А то, что она хотела, чтобы я не только согласился не оспаривать ее действия, но и дал ей возможность отменить дело о разводе и взять под свою опеку имущество Кента на правах его жены. Взамен пообещала под присягой дать необходимые показания, чтобы признать его недееспособным. Это, конечно, упростило бы нам защиту Кента в деле об убийстве.
Дрейк протянул: — Как мило с ее стороны, не правда ли?
— Весьма.
— Разве дело против Кента не зиждется в основном на косвенных уликах? — спросила Делла Стрит.
Дрейк вытащил блокнот из кармана.
— Дункан, — ответил он, — дал интервью для газет. Он клянется и божится, что заметил лунатика на патио в три часа ночи. Утверждает, что тот, кого он увидел, был Кент и что якобы этот Кент держал в руке что-то блестящее. По его словам, это вполне мог быть нож, хотя он и не решается утверждать это категорически. Делла Стрит негодующе прервала:
— Как же он выкрутится на суде, если изменит свои прежние показания?
— Очень просто, — ответил Мейсон. — Заявит во всеуслышание, что когда первый раз давал показания, то немного запутался и поэтому назвал время то ли пятнадцать минут первого, то ли три часа, и что я неправильно его понял, и что он боялся с определенностью назвать лунатика Кентом, не желая быть превратно истолкованным, но чем больше он думал над этим, тем более убеждался, что это был Кент, и что не важно, превратно истолкуют его мотивы или нет, но это его долг — говорить правду. При перекрестном допросе он сделает еще целую кучу весомых добавлений.
— Вы хотите сказать, что он собирается дать заведомо ложные показания?
— Нет, старый индюк будет считать, что говорит чистую правду. Ладно, черт с ним и со всем этим! Но вот телефонный звонок позволит мне разнести его по пням и по кочкам. Он не спал в три часа утра.
— Есть ли шанс, что Мэддокс заказал разговор, не поставив Дункана в известность?
— Я так не думаю. Слишком маловероятно! Тот факт, что они утром совещались, доказывает, что Мэддокс даже и не пытается утаить что-то от Дункана. Я подумал было, что Мэддокс вообразил, что может обойтись и без него, но это не вяжется с другими фактами.
Дрейк снова взглянул в блокнот.
— Есть и еще кое-что, — сказал он. — Ты знаешь, в какое время Харрис, как он утверждает, заметил, что ножа нет в ящике буфета?
— Где-то вечером, — заметил Мейсон, — я не знаю, когда точно. А в чем дело?
— В том, — ответил Дрейк, — что, думаю, теперь мы сможем доказать, что нож был в ящике.
— Как?
— Благодаря дворецкому. Один из моих людей представился ему как репортер и переговорил с ним. Он чуть не лопнул от важности и с готовностью выложил все, что только знал. Дворецкий сказал, что, прежде чем уйти к себе в комнату, он прошел к буфету в поисках какой-то вещи и отчетливо помнит, что в это время нож был на своем месте в ящике.
— Во сколько это было?
— Он не мог сказать точно. Уже после того, как вымыли посуду и убрали. Но посуды было много, и времени на это ушло немало, так что он полагает, уже после отъезда Харриса в Санта-Барбару.
Если этому верить, то выходит, что, возможно, ножа и не было в ящике, но его положили туда, когда племянница Кента запирала замок.
Мейсон нахмурился.
— Кому могло понадобиться забрать нож из ящика, а затем положить его обратно?
Дрейк пожал плечами. Мейсон добавил:
— Это утверждение лишено смысла, Пол. Лично я не слишком доверяю дворецкому. Харрис, скорее всего, говорил правду. Если нож был в ящике, когда буфет запирали, то Кент не смог бы его достать. Ключ ведь только один.
— Конечно, — протяжно заметил Дрейк, — если не принимать во внимание, что людям давно известно, как открывать замки без ключа.
— Здесь это не проходит, Пол, — ответил Мейсон с раздражением.
— А почему?
— Лунатик не может взломать замок. Если у него есть ключ или он знает, где ключ находится, он, возможно, и откроет замок, но не думаю, что в состоянии его взломать. В этом что-то есть, что никак не укладывается в теорию лунатизма… Куда отправилась Дорис Кент после того, как вышла от меня, Пол?
— Прямиком в контору своего адвоката.
— А потом?
— Отбыла в Санта-Барбару.
— Твой человек следит за ней?
— Их двое.
— Ты, помнится, сказал, что на ручке ножа не было отпечатков пальцев, — внезапно спросил Мейсон.
— Во всяком случае, таких, которые указывали бы на Кента. Отпечатки были, но смазанные. Полицейские пришли к выводу, что их размазали то ли о простыню, то ли о наволочку подушки. Или, что еще хлеще, либо ты, либо Эдна «случайно» затерли их. Но это не те отпечатки, о которых твердо можно утверждать, что они принадлежат Кенту. Репортер выудил эту информацию прямо у эксперта-дактилоскописта и выложил ее мне как на блюдечке.
— Но если отпечатков пальцев Кента на ноже не было, — заметила Делла Стрит, — как же могут они его держать под стражей? Только из-за того, что нож был найден у него под подушкой? Ведь это еще не доказывает его вины.
— Как ни крути, — ответил Мейсон, — но все упирается в Дункана. Если мне удастся поколебать его утверждение, что он видел именно Кента, тогда дело в шляпе. Если же я не смогу опровергнуть показания Дункана, тогда мне остается только напирать на то, что это случай лунатизма. Тогда мне придется доказать, каким образом в руки Кента попал нож. Если он взял его из буфета загодя — до того как отправился спать, — тогда речь идет о злом умысле, и все эти прогулки во сне — мистификация и хитрый расчет. Если он не брал ножа из буфета до того, как пошел спать, тогда он не мог этого сделать и впоследствии, потому что ящик был заперт, а единственный ключ всю ночь находился у Эдны.
Мейсон вновь начал расшагивать по офису.
— Сдается, тебе следует уцепиться за показания дворецкого, — мрачно посоветовал Дрейк. — Вкупе с телефонным звонком этого будет достаточно, чтобы поколебать позицию обвинения.
— С телефонным звонком все о’кей, Пол, — ответил Мейсон. — Что-то подсказывает мне, что это может оказаться палочкой-выручалочкой, но вот эти дела с ножом я не могу вычислить. Почему-то здесь не сходятся концы с концами. Есть что-то такое… — Он умолк, а глаза расширились, как от внезапного озарения. Затем тихо присвистнул.
— Ну, что еще? — спросил Дрейк.
Мейсон ответил на вопрос не вдруг, а какое-то время стоял, пристально и мрачно уставившись на сыщика. Затем медленно произнес:
— Пока это только теория, Пол.
— Стоит ли овчинка выделки? — поинтересовался сыщик.
— Будь я проклят, если знаю, — ответил Мейсон, — это станет ясно, когда я заштопаю в ней несколько дыр.
Он повернулся к секретарше:
— Делла, нам с тобой придется кое-чем заняться.
— Чем именно? — спросила та.
Мейсон улыбнулся ей и ответил:
— Расскажу после того, как уйдет Пол Дрейк.
— Настолько плоха теория? — поинтересовался Дрейк, медленно высвобождая тело из кресла, в котором сидел, как обычно, поперек, свесив ноги с подлокотника. Оказавшись в вертикальном положении, он в несколько длинных шагов достиг двери, ведущей в коридор, и открыл ее.
— Подожди минуту! — окликнул его Мейсон. — Есть одна вещь, которую можешь сделать и ты. Я хочу поговорить с Эллен Уорингтон. Как полагаешь, сможешь ты доставить ее сюда прямо сейчас?
— Почему бы и нет, мои люди следят за всеми, кто замешан в этом деле.
— Этот парень, с которым она помолвлена, — Боб Пизли — держит скобяную лавку, не так ли?
— Кажется, да! Точно, да! А что?
— Не задавайся вопросами, — ответил Мейсон, — лучше в темпе доставь сюда Эллен Уорингтон!
— И это все, что мне положено знать? — спросил Дрейк. Мейсон кивнул:
— Чем меньше ты будешь знать о том, что происходит, тем меньше тебя будет мучить совесть.
Дрейк ответил, протяжно выговаривая слова:
— Дьявольщина! Имей я совесть, ты даже и разговаривать со мной не стал бы, не говоря уж о том, чтобы нанимать меня. — И, все еще ухмыляясь, он медленно закрыл дверь за собой.
Глава 15
— Ну, — заметил Дрейк, — возможно, мне удастся несколько упростить ситуацию. Я проверил этот звонок к миссис Дорис Салли Кент. Он был сделан из зала почтамта станции Пасифик-Грейхаунд. Разговор начался в три часа одну минуту и закончился спустя три с половиной минуты. Заказ делал Мэддокс на свое имя, с указанием имени абонента.
— Сделай копии записей, — приказал Мейсон. — Ты продолжаешь следить за миссис Кент?
— Да. Что ей было нужно здесь?
— Хотела, чтобы мы ей дали участок земли, да еще огороженный забором.
— Что ты имеешь в виду? — спросил, как всегда нараспев, Дрейк.
— А то, что она хотела, чтобы я не только согласился не оспаривать ее действия, но и дал ей возможность отменить дело о разводе и взять под свою опеку имущество Кента на правах его жены. Взамен пообещала под присягой дать необходимые показания, чтобы признать его недееспособным. Это, конечно, упростило бы нам защиту Кента в деле об убийстве.
Дрейк протянул: — Как мило с ее стороны, не правда ли?
— Весьма.
— Разве дело против Кента не зиждется в основном на косвенных уликах? — спросила Делла Стрит.
Дрейк вытащил блокнот из кармана.
— Дункан, — ответил он, — дал интервью для газет. Он клянется и божится, что заметил лунатика на патио в три часа ночи. Утверждает, что тот, кого он увидел, был Кент и что якобы этот Кент держал в руке что-то блестящее. По его словам, это вполне мог быть нож, хотя он и не решается утверждать это категорически. Делла Стрит негодующе прервала:
— Как же он выкрутится на суде, если изменит свои прежние показания?
— Очень просто, — ответил Мейсон. — Заявит во всеуслышание, что когда первый раз давал показания, то немного запутался и поэтому назвал время то ли пятнадцать минут первого, то ли три часа, и что я неправильно его понял, и что он боялся с определенностью назвать лунатика Кентом, не желая быть превратно истолкованным, но чем больше он думал над этим, тем более убеждался, что это был Кент, и что не важно, превратно истолкуют его мотивы или нет, но это его долг — говорить правду. При перекрестном допросе он сделает еще целую кучу весомых добавлений.
— Вы хотите сказать, что он собирается дать заведомо ложные показания?
— Нет, старый индюк будет считать, что говорит чистую правду. Ладно, черт с ним и со всем этим! Но вот телефонный звонок позволит мне разнести его по пням и по кочкам. Он не спал в три часа утра.
— Есть ли шанс, что Мэддокс заказал разговор, не поставив Дункана в известность?
— Я так не думаю. Слишком маловероятно! Тот факт, что они утром совещались, доказывает, что Мэддокс даже и не пытается утаить что-то от Дункана. Я подумал было, что Мэддокс вообразил, что может обойтись и без него, но это не вяжется с другими фактами.
Дрейк снова взглянул в блокнот.
— Есть и еще кое-что, — сказал он. — Ты знаешь, в какое время Харрис, как он утверждает, заметил, что ножа нет в ящике буфета?
— Где-то вечером, — заметил Мейсон, — я не знаю, когда точно. А в чем дело?
— В том, — ответил Дрейк, — что, думаю, теперь мы сможем доказать, что нож был в ящике.
— Как?
— Благодаря дворецкому. Один из моих людей представился ему как репортер и переговорил с ним. Он чуть не лопнул от важности и с готовностью выложил все, что только знал. Дворецкий сказал, что, прежде чем уйти к себе в комнату, он прошел к буфету в поисках какой-то вещи и отчетливо помнит, что в это время нож был на своем месте в ящике.
— Во сколько это было?
— Он не мог сказать точно. Уже после того, как вымыли посуду и убрали. Но посуды было много, и времени на это ушло немало, так что он полагает, уже после отъезда Харриса в Санта-Барбару.
Если этому верить, то выходит, что, возможно, ножа и не было в ящике, но его положили туда, когда племянница Кента запирала замок.
Мейсон нахмурился.
— Кому могло понадобиться забрать нож из ящика, а затем положить его обратно?
Дрейк пожал плечами. Мейсон добавил:
— Это утверждение лишено смысла, Пол. Лично я не слишком доверяю дворецкому. Харрис, скорее всего, говорил правду. Если нож был в ящике, когда буфет запирали, то Кент не смог бы его достать. Ключ ведь только один.
— Конечно, — протяжно заметил Дрейк, — если не принимать во внимание, что людям давно известно, как открывать замки без ключа.
— Здесь это не проходит, Пол, — ответил Мейсон с раздражением.
— А почему?
— Лунатик не может взломать замок. Если у него есть ключ или он знает, где ключ находится, он, возможно, и откроет замок, но не думаю, что в состоянии его взломать. В этом что-то есть, что никак не укладывается в теорию лунатизма… Куда отправилась Дорис Кент после того, как вышла от меня, Пол?
— Прямиком в контору своего адвоката.
— А потом?
— Отбыла в Санта-Барбару.
— Твой человек следит за ней?
— Их двое.
— Ты, помнится, сказал, что на ручке ножа не было отпечатков пальцев, — внезапно спросил Мейсон.
— Во всяком случае, таких, которые указывали бы на Кента. Отпечатки были, но смазанные. Полицейские пришли к выводу, что их размазали то ли о простыню, то ли о наволочку подушки. Или, что еще хлеще, либо ты, либо Эдна «случайно» затерли их. Но это не те отпечатки, о которых твердо можно утверждать, что они принадлежат Кенту. Репортер выудил эту информацию прямо у эксперта-дактилоскописта и выложил ее мне как на блюдечке.
— Но если отпечатков пальцев Кента на ноже не было, — заметила Делла Стрит, — как же могут они его держать под стражей? Только из-за того, что нож был найден у него под подушкой? Ведь это еще не доказывает его вины.
— Как ни крути, — ответил Мейсон, — но все упирается в Дункана. Если мне удастся поколебать его утверждение, что он видел именно Кента, тогда дело в шляпе. Если же я не смогу опровергнуть показания Дункана, тогда мне остается только напирать на то, что это случай лунатизма. Тогда мне придется доказать, каким образом в руки Кента попал нож. Если он взял его из буфета загодя — до того как отправился спать, — тогда речь идет о злом умысле, и все эти прогулки во сне — мистификация и хитрый расчет. Если он не брал ножа из буфета до того, как пошел спать, тогда он не мог этого сделать и впоследствии, потому что ящик был заперт, а единственный ключ всю ночь находился у Эдны.
Мейсон вновь начал расшагивать по офису.
— Сдается, тебе следует уцепиться за показания дворецкого, — мрачно посоветовал Дрейк. — Вкупе с телефонным звонком этого будет достаточно, чтобы поколебать позицию обвинения.
— С телефонным звонком все о’кей, Пол, — ответил Мейсон. — Что-то подсказывает мне, что это может оказаться палочкой-выручалочкой, но вот эти дела с ножом я не могу вычислить. Почему-то здесь не сходятся концы с концами. Есть что-то такое… — Он умолк, а глаза расширились, как от внезапного озарения. Затем тихо присвистнул.
— Ну, что еще? — спросил Дрейк.
Мейсон ответил на вопрос не вдруг, а какое-то время стоял, пристально и мрачно уставившись на сыщика. Затем медленно произнес:
— Пока это только теория, Пол.
— Стоит ли овчинка выделки? — поинтересовался сыщик.
— Будь я проклят, если знаю, — ответил Мейсон, — это станет ясно, когда я заштопаю в ней несколько дыр.
Он повернулся к секретарше:
— Делла, нам с тобой придется кое-чем заняться.
— Чем именно? — спросила та.
Мейсон улыбнулся ей и ответил:
— Расскажу после того, как уйдет Пол Дрейк.
— Настолько плоха теория? — поинтересовался Дрейк, медленно высвобождая тело из кресла, в котором сидел, как обычно, поперек, свесив ноги с подлокотника. Оказавшись в вертикальном положении, он в несколько длинных шагов достиг двери, ведущей в коридор, и открыл ее.
— Подожди минуту! — окликнул его Мейсон. — Есть одна вещь, которую можешь сделать и ты. Я хочу поговорить с Эллен Уорингтон. Как полагаешь, сможешь ты доставить ее сюда прямо сейчас?
— Почему бы и нет, мои люди следят за всеми, кто замешан в этом деле.
— Этот парень, с которым она помолвлена, — Боб Пизли — держит скобяную лавку, не так ли?
— Кажется, да! Точно, да! А что?
— Не задавайся вопросами, — ответил Мейсон, — лучше в темпе доставь сюда Эллен Уорингтон!
— И это все, что мне положено знать? — спросил Дрейк. Мейсон кивнул:
— Чем меньше ты будешь знать о том, что происходит, тем меньше тебя будет мучить совесть.
Дрейк ответил, протяжно выговаривая слова:
— Дьявольщина! Имей я совесть, ты даже и разговаривать со мной не стал бы, не говоря уж о том, чтобы нанимать меня. — И, все еще ухмыляясь, он медленно закрыл дверь за собой.
Глава 15
Эллен Уорингтон сидела в кресле с черной кожаной обивкой прямо напротив Мейсона и выглядела испуганной. Это был час затишья в уличном движении. Служащие разошлись по домам. Наплыв посетителей театров и любителей развлечений еще не выплеснулся на улицы старой части города. Окрашенный в кремовые тона, рассеянный свет от установленного в центре комнаты торшера выгодно подчеркивал все достоинства Эллен — высокая, стройная брюнетка, с большими темными глазами, черными как смоль волосами и ярко-красными губами. Ее руки в черных перчатках нервно разглаживали платье на скрещенных коленях.
— Вопрос в том, — сказал Мейсон, — хотите ли вы сделать что-нибудь для Кента?
— Конечно, хочу!
Мейсон, пристально глядя на нее, заметил:
— А вы взволнованы!
Она засмеялась, но смех застрял где-то в горле.
— Да, я нервничаю, — призналась она. — А как иначе? Какой-то человек хлопает меня по плечу, говорит, что он детектив и что вы хотите видеть меня прямо сейчас. Прежде чем я успела опомниться, он затолкал меня в автомобиль и доставил сюда.
— Вы помолвлены с Бобом Пизли? — спросил Мейсон.
На мгновение в ее глазах появилось выражение недовольства.
— Это имеет отношение к создавшейся ситуации? — спросила она с вызовом.
— Да, имеет!
— Ладно, я помолвлена с ним.
— Почему же вы не выходите за него замуж?
— Предпочитаю этого не обсуждать.
— Я думал, что вы хотите помочь мистеру Кенту.
— Не вижу, как поможет ему то, что вы лезете в мои личные дела.
— Боюсь, — сказал ей Мейсон, — что вам придется поверить мне на слово.
— Мы не женимся из-за финансовых причин.
— У него же скобяная лавка, не так ли?
— Да, так!
— И что, дела идут плохо?
— Слишком много устарелого товара. Он купил лавку вместе с товаром на аукционе. Пройдут месяцы, прежде чем весь этот хлам удастся превратить в деньги — если это именно то, что вас интересует.
— Полегче, девушка! — проговорил Мейсон, выбивая пальцами дробь по краю стола.
Она ничего не ответила, но в глазах появилось негодование.
— Вы живете в доме Кента?
— Да, конечно. А это тоже имеет отношение к делу?
— Детективы все еще там?
— Нет. Они сделали фотоснимки, диаграммы и все замерили. Они были там почти весь вечер.
— Будет ли для вас сюрпризом, если Пизли зайдет вас проведать?
— Нет, конечно!
Мейсон произнес:
— Возможно, мне лучше изложить вам подоплеку всего этого дела. Питер Кент только подозреваемый: по закону, его нельзя обвинить в убийстве, пока это не будет доказано. Не думаю, чтобы прокуратура решилась возбудить против него обвинение, если бы не показания Дункана. Лично я считаю Дункана напыщенным старым болваном, который заботится не столько о фактах, сколько о том, какое впечатление произведет в суде, выступая на свидетельской трибуне.
— Ну и что? — спросила она уже не столь враждебным тоном.
— Обычного свидетеля можно запутать во время перекрестного допроса, но Дункан и сам адвокат. Как таковой, он более или менее знаком с техникой ведения дел в суде. Ему известно о тех элементарных ловушках, которые могут ему устроить, и о том, как их избежать. Существует достаточно косвенных улик, чтобы подтвердить показания Дункана. Если мне не удастся завалить его на перекрестном допросе, то придется всю защиту строить на лунатизме. Здесь тоже «бабушка надвое сказала». Многое будет зависеть… Чаша весов сразу заколеблется, как только я начну строить защиту с признания того, что Кент совершил убийство.
Есть еще и прежняя жена — миссис Кент, которая проявляет склонность оказаться тем самым тараном, который способен пробить основательную брешь в стене защиты, если речь пойдет о лунатизме. Она вполне может дать показания, что Кент вовсе не лунатик, а только делает вид, полностью отдавая отчет в своих поступках, и использует прогулки по ночам, чтобы скрыть тот факт, что он на самом деле убийца. Конечно, все это будет изложено по-другому и не столь многословно, но суть именно такова.
— Ну и что? — вновь спросила она уже с явным интересом в голосе.
— Убийство было совершено разделочным ножом из комплекта, находящегося в ящике встроенного буфета в доме Кента.
— Ну и что? — в который раз повторила она. Мейсон медленно продолжил:
— Если обвинению удастся доказать, что Кент взял этот нож из ящика буфета до того, как отправился спать, все мои доводы о лунатизме не будут стоить и выеденного яйца. Вопрос о ноже окажется решающим фактором. — Он смешался, изучающе вглядываясь в.нее. Она встретила его пристальный взгляд с любопытством и некоторым вызовом. — А вот теперь, — произнес Мейсон, — я собираюсь быть откровенным с вами. Иными словами, выложу карты на стол. Я хотел бы иметь нож, который будет точной копией того, которым было совершено убийство.
— И как вы собираетесь сделать это?
— Вполне возможно, — ответил он, — достать точно такой же, если торговец скобяным товаром будет знать имя изготовителя и номер модели комплекта. — Он сделал паузу.
Она медленно проговорила:
— А так как Боб Пизли занимается скобяным бизнесом, он мог бы заполучить нож, который полностью будет идентичен тому самому. И тогда… И что тогда?
— Это все, что от него потребуется, — ответил Мейсон. — Больше мне от вашего жениха ничего не нужно.
— Что он должен сделать с ножом?
— Передать его мне.
— А что вы с ним будете делать?
Он пожал плечами, улыбнулся и ответил:
— Возможно, использую его как основной аргумент при перекрестном допросе.
— Не будет ли это в некотором роде преступлением… Например, подделка вещественных доказательств… или что-то вроде этого?
— Возможно.
— Я не желаю, чтобы у Боба были неприятности.
— Могу вас заверить, — заявил Мейсон, — я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить вас обоих.
— Боб довольно… — начала объяснять она. — В общем, он весьма своеобразный человек. Он очень эмоциональный, целеустремленный и движим самыми высокими побуждениями. Он осуждает жизнь, как он их называет, «праздных богачей».
Мейсон зажег сигарету и промолчал. Эллен Уорингтон изменила положение в кресле, нервно засмеялась и произнесла:
— Вы и меня тем самым ставите под удар, ведь так, мистер Мейсон?
Он вынул сигарету изо рта и выпустил кольцо дыма. Она порывисто встала с кресла.
— Ладно! — решилась Эллен. — Когда вы хотите получить нож?
— Как можно быстрей.
— Вы имеете в виду, сегодня вечером?
— Было бы здорово.
— Где мне найти вас?
— Я буду здесь в офисе в десять вчера.
Она взглянула на свои часики и произнесла с несколько наигранной решительностью:
— Хорошо, посмотрю, что мне удастся сделать.
— Еще одна вещь, — остановил ее Мейсон. — Я хотел бы задать вам пару вопросов.
— О чем?
— О двери в спальню Эдны Хаммер.
На ее лице явственно отразилось изумление.
— По чистой случайности мне представилась возможность заглянуть в комнату Эдны, — пояснил Мейсон. — И я заметил там на двери дорогой специальный замок.
— Ну и что? — спросила она. — Что в этом такого? Определенно, девушка вправе запирать на замок дверь своей спальни, разве не так?
— Почему она установила именно такой замок?
— Думаю, что на этот вопрос не смогу ответить.
— Когда она его установила?
— Насколько помню, около месяца назад.
— Объяснила ли она, почему установила его как раз тогда?
— Нет, конечно! Разве обязательно объяснять, для чего устанавливают замок на дверь спальни?
— Это довольно необычно, — пояснил Мейсон, — ставить столь дорогой и сложный замок на дверь спальни, если только этот человек не псих или ему не досаждают. Не знаете ли вы, не было ли каких-нибудь… назовем их так — неприятных событий, которые заставили Эдну решить, что ей на двери необходим надежный замок?
— Не слышала ни о чем подобном. Почему бы вам не спросить об этом саму Эдну Хаммер?
— Я думал, что, возможно, вы окажетесь в состоянии разрешить для меня эту загадку.
— Нет, не могу.
— Не можете или не хотите?
— Не могу, мистер Мейсон.
Мейсон следил за дымком, который вился вокруг кончика сигареты.
— Хорошо! — произнес он наконец. — Буду ждать вас здесь в десять. Приносите нож.
— Не уверена, что сможем… сможем достать в точности такой же.
— Сделайте все возможное, — был его ответ. — Мне нужен нож, похожий на тот как две капли воды.
— Ладно! — пообещала она. — Только поймите, что я делаю это для мистера Кента. Ради него я пойду на многое. Он всегда был так добр и так внимателен.
Мейсон кивнул и проводил ее до двери. Пока ее каблучки стучали по коридору по направлению к лифту, Делла Стрит с озабоченным лицом вошла в офис.
— Ты делала пометки во время разговора? — спросил Мейсон, выключая внутреннюю связь.
Она показала блокнот.
— Дословно, — коротко ответила Делла. Мейсон ухмыльнулся.
— Шеф, — спросила она, подойдя к нему и положив руку на плечо, — не отдали ли вы себя полностью в руки этой девушки? Она сходит с ума по парню, с которым встречается. Как только ей покажется, что ему грозят неприятности, она не задумываясь сразу же свалит все на вас.
Мейсон вскочил и начал мерить шагами офис.
— Пожалуйста, шеф, — взмолилась Делла. — Другие дела были не такими. Вы защищали тех, кто был невиновен. В этом случае, возможно, вы представляете человека, который и в самом деле совершил убийство. Единственное, что вы можете представить в его защиту, — это отсутствие злого умысла. В конце концов, не исключено, что и здесь нас водят за нос.
Мейсон перестал расхаживать и спросил:
— Ну и что?
— А то, что зачем отдавать себя в ее руки?
Мейсон повернулся к ней лицом.
— Послушай, Делла, — ответил он, — я никогда еще не вел ни одного дела с закрытым забралом, иными словами, не подставляя себя под удар. И ты знаешь это!
— Но почему?
— Потому что по-другому не играю!
— Но неужели вы не видите, что это означает…
Он подошел к ней и обнял за талию, привлек к себе и ответил с нежностью:
— Послушай, девочка! Прекрати беспокоиться! Принимай меня таким, какой я есть. Не старайся наставить на путь истинный, потому что тогда, возможно, сможешь обвинить меня в самом тяжком грехе из тех, что есть, — обнаружишь, что я стал неинтересным. Вот тебе мой рецепт, как добиваться успеха: действуй быстро и хотя бы на один шаг будь впереди оппонентов!
— Знаю, но, предположим, они подловят вас на этом?
— Это еще не причина действовать с оглядкой, не так ли?
— Что вы имеете в виду, шеф?
— Я как футболист[3], который получил мяч, — ответил он. — Позади толпа игроков противника. И любой из них может схватить меня. Если я занесу мяч за голевую линию, трибуны придут в дикий восторг — и никто не задумается, как мне это удалось. Но если я начну оглядываться через плечо и раздумывать, какой из игроков сможет достать меня, то потеряю темп и они навалятся на меня все разом.
Ее смех был гортанным и нежным. Она взглянула на него затуманенными глазами и сказала:
— О’кей, вы победите! Больше я не сомневаюсь. Возможно, действительно, я оказываю на вас сдерживающее влияние. Давайте нести мяч и не думать о тех, кто пытается задержать нас.
— Так-то лучше, — заметил он.
— Давай двигаться. Прыжок вперед по полю — и никогда не оглядываться назад. Вот наше кредо!
Делла вскинула в салюте правую руку.
— Или столбики ворот, или все вдребезги! — отозвалась она.
С некоторой торжественностью он прижал ее к себе. Правая рука девушки обвилась вокруг его шеи. Естественно и непроизвольно ее полураскрытые губы потянулись к его губам. Но Делла Стрит внезапно отстранилась.
— Кто-то стучит, — предостерегла она.
Мейсон, опомнившись, услышал стук в филенку двери и вымолвил:
— Этот чертов сыщик всегда приходит не вовремя. Впусти этого возмутителя спокойствия Пола! Созвонись с Эдной Хаммер и накажи ей быть здесь в девять сорок пять тютелька в тютельку. Пусть приходит одна, и чтобы никто в доме не знал, куда она отправляется.
Делла Стрит, намотав платочек на кончик пальца, вытерла с его рта губную помаду, затем нервно засмеялась.
— Запомнили, вам предстоит разговор с детективом… Причешитесь, я нечаянно взъерошила вам волосы. Сядьте за стол и примите важный вид. Вытащите кучу бумаг, чтобы создать впечатление работы в поте лица.
— Какой из него детектив, — запротестовал Мейсон, — если он не знает, что истинный руководитель время от времени целует свою секретаршу. Иди открывай дверь. Черт с ней, со всей этой видимостью!
Она открыла дверь, и Дрейк возник на пороге, взглянув на Мейсона выпуклыми, ничего не говорящими глазами. Его губы скривились в улыбку, характерную для невозмутимого лица Дрейка.
— Твои волосы зачесаны задом наперед, Перри, — заметил он тоном, лишенным каких-либо эмоций.
— Ради Бога, — с раздражением воскликнул Мейсон, — ты что, явился сюда обсуждать мою прическу! — Затем провел пальцами по волосам, взъерошив их окончательно. — Теперь они полностью в беспорядке, — добавил он. — Можешь больше не тревожиться… а вот если бы ты был в состоянии так же направлять свои детективные способности на проблемы, за разрешение которых я тебе плачу, то я мог бы проворачивать свои дела в два раза быстрее.
Дрейк принял свою любимую позу в кожаном кресле, положив одну длинную ногу на другую, и ответил нараспев:
— Тогда это тебе обойдется вдвое дороже, Перри.
— Что на тот раз? — спросил Мейсон, ухмыляясь.
— Я проверяю отчеты своих людей. Думаю, тебе будет небезынтересно узнать, что Мэддокс и Дункан идут на все, чтобы скрыть свои отношения с Дорис Кент и ее адвокатами.
— С каких пор? — спросил Мейсон.
— С тех самых, как они впервые встретились в адвокатской конторе. Она вышла первой. Через пятнадцать минут вышли Мэддокс и Дункан. Они прошмыгнули вниз по коридору, поднялись на два пролета по лестнице, чтобы воспользоваться лифтом не на том этаже, где находится офис «Хеттли и Хеттли». Внизу здания есть парикмахерская. Они на пару зашли туда, побрились, сделали маникюр и укладку. Убив таким образом час или около того, они вышли из парикмахерской поврозь. На выходе постояли в дверях, дожидаясь, когда толпа хлынет из лифта, и затем смешались с ней. Очевидно, это часть плана, тщательно обдуманного заранее.
Мейсон выбивал дробь кончиками пальцев по краю стола, пока усваивал эту информацию.
— Зачеши волосы назад, Перри, это действует мне на нервы, — взмолился Дрейк.
Мейсон рассеянно достал расческу и провел ею по волосам. Делла Стрит, которая выскочила из офиса, когда вошел Дрейк, сейчас вернулась, чтобы кивнуть Мейсону и доложить:
— Та, кому вы просили позвонить, придет точно в назначенное время.
— О’кей, Делла, спасибо, — ответил он, не взглянув на нее, но продолжая смотреть на крышку стола, по-прежнему выбивая легкую дробь по ней кончиками пальцев. — Не исключается возможность, — сказал Мейсон Дрейку, — что Мэддокс будет отрицать, что заказывал тогда междугородный разговор.
— Окажется ли Харрис надежным свидетелем? — спросил сыщик.
— Думаю, да. Он рассказывал о том, что слышал сам, и оказался достаточно дальновидным, чтобы делать при этом пометки. Ко всему прочему, засек время с точностью до секунды. У него учтено все до деталей, и его пометки абсолютно совпадают с данными телефонной компании.
Дрейк кивнул:
— Уйдет немало времени, чтобы убедить в этом жюри. Возможно, для тебя будет лучше дать Мэддоксу шанс отрицать этот разговор.
Мейсон медленно ответил:
— Пожалуй, будет неплохо позволить ему увязнуть: пусть сначала отрицает, что телефонный разговор имел место, затем подсунуть ему под нос сведения из телефонной компании и подкрепить этот факт показаниями Харриса. Что еще ты знаешь, Пол, выкладывай.
— Да, ты как в воду глядел насчет Дункана.
— Ты о чем?
— Об окулисте.
— Он ходил?
— Могу сказать, что ходил. Он и сейчас там. Двинул к окулисту прямиком из кабинета окружного прокурора.
— Вот как?
— Да, очевидно, в прокуратуре позаботились насчет глазного врача.
Мейсон издал смешок и сказал:
— Возможно, Дункан стал пялиться на окружного прокурора через более сильную половину линз своих очков, а затем что-то читать, держа бумажку на расстоянии вытянутой руки, и до них дошло, как нелепо он будет выглядеть на свидетельской трибуне.
Дрейк кивнул и заметил:
— На сегодня это все, Перри. Я буду скармливать тебе факты по мере того, как буду узнавать о них сам.
Мейсон возобновил расхаживание по офису, а Дрейк направился к двери, выходящей в коридор.
— Вопрос в том, — сказал Мейсон, — хотите ли вы сделать что-нибудь для Кента?
— Конечно, хочу!
Мейсон, пристально глядя на нее, заметил:
— А вы взволнованы!
Она засмеялась, но смех застрял где-то в горле.
— Да, я нервничаю, — призналась она. — А как иначе? Какой-то человек хлопает меня по плечу, говорит, что он детектив и что вы хотите видеть меня прямо сейчас. Прежде чем я успела опомниться, он затолкал меня в автомобиль и доставил сюда.
— Вы помолвлены с Бобом Пизли? — спросил Мейсон.
На мгновение в ее глазах появилось выражение недовольства.
— Это имеет отношение к создавшейся ситуации? — спросила она с вызовом.
— Да, имеет!
— Ладно, я помолвлена с ним.
— Почему же вы не выходите за него замуж?
— Предпочитаю этого не обсуждать.
— Я думал, что вы хотите помочь мистеру Кенту.
— Не вижу, как поможет ему то, что вы лезете в мои личные дела.
— Боюсь, — сказал ей Мейсон, — что вам придется поверить мне на слово.
— Мы не женимся из-за финансовых причин.
— У него же скобяная лавка, не так ли?
— Да, так!
— И что, дела идут плохо?
— Слишком много устарелого товара. Он купил лавку вместе с товаром на аукционе. Пройдут месяцы, прежде чем весь этот хлам удастся превратить в деньги — если это именно то, что вас интересует.
— Полегче, девушка! — проговорил Мейсон, выбивая пальцами дробь по краю стола.
Она ничего не ответила, но в глазах появилось негодование.
— Вы живете в доме Кента?
— Да, конечно. А это тоже имеет отношение к делу?
— Детективы все еще там?
— Нет. Они сделали фотоснимки, диаграммы и все замерили. Они были там почти весь вечер.
— Будет ли для вас сюрпризом, если Пизли зайдет вас проведать?
— Нет, конечно!
Мейсон произнес:
— Возможно, мне лучше изложить вам подоплеку всего этого дела. Питер Кент только подозреваемый: по закону, его нельзя обвинить в убийстве, пока это не будет доказано. Не думаю, чтобы прокуратура решилась возбудить против него обвинение, если бы не показания Дункана. Лично я считаю Дункана напыщенным старым болваном, который заботится не столько о фактах, сколько о том, какое впечатление произведет в суде, выступая на свидетельской трибуне.
— Ну и что? — спросила она уже не столь враждебным тоном.
— Обычного свидетеля можно запутать во время перекрестного допроса, но Дункан и сам адвокат. Как таковой, он более или менее знаком с техникой ведения дел в суде. Ему известно о тех элементарных ловушках, которые могут ему устроить, и о том, как их избежать. Существует достаточно косвенных улик, чтобы подтвердить показания Дункана. Если мне не удастся завалить его на перекрестном допросе, то придется всю защиту строить на лунатизме. Здесь тоже «бабушка надвое сказала». Многое будет зависеть… Чаша весов сразу заколеблется, как только я начну строить защиту с признания того, что Кент совершил убийство.
Есть еще и прежняя жена — миссис Кент, которая проявляет склонность оказаться тем самым тараном, который способен пробить основательную брешь в стене защиты, если речь пойдет о лунатизме. Она вполне может дать показания, что Кент вовсе не лунатик, а только делает вид, полностью отдавая отчет в своих поступках, и использует прогулки по ночам, чтобы скрыть тот факт, что он на самом деле убийца. Конечно, все это будет изложено по-другому и не столь многословно, но суть именно такова.
— Ну и что? — вновь спросила она уже с явным интересом в голосе.
— Убийство было совершено разделочным ножом из комплекта, находящегося в ящике встроенного буфета в доме Кента.
— Ну и что? — в который раз повторила она. Мейсон медленно продолжил:
— Если обвинению удастся доказать, что Кент взял этот нож из ящика буфета до того, как отправился спать, все мои доводы о лунатизме не будут стоить и выеденного яйца. Вопрос о ноже окажется решающим фактором. — Он смешался, изучающе вглядываясь в.нее. Она встретила его пристальный взгляд с любопытством и некоторым вызовом. — А вот теперь, — произнес Мейсон, — я собираюсь быть откровенным с вами. Иными словами, выложу карты на стол. Я хотел бы иметь нож, который будет точной копией того, которым было совершено убийство.
— И как вы собираетесь сделать это?
— Вполне возможно, — ответил он, — достать точно такой же, если торговец скобяным товаром будет знать имя изготовителя и номер модели комплекта. — Он сделал паузу.
Она медленно проговорила:
— А так как Боб Пизли занимается скобяным бизнесом, он мог бы заполучить нож, который полностью будет идентичен тому самому. И тогда… И что тогда?
— Это все, что от него потребуется, — ответил Мейсон. — Больше мне от вашего жениха ничего не нужно.
— Что он должен сделать с ножом?
— Передать его мне.
— А что вы с ним будете делать?
Он пожал плечами, улыбнулся и ответил:
— Возможно, использую его как основной аргумент при перекрестном допросе.
— Не будет ли это в некотором роде преступлением… Например, подделка вещественных доказательств… или что-то вроде этого?
— Возможно.
— Я не желаю, чтобы у Боба были неприятности.
— Могу вас заверить, — заявил Мейсон, — я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить вас обоих.
— Боб довольно… — начала объяснять она. — В общем, он весьма своеобразный человек. Он очень эмоциональный, целеустремленный и движим самыми высокими побуждениями. Он осуждает жизнь, как он их называет, «праздных богачей».
Мейсон зажег сигарету и промолчал. Эллен Уорингтон изменила положение в кресле, нервно засмеялась и произнесла:
— Вы и меня тем самым ставите под удар, ведь так, мистер Мейсон?
Он вынул сигарету изо рта и выпустил кольцо дыма. Она порывисто встала с кресла.
— Ладно! — решилась Эллен. — Когда вы хотите получить нож?
— Как можно быстрей.
— Вы имеете в виду, сегодня вечером?
— Было бы здорово.
— Где мне найти вас?
— Я буду здесь в офисе в десять вчера.
Она взглянула на свои часики и произнесла с несколько наигранной решительностью:
— Хорошо, посмотрю, что мне удастся сделать.
— Еще одна вещь, — остановил ее Мейсон. — Я хотел бы задать вам пару вопросов.
— О чем?
— О двери в спальню Эдны Хаммер.
На ее лице явственно отразилось изумление.
— По чистой случайности мне представилась возможность заглянуть в комнату Эдны, — пояснил Мейсон. — И я заметил там на двери дорогой специальный замок.
— Ну и что? — спросила она. — Что в этом такого? Определенно, девушка вправе запирать на замок дверь своей спальни, разве не так?
— Почему она установила именно такой замок?
— Думаю, что на этот вопрос не смогу ответить.
— Когда она его установила?
— Насколько помню, около месяца назад.
— Объяснила ли она, почему установила его как раз тогда?
— Нет, конечно! Разве обязательно объяснять, для чего устанавливают замок на дверь спальни?
— Это довольно необычно, — пояснил Мейсон, — ставить столь дорогой и сложный замок на дверь спальни, если только этот человек не псих или ему не досаждают. Не знаете ли вы, не было ли каких-нибудь… назовем их так — неприятных событий, которые заставили Эдну решить, что ей на двери необходим надежный замок?
— Не слышала ни о чем подобном. Почему бы вам не спросить об этом саму Эдну Хаммер?
— Я думал, что, возможно, вы окажетесь в состоянии разрешить для меня эту загадку.
— Нет, не могу.
— Не можете или не хотите?
— Не могу, мистер Мейсон.
Мейсон следил за дымком, который вился вокруг кончика сигареты.
— Хорошо! — произнес он наконец. — Буду ждать вас здесь в десять. Приносите нож.
— Не уверена, что сможем… сможем достать в точности такой же.
— Сделайте все возможное, — был его ответ. — Мне нужен нож, похожий на тот как две капли воды.
— Ладно! — пообещала она. — Только поймите, что я делаю это для мистера Кента. Ради него я пойду на многое. Он всегда был так добр и так внимателен.
Мейсон кивнул и проводил ее до двери. Пока ее каблучки стучали по коридору по направлению к лифту, Делла Стрит с озабоченным лицом вошла в офис.
— Ты делала пометки во время разговора? — спросил Мейсон, выключая внутреннюю связь.
Она показала блокнот.
— Дословно, — коротко ответила Делла. Мейсон ухмыльнулся.
— Шеф, — спросила она, подойдя к нему и положив руку на плечо, — не отдали ли вы себя полностью в руки этой девушки? Она сходит с ума по парню, с которым встречается. Как только ей покажется, что ему грозят неприятности, она не задумываясь сразу же свалит все на вас.
Мейсон вскочил и начал мерить шагами офис.
— Пожалуйста, шеф, — взмолилась Делла. — Другие дела были не такими. Вы защищали тех, кто был невиновен. В этом случае, возможно, вы представляете человека, который и в самом деле совершил убийство. Единственное, что вы можете представить в его защиту, — это отсутствие злого умысла. В конце концов, не исключено, что и здесь нас водят за нос.
Мейсон перестал расхаживать и спросил:
— Ну и что?
— А то, что зачем отдавать себя в ее руки?
Мейсон повернулся к ней лицом.
— Послушай, Делла, — ответил он, — я никогда еще не вел ни одного дела с закрытым забралом, иными словами, не подставляя себя под удар. И ты знаешь это!
— Но почему?
— Потому что по-другому не играю!
— Но неужели вы не видите, что это означает…
Он подошел к ней и обнял за талию, привлек к себе и ответил с нежностью:
— Послушай, девочка! Прекрати беспокоиться! Принимай меня таким, какой я есть. Не старайся наставить на путь истинный, потому что тогда, возможно, сможешь обвинить меня в самом тяжком грехе из тех, что есть, — обнаружишь, что я стал неинтересным. Вот тебе мой рецепт, как добиваться успеха: действуй быстро и хотя бы на один шаг будь впереди оппонентов!
— Знаю, но, предположим, они подловят вас на этом?
— Это еще не причина действовать с оглядкой, не так ли?
— Что вы имеете в виду, шеф?
— Я как футболист[3], который получил мяч, — ответил он. — Позади толпа игроков противника. И любой из них может схватить меня. Если я занесу мяч за голевую линию, трибуны придут в дикий восторг — и никто не задумается, как мне это удалось. Но если я начну оглядываться через плечо и раздумывать, какой из игроков сможет достать меня, то потеряю темп и они навалятся на меня все разом.
Ее смех был гортанным и нежным. Она взглянула на него затуманенными глазами и сказала:
— О’кей, вы победите! Больше я не сомневаюсь. Возможно, действительно, я оказываю на вас сдерживающее влияние. Давайте нести мяч и не думать о тех, кто пытается задержать нас.
— Так-то лучше, — заметил он.
— Давай двигаться. Прыжок вперед по полю — и никогда не оглядываться назад. Вот наше кредо!
Делла вскинула в салюте правую руку.
— Или столбики ворот, или все вдребезги! — отозвалась она.
С некоторой торжественностью он прижал ее к себе. Правая рука девушки обвилась вокруг его шеи. Естественно и непроизвольно ее полураскрытые губы потянулись к его губам. Но Делла Стрит внезапно отстранилась.
— Кто-то стучит, — предостерегла она.
Мейсон, опомнившись, услышал стук в филенку двери и вымолвил:
— Этот чертов сыщик всегда приходит не вовремя. Впусти этого возмутителя спокойствия Пола! Созвонись с Эдной Хаммер и накажи ей быть здесь в девять сорок пять тютелька в тютельку. Пусть приходит одна, и чтобы никто в доме не знал, куда она отправляется.
Делла Стрит, намотав платочек на кончик пальца, вытерла с его рта губную помаду, затем нервно засмеялась.
— Запомнили, вам предстоит разговор с детективом… Причешитесь, я нечаянно взъерошила вам волосы. Сядьте за стол и примите важный вид. Вытащите кучу бумаг, чтобы создать впечатление работы в поте лица.
— Какой из него детектив, — запротестовал Мейсон, — если он не знает, что истинный руководитель время от времени целует свою секретаршу. Иди открывай дверь. Черт с ней, со всей этой видимостью!
Она открыла дверь, и Дрейк возник на пороге, взглянув на Мейсона выпуклыми, ничего не говорящими глазами. Его губы скривились в улыбку, характерную для невозмутимого лица Дрейка.
— Твои волосы зачесаны задом наперед, Перри, — заметил он тоном, лишенным каких-либо эмоций.
— Ради Бога, — с раздражением воскликнул Мейсон, — ты что, явился сюда обсуждать мою прическу! — Затем провел пальцами по волосам, взъерошив их окончательно. — Теперь они полностью в беспорядке, — добавил он. — Можешь больше не тревожиться… а вот если бы ты был в состоянии так же направлять свои детективные способности на проблемы, за разрешение которых я тебе плачу, то я мог бы проворачивать свои дела в два раза быстрее.
Дрейк принял свою любимую позу в кожаном кресле, положив одну длинную ногу на другую, и ответил нараспев:
— Тогда это тебе обойдется вдвое дороже, Перри.
— Что на тот раз? — спросил Мейсон, ухмыляясь.
— Я проверяю отчеты своих людей. Думаю, тебе будет небезынтересно узнать, что Мэддокс и Дункан идут на все, чтобы скрыть свои отношения с Дорис Кент и ее адвокатами.
— С каких пор? — спросил Мейсон.
— С тех самых, как они впервые встретились в адвокатской конторе. Она вышла первой. Через пятнадцать минут вышли Мэддокс и Дункан. Они прошмыгнули вниз по коридору, поднялись на два пролета по лестнице, чтобы воспользоваться лифтом не на том этаже, где находится офис «Хеттли и Хеттли». Внизу здания есть парикмахерская. Они на пару зашли туда, побрились, сделали маникюр и укладку. Убив таким образом час или около того, они вышли из парикмахерской поврозь. На выходе постояли в дверях, дожидаясь, когда толпа хлынет из лифта, и затем смешались с ней. Очевидно, это часть плана, тщательно обдуманного заранее.
Мейсон выбивал дробь кончиками пальцев по краю стола, пока усваивал эту информацию.
— Зачеши волосы назад, Перри, это действует мне на нервы, — взмолился Дрейк.
Мейсон рассеянно достал расческу и провел ею по волосам. Делла Стрит, которая выскочила из офиса, когда вошел Дрейк, сейчас вернулась, чтобы кивнуть Мейсону и доложить:
— Та, кому вы просили позвонить, придет точно в назначенное время.
— О’кей, Делла, спасибо, — ответил он, не взглянув на нее, но продолжая смотреть на крышку стола, по-прежнему выбивая легкую дробь по ней кончиками пальцев. — Не исключается возможность, — сказал Мейсон Дрейку, — что Мэддокс будет отрицать, что заказывал тогда междугородный разговор.
— Окажется ли Харрис надежным свидетелем? — спросил сыщик.
— Думаю, да. Он рассказывал о том, что слышал сам, и оказался достаточно дальновидным, чтобы делать при этом пометки. Ко всему прочему, засек время с точностью до секунды. У него учтено все до деталей, и его пометки абсолютно совпадают с данными телефонной компании.
Дрейк кивнул:
— Уйдет немало времени, чтобы убедить в этом жюри. Возможно, для тебя будет лучше дать Мэддоксу шанс отрицать этот разговор.
Мейсон медленно ответил:
— Пожалуй, будет неплохо позволить ему увязнуть: пусть сначала отрицает, что телефонный разговор имел место, затем подсунуть ему под нос сведения из телефонной компании и подкрепить этот факт показаниями Харриса. Что еще ты знаешь, Пол, выкладывай.
— Да, ты как в воду глядел насчет Дункана.
— Ты о чем?
— Об окулисте.
— Он ходил?
— Могу сказать, что ходил. Он и сейчас там. Двинул к окулисту прямиком из кабинета окружного прокурора.
— Вот как?
— Да, очевидно, в прокуратуре позаботились насчет глазного врача.
Мейсон издал смешок и сказал:
— Возможно, Дункан стал пялиться на окружного прокурора через более сильную половину линз своих очков, а затем что-то читать, держа бумажку на расстоянии вытянутой руки, и до них дошло, как нелепо он будет выглядеть на свидетельской трибуне.
Дрейк кивнул и заметил:
— На сегодня это все, Перри. Я буду скармливать тебе факты по мере того, как буду узнавать о них сам.
Мейсон возобновил расхаживание по офису, а Дрейк направился к двери, выходящей в коридор.