Теперь на его лице не было и следа улыбки — лицо Макрэя выражало приличествующую ситуации суровость. Разумно, подумалось мне — кому понравится ухмыляющийся палач?
   «Негодяя» поставили на постамент в центре площади. Мальчик выглядел бледным и перепуганным, но не шевелился, пока Артур Дункан, судья прихода Крейнсмир, вытягивался, превращая свою пухлость в некоторое подобие достоинства, и готовился вынести приговор.
   — К тому времени, как я пришла, этот болван уже во всем сознался, — произнес голос у меня над ухом. Гейли с интересом смотрела через мое плечо. — Так что я не могла полностью его освободить. Но все-таки добилась самого легкого наказания — всего час у позорного столба и одно прибитое ухо.
   — Одно прибитое ухо! Прибитое к чему?
   — Ясное дело, к позорному столбу. — Она бросила на меня полный любопытства взгляд, но тут же отвернулась к окну, чтобы понаблюдать за исполнением легкого приговора, которого добилась благодаря своему милосердному вмешательству.
   Вокруг позорного столба толпилось столько народа, что «негодяя» почти не было видно, но вот толпа подалась назад, чтобы пропустить тюремщика и дать ему возможность прибить ухо. Парнишка, мертвенно-бледный и очень маленький в колодках позорного столба, крепко зажмурился и сидел так, содрогаясь от страха. Когда гвоздь пробил ему ухо, он закричал пронзительным, тонким голосом, слышным даже через закрытые окна, и я тоже содрогнулась.
   Мы отвернулись, так же, как и большинство зрителей на площади, но я не могла удержаться и время от времени вставала, чтобы выглянуть в окно. Проходившие мимо гуляки останавливались, чтобы швырнуть в мальчика комком грязи да поглумиться над ним; иногда подходили более серьезные односельчане, пользуясь случаем, чтобы наставить преступника на путь истинный несколькими тщательно подобранными словами упрека и совета.
   До позднего весеннего заката оставалось еще не меньше часа. Мы пили в гостиной чай, когда раздался стук в дверь, извещая о посетителе. Из-за дождя день был таким темным, что трудно было определить положение солнца. Однако дом Дунканов мог похвалиться часами — замечательным изобретением с ореховыми панелями, медным маятником и циферблатом с нарисованными на нем поющими херувимами. Стрелки показывали половину шестого.
   Девушка из буфетной открыла дверь в гостиную и бесцеремонно заявила:
   — Сюда.
   Джейми Мактавиш машинально пригнулся, входя в дверь. Его яркие волосы потемнели от дождя, сделавшись цвета древней бронзы.
   Из-за дождя он надел старый, сомнительного вида камзол, а подмышкой нес свернутый плащ для верховой езды из тяжелого зеленого бархата.
   Я встала и представила его Гейлис. Джейми вежливо кивнул.
   — Мистрисс Дункан, миссис Бичем. — Он махнул рукой в сторону окна. — Я смотрю, у вас тут кое-что произошло.
   — Он все еще там? — спросила я, посмотрев в окно. Сквозь залитые дождем ромбы окон просматривались только темные очертания фигуры мальчика. — Он, должно быть, насквозь промок.
   — Промок. — Джейми встряхнул плащ и протянул его мне. — Каллум решил, что вы тоже промокнете. У меня были дела в деревне, поэтому он послал со мной плащ для вас. Домой поедем вместе.
   — Очень любезно с его стороны, — рассеянно произнесла я, думая о подручном кожевника. — Долго ему там еще оставаться? — обратилась я к Гейлис. — Ну, мальчику у позорного столба, — нетерпеливо добавила я, видя ее непонимающий взгляд.
   — А, этому, — протянула она, нахмурившись от того, что я вновь затронула такую неинтересную тему. — Я же тебе говорила — час. Тюремщик как раз сейчас должен его освободить.
   — Уже освободил, — заверил ее Джейми. — Я видел его, когда шел через лужайку. Мальчишка просто никак не решится вырвать из уха кусочек мяса. У меня отпала челюсть.
   — Ты хочешь сказать, что никто не вытащил из его уха гвоздь? Ему придется порвать себя, чтобы освободиться?
   — О да. — Похоже, у Джейми не было комплексов. — Он, конечно, еще нервничает немного, но думаю, скоро надумает. Идет дождь, да и темнеет уже. Нам тоже пора, или на ужин останутся одни объедки. — Он поклонился Гейли и повернулся к двери.
   — Погоди немного, — обратилась она ко мне. — Раз уж тебя провожает домой большой и сильный мужчина, я отдам вам сундучок с высушенными травами и кое-какими снадобьями. Я обещала мистрисс Фитцгиббонс, когда ездила в замок. Возможно, мистер Мактавиш будет столь любезен?
   Джейми изъявил согласие, и она отправила слугу в свою рабочую комнату за сундучком, вручив ему огромный кованый железный ключ. Пока слуга ходил, она села у небольшого бюро в углу гостиной. К тому времени, как сундучок — приличных размеров деревянный ящик, окованный медными полосами — принесли в гостиную, Гейли написала записку, торопливо присыпала ее песком, свернула, запечатала каплей воска со свечи и сунула мне в руку.
   — Держи, — сказала она. — Это счет за содержимое сундучка. Отдашь его Дугалу? Он занимается всякими платежами. Только не отдавай никому другому, а то я не получу своих денег несколько недель.
   — Да, конечно.
   Она горячо обняла меня и проводила нас за дверь, предостерегая от простуды.
   Пока Джейми привязывал сундучок к седлу своего коня, я стояла под карнизом дома. Дождь припустил сильнее, и вода лилась сверху потоком.
   Я посмотрела на широкую спину и мускулистые руки, которые безо всяких усилий подняли тяжелый ящик. Потом глянула на постамент, где подручный кожевника, несмотря на ободряющие возгласы вновь собравшейся толпы, по-прежнему сидел, накрепко пришпиленный к столбу.
   Конечно, это вам не прелестная юная дева с волосами цвета лунного луча, однако поступок Джейми в зале правосудия Каллума подсказывал мне, что он не останется бесчувственным и к затруднительному положению парнишки.
   — Гм… мистер Мактавиш, — нерешительно начала я. Нет ответа. Привлекательное лицо не изменило выражения, большой рот по-прежнему оставался безмятежным, синие глаза не отрывались от ремня, который он завязывал.
   — Э-э-э… Джейми? — попыталась я еще раз, чуть погромче, и он тут же посмотрел на меня. Стало быть, никакой он не Мактавиш. Интересно, и кто же?
   — Ага, — отозвался он.
   — Ты… гм… довольно крупный мужчина, верно? — спросила я. Его губы искривились в слабой усмешке, и Джейми кивнул, явно не понимая, к чему я веду.
   — Достаточно крупный, — согласился он.
   Это меня приободрило, и я небрежно подошла поближе, чтобы собравшиеся на площади не услышали.
   — И пальцы у тебя сильные? — продолжала я. Он сжал руку в кулак, улыбка сделалась шире.
   — Ага, верно. Может, у тебя тут завалялось несколько каштанов, и ты хочешь, чтобы я их раздавил?
   Я кинула быстрый взгляд на кучку зевак на площади.
   — Скорее, нужно вытащить один из огня. — Я подняла глаза и наткнулась на вопросительный синий взгляд. — Можешь это сделать?
   От постоял немного, все еще с улыбкой глядя на меня сверху вниз, потом пожал плечами.
   — Ага, если там есть за что ухватиться. А ты можешь отвлечь толпу? Они вряд ли обрадуются вмешательству, тем более — я здесь чужак.
   Мне не пришло в голову, что моя просьба может подвергнуть его опасности, и я растерялась. Но он, похоже, был готов рискнуть, несмотря на опасность.
   — Ну, если мы вместе подойдем посмотреть, и я из-за этого зрелища чуть не лишусь чувств, как ты думаешь?…
   — А, ты совсем не привыкла к виду крови и все такое? — Одна бровь насмешливо взлетела вверх, и Джейми ухмыльнулся. — Ага, может получиться. А если ты сумеешь упасть прямо с постамента, будет еще лучше.
   Меня действительно слегка затошнило, но зрелище оказалось не настолько пугающим, как я боялась. Ухо крепко прибили сверху, близко к краю, и не меньше двух дюймов гвоздя без шляпки торчало над пришпиленным ухом. Крови почти не было, и по лицу мальчика я поняла, что он, конечно, испуган и чувствует себя неуютно, но особой боли не испытывает. Мне стало казаться, что Гейли была права, утверждая, что это весьма мягкий приговор, учитывая общее состояние юриспруденции в Шотландии, только мое мнение о том, что это варварство, ничуть не изменилось.
   Джейми небрежно приблизился к группе зевак и с упреком покачал головой, глядя на парнишку.
   — Ну, парень, — поцокал он языком, — попал в переделку, а? — Он положил свою крупную, надежную руку на деревянный край позорного столба, делая вид, что рассматривает ухо. — Эх, парень, — пренебрежительно добавил он, — было бы из-за чего шум поднимать. Слегка дернул головой — и дело с концом. Эй, помочь тебе, что ли? — И протянул руку, словно собираясь схватить парнишку за волосы и рывком освободить ему голову. Мальчик вскрикнул.
   Выполняя свою роль, я шагнула назад, стараясь посильнее наступить на ногу женщине, стоявшей у меня за спиной. Она ойкнула.
   — Прошу прощения, — выдохнула я. — У меня… так кружится голова! Прошу вас… — Я отвернулась от столба, сделала еще два-три шага, артистично спотыкаясь и хватаясь за рукава стоявших рядом. Край постамента оказался в каких-нибудь шести дюймах от меня. Я крепко вцепилась в худенькую девушку, которую заранее для этого наметила, и рухнула головой вниз с постамента, увлекая ее за собой.
   Мы покатились по мокрой траве, мелькая юбками и визжа. Отпустив ее блузку, я драматически раскинулась на земле, разметав руки. Дождь барабанил по моему обращенному к небу лицу.
   Из меня действительно вышибло дух — девушка упала прямо на меня, и теперь я пыталась отдышаться, прислушиваясь к озабоченным голосам вокруг. Предположения, предложения и взволнованные восклицания хлынули на меня дождем, более сильным, чем капли с небес, но вот пара знакомых рук усадила меня, я открыла глаза и увидела пару серьезно обеспокоенных синих глаз. Слабое движение век сообщило, что миссия выполнена успешно; и в самом деле — подручный с прижатой к уху салфеткой улепетывал со всех ног, незамеченный толпой, которая увлеклась новым происшествием.
   Жители деревни, совсем недавно жаждавшие крови мальчишки, отнеслись ко мне, как сама доброта. Меня ласково подняли и отнесли в дом Дунканов, где напоили бренди, чаем, согрели теплыми одеялами и окутали сочувствием. Отпустили меня только потому, что Джейми упорно настаивал на том, что нам пора, потом просто сгреб меня с кушетки и понес к двери, не обращая внимания на увещевания хозяев.
   Снова усевшись перед Джейми на его коня — моего пони Джейми вел за повод — я попыталась поблагодарить его за помощь.
   — Никакого беспокойства, девочка, — отмахнулся он от моей благодарности.
   — Но ведь ты рисковал, — настаивала я. — Когда я тебя попросила, мне и в голову не пришло, что для тебя это опасно.
   — А-а, — уклончиво отозвался он. А через мгновенье весело: — Ты же не думаешь, что девчонка-Сасснек будет храбрее, чем я, нет?
   И заставил лошадей бежать рысью. По краям дороги наступали тени сумерек. Оставшуюся дорогу домой мы почти не разговаривали, а когда добрались до замка, Джейми оставил меня у ворот, насмешливо поддразнив:
   — Доброго вам вечера, мистрисс Сасснек.
   Но я почувствовала, что между нами зарождается более тесная дружба, чем обмен сплетнями во время сбора трав.

Глава 10
Клятва верности

   В течение следующих двух дней происходило нечто невообразимое — люди приезжали и уезжали, не прекращались самые разнообразные приготовления. Мне пришлось резко прекратить медицинскую практику: получившие пищевое отравления уже выздоровели, а все остальные, похоже, были настолько заняты, что не успевали болеть. За исключением короткой эпидемии заноз среди мальчишек, таскавших дрова для костров, и подобной же эпидемии ожогов и ошпаривания среди кухонных девушек, других происшествий не случалось.
   Я и сама испытывала возбуждение. Наступил тот самый вечер. Мистрисс Фитц сказала, что сегодня все способные сражаться мужчины Леоха соберутся в зале, чтобы принести Каллуму клятву верности.
   Во время церемонии подобной степени важности, проходящей внутризамка, вряд ли кто-нибудь станет наблюдать за конюшнями.
   Помогая в кухне и в саду, я сумела припрятать приличный запас провианта, который поможет мне продержаться несколько дней. Фляги для воды у меня не было, но я заменила ее одной из тяжелых стеклянных бутылок из больнички. У меня были прочные башмаки и теплый плащ — любезный подарок Каллума. Пони тоже будет приличный — я уже присмотрела одного. Денег не было, но пациенты расплачивались со мной различными безделушками, лентами, резными фигурками и украшениями.
   При необходимости я смогу воспользоваться этим, чтобы купить себе то, что требуется.
   При мысли о грядущем побеге сердце мое отчаянно колотилось. Это будет очень рискованное путешествие; не говоря уже о социальных условностях, существовало еще множество причин, по которым леди не должны путешествовать в горах в одиночку: дорог мало, а идти по ним опасно во многих отношениях, в том числе из-за диких зверей, дикой погоды и диких горцев. Вдобавок ко всему этому я очень смутно представляла себе, в каком направлении двигаться, ничего не знала о том, как передвигаются в горах, не говорила по-гаэльски и, конечно, не могла игнорировать тот факт, что могу попасть из огня — да в полымя.
   Только все страхи перевешивала мысль о Фрэнке. Я должна вернуться, и неважно, какому риску могу при этом подвергнуться. Пока я не представляла себе, что произойдет, когда я вернусь к каменному кругу — но только этот древний памятник давал мне надежду. Чтобы обрести мужество, я закрывала глаза и представляла себе обнявшие меня руки Фрэнка.
   Я понимала, что поступаю отвратительно, что оскорбляю гостеприимство Каллума и дружбу обитателей замка, покидая их без единого слова прощания или записки, но с другой стороны — а что я могу сказать? Некоторое время я обдумывала этот вопрос, но потом решила — пусть будет, как есть. Писчей бумаги у меня все равно нет, и я не собираюсь рисковать лишний раз, чтобы поискать бумагу в апартаментах Каллума.
   Через час после наступления темноты я осторожно приблизилась к конюшням, навострив уши — нет ли рядом людей. Похоже, все находились в зале и готовились к церемонии. Дверь было застряла, но я толкнула посильнее, и она подалась, бесшумно открывшись внутрь.
   Внутри было тепло, ощущалось живое присутствие лошадей, но при этом темно, как в шляпе у гробовщика, как любил говаривать дядя Лэмб. Те несколько окон, оставленных здесь для вентиляции, представляли собой просто узкие щели, слишком маленькие, чтобы пропустить внутрь слабый звездный свет. Вытянув перед собой руки, я медленно двинулась к основной части конюшни, шурша соломой.
   Я осторожно пыталась нащупать денник, чтобы знать, куда направляться, но руки хватались за воздух, только за воздух, и тут я наткнулась на какое-то препятствие на полу и полетела головой вперед, сдавленно закричав. Мой крик загремел эхом среди высоких стропил старого каменного строения.
   Препятствие, испуганно выругавшись, перекатилось в сторону и крепко схватило меня за руки. Я уткнулась в грудь крупного мужчины, чье-то дыхание щекотало мне ухо.
   — Кто вы? — ахнула я, пытаясь вырваться. — И что вы здесь делаете?
   Услышав мой голос, нападающий ослабил хватку.
   — Наверное, стоит спросить об этом и тебя, Сасснек, — сказал низкий голос Джейми Мактавиша, и я облегченно расслабилась. Солома зашуршала, и он сел.
   — Хотя, думаю, можно и догадаться, — сухо добавил он. — Как по-твоему, далеко ты уедешь, девочка, темной ночью, на незнакомой лошади, с половиной клана Маккензи, кинувшейся в погоню завтра утром?
   Я рассердилась.
   — Никто за мной не погонится. Они все в зале, и если один из пяти завтра утром будет достаточно трезвым, чтобы встать на ноги, я уж молчу про верховую езду, я очень сильно удивлюсь.
   Джейми засмеялся и поднялся, протянув руку и помогая подняться мне, потом отряхнул солому с моей юбки, прилагая несколько больше усилий, чем следовало.
   — Что ж, звучит довольно разумно, Сасснек, — сказал он, и в его голосе послышалось удивление тому, что я умею рассуждать разумно. — Или звучало бы, — добавил он, — не расставь Каллум посты вокруг всего замка и не отправь он людей прочесывать лес. Он не оставляет замок без охраны, и все, кто в Леохе способен сражаться, сейчас находятся здесь. Если учесть, что камень не горит так же хорошо, как дерево…
   Я поняла, что он намекает на печально знаменитую Резню в Гленко, когда некто Джон Кемпбелл по приказу правительства зарубил саблями тридцать восемь человек из клана Макдональда и сжег их дома. Я быстро прикинула — это произошло каких-нибудь пятьдесят лет назад; совсем недавно, что оправдывает любые защитные предосторожности Каллума.
   — В любом случае, вряд ли можно было выбрать худшую ночь для побега, — продолжал между тем Мактавиш. Кажется, его нисколько не волновал тот факт, что я действительно собралась бежать. Единственное, что его заботило — причины, по которым у меня ничего получится, и это показалось мне довольно странным. — Кроме того, что вокруг часовые, а каждый толковый наездник со всей округи находится здесь, дорога к замку забита людьми — они собираются на травлю дичи и на игры.
   — Травля дичи? Но ведь это охота, так?
   — Да. Обычно травят оленей, но на этот раз, может, и вепря. Один из мальчишек в конюшнях говорил Аулду Элику, что в восточном лесу есть здоровенный самец.
   Джейми положил мне на спину свою крупную руку и подтолкнул меня к выходу.
   — Пойдем, — сказал он. — Я отведу тебя в замок.
   Я отодвинулась.
   — Не волнуйся, — грубовато отрезала я. — Я найду дорогу.
   Он решительно взял меня под руку.
   — Осмелюсь заметить, что найдешь. Но ведь тебе не хочется столкнуться с кем-нибудь из часовых Каллума?
   — А почему бы и нет? — огрызнулась я. — Я ничего плохого не делаю. Нет такого закона, чтобы запрещал гулять вокруг замка.
   — Нет. И я сомневаюсь, что они хотят причинить тебе вред, — согласился Джейми, вглядываясь в темноту. — Но только для наших людей вполне привычно брать с собой на пост фляжку со спиртным, чтобы скоротать время. А выпивка бывает, конечно, отличным товарищем, но не лучшим советчиком, когда дело доходит до подобающего поведения, если на тебя темной ночью натыкается одинокая маленькая сладенькая девушка.
   — Я наткнулась на тебя, в темноте, одна, — дерзко напомнила я. — Кроме того, не такая уж я и маленькая, да и не особенно сладенькая — во всяком случае, сейчас.
   — Ага, верно, только я спал и не был пьян, — резковато отозвался он. — А если не говорить о твоем характере, так ты куда меньше, чем любой из часовых Каллума.
   Я решила сменить тему и попыталась зайти с другой стороны.
   — А почему ты спал в конюшне? У тебя что, даже кровати нет?
   К этому времени мы дошли до кухни, и в слабом свете, падавшем оттуда, я видела его лицо, довольно напряженное, потому что Джейми внимательно всматривался в каждую арку, но при этих словах он неожиданно отвернулся.
   — Есть, — ответил он, не отпуская мой локоть, и, немного помолчав, добавил: — Я решил не путаться под ногами.
   — Потому что не собираешься приносить клятву верности Каллуму Маккензи? — догадалась я. — И не любишь всю эту суматоху?
   Джейми взглянул на меня; похоже, мои слова его позабавили.
   — Что-то в этом роде, — признался он.
   Боковые ворота были гостеприимно распахнуты. Фонарь, установленный на каменный карниз, отбрасывал на дорожку желтые отблески. Мы уже почти дошли до этого маяка, как вдруг чья-то рука из-за спины закрыла мне рот, и меня резко оторвали от земли.
   Я сопротивлялась и кусалась, но на пленившем меня человеке были толстые рукавицы, и, как и говорил Джейми, он оказался значительно крупнее, чем я.
   Судя по звукам, Джейми тоже попал в передрягу. Пыхтение и приглушенная брань неожиданно оборвались, раздался глухой удар и сочное гаэльское ругательство.
   Сражение в темноте прекратилось, потом послышался незнакомый смех.
   — Клянусь Богом, это же тот самый парень — племянник Каллума! Опаздываешь на клятву, а, приятель? А это кто с тобой?
   — Девчонка, — отозвался державший меня. — И, судя по весу, сладенькая и аппетитная.
   Рука убралась с моего рта и от души ущипнула меня совсем в другом месте. Я негодующе пискнула, протянула руку через плечо, схватила человека за нос и сильно дернула. Тот отпустил меня, проклиная, на чем свет стоит — куда менее церемонно, чем звучали клятвы, приносимые сейчас в зале.
   Я шагнула назад, из облака паров виски, внезапно почувствовав искреннюю благодарность Джейми за то, что он рядом. Вероятно, то, что он провожал меня, все же было весьма благоразумным.
   Но сам он, похоже, думал по-другому, потому что делал тщетные попытки вырваться из цепкой хватки двух часовых, насмерть прилепившихся к нему. В их действиях не чувствовалось никакой враждебности, но ощущалась твердость и решительность. Они целенаправленно двигались в сторону ворот, таща на буксире своего пленника.
   — Эй, отпустите меня, дайте сначала переодеться, ребята, — сопротивлялся он. — Неприлично приносить клятву в таком виде.
   Попытку изящно сбежать испортил Руперт. Самодовольный и расфуфыренный, в гофрированной рубашке и камзоле, отороченном золотыми кружевами, он выскочил из узких ворот, как пробка из бутылки.
   — Не волнуйся об этом, парнишка, — произнес он, разглядывая Джейми блестящими глазами. — Мы нарядим тебя подобающим образом там, внутри. — Мотнул головой в сторону ворот, и Джейми увлекли туда. Мясистая рука ухватила меня за локоть, и я волей-неволей вынуждена была идти следом.
   Похоже, Руперт пребывал в прекрасном расположении духа, впрочем, как и все остальные в замке. Всего их было человек шестьдесят или семьдесят. Одетые в свои лучшие наряды, увешанные кинжалами, саблями, пистолетами, все с кожаными сумками на поясах, они бродили по двору у входа в главный зал. Руперт указал на дверь в стене, и часовые затолкали Джейми в небольшую освещенную комнату. Видимо, она использовалась, как склад — на столах и полках лежала всякая всячина.
   Руперт окинул Джейми критическим взглядом, задержавшись на соломе в его волосах и пятнах на рубашке. Потом кинул быстрый взгляд на соломинки в моих волосах и цинично ухмыльнулся.
   — Неудивительно, что ты опоздал, парнишка, — ткнул он Джейми под ребра. — Нисколько тебя не виню.
   — Вилли! — крикнул он кому-то у входа. — Нам нужна одежда! Что-нибудь приличное для племянника лэрда. Поищи давай, да поторопись!
   Джейми, сжав губы в тонкую линию, огляделся. Его окружали шесть членов клана, все в исключительном расположении духа в предвкушении клятвы. Свирепая гордость Маккензи буквально хлестала в них через край. Вне всякого сомнения, их чудесному настрою способствовало неумеренное угощение из бочки с элем, которую я заметила во дворе. Взгляд Джейми остановился на мне. Выражение его лица оставалось по-прежнему угрюмым. Все из-за тебя, словно говорил он мне.
   Разумеется, он мог просто объявить, что не собирается приносить Каллуму клятву верности, и вернуться в свою теплую постельку в конюшне. В смысле, если бы напрашивался на серьезную драку или на то, чтоб ему перерезали глотку.
   Джейми вскинул бровь, пожал плечами и покорился Вилли, который ворвался в комнату со стопкой белоснежных льняных рубашек в одной руке и щеткой для волос в другой. Сверху на рубашках лежал синий бархатный берет с металлической эмблемой и веточкой падуба. Я взяла берет, чтобы как следует рассмотреть, пока Джейми натягивал чистую рубашку и с приглушенной свирепостью драл щеткой волосы.
   Эмблема была круглой, гравировка — поразительно изящной. В центре располагались пять вулканов, извергающих очень реалистичные языки пламени. А по краю шел девиз: Luceo Non Uro.
   — Сияю, но не сгораю, — перевела я вслух.
   — Ага, девица. Это девиз Маккензи, — одобрительно кивнул мне Вилли, выхватил берет у меня из рук и сунул его Джейми, прежде чем ринуться на поиски остальных деталей одежды.
   — Гм… мне очень жаль, — тихо сказала я, воспользовавшись отсутствием Вилли и придвигаясь поближе к Джейми. — Я не хотела…
   Джейми, с неприязнью разглядывавший эмблему на берете, перевел взгляд на меня, и угрюмо сжатые губы расслабились.
   — Да ладно, не переживай из-за меня, Сасснек. Раньше или позже это бы все равно случилось.
   Он оторвал эмблему от берета и кисло улыбнулся, глядя на нее и взвешивая в руке.
   — Знаешь мой собственный девиз, девочка? — спросил он. — Я хочу сказать — моего клана?
   — Нет, — растерялась я. — И как он звучит?
   Он подкинул эмблему в воздух, поймал и аккуратно бросил в сумку. Потом довольно безрадостно посмотрел в сторону арки, где неровными рядами толпились члены клана Маккензи.
   — Je suis prest, — произнес Джейми на удивительно хорошем французском. Оглянулся назад и увидел Руперта и еще одного огромного Маккензи, которого я не знала. Лица у обоих пылали от хорошего настроения и хорошей выпивки. Руперт нес наряд цветов Маккензи. Безо всякого вступления второй Маккензи начал расстегивать на Джейми килт.
   — Лучше уходи, Сасснек, — коротко посоветовал Джейми. — Здесь не место для женщин.
   — Я уже заметила, — сухо отозвалась я, и была вознаграждена кривой усмешкой. Как раз в этот миг его бедра обернули новым килтом, а старый, исключительно целомудренно, сдернули. Руперт со своим дружком решительно подхватили Джейми под руки и повели к арке.