Страница:
Было действительно очень поздно, когда мы, наконец, спотыкаясь, шли по дорожке к дому миссис Бэйрд, Фрэнк искал ключ, и мы весело смеялись, вспоминая прошедший день.
Так что я вспомнила про миниатюрное святилище Крэйг на Дун только тогда, когда мы готовились ко сну. Усталости Фрэнка как не бывало.
— В самом деле? И ты знаешь, где это? Как чудесно, Клэр! — Он засиял и начал рыться в своем чемодане.
— Что ты ищешь?
— Будильник, — ответил Фрэнк, вытаскивая его.
— Чего ради? — удивленно спросила я.
— Я хочу попасть туда вовремя, чтобы увидеть их.
— Кого?
— Ведьм.
— Ведьм? Кто тебе сказал, что там есть ведьмы?
— Священник, — ответил Фрэнк, откровенно наслаждаясь шуткой. — Одна из них — его экономка.
Я вспомнила величественную миссис Грэхэм и саркастически фыркнула.
— Это смешно!
— Ну, не совсем ведьмы, конечно. В Шотландии сотни лет существовали ведьмы, и их сжигали даже в восемнадцатом веке, ну, а эта компания считает себя друидами или чем-то в этом роде. Не думаю, что там настоящий шабаш — в смысле, они не поклоняются дьяволу. Но священник сказал, что еще существует небольшая группка, которая по-прежнему блюдет ритуалы старых Дней Солнца. Сам он, конечно, из-за своего положения не может проявлять к этому особого интереса, но он слишком любопытный человек, чтобы вовсе игнорировать такие сборища. Он не знает, где именно проходят такие церемонии, но раз поблизости имеется каменный круг, они должны происходить именно там. — И Фрэнк в предвкушении потер руки. — Какая удача!
Проснуться до рассвета один раз забавно. Два дня подряд — походит на мазохизм.
Кроме того, на этот раз не было ни теплой машины, ни одеял, ни термосов с кофе. Я сонно ковыляла вслед за Фрэнком на вершину холма, спотыкаясь о корни и ушибая пальцы ног о камни. Было холодно и туманно, и я поглубже засунула руки в карманы кардигана.
Еще один, последний рывок — и вот перед нами святилище, камни едва видны в угрюмом предрассветном свете. Фрэнк восхищенно замер, а я, задыхаясь, села на камень.
— Восхитительно, — пробормотал он и беззвучно шагнул к внешнему кольцу. Похожая на тень фигура растворилась среди теней, отбрасываемых камнями. Они и вправду были восхитительными, но при этом чертовски жуткими. Если те, кто создавал этот круг, намеревались произвести впечатление, им это удалось.
Фрэнк скоро вернулся.
— Еще никого, — неожиданно прошептал он у меня за спиной, заставив меня подскочить. — Пойдем, я нашел место, откуда можно за ними наблюдать.
Теперь на востоке стало светлее — горизонт лишь слегка окрасился светло-серым, но этого хватило, чтобы я перестала спотыкаться, шагая за Фрэнком к прогалине, которую он отыскал среди ольховых кустов у тропинки. Полянка была крошечной, нам едва хватило места, чтобы встать там плечом к плечу, зато хорошо была видна тропинка и внутренняя часть каменного круга в каких-нибудь двадцати футах от нас. Я уже не в первый раз задумалась о том, чем же занимался Фрэнк во время войны — слишком уж много он знал о том, как можно беззвучно передвигаться в темноте.
Я была очень сонной, поэтому мечтала только об одном — свернуться калачиком под каким-нибудь кустом и заснуть, но места для этого не хватало. Пришлось стоять и пялиться вниз, на крутую тропинку, дожидаясь друидов. Ныла спина, болели ноги, но, кажется, скоро все закончится: небо на востоке окрасилось розовым, стало быть, до рассвета осталось не больше получаса.
Первая появилась так же бесшумно, как Фрэнк. Раздался негромкий шорох, когда из-под ее ноги выскользнул камешек, и вот уже видна аккуратно причесанная седая голова. Миссис Грэхэм. Стало быть, это правда. Экономка священника предусмотрительно оделась в твидовую юбку и шерстяной жакет, неся подмышкой белый сверток. Беззвучно, как призрак, исчезла она за одним из торчащих камней.
Дальше они собрались очень быстро, появляясь по две-три сразу. На тропинке они приглушенно хихикали и шептались, но замолкали сразу же, едва ступали в каменный круг.
Нескольких я узнала. Вот идет миссис Буханен, почтмейстерша, блондинка со свежим перманентом, распространяя вокруг аромат «Вечера в Париже». Я подавила смешок. Значит, вот как выглядят современные друиды!
Всего их было пятнадцать, одни женщины, в возрасте от солидных шестидесяти с хвостиком, как миссис Грэхэм, до юной женщины лет двадцати с небольшим — два дня назад я видела, как она ходила по магазинам, толкая перед собой детскую коляску. Все одеты в удобную для долгой прогулки одежду, все со свертками в руках. Почти не разговаривая между собой, они исчезали за камнями и возвращались обратно с пустыми руками, одетые в белое.
Одна из них прошла прямо мимо нашего кустов, я уловила запах хозяйственного мыла и поняла, что ее одеяние — это простыня, в которую она завернулась, завязав ее узлом на плече.
Они собрались снаружи каменного кольца, выстроившись в линию по старшинству, и стали молча ждать. Свет на востоке все разгорался, и шеренга медленно двинулась вперед, проходя между двумя камнями. Шедшая впереди повела их прямо в центр каменного кольца и пошла по кругу, все так же медленно. Женщины шли величаво, как плывущие по кругу лебеди.
Первая неожиданно остановилась, вскинула вверх руки и ступила в центр круга.
Встав между двумя обращенными к востоку камнями и подняв кверху лицо, она заговорила высоким голосом, негромко, но стоявшие в каменном кольце хорошо ее слышали. Туман скрадывал ее слова, но они отражались эхом, и казалось, что исходят они от камней, стоящих по кругу.
Не знаю, к чему она взывала, но ей вторили голоса танцовщиц, потому что теперь они превратились в танцовщиц. Не прикасаясь друг к другу, они вытянули руки, приседая и покачиваясь, продолжая двигаться по кругу. Внезапно круг разделился. Семь танцовщиц двигались по часовой стрелке, все так же по кругу. Остальные пошли в противоположном направлении. Оба полукруга проходили мимо друг друга со все возрастающей скоростью, иногда образуя полный круг, иногда — двойную линию. А в центре неподвижно стояла их предводительница, снова и снова пронзительно выкрикивая все тот же скорбный клич на давно умершем языке.
Они должны были казаться нелепыми, да, вероятно, так и было. Сборище женщин в простынях, многие из них толстенькие и утратившие подвижность, маршировали кругами на вершине холма. Но при звуке их клича волосы у меня на затылке вставали дыбом.
Они остановились, как одна, и повернулись лицами к восходящему солнцу, стоя в двух полукругах, а между ними пролегала пустынная тропинка.
Над горизонтом поднималось солнце, и его лучи хлынули между двумя обращенными к востоку камнями, как ножом разрезав оба полукруга, и словно ударились о расщепленный камень на противоположной стороне каменного кольца.
Танцовщицы еще немного постояли, замерев по обе стороны солнечного луча. Потом миссис Грэхэм произнесла что-то все на том же странном языке, но на этот раз нормальным голосом, повернулась и пошла прямо по солнечной тропе, седые волны ее волос сверкали на свету. Безмолвно все танцовщицы пошли следом за ней. Одна за другой они прошли сквозь расщелину в камне и молча скрылись из вида.
Мы, скорчившись, сидели в кустах до тех пор, пока женщины, теперь болтая и смеясь, вернули себе обычный вид и начали спускаться с холма, направляясь на чашку кофе в доме у пастора.
— Боже праведный! -Я потянулась, пытаясь избавиться от боли в спине. — Вот это зрелище, правда?
— Потрясающе! — восторгался Фрэнк. — Я бы не пропустил его ни за какие блага мира! — Он, как змея, выскользнул из кустов, оставив меня выпутываться из них самостоятельно, и поспешил в каменный круг, опустив нос к земле, как ищейка.
— Что ты там выискиваешь? — окликнула его я, с некоторым сомнением входя в круг. Но день уже разгорелся, и камни, хотя и оставались впечатляющими, утратили угрожающий вид, который имели в свете зари.
— Отметки, — отозвался он, ползая на четвереньках и уткнувшись носом в дерн. — Откуда они знают, когда нужно начинать и заканчивать?
— Хороший вопрос. Только я ничего не вижу.
Однако, опустив глаза к земле, я увидела интересное растение, росшее у основания высокого камня. Незабудка? Нет, конечно; середина темно-синих цветков была оранжевой. Заинтригованная, я шагнула к ним. Фрэнк, обладавший лучшим слухом, чем я, вскочил на ноги и схватил меня за руку, увлекая прочь из круга буквально за мгновение до того, как с другой стороны в него шагнула одна из утренних танцовщиц.
Это была мисс Грант, пухленькая невысокая женщина, которая владела магазинчиком сластей и выпечки на Хай Стрит, что очень подходило к ее фигуре. Она близоруко осмотрелась и пошарила в кармане в поисках очков. Водрузив их на нос, мисс Грант пошла по каменному кольцу и довольно скоро отыскала потерянную заколку для волос, за которой и возвращалась. Заколов густые, блестящие локоны, она никуда не пошла, а уселась на валун, удобно прислонилась спиной к каменному гиганту и закурила.
Фрэнк у меня за спиной недовольно вздохнул.
— Что ж, — покорно произнес он, — пожалуй, надо уходить. Судя по ее виду, она может просидеть здесь все утро. Да и в любом случае, я так ничего и не нашел.
— Может, вернемся попозже? — предложила я, все еще с любопытством думая о синих цветах.
— Ну хорошо. — Но он явно потерял всякий интерес к каменному кругу и погрузился в размышления об увиденной церемонии. Весь путь вниз с холма он безостановочно терзал меня вопросами, заставляя как можно точнее вспомнить услышанные слова и увиденные танцы.
— Древнескандинавский, — наконец удовлетворенно заключил Фрэнк. — Корневые слова были на древнескандинавском, я почти уверен. А вот танец… — Фрэнк покрутил головой. — Нет, танец должен быть намного древнее. Не то чтобы это не были хороводы викингов, — тут он осуждающе поднял бровь, словно я сказала, что это ни в коем случае не они. — Но вот эта схема, когда они меняются местами и встают в две линии… х-мм… похоже на рисунки на кувшинах позднего неолита, но все же… х-мм…
И впал в один их своих научных трансов, время от времени бормоча что-то себе под нос. Из транса он вышел только тогда, когда споткнулся обо что-то у подножья холма. Фрэнк вскрикнул, взмахнул руками и последние несколько футов прокатился по тропинке вниз.
Я ринулась к нему, но когда подбежала, он уже сидел.
— С тобой все в порядке? — спросила я, хотя уже видела, что все нормально.
— Кажется, да — Фрэнк рассеянно провел рукой по лбу, откидывая назад темные волосы. — На что это я наступил?
— Вот на это. — Я подняла банку из-под сардин. — Вот оно, зло цивилизации.
— Ага. — Фрэнк взял банку, заглянул в нее и бросил через плечо. — Жаль, что она пустая. Я здорово проголодался после нашей экскурсии. Посмотрим, чем нас может попотчевать миссис Бэйрд? Что-нибудь вроде позднего завтрака?
— Можно, — ответила я, приглаживая ему растрепавшие прядки. — Или можем съесть ранний ланч.
Наши взгляды встретились.
— Ага, — повторил Фрэнк совершенно другим тоном, медленно проводя рукой по моей руке, потом по шее, нежно щекоча мне большим пальцем ухо. — Можем.
— Если ты не очень голоден, — отозвалась я. Его другая рука пробралась мне за спину. Он нежно прижал меня к себе, опуская руку все ниже и ниже. Губы его приоткрылись, и Фрэнк легонько дохнул мне в вырез платья. Теплое дыхание защекотало груди.
Он осторожно опрокинул меня в траву, перистые белые цветки словно плыли у него над головой. Фрэнк склонился надо мной и нежно поцеловал меня, и продолжал целовать, медленно, пуговку за пуговкой, расстегивая мое платье. Он дразнил меня, останавливаясь, чтобы просунуть руку под платье и поиграть с напрягшимися сосками. Наконец он расстегнул платье до самой талии.
— Ага, — произнес Фрэнк, снова сменив интонацию. — Похоже на белый бархат. — Он говорил хриплым голосом, волосы снова упали ему на лоб, но он не сделал никакой попытки убрать их.
Фрэнк одним движением большого пальца расстегнул мне лифчик и наклонился, чтобы отдать почтительную дань моим грудям. Потом отодвинулся, охватил груди ладонями и медленно повел ладони вниз, чтобы они встретились между вздымающимися холмами, тут же опять повел ладони вверх, и делал это снова и снова, пока я не застонала и не потянулась к нему. Тогда Фрэнк прижался губами к моим губам и так плотно прижал меня к себе, что бедра наши соприкоснулись. Теперь он нежно покусывал мне мочку уха.
Рука, гладившая меня по спине, опускалась все ниже и внезапно замерла. Потом снова прошлась по спине, Фрэнк поднял голову и, ухмыльнувшись, посмотрел на меня.
— Что там такое? — спросил он, изображая деревенского полицейского. — Точнее, чего там неттакого?
— Просто подготовилась, — чопорно ответила я. — Медсестер учат учитывать все непредвиденные обстоятельства.
— Право же, Клэр, — пробормотал он, запуская руку мне под юбку, к мягкому, ничем не прикрытому теплу между ног. — Ты самая ужасающе практичная женщина, которую я когда-либо встречал…
Вечером, когда я сидела в кресле с большой книгой на коленях, Фрэнк подошел ко мне сзади.
— Что это ты делаешь? — поинтересовался он, положив руки мне на плечи.
— Ищу то растение, — ответила я, заложив палец между страницами, чтобы не потерять место, которое читала. — Ну, то, которое видела в каменном круге. Смотри…
— Я открыла книгу. — Это может быть горечавковое, синюховое, бурачниковое — скорее всего, именно оно, незабудка — но может быть даже вариантом ветреницы раскрытой. — И я показала на цветную иллюстрацию пульсатиллы обыкновенной. — Я все же не думаю, что это горечавковое — лепестки не совсем закругленные, но…
— Ну, так почему бы не вернуться и не сорвать его? — предложил Фрэнк. — Возможно, мистер Крук одолжит тебе свой драндулет, или… о! У меня есть идея получше! Возьми велосипед у миссис Бэйрд, это безопаснее. От дороги до подножья холма совсем недалеко.
— Ага, и тысяча ярдов вверх по холму, — отозвалась я.
— Тебе-то что до этого растения? — Я обернулась и посмотрела на него. Свет от лампы очертил его голову тонким золотым нимбом, как на средневековых гравюрах святых.
— Да меня интересует вовсе не растение. Но если ты все равно поднимешься наверх, сможешь посмотреть снаружи этого каменного круга.
— Хорошо, — вежливо согласилась я. — А что искать?
— Следы костров, — оживился Фрэнк. — Все, что я сумел прочитать про Белтейн, обязательно упоминает костры, как часть ритуала, а женщины, которых мы сегодня утром видели, костров не жгли. Я и подумал — может, они жгли костры накануне вечером, а утром вернулись, чтобы станцевать. Хотя историки считают, что костры жгли пастухи. Внутри кольца следов от костра не было, — добавил он. — Но мы ушли раньше, чем я посмотрел снаружи.
— Хорошо, — повторила я и зевнула. Сказывались два ранних подъема. — При условии, что мне не придется вскакивать раньше девяти утра.
По правде говоря, я добралась до каменного круга только к одиннадцати часам. Моросило, и я промокла насквозь, потому что не захватила плащ. Я бегло осмотрела землю вокруг каменного кольца, но если там и разводили костер, то позаботились о том, чтобы уничтожить все следы.
Растение нашлось легко. Оно росло там, где я и запомнила, у подножья самого высокого камня. Я сорвала несколько штук и завернула в носовой платок, собираясь обработать их, когда вернусь к велосипеду миссис Бэйрд, где оставила пресс.
Самый высокий камень в круге был расколот, вертикальная трещина делила его на две массивных половины. Странно, куски зачем-то отодвинули друг от друга. Хотя было очевидно, что смотрящие друг на друга поверхности совпадают, их отодвинули на расстояние двух, а то и трех футов.
Откуда-то исходило низкое жужжание. Я решила, что в какой-нибудь щели в скале расположился пчелиный рой, и взялась за камень, желая заглянуть в проем.
Камень пронзительно закричал.
Я попятилась как можно быстрее, поскользнулась на траве и плюхнулась на землю. Я вытаращилась на камень и почувствовала, что обливаюсь потом.
Никогда еще мне не приходилось слышать подобных звуков от живых существ. Не знаю, как его описать, разве что сказать, что именно такого вопля и можно ожидать от камня. Это было ужасно.
Теперь закричали остальные камни. Раздавались звуки битвы, крики умирающих людей, ржание падающих лошадей.
Я яростно затрясла головой, но шум продолжался. Я с трудом поднялась на ноги и заковыляла к выходу из кольца. Звуки раздавались вокруг меня, у меня заныли зубы и закружилась голова, перед глазами все начало расплываться.
До сих пор не знаю, сознательно ли я пошла к расщелине в камне или меня занесло туда случайно, из-за непрекращающегося шума.
Как-то ночью я уснула на пассажирском сиденье быстро ехавшей машины: шум и движение укачали меня, создав иллюзию безмятежной невесомости. Водитель слишком быстро въехал на мост, потерял контроль, и я очнулась от сна, ослепленная фарами, сразу же перейдя в тошнотворное состояние падения с высоты на огромной скорости. Такой резкий переход ближе всего к описанию чувства, которое я испытала, только произошло все еще скорее.
Могу сказать, что мое поле зрения сузилось до единственной темной точки, потом вообще все пропало, и осталась не тьма, но яркая пустота. Могу сказать, что мне казалось, будто я вращаюсь с огромной скоростью, или что меня выворачивают наизнанку. Все это чистая правда, и все это никак не передает ощущения полнейшего распада, ощущения, что меня очень сильно ударяет обо что-то, чего не существует.
Правда еще и в том, что ничто не двигалось, ничто не менялось, ничто, вроде бы, и не происходило,и все же я испытывала настолько неконтролируемый ужас, что перестала понимать, кто я, что я и где я. Я находилась в самом сердце хаоса, и никакая воля тела или ума не могла ему противостоять.
Не могу сказать, что я по-настоящему потеряла сознание, но все же какое-то время я себя не сознавала. Я «очнулась», если можно так выразиться, споткнувшись о камень у подножья холма, проехалась последние несколько футов и остановилась в густой траве.
Меня тошнило, голова кружилась. Я с трудом добралась до растущих рядом молодых деревьев и прислонилась к одному из них, чтобы прийти в себя. Рядом раздавались беспорядочные крики, напомнившие мне о звуках, которые я слышала — и ощущала — в каменном кольце. Однако в этих не чувствовалось той нечеловеческой ярости; обычные звуки обычного человеческого конфликта. Я повернулась в ту сторону.
Глава 3
Так что я вспомнила про миниатюрное святилище Крэйг на Дун только тогда, когда мы готовились ко сну. Усталости Фрэнка как не бывало.
— В самом деле? И ты знаешь, где это? Как чудесно, Клэр! — Он засиял и начал рыться в своем чемодане.
— Что ты ищешь?
— Будильник, — ответил Фрэнк, вытаскивая его.
— Чего ради? — удивленно спросила я.
— Я хочу попасть туда вовремя, чтобы увидеть их.
— Кого?
— Ведьм.
— Ведьм? Кто тебе сказал, что там есть ведьмы?
— Священник, — ответил Фрэнк, откровенно наслаждаясь шуткой. — Одна из них — его экономка.
Я вспомнила величественную миссис Грэхэм и саркастически фыркнула.
— Это смешно!
— Ну, не совсем ведьмы, конечно. В Шотландии сотни лет существовали ведьмы, и их сжигали даже в восемнадцатом веке, ну, а эта компания считает себя друидами или чем-то в этом роде. Не думаю, что там настоящий шабаш — в смысле, они не поклоняются дьяволу. Но священник сказал, что еще существует небольшая группка, которая по-прежнему блюдет ритуалы старых Дней Солнца. Сам он, конечно, из-за своего положения не может проявлять к этому особого интереса, но он слишком любопытный человек, чтобы вовсе игнорировать такие сборища. Он не знает, где именно проходят такие церемонии, но раз поблизости имеется каменный круг, они должны происходить именно там. — И Фрэнк в предвкушении потер руки. — Какая удача!
* * *
Проснуться до рассвета один раз забавно. Два дня подряд — походит на мазохизм.
Кроме того, на этот раз не было ни теплой машины, ни одеял, ни термосов с кофе. Я сонно ковыляла вслед за Фрэнком на вершину холма, спотыкаясь о корни и ушибая пальцы ног о камни. Было холодно и туманно, и я поглубже засунула руки в карманы кардигана.
Еще один, последний рывок — и вот перед нами святилище, камни едва видны в угрюмом предрассветном свете. Фрэнк восхищенно замер, а я, задыхаясь, села на камень.
— Восхитительно, — пробормотал он и беззвучно шагнул к внешнему кольцу. Похожая на тень фигура растворилась среди теней, отбрасываемых камнями. Они и вправду были восхитительными, но при этом чертовски жуткими. Если те, кто создавал этот круг, намеревались произвести впечатление, им это удалось.
Фрэнк скоро вернулся.
— Еще никого, — неожиданно прошептал он у меня за спиной, заставив меня подскочить. — Пойдем, я нашел место, откуда можно за ними наблюдать.
Теперь на востоке стало светлее — горизонт лишь слегка окрасился светло-серым, но этого хватило, чтобы я перестала спотыкаться, шагая за Фрэнком к прогалине, которую он отыскал среди ольховых кустов у тропинки. Полянка была крошечной, нам едва хватило места, чтобы встать там плечом к плечу, зато хорошо была видна тропинка и внутренняя часть каменного круга в каких-нибудь двадцати футах от нас. Я уже не в первый раз задумалась о том, чем же занимался Фрэнк во время войны — слишком уж много он знал о том, как можно беззвучно передвигаться в темноте.
Я была очень сонной, поэтому мечтала только об одном — свернуться калачиком под каким-нибудь кустом и заснуть, но места для этого не хватало. Пришлось стоять и пялиться вниз, на крутую тропинку, дожидаясь друидов. Ныла спина, болели ноги, но, кажется, скоро все закончится: небо на востоке окрасилось розовым, стало быть, до рассвета осталось не больше получаса.
Первая появилась так же бесшумно, как Фрэнк. Раздался негромкий шорох, когда из-под ее ноги выскользнул камешек, и вот уже видна аккуратно причесанная седая голова. Миссис Грэхэм. Стало быть, это правда. Экономка священника предусмотрительно оделась в твидовую юбку и шерстяной жакет, неся подмышкой белый сверток. Беззвучно, как призрак, исчезла она за одним из торчащих камней.
Дальше они собрались очень быстро, появляясь по две-три сразу. На тропинке они приглушенно хихикали и шептались, но замолкали сразу же, едва ступали в каменный круг.
Нескольких я узнала. Вот идет миссис Буханен, почтмейстерша, блондинка со свежим перманентом, распространяя вокруг аромат «Вечера в Париже». Я подавила смешок. Значит, вот как выглядят современные друиды!
Всего их было пятнадцать, одни женщины, в возрасте от солидных шестидесяти с хвостиком, как миссис Грэхэм, до юной женщины лет двадцати с небольшим — два дня назад я видела, как она ходила по магазинам, толкая перед собой детскую коляску. Все одеты в удобную для долгой прогулки одежду, все со свертками в руках. Почти не разговаривая между собой, они исчезали за камнями и возвращались обратно с пустыми руками, одетые в белое.
Одна из них прошла прямо мимо нашего кустов, я уловила запах хозяйственного мыла и поняла, что ее одеяние — это простыня, в которую она завернулась, завязав ее узлом на плече.
Они собрались снаружи каменного кольца, выстроившись в линию по старшинству, и стали молча ждать. Свет на востоке все разгорался, и шеренга медленно двинулась вперед, проходя между двумя камнями. Шедшая впереди повела их прямо в центр каменного кольца и пошла по кругу, все так же медленно. Женщины шли величаво, как плывущие по кругу лебеди.
Первая неожиданно остановилась, вскинула вверх руки и ступила в центр круга.
Встав между двумя обращенными к востоку камнями и подняв кверху лицо, она заговорила высоким голосом, негромко, но стоявшие в каменном кольце хорошо ее слышали. Туман скрадывал ее слова, но они отражались эхом, и казалось, что исходят они от камней, стоящих по кругу.
Не знаю, к чему она взывала, но ей вторили голоса танцовщиц, потому что теперь они превратились в танцовщиц. Не прикасаясь друг к другу, они вытянули руки, приседая и покачиваясь, продолжая двигаться по кругу. Внезапно круг разделился. Семь танцовщиц двигались по часовой стрелке, все так же по кругу. Остальные пошли в противоположном направлении. Оба полукруга проходили мимо друг друга со все возрастающей скоростью, иногда образуя полный круг, иногда — двойную линию. А в центре неподвижно стояла их предводительница, снова и снова пронзительно выкрикивая все тот же скорбный клич на давно умершем языке.
Они должны были казаться нелепыми, да, вероятно, так и было. Сборище женщин в простынях, многие из них толстенькие и утратившие подвижность, маршировали кругами на вершине холма. Но при звуке их клича волосы у меня на затылке вставали дыбом.
Они остановились, как одна, и повернулись лицами к восходящему солнцу, стоя в двух полукругах, а между ними пролегала пустынная тропинка.
Над горизонтом поднималось солнце, и его лучи хлынули между двумя обращенными к востоку камнями, как ножом разрезав оба полукруга, и словно ударились о расщепленный камень на противоположной стороне каменного кольца.
Танцовщицы еще немного постояли, замерев по обе стороны солнечного луча. Потом миссис Грэхэм произнесла что-то все на том же странном языке, но на этот раз нормальным голосом, повернулась и пошла прямо по солнечной тропе, седые волны ее волос сверкали на свету. Безмолвно все танцовщицы пошли следом за ней. Одна за другой они прошли сквозь расщелину в камне и молча скрылись из вида.
Мы, скорчившись, сидели в кустах до тех пор, пока женщины, теперь болтая и смеясь, вернули себе обычный вид и начали спускаться с холма, направляясь на чашку кофе в доме у пастора.
— Боже праведный! -Я потянулась, пытаясь избавиться от боли в спине. — Вот это зрелище, правда?
— Потрясающе! — восторгался Фрэнк. — Я бы не пропустил его ни за какие блага мира! — Он, как змея, выскользнул из кустов, оставив меня выпутываться из них самостоятельно, и поспешил в каменный круг, опустив нос к земле, как ищейка.
— Что ты там выискиваешь? — окликнула его я, с некоторым сомнением входя в круг. Но день уже разгорелся, и камни, хотя и оставались впечатляющими, утратили угрожающий вид, который имели в свете зари.
— Отметки, — отозвался он, ползая на четвереньках и уткнувшись носом в дерн. — Откуда они знают, когда нужно начинать и заканчивать?
— Хороший вопрос. Только я ничего не вижу.
Однако, опустив глаза к земле, я увидела интересное растение, росшее у основания высокого камня. Незабудка? Нет, конечно; середина темно-синих цветков была оранжевой. Заинтригованная, я шагнула к ним. Фрэнк, обладавший лучшим слухом, чем я, вскочил на ноги и схватил меня за руку, увлекая прочь из круга буквально за мгновение до того, как с другой стороны в него шагнула одна из утренних танцовщиц.
Это была мисс Грант, пухленькая невысокая женщина, которая владела магазинчиком сластей и выпечки на Хай Стрит, что очень подходило к ее фигуре. Она близоруко осмотрелась и пошарила в кармане в поисках очков. Водрузив их на нос, мисс Грант пошла по каменному кольцу и довольно скоро отыскала потерянную заколку для волос, за которой и возвращалась. Заколов густые, блестящие локоны, она никуда не пошла, а уселась на валун, удобно прислонилась спиной к каменному гиганту и закурила.
Фрэнк у меня за спиной недовольно вздохнул.
— Что ж, — покорно произнес он, — пожалуй, надо уходить. Судя по ее виду, она может просидеть здесь все утро. Да и в любом случае, я так ничего и не нашел.
— Может, вернемся попозже? — предложила я, все еще с любопытством думая о синих цветах.
— Ну хорошо. — Но он явно потерял всякий интерес к каменному кругу и погрузился в размышления об увиденной церемонии. Весь путь вниз с холма он безостановочно терзал меня вопросами, заставляя как можно точнее вспомнить услышанные слова и увиденные танцы.
— Древнескандинавский, — наконец удовлетворенно заключил Фрэнк. — Корневые слова были на древнескандинавском, я почти уверен. А вот танец… — Фрэнк покрутил головой. — Нет, танец должен быть намного древнее. Не то чтобы это не были хороводы викингов, — тут он осуждающе поднял бровь, словно я сказала, что это ни в коем случае не они. — Но вот эта схема, когда они меняются местами и встают в две линии… х-мм… похоже на рисунки на кувшинах позднего неолита, но все же… х-мм…
И впал в один их своих научных трансов, время от времени бормоча что-то себе под нос. Из транса он вышел только тогда, когда споткнулся обо что-то у подножья холма. Фрэнк вскрикнул, взмахнул руками и последние несколько футов прокатился по тропинке вниз.
Я ринулась к нему, но когда подбежала, он уже сидел.
— С тобой все в порядке? — спросила я, хотя уже видела, что все нормально.
— Кажется, да — Фрэнк рассеянно провел рукой по лбу, откидывая назад темные волосы. — На что это я наступил?
— Вот на это. — Я подняла банку из-под сардин. — Вот оно, зло цивилизации.
— Ага. — Фрэнк взял банку, заглянул в нее и бросил через плечо. — Жаль, что она пустая. Я здорово проголодался после нашей экскурсии. Посмотрим, чем нас может попотчевать миссис Бэйрд? Что-нибудь вроде позднего завтрака?
— Можно, — ответила я, приглаживая ему растрепавшие прядки. — Или можем съесть ранний ланч.
Наши взгляды встретились.
— Ага, — повторил Фрэнк совершенно другим тоном, медленно проводя рукой по моей руке, потом по шее, нежно щекоча мне большим пальцем ухо. — Можем.
— Если ты не очень голоден, — отозвалась я. Его другая рука пробралась мне за спину. Он нежно прижал меня к себе, опуская руку все ниже и ниже. Губы его приоткрылись, и Фрэнк легонько дохнул мне в вырез платья. Теплое дыхание защекотало груди.
Он осторожно опрокинул меня в траву, перистые белые цветки словно плыли у него над головой. Фрэнк склонился надо мной и нежно поцеловал меня, и продолжал целовать, медленно, пуговку за пуговкой, расстегивая мое платье. Он дразнил меня, останавливаясь, чтобы просунуть руку под платье и поиграть с напрягшимися сосками. Наконец он расстегнул платье до самой талии.
— Ага, — произнес Фрэнк, снова сменив интонацию. — Похоже на белый бархат. — Он говорил хриплым голосом, волосы снова упали ему на лоб, но он не сделал никакой попытки убрать их.
Фрэнк одним движением большого пальца расстегнул мне лифчик и наклонился, чтобы отдать почтительную дань моим грудям. Потом отодвинулся, охватил груди ладонями и медленно повел ладони вниз, чтобы они встретились между вздымающимися холмами, тут же опять повел ладони вверх, и делал это снова и снова, пока я не застонала и не потянулась к нему. Тогда Фрэнк прижался губами к моим губам и так плотно прижал меня к себе, что бедра наши соприкоснулись. Теперь он нежно покусывал мне мочку уха.
Рука, гладившая меня по спине, опускалась все ниже и внезапно замерла. Потом снова прошлась по спине, Фрэнк поднял голову и, ухмыльнувшись, посмотрел на меня.
— Что там такое? — спросил он, изображая деревенского полицейского. — Точнее, чего там неттакого?
— Просто подготовилась, — чопорно ответила я. — Медсестер учат учитывать все непредвиденные обстоятельства.
— Право же, Клэр, — пробормотал он, запуская руку мне под юбку, к мягкому, ничем не прикрытому теплу между ног. — Ты самая ужасающе практичная женщина, которую я когда-либо встречал…
* * *
Вечером, когда я сидела в кресле с большой книгой на коленях, Фрэнк подошел ко мне сзади.
— Что это ты делаешь? — поинтересовался он, положив руки мне на плечи.
— Ищу то растение, — ответила я, заложив палец между страницами, чтобы не потерять место, которое читала. — Ну, то, которое видела в каменном круге. Смотри…
— Я открыла книгу. — Это может быть горечавковое, синюховое, бурачниковое — скорее всего, именно оно, незабудка — но может быть даже вариантом ветреницы раскрытой. — И я показала на цветную иллюстрацию пульсатиллы обыкновенной. — Я все же не думаю, что это горечавковое — лепестки не совсем закругленные, но…
— Ну, так почему бы не вернуться и не сорвать его? — предложил Фрэнк. — Возможно, мистер Крук одолжит тебе свой драндулет, или… о! У меня есть идея получше! Возьми велосипед у миссис Бэйрд, это безопаснее. От дороги до подножья холма совсем недалеко.
— Ага, и тысяча ярдов вверх по холму, — отозвалась я.
— Тебе-то что до этого растения? — Я обернулась и посмотрела на него. Свет от лампы очертил его голову тонким золотым нимбом, как на средневековых гравюрах святых.
— Да меня интересует вовсе не растение. Но если ты все равно поднимешься наверх, сможешь посмотреть снаружи этого каменного круга.
— Хорошо, — вежливо согласилась я. — А что искать?
— Следы костров, — оживился Фрэнк. — Все, что я сумел прочитать про Белтейн, обязательно упоминает костры, как часть ритуала, а женщины, которых мы сегодня утром видели, костров не жгли. Я и подумал — может, они жгли костры накануне вечером, а утром вернулись, чтобы станцевать. Хотя историки считают, что костры жгли пастухи. Внутри кольца следов от костра не было, — добавил он. — Но мы ушли раньше, чем я посмотрел снаружи.
— Хорошо, — повторила я и зевнула. Сказывались два ранних подъема. — При условии, что мне не придется вскакивать раньше девяти утра.
По правде говоря, я добралась до каменного круга только к одиннадцати часам. Моросило, и я промокла насквозь, потому что не захватила плащ. Я бегло осмотрела землю вокруг каменного кольца, но если там и разводили костер, то позаботились о том, чтобы уничтожить все следы.
Растение нашлось легко. Оно росло там, где я и запомнила, у подножья самого высокого камня. Я сорвала несколько штук и завернула в носовой платок, собираясь обработать их, когда вернусь к велосипеду миссис Бэйрд, где оставила пресс.
Самый высокий камень в круге был расколот, вертикальная трещина делила его на две массивных половины. Странно, куски зачем-то отодвинули друг от друга. Хотя было очевидно, что смотрящие друг на друга поверхности совпадают, их отодвинули на расстояние двух, а то и трех футов.
Откуда-то исходило низкое жужжание. Я решила, что в какой-нибудь щели в скале расположился пчелиный рой, и взялась за камень, желая заглянуть в проем.
Камень пронзительно закричал.
Я попятилась как можно быстрее, поскользнулась на траве и плюхнулась на землю. Я вытаращилась на камень и почувствовала, что обливаюсь потом.
Никогда еще мне не приходилось слышать подобных звуков от живых существ. Не знаю, как его описать, разве что сказать, что именно такого вопля и можно ожидать от камня. Это было ужасно.
Теперь закричали остальные камни. Раздавались звуки битвы, крики умирающих людей, ржание падающих лошадей.
Я яростно затрясла головой, но шум продолжался. Я с трудом поднялась на ноги и заковыляла к выходу из кольца. Звуки раздавались вокруг меня, у меня заныли зубы и закружилась голова, перед глазами все начало расплываться.
До сих пор не знаю, сознательно ли я пошла к расщелине в камне или меня занесло туда случайно, из-за непрекращающегося шума.
Как-то ночью я уснула на пассажирском сиденье быстро ехавшей машины: шум и движение укачали меня, создав иллюзию безмятежной невесомости. Водитель слишком быстро въехал на мост, потерял контроль, и я очнулась от сна, ослепленная фарами, сразу же перейдя в тошнотворное состояние падения с высоты на огромной скорости. Такой резкий переход ближе всего к описанию чувства, которое я испытала, только произошло все еще скорее.
Могу сказать, что мое поле зрения сузилось до единственной темной точки, потом вообще все пропало, и осталась не тьма, но яркая пустота. Могу сказать, что мне казалось, будто я вращаюсь с огромной скоростью, или что меня выворачивают наизнанку. Все это чистая правда, и все это никак не передает ощущения полнейшего распада, ощущения, что меня очень сильно ударяет обо что-то, чего не существует.
Правда еще и в том, что ничто не двигалось, ничто не менялось, ничто, вроде бы, и не происходило,и все же я испытывала настолько неконтролируемый ужас, что перестала понимать, кто я, что я и где я. Я находилась в самом сердце хаоса, и никакая воля тела или ума не могла ему противостоять.
Не могу сказать, что я по-настоящему потеряла сознание, но все же какое-то время я себя не сознавала. Я «очнулась», если можно так выразиться, споткнувшись о камень у подножья холма, проехалась последние несколько футов и остановилась в густой траве.
Меня тошнило, голова кружилась. Я с трудом добралась до растущих рядом молодых деревьев и прислонилась к одному из них, чтобы прийти в себя. Рядом раздавались беспорядочные крики, напомнившие мне о звуках, которые я слышала — и ощущала — в каменном кольце. Однако в этих не чувствовалось той нечеловеческой ярости; обычные звуки обычного человеческого конфликта. Я повернулась в ту сторону.
Глава 3
Человек в лесу
Мужчины находились на некотором расстоянии от меня, двое или трое, в килтах, они бежали, как черти, через небольшую прогалину. Издалека раздавались странные хлопающие звуки, которые я смутно определила, как выстрелы из ружья. Когда вслед за выстрелами появились пять или шесть мужчин, размахивающих мушкетами, одетых в красные мундиры и бриджи до колен, я решила, что все еще вижу галлюцинации, моргнула и уставилась на них. Потом помахала рукой у себя перед лицом и подняла вверх два пальца. Все правильно, я вижу ровно два пальца. Ничего не расплывается. Я осторожно принюхалась. Резкий запах весенних деревьев и слабый аромат клевера из-под ног. Никаких обонятельных галлюцинаций.
Потрогала голову. Никаких повреждений. Значит, сотрясение мозга маловероятно. Пульс бьется чуть быстрее, чем обычно, но вполне ровно.
Внезапно отдаленный шум резко изменился. Раздался грохот копыт, и в мою сторону поскакали несколько пони; всадники — шотландцы в килтах — что-то кричали по-гаэльски. Я метнулась в сторону, с дороги, со скоростью, которая доказывала, что физически я не пострадала, неважно, каково мое психическое состояние.
И тут, когда один из красных мундиров, сбитый с ног одним из стремительных шотландцев, поднялся и театрально погрозил кулаком вслед лошадям, до меня дошло.
Ну конечноже. Кино! Я покачала головой, удивляясь собственному тугодумию. Снимают какую-то костюмированную драму, вот и все. Скорее всего, что-нибудь вроде Милашка-принц-среди-вереска.
Отлично. Невзирая на мои артистические способности, труппа вряд ли поблагодарит меня за то, что я привнесла в съемки ноту исторической недостоверности. Я попятилась в лес, решив обойти поляну и выйти на дорогу, где оставила велосипед. Однако идти оказалось сложнее, чем я предполагала Лес был довольно молодым, с густым подлеском, цеплявшимся за одежду. Мне пришлось передвигаться осторожно, то и дело отцепляя юбку от колючек ежевики.
Если бы он был змеей, я бы на него наступила. Он стоял среди молодых деревьев так тихо и неподвижно, что тоже казался деревом, и я не замечала его до тех пор, пока он не выбросил вперед руку и не схватил меня за запястье.
Другой рукой он зажал мне рот и потащил спиной вперед дальше в лес, хотя я отчаянно отбивалась. Захвативший меня в плен, кем бы он ни был, вряд ли был выше меня ростом, но значительно сильнее. Я учуяла слабый цветочный аромат, вроде бы лавандовой воды, и еще чего-то душистого, смешанного с острым запахом мужского пота. Листва за нами смыкалась, и тут я заметила нечто знакомое в руке, вцепившейся мне запястье. Я сильно затрясла головой, скидывая руку, закрывавшую мне рот.
— Фрэнк! — выпалила я. — Во что это ты, черт возьми, играешь?
Меня разрывало между облегчением от того, что это он, и раздражением из-за слишком грубой игры. После пережитого среди камней я все еще чувствовала себя неуверенно и была не в настроении так развлекаться.
Руки разжались, но я почуяла неладное еще до того, как повернулась. Дело было не только в незнакомом одеколоне, но и в чем-то совсем неуловимом. Я застыла, почувствовав, как волосы на затылке встают дыбом.
— Вы не Фрэнк, — прошептала я.
— Нет, — согласился он, с заметным интересом изучая меня. — Хотя у меня есть кузен с таким именем. Однако я сомневаюсь, что вы, мадам, спутали меня с ним. Мы с ним вовсе непохожи.
Не знаю, как выглядел его кузен, но этот человек вполне мог быть братом Фрэнка. То же сложение: худощавый, гибкий, с тонкой костью; те же точеные черты лица, ровные брови и большие карие глаза, те же темные, аккуратно зачесанные волосы и падающая на лоб вьющаяся прядь.
Только волосы его были длиннее и связаны сзади кожаным шнурком. И кожа с глубоким загаром напоминала цыганскую, которая месяцами — да что месяцами, годами — подвергалась воздействию ветра и солнца; ничего общего с легким золотистым загаром, который Фрэнк приобрел за время наших каникул в Шотландии.
— Да кто вы такой? — сердито спросила я, чувствуя себя очень неуютно. У Фрэнка было полно родственников и друзей, но мне казалось, что я знала всю британскую часть его семьи. Среди них совершенно точно не было человека, похожего на этого. И уж наверное Фрэнк упомянул бы близкого родственника, живущего в горах Шотландии. Не просто упомянул, но настоял бы на том, чтобы мы навестили его, и вооружился бы, как всегда, генеалогическими таблицами и записными книжками, стремясь узнать что-нибудь еще о знаменитом Черном Джеке Рэндалле.
Незнакомец вскинул брови, услышав мой вопрос.
— Кто я такой? Могу задать вам тот же самый вопрос, мадам, причем с большим основанием. Он медленно окинул меня взглядом с головы до кончиков пальцев на ногах, во взгляде появилось бесстыдное одобрение тонкому ситцевому платью с узором из тоненьких веточек, потом он задержался на моих ногах, причем странного выражения его глаз я не поняла, но оно заставило меня сильно занервничать, я попятилась назад, наткнулась на дерево и остановилась.
Мужчина отвел от меня взгляд и отвернулся. У меня возникло чувство, будто разжалась сжимавшая меня рука, и я облегченно выдохнула, только теперь поняв, что все это время задерживала дыхание.
Незнакомец отвернулся, чтобы взять мундир, висевший до сих пор на ветке дерева. Он стряхнул с него прилипшие листья и надел мундир.
Должно быть, я ахнула вслух, потому что он снова посмотрел на меня. Мундир был алого цвета, с длинными фалдами, без лацканов, с аксельбантами. Отвороты рукавов были окаймлены буйволовой кожей, на одном эполете блестела золотая косичка. Мундир драгуна. Офицерский мундир. Тут меня осенило — ну конечно же, это актер, из той труппы, что я видела по ту сторону леса. Хотя сабля, которую он пристегнул, выглядела слишком реалистичной по сравнению с любой виденной мной раньше бутафорией.
Я прижалась к стволу дерева и с облегчением ощутила, что он твердый и надежный. Тогда я скрестила руки на груди.
— Кто, черт вас побери, вы такой? — На этот раз вопрос прозвучал так хрипло, что даже мне было-понятно, как сильно я испугана.
Словно не услышав, он спокойно застегивал крючки на мундире. Только покончив с этим, он вновь обратил на меня внимание и издевательски поклонился, прижав руку к сердцу.
— Я, мадам, Джонатан Рэндалл, эсквайр, капитан восьмого драгунского полка его королевского величества. К вашим услугам, мадам.
Я не выдержала и помчалась прочь. Дыхание со свистом вырывалось из груди, когда я продиралась сквозь заросли ольхи, не обращая внимания на колючки, крапиву, упавшие деревья, камни… Я слышала за спиной крики, но была в такой панике, что не понимала, откуда они раздаются.
Потрогала голову. Никаких повреждений. Значит, сотрясение мозга маловероятно. Пульс бьется чуть быстрее, чем обычно, но вполне ровно.
Внезапно отдаленный шум резко изменился. Раздался грохот копыт, и в мою сторону поскакали несколько пони; всадники — шотландцы в килтах — что-то кричали по-гаэльски. Я метнулась в сторону, с дороги, со скоростью, которая доказывала, что физически я не пострадала, неважно, каково мое психическое состояние.
И тут, когда один из красных мундиров, сбитый с ног одним из стремительных шотландцев, поднялся и театрально погрозил кулаком вслед лошадям, до меня дошло.
Ну конечноже. Кино! Я покачала головой, удивляясь собственному тугодумию. Снимают какую-то костюмированную драму, вот и все. Скорее всего, что-нибудь вроде Милашка-принц-среди-вереска.
Отлично. Невзирая на мои артистические способности, труппа вряд ли поблагодарит меня за то, что я привнесла в съемки ноту исторической недостоверности. Я попятилась в лес, решив обойти поляну и выйти на дорогу, где оставила велосипед. Однако идти оказалось сложнее, чем я предполагала Лес был довольно молодым, с густым подлеском, цеплявшимся за одежду. Мне пришлось передвигаться осторожно, то и дело отцепляя юбку от колючек ежевики.
Если бы он был змеей, я бы на него наступила. Он стоял среди молодых деревьев так тихо и неподвижно, что тоже казался деревом, и я не замечала его до тех пор, пока он не выбросил вперед руку и не схватил меня за запястье.
Другой рукой он зажал мне рот и потащил спиной вперед дальше в лес, хотя я отчаянно отбивалась. Захвативший меня в плен, кем бы он ни был, вряд ли был выше меня ростом, но значительно сильнее. Я учуяла слабый цветочный аромат, вроде бы лавандовой воды, и еще чего-то душистого, смешанного с острым запахом мужского пота. Листва за нами смыкалась, и тут я заметила нечто знакомое в руке, вцепившейся мне запястье. Я сильно затрясла головой, скидывая руку, закрывавшую мне рот.
— Фрэнк! — выпалила я. — Во что это ты, черт возьми, играешь?
Меня разрывало между облегчением от того, что это он, и раздражением из-за слишком грубой игры. После пережитого среди камней я все еще чувствовала себя неуверенно и была не в настроении так развлекаться.
Руки разжались, но я почуяла неладное еще до того, как повернулась. Дело было не только в незнакомом одеколоне, но и в чем-то совсем неуловимом. Я застыла, почувствовав, как волосы на затылке встают дыбом.
— Вы не Фрэнк, — прошептала я.
— Нет, — согласился он, с заметным интересом изучая меня. — Хотя у меня есть кузен с таким именем. Однако я сомневаюсь, что вы, мадам, спутали меня с ним. Мы с ним вовсе непохожи.
Не знаю, как выглядел его кузен, но этот человек вполне мог быть братом Фрэнка. То же сложение: худощавый, гибкий, с тонкой костью; те же точеные черты лица, ровные брови и большие карие глаза, те же темные, аккуратно зачесанные волосы и падающая на лоб вьющаяся прядь.
Только волосы его были длиннее и связаны сзади кожаным шнурком. И кожа с глубоким загаром напоминала цыганскую, которая месяцами — да что месяцами, годами — подвергалась воздействию ветра и солнца; ничего общего с легким золотистым загаром, который Фрэнк приобрел за время наших каникул в Шотландии.
— Да кто вы такой? — сердито спросила я, чувствуя себя очень неуютно. У Фрэнка было полно родственников и друзей, но мне казалось, что я знала всю британскую часть его семьи. Среди них совершенно точно не было человека, похожего на этого. И уж наверное Фрэнк упомянул бы близкого родственника, живущего в горах Шотландии. Не просто упомянул, но настоял бы на том, чтобы мы навестили его, и вооружился бы, как всегда, генеалогическими таблицами и записными книжками, стремясь узнать что-нибудь еще о знаменитом Черном Джеке Рэндалле.
Незнакомец вскинул брови, услышав мой вопрос.
— Кто я такой? Могу задать вам тот же самый вопрос, мадам, причем с большим основанием. Он медленно окинул меня взглядом с головы до кончиков пальцев на ногах, во взгляде появилось бесстыдное одобрение тонкому ситцевому платью с узором из тоненьких веточек, потом он задержался на моих ногах, причем странного выражения его глаз я не поняла, но оно заставило меня сильно занервничать, я попятилась назад, наткнулась на дерево и остановилась.
Мужчина отвел от меня взгляд и отвернулся. У меня возникло чувство, будто разжалась сжимавшая меня рука, и я облегченно выдохнула, только теперь поняв, что все это время задерживала дыхание.
Незнакомец отвернулся, чтобы взять мундир, висевший до сих пор на ветке дерева. Он стряхнул с него прилипшие листья и надел мундир.
Должно быть, я ахнула вслух, потому что он снова посмотрел на меня. Мундир был алого цвета, с длинными фалдами, без лацканов, с аксельбантами. Отвороты рукавов были окаймлены буйволовой кожей, на одном эполете блестела золотая косичка. Мундир драгуна. Офицерский мундир. Тут меня осенило — ну конечно же, это актер, из той труппы, что я видела по ту сторону леса. Хотя сабля, которую он пристегнул, выглядела слишком реалистичной по сравнению с любой виденной мной раньше бутафорией.
Я прижалась к стволу дерева и с облегчением ощутила, что он твердый и надежный. Тогда я скрестила руки на груди.
— Кто, черт вас побери, вы такой? — На этот раз вопрос прозвучал так хрипло, что даже мне было-понятно, как сильно я испугана.
Словно не услышав, он спокойно застегивал крючки на мундире. Только покончив с этим, он вновь обратил на меня внимание и издевательски поклонился, прижав руку к сердцу.
— Я, мадам, Джонатан Рэндалл, эсквайр, капитан восьмого драгунского полка его королевского величества. К вашим услугам, мадам.
Я не выдержала и помчалась прочь. Дыхание со свистом вырывалось из груди, когда я продиралась сквозь заросли ольхи, не обращая внимания на колючки, крапиву, упавшие деревья, камни… Я слышала за спиной крики, но была в такой панике, что не понимала, откуда они раздаются.