Геммел Дэвид. Яростный Клинок (Риганты - 1)

   Таэ не сомневалась в его любви, но он был одержим великой идеей настолько, что это ее пугало. А еще ей было неуютно там, где ее мать пережила величайшее душевное потрясение в своей жизни. У Таэ оставалось много счастливых воспоминаний о Старых Дубах - как они с отцом катались верхом, как она играла с детьми за стенами крепости, но последнее, что ей запомнилось - как мать кричала от боли и гнева, выбегая из Длинного Зала, а по лицу ее катились слезы. Таэ, как и Лизона, не смогла простить Длинного Князя за измену и ей было тяжело видеть его.
   В первое же утро он позвал ее к себе в комнату. Она молча выслушала его слова о том, как он горюет и как он любил Лизону. Но слова не доходили до нее, и девушка молча смотрела на усталого старика, терпеливо ожидая, когда он закончит свою исповедь и она сможет вернуться к Конну.
   - Я всегда любил тебя, дитя, и твою мать.
   Она хотела спросить, почему же он тогда спал со своей шлюхой, если так любил Лизону, но сдержалась.
   - У меня стало бы легче на душе, если бы ты простила меня.
   Это было чересчур, и решимость быть вежливой уступила место гневу.
   - Ты разбил сердце моей матери, а потом отослал ее. Если бы не это, она была бы жива и по сей день... Если ты закончил, я пойду к моему мужу. Мы собирались покататься верхом.
   - Я закончил, - печально сказал князь. Она поклонилась, резко развернулась и вышла из комнаты. С тех пор они не разговаривали наедине.
   Долгие месяцы она то тосковала, то безумно радовалась, когда приезжал Конн, увы, очень ненадолго. Сегодня он обещал ей, что они поедут кататься. Пришла весна, и с каждым днем становилось все теплее. Руатайн, приехавший продавать скот, рассказал им, что неподалеку есть озеро удивительной красоты. Таэ не терпелось поехать туда и провести половину дня наедине с Конном. Она бродила по укреплениям, одетая в зеленую тунику, обшитую по краям кожей, узкие штаны и сапоги. Конн все еще не приехал. Он уехал рано утром, чтобы навестить Арбонакаста, Паракса и ее кузена Легата, который разводил лошадей. Приходила пора лошадиной любви, и Конн хотел узнать, как поживают его жеребцы.
   Таэ увидела, что на укрепления поднимается брат Солтайс. Чернобородый друид помахал ей рукой и улыбнулся.
   - Как дела, прекрасная госпожа?
   - Отлично. А у вас, брат?
   - Я рад, что снова светит солнце. Тяжелая выдалась зима.
   - Да, - согласилась она. - Руатайн говорит, что у него погибло много скота.
   - Да, особенно плохо пришлось северным паннонам. Озера замерзли, и они не могли ловить рыбу. Дело дошло до голода. Длинный Князь послал им несколько телег зерна. Он добрый человек.
   Друид внимательно смотрел девушке в глаза, но она не поняла намека. Таэ и не думала прощать отца и не хотела обсуждать его добродетели.
   - Говорят, вы уезжаете на юг. Вы еще вернетесь к нам?
   - Да. Надеюсь, что да. В этом году собрание друидов произойдет у реки в землях гатов. Нам надо многое обсудить. Я жду этого с нетерпением. Давно не был за морем, но, насколько помню, гаты гостеприимны.
   - Мы будем скучать по вам.
   - Приятно слышать добрые слова, Таэ. Но больше всех будет скучать Длинный Князь. У него почти нет друзей.
   - Он заслужил все, что получил, - отрезала девушка. - Он предал мою мать. Не вижу, почему я должна простить его.
   - Ни почему, Таэ. Чтобы простить, не нужны причины. Но то, что произошло между твоими родителями, было их делом. Люди совершают ошибки. Такова наша природа. Он не хотел обидеть Лизону, и тем более тебя. Лизона жила в Семи Ивах, потому что хотела так, а не потому, что он ее выслал. Не стоит винить отца в ее смерти.
   - Это он тебя подослал?
   - Нет. Он бы разозлился, узнай, что я говорю в его защиту.
   - Я не испытываю к нему никаких чувств, кроме отвращения, - сказала Таэ. - И это не изменится. - Она отвернулась и посмотрела на юг, надеясь, что там покажется Конн. - Он обошел с ней вокруг дерева. Клялся и нарушил свои клятвы. Она не простила его, я тоже не прощу.
   - Ей вообще было несвойственно прощать, - сказал брат Солтайс. - Один из немногих серьезных недостатков.
   - Попрошу не критиковать мою мать, - резко сказала Таэ. Она спустилась с укреплений и отправилась в дом.
   ГЛАВА 15
   Ворна проснулась в волнении. Ее преследовали яркие и страшные сны. Темноволосый юноша со светлыми глазами стоял рядом с шестью другими мужчинами. Ему дали меч и лук. С оружия капала кровь. Падая на пол, капли обращались в блестящие золотые монеты.
   Колдунья чувствовала себя очень уставшей, словно сон отнял у нее все силы. Поднявшись, она переодела и покормила Бануина и отнесла его в дом Мирии. Жена Руатайна нередко присматривала за малышом, пока Ворна навещала больных, приносила им лекарства. По совету Морригу, она никому не рассказала о возвратившейся силе, хоть и использовала ее.
   Последний раз она пришла в дом пожилого мужчины, которого мучили боли в животе. Оказалось, что он умирает от болезни, впившейся в его тело слишком глубоко, чтобы могла идти речь об исцелении. Ворна сняла боль, а потом отвела его жену в сторонку и сообщила ей о приближающейся смерти мужа. Женщина приняла страшное известие с видимым спокойствием, но в глазах читалась мука.
   По пути к дому Мирии Ворну посетило видение. Сначала ей показалось, что она ослепла. Мир неожиданно потемнел, и колдунья споткнулась и остановилась. За тьмой последовал ослепительный свет, и она увидела дерево, сочащееся кровью. Молодой лев, спину которого покрывала серебряная чешуя, нападал на старого медведя. Мимо летела белая горлица. Лев ударил когтистой лапой, и птичка упала на землю. А в кустах ждало шестеро огромных волков с красно-огненными глазами. Как и у льва, их спины покрывала серебряная чешуя. Кровь, истекавшая из дерева, упала на землю, и твердь ее начала шевелиться, потом расступилась, и на свет явились телята. Они стояли и дрожали на холодном ветру. Волки облизывались, глядя на них с вожделением. Потом видение исчезло, и зрение вернулось к ней.
   Ворна села под Старейшее Древо и попыталась осознать смысл видения. Она была настолько уверена в его истинности, что становилось страшно. Главное - понять, о чем оно. Медведь - символ, связанный с Коннаваром, но Коннавар не стар. Значит, это не может быть он. Потом ей припомнился первый сон. Кровь, обращающаяся в золото, - вира, то, что платит преступник семье убитого, чтобы остановить вражду.
   По-прежнему неясно, о чем это. Вместо того чтобы отправиться к Мирии, Ворна вернулась домой и тихо села у огня.
   Старый медведь.
   Может ли это быть Длинный Князь? Она отбросила мысль. Князь скорее был бы представлен быком, королем коров. А кто же эти волки в доспехе? Должно быть, солдаты Каменного Города или Морские Волки. Может быть, медведь изображал страну, на которую нападают враги. Вряд ли. Непохоже. Два видения связаны неким образом, и Ворна снова обратилась к первому - юноше с окровавленным луком. Ей было незнакомо его лицо и лица оставшихся шестерых... Шесть людей. Шесть волков. Уже ближе. Устроившись поудобнее, Ворна расслабилась. С лука капала кровь, становясь вирой, платой за кровь. Потом ей вспомнилось, как Руатайн поехал в земли паннонов, чтобы предложить именно такую плату, чтобы положить конец вражде... Руатайн старый медведь.
   В этот миг она осознала, что волки были вовсе не в доспехах. На них серебрилась рыбья чешуя. Рыбаки из Сияющей Воды. И все встало на место. Должно быть, панноны сильно страдали от голода всю зиму. Значит, молодого воина подговорили напасть на Руатайна. Тогда снова начнется кровная вражда, и с него можно будет получить еще несколько коров и лошадей. Это и означали телята, вышедшие из кровавой грязи. Ворна вспомнила, что у Князя-Рыбака пятеро взрослых сыновей. Всего шесть волков из ее видения. И эти волки послали одного из своих на смерть не ради славы или правосудия, но ради выгоды. Она вздрогнула. Руатайн не в Трех Ручьях. Он поехал в крепость Длинного Князя торговать скотом. С ним никак не свяжешься. Это очень смущало. Ворна знала, что предрекались не отдаленные события, а то, что случится вот-вот. Какой смысл видения, если она ничего не сможет изменить? Видения приходят не затем, чтобы мучить пророков. В них всегда, гласил ее опыт, есть некоторый смысл.
   Ворна вздохнула. Ее вовсе не радовала перспектива долгого пути в Старые Дубы.
   Коннавар торопился в Старые Дубы, избрав самый короткий путь через холмы. Он был доволен. У кобыл начиналась течка, и не оставалось сомнений, что жеребцы смогут зачать славное потомство. Это лишь вопрос терпения. Арбон, Паракс и кузен Таэ, Легат, ухаживали за тремя табунами, но до появления жеребят оставалось не меньше одиннадцати месяцев. И потребуется еще два года, чтобы воспитать из них боевых коней. Тем временем Конн отправил нескольких купцов за море, чтобы купить у гатов лошадей и привезти их в земли риганте.
   Выехав из леса, Конн наслаждался теплым солнышком, гревшим спину. Чудесный выдался день, и особенно радовала предстоящая прогулка с Таэ к озеру, о котором говорил Руатайн. Он обещал жене вернуться к полудню, а Арбон показал ему путь, позволяющий приехать даже раньше. По пути он думал о приближающемся Совете. Многие главы кланов обещали голосовать за него. Хотя подвиги не многого стоили в его собственных глазах, они снискали к нему уважение народа и вошли в легенды. А легенды, оказывается, бывают очень кстати во время выборов. Из пятидесяти шести правителей ему удалось склонить на свою сторону не меньше тридцати. И никто до сих пор не выразил сильного желания стать князем.
   Конн погнал лошадь вверх по склону. У края леса стояло несколько домиков, а за ними неглубокая травянистая долина, в которой еще виднелись пятна снега. Здесь паслись почти две сотни знаменитых черно-белых коров Длинного Князя. Конн остановился и посмотрел на них. Скоро все это будет принадлежать ему, так что лучше познакомиться с пастухами. Бросив взгляд на солнце, он решил, что немного времени у него есть.
   Когда он подъехал к поселению, из первого дома вышла женщина. Солнце вспыхнуло на ее золотых волосах, и в горле у него мгновенно пересохло. Это была Ариан. Сердце его забилось втрое сильнее. Она подняла голову, увидела его, и радостная улыбка, осветившая лицо, сделала ее еще прекраснее. Лошадь продолжала идти, забытая всадником, пока не дошла до женщины. Юноша натянул поводья.
   - Ты хорошо выглядишь, Конн, - сказала Ариан.
   - Ты тоже, - выдавил он. - Кто здесь живет?
   - Мы с Кастой и еще три семьи.
   - А где Каста? Я хочу поговорить с ним.
   - За скотом сегодня следят мальчишки, а Каста с другими мужчинами уехал в Старые Дубы за припасами. Ты не хочешь зайти на минутку? У нас осталось немного сидра.
   Конн спешился и последовал за ней в дом. У стены стояла кровать, грубо сколоченная из сосновых досок, а в центре - стол и скамьи. Перед очагом лежала коровья шкура, прожженная во многих местах. Ариан налила ему чашку сидра, и их руки встретились. Конн почувствовал, что краснеет.
   - Ты счастлив, Конн? - спросила она. - Да. А ты?
   Она улыбнулась и подошла к огню, наклонилась, чтобы подбросить дров. Конн смотрел на нее, вспоминая, как они были вместе и как он ее любил тогда. Ему казалось, что он забыл девушку, но оказалось, что нет. Юноша любил Таэ всем сердцем, но при виде Ариан его охватила сладостная дрожь. Он попытался подавить возбуждение.
   - Мне пора.
   Она подошла ближе, так что Кони почувствовал аромат ее волос.
   - Прости меня за боль, которую я причинила. С тех пор я часто думала о тебе.
   - Все в прошлом, - ответил он.
   В ее глазах блеснули слезы, и Коннавар инстинктивно обнял ее.
   - Я так испугалась, когда услышала, что ты умираешь, и совсем ничего не соображала, но я всегда любила тебя, Конн. Всегда.
   Он закрыл глаза и поцеловал ее в макушку. В доме было тепло, и пламя бросало отсветы на стены. Ариан обвила его шею. Он попытался противиться искушению, а потом наклонил голову и поцеловал ее. Годы умчались прочь, и ему снова было пятнадцать, а рядом - его первая любовь. Окружающий мир померк и исчез. Существовала только эта комната, огонь в очаге и манящая кровать в углу.
   Руатайн был большим и тяжелым человеком и поэтому всегда старался не перетрудить лошадь. У подножия каменистого холма он спешился и повел мерина вверх. Таэ последовала его примеру, хоть он и сказал ей, что в том нет необходимости. Она была легкая, и лошади ничего не стоило нести ее. Таэ улыбнулась и не последовала его совету.
   Руатайн очень сердился на Конна. На это озеро куда лучше было бы отправиться с возлюбленным, а не с отцом мужа. Он чувствовал себя весьма неловко. Однажды он приезжал сюда с Мирией, и они занимались любовью на склоне холма. Когда солнце начало клониться к закату, а Конн не появился, Таэ попросила Руатайиа показать ей озеро. Он пытался вежливо отказаться, но она и слушать не желала возражений.
   Воин бросил взгляд на девушку. Она была поразительно красива. Какие волосы, какая улыбка, какая фигура! Понятно, что у Конна много дел, но человек, который предпочтет такой красавице вопросы разведения лошадей, должен быть не в своем уме.
   Подъем кончился. У Руатайна ныло в груди от долгого пути вверх. Таэ подошла к нему, и оба с восхищением смотрели на открывшуюся их глазам красоту. Внизу сверкало длинное озеро, напоминавшее формой меч. Повсюду росли желтые цветочки, а далекие холмы, поросшие лесом, походили на огромных быков, пасущихся у подножия снежных гор. Воздух был свеж и прохладен, а небо сияло синим.
   - Как здесь красиво, - прошептала Таэ, вздыхая. Прямо за озером виднелся круг золотистых дольменов. Руатайн указал на него.
   - Легенды гласят, что камни некогда были великанами, бросившими вызов Таранису. Однажды, когда они собрались обсудить войну против богов, среди них появился Таранис и превратил их в камни.
   - Ты веришь этой истории?
   - Нет, но она красивая. Задолго до нас здесь жили другие люди. Думаю, именно они построили этот круг.
   - Уродливый Народ? - улыбнулась девушка.
   - Нет, даже до них. К северу отсюда есть долина. Фермер пахал там землю и нашел в земле остатки стены. Они с сыном попытались вытащить камни, но те были слишком большими. Каждый из них весил очень много, и все же их положили один на другой.
   - А какой длины была стена?
   - Никто не знает. Фермер пытался копать вокруг нее, но не смог и бросил то поле.
   - И никто не попытался выяснить?
   - А зачем? - спросил Руатайн. - Зачем нужна закопанная стена?
   - Там могли сохраниться какие-нибудь вещи, которые рассказали бы нам о народе, построившем ее. Я найму людей и займусь этим.
   Они подъехали к озеру. Руатайн разжег огонь, и они поужинали жареным мясом и вареными яйцами, запив их водой из озера.
   - Я так рада, что мы сюда приехали, - сказала Таэ. - Ты приводил сюда Мирию?
   - Да, - ответил Руатайн, чувствуя, что краснеет.
   Ей хватило такта сменить тему, что его очень порадовало.
   - Расскажи мне о Конне. Он всегда был таким серьезным? Руатайн вздохнул с облегчением и покачал головой.
   - Он был славный мальчик, любил шутки и розыгрыши. Конн никогда не обижал других детей и не смеялся над несчастьями других. Но он был очень ранимым. Наверное, это вообще свойственно детям. Они более открыты, чем мы. Конн думал, что его отец умер трусом, что было неправдой. Поэтому пытался себя показать. Помню, совсем еще мальчишкой он убежал в лес, чтобы убить волка. Я нашел его в кустах с горшком на голове вместо шлема. Уже совсем стемнело, и он очень боялся, хоть и не показывал этого. Славный мальчик.
   - И он сражался с медведем.
   - Да. Не хотел бросать друга. Великое деяние - хотя жаль, что это случилось.
   - Почему? - удивилась она. - Ведь on выжил и стал знаменитым.
   - Да, но его слава разрушила жизнь Браэфара. Оба мальчика изменились в тот день. Конн стал героем. А Крыло... - Руатайн вздохнул. - Конечно, никто не винил его за то, что он, маленький и безоружный, не стал драться с медведем. Однако с тех пор ему стало казаться, что все считают его слабым. Думаю, он винит во всем Конна. Я пытался поговорить с ним... - Руатайн пожал плечами и умолк. - Браэфар в ярости от свадьбы Фиаллаха и Гвидии. Крыло любил ее всем сердцем, и я надеялся, что они поженятся. Уже одно расторжение помолвки нанесло ему болезненный удар; а теперь оказывается, что бывшая невеста выходит замуж за человека, который опозорил его на Играх. - Руатайн невесело улыбнулся. - Впрочем, ты приехала сюда не затем, чтобы слушать мои размышления о семье.
   - Чепуха, - сказала она. - Это и моя семья тоже. Крыло изменится, когда встретит истинную любовь.
   - Не думаю.
   - А что Бран? Ты почти не говоришь о нем.
   - Я не смею, - пояснил Руатайн. - Он моя гордость, и я боюсь задеть чувства Крыла еще сильнее, если буду показывать это. Бран славный мальчик. Бесстрашный, но плутишка! Девчонки любят его, и, боюсь, он немало сердец разобьет.
   - Как и ты в молодости?
   - Нет. - Руатайн прислонился к огромному камню и устремил взгляд на сверкающую воду. - Я влюбился очень рано - в Мирию. Как и мой друг Вараконн. Она вышла замуж за него. Это был очень счастливый брак. Не думаю, что она оправилась от его смерти до конца. Как ни странно, я тоже. Самый близкий друг все-таки. Мне очень жаль, что Конн не знал его. Очень легко осуждать или презирать других. Я хороший воин и поэтому герой, храбрый человек. Однако храбрость не бывает без страха. Я никогда не боялся битвы; а Вараконн прямо трясся от ужаса - и все же был там, рядом со мной. Он победил свой страх. Для меня это самая настоящая храбрость. - Руатайн бросил взгляд на Таэ и рассмеялся. - Ну вот, что-то меня понесло. Солнце садится. Пора нам ехать домой.
   Таэ наклонилась к нему и чмокнула в щеку.
   - Хороший ты человек, Руатайн. Я рада, что ты теперь мой отец.
   - Я тоже, - отозвался он.
   Некоторое время они ехали молча. Холодало. Таэ достала плащ и накинула его на плечи.
   Руатайн тоже мерз. Левая рука неприятно ныла, и он принялся сжимать и разжимать кулак. От мяса разболелся живот, а в груди стал расти комок. Он несколько раз резко вдохнул и выдохнул, и боль поутихла.
   - Впереди какие-то люди, - сообщила Таэ, подъехав к нему.
   Руатайн вгляделся в сумрак. Возле леса стояло четверо. Один держал в руках лук. Должно быть, охотники. Хотя вряд ли им повезет с добычей.
   Солнце почти село. Они подъехали ближе к незнакомцам. В лучнике было что-то странно знакомое Руатайну, но зрение у него стало не то что прежде, и он не мбг различить черты лица. Когда их разделяло пятнадцать шагов, лучник положил стрелу на тетиву, и Руатайн узнал его. Это был юноша из паннонской деревни. Тот самый, который не согласился с тем, что вражда окончена.
   Старый воин немедленно обнажил меч. Юноша выстрелил, но один из его товарищей толкнул его, и стрела пролетела мимо головы Руатайна. Он стал прилаживать вторую, когда над ним уже навис противник. Юноша поднял голову и увидел занесенный меч за секунду до того, как он обрушился ему на голову. Руатайн обернулся, однако остальные уже скрылись в лесу.
   Он посмотрел на мертвое тело.
   - Идиот! Какая бессмысленная смерть. Руатайн обернулся и застыл в ужасе.
   Таэ лежала на земле рядом со своей лошадью. Он бросился к ней и опустился рядом. Лицо девушки было очень спокойным, ее можно было бы принять за спящую, если бы не стрела с черным оперением, торчащая из груди. Крови почти не было. Руатайн протянул дрожащую руку к ее шее, чтобы пощупать пульс. Ничего... Он посадил ее, прижал к груди и принялся разговаривать с ней, не веря, что его прекрасная спутница мертва. Жизнь молодой, полной любви женщины украл мстительный мальчишка, даже не знавший ее.
   Такого ужаса Руатайн еще не испытывал. Он закрыл ей глаза, гладя ее мягкие темные волосы, снова и снова щупал пульс, хоть и знал, что сердце не бьется. Потом он издал громкий крик, подхваченный лесным эхом. Солнце село.
   Конн подъехал к крепости, темной громадой выделявшейся на фоне луны. Внизу он заметил одинокую всадницу. На ней был плащ с капюшоном, но капюшон упал, и на ветру развевались черно-серебряные волосы. Конн пришпорил коня и окликнул ее. Сначала она как будто не услышала, а потом обернулась и натянула поводья.
   - Ворна, - сказал Конн, подъезжая к ней. - Так я и думал. Что привело тебя в Старые Дубы?
   - Твой отец в опасности, - сказала колдунья и поведала ему о видении, пока они ехали вниз по холму.
   - Ты думаешь, что Руатайн - старый медведь, а этот... Князь-Рыбак послал людей убить его?
   - Так я истолковала видение. - Они продолжали приближаться к городу, и Конн обратил внимание, что она не улыбнулась и не сказала ему слова привета. Наверное, устала после длинной дороги.
   - А видения всегда бывают такими... символическими? Волки, медведи, горлицы...
   - Не всегда. Иногда я вижу очень ясно то, что не хотела бы. - Их глаза встретились на долю секунды, и Конн похолодел внутри. Она знала.
   - Я больше так не буду, Ворна, - тихо сказал он, краснея.
   - Твоя жизнь - это твое дело, Коннавар. Не мне тебя судить.
   - И все же ты судишь.
   - Да, - вздохнула она. - Твоя жена - чудесная женщина и заслуживает большего. А сейчас она скорее всего ждет...
   Ворна умолкла, а потом резко натянула поводья. Лошадь остановилась. Коннавар в недоумении посмотрел на нее, потому что женщина неожиданно сгорбилась и покачнулась в седле. Юноша протянул руку, чтобы помочь ей, но она оттолкнула его.
   - Нет! Не трогай меня, Конн! О нет!
   - Что такое?
   Она посмотрела на него, и глаза ее были полны скорби.
   - Я не совсем... поняла видение. - Ворна спешилась и едва не упала, потом прошла шатаясь несколько шагов и села у края дороги.
   Конн быстро спрыгнул с коня, подбежал к ней и схватил за руку.
   - Говори! С Большим Человеком что-то случилось?
   - Нет, но горлица умерла.
   - Я знаю, ты говорила. Лев ударил ее лапой. Что случилось с Руатайном? - Он слегка встряхнул ее, но она продолжала молчать, собираясь с силами. Конн понял это и, хотя терпение не относилось к числу его добродетелей, молча ждал. Ворна посмотрела на него, а потом взяла за руку.
   - Я не знаю, как смягчить свои слова, Коннавар. Горлицей была Таэ. Она ехала с Руатайном, и на них напали. Сердце ее пронзила стрела.
   Он услышал, что она сказала, но в словах этих не было смысла.
   - Таэ поехала с Руатайном, и ее ранило? - спросил юноша.
   - Она мертва, Конн. Мертва.
   - Не может быть! Ты ошибаешься. Я обещал ей поехать кататься. Она сердится на меня. Вот и все. Перестань говорить всякую ерунду. - Руки у него тряслись. - Ты пытаешься наказать меня за Ариан? Так ведь?
   Она покачала головой и с трудом встала на ноги.
   - Я часто бывала жестока, Коннавар, но не настолько. Руатайн везет ее тело в Старые Дубы.
   Конн поднялся пошатываясь. В голове у него шумело, а тело не слушалось. Из глубин памяти пришли слова:
   "Все, что я имею право сказать - выполняй свои обещания, даже самые маленькие. Иногда маленький камушек обрушивает лавину, а что-то ничтожное оказывается безумно важным.
   - Я всегда держу слово, маленькая рыбка.
   - Запомни, Конн, не важно, насколько оно незначительно".
   - Не важно, насколько оно незначительно, - пробормотал Коннавар, упал на колени и закрыл голову руками.
   Ворна опустилась рядом и обняла его за плечи.
   - Пойдем встретим ее.
   - Я нарушил обещание, Ворна. Я нарушил его.
   - Пойдем, - сказала она, помогая ему подняться.
   Князь-Рыбак сидел за столом вместе с сыновьями, ужиная. Царило почти полное молчание, и князь пил кубок за кубком крепкий эль.
   - Значит, виры не будет, - сказал Ворт, старший сын. Князь-Рыбак посмотрел в кубок и дернул плечом. Потом бросил взгляд на сына. Тот был явно разочарован и выглядел очень недовольным. Князь снова вздрогнул и оглядел всех сотрапезников. Сыновья. Некогда он питал много надежд относительно их будущего, думал, что они вырастут сильными людьми, гордыми воинами паннонов. Однако сильными их не назовешь. Да, мускулов у них достаточно, но живут они в его тени. Он снова осушил кубок. Эль вызывал меланхолию. Он снова посмотрел на Ворта.
   - Как ты мог толкнуть его? Мы не хотели убивать девушку!
   - Получалось нечестно, щенок целился прямо в него. Я толкнул его, чтобы он промахнулся. Ты же не хотел, чтобы Руатайн погиб. Ты хотел получить еще несколько коров и лошадей. Стрела могла полететь куда угодно. Нам просто не повезло.
   - Но она полетела не куда угодно! - отрезал Князь-Рыбак, допивая эль. Один из светильников замигал и погас, и в зале стало еще темнее. Младший сын подошел и снял светильник со стены.
   Князь хотел наполнить кубок, обнаружил, что кувшин, стоящий рядом, пуст, и поднялся на ноги. Он принадлежал к породе некрасивых здоровяков.
   - Умереть должен был только молодой дурак, - прорычал он и швырнул кубок о стену. Потом взял пустой кувшин, прошел через зал, наполнил его из бочки, поднес к губам и сделал долгий глоток. Янтарный напиток потек по седой бороде и намочил тунику. На душе было тяжело, сердце сжимал страх. Нарушил ли он свой гейс? Непонятно. А прорицательница Маггриа уехала из поселения тем утром, когда молодой дурак ушел с луком. Никто не знал куда. "Да не разобьет ни одно из твоих деяний сердца женщины". Всю жизнь он смеялся над этим предсказанием. Он был некрасив в детстве и не стал лучше, когда вырос. В таких не влюбляются. Жена вышла за него замуж только из-за его титула и никогда не испытывала к нему теплых чувств. С другой стороны, он к ней тоже. Она родила ему пять крепких сыновей, а потом объявила, что хотела бы жить в домике в горах. Князь-Рыбак удовлетворил ее желание, и жена исчезла из его жизни. Откровенно говоря, он и не думал о ней скучать.