Геммел Дэвид. Яростный Клинок (Риганты - 1)

   Он немного постоял там, а потом вернулся к костру. Проголодавшись, доел остатки вяленого мяса. Солнце начинало восходить, и снежные пики на горизонте окрасились алым. Бануина по-прежнему не было. Конн почувствовал, как у него в груди колотится сердце. Почему-то он был уверен, что Бануин не вернется. "Во мне говорит страх", - сказал юноша себе.
   Прошел еще час. Конн сходил к ручью и умылся, потом побрился сидским кинжалом. Он прождал еще два часа, не зная, что ему предпринять. Если Бануин просто задерживается, то он принесет больше вреда, чем пользы, отправившись в город. А если нет? Что, если его схватили?
   Юноша решил дождаться полудня. Засыпав костер, он снова вылез из лощинки и опустился на бревно. Отсюда были хорошо видны деревянные укрепления и даже город за ними. Сотни зданий теснились на ограниченном пространстве. Площадь в центре уже кишела народом.
   Открылись ворота, из них покатились повозки. Конн заслонил глаза от солнца и принялся высматривать Бануина. Ожидание становилось непереносимым.
   "Учись терпению", - говаривал Бануин с улыбкой. С тем же успехом он мог предложить научиться летать, как птица.
   За полчаса до полудня Конн оседлал коня и, ведя в поводу коня Бануина и шесть лошадей с поклажей, отправился в Алин. Дородный страж в воротах, вооруженный мечом и копьем, вышел ему навстречу.
   - Не узнаю твои цвета, - сказал он, указывая на сине-зеленый клетчатый плащ Конна.
   - Я риганте из-за моря.
   - Далеко же твоя родина, парень.
   - Да, это точно. Я ищу купца, Диатку. У меня для него товар.
   Человек шагнул вперед, пристально глядя на изукрашенное шрамами лицо юноши.
   - Похоже, тебе пришлось повоевать.
   - Просто поспорил с медведем. - Конн выдавил улыбку. - И проиграл.
   - То, что ты выжил, достаточная победа, - заявил часовой. Обернувшись, он указал на главную улицу. - Езжай па этой дороге, пока не доберешься до кузницы Мерина. Не промахнешься - к воротам прибит череп вола. Поверни налево и иди, пока не увидишь ряд складов, потом направо. Там будет маленький яблоневый сад и длинное здание с пристройкой. На нем нарисован знак Диатки - золотой круг, а в нем дубовый лист.
   - Спасибо, - поблагодарил Конн.
   Когда он тронул поводья, страж снова заговорил:
   - Пройти будет непросто. Толпа расходится с площади после казни.
   - Кого казнили? - Конн застыл на месте.
   - Судя по всему, шпиона Каменного Города. Сам не видел. Стою на страже с рассвета.
   Конн продолжил свой путь. Он не свернул налево у кузницы, а проехал прямо на главную площадь, где ранее собиралась толпа. Мимо шли люди, но он не обращал на них внимания. И вот юноша наконец добрался до деревянного помоста, на котором происходила казнь.
   Тело Бануина качалось на бронзовом крюке, вбитом между плечами. Лицо было изуродовано, а один глаз выжжен. Кровь залила одежду маленького торговца, и почему-то не хватало одного из сапог. Мимо плеча Конна пролетел камень и ударил в мертвое лицо Бануина. Конн обернулся и увидел нескольких хихикающих мальчишек.
   Стараясь взять себя в руки, Конн отвернулся от тела и поехал по главной улице, свернув направо у кузницы в поисках дома Диатки. Пока у него не было плана действий. По пути он глядел на людей. В основном они отличались высоким ростом, светлыми волосами и красотой. На некоторых мужчинах были плащи особой раскраски - голубые с красной полосой посередине. Перед его лошадью пробежала женщина и заспешила по боковой улице. Она была высокая, а темные волосы искрились серебром. Ему немедленно вспомнилась Ворна. Конн вздохнул, представив, как вернется в Три Ручья и расскажет ей о смерти мужа. Она пришла к нему тогда за день до начала путешествия и, постучав в дверь, позвала пройтись по лугу.
   - Сила меня покинула, - начала бывшая колдунья, - но я помню, что когда увидела Иноземца впервые, почувствовала, какой у него гейс. Присматривай за ним, Коннавар, он должен остерегаться льва с кровавыми глазами. Это может быть герб, или статуя, или зверь.
   - Непременно, - пообещал юноша. Теперь, выходит, он нарушил обещание, и не важно, что Бануин сам велел ему остаться.
   Добравшись до яблоневого сада, Конн нашел знак листа в золотом круге и, спешившись, постучал в дверь. Открыл человек средних лет, сутулый и лысый, в длинной одежде из синей шерсти.
   - Что такое? - спросил он, близоруко вглядываясь в лицо юноши.
   - Вы купец Диатка?
   - Я. Что вам угодно?
   - Меня к вам послали с партией товара.
   - Кто? - уже более дружелюбно спросил Диатка.
   - Гаршон из Гориазы, - немедленно ответил Конн. Диатка вышел на солнечный свет.
   - Что везете?
   - Бело-черные шкуры ригантских коров, броши работы Риамфады-Искусника и двадцать кувшинов пива.
   Диатка не ответил, но, улыбнувшись, впустил Конна в дом. На полу лежали дорогие ковры, повсюду друг на друге стояли ящики и сундуки. Купец прошел между ними и привел гостя к очагу, где стоял стол и два стула. Предложив ему сесть, он сказал:
   - Как видите, мне непросто продать уже имеющийся товар. Во всем виновата война. Почти все восточные маршруты для меня закрыты. Склад ломится от товаров. К сожалению, ничем не могу помочь. Однако хочу предложить бокал вина.
   Он снова исчез ненадолго между ящиками.
   Конн огляделся. Стены украшали узоры, картины, ковры, оружие. Но взор притягивал бронзовый щит с гербом в виде головы льва. Юноша сжал кулаки, стараясь успокоиться.
   Диатка вернулся с двумя серебряными кубками, один из которых предложил гостю, другой поставил на стол перед собой. Потом купец сел и откинулся на спинку стула.
   - Не самые лучшие дни для торговцев, - заметил он. - Так как поживает Гаршон?
   Юноша поставил кубок на стол.
   - Прекрасно, по крайней мере, когда мы встречались в последний раз. Конн сам поразился, что голос его звучит спокойно и дружелюбно.
   - Вы слишком молоды, чтобы Гаршон доверял вам.
   - Я оказал ему услугу. - Коннавар снова глянул на стену за спиной Диатки. - У вас очень интересные украшения. Откуда это? - Он указал на бронзовый щит.
   Купец обернулся.
   - Щит со львом? Милая вещица. Из могильника на востоке. Я хотел продать его в Камнею... Вы не пьете вино. Не нравится?
   - Меня учили не пить прежде старших, - ответил Конн.
   - Хорошее воспитание. В наши дни мало кто заботится о подобных мелочах. - Диатка поднял кубок и сделал несколько больших глотков. Конн последовал его примеру.
   - Очень хорошее вино, - проговорил юноша. - Такого я еще не пробовал.
   - Оно с юга, - сообщил Диатка. - А теперь, юноша, скажи мне, зачем лжешь?
   - Лгу?
   - Шкуры из земель риганте всегда продает Бануин, как и изделия Риамфады. Тебя послал не Гаршон.
   - Да, не он, - признал Конн. - Я путешествовал с другом. Он пришел к вам прошлой ночью. А теперь он мертв. Как это произошло? Почему его так быстро поймали?
   - Я подсыпал ему в вино снотворное. А когда он уснул, послал слугу к Караку. Мне было жаль поступать так с беднягой Бануином, но торговля идет из рук вон плохо, я потратил большую часть его золота, чтобы не разориться. Короче говоря, я не мог заплатить ему.
   - Ты убил его из-за денег, - проговорил Конн. - Что ты за человек?
   - Я купец. Занимаюсь торговлей. И я продал его Караку. Нужда заставила, юноша.
   - Я отомщу за него. Ты умрешь очень медленно и в мучениях. И, быть может, тебе станет легче от мысли о заработанных деньгах.
   Диатка рассмеялся.
   - Не думаю, молодой человек. Я давно занимаюсь своим делом и сразу понял, что ты опасен. В твоем вине тоже снотворное. Попытайся шевельнуть ногами. Не сможешь. Сначала оно действует на ноги, потом на руки. Последним засыпает мозг. В отличие от Бануина ты не проснешься, потому что я насыпал много снадобья. Боли не будет.
   Конн глубоко вздохнул, а потом поднялся со стула. Диатка пораженно охнул. Его глаза расширились, и он тоже попытался встать. Руки вцепились в подлокотники, но сдвинуться он не смог.
   - Я поменял кубки, когда ты рассказывал мне о щите. Лев с кровавыми глазами. Знаешь, что колдунья просила Бануина не пить вина, когда он увидит такого зверя?
   - Нет, нет, нет, - захныкал Диатка. - Я не могу умереть. Конн подошел к полке и снял с нее длинный льняной шарф.
   Подойдя к торговцу, ударил его по слабеющим рукам и быстро сделал кляп.
   Потом Конн подошел к очагу, взял кочергу и сунул ее в пламя.
   - Нет, ты умрешь, - холодно сказал он. - Я видел, как тело моего друга висело на крюке. Ему выжгли глаз. Горячим железом. Скоро ты узнаешь, как он себя чувствовал. - Снаружи донесся детский смех и топот бегущих ног. Конн вернулся к кочерге в огне. - Слышишь этот звук, купец? Клянусь, что дни смеха для кердинов близятся к концу. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы стереть это племя с лица земли. Я буду охотиться на них, убивая, как дичь. Знай это!
   Вытащив из углей раскаленную докрасна кочергу, он приблизился к поверженному врагу.
   Руатайн был близок к смерти, когда его нашел Арбонакаст с двумя другими пастухами. Воин сидел без сознания, сжимая в руке окровавленный нож и прислонившись спиной к дереву на опушке леса. Рядом лежали тела четырех паннонов. Арбон подбежал к своему господину и опустился на траву рядом. Зеленая туника Руатайна была залита кровью. Распоров ее, старый пастух увидел четыре раны: две в левом плече, третью ниже ключицы, а четвертую чуть выше бедра.
   Руатайн поднял веки. Его лицо посерело и заострилось, глаза лихорадочно блестели.
   - Кровная месть, - прошептал он.
   - Молчи, - велел ему Арбон.
   Кровь из верхних трех ран текла уже не так сильно, но из четвертой продолжала струиться. Старый пастух прищурил глаза, глядя, как она течет. Струйка была ровной, что означало, что артерия не задета, иначе бы кровь вырывалась из раны толчками, но все равно дело было худо. Они находились в пяти милях от Трех Ручьев, и даже если Руатайн смог бы удержаться в седле, он не доехал бы до деревни живым.
   Обернувшись к другим всадникам, Арбон приказал одному из них скакать стрелой в Три Ручья и привезти Ворну. Сняв плащ, пастух отрезал от него кинжалом узкую полосу. Положив своего господина на спину, он сложил полоску, приложил ее к ране и прижал сложенными руками. Руатайн снова потерял сознание, дыхание стало совсем слабым.
   Несколько минут Арбон не отнимал рук от раны, борясь с желанием посмотреть, остановилась ли кровь. Он мысленно проклинал себя за то, что не взял нитки и иголки. Когда конь Руатайна прискакал в деревню, старый пастух понял, что с его господином приключилась беда. В спешке он забыл лекарский мешок. Его сын, Каста, опустился на колени с другой стороны от раненого.
   - Чем я могу помочь, отец?
   - Сделай из своего плаща подушку и подложи ему под голову. - Юноша повиновался. - А теперь пощупай пульс. Считай вслух.
   Каста приложил пальцы к горлу Руатайна.
   - Один... два... три... четыре... пять... шесть... семь. Очень неровный.
   - Хорошо, есть хоть такой, - пробормотал Арбон. - Боги великие, я последний идиот! Двадцать шесть лет таскал с собой лекарский мешок, а когда понадобилось...
   - Ты ведь не знал, что на него напали. - Каста бросил взгляд на четыре тела. - И у всех были мечи. А у господина был только кинжал.
   - Да, он сильный и суровый человек, и это поможет ему выжить. Подержи руки на ране. Я уже устал. - Каста положил на свернутую ткань свои большие ладони и нажал, когда его отец убрал руки. Старший мужчина поднялся и потянулся, потом окинул внимательным взглядом землю вокруг. - Они кинулись на него все сразу. И мешали друг другу, хвала Таранису!
   Он подошел к телам. Все убитые были молоды, ни одному не исполнилось и двадцати.
   - Почему его хотели убить? - спросил Каста.
   - Месть. Некоторое время назад он убил двоих паннонов, пытавшихся угнать скот. Должно быть, это родственники.
   - Он начинает дрожать, - заметил младший.
   Арбон укрыл господина остатками плаща, потом отправился собирать дрова для костра. Огонь уже разгорелся, когда послышался стук копыт. Обернувшись, старый пастух увидел Ворну на пегой лошадке. Бывшая колдунья спешилась, отвязала седельную сумку и бросилась к Руатайну. Подоспели другие всадники, Мирия среди них.
   Сняв приложенную к ране ткань, Ворна увидела, что кровь почти остановилась.
   - Хорошая работа, - похвалила она Касту и принялась зашивать рану.
   - Он будет жить? - спросила Мирия. Ворна пощупала пульс раненого.
   - Думаю, да. А теперь дай мне закончить работу. - Повернувшись к Арбону, она крикнула: - Срежь два длинных шеста и сделай носилки. Он не сможет сидеть в седле.
   Потребовалось почти четыре часа, чтобы привезти Руатайна в деревню. Мирия приказала положить его в ее кровать, а потом отпустила мужчин. Они с Борной молча сидели у его изголовья. С ними остался десятилетний Бендегит Бран.
   - Может, привести Крыло? - спросил мальчик.
   - А где он?
   - Плавает у водопада Ригуан с Гвидией.
   - Нет, не беспокойся. С твоим отцом все будет хорошо. - Мирия потянулась и откинула со лба мужа прядь волос. Когда она коснулась его кожи, он открыл глаза.
   - Где я? - спросил Руатайн.
   - Дома, - ответила жена. - Ты дома. - Ее зеленые глаза наполнились слезами.
   - Тихо, женщина. Не плачь. Я не умираю.
   - Глупый, - проговорила Мирия, вытирая слезы тыльной стороной ладони. - Я плачу не поэтому.
   Они посидели в молчании, а потом он поднял руку и притянул ее к себе.
   - Я люблю тебя, детка.
   - А я тебя, глупый ты человек.
   Ворна встала, потянула Бендегита Брана за руку и вышла с ним из комнаты, закрыв за собой дверь.
   - С моим отцом все будет в порядке? - спросил золотоволосый мальчик.
   - О да, - ответила бывшая колдунья, - с ними все будет хорошо.
   Солнце садилось за горные вершины на западе, когда Ворна отправилась в дом Бануина. Она все еще не воспринимала его как свой. Почему-то без мужа, несмотря на обилие ковров, мебели и украшений, дом казался странно пустым.
   Ворна глубоко вздохнула и остановилась - ее снова настигла дурнота. В последний месяц в лучшем случае она умудрялась поесть один раз из трех. Прислонившись к забору кузницы Наннкумала, бывшая колдунья закрыла глаза. Прохладный ветерок принялся играть ее черно-серебряными прядями. Он очень освежал.
   Будучи ведуньей, Ворна много раз испытывала боль деторождения через Погружение, но, к счастью, никогда эту отвратительную дурноту. Она знала, что большинство женщин испытывают легкое недомогание с утра. Оно быстро проходит и не сильно отравляет жизнь. А другие - и, увы, она в их числе как будто прокляты, и оно может настичь в любой момент. Ворна выпрямилась. После поездки к раненому Руатайну ее мутило, и болел крестец. Женщина потянулась и пошла дальше.
   В доме было прохладно, и Ворна разожгла огонь. Внезапно она вздрогнула и огляделась. Никого. Это удивило ее, поскольку ей показалось на мгновение, что она не одна. Поднявшись, женщина дошла до спальни и заглянула туда. Через широкое окно лился лунный свет на широкую кровать со стеганым одеялом.
   - Кто здесь? - прошептала Ворна, но ответа не получила. Вернувшись к очагу, она села в любимое кресло Бануина и закрыла глаза. Могущество, дарованное Морригу, оставило ее, однако с детства у нее была собственная сила: повышенная чувствительность к тонкому миру. Именно так ей удалось увидеть душу Риамфады, идущую среди сидов. Она попыталась призвать на помощь эту способность.
   Что это рядом с ней, дух или демон? Ворна проверила свои ощущения. Нет, она не испытывала страха, значит, это не посланник зла. Ее лба коснулось дуновение холодного ветра. Потом оно исчезло, и в комнате снова стало пусто. Бывшая колдунья открыла глаза. Должно быть, просто ночной дух на пути неизвестно куда...
   Ворна сварила себе овсянку на молоке и села, ожидая, пока еда остынет. Затем подумала о Бануине, представила надетую на него бронзовую застежку для плаща с синим опалом.
   - Она вернет тебя мне живым и здоровым. Это самый сильный мой амулет.
   Взяв миску с кашей, Ворна принялась за еду. Немедленно накатила тошнота, и она поставила миску, откинулась на спинку стула.
   Ее напугало хлопанье крыльев. На спинку дивана сел огромный ворон и принялся чистить перышки. В груди Ворны вскипел гнев, подавляя дурноту.
   В дверях стояла Морригу, закутанная в порванную шаль.
   - Что тебе нужно? - прошипела Ворна.
   Морригу вошла в комнату и села напротив бывшей колдуньи, протянула старческие руки к огню.
   - Может быть, мне просто захотелось общества, - вздохнула она. Опустив голову на спинку стула, Морригу закрыла глаза. - Ешь свою овсянку, я рассеяла тошноту.
   - Я не голодна.
   - Думай не только о себе. Ты ешь за двоих. Сыну нужна пища, Ворна. Ты ведь не хочешь больного ребенка или калеку, вроде Риамфады?
   Сердце немедленно наполнил ужас.
   - Угрожаешь?
   - Нет, конечно. Меня не интересует твой ребенок. Ешь овсянку.
   Бывшая колдунья снова пододвинула к себе миску. Закончив есть, подкинула еще полено в очаг и принялась смотреть на пламя. Она не представляла, чего на самом деле хочет Морригу, но знала, что сиды не говорят ничего раньше времени. В комнате было тихо, только потрескивали горящие дрова, и иногда ворон встряхивал перьями. Ворна бросила взгляд на Морригу. Казалось, старуха уснула. Через некоторое время женщина была не в силах выносить неизвестность.
   - Зачем ты пришла на самом деле? - спросила она.
   - Сомневаюсь, что ты поверишь, - ответила Морригу. - Я думала, что тебе не захочется быть одной, когда в дверь постучит вестник.
   - Какой вестник?
   - Паромщик с юга. Он скоро придет. Ступай к двери. Увидишь, как он переходит первый мост.
   Ворна встала и пересекла комнату. Когда она распахнула Дверь, то увидела человека, освещенного светом луны. Он шел с опущенной головой, словно его тяготила некая ноша. Он приостановился на третьем мосту, заметив в дверях Ворну, потом медленно направился к ней. Бывшая колдунья вышла ему навстречу.
   - Меня зовут Каласайн.
   - Я знаю, кто ты, паромщик. Я принимала роды у твоей жены.
   - Да, в самом деле. - Старик нервно облизнул губы. Он не смотрел - не мог смотреть - ей.в глаза. - Ваш... твой муж Бануин... пересекал реку три месяца назад. Мой сын... - Он замолчал, потом глубоко вздохнул, и слова полились потоком. - Мой сын вор. Он украл у Иноземца одну вещь. Я нашел ее только три дня назад. Не знал, что делать. Я хотел дождаться Бануина. А потом...
   - Уже поздно и я устала, - сказала Ворна. - Говори, что должен.
   Каласайн развязал мешочек на боку и вытащил застежку для плаща. В лунном свете блеснул синий опал.
   - Сенекаль вытащил это из седельной сумки Бануина. - Он протянул брошь Ворне.
   Та прислонилась к двери, и ее лицо посерело. Каласайн едва успел подхватить женщину на руки - она потеряла сознание. Он отнес ее в кресло у очага. Ворна открыла глаза и по щекам заструились слезы. Паромщик опустился рядом.
   - Ты больна?
   - Твой сын... убил моего мужа.
   - Нет, нет. Он только украл брошь. Бануин уехал с Коннаваром. Клянусь.
   - Уходи. Оставь меня, - плакала Ворна, отворачиваясь. Каласайн поднялся на ноги. Ему почудилось, что птица захлопала крыльями, и он обернулся. Комната была пуста.
   - Простите, госпожа...
   Он постоял, ожидая ответа. Не дождавшись, вышел в ночь, плотно закрыв за собой дверь.
   - Мне жаль, что так вышло, - сказала Морригу.
   - Убирайся и оставь меня в покое, - ответила Ворна.
   - У меня есть дар для тебя, - вздохнула Морригу. - Как только я уйду, к тебе вернется магическая сила, которая исчезнет с рассветом.
   - Я не хочу, - сказала бывшая колдунья, выпрямившись. Стул напротив был пуст.
   Оставшись одна, Ворна опустилась в кресло и разрыдалась.
   Ее волос снова коснулся ветерок, и на этот раз она поняла, кто это. Женщина устроилась поудобнее, и душа ее ненадолго оставила тело. Рядом стояла сияющая фигура Бануина.
   - Я вернулся, - сказал он.
   ГЛАВА 9
   Валанус нежился в бассейне с горячей ароматной водой, с удовлетворением рассматривая новую баню, ее мраморные колонны и деревянные скамьи в украшенных богатой резьбой нишах. Воплощение элегантности и стиля. Этого зрелища ему не хватало все время пребывания в варварских землях. Он погрузился под воду почти целиком, потом умылся, провел руками по коротко остриженным светлым волосам и, закрыв глаза, представил, что вернулся в Каменный Город.
   Приятное состояние мира и покоя было прервано какими-то звуками, доносившимися от входа. Валанус сел и бросил взгляд на обрамленный мрамором портал двери. Там стояли трое кельтонских вождей. Офицер Каменного Города с трудом подавил улыбку, видя, как слуга пытается уговорить их войти и снять одежду. Да, проще научить обезьяну играть на флейте, подумал Валанус, чем объяснить варварам преимущества цивилизованной жизни. Окунув голову в теплую воду, он перевернулся на живот и поплыл на другую сторону бассейна, туда, где стояли трое кельтонов.
   - Это было приглашение, Остаран, - сообщил Валанус, - не приказ. Вы не обязаны мыться. Некоторые из вашего народа, я так понимаю, боятся теплой воды.
   Остаран холодно улыбнулся, потом снял рубашку, штаны и сапоги и отдал их слуге. Тот с опаской посмотрел на них с расстояния вытянутой руки, словно опасаясь, что одежда укусит его, а потом положил на ближайшую полку. Остаран сел на край бассейна, окунул ноги в воду. Двое спутников мрачно смотрели на него. Он глубоко вдохнул теплый воздух.
   - Пахнет лавандой, - сообщил гат и опустился в воду. Там он умылся, провел руками по светлым висячим усам. Распустив две косы, нырнул.
   - Не так уж это и страшно? - спросил Валанус, когда он вынырнул. Потом глянул на других и осклабился. - Куда отважился пойти гат, неужели остры не посмеют отправиться?
   - Не обязательно, - заявил могучий воин с рыжей бородой, раздвоенной на конце. - Слышал я о гате, который на спор засунул голову корове в задницу. Волосы у него потом были зеленые. Не знаю ни одного остра, который последовал бы его примеру.
   Сказав так, он глянул на спутника, и они вышли из бани. Валанус повернулся к улыбающемуся Остарану.
   - Ты всегда так реагируешь на оскорбления?
   - Он не оскорблял меня, а издевался над тобой.
   Валанус потребовал мыло. Слуга принес склянку. Офицер Каменного Города вылил ее содержимое на руку, потом взбил пену в волосах. Нырнув, ополоснул их и снова встал на ноги.
   - Что ты думаешь об этой бане? - спросил он Остарана. Вождь гатов окинул взглядом четыре бассейна, окруженные каменными колоннами, высокие окна, резные скамьи и полки. Когда он заговорил, его глаза насмешливо блестели.
   - Напрасная трата камня и труда. Человек может помыться и в ручье, если захочет. Но это приятно... признаю.
   Валанус сел поближе к трубе, доставлявшей горячую воду. Там было самое теплое место. Остаран присоединился к нему.
   - Что слышно о Коннаваре? - спросил тургонец.
   - Ни малейшего следа. Кердины думали, что поймали его в холмах. Они захватили его лошадей, но он убил двоих воинов и сбежал пешим.
   - Еще двоих? И сколько всего?
   - Шесть... семь, если считать купца, которого он замучил до смерти в Алине. К тому же Коннавар поймал одного из кердинских разведчиков и привязал к дереву с посланием для Карака. Велел передать королю, что он вернется перерезать ему горло и ничто на земле его не остановит.
   - Сердитый парень, - сухо заметил Валанус. - Но, признаюсь честно, не хотел бы видеть его своим врагом. Ты встречался с ним, не правда ли?
   Остаран кивнул.
   - Он был с продавцом меда. Мы не разговаривали.
   - Ты воин, как и я, - сказал Валанус. - Скажи честно, он опасен?
   - Человек, который с одним ножом кинулся на медведя, опасен, - признал Остаран. Вытащив руки из воды, он недовольно посмотрел на пальцы. - Кожа сморщилась... Мне пора идти.
   - Ты ведь останешься на массаж, правда? У нас есть тренированные мальчики, которые разотрут твои затекшие мышцы теплым маслом. Поверь, не стоит отказываться.
   - А тренированных женщин у вас нет?
   - Юноши лучше, - объяснил Валанус. - Это снимает проблему возбуждения. Или не снимает, в зависимости от твоих вкусов... Попробуй. Тогда ты сможешь рассказать мне все, что узнал об армии Карака.
   Мужчины вылезли из бассейна. Немедленно подбежали слуги с теплыми полотенцами. Когда их вытерли досуха, Валанус повел Остарана в комнату с семью ложами, где ждали двое юношей. Валанус лег на кушетку на живот. Остаран сначала сел на краешек ложа, потом тоже лег. Слуги начали свою работу. Валанус расслабился, чувствуя, как ловкие пальцы юноши массируют мышцы, снимая оставшееся напряжение. Он вздохнул и закрыл глаза, мечтая оказаться в Каменном Городе. Там он мог бы одеться и поехать в амфитеатр посмотреть последнюю пьесу, а потом отправиться обедать в Речной Зал...
   Слуга размял мышцы ягодиц и бедер, потом подколенные сухожилия и лодыжки. Валанус перевернулся на спину, давая юноше возможность помассировать четырехглавую мышцу, грудь и шею. Когда массаж окончился, слуга снял лишнее масло при помощи закругленного костяного ножа и протянул ему белую одежду. Надев ее, Валанус увидел, что Остаран заснул. Слуга вопросительно посмотрел на тургонца. Тот отпустил его взмахом руки, а потом слегка толкнул кельтона в бок.
   Остаран открыл глаза и зевнул.
   - Понравилось? - спросил Валанус.
   - Замечательно.
   Тургонец увидел старый шрам, протянувшийся от ключицы к плечу.
   - Похоже на удар копьем.
   Остаран кивнул.
   - Дело рук кердинов. Рана заживала много месяцев и по-прежнему болит в холод, но твой юноша славно ее разогрел. Спасибо, что уговорил прийти сюда.
   - Не за что, друг мой. А теперь расскажи мне, что ты разузнал.
   - Ты был прав насчет Гаршона. Он снабжает кердинов железной рудой для мечей, доспехов и наконечников копий в обмен на серебро Карака. С другой стороны, он достиг соглашения с острами, и они готовы заняться снабжением армии Джасарея.