Страница:
Джеффри как раз произносил приговор, когда рядом появилась жена. Заметив ее, барон сразу потерял нить рассуждения и от такой дерзости просто онемел.
А она почувствовала, как его гнев, точно горячий вихрь, рвется наружу. Неужели он способен учинить скандал перед всеми? Ладно, что сделано, то сделано. Но даже если он разбушуется, если отшвырнет ее обратно назад, она снова и снова будет садиться рядом, пока, чтобы удержать за спиной, он не закует ее в цепи.
Джеффри сделал вид, что не заметил присутствия Элизабет. Нечего раздувать скандал и демонстрировать всем зевакам, что жена его не боится и не слушается. Времени и потом достанет придумать ей наказание, решил барон.
Элизабет поняла, что непосредственная угроза миновала. Прохладный ветер нагнал на ее кожу пупырышки, и она вдруг ощутила, насколько напугана. Не напугана, а боится! Почти потеряла голову от страха!
Она чуть не улыбнулась и сделала огромное усилие, чтобы сдержаться: оказывается, не так уж сложно воспитывать мужа. Вовсе не составит труда.
А Джеффри думал, что жену предстоит еще многому научить. Задача не из мудреных, если как следует объяснить свою точку зрения и свои обычаи. Конечно, не составит труда.
Он прокашлялся, пытаясь восстановить в памяти, о чем говорил, когда его прервали, но, так и не вспомнив, обернулся через плечо к Роджеру:
– На чем я остановился?
Вассал нагнулся и что-то зашептал ему на ухо, но тотчас же прервался, когда господин кивнул.
– Обвинение против тебя очень серьезное. Ты понимаешь, что в господских лесах охотиться нельзя?
– Я знаю законы, барон, – ответил кожевенник, – и многие годы верой и правдой служил лорду Томасу Монтрайту.
Несколько человек в толпе согласно закивали. Элизабет знала кожевенника и заинтересовалась, какое выдвинуто против него обвинение. Мендел – она вспомнила имя ремесленника – обладал покладистым характером. И она не могла вообразить, чтобы он был повинен в малом или большом преступлении. Элизабет так и подмывало спросить у мужа, кто оболгал Мендела, но она решила подождать. Ей вовсе не хотелось, чтобы ее одернули перед людьми.
– Обвиняется в охоте в господском лесу, – повторил Джеффри. – Мне известно, что лорд Томас, упокой Господь его душу, позволял охотиться на некоторых животных, но оленей оставлял только для себя. Между тем свидетели утверждают, что видели, как ты волок оленью тушу.
– Я этого не отрицаю, – проговорил Мендел. – Я убил животное, но на то были веские причины.
Элизабет очень хотелось как-то подбодрить кожевенника. Она чуть-чуть ему не кивнула, но вовремя сдержалась – оставаться равнодушной на суде оказалось не так-то легко. Только тут она поняла, какая ответственность лежала на муже и насколько тяжела была ноша правосудия.
– Изложи свои причины, – между тем приказал Джеффри.
– Олень был искалечен и мучился от боли, – ответил Мендел. – У него была сломана правая передняя нога, и животное билось в агонии. Чтобы прекратить страдания, я убил оленя. Такова правда.
– Желает ли кто-нибудь свидетельствовать в пользу этого человека?
– Да, милорд, – послышался голос. Толпа расступилась, и на середину вышел конюшенный мастер Мейнард.
– Можешь говорить – разрешил барон.
– Я знаю Мендела много лет. Это правдивый и честный человек.
– Роджер, – снова обернулся Джеффри к помощнику. – Ты исследовал животное, как я велел?
– Да, барон, – ответил рыцарь. – Кость была в самом деле сломана.
– Скажи, Мендел, а почему ты оказался в лесу? Не для того ли, случайно, чтобы поохотиться на кроликов? – Тон Джеффри сделался вкрадчивым.
– Нет, милорд, – отозвался кожевенник. – Я заплатил полтора пенса за право держать в том месте двух свиней. И в тот раз я шел их проверять.
– Гм, – хмыкнул барон и долго-долго всматривался в лицо стоящего перед ним человека, а люди нетерпеливо переминались с ноги на ногу. – Нахожу тебя невиновным, Мендел, – наконец произнес он.
По толпе пронесся одобрительный шумок, послышались вздохи облегчения, и Элизабет довольно улыбнулась.
Ей нравилось сидеть рядом с мужем и наблюдать, как один за другим перед ним выходили люди и излагали свои жалобы. Когда через два часа суд закончился, Элизабет лучше поняла образ мыслей мужа. Он задавал вопросы прямо и всегда по делу, а если двое противоречили друг другу, быстро обнаруживал истину. Это наполнило девушку уверенностью, что муж сумеет отыскать тех, кто был повинен в смерти ее родных.
Люди стали расходиться, и Элизабет решила извиниться перед мужем. Ей не хотелось перегибать палку и продолжать урок – доказывать, каково ее место в доме.
Но, к сожалению, сделать этого она не успела. Джеффри положил ей на руку ладонь, которая показалась ей железной. Пальцы сдавили кисть.
– Я позволил тебе так дерзко себя вести только потому, что в замке люди Белвейна. В этот раз я сделал исключение. Ты меня хорошо поняла?
– Поняла, милорд, хотя не могу взять в толк, отчего ты недоволен. Мама всегда сидела рядом с отцом. Таков порядок вещей. – Элизабет невинными глазами посмотрела на мужа.
– Нет, порядок вещей не таков. – Голос Джеффри прозвучал резче, шрам на щеке побелел и теперь ярко выделялся на фоне загорелой кожи.
«Дурной признак», – подумала Элизабет. Джеффри сильнее сжал ее руку, явно стараясь вывести ее из себя.
– Разве? – еще невиннее спросила она и положила ладонь поверх его руки. – Мои родители всегда так поступали, а они были для меня единственным примером, милорд.
Джеффри освободил ее руку.
– Так вести себя на людях неприлично. Сейчас для споров не время. Вечером. Поговорим обо всем вечером.
– Буду с нетерпением ожидать урока, милорд. – Элизабет изо всех сил старалась скрыть раздраженные нотки в голосе. А про себя подумала:
«Кто еще кого поучит, муженек!»
Джеффри пристально посмотрел на жену и удивился, заметив в ее взгляде гнев. Неужели до нее не доходит, как он с ней терпелив? Вероятнее всего, нет, разочарованно решил он. Но барон понимал, сколько ей пришлось пережить и как напряжены ее нервы. Значит, придется и дальше обращаться с ней очень осторожно.
А Элизабет недоумевала, почему на людях нельзя даже прикасаться друг к другу. Почему это позволительно только под покровом ночи и в собственной спальне? Смешно! Что плохого, если муж поцелует жену или она чмокнет его в щеку утром? Где, интересно, Джеффри воспитывался? Похоже, в стае волков. От Роджера Элизабет знала, что его родители умерли. Но как они вели себя друг с другом, когда барон был еще маленьким мальчиком? Не проявляли друг к другу никаких чувств? Наверное, не любили. Но есть ли любовь между ней и Джеффри? Скорее всего пока нет.
От всех запретов мужа голова шла кругом. «Что ж, я уже не способна здраво мыслить? – подумала Элизабет. – Или на самом деле неприлично жаждать мимолетного поцелуя, объятий супруга, смеяться вместе с ним и делиться секретами?» Ей стало одиноко и грустно. Она поднялась и медленно направилась к замку. Там ее перехватила Сара, и Элизабет отбросила мрачные мысли о муже.
Час спустя она почувствовала, что совершенно выжата. Порядка удавалось добиваться неимоверными усилиями. Приходилось по сотне раз твердить слугам, что от них требуется. Многие из них были необучены, но старались изо всех сил, поэтому надо было проявлять терпение.
– Если Джеффри разобьет еще один кубок, нам не из чего будет пить, – воскликнула Элизабет, когда снова раздался звон стекла.
Сара наверняка что-нибудь ответила, но в этот миг с улицы донесся громкий рев. Элизабет моментально узнала голос: братик Томас был чем-то сильно расстроен. Только она собралась выйти посмотреть, в чем дело, как двери распахнулись, и мальчик появился на пороге. По пятам за ним гнался Роджер, стараясь отогнать волкодавов. А те, заигрывая с мальчуганом, подталкивали его мордами в бока.
– Они думают, что ты с ними играешь, Томас. – Элизабет старалась перекричать его плач.
Она схватила большего из псов, Тора, за загривок. В тот же миг Роджер бросился на второго, но промахнулся и с грохотом повалился на пол. А Томас, налетев на сестру и ударив под колени, чуть не сбил ее с ног.
– Ну-ка сейчас же прекрати! – закричала Элизабет. – А то так наподдам – не обрадуешься!
– И с Богом! – буркнул Роджер, пытаясь встать.
Но дело это оказалось непростым, потому что на его груди передними лапами стоял любвеобильный Гарт и шершавым языком вылизывал скривившееся лицо рыцаря.
– Что здесь происходит?
Элизабет и Роджер одновременно повернули головы: в дверях, загораживая свет, стоял Джеффри. Даже маленький Томас высунулся из-за спины Элизабет, чтобы посмотреть на барона. Лорд стоял, широко расставив ноги и уперев кулаки в бока. Он казался раздраженным.
– Беги ко мне, Томас, – приказал Джеффри. Голос прозвучал резко, и Элизабет тут же захотелось защитить брата от гнева мужа. Она не думала, что Джеффри его побьет, но и злым словом можно сильно уколоть чувствительного мальчика.
Уверенным движением барон оттащил собаку Роджера и приказал:
– Сидеть!
Животное чуть поколебалось, но все же послушалось.
– Мальчик, я жду. – Он повернулся к Томасу и сложил руки на груди.
Неужели с маленьким ребенком он не мог разговаривать мягче? Элизабет нахмурилась в надежде, что муж заметит ее недовольство и сменит тон.
Томас увидел, что собаки присмирели, обошел ту, что сидела ближе к нему, и кинулся к Джеффри.
– Это ты тут ревел, как младенец?
Сравнение с младенцем произвело должный эффект: мальчик перестал плакать и смахнул слезы рукавом туники.
– Я их боюсь, – запинаясь, пробормотал он и ткнул пальцем в сторону собак. – Так и норовят руку откусить.
Тут уж не сдержалась Элизабет.
– Чушь ты говоришь, Томас, – выпалила она. – Посмотри на их хвосты, они радостно виляют.
– Собак я прикажу посадить на цепь, – объявил барон. – Но отныне, Томас, в твою обязанность будет их кормить и следить, чтобы у них было вдоволь воды. А если ты не исполнишь свой долг, я тебя накажу. Ты хорошо все понял?
– Я все сделаю, милорд, – заспешил с ответом мальчик. – И не стану бояться. Ведь если собаки привязаны, они меня не укусят?
– Не укусят, – подтвердил со вздохом Джеффри. – К тому же если ты их будешь кормить, они будут тебе доверять.
– Госпожа! – закричала вдруг Сара. – Госпожа, разбили еще один кувшин с пивом. Случайно.
В отчаянии Элизабет закрыла глаза.
– Проследи, чтобы все подтерли, – только и произнесла она.
– Пойду привяжу собак, – вступил в разговор Роджер. – Парень, можешь идти со мной.
Но только он собрался приступить к делу, как от ворот донесся сигнал, возвещающий приближение кого-то к замку. Рыцарь бросил животных, посмотрел на Джеффри и быстро подхватил Томаса на плечо.
– У нас гости, – объяснил барон и посмотрел на жену. – Твой дед.
От этой так спокойно объявленной новости усталость и раздражение Элизабет тут же улетучились. Нахлынула радость, и она, не удержавшись, обняла мужа.
– Правда? – спросила она срывающимся голосом и безотчетным движением поправила волосы.
Джеффри улыбнулся. Как радостно видеть ее счастливой! Он был доволен, что его новость сделала жену счастливой!
– Рада? – спросил он Элизабет.
– Очень, милорд. – Она захлопала в ладоши и побежала к выходу, намереваясь встретить деда у ворот.
Но Джеффри остановил ее.
– Встретим вместе, – объявил он.
По приказу Джеффри ворота распахнулись, и в замок на белом боевом коне галопом влетел ее дед.
Он был одет, как обычно, – в серую тунику и рейтузы; на плечах развевался длинный плащ из шкуры какого-то дикого зверя. Он был высок и горделив.
Если гость и произвел на Джеффри впечатление, он умело скрыл свои чувства. Элизабет посмотрела на него и улыбнулась.
Ее дед был исключительно высоким человеком с величественной походкой. Как всегда грубоватый, он шлепнул ладонью по крупу коня, и животное шарахнулось в сторону, а сам гигант направился к Элизабет.
– Я выехал тотчас же, как получил от тебя известие. Здешний барон вы?
– Я, – подтвердил Джеффри.
Старик всмотрелся в человека, стоявшего рядом с его внучкой. Когда с приветствиями было покончено, он поклонился вновь и повернулся к Элизабет.
– Что же ты не поздороваешься с дедом? – мягко спросил он.
В глазах девушки старик заметил усталость, на лице – следы волнения.
Другого приглашения Элизабет не требовалось. Она бросилась по лестнице вниз в распахнутые объятия гиганта и обвила его шею руками.
– Слава Богу, ты приехал, – шепнула она деду в ухо.
Он поднял ее высоко в воздух.
– Позже поговорим, девочка, – шепнул он в ответ и громче добавил, назвав ее детским именем:
– Как поживаешь, Маленький Викинг?
– Я больше не Маленький Викинг, дедушка. Я – баронесса. Поставь меня на землю, и я познакомлю тебя с мужем. – Она обернулась на Джеффри и, догадавшись по выражению его лица, насколько муж недоволен, решила его похвалить и потешить его гордость. – Он самый терпеливый на свете человек. Никогда не сердится, если я веду себя не должным образом.
Старик опустил Элизабет на землю, напоследок жарко стиснул и повернулся к барону.
– Внучка, тебя принудили к замужеству? – спросил он, не отрывая взгляда от рыцаря, и в его словах послышалась угроза.
Но Джеффри оставался спокоен. Он тоже смотрел на Элизабет и ждал, что ответит жена. От ее слов зависело, как следовало поступить дальше.
– Нет, дедушка, меня не принуждали, – отозвалась Элизабет, то и дело поглядывая на мужа. – Я сама согласилась.
Девушке показалось, что плечи Джеффри стали не такими напряженными, но он по-прежнему оставался серьезен. Что ж, барон вообще редко улыбался, напомнила себе Элизабет. Приучить его веселее смотреть на мир было так же трудно, как заставить солнце светить сквозь бурю. Пока это было не в ее силах.
Размышления Элизабет прервал голос деда:
– Тогда к чему такая спешка? Я тоже бы не отказался погулять на свадьбе.
– Вокруг была невероятная неразбериха, дедушка. Муж посчитал, что с брачными обетами благоразумнее поспешить. К тому же после того, что здесь произошло, праздник совершенно был не уместен.
– Еще одна причина, чтобы повременить со свадьбой, – не согласился старик.
Он так и не отвел взгляда от стоявшего рядом с внучкой высокого рыцаря. Элизабет заметила, что дружелюбие исчезло с его лица. Дед сложил руки на груди и старался не смотреть на нее. Девушка забеспокоилась: чего добивался старик? Что пришло ему в голову?
– Решение принял я, – отозвался Джеффри, и его тон был столь же холоден, как и тон деда.
Мужчины сейчас были скорее противниками, чем друзьями.
– И я не советовал бы вам его оспаривать, – после короткой паузы сказал Джеффри.
Барон понял, что его испытывают, но не понимал зачем. И был твердо уверен, что пора поставить забияку на место.
– Вы не преклонили предо мной колени, – начал он ледяным голосом. – Не принесли клятву в верности, хотя знали, что барон здесь я. – Джеффри положил ладонь на рукоять меча, давая понять, что в случае необходимости готов к бою.
– Я отверженный, – проговорил старик. – Неужели вы сочтете мою клятву достойной, заслуживающей доверия?
– Сочту, – кивнул барон.
Усмешка исчезла с лица старика, но он не собирался отступать:
– Похоже, вы не все обо мне знаете, милорд. Я сакс, причем чистокровный, и когда-то был знатен. Ну как, все еще требуете от меня клятвы? У меня нет земель, которые я мог бы защищать.
– Я получу либо вашу клятву, либо жизнь. Выбирайте сами.
Элизабет не понимала, что происходило между мужчинами. Их словесная перепалка ее сильно напугала. Жизнь деда? Муж потребовал от старика либо клятву, либо жизнь. Нет, чуть не закричала она, только не это! Дед никому не клялся в верности, жил сам по себе, только для семьи. Семьи! Вот в чем разгадка смертельной забавы мужчин. Джеффри хотел быть принятым в семью и для этого требовал от деда клятвы. Но зачем?
Барон видел, как напугана жена, и желал лишь одного – чтобы она не вмешивалась. Получить клятву и вместе с ней верность ее родственника было совершенно необходимо. Он не успел заранее объяснить Элизабет, как следовало себя вести, но надеялся, что у нее хватит здравого смысла сохранить молчание.
– Ступай к мужу, – донесся до Джеффри едва различимый приказ.
Девушка разрывалась между двумя мужчинами. Как бы она хотела, чтобы у нее оставалось время: рассказать дедушке о муже и мужу о деде. Но времени не было. Элизабет высвободилась из объятий старика и встала на лестнице рядом с бароном.
Воцарилось полное молчание, только мужчины мерили друг друга взглядами. Для Элизабет наступил самый трудный момент: что, если дед откажется покориться воле мужа, а Джеффри выполнит обещание и вступит с ним в борьбу?..
Но дед неожиданно разрядил обстановку. С легким изяществом он откинул полу плаща и встал перед бароном на одно колено. Потом положил руку на сердце и произнес чистым и сильным голосом:
– Я, Элслоу Кент Гэмптон, клянусь, что буду вам верен и никогда не предам.
Внутри у Элизабет все всколыхнулось от волнения. Таким полным решимости она деда еще никогда не видела. Слово было его обетом, всем, что он мог предложить. Его честью, его душой. Понял ли это муж? Вряд ли, решила Элизабет. Ведь Джеффри не знал старика. Не мог предположить, что дед, как и она, был беззаветно верен.
– Поднимитесь, – только и сказал лорд Джеффри.
Элизабет была готова поклясться, что в нем не осталось ни капли суровости.
Барон был явно доволен. Он спустился по ступеням и положил руку на плечо только что обретенного родственника.
– Я принимаю вашу клятву. До вечера нам нужно многое обсудить…
Он совершенно не ожидал увесистого шлепка по плечу и громоподобного раската смеха, которым оглушил его Элслоу.
– Я в вашем полном распоряжении, милорд. Ведь время – единственное, что я в состоянии отдать. Да и у меня самого немало мыслей… есть о чем порасспросить.
– На том и порешим, – ответил барон.
– А что, – усмехнулся старик, – вы в самом деле отважились бы на бой, не дай я вам клятву?
– И даже победил бы, – улыбнулся Джеффри.
– Не будьте столь самонадеянны. – Элслоу расправил плечи. – Я хоть и немолод, но в старых костях силенок достанет. К тому же на моей стороне опыт, который дается с годами. – Он покосился на барона, стараясь понять его реакцию.
Но тот только рассмеялся:
– У вас не было ни малейшего шанса. В моих молодых костях сил намного больше. Я покончил бы с вами одним молниеносным ударом.
– Как знать, как знать! – продолжал подзуживать Элслоу и, как старого друга, обнял барона за плечи. Но вдруг переменил тему:
– Вы хоть понимаете, какое сокровище ваша молодая жена? – И прежде чем Джеффри успел ответить, добавил:
– Что-то жажда замучила. Не выпить ли нам за вашу женитьбу, барон?
Мужчины поднялись по лестнице и исчезли за дверью. Элизабет еще слышала, как дед тихонько что-то сказал, и вслед за этим раздался смех ее мужа. Настоящий веселый смех. Она подняла глаза: на голубом небе ярко светило солнце и до самого горизонта не было видно ни облачка.
Она понимала, что разговор шел о Белвейне и том другом, на которого намекал ее муж. Судя по всему, мужчины составляли план действия. Элизабет же молила Бога, чтобы у нее хватило сил помочь разгадать тайну, а увидев Белвейна за родительским столом, сдержаться и не вонзить ему в сердце кинжал.
Элизабет хотелось побыть одной, чтобы унять напряжение, растущее в ней с каждой минутой. Она вышла на прогулку, и ноги сами понесли ее в сторону могил.
Солнце клонилось к горизонту, и небосклон заливала вечерняя заря. Впереди на возвышении, над свежими земляными бугорками, маячили черные деревянные кресты. Под ними лежала вся ее семья.
– Внучка!
Элизабет обернулась на голос деда – широкими шагами старик спешил к ней.
– Я только что о тебе думала. Хотела, чтобы ты был рядом, – улыбнулась девушка. – Как хорошо, что ты приехал! – Она жарко стиснула его ладонь своими маленькими ручками.
– Ты шла на могилы?
– Нет, – призналась она. – Еще не настало время сказать им «прощай».
– И ты не оплакала родителей и сестер? – Голос деда сделался удивительно нежным.
– Нет… Быть может, потом… Когда будет наказан Белвейн…
– Не жди, внучка, выплачь горе сейчас. Иначе загонишь его так глубоко, что оно будет рвать тебя изнутри и в конце концов ожесточит. Твоя мать бы этого не перенесла.
Элизабет внимательно посмотрела на старика и, кивнула:
– Я попробую, дедушка.
– Вот и хорошо, внучка. Ты всегда меня радовала.
Девушка улыбнулась. Дед не кривил душой: он любил ее беззаветно, безмерно и, самое главное, принимал такой, какой она была.
– У тебя теперь новая жизнь, девочка. Ты довольна тем, как с тобой обращается Джеффри?
– Слишком рано судить. – Элизабет выпустила наконец руку деда. – Я стараюсь следовать примеру матери, но это ужасно трудная задача. Джеффри совершенно не похож на отца. Такой несгибаемый… как железо. И настолько скрывает чувства, что я часто не понимаю, о чем он думает. Наверное, то и дело бывает мною недоволен, но и об этом еще слишком рано судить.
– Тогда почему ты считаешь, что он на тебя сердится? Ты замужем всего один день. – Дед изо всех сил старался оставаться серьезным.
– Почти уже два… Однако ты прав, дедушка. Поживем – увидим. – Элизабет задумалась. Ей показалось, что обсуждать мужа с другим человеком, даже дедом, неприлично. – Вот только эти его правила…
– Какие правила? – удивился старик.
– Джеффри считает, что я должна поступать и вообще вести себя по определенным правилам, – ответила Элизабет. – Ему кажется, что я не готова еще выступать в качестве супруги, и он прав. Пока что я играю роль, но не представляю, как долго маска будет вводить его в заблуждение.
– Я тебя не понимаю, – растерялся Элслоу.
– С той самой минуты, как мы встретились впервые, я ни разу не проявила своего истинного характера – только и изображаю смирение. – Заметив, что дед чуть не прыснул, Элизабет нахмурилась.
– Сколько же потребовалось усилий с твоей стороны! – рассмеялся старик. – Теперь ясно. Стараешься быть паинькой, но натура бунтует.
– Именно. – Элизабет обрадовалась, что дед ее понял. – Очень трудно притворяться.
– Хочешь стать здесь хозяйкой?
– С чего ты взял? – Вопрос ее удивил. – Не смейся надо мной. Я серьезно.
– Тогда чего же ты хочешь?
Элизабет остановилась как вкопанная и посмотрела на деда:
– Стать хорошей женой, править вместе с супругом, быть всегда с ним рядом.
– Я думаю, со временем это придет.
– Ну, нет. – Элизабет энергично затрясла головой. – Боюсь, он посадит меня в четырех стенах и даже не спросит моего согласия. А когда поймет, что я не умею шить и плохо разбираюсь в хозяйстве, то совсем разочаруется. Надо было мне больше времени проводить с матерью. Джеффри не понравится, что я умею охотиться не хуже любого мужчины и способна добыть не меньше дичи. Вот увидит меня без маски и…
– А как ты думаешь, отчего он на тебе женился?
– Из-за отца. Потому что не сумел спасти его в трудную минуту. – Ответ был настолько очевидным, что Элизабет не могла взять в толк, почему дед сам до него не додумался.
– Полагаешь, барон каждый раз берет себе жену, когда возникает подобная ситуация?
– Конечно же, нет. Но сейчас он почувствовал себя обязанным…
– Послушай, Элизабет, ты совсем запуталась. Лорд не повинен в том, что здесь произошло. За безопасность в замке отвечал твой отец. Ему устроили западню, и Джеффри никоим образом не мог предотвратить нападения, – Элслоу говорил так напористо, что Элизабет почувствовала легкое раздражение.
– Тогда отчего же он женился на мне? – спросила она.
– Мне кажется, Джеффри делает только то, что ему хочется. Так вот, ему захотелось выбрать тебя в жены.
– Потому что он чувствовал за меня ответственность и посчитал женитьбу своим долгом, – добавила со вздохом Элизабет. – Всему виной честь. Барон – благородный человек.
– Но он в самом деле пока еще тебя не знает. Хотя, мне кажется, обрадуется, если ты снимешь свою маску. Только не пытайся подражать матери. Со временем научишься сама, как сделаться хорошей женой, а Джеффри будет настоящим мужем.
– Тебе он понравился, дедушка? – Элизабет ценила мнение старика и с нетерпением ждала его ответа.
Элслоу был человеком проницательным, и от него не могли укрыться даже самые потаенные черты характера. Девушке вдруг захотелось, чтобы дед восхищался Джеффри. Почему – она не знала сама.
– Понравился. Судя по всему, он честен. И намного моложе других баронов одинакового с ним положения. Я слышал, король благосклонен к нему.
В Элизабет всколыхнулась гордость, словно похвала относилась к ней самой.
– Роджер как-то намекал, что Джеффри спас Вильгельму жизнь.
– Склонен этому верить, – кивнул старик. – У твоего мужа, внучка, много хороших черт.
А она почувствовала, как его гнев, точно горячий вихрь, рвется наружу. Неужели он способен учинить скандал перед всеми? Ладно, что сделано, то сделано. Но даже если он разбушуется, если отшвырнет ее обратно назад, она снова и снова будет садиться рядом, пока, чтобы удержать за спиной, он не закует ее в цепи.
Джеффри сделал вид, что не заметил присутствия Элизабет. Нечего раздувать скандал и демонстрировать всем зевакам, что жена его не боится и не слушается. Времени и потом достанет придумать ей наказание, решил барон.
Элизабет поняла, что непосредственная угроза миновала. Прохладный ветер нагнал на ее кожу пупырышки, и она вдруг ощутила, насколько напугана. Не напугана, а боится! Почти потеряла голову от страха!
Она чуть не улыбнулась и сделала огромное усилие, чтобы сдержаться: оказывается, не так уж сложно воспитывать мужа. Вовсе не составит труда.
А Джеффри думал, что жену предстоит еще многому научить. Задача не из мудреных, если как следует объяснить свою точку зрения и свои обычаи. Конечно, не составит труда.
Он прокашлялся, пытаясь восстановить в памяти, о чем говорил, когда его прервали, но, так и не вспомнив, обернулся через плечо к Роджеру:
– На чем я остановился?
Вассал нагнулся и что-то зашептал ему на ухо, но тотчас же прервался, когда господин кивнул.
– Обвинение против тебя очень серьезное. Ты понимаешь, что в господских лесах охотиться нельзя?
– Я знаю законы, барон, – ответил кожевенник, – и многие годы верой и правдой служил лорду Томасу Монтрайту.
Несколько человек в толпе согласно закивали. Элизабет знала кожевенника и заинтересовалась, какое выдвинуто против него обвинение. Мендел – она вспомнила имя ремесленника – обладал покладистым характером. И она не могла вообразить, чтобы он был повинен в малом или большом преступлении. Элизабет так и подмывало спросить у мужа, кто оболгал Мендела, но она решила подождать. Ей вовсе не хотелось, чтобы ее одернули перед людьми.
– Обвиняется в охоте в господском лесу, – повторил Джеффри. – Мне известно, что лорд Томас, упокой Господь его душу, позволял охотиться на некоторых животных, но оленей оставлял только для себя. Между тем свидетели утверждают, что видели, как ты волок оленью тушу.
– Я этого не отрицаю, – проговорил Мендел. – Я убил животное, но на то были веские причины.
Элизабет очень хотелось как-то подбодрить кожевенника. Она чуть-чуть ему не кивнула, но вовремя сдержалась – оставаться равнодушной на суде оказалось не так-то легко. Только тут она поняла, какая ответственность лежала на муже и насколько тяжела была ноша правосудия.
– Изложи свои причины, – между тем приказал Джеффри.
– Олень был искалечен и мучился от боли, – ответил Мендел. – У него была сломана правая передняя нога, и животное билось в агонии. Чтобы прекратить страдания, я убил оленя. Такова правда.
– Желает ли кто-нибудь свидетельствовать в пользу этого человека?
– Да, милорд, – послышался голос. Толпа расступилась, и на середину вышел конюшенный мастер Мейнард.
– Можешь говорить – разрешил барон.
– Я знаю Мендела много лет. Это правдивый и честный человек.
– Роджер, – снова обернулся Джеффри к помощнику. – Ты исследовал животное, как я велел?
– Да, барон, – ответил рыцарь. – Кость была в самом деле сломана.
– Скажи, Мендел, а почему ты оказался в лесу? Не для того ли, случайно, чтобы поохотиться на кроликов? – Тон Джеффри сделался вкрадчивым.
– Нет, милорд, – отозвался кожевенник. – Я заплатил полтора пенса за право держать в том месте двух свиней. И в тот раз я шел их проверять.
– Гм, – хмыкнул барон и долго-долго всматривался в лицо стоящего перед ним человека, а люди нетерпеливо переминались с ноги на ногу. – Нахожу тебя невиновным, Мендел, – наконец произнес он.
По толпе пронесся одобрительный шумок, послышались вздохи облегчения, и Элизабет довольно улыбнулась.
Ей нравилось сидеть рядом с мужем и наблюдать, как один за другим перед ним выходили люди и излагали свои жалобы. Когда через два часа суд закончился, Элизабет лучше поняла образ мыслей мужа. Он задавал вопросы прямо и всегда по делу, а если двое противоречили друг другу, быстро обнаруживал истину. Это наполнило девушку уверенностью, что муж сумеет отыскать тех, кто был повинен в смерти ее родных.
Люди стали расходиться, и Элизабет решила извиниться перед мужем. Ей не хотелось перегибать палку и продолжать урок – доказывать, каково ее место в доме.
Но, к сожалению, сделать этого она не успела. Джеффри положил ей на руку ладонь, которая показалась ей железной. Пальцы сдавили кисть.
– Я позволил тебе так дерзко себя вести только потому, что в замке люди Белвейна. В этот раз я сделал исключение. Ты меня хорошо поняла?
– Поняла, милорд, хотя не могу взять в толк, отчего ты недоволен. Мама всегда сидела рядом с отцом. Таков порядок вещей. – Элизабет невинными глазами посмотрела на мужа.
– Нет, порядок вещей не таков. – Голос Джеффри прозвучал резче, шрам на щеке побелел и теперь ярко выделялся на фоне загорелой кожи.
«Дурной признак», – подумала Элизабет. Джеффри сильнее сжал ее руку, явно стараясь вывести ее из себя.
– Разве? – еще невиннее спросила она и положила ладонь поверх его руки. – Мои родители всегда так поступали, а они были для меня единственным примером, милорд.
Джеффри освободил ее руку.
– Так вести себя на людях неприлично. Сейчас для споров не время. Вечером. Поговорим обо всем вечером.
– Буду с нетерпением ожидать урока, милорд. – Элизабет изо всех сил старалась скрыть раздраженные нотки в голосе. А про себя подумала:
«Кто еще кого поучит, муженек!»
Джеффри пристально посмотрел на жену и удивился, заметив в ее взгляде гнев. Неужели до нее не доходит, как он с ней терпелив? Вероятнее всего, нет, разочарованно решил он. Но барон понимал, сколько ей пришлось пережить и как напряжены ее нервы. Значит, придется и дальше обращаться с ней очень осторожно.
А Элизабет недоумевала, почему на людях нельзя даже прикасаться друг к другу. Почему это позволительно только под покровом ночи и в собственной спальне? Смешно! Что плохого, если муж поцелует жену или она чмокнет его в щеку утром? Где, интересно, Джеффри воспитывался? Похоже, в стае волков. От Роджера Элизабет знала, что его родители умерли. Но как они вели себя друг с другом, когда барон был еще маленьким мальчиком? Не проявляли друг к другу никаких чувств? Наверное, не любили. Но есть ли любовь между ней и Джеффри? Скорее всего пока нет.
От всех запретов мужа голова шла кругом. «Что ж, я уже не способна здраво мыслить? – подумала Элизабет. – Или на самом деле неприлично жаждать мимолетного поцелуя, объятий супруга, смеяться вместе с ним и делиться секретами?» Ей стало одиноко и грустно. Она поднялась и медленно направилась к замку. Там ее перехватила Сара, и Элизабет отбросила мрачные мысли о муже.
Час спустя она почувствовала, что совершенно выжата. Порядка удавалось добиваться неимоверными усилиями. Приходилось по сотне раз твердить слугам, что от них требуется. Многие из них были необучены, но старались изо всех сил, поэтому надо было проявлять терпение.
– Если Джеффри разобьет еще один кубок, нам не из чего будет пить, – воскликнула Элизабет, когда снова раздался звон стекла.
Сара наверняка что-нибудь ответила, но в этот миг с улицы донесся громкий рев. Элизабет моментально узнала голос: братик Томас был чем-то сильно расстроен. Только она собралась выйти посмотреть, в чем дело, как двери распахнулись, и мальчик появился на пороге. По пятам за ним гнался Роджер, стараясь отогнать волкодавов. А те, заигрывая с мальчуганом, подталкивали его мордами в бока.
– Они думают, что ты с ними играешь, Томас. – Элизабет старалась перекричать его плач.
Она схватила большего из псов, Тора, за загривок. В тот же миг Роджер бросился на второго, но промахнулся и с грохотом повалился на пол. А Томас, налетев на сестру и ударив под колени, чуть не сбил ее с ног.
– Ну-ка сейчас же прекрати! – закричала Элизабет. – А то так наподдам – не обрадуешься!
– И с Богом! – буркнул Роджер, пытаясь встать.
Но дело это оказалось непростым, потому что на его груди передними лапами стоял любвеобильный Гарт и шершавым языком вылизывал скривившееся лицо рыцаря.
– Что здесь происходит?
Элизабет и Роджер одновременно повернули головы: в дверях, загораживая свет, стоял Джеффри. Даже маленький Томас высунулся из-за спины Элизабет, чтобы посмотреть на барона. Лорд стоял, широко расставив ноги и уперев кулаки в бока. Он казался раздраженным.
– Беги ко мне, Томас, – приказал Джеффри. Голос прозвучал резко, и Элизабет тут же захотелось защитить брата от гнева мужа. Она не думала, что Джеффри его побьет, но и злым словом можно сильно уколоть чувствительного мальчика.
Уверенным движением барон оттащил собаку Роджера и приказал:
– Сидеть!
Животное чуть поколебалось, но все же послушалось.
– Мальчик, я жду. – Он повернулся к Томасу и сложил руки на груди.
Неужели с маленьким ребенком он не мог разговаривать мягче? Элизабет нахмурилась в надежде, что муж заметит ее недовольство и сменит тон.
Томас увидел, что собаки присмирели, обошел ту, что сидела ближе к нему, и кинулся к Джеффри.
– Это ты тут ревел, как младенец?
Сравнение с младенцем произвело должный эффект: мальчик перестал плакать и смахнул слезы рукавом туники.
– Я их боюсь, – запинаясь, пробормотал он и ткнул пальцем в сторону собак. – Так и норовят руку откусить.
Тут уж не сдержалась Элизабет.
– Чушь ты говоришь, Томас, – выпалила она. – Посмотри на их хвосты, они радостно виляют.
– Собак я прикажу посадить на цепь, – объявил барон. – Но отныне, Томас, в твою обязанность будет их кормить и следить, чтобы у них было вдоволь воды. А если ты не исполнишь свой долг, я тебя накажу. Ты хорошо все понял?
– Я все сделаю, милорд, – заспешил с ответом мальчик. – И не стану бояться. Ведь если собаки привязаны, они меня не укусят?
– Не укусят, – подтвердил со вздохом Джеффри. – К тому же если ты их будешь кормить, они будут тебе доверять.
– Госпожа! – закричала вдруг Сара. – Госпожа, разбили еще один кувшин с пивом. Случайно.
В отчаянии Элизабет закрыла глаза.
– Проследи, чтобы все подтерли, – только и произнесла она.
– Пойду привяжу собак, – вступил в разговор Роджер. – Парень, можешь идти со мной.
Но только он собрался приступить к делу, как от ворот донесся сигнал, возвещающий приближение кого-то к замку. Рыцарь бросил животных, посмотрел на Джеффри и быстро подхватил Томаса на плечо.
– У нас гости, – объяснил барон и посмотрел на жену. – Твой дед.
От этой так спокойно объявленной новости усталость и раздражение Элизабет тут же улетучились. Нахлынула радость, и она, не удержавшись, обняла мужа.
– Правда? – спросила она срывающимся голосом и безотчетным движением поправила волосы.
Джеффри улыбнулся. Как радостно видеть ее счастливой! Он был доволен, что его новость сделала жену счастливой!
– Рада? – спросил он Элизабет.
– Очень, милорд. – Она захлопала в ладоши и побежала к выходу, намереваясь встретить деда у ворот.
Но Джеффри остановил ее.
– Встретим вместе, – объявил он.
По приказу Джеффри ворота распахнулись, и в замок на белом боевом коне галопом влетел ее дед.
Он был одет, как обычно, – в серую тунику и рейтузы; на плечах развевался длинный плащ из шкуры какого-то дикого зверя. Он был высок и горделив.
Если гость и произвел на Джеффри впечатление, он умело скрыл свои чувства. Элизабет посмотрела на него и улыбнулась.
Ее дед был исключительно высоким человеком с величественной походкой. Как всегда грубоватый, он шлепнул ладонью по крупу коня, и животное шарахнулось в сторону, а сам гигант направился к Элизабет.
– Я выехал тотчас же, как получил от тебя известие. Здешний барон вы?
– Я, – подтвердил Джеффри.
Старик всмотрелся в человека, стоявшего рядом с его внучкой. Когда с приветствиями было покончено, он поклонился вновь и повернулся к Элизабет.
– Что же ты не поздороваешься с дедом? – мягко спросил он.
В глазах девушки старик заметил усталость, на лице – следы волнения.
Другого приглашения Элизабет не требовалось. Она бросилась по лестнице вниз в распахнутые объятия гиганта и обвила его шею руками.
– Слава Богу, ты приехал, – шепнула она деду в ухо.
Он поднял ее высоко в воздух.
– Позже поговорим, девочка, – шепнул он в ответ и громче добавил, назвав ее детским именем:
– Как поживаешь, Маленький Викинг?
– Я больше не Маленький Викинг, дедушка. Я – баронесса. Поставь меня на землю, и я познакомлю тебя с мужем. – Она обернулась на Джеффри и, догадавшись по выражению его лица, насколько муж недоволен, решила его похвалить и потешить его гордость. – Он самый терпеливый на свете человек. Никогда не сердится, если я веду себя не должным образом.
Старик опустил Элизабет на землю, напоследок жарко стиснул и повернулся к барону.
– Внучка, тебя принудили к замужеству? – спросил он, не отрывая взгляда от рыцаря, и в его словах послышалась угроза.
Но Джеффри оставался спокоен. Он тоже смотрел на Элизабет и ждал, что ответит жена. От ее слов зависело, как следовало поступить дальше.
– Нет, дедушка, меня не принуждали, – отозвалась Элизабет, то и дело поглядывая на мужа. – Я сама согласилась.
Девушке показалось, что плечи Джеффри стали не такими напряженными, но он по-прежнему оставался серьезен. Что ж, барон вообще редко улыбался, напомнила себе Элизабет. Приучить его веселее смотреть на мир было так же трудно, как заставить солнце светить сквозь бурю. Пока это было не в ее силах.
Размышления Элизабет прервал голос деда:
– Тогда к чему такая спешка? Я тоже бы не отказался погулять на свадьбе.
– Вокруг была невероятная неразбериха, дедушка. Муж посчитал, что с брачными обетами благоразумнее поспешить. К тому же после того, что здесь произошло, праздник совершенно был не уместен.
– Еще одна причина, чтобы повременить со свадьбой, – не согласился старик.
Он так и не отвел взгляда от стоявшего рядом с внучкой высокого рыцаря. Элизабет заметила, что дружелюбие исчезло с его лица. Дед сложил руки на груди и старался не смотреть на нее. Девушка забеспокоилась: чего добивался старик? Что пришло ему в голову?
– Решение принял я, – отозвался Джеффри, и его тон был столь же холоден, как и тон деда.
Мужчины сейчас были скорее противниками, чем друзьями.
– И я не советовал бы вам его оспаривать, – после короткой паузы сказал Джеффри.
Барон понял, что его испытывают, но не понимал зачем. И был твердо уверен, что пора поставить забияку на место.
– Вы не преклонили предо мной колени, – начал он ледяным голосом. – Не принесли клятву в верности, хотя знали, что барон здесь я. – Джеффри положил ладонь на рукоять меча, давая понять, что в случае необходимости готов к бою.
– Я отверженный, – проговорил старик. – Неужели вы сочтете мою клятву достойной, заслуживающей доверия?
– Сочту, – кивнул барон.
Усмешка исчезла с лица старика, но он не собирался отступать:
– Похоже, вы не все обо мне знаете, милорд. Я сакс, причем чистокровный, и когда-то был знатен. Ну как, все еще требуете от меня клятвы? У меня нет земель, которые я мог бы защищать.
– Я получу либо вашу клятву, либо жизнь. Выбирайте сами.
Элизабет не понимала, что происходило между мужчинами. Их словесная перепалка ее сильно напугала. Жизнь деда? Муж потребовал от старика либо клятву, либо жизнь. Нет, чуть не закричала она, только не это! Дед никому не клялся в верности, жил сам по себе, только для семьи. Семьи! Вот в чем разгадка смертельной забавы мужчин. Джеффри хотел быть принятым в семью и для этого требовал от деда клятвы. Но зачем?
Барон видел, как напугана жена, и желал лишь одного – чтобы она не вмешивалась. Получить клятву и вместе с ней верность ее родственника было совершенно необходимо. Он не успел заранее объяснить Элизабет, как следовало себя вести, но надеялся, что у нее хватит здравого смысла сохранить молчание.
– Ступай к мужу, – донесся до Джеффри едва различимый приказ.
Девушка разрывалась между двумя мужчинами. Как бы она хотела, чтобы у нее оставалось время: рассказать дедушке о муже и мужу о деде. Но времени не было. Элизабет высвободилась из объятий старика и встала на лестнице рядом с бароном.
Воцарилось полное молчание, только мужчины мерили друг друга взглядами. Для Элизабет наступил самый трудный момент: что, если дед откажется покориться воле мужа, а Джеффри выполнит обещание и вступит с ним в борьбу?..
Но дед неожиданно разрядил обстановку. С легким изяществом он откинул полу плаща и встал перед бароном на одно колено. Потом положил руку на сердце и произнес чистым и сильным голосом:
– Я, Элслоу Кент Гэмптон, клянусь, что буду вам верен и никогда не предам.
Внутри у Элизабет все всколыхнулось от волнения. Таким полным решимости она деда еще никогда не видела. Слово было его обетом, всем, что он мог предложить. Его честью, его душой. Понял ли это муж? Вряд ли, решила Элизабет. Ведь Джеффри не знал старика. Не мог предположить, что дед, как и она, был беззаветно верен.
– Поднимитесь, – только и сказал лорд Джеффри.
Элизабет была готова поклясться, что в нем не осталось ни капли суровости.
Барон был явно доволен. Он спустился по ступеням и положил руку на плечо только что обретенного родственника.
– Я принимаю вашу клятву. До вечера нам нужно многое обсудить…
Он совершенно не ожидал увесистого шлепка по плечу и громоподобного раската смеха, которым оглушил его Элслоу.
– Я в вашем полном распоряжении, милорд. Ведь время – единственное, что я в состоянии отдать. Да и у меня самого немало мыслей… есть о чем порасспросить.
– На том и порешим, – ответил барон.
– А что, – усмехнулся старик, – вы в самом деле отважились бы на бой, не дай я вам клятву?
– И даже победил бы, – улыбнулся Джеффри.
– Не будьте столь самонадеянны. – Элслоу расправил плечи. – Я хоть и немолод, но в старых костях силенок достанет. К тому же на моей стороне опыт, который дается с годами. – Он покосился на барона, стараясь понять его реакцию.
Но тот только рассмеялся:
– У вас не было ни малейшего шанса. В моих молодых костях сил намного больше. Я покончил бы с вами одним молниеносным ударом.
– Как знать, как знать! – продолжал подзуживать Элслоу и, как старого друга, обнял барона за плечи. Но вдруг переменил тему:
– Вы хоть понимаете, какое сокровище ваша молодая жена? – И прежде чем Джеффри успел ответить, добавил:
– Что-то жажда замучила. Не выпить ли нам за вашу женитьбу, барон?
Мужчины поднялись по лестнице и исчезли за дверью. Элизабет еще слышала, как дед тихонько что-то сказал, и вслед за этим раздался смех ее мужа. Настоящий веселый смех. Она подняла глаза: на голубом небе ярко светило солнце и до самого горизонта не было видно ни облачка.
* * *
Время ужина почти подошло, но Джеффри был по-прежнему занят разговором с Элслоу Гэмптоном. Они сидели за длинным столом напротив друг друга, и перед каждым стояла кружка холодного эля. Элизабет дважды пыталась присоединиться к их компании, но оба раза мужчины прекращали разговор и молча смотрели на нее, пока Элизабет не уходила. Ей прозрачно намекали, что в ее обществе не нуждаются.Она понимала, что разговор шел о Белвейне и том другом, на которого намекал ее муж. Судя по всему, мужчины составляли план действия. Элизабет же молила Бога, чтобы у нее хватило сил помочь разгадать тайну, а увидев Белвейна за родительским столом, сдержаться и не вонзить ему в сердце кинжал.
Элизабет хотелось побыть одной, чтобы унять напряжение, растущее в ней с каждой минутой. Она вышла на прогулку, и ноги сами понесли ее в сторону могил.
Солнце клонилось к горизонту, и небосклон заливала вечерняя заря. Впереди на возвышении, над свежими земляными бугорками, маячили черные деревянные кресты. Под ними лежала вся ее семья.
– Внучка!
Элизабет обернулась на голос деда – широкими шагами старик спешил к ней.
– Я только что о тебе думала. Хотела, чтобы ты был рядом, – улыбнулась девушка. – Как хорошо, что ты приехал! – Она жарко стиснула его ладонь своими маленькими ручками.
– Ты шла на могилы?
– Нет, – призналась она. – Еще не настало время сказать им «прощай».
– И ты не оплакала родителей и сестер? – Голос деда сделался удивительно нежным.
– Нет… Быть может, потом… Когда будет наказан Белвейн…
– Не жди, внучка, выплачь горе сейчас. Иначе загонишь его так глубоко, что оно будет рвать тебя изнутри и в конце концов ожесточит. Твоя мать бы этого не перенесла.
Элизабет внимательно посмотрела на старика и, кивнула:
– Я попробую, дедушка.
– Вот и хорошо, внучка. Ты всегда меня радовала.
Девушка улыбнулась. Дед не кривил душой: он любил ее беззаветно, безмерно и, самое главное, принимал такой, какой она была.
– У тебя теперь новая жизнь, девочка. Ты довольна тем, как с тобой обращается Джеффри?
– Слишком рано судить. – Элизабет выпустила наконец руку деда. – Я стараюсь следовать примеру матери, но это ужасно трудная задача. Джеффри совершенно не похож на отца. Такой несгибаемый… как железо. И настолько скрывает чувства, что я часто не понимаю, о чем он думает. Наверное, то и дело бывает мною недоволен, но и об этом еще слишком рано судить.
– Тогда почему ты считаешь, что он на тебя сердится? Ты замужем всего один день. – Дед изо всех сил старался оставаться серьезным.
– Почти уже два… Однако ты прав, дедушка. Поживем – увидим. – Элизабет задумалась. Ей показалось, что обсуждать мужа с другим человеком, даже дедом, неприлично. – Вот только эти его правила…
– Какие правила? – удивился старик.
– Джеффри считает, что я должна поступать и вообще вести себя по определенным правилам, – ответила Элизабет. – Ему кажется, что я не готова еще выступать в качестве супруги, и он прав. Пока что я играю роль, но не представляю, как долго маска будет вводить его в заблуждение.
– Я тебя не понимаю, – растерялся Элслоу.
– С той самой минуты, как мы встретились впервые, я ни разу не проявила своего истинного характера – только и изображаю смирение. – Заметив, что дед чуть не прыснул, Элизабет нахмурилась.
– Сколько же потребовалось усилий с твоей стороны! – рассмеялся старик. – Теперь ясно. Стараешься быть паинькой, но натура бунтует.
– Именно. – Элизабет обрадовалась, что дед ее понял. – Очень трудно притворяться.
– Хочешь стать здесь хозяйкой?
– С чего ты взял? – Вопрос ее удивил. – Не смейся надо мной. Я серьезно.
– Тогда чего же ты хочешь?
Элизабет остановилась как вкопанная и посмотрела на деда:
– Стать хорошей женой, править вместе с супругом, быть всегда с ним рядом.
– Я думаю, со временем это придет.
– Ну, нет. – Элизабет энергично затрясла головой. – Боюсь, он посадит меня в четырех стенах и даже не спросит моего согласия. А когда поймет, что я не умею шить и плохо разбираюсь в хозяйстве, то совсем разочаруется. Надо было мне больше времени проводить с матерью. Джеффри не понравится, что я умею охотиться не хуже любого мужчины и способна добыть не меньше дичи. Вот увидит меня без маски и…
– А как ты думаешь, отчего он на тебе женился?
– Из-за отца. Потому что не сумел спасти его в трудную минуту. – Ответ был настолько очевидным, что Элизабет не могла взять в толк, почему дед сам до него не додумался.
– Полагаешь, барон каждый раз берет себе жену, когда возникает подобная ситуация?
– Конечно же, нет. Но сейчас он почувствовал себя обязанным…
– Послушай, Элизабет, ты совсем запуталась. Лорд не повинен в том, что здесь произошло. За безопасность в замке отвечал твой отец. Ему устроили западню, и Джеффри никоим образом не мог предотвратить нападения, – Элслоу говорил так напористо, что Элизабет почувствовала легкое раздражение.
– Тогда отчего же он женился на мне? – спросила она.
– Мне кажется, Джеффри делает только то, что ему хочется. Так вот, ему захотелось выбрать тебя в жены.
– Потому что он чувствовал за меня ответственность и посчитал женитьбу своим долгом, – добавила со вздохом Элизабет. – Всему виной честь. Барон – благородный человек.
– Но он в самом деле пока еще тебя не знает. Хотя, мне кажется, обрадуется, если ты снимешь свою маску. Только не пытайся подражать матери. Со временем научишься сама, как сделаться хорошей женой, а Джеффри будет настоящим мужем.
– Тебе он понравился, дедушка? – Элизабет ценила мнение старика и с нетерпением ждала его ответа.
Элслоу был человеком проницательным, и от него не могли укрыться даже самые потаенные черты характера. Девушке вдруг захотелось, чтобы дед восхищался Джеффри. Почему – она не знала сама.
– Понравился. Судя по всему, он честен. И намного моложе других баронов одинакового с ним положения. Я слышал, король благосклонен к нему.
В Элизабет всколыхнулась гордость, словно похвала относилась к ней самой.
– Роджер как-то намекал, что Джеффри спас Вильгельму жизнь.
– Склонен этому верить, – кивнул старик. – У твоего мужа, внучка, много хороших черт.