Страница:
– Отпусти ее, – произнес он срывающимся голосом.
Нил рассмеялся:
– О, нет, вряд ли это возможно.
Он медленно сдвинул пистолет ниже, проводя стволом по ее шее, по плечу, пока дуло не уперлось прямо в ложбинку между грудей.
– Нет, Джон, вряд ли это возможно, – повторил он и захохотал, словно услышал ему одному понятную шутку.
Анна содрогнулась. Ее мутило от его скверного дыхания.
– Ты не понимаешь, откуда мне известно твое имя? Я с самого начала знал, что ты не Ник. В конце концов, это же я воткнул нож ему в сердце.
Короткое рыдание вырвалось из груди Анны, она чуть не осела на пол в отчаянии, но Нил схватил ее за волосы и заставил вскинуть голову.
– Я думал, что и с тобой тоже покончил раз и навсегда, когда перерезал горло твоей шлюхе, но ты опять встал мне поперек дороги, словно какой-то чертов феникс. Только учти, во второй раз у тебя этот номер не пройдет. Теперь я все возьму в свои руки – это единственно верный путь.
Опять его губы раздвинулись в хищном оскале.
– В тот раз я разработал чересчур хитроумный план, это меня и подвело. Но я не повторяю своих ошибок. Если хочешь, чтобы работа была сделана на совесть, выполняй ее сам, не передоверяй никому, даже палачу. А ну-ка отойди от моего отца!
Броуди загородил собой лорда Риджиса, встав между ним и пистолетом Нила.
– Это ты нанял тех придурков, что пытались убить меня в Неаполе? – прохрипел он сквозь зубы, не тронувшись с места.
Ему казалось, что его голова набита ватой; все, что он мог сделать, это тянуть время в ожидании благоприятного момента, какого-то шанса, лазейки, хоть малейшей возможности.
Нил кивнул.
– Тупые, никчемные итальянские свиньи. Все, что они сумели, это пристрелить твоего охранника.
– Три человека умерли по твоей вине.
– Через минуту их станет пятеро.
У Броуди зазвенело в ушах.
– Четыре. Это все, что тебе нужно. Отпусти Анну.
– Мне чертовски жаль, но это невозможно.
Помогая себе тростью, граф Бэттиском поднялся с кушетки.
– Нил, – проговорил он таким голосом, словно в его легких совсем не осталось воздуха. – Во имя всего святого…
– Стоять! Не подходите ко мне, отец, а не то мне придется пристрелить и вас тоже. Так нельзя, это все испортит. Ваша смерть наступит несколько позже. Дома она будет выглядеть естественной…
Броуди не сомневался, что Нил говорит всерьез и отправит на тот свет родного отца, не задумываясь.
– Отпусти Анну, – повторил он, двигаясь влево, в сторону от отца.
Нил повернулся за ним следом, таща Анну перед собой, как сноп, и ни на минуту не спуская глаз с Броуди. Остановившись и по-прежнему держа ее одной рукой за волосы, он передвинул пистолет кверху и приставил дуло к ее щеке. Она на мгновение закрыла глаза. Ею овладела опасная слабость, покорность судьбе, ужаснувшая ее саму. Но ведь руки у нее свободны! Открыв глаза, она бросила обезумевший, умоляющий взгляд на Броуди. Господи боже, только бы он понял, только бы не замешкался! Стиснув руки, Анна сделала глубокий медленный вдох и что было сил ударила Нила локтем в бок.
Оглушительный выстрел прогремел прямо у нее над ухом, и она поняла, что мертва.
Но тогда… откуда же она может видеть, как Джон одним прыжком преодолевает шесть футов разделявшего их пространства и падает на пол, сцепившись с Нилом в рукопашную? Она завизжала, хватаясь за волосы и глядя, как они перекатываются по полу, опрокидывая мебель и круша все вокруг. Вот раздался еще один выстрел: на этот раз приглушенный, куда страшнее первого. Мужчины на полу замерли. Анна снова вскрикнула, увидев, что Нил поднимается на колени, а затем и на ноги. Броуди остался лежать неподвижно в луже крови.
Она бросилась к нему, опустилась на колени, обхватила руками его голову и принялась укачивать его в слепом и бездумном горе.
– Ты этого не сделаешь, старик.
Анна обернулась. Нил злорадно улыбался своему отцу. Двумя трясущимися руками Риджис Ганн сжимал пистолет – пистолет Броуди, забытый на столе и упавший на пол во время драки. Не переставая зловеще улыбаться, Нил прицелился в Анну. Она услыхала щелчок взведенного курка.
– Прощай, любовь моя, – сказала Анна – а может, только подумала? – глядя в безжизненное лицо Броуди.
Раздался выстрел. Нил рухнул на пол, как срубленное дерево. Казалось, даже массивные стены дома задрожали. Риджис Ганн застывшим взглядом смотрел вниз, на распростертые тела своих сыновей.
Глава 33
Нил рассмеялся:
– О, нет, вряд ли это возможно.
Он медленно сдвинул пистолет ниже, проводя стволом по ее шее, по плечу, пока дуло не уперлось прямо в ложбинку между грудей.
– Нет, Джон, вряд ли это возможно, – повторил он и захохотал, словно услышал ему одному понятную шутку.
Анна содрогнулась. Ее мутило от его скверного дыхания.
– Ты не понимаешь, откуда мне известно твое имя? Я с самого начала знал, что ты не Ник. В конце концов, это же я воткнул нож ему в сердце.
Короткое рыдание вырвалось из груди Анны, она чуть не осела на пол в отчаянии, но Нил схватил ее за волосы и заставил вскинуть голову.
– Я думал, что и с тобой тоже покончил раз и навсегда, когда перерезал горло твоей шлюхе, но ты опять встал мне поперек дороги, словно какой-то чертов феникс. Только учти, во второй раз у тебя этот номер не пройдет. Теперь я все возьму в свои руки – это единственно верный путь.
Опять его губы раздвинулись в хищном оскале.
– В тот раз я разработал чересчур хитроумный план, это меня и подвело. Но я не повторяю своих ошибок. Если хочешь, чтобы работа была сделана на совесть, выполняй ее сам, не передоверяй никому, даже палачу. А ну-ка отойди от моего отца!
Броуди загородил собой лорда Риджиса, встав между ним и пистолетом Нила.
– Это ты нанял тех придурков, что пытались убить меня в Неаполе? – прохрипел он сквозь зубы, не тронувшись с места.
Ему казалось, что его голова набита ватой; все, что он мог сделать, это тянуть время в ожидании благоприятного момента, какого-то шанса, лазейки, хоть малейшей возможности.
Нил кивнул.
– Тупые, никчемные итальянские свиньи. Все, что они сумели, это пристрелить твоего охранника.
– Три человека умерли по твоей вине.
– Через минуту их станет пятеро.
У Броуди зазвенело в ушах.
– Четыре. Это все, что тебе нужно. Отпусти Анну.
– Мне чертовски жаль, но это невозможно.
Помогая себе тростью, граф Бэттиском поднялся с кушетки.
– Нил, – проговорил он таким голосом, словно в его легких совсем не осталось воздуха. – Во имя всего святого…
– Стоять! Не подходите ко мне, отец, а не то мне придется пристрелить и вас тоже. Так нельзя, это все испортит. Ваша смерть наступит несколько позже. Дома она будет выглядеть естественной…
Броуди не сомневался, что Нил говорит всерьез и отправит на тот свет родного отца, не задумываясь.
– Отпусти Анну, – повторил он, двигаясь влево, в сторону от отца.
Нил повернулся за ним следом, таща Анну перед собой, как сноп, и ни на минуту не спуская глаз с Броуди. Остановившись и по-прежнему держа ее одной рукой за волосы, он передвинул пистолет кверху и приставил дуло к ее щеке. Она на мгновение закрыла глаза. Ею овладела опасная слабость, покорность судьбе, ужаснувшая ее саму. Но ведь руки у нее свободны! Открыв глаза, она бросила обезумевший, умоляющий взгляд на Броуди. Господи боже, только бы он понял, только бы не замешкался! Стиснув руки, Анна сделала глубокий медленный вдох и что было сил ударила Нила локтем в бок.
Оглушительный выстрел прогремел прямо у нее над ухом, и она поняла, что мертва.
Но тогда… откуда же она может видеть, как Джон одним прыжком преодолевает шесть футов разделявшего их пространства и падает на пол, сцепившись с Нилом в рукопашную? Она завизжала, хватаясь за волосы и глядя, как они перекатываются по полу, опрокидывая мебель и круша все вокруг. Вот раздался еще один выстрел: на этот раз приглушенный, куда страшнее первого. Мужчины на полу замерли. Анна снова вскрикнула, увидев, что Нил поднимается на колени, а затем и на ноги. Броуди остался лежать неподвижно в луже крови.
Она бросилась к нему, опустилась на колени, обхватила руками его голову и принялась укачивать его в слепом и бездумном горе.
– Ты этого не сделаешь, старик.
Анна обернулась. Нил злорадно улыбался своему отцу. Двумя трясущимися руками Риджис Ганн сжимал пистолет – пистолет Броуди, забытый на столе и упавший на пол во время драки. Не переставая зловеще улыбаться, Нил прицелился в Анну. Она услыхала щелчок взведенного курка.
– Прощай, любовь моя, – сказала Анна – а может, только подумала? – глядя в безжизненное лицо Броуди.
Раздался выстрел. Нил рухнул на пол, как срубленное дерево. Казалось, даже массивные стены дома задрожали. Риджис Ганн застывшим взглядом смотрел вниз, на распростертые тела своих сыновей.
Глава 33
– Мы глубоко сочувствуем вашей тяжелой утрате, дорогая.
– Бедное дитя, если мы хоть что-нибудь можем сделать для вас…
– Какая ужасная трагедия. Он был так молод, у него вся жизнь была впереди…
Пришедшие отдать последний долг покойному медленной цепочкой шествовали мимо закрытого гроба, а затем, наклонившись, шепотом выражали соболезнования затянутой в траур и закутанной в черную вуаль вдове, сидевшей в окружении членов семьи. Она благодарила, наклоняя голову, пожимая руки, изредка обмениваясь с кем-нибудь из посетителей негромким словом. Друзьям и знакомым казалось, что они различают слезы за густой вуалью.
Кузен Стивен, выглядевший необычайно солидно в черном костюме, приветствовал визитеров у входа и усаживал их на стулья в Парадной гостиной Журденов. Тетушка несчастной вдовы, внушительная и несгибаемая, сидела рядом с племянницей, время от времени приободряющим жестом похлопывая ее по руке. С другой стороны от нее сидела кузина Дженни и тихо лила слезы в кружевной платочек.
Позади них заняла место лучшая подруга вдовы Милли Поллинакс, сопровождаемая мистером Мактавишем. Время от времени она тоже прикладывала платочек к глазам, только, как ни странно, он оставался совершенно сухим. Еще более удивительным казалось то, что под завесой опущенных ресниц прекрасные темные глаза миссис Поллинакс задорно блестели, как будто в предвкушении чего-то приятного.
Одно из окон было открыто, штора на нем надувалась парусом, и легкий ветерок заносил в гостиную запах осени. В кустах за окном еще стрекотали запоздалые сверчки, птицы затянули свой вечерний концерт в ветвях старых лип. Солнце садилось: по натертому до блеска паркетному полу, по полированной крышке гроба протянулись унылые вечерние тени. Слуги начали зажигать свечи. Гости спрашивали себя, предусматривает ли траурная церемония закуску и выпивку.
В дальнем конце гостиной вдруг послышался взволнованный ропот. Посетители, шедшие впереди, были слишком хорошо воспитаны, чтобы поворачиваться или оглядываться, однако искушение оказалось чрезвычайно велико, тем более что беспокойный шум за спиной становился все громче.
Какой-то мужчина, нарушая торжественность скорбной церемонии, пробирался между сидящими на стульях и стоящими визитерами, продвигаясь ближе к гробу. Добравшись до цели, он остановился, склонив голову и положив руку на крышку красного дерева. Другая рука у него висела в черной повязке, переброшенной через плечо. Всеобщее возбуждение достигло предела: все шепотом задавали один и тот же вопрос. Вдова, не отрываясь, смотрела сквозь вуаль на спину незнакомца. Но вот он повернулся лицом к собравшимся.
Все дружно ахнули от изумления. Кузен Стивен плавно приблизился к вновь прибывшему, пожал ему руку и что-то негромко сказал. И опять все гостиная загудела, как потревоженный улей, только на этот раз припевом повторялось одно слово:
– Брат!
– Это его брат, они были близнецами!
– Я слыхала, его зовут Броуди.
– Какая плебейская фамилия!
– Он же побочный сын, разве вы не знали?
– Да, но его отец граф! Он унаследует и титул, и все состояние.
– Ш-ш-ш…
Все взгляды, открыто или исподтишка, были прикованы к незаконнорожденному сыну богатого графа, пока Стивен подводил его к вдове. Последовала церемония представления, но, сколько гости ни напрягали слух, сколько ни вытягивали шеи, никто не смог разобрать ни слова. Затем мужчины помогли миссис Бальфур подняться и вывели ее из комнаты. Когда она проходила мимо миссис Поллинакс, та как будто подмигнула. Но такого быть не могло! Скорее всего ей что-то попало в глаз. Вдова скрылась за дверью, и шепот в гостиной перерос в негромкий, но явственный гул.
В дверях библиотеки Броуди наклонился и доверительно проговорил на ухо Стивену:
– Я хотел бы сказать вдове моего брата несколько слов наедине, если не возражаете.
– О, разумеется, у меня нет никаких возражений. – Стивен выглядел несколько удивленным, но, отвесив сухой, полный достоинства поклон, удалился.
Броуди повернулся к Анне. Ее вид несколько отрезвил его, умерил эйфорию, которую он едва сдерживал последние несколько минут. Вся затянутая в черное, она казалась маленькой и печальной, как будто потерянной. Плотное черное кружево вуали полностью скрывало ее лицо. Но вот она стремительным грациозным движением откинула вуаль, и он на мгновение успел увидеть ее лицо – смеющееся и счастливое, – прежде чем она бросилась ему на шею.
– Мне так тебя не хватало, Джон, я чуть не умерла с тоски! Я думала, ты никогда не вернешься. Где Дитц тебя прятал? Как твое плечо, как поживает твой отец? Почему тебя так долго не было? С тобой все в порядке, ты поправился? Мне кажется, сто лет прошло!
– Прошло всего несколько дней, – возразил Броуди, смеясь и целуя ее.
Он обнимал ее так крепко, что она получила ответ по крайней мере на один из своих вопросов: рана почти зажила.
– Мой отец здоров, – сказал Броуди. – Он приедет завтра на похороны. Он хочет перевезти тело Ника в Денбишир и похоронить его рядом с домом.
– Значит, ты все ему рассказал?
– Да, все.
Несколько минут они стояли молча, нежно обнявшись и проникнувшись скорбью старика.
– А потом он собирается съездить в Лондон, – заговорил Броуди, прервав молчание. – Я должен буду сопровождать его.
– В Лондон? Зачем?
– Повидаться со своими адвокатами. Энни, он хочет меня усыновить.
– О, Джон, я так рада за тебя. – Она заплакала, прижимаясь лицом к его рубашке, и он едва не последовал ее примеру. Раздался негромкий стук в дверь.
– Извини, Анна, но некоторые из гостей собираются уходить, – послышался тихий голос Стивена. – Не хотели бы вы с мистером Броуди попрощаться с ними?
– Мы бы хотели? – шепотом спросила Анна.
– Лично я предпочел бы остаться здесь и утешить вдову.
Не успела она и глазом моргнуть, как Броуди уже расстегнул три пуговицы на лифе ее вдовьего одеяния.
– И думать не смей, – строго одернула его Анна, отталкивая его руку, уже занявшуюся четвертой пуговицей. – Я в трауре на целый год.
Броуди расхохотался – громко и от души. Они оба одновременно зажали рты ладонями, шикая друг на друга и хихикая, как пара расшалившихся детишек. Потом он снова крепко обнял ее, чтобы можно было разговаривать самым тихим шепотом.
– Не меньше года, Джон, это непременное условие. Если я хотя бы заикнусь о сокращении срока траура, тетя Шарлотта упадет в обморок.
– В таком случае рекомендую, заранее запастись нюхательными солями, – посоветовал Броуди, легонько покусывая ее губы. – Я не могу дожидаться целый год, чтобы заполучить эту соблазнительную вдову.
Она казалась ему упоительно сладкой на вкус – как долгожданный пир после сорокадневного поста.
– И вообще, – продолжал Броуди, – я уверен, что тетя Шарлотта сможет очнуться от обморока гораздо раньше, чем ты думаешь. Особенно когда узнает, что твой новый поклонник скоро станет маркизом, а со временем унаследует и графский титул.
– Маркизом? Боже милосердный! – Анна склонила голову набок, словно пытаясь увидеть его в новом свете.
– Да, пожалуй, – согласилась она. – Я бы сказала, что такая новость сама по себе скостит половину с траурного срока, назначенного тетей Шарлоттой.
Броуди недовольно заворчал, прижимая ее спиной к дверям библиотеки.
– Я не могу ждать и полгода.
Он просунул обе руки ей за корсаж и прильнул губами к нежному изгибу шеи. Голова Анны откинулась назад, пульс зачастил как безумный. Как она любила запах его волос, ощущение его худощавого сильного тела, прижимающегося к ней! Она пыталась стоять тихо, не произнося ни звука, но он что-то такое выделывал подушечками больших пальцев, а может быть, ладонями – в тесноте было не разобрать, – что сохранять молчание стало невозможно.
– А сколько же ты можешь ждать? – с крепко закрытыми глазами простонала Анна в воздух над его плечом.
– Больше не могу ждать ни секунды.
Резким, почти грубым движением Броуди раздвинул ей ноги коленом и одновременно поцеловал с такой силой, что у нее пропало всякое желание задавать вопросы.
– Вы закончили свою беседу? – нетерпеливо спросил Стивен за дверью. – Анна? Вы кончили?
Броуди едва расслышал, как она с досадой пробормотала сквозь зубы:
– Почти.
Он отодвинулся и уставился на нее с изумлением и восторгом. Анна выглядела не менее удивленной, чем он сам.
– Энни, ты хоть понимаешь, что ты сейчас сказала? Ты отпустила шутку! – воскликнул Броуди. – Ты отпустила неприличную шутку.
Она радостно улыбнулась:
– У меня здорово получилось, правда?
– Анна?
– Мы идем, Стивен!
Отойдя от двери, Анна торопливо навела порядок в своем туалете и заново приколола к волосам вуаль.
– В другой раз мы обсудим эту тему подробнее, мистер Броуди, – сказала она официальным тоном, но все еще прерывисто дыша.
– О, мы непременно обсудим ее во всех подробностях, миссис Бальфур, – заверил он ее, поправляя галстук и одергивая жилет. – Вы готовы?
– Безусловно.
Анна бросила на него лукавый и многозначительный взгляд. Броуди недоуменно покачал головой.
Они одновременно откашлялись, попытались придать лицам приличествующее случаю скорбное выражение. Броуди открыл дверь и пропустил Анну вперед. Медленным церемонным шагом они проследовали в холл, где собралась кучка посетителей, желавших проститься. Хорошо, что позади них никого не было! Любой, кто оказался бы у них за спиной на протяжении первых шести шагов, мог бы с ужасом убедиться, что будущий граф Бэттиском не совсем почтительно поддерживает вдову Бальфур ладонью ниже спины.
– Бедное дитя, если мы хоть что-нибудь можем сделать для вас…
– Какая ужасная трагедия. Он был так молод, у него вся жизнь была впереди…
Пришедшие отдать последний долг покойному медленной цепочкой шествовали мимо закрытого гроба, а затем, наклонившись, шепотом выражали соболезнования затянутой в траур и закутанной в черную вуаль вдове, сидевшей в окружении членов семьи. Она благодарила, наклоняя голову, пожимая руки, изредка обмениваясь с кем-нибудь из посетителей негромким словом. Друзьям и знакомым казалось, что они различают слезы за густой вуалью.
Кузен Стивен, выглядевший необычайно солидно в черном костюме, приветствовал визитеров у входа и усаживал их на стулья в Парадной гостиной Журденов. Тетушка несчастной вдовы, внушительная и несгибаемая, сидела рядом с племянницей, время от времени приободряющим жестом похлопывая ее по руке. С другой стороны от нее сидела кузина Дженни и тихо лила слезы в кружевной платочек.
Позади них заняла место лучшая подруга вдовы Милли Поллинакс, сопровождаемая мистером Мактавишем. Время от времени она тоже прикладывала платочек к глазам, только, как ни странно, он оставался совершенно сухим. Еще более удивительным казалось то, что под завесой опущенных ресниц прекрасные темные глаза миссис Поллинакс задорно блестели, как будто в предвкушении чего-то приятного.
Одно из окон было открыто, штора на нем надувалась парусом, и легкий ветерок заносил в гостиную запах осени. В кустах за окном еще стрекотали запоздалые сверчки, птицы затянули свой вечерний концерт в ветвях старых лип. Солнце садилось: по натертому до блеска паркетному полу, по полированной крышке гроба протянулись унылые вечерние тени. Слуги начали зажигать свечи. Гости спрашивали себя, предусматривает ли траурная церемония закуску и выпивку.
В дальнем конце гостиной вдруг послышался взволнованный ропот. Посетители, шедшие впереди, были слишком хорошо воспитаны, чтобы поворачиваться или оглядываться, однако искушение оказалось чрезвычайно велико, тем более что беспокойный шум за спиной становился все громче.
Какой-то мужчина, нарушая торжественность скорбной церемонии, пробирался между сидящими на стульях и стоящими визитерами, продвигаясь ближе к гробу. Добравшись до цели, он остановился, склонив голову и положив руку на крышку красного дерева. Другая рука у него висела в черной повязке, переброшенной через плечо. Всеобщее возбуждение достигло предела: все шепотом задавали один и тот же вопрос. Вдова, не отрываясь, смотрела сквозь вуаль на спину незнакомца. Но вот он повернулся лицом к собравшимся.
Все дружно ахнули от изумления. Кузен Стивен плавно приблизился к вновь прибывшему, пожал ему руку и что-то негромко сказал. И опять все гостиная загудела, как потревоженный улей, только на этот раз припевом повторялось одно слово:
– Брат!
– Это его брат, они были близнецами!
– Я слыхала, его зовут Броуди.
– Какая плебейская фамилия!
– Он же побочный сын, разве вы не знали?
– Да, но его отец граф! Он унаследует и титул, и все состояние.
– Ш-ш-ш…
Все взгляды, открыто или исподтишка, были прикованы к незаконнорожденному сыну богатого графа, пока Стивен подводил его к вдове. Последовала церемония представления, но, сколько гости ни напрягали слух, сколько ни вытягивали шеи, никто не смог разобрать ни слова. Затем мужчины помогли миссис Бальфур подняться и вывели ее из комнаты. Когда она проходила мимо миссис Поллинакс, та как будто подмигнула. Но такого быть не могло! Скорее всего ей что-то попало в глаз. Вдова скрылась за дверью, и шепот в гостиной перерос в негромкий, но явственный гул.
В дверях библиотеки Броуди наклонился и доверительно проговорил на ухо Стивену:
– Я хотел бы сказать вдове моего брата несколько слов наедине, если не возражаете.
– О, разумеется, у меня нет никаких возражений. – Стивен выглядел несколько удивленным, но, отвесив сухой, полный достоинства поклон, удалился.
Броуди повернулся к Анне. Ее вид несколько отрезвил его, умерил эйфорию, которую он едва сдерживал последние несколько минут. Вся затянутая в черное, она казалась маленькой и печальной, как будто потерянной. Плотное черное кружево вуали полностью скрывало ее лицо. Но вот она стремительным грациозным движением откинула вуаль, и он на мгновение успел увидеть ее лицо – смеющееся и счастливое, – прежде чем она бросилась ему на шею.
– Мне так тебя не хватало, Джон, я чуть не умерла с тоски! Я думала, ты никогда не вернешься. Где Дитц тебя прятал? Как твое плечо, как поживает твой отец? Почему тебя так долго не было? С тобой все в порядке, ты поправился? Мне кажется, сто лет прошло!
– Прошло всего несколько дней, – возразил Броуди, смеясь и целуя ее.
Он обнимал ее так крепко, что она получила ответ по крайней мере на один из своих вопросов: рана почти зажила.
– Мой отец здоров, – сказал Броуди. – Он приедет завтра на похороны. Он хочет перевезти тело Ника в Денбишир и похоронить его рядом с домом.
– Значит, ты все ему рассказал?
– Да, все.
Несколько минут они стояли молча, нежно обнявшись и проникнувшись скорбью старика.
– А потом он собирается съездить в Лондон, – заговорил Броуди, прервав молчание. – Я должен буду сопровождать его.
– В Лондон? Зачем?
– Повидаться со своими адвокатами. Энни, он хочет меня усыновить.
– О, Джон, я так рада за тебя. – Она заплакала, прижимаясь лицом к его рубашке, и он едва не последовал ее примеру. Раздался негромкий стук в дверь.
– Извини, Анна, но некоторые из гостей собираются уходить, – послышался тихий голос Стивена. – Не хотели бы вы с мистером Броуди попрощаться с ними?
– Мы бы хотели? – шепотом спросила Анна.
– Лично я предпочел бы остаться здесь и утешить вдову.
Не успела она и глазом моргнуть, как Броуди уже расстегнул три пуговицы на лифе ее вдовьего одеяния.
– И думать не смей, – строго одернула его Анна, отталкивая его руку, уже занявшуюся четвертой пуговицей. – Я в трауре на целый год.
Броуди расхохотался – громко и от души. Они оба одновременно зажали рты ладонями, шикая друг на друга и хихикая, как пара расшалившихся детишек. Потом он снова крепко обнял ее, чтобы можно было разговаривать самым тихим шепотом.
– Не меньше года, Джон, это непременное условие. Если я хотя бы заикнусь о сокращении срока траура, тетя Шарлотта упадет в обморок.
– В таком случае рекомендую, заранее запастись нюхательными солями, – посоветовал Броуди, легонько покусывая ее губы. – Я не могу дожидаться целый год, чтобы заполучить эту соблазнительную вдову.
Она казалась ему упоительно сладкой на вкус – как долгожданный пир после сорокадневного поста.
– И вообще, – продолжал Броуди, – я уверен, что тетя Шарлотта сможет очнуться от обморока гораздо раньше, чем ты думаешь. Особенно когда узнает, что твой новый поклонник скоро станет маркизом, а со временем унаследует и графский титул.
– Маркизом? Боже милосердный! – Анна склонила голову набок, словно пытаясь увидеть его в новом свете.
– Да, пожалуй, – согласилась она. – Я бы сказала, что такая новость сама по себе скостит половину с траурного срока, назначенного тетей Шарлоттой.
Броуди недовольно заворчал, прижимая ее спиной к дверям библиотеки.
– Я не могу ждать и полгода.
Он просунул обе руки ей за корсаж и прильнул губами к нежному изгибу шеи. Голова Анны откинулась назад, пульс зачастил как безумный. Как она любила запах его волос, ощущение его худощавого сильного тела, прижимающегося к ней! Она пыталась стоять тихо, не произнося ни звука, но он что-то такое выделывал подушечками больших пальцев, а может быть, ладонями – в тесноте было не разобрать, – что сохранять молчание стало невозможно.
– А сколько же ты можешь ждать? – с крепко закрытыми глазами простонала Анна в воздух над его плечом.
– Больше не могу ждать ни секунды.
Резким, почти грубым движением Броуди раздвинул ей ноги коленом и одновременно поцеловал с такой силой, что у нее пропало всякое желание задавать вопросы.
– Вы закончили свою беседу? – нетерпеливо спросил Стивен за дверью. – Анна? Вы кончили?
Броуди едва расслышал, как она с досадой пробормотала сквозь зубы:
– Почти.
Он отодвинулся и уставился на нее с изумлением и восторгом. Анна выглядела не менее удивленной, чем он сам.
– Энни, ты хоть понимаешь, что ты сейчас сказала? Ты отпустила шутку! – воскликнул Броуди. – Ты отпустила неприличную шутку.
Она радостно улыбнулась:
– У меня здорово получилось, правда?
– Анна?
– Мы идем, Стивен!
Отойдя от двери, Анна торопливо навела порядок в своем туалете и заново приколола к волосам вуаль.
– В другой раз мы обсудим эту тему подробнее, мистер Броуди, – сказала она официальным тоном, но все еще прерывисто дыша.
– О, мы непременно обсудим ее во всех подробностях, миссис Бальфур, – заверил он ее, поправляя галстук и одергивая жилет. – Вы готовы?
– Безусловно.
Анна бросила на него лукавый и многозначительный взгляд. Броуди недоуменно покачал головой.
Они одновременно откашлялись, попытались придать лицам приличествующее случаю скорбное выражение. Броуди открыл дверь и пропустил Анну вперед. Медленным церемонным шагом они проследовали в холл, где собралась кучка посетителей, желавших проститься. Хорошо, что позади них никого не было! Любой, кто оказался бы у них за спиной на протяжении первых шести шагов, мог бы с ужасом убедиться, что будущий граф Бэттиском не совсем почтительно поддерживает вдову Бальфур ладонью ниже спины.