Страница:
Говорить я не могла и потому просто протянула ему правую руку с трясущимися пальцами. Кольцо, холодное и яркое, скользнуло по суставу и удобно улеглось у основания. Мой размер. Джейми какое-то время не отпускал мою руку, глядя на кольцо, и внезапно сильно прижал мои пальцы к губам. Потом поднял голову, и я на мгновенье увидела его лицо, страстное и умоляющее, прежде, чем он резко посадил меня к себе на колени.
Он крепко прижимал меня к себе, ничего не говоря, и я чувствовала, как лихорадочно, в точности, как мой, бьется его пульс на горле. Его руки взяли меня за плечи и слегка отстранили, теперь я смотрела прямо ему в лицо. Руки были такими большими и теплыми, и у меня вдруг закружилась голова.
— Я хочу тебя, Клэр, — сказал он задушенным голосом. Потом немного помолчал, словно не зная, что говорить дальше. — Я так сильно тебя хочу… я едва могу дышать. Ты… — он с трудом сглотнул, потом слегка откашлялся, -… ты примешь меня?
Теперь я вновь обрела голос, жалкий и дрожащий, но говорить я уже могла.
— Да, — ответила я. — Да, я приму тебя.
— Я думаю, — начал Джейми, но замолчал. Начал было расстегивать пряжку на ремне, посмотрел на меня и вцепился руками в бедра. Он еле говорил, сдерживая что-то в себе с таким трудом, что руки его тряслись. — Я не… я не могу… Клэр, я не смогу быть нежным!
Мне едва хватило времени кивнуть, то ли в знак понимания, то ли разрешения, как Джейми опрокинул меня на кровать, прижав всем своим весом.
Мы не стали тратить время, чтобы раздеться. Я вдыхала запах дорожной пыли от его рубашки, ощущала вкус солнца и пота на его коже. Он вцепился в мои раскинутые руки, прижав запястья к кровати. Одна рука прикасалась к стене, и я слышала, как одно из колец царапает камень. По одному кольцу на каждую руку, одно серебряное, одно золотое. И тонкий металл внезапно стал тяжелым, как брачные оковы, словно кольца превратились в кандалы, пристегнувшие меня к этой постели, навсегда распростертую между двумя столбиками, и удерживали, как удерживали в неволе Прометея на его одинокой скале, превращая любовь в грифов, терзавших мое сердце.
Он раздвинул мне ноги коленом и вошел в меня глубоко, одним толчком, заставившим меня ахнуть. Джейми издал звук, больше похожий на стон, и еще сильнее вцепился в меня.
— Ты моя, то duinne ,— тихо произнес он, погружаясь в меня еще глубже. — Только моя, сейчас и навсегда. Моя, хочешь ты этого или нет.
Я попыталась вырваться из его хватки и со свистом втянула в себя воздух со слабым «ах», когда он погрузился еще глубже.
— Да, я хочу любить тебя жестко, моя Сасснек, — прошептал он. — Я хочу владеть тобой, обладать тобой, душой твоей и телом.
Я пыталась сопротивляться, но он прижимал меня все сильнее, словно вколачивался в меня — непрерывное, неумолимое движение, достигающее моей утробы с каждым толчком.
— Я хочу, чтобы ты называла меня «повелителем», Сасснек. — В его тихом голосе звучала угроза отмщения за муки последних минут. — Я хочу, чтобы ты стала моей.
Я дрожала и стонала, моя плоть сжималась в спазмах от этого вторжения, от его бьющего присутствия. Но движение все продолжалось и продолжалось, он ударял меня снова и снова, и каждый удар находился на грани между удовольствием и болью. Мне казалось, что я растворилась и существую только сейчас, во время этого насилия, что меня принуждают к абсолютному отказу от себя.
— Нет! — выдохнула я. — Остановись, пожалуйста, ты делаешь мне больно!
По его лицу струился пот, капая на подушку и на мои груди. Теперь наши тела встречались с такой силой, что очень скоро мы перешли грань, за которой начиналась боль. Бедра от непрерывных ударов покрылись синяками, запястья, казалось, сейчас сломаются, но его хватка оставалась неумолимой.
— Да, моли о милосердии, Сасснек. Только ты его не получишь. Еще нет.
Его дыхание было жарким и быстрым, но он не выказывал никаких признаков усталости. Мое тело сотрясалось, ноги поднялись, чтобы обхватить его бедра, стремясь сдержать напор.
Я чувствовала удар от каждого толчка глубоко в животе и пыталась съежиться, а мои бедра вероломно поднимались, приветствуя его. Он ощутил этот отклик и удвоил усилия, теперь прижимая мои плечи, чтобы удержать меня под собой.
У моего отклика не было ни начала, ни конца, только непрекращающийся трепет, достигавший пика при каждом толчке. Его движение было вопросом, задаваемым моей плоти снова и снова и требующим ответа. Он выпрямил мои ноги и повел меня дальше, сквозь боль в чистейшее чувство, на край покорности…
— Да! — закричала я. — О Господи, Джейми, да!
Он схватил меня за волосы и откинул мне голову назад, глядя мне в глаза своими, сверкающими яростным торжеством.
— Да, Сасснек, — пробормотал он, отвечая скорее моим движениям, чем словам. — Я буду на тебе ездить!
Его руки упали мне на груди, сжимая и гладя их, потом скользнули ниже. Он лежал на мне всем телом, приподнимая меня, чтобы проникнуть еще глубже. Я пронзительно закричала, но он накрыл мои губы своими — не поцелуй, а новое нападение. Он силой раздвигал мои губы, кусал их, царапал мне лицо щетиной. Он ударял теперь сильнее и быстрее, словно мог принудить мою душу, как принудил тело. В теле или в душе — где-то он высек искру, и ответная ярость страсти и желания разгоралась под пеплом моей покорности. Я выгнулась, встречая его; удар за удар. Я укусила его за губу и ощутила вкус крови.
Потом я почувствовала его зубы на своей шее и впилась ногтями ему в спину. Я царапала его от загривка до ягодиц, заставляя приподниматься и кричать. Мы свирепо атаковали друг друга в страстном желании, кусались и царапались, стремились добиться крови, стремились вбить себя в другое тело, разрывали плоть друг друга во всепоглощающем желании слиться воедино. Мой крик смешивался с его криком, и мы полностью потеряли себя друг в друге в тот последний миг растворения и завершения…
Я очень медленно возвращалась к себе, лежа на груди Джейми. Наши потные тела все еще оставались слившимися, бедро к бедру. Он дышал тяжело, с закрытыми глазами. Я слышала его сердце под своим ухом; оно билось в том необычно медленном и могучем ритме, что следует за оргазмом.
Джейми почувствовал, что я пришла в себя, и привлек меня ближе, словно желая удержать миг нашего единения, достигнутого в последние секунды такого гибельного слияния. Я свернулась калачиком рядом с ним и обняла его.
Он открыл глаза и вздохнул, губы изогнулись в слабой усмешке, когда мы встретились взглядами. Я подняла брови, задавая молчаливый вопрос.
— О да, Сасснек, — сказал он довольно уныло. — Я твой повелитель… а ты — моя госпожа. Кажется, я не могу обладать твоей душой, не потеряв свою. — Повернул меня на бок и удобно прижался ко мне сзади. В окно дул вечерний ветерок, в комнате становилось прохладно, Джейми натянул на нас одеяло. Какой ты шустрый, парень,сонно подумала я. Фрэнк до этого так и не додумался.И уснула в его надежных объятиях, и он тепло дышал мне в ухо.
Проснувшись на следующее утро, я поняла, что у меня болит каждая мышца. Я с трудом добрела до туалета, потом до умывального таза.
Внутри как будто поработала маслобойка. Я чувствовала себя так, словно меня избили каким-то тупым предметом. Да, подумала я, это очень близко к истине. Когда я подошла к кровати, увидела тот самый тупой предмет, только сейчас он выглядел вполне безобидным. Его владелец проснулся, когда я села рядом, и посмотрел на меня с мужским самодовольством.
—Похоже, скачка была знатная, Сасснек, — произнес он, прикоснувшись к синяку на внутренней поверхности моего бедра. — Седлом натерло, да?
Я прищурилась и провела пальцем по глубокому укусу на его плече.
— Ты тоже выглядишь довольно потрепанным, мой друг.
— Что поделать, — сказал он с сильным шотландским акцентом, — если в твоей постели лежит ведьма, будь готов к тому, что тебя покусают. — Схватил меня за шею и повалил на себя. — Иди сюда, ведьмочка. Покусай меня еще немного.
— Ой нет, — отпрянула я. — Я просто не могу, у меня все болит.
Джеймс Фрэзер был не тем мужчиной, который согласится с твоим «нет».
— Я буду очень нежен, — замурлыкал он, увлекая меня под одеяло.
И он был так нежен, как может быть нежен только очень крупный мужчина, он обращался со мной, как с яйцом перепелки, он ласкал меня со смиренным терпением (и я поняла, что это искупление) и с ласковой настойчивостью (и я поняла, что это продолжение урока, начатого так жестоко вчера вечером). Он был готов стать нежным, но не принимал отказа.
Он задрожал в моих объятиях, когда пришел к завершению, он дрожал, стараясь больше не двигаться и не причинять мне боль проникновением.
Потом, не выходя из меня, он провел пальцем по бледнеющим синякам, которые оставил на моих плечах на дороге у форта Уильям.
— Я прошу за них прощения, то duinne,— прошептал Джейми, нежно целуя каждый. — Когда я это сделал, я был в бешенстве, но это не извиняет меня. Позор — причинять боль женщине, в ярости ты или нет. Я никогда больше подобного не сделаю.
Я иронически засмеялась.
— Ты извиняешься за эти!А как насчет остальных? Да я — один большой синяк с головы до пят!
— Да? — Он отодвинулся и внимательно на меня посмотрел. — Знаешь, за эти— Джейми прикоснулся к моему плечу, — я попросил прощения, а вот эти,— и он шлепнул меня по заднице, — ты заслужила, и я не скажу, что мне жаль, потому что мне не жаль! А что касается этих,— и он погладил меня по бедру, — я тоже не буду извиняться. За них ты отплатила мне полной мерой. — И, скорчив гримасу, потер свое плечо. — Ты пустила мне кровь как минимум в двух местах, Сасснек, а спину мне жжет просто чертовски.
— Ну, делить постель с ведьмой… — ухмыльнулась я. — За это у тебя тоже никто не попросит прощения.
Он захохотал и притянул меня к себе.
— Я не говорил, что жду извинений, верно? Если я правильно припоминаю, я сказал: «Укуси меня еще разок».
ОБ АВТОРЕ
Он крепко прижимал меня к себе, ничего не говоря, и я чувствовала, как лихорадочно, в точности, как мой, бьется его пульс на горле. Его руки взяли меня за плечи и слегка отстранили, теперь я смотрела прямо ему в лицо. Руки были такими большими и теплыми, и у меня вдруг закружилась голова.
— Я хочу тебя, Клэр, — сказал он задушенным голосом. Потом немного помолчал, словно не зная, что говорить дальше. — Я так сильно тебя хочу… я едва могу дышать. Ты… — он с трудом сглотнул, потом слегка откашлялся, -… ты примешь меня?
Теперь я вновь обрела голос, жалкий и дрожащий, но говорить я уже могла.
— Да, — ответила я. — Да, я приму тебя.
— Я думаю, — начал Джейми, но замолчал. Начал было расстегивать пряжку на ремне, посмотрел на меня и вцепился руками в бедра. Он еле говорил, сдерживая что-то в себе с таким трудом, что руки его тряслись. — Я не… я не могу… Клэр, я не смогу быть нежным!
Мне едва хватило времени кивнуть, то ли в знак понимания, то ли разрешения, как Джейми опрокинул меня на кровать, прижав всем своим весом.
Мы не стали тратить время, чтобы раздеться. Я вдыхала запах дорожной пыли от его рубашки, ощущала вкус солнца и пота на его коже. Он вцепился в мои раскинутые руки, прижав запястья к кровати. Одна рука прикасалась к стене, и я слышала, как одно из колец царапает камень. По одному кольцу на каждую руку, одно серебряное, одно золотое. И тонкий металл внезапно стал тяжелым, как брачные оковы, словно кольца превратились в кандалы, пристегнувшие меня к этой постели, навсегда распростертую между двумя столбиками, и удерживали, как удерживали в неволе Прометея на его одинокой скале, превращая любовь в грифов, терзавших мое сердце.
Он раздвинул мне ноги коленом и вошел в меня глубоко, одним толчком, заставившим меня ахнуть. Джейми издал звук, больше похожий на стон, и еще сильнее вцепился в меня.
— Ты моя, то duinne ,— тихо произнес он, погружаясь в меня еще глубже. — Только моя, сейчас и навсегда. Моя, хочешь ты этого или нет.
Я попыталась вырваться из его хватки и со свистом втянула в себя воздух со слабым «ах», когда он погрузился еще глубже.
— Да, я хочу любить тебя жестко, моя Сасснек, — прошептал он. — Я хочу владеть тобой, обладать тобой, душой твоей и телом.
Я пыталась сопротивляться, но он прижимал меня все сильнее, словно вколачивался в меня — непрерывное, неумолимое движение, достигающее моей утробы с каждым толчком.
— Я хочу, чтобы ты называла меня «повелителем», Сасснек. — В его тихом голосе звучала угроза отмщения за муки последних минут. — Я хочу, чтобы ты стала моей.
Я дрожала и стонала, моя плоть сжималась в спазмах от этого вторжения, от его бьющего присутствия. Но движение все продолжалось и продолжалось, он ударял меня снова и снова, и каждый удар находился на грани между удовольствием и болью. Мне казалось, что я растворилась и существую только сейчас, во время этого насилия, что меня принуждают к абсолютному отказу от себя.
— Нет! — выдохнула я. — Остановись, пожалуйста, ты делаешь мне больно!
По его лицу струился пот, капая на подушку и на мои груди. Теперь наши тела встречались с такой силой, что очень скоро мы перешли грань, за которой начиналась боль. Бедра от непрерывных ударов покрылись синяками, запястья, казалось, сейчас сломаются, но его хватка оставалась неумолимой.
— Да, моли о милосердии, Сасснек. Только ты его не получишь. Еще нет.
Его дыхание было жарким и быстрым, но он не выказывал никаких признаков усталости. Мое тело сотрясалось, ноги поднялись, чтобы обхватить его бедра, стремясь сдержать напор.
Я чувствовала удар от каждого толчка глубоко в животе и пыталась съежиться, а мои бедра вероломно поднимались, приветствуя его. Он ощутил этот отклик и удвоил усилия, теперь прижимая мои плечи, чтобы удержать меня под собой.
У моего отклика не было ни начала, ни конца, только непрекращающийся трепет, достигавший пика при каждом толчке. Его движение было вопросом, задаваемым моей плоти снова и снова и требующим ответа. Он выпрямил мои ноги и повел меня дальше, сквозь боль в чистейшее чувство, на край покорности…
— Да! — закричала я. — О Господи, Джейми, да!
Он схватил меня за волосы и откинул мне голову назад, глядя мне в глаза своими, сверкающими яростным торжеством.
— Да, Сасснек, — пробормотал он, отвечая скорее моим движениям, чем словам. — Я буду на тебе ездить!
Его руки упали мне на груди, сжимая и гладя их, потом скользнули ниже. Он лежал на мне всем телом, приподнимая меня, чтобы проникнуть еще глубже. Я пронзительно закричала, но он накрыл мои губы своими — не поцелуй, а новое нападение. Он силой раздвигал мои губы, кусал их, царапал мне лицо щетиной. Он ударял теперь сильнее и быстрее, словно мог принудить мою душу, как принудил тело. В теле или в душе — где-то он высек искру, и ответная ярость страсти и желания разгоралась под пеплом моей покорности. Я выгнулась, встречая его; удар за удар. Я укусила его за губу и ощутила вкус крови.
Потом я почувствовала его зубы на своей шее и впилась ногтями ему в спину. Я царапала его от загривка до ягодиц, заставляя приподниматься и кричать. Мы свирепо атаковали друг друга в страстном желании, кусались и царапались, стремились добиться крови, стремились вбить себя в другое тело, разрывали плоть друг друга во всепоглощающем желании слиться воедино. Мой крик смешивался с его криком, и мы полностью потеряли себя друг в друге в тот последний миг растворения и завершения…
* * *
Я очень медленно возвращалась к себе, лежа на груди Джейми. Наши потные тела все еще оставались слившимися, бедро к бедру. Он дышал тяжело, с закрытыми глазами. Я слышала его сердце под своим ухом; оно билось в том необычно медленном и могучем ритме, что следует за оргазмом.
Джейми почувствовал, что я пришла в себя, и привлек меня ближе, словно желая удержать миг нашего единения, достигнутого в последние секунды такого гибельного слияния. Я свернулась калачиком рядом с ним и обняла его.
Он открыл глаза и вздохнул, губы изогнулись в слабой усмешке, когда мы встретились взглядами. Я подняла брови, задавая молчаливый вопрос.
— О да, Сасснек, — сказал он довольно уныло. — Я твой повелитель… а ты — моя госпожа. Кажется, я не могу обладать твоей душой, не потеряв свою. — Повернул меня на бок и удобно прижался ко мне сзади. В окно дул вечерний ветерок, в комнате становилось прохладно, Джейми натянул на нас одеяло. Какой ты шустрый, парень,сонно подумала я. Фрэнк до этого так и не додумался.И уснула в его надежных объятиях, и он тепло дышал мне в ухо.
* * *
Проснувшись на следующее утро, я поняла, что у меня болит каждая мышца. Я с трудом добрела до туалета, потом до умывального таза.
Внутри как будто поработала маслобойка. Я чувствовала себя так, словно меня избили каким-то тупым предметом. Да, подумала я, это очень близко к истине. Когда я подошла к кровати, увидела тот самый тупой предмет, только сейчас он выглядел вполне безобидным. Его владелец проснулся, когда я села рядом, и посмотрел на меня с мужским самодовольством.
—Похоже, скачка была знатная, Сасснек, — произнес он, прикоснувшись к синяку на внутренней поверхности моего бедра. — Седлом натерло, да?
Я прищурилась и провела пальцем по глубокому укусу на его плече.
— Ты тоже выглядишь довольно потрепанным, мой друг.
— Что поделать, — сказал он с сильным шотландским акцентом, — если в твоей постели лежит ведьма, будь готов к тому, что тебя покусают. — Схватил меня за шею и повалил на себя. — Иди сюда, ведьмочка. Покусай меня еще немного.
— Ой нет, — отпрянула я. — Я просто не могу, у меня все болит.
Джеймс Фрэзер был не тем мужчиной, который согласится с твоим «нет».
— Я буду очень нежен, — замурлыкал он, увлекая меня под одеяло.
И он был так нежен, как может быть нежен только очень крупный мужчина, он обращался со мной, как с яйцом перепелки, он ласкал меня со смиренным терпением (и я поняла, что это искупление) и с ласковой настойчивостью (и я поняла, что это продолжение урока, начатого так жестоко вчера вечером). Он был готов стать нежным, но не принимал отказа.
Он задрожал в моих объятиях, когда пришел к завершению, он дрожал, стараясь больше не двигаться и не причинять мне боль проникновением.
Потом, не выходя из меня, он провел пальцем по бледнеющим синякам, которые оставил на моих плечах на дороге у форта Уильям.
— Я прошу за них прощения, то duinne,— прошептал Джейми, нежно целуя каждый. — Когда я это сделал, я был в бешенстве, но это не извиняет меня. Позор — причинять боль женщине, в ярости ты или нет. Я никогда больше подобного не сделаю.
Я иронически засмеялась.
— Ты извиняешься за эти!А как насчет остальных? Да я — один большой синяк с головы до пят!
— Да? — Он отодвинулся и внимательно на меня посмотрел. — Знаешь, за эти— Джейми прикоснулся к моему плечу, — я попросил прощения, а вот эти,— и он шлепнул меня по заднице, — ты заслужила, и я не скажу, что мне жаль, потому что мне не жаль! А что касается этих,— и он погладил меня по бедру, — я тоже не буду извиняться. За них ты отплатила мне полной мерой. — И, скорчив гримасу, потер свое плечо. — Ты пустила мне кровь как минимум в двух местах, Сасснек, а спину мне жжет просто чертовски.
— Ну, делить постель с ведьмой… — ухмыльнулась я. — За это у тебя тоже никто не попросит прощения.
Он захохотал и притянул меня к себе.
— Я не говорил, что жду извинений, верно? Если я правильно припоминаю, я сказал: «Укуси меня еще разок».
ОБ АВТОРЕ
ДИАНА ГЭБЛДОН родилась в 1952 году в Аризоне (США), эколог по образованию, успела десять лет отработать преподавателем биологии в университете Лос-Анджелеса, а также создать немало комиксов для издательства «Уолт Дисней», прежде чем всецело посвятила себя писательскому труду. По ее собственному признанию, первую часть сериала
«Странник»она начала писать для себя, понятия не имея, что из этого получится. Однако случайный творческий опыт вырос в обширный цикл исторических романов, пользующихся огромной популярностью по обе стороны Атлантики и переведенных почти на все европейские языки, а теперь — и на русский.
Издательство «Северо-Запад Пресс» с удовольствием представляет романы Гэблдон российским читателям!
Клэр Рэндалл, главная героиня «Странника»,— необычная женщина, которой выпала удивительная судьба… точнее сказать — даже двесудьбы. Нечаянная путешественница во времени, она разрывается между мужем, оставшимся в одном столетии, и возлюбленным — в другом. Страстное и увлекательное повествование переносит нас из XX века в XVIII, в Шотландию, ко двору короля Карла Стюарта, затем во Францию и в Северную Америку. Любовь, интриги, предательство и надежда, — здесь есть все слагаемые успеха. А язвительный, колкий юмор героев Гэблдон придает повествованию особую остроту.
Издательство «Северо-Запад Пресс» с удовольствием представляет романы Гэблдон российским читателям!
Клэр Рэндалл, главная героиня «Странника»,— необычная женщина, которой выпала удивительная судьба… точнее сказать — даже двесудьбы. Нечаянная путешественница во времени, она разрывается между мужем, оставшимся в одном столетии, и возлюбленным — в другом. Страстное и увлекательное повествование переносит нас из XX века в XVIII, в Шотландию, ко двору короля Карла Стюарта, затем во Францию и в Северную Америку. Любовь, интриги, предательство и надежда, — здесь есть все слагаемые успеха. А язвительный, колкий юмор героев Гэблдон придает повествованию особую остроту.