Страница:
— Это с твоей стороны исключительная доблесть, — совершенно искренне сказала я. -Но стоило ли оно того? В смысле — стоило ли жениться?
— Да, — кивнул Джейми. И снова улыбнулся, немного угрюмо. — Ты же знаешь, мне многое известно об этом человеке. Если бы я мог, не доверил бы ему и собаку, уж не говоря о беспомощной женщине.
— Я польщена, — сухо бросила я, и Джейми расхохотался. Потом встал и подошел к столу у окна. Кто-то — может быть, хозяйка — принес букетик полевых цветов и поставил его в стакан для виски. Рядом стояла бутылка вина и два бокала.
Джейми налил вина и вернулся обратно, протянул мне бокал и сел на место.
— Не такое хорошее, как из личных запасов Каллума, но и не самое плохое, — улыбнулся он и поднял бокал. — За мистрисс Фрэзер, — мягко произнес он, и я снова ощутила панику. Но решительно подавила ее и тоже подняла бокал.
— За честность, — объявила я, и мы выпили.
— Ну, это одна причина, — опустив бокал, сказала я. — Есть еще какие-нибудь, о которых ты можешь мне сообщить?
Он внимательно изучал свой бокал.
— Может, я просто хотел уложить тебя в постель? — И резко поднял глаза. — Об этом ты не думала?
Если Джейми собирался привести меня в замешательство, это ему отлично удалось, но я твердо вознамерилась не показывать этого.
— В самом деле? — довольно дерзко уточнила я.
— Если говорить честно? Да. — Синие глаза не отрывались от ободка бокала.
— Но для этого совсем не обязательно было жениться на мне, — возразила я.
Кажется, он был искренне потрясен.
— Ты же не думаешь, что я бы взял тебя, не женившись?
— Многие мужчины именно так и поступили бы, — ответила я, развеселившись от такой невинности.
Он забормотал что-то бессвязное, потом взял себя в руки и с церемонным достоинством заявил:
— Может, тебе покажется, что я слишком много на себя беру, но мне нравится думать, что я не «многие мужчины» и что я не обязан подгонять свое поведение под самый низкий общий знаменатель.
Меня по-настоящему тронуло такое заявление, и я заверила Джейми, что до сих пор считала его поведение исключительно галантным и джентльменским, и извинилась за любые сомнения, которыми непредумышленно принизила его побуждения.
На этой дипломатической ноте мы прервались, и Джейми снова наполнил бокалы.
Какое-то время мы молчали, попивая вино. Оба чувствовали неловкость после такого взрыва откровений. Стало быть, я все-таки моглаему кое-что предложить. Если уж быть до конца честной, подобная мысль приходила мне в голову еще до того, как мы попали в эту абсурдную ситуацию. Джейми был весьма привлекательным юношей. И сразу после моего прибытия в замок был тот момент, когда я сидела у него на коленях и…
Я наклонила бокал и осушила его до дна. Потом снова похлопала по кровати.
— Сядь рядом со мной, — попросила я. — И… — я поискала какую-нибудь нейтральную тему для беседы, чтобы сгладить неловкость от тесного соседства, — и расскажи мне о своей семье. Где ты рос?
Кровать под его весом прогнулась, и я едва сдержалась, чтобы не скатиться на Джейми. Он сел так близко, что рукав рубашки задевал мою руку. Я положила расслабленную руку на бедро, и Джейми очень естественно взял ее в свою, прислонившись к стене. Мы не смотрели вниз, но оба четко осознавали эту связь, словно были навеки спаяны друг с другом.
— Гм. С чего же начать?
Он положил ноги на табурет и скрестил их. Невольно развеселившись, я узнала горца, усаживающегося поудобнее, чтобы неспешно начать разбираться в запутанном клубке семейных и клановых взаимоотношений. Такой разбор составляет основу практически каждого мало-мальски значительного события в шотландских горах. Мы с Фрэнком как-то провели целый вечер в деревенском пабе, зачарованные беседой двух чудаковатых старикашек, в ходе которой выяснилось, что виновата в недавнем уничтожении старинного амбара наследственная вражда, начало которой датируется, насколько я расслышала, 1790 годом.
Я потрясенно (к чему уже начала понемногу привыкать) сообразила, что та самая вражда, исток которой, по моему мнению, давно затерялся в туманах времени, еще и не началась. Подавив мысленную неразбериху, вызванную этим осознанием, я заставила себя обратить внимание на рассказ Джейми.
— Мой отец был, разумеется, Фрэзер, младший единокровный брат нынешнего лорда Ловата. А мать — из Маккензи. Ты знаешь, что Дугал и Каллум — мои дядья?
Я кивнула. Хотя цвет волос у них отличался, сходство было несомненным. Широкие скулы и длинный, прямой, острый нос Джейми унаследовал от Маккензи.
— Ага. Ну, моя мать была их сестрой, и у них было еще две сестры. Тетушка Дженет уже умерла, как и моя мать, а тетушка Джокаста замужем за кузеном Руперта и живет недалеко от озера Лох Эйлин Мор. У тетушки Дженет шестеро детей: четыре сына и две дочери, у тетушки Джокасты трое, все дочери, у Дугала — четыре дочери, у Каллума — только малыш Хеймиш, а у моих родителей — я и моя сестра, названная в честь тетушки Дженет, но мы ее всегда называем Дженни.
— Так Руперт что, тоже Маккензи? — спросила я, изо всех сил стараясь сидеть прямо.
— Ага. Он… — Джейми задумался. — Он — двоюродный брат Дугала, Каллума и Джокасты, стало быть, мой двоюродный дядя. Отец Руперта и мой дед Джейкоб были братьями…
— Погоди. Не надо забираться так далеко, а то я окончательно запутаюсь. Мы еще не добрались до Фрэзеров, а я уже заблудилась среди твоих кузенов и прочих родственников.
Джейми потер подбородок, размышляя.
— Гм-м. Ну, со стороны Фрэзеров все немного сложнее, потому что дед Саймон женился трижды, стало быть, у отца два комплекта единокровных братьев и сестер. Давай остановимся на том, что у меня шесть дядюшек Фрэзеров и три тетки — это те, кто еще жив, а про кузенов пока не будем.
— Давай. — Я наклонилась вперед и налила нам еще по бокалу вина.
Как выяснилось, клановые территории Маккензи и Фрэзеров кое-где соприкасаются внутренними границами и тянутся рядом от западного морского побережья мимо нижней части Лох Несса.
Эта общая граница, как часто случается с границами, была весьма неопределенной и не отмеченной на карте, сдвигаясь то в одну, то в другую сторону в зависимости от времени, привычки и союзов. Вдоль этой границы, у южной оконечности земель клана Фрэзеров, находится небольшое поместье Брох Туарах, собственность Брайана Фрэзера, отца Джейми.
— Земля там очень даже богатая, хорошая рыбалка и довольно большой лес, где можно поохотиться. Поместье кормит шестьдесят арендаторов и небольшую деревушку, называется Брох Мордха. Ну, и дом, конечно, есть — вполне современный, — гордо подчеркнул он, — и старый брох, который мы теперь используем под зерно и животных.
— Дугал и Каллум ничуть не обрадовались, что их сестра вышла за Фрэзера, и настояли на том, что она будет жить на своей земле, а не на земле Фрэзеров. Поэтому Лаллиброх — так его называют те, кто в нем живет, был передан моему отцу, но в акте передачи есть условие, что земля наследуется по линии матери, Эллен. Если бы она умерла бездетной, после смерти отца земля вернулась бы к лорду Ловату, и неважно, были бы у отца дети от другой жены или нет. Но он не женился во второй раз, а я — сын своей матери. Стало быть, Лаллиброх мой, со всем ценным, что в нем имеется.
— По-моему, вчера ты говорил, что у тебя нет никакой собственности. — Я отхлебнула вина. Очень даже неплохое, и с каждым глотком становится лучше. Мне подумалось, что, пожалуй, стоит остановиться.
Джейми покачал головой.
— Ну да, он мне принадлежит, это верно. Да только проку от него никакого, потому что я не могу туда поехать. — Он, как бы извиняясь, посмотрел на меня. — Понимаешь, есть такой пустячок, как цена за мою голову.
После того, как Джейми бежал из форта Уильям, его взяли в дом Дугала, Биннахд (что означает «благословенный», — объяснил он), чтобы он оправился от ран и последовавшей затем лихорадки. Оттуда он отправился во Францию и провел там два года, сражаясь во французской армии у границ Испании.
— Ты провел два года во французской армии и остался девственником? — недоверчиво выпалила я. Я ухаживала за очень многими французами и сильно сомневалась, чтобы отношение галлов к женщинам ощутимо изменилось за двести лет.
Уголки губ Джейми дернулись, он искоса посмотрел на меня.
— Если б ты видела шлюх, которые обслуживают французскую армию, Сасснек, ты бы удивилась, что я вообще решаюсь теперь прикоснуться к женщине, а уж о постели и говорить не приходится.
Я поперхнулась, расплескивая вино и кашляя, так что Джейми пришлось постучать меня по спине. Наконец, едва дыша, с красным лицом, я попросила его продолжать рассказ.
Он вернулся в Шотландию примерно год назад и провел шесть месяцев, живя то один, то в шайке «людей вне закона» — людей без клана; то впроголодь в лесу, то воруя скот с равнин.
— А потом кто-то треснул меня по голове топором или чем-то в этом роде, — пожал Джейми плечами. — И о том, что произошло в следующие два месяца, я вынужден верить на слово Дугалу, потому что сам-то я ничегошеньки не замечал.
Когда это случилось, Дугал находился в имении неподалеку. Позванный на помощь друзьями Джейми, он как-то сумел переправить племянника во Францию.
— А почему во Францию? — не поняла я. — Наверняка он страшно рисковал, отправляя тебя так далеко.
— Еще больше он рисковал, если б оставил меня здесь. Вокруг было полно английских патрулей — мы с ребятами довольно заметно там похозяйничали — и мне кажется, Дугал не хотел, чтобы они наткнулись на меня, лежавшего без чувств в хижине какого-нибудь крестьянина.
— Или в его собственном доме? — довольно цинично подсказала я.
— Думаю, он взял бы меня домой, если бы не две вещи. Во-первых, как раз в это время у него гостил англичанин. А во-вторых, он был уверен, что я все равно умру, поэтому и отправил меня в монастырь.
Аббатство Св. Анны в Бопре, на французском побережье, было наследственным владением прежнего Александра Фрэзера, нынешнего аббата этого святилища обучения и поклонения. Одного из шести дядюшек Джейми.
— Они с Дугалом не выносят друг друга, — объяснил Джейми, — но Дугал понимал, что помочь мне здесь почти невозможно. Если уж мне и могли помочь, то только там.
Так и произошло. Благодаря медицинским знаниям монахов и собственному сильному организму, Джейми с помощью святых братьев ордена Св. Бенедикта выжил и постепенно оправился.
— Как только я выздоровел, сразу же вернулся, — рассказывал он. — Дугал со своими людьми встретил меня на берегу, и мы как раз направлялись в земли Маккензи, когда… гм… встретили тебя.
— Капитан Рэндалл сказал, что вы воровали скот, — напомнила я.
Джейми широко улыбнулся, ничуть не задетый таким обвинением.
— Ну, Дугал не тот человек, что упустит возможность немного подзаработать, — заметил он. — Мы наткнулись на отличное стадо, которое паслось на лугу, и рядом никого. Так что… — Он пожал плечами, фаталистически соглашаясь с неизбежностью.
Видимо, я подоспела к самому концу стычки между людьми Дугала и драгунами Рэндалла. Заметив идущих в их сторону англичан, Дугал послал половину своих людей перегнать скот в обход чащи, а остальные шотландцы затаились среди деревьев, готовые напасть на англичан, когда те приблизятся.
— Отлично сработало, — одобрительно подчеркнул Джейми. — мы выскочили и с воплями поскакали прямо на них. Они, конечно, погнались за нами, и мы устроили отличные скачки, сначала вверх по холму, потом через речки, по скалам и все такое. А в это время остальные разбирались с коровами. А потом мы потеряли красномундирников и собрались в той хижине, где я тебя и увидел впервые.
— Понятно, — сказала я. — Только почему ты вообще вернулся в Шотландию? По-моему, безопаснее было оставаться во Франции.
Джейми открыл рот для ответа, подумал и просто глотнул вина. Очевидно, я подобралась слишком близко к его собственным тайнам.
— Знаешь, Сасснек, это длинная история, — уклончиво ответил он. — Я расскажу тебе потом, хорошо? А сейчас давай поговорим о тебе. Не хочешь рассказать о своей семье? Если, конечно, это возможно, — торопливо добавил он.
Я немного подумала, но вроде бы особого риска в том, чтобы рассказать ему про родителей и про дядю Лэмба, не было. В конце концов, в профессии дяди Лэмбы имелось некоторое преимущество. Ученый, занимающийся античностью; в этом было так же много — или так же мало — смысла что в восемнадцатом, что в двадцатом столетии.
И я рассказала, опуская, конечно, такие мелочи, как автомобили, аэропланы и войну. Он внимательно слушал, время от времени задавал вопросы, выражал сочувствие, узнав о смерти моих родителей, проявлял интерес к дяде Лэмбу и его открытиям.
— А потом я встретила Фрэнка, — завершила я рассказ. И замолчала, потому что не знала точно, сколько еще могу рассказать, не ступая на опасную территорию. К счастью, Джейми выручил меня.
— Но пока ты не готова говорить о нем, — понимающе произнес он. Я кивнула, не в силах подобрать слова, и почувствовала, что перед глазами все расплывается. Джейми отпустил мою руку, которую все это время держал, и обнял меня, ласково притянув мою голову себе на плечо.
— Все в порядке, — сказал он, поглаживая меня по волосам. — Ты устала, девочка? Оставить тебя, чтобы ты поспала?
На мгновение я едва не впала в соблазн сказать «да», но тут же поняла, что это будет нечестно и трусливо. Тогда я прокашлялась и выпрямилась, покачав головой.
— Нет, — произнесла я, глубоко вздохнув. От Джейми слабо пахло мылом и вином. — Все хорошо. Расскажи мне… расскажи мне, во что ты играл, когда был мальчиком.
Комната освещалась толстой свечой, которая могла гореть двенадцать часов. Часы на ней отмечались полосками темного воска. Мы проговорили три полоски, отпуская руки только для того, чтобы налить еще вина или посетить «укромный уголок», спрятанный в углу за занавеской. Вернувшись оттуда в очередной раз, Джейми зевнул и потянулся.
— Ужасно поздно, — сказала я, тоже встав. — Может, пора ложиться в постель?
— Хорошо. — И Джейми потер затылок. — В постель? Или спать? — Он вопросительно изогнул бровь, уголок его рта тоже изогнулся.
Честно говоря, мне было с ним так уютно, что я почти забыла, для чего мы здесь. Но услышав его слова, снова ударилась в панику.
— Ну… — слабо пискнула я.
— И вообще, ты ведь не собираешься спать в этом платье, правда? — спросил Джейми в своей обычной практичной манере.
— Ну… нет, думаю, не собираюсь.
Сказать по правде, во время всех этих суматошных событий я даже не подумала о ночном одеянии — впрочем, у меня его и не было. Я спала либо в сорочке, либо без нее, в зависимости от погоды.
У Джейми тоже не было ничего, кроме одежды на нем. Он явно собирался ложиться либо в рубашке, либо обнаженным, а это, конечно, ускорит события.
— Ну, так иди сюда, я помогу тебе с кружевами и прочим.
Его руки дрожали, когда он начал меня раздевать. Но в борьбе с дюжинами крохотных пуговок он слегка забылся.
— Ха! — триумфально объявил Джейми, когда расстегнул последнюю, и мы хором расхохотались.
— Теперь позволь, я помогу тебе, — сказала я, решив, что откладывать неизбежное бессмысленно. Потянулась и расстегнула его рубашку, запустив под нее руки. Я медленно провела ладонями по его груди, ощущая тугие завитки волос и мягкие ложбинки вокруг сосков Джейми. Он стоял спокойно, но дышал учащенно. Я опустилась на колени, чтобы расстегнуть на нем ремень.
Раз уж это все равно должно случиться, подумала я, пусть случится прямо сейчас. И провела руками по его прикрытым килтом бедрам, крепким и сухощавым.
И хотя к этому времени я точно знала, что именно носит под килтом большинство шотландцев — ничего — все равно в какой-то степени это оказалось для меня потрясением.
Он поднял меня на ноги и склонил голову, чтобы поцеловать меня. Поцелуй продлился долго, а его руки в это время искали завязки моих нижних юбок.
Они упали на пол накрахмаленной волной, и я осталась в одной сорочке.
— Где ты научился так целоваться? — спросила я, задыхаясь. Он ухмыльнулся и снова привлек меня к себе.
— Я сказал, что я девственник, а не монах. — И снова поцеловал меня. — А если мне потребуется руководство, я спрошу тебя.
Джейми крепко прижал меня к себе, и я почувствовала, что он более чем готов заняться делом. И с некоторым изумлением поняла, что и я тоже готова. Сказать по правде, не знаю уж, почему: из-за ночного часа, из-за вина, из-за его привлекательности или из-за всех пережитых лишений, но я его ужасно хотела.
Я вытянула его рубашку из-под килта и провела руками по груди, обводя большими пальцами соски. Они тут же напряглись, и Джейми резко прижал меня к груди.
— У-уф, — сказала я, пытаясь вдохнуть. Он тут же отпустил меня, извиняясь.
— Да нет, не волнуйся. Поцелуй меня еще раз.
Он повиновался, на этот раз спустив с моих плеч бретельки сорочки.
Потом он отступил назад, обхватил ладонями мои груди и потер мне соски так же, как я терла его. Я сражалась с пряжкой, на которую застегивался килт.
Пальцы Джейми помогли мне, и пряжка, щелкнув, расстегнулась.
Внезапно он подхватил меня на руки и сел на кровать, усадив меня на колени.
— Скажи, если я буду чересчур груб, или вели остановиться, если хочешь. В любой момент, пока мы не соединились. Не думаю, что смогу остановиться после этого, — хрипловато попросил Джейми.
Вместо ответа я обняла его за шею и потянула на себя, направляя его к влажной щели между моими ногами.
— Святый Боже, — выдохнул Джеймс Фрэзер, никогда не поминавший всуе своего Господа.
— Только не останавливайся, — выдохнула я…
Потом мы лежали рядом, и казалось совершенно естественным, что моя голова покоилась у него на груди. Мы хорошо подходили друг другу, и прежняя скованность почти исчезла, растворившись в нашем общем возбуждении и в новизне изучения друг друга.
— Это походило на то, как ты себе это представлял? — с любопытством спросила я. Он засмеялся, и в ухе у меня зарокотало.
— Почти. Только я думал… а, неважно.
— Нет, скажи. Что ты думал?
— Ни за что не скажу. Ты будешь смеяться.
— Обещаю, что не буду. Скажи.
Он пригладил мне волосы, откинув кудряшки с уха.
— Ну ладно. Я не знал, что это можно делать лицом к лицу. Думал, нужно заходить сзади; ну, знаешь, как лошади.
Сдержать обещание оказалось очень трудно, но я не засмеялась.
— Я понимаю, что это звучит глупо, — защищаясь, сказал Джейми. — Просто… ну, знаешь, как в голову приходят всякие мысли, пока ты еще ребенок, и как-то там остаются?
— Ты никогда не видел, как людизанимаются любовью?
Я по-настоящему удивилась, уже навидавшись хижин, где в одной комнате живут целые семьи. Конечно, родители Джейми — не крестьяне, но все-таки трудно представить себе шотландского ребенка, который ни разу не видел, как совокупляются взрослые.
— Видел, конечно, но это обычно происходило под одеялом. Я только видел, что мужчина бывает наверху. Это-тоуж я знаю!
— М-м. Да, я заметила.
— Я тебя придавил? — заволновался он.
— Не особенно. И что, ты в самом деле так думал?
Я не смеялась, но не ухмыляться не могла. Он слегка порозовел.
— Ага. Я один раз видел, как мужчина взял женщину, прямо под открытым небом. Но это… в общем, он ее изнасиловал, вот что, и взял ее сзади. На меня это произвело сильное впечатление, и, как я уже говорил, так и отложилось в голове.
Джейми продолжал обнимать меня, оглаживая, как, успокаивая, оглаживал лошадей. Но постепенно его движения менялись, делаясь более уверенными и изучающими.
— Я хочу тебя о чем-то спросить, — сказал он, проводя рукой по моей спине.
— Что?
— Тебе понравилось? — довольно застенчиво поинтересовался он.
— Да, — честно ответила я.
— О, я так и подумал, а Муртаг говорил, что женщинам обычно все равно, поэтому я должен кончить как можно скорее.
— Да что твой Муртаг в этом понимает? — негодующе воскликнула я. — Чем медленнее, тем лучше, для большинства женщин.
Джейми снова клокочуще засмеялся.
— Ну, тебе лучше знать, чем Муртагу. Вообще мне вчера много чего по этому поводу насоветовали, и Муртаг, и Руперт, и Нед. Но мне почти все показалось неправдоподобным, так что я решил судить самостоятельно.
— Пока это тебя ни к чему плохому не привело, — сказала я, накручивая на палец волосок у него на груди. — Какие еще мудрых советов тебе надавали?
Его кожа казалась в пламени свечи червоным золотом. К моему изумлению, от смущения она еще сильнее покраснела.
— Я не могу этого повторить. И все равно, как я уже сказал, почти все оказалось неправильным. И потом, я видел самых разных животных, которые спаривались, и все они справляются вообще без чужих советов. Поэтому я и решил, что люди тоже могут.
Я искренне забавлялась мыслью о том, что кто-то ищет приемы сексуальной техники на скотном дворе и в лесу, а не в грязных журнальчиках и в раздевалках.
— И каких спаривающихся животных ты видел?
— О, самых разных. Понимаешь, наша ферма находится рядом с лесом, и я проводил там много времени — охотился или отыскивал заблудившихся коров. Конечно, я видел лошадей и коров, кур, голубей, собак и кошек, оленей, белок, кроликов, вепря… О! А однажды — даже змей!
— Змей?!
— Ага. Ты знала, что у змей два члена? В смысле, у змей-самцов?
— Нет. Ты уверен?
— Ага, и оба раздвоены, вот так. — Он растопырил средний и указательный пальцы.
— Здорово неудобно для самок, — захихикала я.
— Ну, ей понравилось, — заверил меня Джейми. — Конечно, насколько я могу судить — у змей не особенно выразительные лица.
Я спрятала лицо у него на груди, фыркая от смеха. Его приятный мускусный запах смешивался с резким запахом льна.
— Сними рубашку, — попросила я, садясь и потянув за воротничок.
— Зачем? — спросил Джейми, но тоже сел и повиновался. Я встала перед ним на колени, восхищаясь его телом.
— Потому что я хочу посмотреть на тебя.
Он был прекрасно сложен, с длинными, изящными костями и плоскими мускулами, выпуклой грудью и впалым животом. Джейми поднял брови.
— Ну, тогда пусть все будет по-честному. Сними и свою тоже.
Он помог мне выбраться из измятой сорочки, стянув ее вниз, через бедра. Потом взял меня за талию и стал внимательно рассматривать. Я засмущалась.
— Ты что, никогда раньше не видел обнаженных женщин?
— Видел, но не так близко. — Он широко ухмыльнулся. — И они не были моими. — Он погладил мне бедра. — У тебя отличные широкие бедра. Думаю, ты будешь хорошим производителем.
— Что?! — Я с негодованием отпрянула, но Джейми притянул меня к себе и опрокинул на кровать, упав сверху. Он удерживал меня до тех пор, пока я не перестала сопротивляться, а потом приподнял, чтобы наши губы встретились.
— Я знаю, одного раза достаточно, чтобы наш брак стал законным, но… — Он робко замолчал.
— Ты хочешь еще?
— Ты не будешь очень против?
Я и на этот раз не засмеялась, но мне показалось, что от усилия сдержаться у меня заскрипели ребра.
— Нет, — очень серьезно ответила я. — Не буду.
— Хочешь есть? — тихо спросила я спустя некоторое время.
— Я изголодался. — Он наклонил голову и слегка прикусил мне сосок, потом с ухмылкой посмотрел на меня. — Но от еды тоже не откажусь. — И перекатился на край кровати. — В кухне, наверное, есть холодная говядина и хлеб, а может, и вино. Сейчас я схожу и принесу нам ужин.
— Нет, не вставай. Я сама.
Я спрыгнула с кровати и пошла к двери, накинув сорочку и закутавшись в шаль, потому что в коридоре было прохладно.
— Стой, Клэр! — закричал Джейми. — Лучше я… — Но я уже открыла дверь.
Мое появление было встречено хриплыми восторженными воплями не менее полутора десятков мужчин. Они сидели у камина в нижней гостиной, пили, ели и кидали кости. Я в замешательстве остановилась на площадке, пятнадцать лиц с плотоядным выражением уставились на меня, поблескивая в свете пламени камина.
— Эй, девица! — заорал Руперт. — Ты что, все еще можешь ходить? Так значит, Джейми плохо выполняет свои обязанности?
Эту сальность встретили взрывами хохота и множеством других, еще болеегрубых замечаний о доблестях Джейми.
— Если ты уже замучила Джейми, я с радостью займу его место! — предложил невысокий темноволосый юнец.
— Нет-нет, девица, с него толку не будет, возьми лучше меня! — выкрикнул другой.
— Зачем вы ей нужны, парни? — завопил совершенно пьяный Муртаг. — После Джейми ее может удовлетворить только что-нибудь вроде этого! — И замахал над головой огромной костью. Вся компания просто покатилась от хохота.
Я метнулась назад в комнату, захлопнула дверь и прижалась к ней спиной, уставившись на Джейми. Он, голый, лежал на кровати и трясся от смеха.
— Я пытался тебя предупредить, — задыхаясь, выдавил он. — Жаль, что ты не видишь своего лица!
— Скажи мне, — прошипела я, — что все эти мужланы там делают?
Джейми грациозно соскользнул с нашего брачного ложа и, стоя на коленях, начал копаться в кучке сброшенной на пол одежды.
— Да, — кивнул Джейми. И снова улыбнулся, немного угрюмо. — Ты же знаешь, мне многое известно об этом человеке. Если бы я мог, не доверил бы ему и собаку, уж не говоря о беспомощной женщине.
— Я польщена, — сухо бросила я, и Джейми расхохотался. Потом встал и подошел к столу у окна. Кто-то — может быть, хозяйка — принес букетик полевых цветов и поставил его в стакан для виски. Рядом стояла бутылка вина и два бокала.
Джейми налил вина и вернулся обратно, протянул мне бокал и сел на место.
— Не такое хорошее, как из личных запасов Каллума, но и не самое плохое, — улыбнулся он и поднял бокал. — За мистрисс Фрэзер, — мягко произнес он, и я снова ощутила панику. Но решительно подавила ее и тоже подняла бокал.
— За честность, — объявила я, и мы выпили.
— Ну, это одна причина, — опустив бокал, сказала я. — Есть еще какие-нибудь, о которых ты можешь мне сообщить?
Он внимательно изучал свой бокал.
— Может, я просто хотел уложить тебя в постель? — И резко поднял глаза. — Об этом ты не думала?
Если Джейми собирался привести меня в замешательство, это ему отлично удалось, но я твердо вознамерилась не показывать этого.
— В самом деле? — довольно дерзко уточнила я.
— Если говорить честно? Да. — Синие глаза не отрывались от ободка бокала.
— Но для этого совсем не обязательно было жениться на мне, — возразила я.
Кажется, он был искренне потрясен.
— Ты же не думаешь, что я бы взял тебя, не женившись?
— Многие мужчины именно так и поступили бы, — ответила я, развеселившись от такой невинности.
Он забормотал что-то бессвязное, потом взял себя в руки и с церемонным достоинством заявил:
— Может, тебе покажется, что я слишком много на себя беру, но мне нравится думать, что я не «многие мужчины» и что я не обязан подгонять свое поведение под самый низкий общий знаменатель.
Меня по-настоящему тронуло такое заявление, и я заверила Джейми, что до сих пор считала его поведение исключительно галантным и джентльменским, и извинилась за любые сомнения, которыми непредумышленно принизила его побуждения.
На этой дипломатической ноте мы прервались, и Джейми снова наполнил бокалы.
* * *
Какое-то время мы молчали, попивая вино. Оба чувствовали неловкость после такого взрыва откровений. Стало быть, я все-таки моглаему кое-что предложить. Если уж быть до конца честной, подобная мысль приходила мне в голову еще до того, как мы попали в эту абсурдную ситуацию. Джейми был весьма привлекательным юношей. И сразу после моего прибытия в замок был тот момент, когда я сидела у него на коленях и…
Я наклонила бокал и осушила его до дна. Потом снова похлопала по кровати.
— Сядь рядом со мной, — попросила я. — И… — я поискала какую-нибудь нейтральную тему для беседы, чтобы сгладить неловкость от тесного соседства, — и расскажи мне о своей семье. Где ты рос?
Кровать под его весом прогнулась, и я едва сдержалась, чтобы не скатиться на Джейми. Он сел так близко, что рукав рубашки задевал мою руку. Я положила расслабленную руку на бедро, и Джейми очень естественно взял ее в свою, прислонившись к стене. Мы не смотрели вниз, но оба четко осознавали эту связь, словно были навеки спаяны друг с другом.
— Гм. С чего же начать?
Он положил ноги на табурет и скрестил их. Невольно развеселившись, я узнала горца, усаживающегося поудобнее, чтобы неспешно начать разбираться в запутанном клубке семейных и клановых взаимоотношений. Такой разбор составляет основу практически каждого мало-мальски значительного события в шотландских горах. Мы с Фрэнком как-то провели целый вечер в деревенском пабе, зачарованные беседой двух чудаковатых старикашек, в ходе которой выяснилось, что виновата в недавнем уничтожении старинного амбара наследственная вражда, начало которой датируется, насколько я расслышала, 1790 годом.
Я потрясенно (к чему уже начала понемногу привыкать) сообразила, что та самая вражда, исток которой, по моему мнению, давно затерялся в туманах времени, еще и не началась. Подавив мысленную неразбериху, вызванную этим осознанием, я заставила себя обратить внимание на рассказ Джейми.
— Мой отец был, разумеется, Фрэзер, младший единокровный брат нынешнего лорда Ловата. А мать — из Маккензи. Ты знаешь, что Дугал и Каллум — мои дядья?
Я кивнула. Хотя цвет волос у них отличался, сходство было несомненным. Широкие скулы и длинный, прямой, острый нос Джейми унаследовал от Маккензи.
— Ага. Ну, моя мать была их сестрой, и у них было еще две сестры. Тетушка Дженет уже умерла, как и моя мать, а тетушка Джокаста замужем за кузеном Руперта и живет недалеко от озера Лох Эйлин Мор. У тетушки Дженет шестеро детей: четыре сына и две дочери, у тетушки Джокасты трое, все дочери, у Дугала — четыре дочери, у Каллума — только малыш Хеймиш, а у моих родителей — я и моя сестра, названная в честь тетушки Дженет, но мы ее всегда называем Дженни.
— Так Руперт что, тоже Маккензи? — спросила я, изо всех сил стараясь сидеть прямо.
— Ага. Он… — Джейми задумался. — Он — двоюродный брат Дугала, Каллума и Джокасты, стало быть, мой двоюродный дядя. Отец Руперта и мой дед Джейкоб были братьями…
— Погоди. Не надо забираться так далеко, а то я окончательно запутаюсь. Мы еще не добрались до Фрэзеров, а я уже заблудилась среди твоих кузенов и прочих родственников.
Джейми потер подбородок, размышляя.
— Гм-м. Ну, со стороны Фрэзеров все немного сложнее, потому что дед Саймон женился трижды, стало быть, у отца два комплекта единокровных братьев и сестер. Давай остановимся на том, что у меня шесть дядюшек Фрэзеров и три тетки — это те, кто еще жив, а про кузенов пока не будем.
— Давай. — Я наклонилась вперед и налила нам еще по бокалу вина.
Как выяснилось, клановые территории Маккензи и Фрэзеров кое-где соприкасаются внутренними границами и тянутся рядом от западного морского побережья мимо нижней части Лох Несса.
Эта общая граница, как часто случается с границами, была весьма неопределенной и не отмеченной на карте, сдвигаясь то в одну, то в другую сторону в зависимости от времени, привычки и союзов. Вдоль этой границы, у южной оконечности земель клана Фрэзеров, находится небольшое поместье Брох Туарах, собственность Брайана Фрэзера, отца Джейми.
— Земля там очень даже богатая, хорошая рыбалка и довольно большой лес, где можно поохотиться. Поместье кормит шестьдесят арендаторов и небольшую деревушку, называется Брох Мордха. Ну, и дом, конечно, есть — вполне современный, — гордо подчеркнул он, — и старый брох, который мы теперь используем под зерно и животных.
— Дугал и Каллум ничуть не обрадовались, что их сестра вышла за Фрэзера, и настояли на том, что она будет жить на своей земле, а не на земле Фрэзеров. Поэтому Лаллиброх — так его называют те, кто в нем живет, был передан моему отцу, но в акте передачи есть условие, что земля наследуется по линии матери, Эллен. Если бы она умерла бездетной, после смерти отца земля вернулась бы к лорду Ловату, и неважно, были бы у отца дети от другой жены или нет. Но он не женился во второй раз, а я — сын своей матери. Стало быть, Лаллиброх мой, со всем ценным, что в нем имеется.
— По-моему, вчера ты говорил, что у тебя нет никакой собственности. — Я отхлебнула вина. Очень даже неплохое, и с каждым глотком становится лучше. Мне подумалось, что, пожалуй, стоит остановиться.
Джейми покачал головой.
— Ну да, он мне принадлежит, это верно. Да только проку от него никакого, потому что я не могу туда поехать. — Он, как бы извиняясь, посмотрел на меня. — Понимаешь, есть такой пустячок, как цена за мою голову.
После того, как Джейми бежал из форта Уильям, его взяли в дом Дугала, Биннахд (что означает «благословенный», — объяснил он), чтобы он оправился от ран и последовавшей затем лихорадки. Оттуда он отправился во Францию и провел там два года, сражаясь во французской армии у границ Испании.
— Ты провел два года во французской армии и остался девственником? — недоверчиво выпалила я. Я ухаживала за очень многими французами и сильно сомневалась, чтобы отношение галлов к женщинам ощутимо изменилось за двести лет.
Уголки губ Джейми дернулись, он искоса посмотрел на меня.
— Если б ты видела шлюх, которые обслуживают французскую армию, Сасснек, ты бы удивилась, что я вообще решаюсь теперь прикоснуться к женщине, а уж о постели и говорить не приходится.
Я поперхнулась, расплескивая вино и кашляя, так что Джейми пришлось постучать меня по спине. Наконец, едва дыша, с красным лицом, я попросила его продолжать рассказ.
Он вернулся в Шотландию примерно год назад и провел шесть месяцев, живя то один, то в шайке «людей вне закона» — людей без клана; то впроголодь в лесу, то воруя скот с равнин.
— А потом кто-то треснул меня по голове топором или чем-то в этом роде, — пожал Джейми плечами. — И о том, что произошло в следующие два месяца, я вынужден верить на слово Дугалу, потому что сам-то я ничегошеньки не замечал.
Когда это случилось, Дугал находился в имении неподалеку. Позванный на помощь друзьями Джейми, он как-то сумел переправить племянника во Францию.
— А почему во Францию? — не поняла я. — Наверняка он страшно рисковал, отправляя тебя так далеко.
— Еще больше он рисковал, если б оставил меня здесь. Вокруг было полно английских патрулей — мы с ребятами довольно заметно там похозяйничали — и мне кажется, Дугал не хотел, чтобы они наткнулись на меня, лежавшего без чувств в хижине какого-нибудь крестьянина.
— Или в его собственном доме? — довольно цинично подсказала я.
— Думаю, он взял бы меня домой, если бы не две вещи. Во-первых, как раз в это время у него гостил англичанин. А во-вторых, он был уверен, что я все равно умру, поэтому и отправил меня в монастырь.
Аббатство Св. Анны в Бопре, на французском побережье, было наследственным владением прежнего Александра Фрэзера, нынешнего аббата этого святилища обучения и поклонения. Одного из шести дядюшек Джейми.
— Они с Дугалом не выносят друг друга, — объяснил Джейми, — но Дугал понимал, что помочь мне здесь почти невозможно. Если уж мне и могли помочь, то только там.
Так и произошло. Благодаря медицинским знаниям монахов и собственному сильному организму, Джейми с помощью святых братьев ордена Св. Бенедикта выжил и постепенно оправился.
— Как только я выздоровел, сразу же вернулся, — рассказывал он. — Дугал со своими людьми встретил меня на берегу, и мы как раз направлялись в земли Маккензи, когда… гм… встретили тебя.
— Капитан Рэндалл сказал, что вы воровали скот, — напомнила я.
Джейми широко улыбнулся, ничуть не задетый таким обвинением.
— Ну, Дугал не тот человек, что упустит возможность немного подзаработать, — заметил он. — Мы наткнулись на отличное стадо, которое паслось на лугу, и рядом никого. Так что… — Он пожал плечами, фаталистически соглашаясь с неизбежностью.
Видимо, я подоспела к самому концу стычки между людьми Дугала и драгунами Рэндалла. Заметив идущих в их сторону англичан, Дугал послал половину своих людей перегнать скот в обход чащи, а остальные шотландцы затаились среди деревьев, готовые напасть на англичан, когда те приблизятся.
— Отлично сработало, — одобрительно подчеркнул Джейми. — мы выскочили и с воплями поскакали прямо на них. Они, конечно, погнались за нами, и мы устроили отличные скачки, сначала вверх по холму, потом через речки, по скалам и все такое. А в это время остальные разбирались с коровами. А потом мы потеряли красномундирников и собрались в той хижине, где я тебя и увидел впервые.
— Понятно, — сказала я. — Только почему ты вообще вернулся в Шотландию? По-моему, безопаснее было оставаться во Франции.
Джейми открыл рот для ответа, подумал и просто глотнул вина. Очевидно, я подобралась слишком близко к его собственным тайнам.
— Знаешь, Сасснек, это длинная история, — уклончиво ответил он. — Я расскажу тебе потом, хорошо? А сейчас давай поговорим о тебе. Не хочешь рассказать о своей семье? Если, конечно, это возможно, — торопливо добавил он.
Я немного подумала, но вроде бы особого риска в том, чтобы рассказать ему про родителей и про дядю Лэмба, не было. В конце концов, в профессии дяди Лэмбы имелось некоторое преимущество. Ученый, занимающийся античностью; в этом было так же много — или так же мало — смысла что в восемнадцатом, что в двадцатом столетии.
И я рассказала, опуская, конечно, такие мелочи, как автомобили, аэропланы и войну. Он внимательно слушал, время от времени задавал вопросы, выражал сочувствие, узнав о смерти моих родителей, проявлял интерес к дяде Лэмбу и его открытиям.
— А потом я встретила Фрэнка, — завершила я рассказ. И замолчала, потому что не знала точно, сколько еще могу рассказать, не ступая на опасную территорию. К счастью, Джейми выручил меня.
— Но пока ты не готова говорить о нем, — понимающе произнес он. Я кивнула, не в силах подобрать слова, и почувствовала, что перед глазами все расплывается. Джейми отпустил мою руку, которую все это время держал, и обнял меня, ласково притянув мою голову себе на плечо.
— Все в порядке, — сказал он, поглаживая меня по волосам. — Ты устала, девочка? Оставить тебя, чтобы ты поспала?
На мгновение я едва не впала в соблазн сказать «да», но тут же поняла, что это будет нечестно и трусливо. Тогда я прокашлялась и выпрямилась, покачав головой.
— Нет, — произнесла я, глубоко вздохнув. От Джейми слабо пахло мылом и вином. — Все хорошо. Расскажи мне… расскажи мне, во что ты играл, когда был мальчиком.
* * *
Комната освещалась толстой свечой, которая могла гореть двенадцать часов. Часы на ней отмечались полосками темного воска. Мы проговорили три полоски, отпуская руки только для того, чтобы налить еще вина или посетить «укромный уголок», спрятанный в углу за занавеской. Вернувшись оттуда в очередной раз, Джейми зевнул и потянулся.
— Ужасно поздно, — сказала я, тоже встав. — Может, пора ложиться в постель?
— Хорошо. — И Джейми потер затылок. — В постель? Или спать? — Он вопросительно изогнул бровь, уголок его рта тоже изогнулся.
Честно говоря, мне было с ним так уютно, что я почти забыла, для чего мы здесь. Но услышав его слова, снова ударилась в панику.
— Ну… — слабо пискнула я.
— И вообще, ты ведь не собираешься спать в этом платье, правда? — спросил Джейми в своей обычной практичной манере.
— Ну… нет, думаю, не собираюсь.
Сказать по правде, во время всех этих суматошных событий я даже не подумала о ночном одеянии — впрочем, у меня его и не было. Я спала либо в сорочке, либо без нее, в зависимости от погоды.
У Джейми тоже не было ничего, кроме одежды на нем. Он явно собирался ложиться либо в рубашке, либо обнаженным, а это, конечно, ускорит события.
— Ну, так иди сюда, я помогу тебе с кружевами и прочим.
Его руки дрожали, когда он начал меня раздевать. Но в борьбе с дюжинами крохотных пуговок он слегка забылся.
— Ха! — триумфально объявил Джейми, когда расстегнул последнюю, и мы хором расхохотались.
— Теперь позволь, я помогу тебе, — сказала я, решив, что откладывать неизбежное бессмысленно. Потянулась и расстегнула его рубашку, запустив под нее руки. Я медленно провела ладонями по его груди, ощущая тугие завитки волос и мягкие ложбинки вокруг сосков Джейми. Он стоял спокойно, но дышал учащенно. Я опустилась на колени, чтобы расстегнуть на нем ремень.
Раз уж это все равно должно случиться, подумала я, пусть случится прямо сейчас. И провела руками по его прикрытым килтом бедрам, крепким и сухощавым.
И хотя к этому времени я точно знала, что именно носит под килтом большинство шотландцев — ничего — все равно в какой-то степени это оказалось для меня потрясением.
Он поднял меня на ноги и склонил голову, чтобы поцеловать меня. Поцелуй продлился долго, а его руки в это время искали завязки моих нижних юбок.
Они упали на пол накрахмаленной волной, и я осталась в одной сорочке.
— Где ты научился так целоваться? — спросила я, задыхаясь. Он ухмыльнулся и снова привлек меня к себе.
— Я сказал, что я девственник, а не монах. — И снова поцеловал меня. — А если мне потребуется руководство, я спрошу тебя.
Джейми крепко прижал меня к себе, и я почувствовала, что он более чем готов заняться делом. И с некоторым изумлением поняла, что и я тоже готова. Сказать по правде, не знаю уж, почему: из-за ночного часа, из-за вина, из-за его привлекательности или из-за всех пережитых лишений, но я его ужасно хотела.
Я вытянула его рубашку из-под килта и провела руками по груди, обводя большими пальцами соски. Они тут же напряглись, и Джейми резко прижал меня к груди.
— У-уф, — сказала я, пытаясь вдохнуть. Он тут же отпустил меня, извиняясь.
— Да нет, не волнуйся. Поцелуй меня еще раз.
Он повиновался, на этот раз спустив с моих плеч бретельки сорочки.
Потом он отступил назад, обхватил ладонями мои груди и потер мне соски так же, как я терла его. Я сражалась с пряжкой, на которую застегивался килт.
Пальцы Джейми помогли мне, и пряжка, щелкнув, расстегнулась.
Внезапно он подхватил меня на руки и сел на кровать, усадив меня на колени.
— Скажи, если я буду чересчур груб, или вели остановиться, если хочешь. В любой момент, пока мы не соединились. Не думаю, что смогу остановиться после этого, — хрипловато попросил Джейми.
Вместо ответа я обняла его за шею и потянула на себя, направляя его к влажной щели между моими ногами.
— Святый Боже, — выдохнул Джеймс Фрэзер, никогда не поминавший всуе своего Господа.
— Только не останавливайся, — выдохнула я…
* * *
Потом мы лежали рядом, и казалось совершенно естественным, что моя голова покоилась у него на груди. Мы хорошо подходили друг другу, и прежняя скованность почти исчезла, растворившись в нашем общем возбуждении и в новизне изучения друг друга.
— Это походило на то, как ты себе это представлял? — с любопытством спросила я. Он засмеялся, и в ухе у меня зарокотало.
— Почти. Только я думал… а, неважно.
— Нет, скажи. Что ты думал?
— Ни за что не скажу. Ты будешь смеяться.
— Обещаю, что не буду. Скажи.
Он пригладил мне волосы, откинув кудряшки с уха.
— Ну ладно. Я не знал, что это можно делать лицом к лицу. Думал, нужно заходить сзади; ну, знаешь, как лошади.
Сдержать обещание оказалось очень трудно, но я не засмеялась.
— Я понимаю, что это звучит глупо, — защищаясь, сказал Джейми. — Просто… ну, знаешь, как в голову приходят всякие мысли, пока ты еще ребенок, и как-то там остаются?
— Ты никогда не видел, как людизанимаются любовью?
Я по-настоящему удивилась, уже навидавшись хижин, где в одной комнате живут целые семьи. Конечно, родители Джейми — не крестьяне, но все-таки трудно представить себе шотландского ребенка, который ни разу не видел, как совокупляются взрослые.
— Видел, конечно, но это обычно происходило под одеялом. Я только видел, что мужчина бывает наверху. Это-тоуж я знаю!
— М-м. Да, я заметила.
— Я тебя придавил? — заволновался он.
— Не особенно. И что, ты в самом деле так думал?
Я не смеялась, но не ухмыляться не могла. Он слегка порозовел.
— Ага. Я один раз видел, как мужчина взял женщину, прямо под открытым небом. Но это… в общем, он ее изнасиловал, вот что, и взял ее сзади. На меня это произвело сильное впечатление, и, как я уже говорил, так и отложилось в голове.
Джейми продолжал обнимать меня, оглаживая, как, успокаивая, оглаживал лошадей. Но постепенно его движения менялись, делаясь более уверенными и изучающими.
— Я хочу тебя о чем-то спросить, — сказал он, проводя рукой по моей спине.
— Что?
— Тебе понравилось? — довольно застенчиво поинтересовался он.
— Да, — честно ответила я.
— О, я так и подумал, а Муртаг говорил, что женщинам обычно все равно, поэтому я должен кончить как можно скорее.
— Да что твой Муртаг в этом понимает? — негодующе воскликнула я. — Чем медленнее, тем лучше, для большинства женщин.
Джейми снова клокочуще засмеялся.
— Ну, тебе лучше знать, чем Муртагу. Вообще мне вчера много чего по этому поводу насоветовали, и Муртаг, и Руперт, и Нед. Но мне почти все показалось неправдоподобным, так что я решил судить самостоятельно.
— Пока это тебя ни к чему плохому не привело, — сказала я, накручивая на палец волосок у него на груди. — Какие еще мудрых советов тебе надавали?
Его кожа казалась в пламени свечи червоным золотом. К моему изумлению, от смущения она еще сильнее покраснела.
— Я не могу этого повторить. И все равно, как я уже сказал, почти все оказалось неправильным. И потом, я видел самых разных животных, которые спаривались, и все они справляются вообще без чужих советов. Поэтому я и решил, что люди тоже могут.
Я искренне забавлялась мыслью о том, что кто-то ищет приемы сексуальной техники на скотном дворе и в лесу, а не в грязных журнальчиках и в раздевалках.
— И каких спаривающихся животных ты видел?
— О, самых разных. Понимаешь, наша ферма находится рядом с лесом, и я проводил там много времени — охотился или отыскивал заблудившихся коров. Конечно, я видел лошадей и коров, кур, голубей, собак и кошек, оленей, белок, кроликов, вепря… О! А однажды — даже змей!
— Змей?!
— Ага. Ты знала, что у змей два члена? В смысле, у змей-самцов?
— Нет. Ты уверен?
— Ага, и оба раздвоены, вот так. — Он растопырил средний и указательный пальцы.
— Здорово неудобно для самок, — захихикала я.
— Ну, ей понравилось, — заверил меня Джейми. — Конечно, насколько я могу судить — у змей не особенно выразительные лица.
Я спрятала лицо у него на груди, фыркая от смеха. Его приятный мускусный запах смешивался с резким запахом льна.
— Сними рубашку, — попросила я, садясь и потянув за воротничок.
— Зачем? — спросил Джейми, но тоже сел и повиновался. Я встала перед ним на колени, восхищаясь его телом.
— Потому что я хочу посмотреть на тебя.
Он был прекрасно сложен, с длинными, изящными костями и плоскими мускулами, выпуклой грудью и впалым животом. Джейми поднял брови.
— Ну, тогда пусть все будет по-честному. Сними и свою тоже.
Он помог мне выбраться из измятой сорочки, стянув ее вниз, через бедра. Потом взял меня за талию и стал внимательно рассматривать. Я засмущалась.
— Ты что, никогда раньше не видел обнаженных женщин?
— Видел, но не так близко. — Он широко ухмыльнулся. — И они не были моими. — Он погладил мне бедра. — У тебя отличные широкие бедра. Думаю, ты будешь хорошим производителем.
— Что?! — Я с негодованием отпрянула, но Джейми притянул меня к себе и опрокинул на кровать, упав сверху. Он удерживал меня до тех пор, пока я не перестала сопротивляться, а потом приподнял, чтобы наши губы встретились.
— Я знаю, одного раза достаточно, чтобы наш брак стал законным, но… — Он робко замолчал.
— Ты хочешь еще?
— Ты не будешь очень против?
Я и на этот раз не засмеялась, но мне показалось, что от усилия сдержаться у меня заскрипели ребра.
— Нет, — очень серьезно ответила я. — Не буду.
* * *
— Хочешь есть? — тихо спросила я спустя некоторое время.
— Я изголодался. — Он наклонил голову и слегка прикусил мне сосок, потом с ухмылкой посмотрел на меня. — Но от еды тоже не откажусь. — И перекатился на край кровати. — В кухне, наверное, есть холодная говядина и хлеб, а может, и вино. Сейчас я схожу и принесу нам ужин.
— Нет, не вставай. Я сама.
Я спрыгнула с кровати и пошла к двери, накинув сорочку и закутавшись в шаль, потому что в коридоре было прохладно.
— Стой, Клэр! — закричал Джейми. — Лучше я… — Но я уже открыла дверь.
Мое появление было встречено хриплыми восторженными воплями не менее полутора десятков мужчин. Они сидели у камина в нижней гостиной, пили, ели и кидали кости. Я в замешательстве остановилась на площадке, пятнадцать лиц с плотоядным выражением уставились на меня, поблескивая в свете пламени камина.
— Эй, девица! — заорал Руперт. — Ты что, все еще можешь ходить? Так значит, Джейми плохо выполняет свои обязанности?
Эту сальность встретили взрывами хохота и множеством других, еще болеегрубых замечаний о доблестях Джейми.
— Если ты уже замучила Джейми, я с радостью займу его место! — предложил невысокий темноволосый юнец.
— Нет-нет, девица, с него толку не будет, возьми лучше меня! — выкрикнул другой.
— Зачем вы ей нужны, парни? — завопил совершенно пьяный Муртаг. — После Джейми ее может удовлетворить только что-нибудь вроде этого! — И замахал над головой огромной костью. Вся компания просто покатилась от хохота.
Я метнулась назад в комнату, захлопнула дверь и прижалась к ней спиной, уставившись на Джейми. Он, голый, лежал на кровати и трясся от смеха.
— Я пытался тебя предупредить, — задыхаясь, выдавил он. — Жаль, что ты не видишь своего лица!
— Скажи мне, — прошипела я, — что все эти мужланы там делают?
Джейми грациозно соскользнул с нашего брачного ложа и, стоя на коленях, начал копаться в кучке сброшенной на пол одежды.