Первыми границу с Венгрией пересекли сотни истребителей. «Ишачки», «Чайки», ЯКи, ЛаГи, «пешки» на разных высотах и в разных направлениях резали воздух вдоль предполагаемого маршрута движения механизированных корпусов. И не только. Если честно, то летали везде. И уж потом, мимо заботливо поднятых шлагбаумов, границу пересекли танки, грузовики с пехотой и прочая техника.
   Красная Армия вошла в Алфёльд, огромную низменность, занимающую две трети территории Венгрии. Огромные травянистые пространства, свежая зелень садов и рощ. Желтые поля пшеницы и кукурузы. Пышные пастбища, на которых пасутся серые венгерские коровы с длинными рогами причудливой формы, многочисленные отары овец породы рацка с завитыми и вытянутыми в стороны, словно у антилоп, рожками, лошади. Еще с середины лета сады ломятся от яблок и груш. А в глубине огородов уже сияет кроваво-красным цветом знаменитая венгерская паприка.
   Танки шли бесконечными колоннами. Шли мимо мазанок, покрытых камышом, шли мимо развалин старинных крепостей, шли мимо каменных домов под черепицей. И везде: на крышах, на печных трубах — солдаты видели десятки аистиных гнезд с птицами, сосредоточенно стоящими наверху. Это у нас аист приносит детей. У венгров аист приносит счастье, а дети сами как-то...
 
   Танки рвались на запад. Поднимая пыль и разбрасывая грязь, ломая своими лбами вековые деревья и срывая дерн зубастыми траками. Словно пальцы огромной бронированной руки, тянулись они по дорогам Венгрии. Сегед, Бекешчаба, Кечкемет, Сомнок.
   — Медленно идете, медленно! — горячился Жуков в штабе 1-го Южного фронта в Темешваре. — Рокоссовский, ты чукчинский язык знаешь?
   — Короткое, твою мать, не хрен сопли жевать! Хошь не хошь, а чтобы сегодня был в Будапеште! — орал комкор Перерва по рации внезапно ставшему майором Короткову, который, получив пополнение в свою роту, вдруг сделался командиром батальона.
   — Порву, сгною, Стариков, Ромео хренов! Что вы там вошкаетесь?!
   — Так мост, товарищ майор, на ладан дышит!
   — Старлей, мать твою, мне тут про чукчинский язык напоминают, так знай: на Чукотку вперед меня поедешь!
   А все почему? Потому что товарищ Сталин, величайший хитрец всех времен и народов, так его разэтак, поставил задачу и 1-му Южному фронту, который вчера еще отдыхал в Румынии, и 2-му Юго-Западному фронту, который купался в Одре. Задача простая — помочь 9-му воздушно-десантному корпусу, который захватил Братиславу и огромный плацдарм вокруг нее.
   Какие венгры, какие чехи со словаками, когда товарищ Сталин так ставит вопрос. Стыдно! За двое суток танковые корпуса Южного фронта проскочили Венгрию. Нет времени полюбоваться закатом на Балатоне. Осторожненько преодолели висячий мост, соединяющий Пешт и Буду, вырвались из уличных теснин столицы. Вперед, на Запад. Помогать братьям-десантникам держать оборону против армий трех стран. Вперед. Помогать вертеться планете Земля. Крутить ее отполированными за сотни километров маршей траками гусениц.
 
   После шестидесяти километров или двух часов хода — город Сегед, возникший еще в римские времена на реке Тисе. Но 9-й гвардейский Кантемировский корпус не входил в Сегед. Южнее города через Тису саперы под присмотром катеров Дунайской военной флотилии в течение двух часов навели понтонную переправу — и снова на запад. Не увидели Женя со Светой ни жемчужины неороманского стиля — Сегедского кафедрального собора, ни старинной крепости. Не побродили по старинным мощеным улочкам, зажатым меж высоких средневековых домов.
   — Ансамбль, Ансамбль, я Солистка-2, прием.
   — Солистка-2, слушаю, Ансамбль, прием.
   — Я Солистка-2, в опере все спокойно. Хулиганов нет. Прием, — разносили волны эфира голос Светланы.
   Хоть с самолета полюбоваться на пастельные тона пшеничных полей, на горчично-желтую палитру лугов, на Тису, запутавшую саму себя в излучинах и руслах. Веером разбегающиеся овцы из-под низколетяшего «кукурузника», машущие руками пастухи в широкополых шляпах с загнутыми вверх полями, в белых штанах и просторных рубахах. Дома с фасадами, увешанными косами сплетенного жгучего перца. Венгрия.
 
   Братислава
 
   Не было никакой канонады, грохота орудий за горизонтом. Лишь прервалась телефонная связь с населенными пунктами восточнее Братиславы. А потом через Дунай побежали немцы и те чехи и словаки, кто тесно сотрудничал с фашистами. Матросы бронекатеров Дунайской флотилии не мешали бегству. Следили лишь за тем, чтобы суда, пришвартованные на словацком берегу, не уходили в Австрию.
   Город опустел, когда в него вошли первые боевые машины 9-го гвардейского танкового корпуса. Лишь ветер гоняет по улицам мятые газетные листы, да гремит бравурный немецкий марш из колокола громкоговорителя где-то на соседней улице. А в окнах-глазах домов немой вопрос: кто вы? С чем пришли? С миром?
 
   «Таймс»
   Блистательные победы русских?
   По данным, полученным из посольства в Москве, русские войска уже полностью очистили от немецких войск территорию Польши, Румынии. Что случилось? Почему хваленый Вермахт, так легко завоевавший всю Европу, не смог оказать достойного сопротивления Сталину? В свете событий, происходящих сейчас на Восточном фронте, мы должны задать немало неприятных вопросов нашим военным и разведке. Что это было?
   Сейчас военные говорят о том, что Сталин в походе на Польшу и в войне с финнами дезинформировал противника, демонстрируя старые танки и солдат, одетых не по форме. Нам же представляется, что это разведка дезинформировала и сама себя, и политическое руководство. Проморгать многомиллионные армии, десятки тысяч самолетов и танков — для этого нужно очень сильно постараться.
   Сталин, в отличие от Гамелена и Чемберлена, овладел совершенными методами ведения войны. И уж совсем непонятна его операция по захвату Ирана. Комментарий посольства СССР в Лондоне невнятен. Что это, удар против сторонников Гитлера в Персии или удар по интересам Великобритании на Ближнем Востоке?
   Мы недооценили Гитлера и поплатились за это. Гитлер недооценил Сталина и расплачивается сейчас. Но мы сами очень и очень сильно недооценили Сталина. Чем придется платить нам? Не преждевременны ли восторги по поводу успехов восточного деспота? Не проглотили ли мы крючок, когда просили Сталина прийти на помощь Англии в войне с Гитлером? И как видит «дядюшка Джо» послевоенное устройство Европы? Ответы на эти и другие вопросы должны прозвучать без промедления. И в зависимости от ответов мы должны принять решение, по пути ли нам с Советской Россией.
 
   От Советского информбюро
   ... В связи с началом советско-германской войны правительство Ирана решило, что войска Красной Армии, отвлеченные на Западный фронт, не смогут противостоять иранской армии. Агрессивные и реакционные силы Ирана пошли на сговор с Гитлером. Толпы немецких агентов и диверсантов заполонили страну. Начались массовые репрессии против рабочих, крестьян и передовой интеллигенции.
   В этих условиях правительство Советского Союза решило ввести войска на территорию Ирана. Операция была завершена в течение девяти суток. Иранские вооруженные силы сопротивления не оказывали. Правительственные и государственные учреждения своей работы не прерывали. Через месяц, 2 октября, назначен Всеиранский съезд народных представителей, на котором будет решаться судьба страны.
   Вчера, 1 сентября, по соглашению с правительством Венгрии войска 1-го Южного фронта быстрым маршем преодолели 350 — 500 километров от румыно-венгерской границы до территории Словакии и Австрии и захватили мосты через Дунай. Правительству Словакии предъявлен ультиматум, в котором выражено требование о беспрепятственном пропуске через территорию своей страны частей Красной Армии и об интернировании военнослужащих немецкой армии. Профашистским правительством Словакии нота отклонена. В данное время войска занимают столицу Словакии — город Братиславу. Н-ская воздушно-десантная бригада под командованием майора Старчака, в течение трех суток удерживавшая плацдарм в районе Братиславы, соединилась с войсками 1-го Южного фронта.
   Корабли Дунайской военной флотилии проявили героизм в многочисленных сражениях за дунайские мосты. Дунайская флотилия представлена к ордену Боевого Красного Знамени.
   С честью проявили себя наши соколы, летчики бомбардировочной авиации. Они своими быстрыми, решительными и мужественными действиями смогли парализовать военную активность в ближних тылах, не допустить переброски воинских подразделений противника из глубины страны.
   Героический подвиг совершил экипаж самолета ДБ-Зф под управлением капитана Николая Гастелло. Подбитый огнем зенитной артиллерии, самолет загорелся. В это время капитан Гастелло увидел под собой скопление танков врага. Самолет горел, но не потерял управления. Тогда летчик приказал членам экипажа покинуть горящую машину, а сам направил ее в скопище врагов. Командованием 1-го Южного фронта капитан Гастелло представлен к званию Героя Советского Союза, а также к медали «Золотая Звезда» и ордену Ленина посмертно.
 
   Берлин. Рейхсканцелярия
 
   Гитлер нервно ходил по кабинету, набитому целым сонмом светил военной науки.
   — Эти русские свиньи совсем обнаглели! — возмущался он, потрясая сжатыми кулаками. — Ладно, захватили Братиславу, и когда только успели, так они еще и Турцию Ухитрились отчасти оккупировать! Как там Молотов сказал, Советский Союз не потерпит соседства с «Тюрьмой народов»! Как будто Россия сама не тюрьма народов!
   — Это Ленин сказал, — вставил Геббельс.
   — Йозеф, вечно ты цитируешь евреев!
   — Но Ленин не еврей.
   — А почему же он фамилию свою настоящую, Ульянов, скрывал под псевдонимом? Ясно же, это чисто еврейские штучки!
   — Сталин тоже под псевдонимом ходит.
   — Ну, это другое дело. Все знают, что Сталин с Кавказа. Тифлисец.
   — Грузин.
   — Да, да, грузин.
   — Мой фюрер, — вмешался Кейтель, — нужно что-то решать по Словакии.
   — Да, Кейтель. Пусть войска развернутся и ударят по русским с востока. Геббельс, отразите в прессе будущую операцию так, будто мы заманили русских в ловушку в Словакии и сейчас начнем их уничтожать.
   — Но, мой фюрер, в ловушке наши войска!
   — Вот ведь гад этот Хорти! Был у нас в Берлине, чуть руки не целовал, а как русские поднажали, сдал им всю Венгрию без единого выстрела!
   — Мой фюрер, Рейхенау не сможет прорваться из Словакии. Нужна срочная эвакуация, хоть авиатранспортом.
   — А как вы танки вывозить собираетесь?
   — Там нет танков. Несколько сот пушек, около сотни тысяч солдат.
   — Вот пусть и прорывают кольцо! Лейб-штандарт можно направить на выручку, ударить из Чехии по кольцу.
   — Мой фюрер, лейб-штандарту «Адольф Гитлер» потребуется минимум две недели, чтобы дойти до Моравы. К тому времени русские укрепят кольцо, выведут из войны Словакию, и от нашего словацкого корпуса останутся рожки да ножки.
   — Кейтель, ты что, меня пугаешь? Ты начальник штаба, вот и действуй! Ишь, взяли за правило все дела сваливать на фюрера. Я вам что, денщик, что ли?
 
   Словакия
 
   Батальон Короткова с ходу преодолел речку Вас, небольшую теснину сразу за мостом. И наткнулся на танки. Все тридцать пять танков Словакии. В основном LT-38 и LT-35. С тонкой броней на заклепках. На узеньких гусеницах. Они стояли вдоль дороги на Братиславу. Чтобы открыть огонь, дистанция была оптимальная, метров восемьсот. Мы можем поразить врага, он нас нет. Но что-то остановило Короткова, когда он уже хотел отдать приказ на охват и уничтожение противника. Колонна по инерции двигалась, словно в нерешительности.
   — Люки! — понял Короткое. — У них у всех открыты люки, а значит, к бою они не готовятся.
   Танк комбата приблизился к головному танку словаков метров на тридцать, когда из него вылез седой офицер в комбинезоне и без шлемофона.
   — Сейчас сдаваться будут, — щелкнул в наушниках голос Старикова.
   — Да нет, — ответил Короткое, — скорее брататься.
   Седой офицер окинул взглядом свои машины и неуверенной походкой двинулся навстречу советским танкам. Александр в два приема выпрыгнул из башенного люка, легко сбежал по лобовой броне, придерживаясь за пушку, спрыгнул на землю.
   Два воина подошли друг к другу, вглядываясь в глаза, остановились. Вдруг у словака запершило в горле, и он почувствовал навернувшиеся на глаза слезы. «Пацан ведь совсем, — думал он, глядя на Короткова, — и вот ведь, Гитлера громит, как... не знаю кого, а мы три года назад не осмелились даже попробовать... » Он неловко раскинул объятия и своими по-молодому сильными руками стиснул красноармейца. Ответом на этот жест был рев восторга и из словацких, и из русских танков. Вмиг дорога заполнилась солдатами, обнимавшимися и целовавшимися со своими братьями-славянами, чуть не поубивавшими друг друга по воле чуждых славянскому братству европейских политиков.
   Словацкие танкисты через несколько минут развернули свои танки на Братиславу и, выжимая все силенки из своих движков, рванули вперед. На жуткой смеси чешского, русского и немецкого Коротков объяснил полковнику Дубчеку, что батальону нужно спешить, и это, конечно, важно, что словацкие танки пойдут впереди, но пусть они выдавливают все, чтобы не сдерживать скорость Т-34 и БТ.
   И когда по одной из параллельных автотрасс к ним приблизились БТ, уже закинувшие гусеницы на надгусеничные полки и несущиеся на колесах, их водители увидели странную колонну. Впереди, выбрасывая клубы сизого дыма, неслись легкие чешские танки, на башнях которых были прикреплены довоенные трехцветные флаги Чехословацкой Республики, а на самом первом развевалось еще и красное знамя Советского Союза.
 
   Москва. Кремль
 
   Сэр Стаффорд Криппс, посол ее Величества Королевы Великобритании и т.д. и т.п., блистал красноречием. Он сыпал остротами, сверкал цитатами, камнепадом обрушивал весомые доводы, жестикулировал, пугал, лицедействовал. Если бы он был сейчас в суде присяжных, то самые строгие обыватели пустили бы слезу и самый закоренелый преступник поверил бы, что он чист как дитя. Если бы он был сейчас на сцене «Глобуса», ему бы бешено аплодировала публика с галерки, да и партер бы потрясал бриллиантами.
   Но здесь не свободный суд и не театр. На маршала Сталина его ораторское искусство не действовало. Сидит себе истуканом, азиатским идолом, прочищает трубку и глаза прячет. И не поймешь, какова его реакция на слова страстные, на факты неопровержимые, молчит себе в трубочку. Лишь изредка словечками ядовитыми прерывает столь тщательно, но тщетно приготовленную речь.
   Ну, чем объяснит он захват Ирана? Ведь ясно же, что маршал протягивает свои жадные руки к Ближнему Востоку, к Суэцкому каналу, к этой сонной артерии Британской империи.
   Молодец он, конечно, что Гитлера громит. Но и здесь всё пошло не так, как рассчитывали в Форрин-офисе. Не получилось по сценарию Первой мировой войны, не встали германская и русская армии друг против друга, не выкопали сотен километров окопов и траншей. Гитлер прохлопал первый удар, и Сталин сейчас, захватив стратегическую инициативу, громит его по всей Восточной Европе. Как остановить Сталина? Как остановить Красную Армию?
   — Мы должны договориться, господин маршал, о встрече между вами, Черчиллем и Рузвельтом.
   — Цель встречи, господин Криппс?
   — Обсудить послевоенное политическое устройство Европы.
   — Тут нечего обсуждать, господин Криппс. Мы уничтожим фашизм, а Европа пусть сама выбирает себе будущее.
   — Но ведь Советский Союз уже проводит «советизацию» Румынии, Польши, Болгарии. С Ираном и Турцией вообще ничего не ясно!
   — То, что народ сам, без подсказки сторонних субъектов выбирает себе правительство, вы называете «советизацией»?
   — Ну, может, я не точно выразился, но смысл-то ясен.
   — Не ясен.
   — Не может быть свободных выборов под дулами танков.
   — Танки уже в Венгрии и Югославии.
   — Ну, это образное сравнение.
   — Выражайтесь точнее. Например, можем ли мы участвовать в выборах в Восточной Европе так же, как Британия участвует в выборах в Индии?
   — Это разные вещи. Мы принесли народу Индии свет цивилизации.
   — В Индии цивилизация существовала за три тысячелетия до того, как римляне открыли Альбион.
   — Я говорю о Европейской цивилизации! Мы построили школы, больницы, железные дороги. Это бремя белого человека — нести свет цивилизации...
   — Одно «да потому». Господин Криппс, я не вижу необходимости обсуждать послевоенную политику Советского Союза в отношении Восточной Европы. А раз уж вы подняли вопрос об Индии, мы с товарищами посоветуемся и определим политику Советского Союза в отношении наследства Великобритании. Нам кажется, что наступил момент для справедливого социального устройства не только в Европе...
 
   Берлин. Штаб ОКБ
 
   Йодль и Паулюс в штабе ОКБ вели разговор по телефону с Браухичем, находящимся в Праге. Браухич на месте пытался организовать сопротивление, но ни сил, ни желания у марионеточного чешского правительства не было.
   — Фридрих, — обращался он к Паулюсу, — нужно срочно выводить все войска из Чехии, разворачивать старый укрепрайон на границе Чехии и Рейха. Только так мы сможем сдержать русских. Похоже, эти варвары усвоили уроки «блицкрига». Действуют большими танковыми силами, обходят очаги обороны и делают бессмысленными оборонительные действия. Нам везде под угрозой окружения приходится отступать!
   — Если у них есть стратеги, то они и чешскую линию обойдут через Австрию, — вмешался Йодль.
   — Откуда у них стратеги?! — воскликнул Паулюс. — Сталин всех перестрелял в 1939 году!
   — Так, может, действительно отходить? — не унимался Браухич.
   — Браухич, вы отходите, только как-нибудь так, чтобы Гитлер не узнал.
   — Я понял.
   — А мы перебросим вам подмогу с Берлинского направления.
   — Это не опасно?
   — Нет. Похоже, все силы у Сталина сейчас сосредоточены в Словакии. В Польше они перешли к обороне.
 
   Москва. Генеральный штаб
 
   Шапошников с Голиковым склонились над картой.
   — Данные точные, Борис Михайлович. Гитлер перебрасывает войска с Западного направления на Юго-западное.
   — Неужто купился? Мы ведь даже особой дезинформации не проводили!
   — Товарищ Шапошников, на железнодорожных узлах Дрездена и Франкфурта-на-Одере пробки из составов с военным имуществом. Мое предложение: Голованову дать приказ — стратегической авиацией разнести их в пух и прах прямо в вагонах.
   — Здесь, Федор Иванович, важна достоверность информации. Отдай Голованову приказ, через четыре часа наши бомбардировщики все там сравняют с землей. Но второй такой налет произвести будет трудно. А что, если это пустышка?
   — Информация получена из трех независимых друг от друга источников. Можете Берию запросить, я уверен, что та же информация прошла и через Иностранный отдел НКВД.
   — Не верится мне что-то, что немцы купились. Вы готовы к тому, что я доложу Сталину о сложившемся положении?
   — Конечно, готов. Я прекрасно сознаю степень важности этой информации.
   — Значит, мы можем начать наступление на Берлин раньше на две недели. Нет смысла более имитировать позиционную войну! — Шапошников вдруг скривился и принялся массировать левую половину груди.
   — Сердце, Борис Михайлович?
   — Нет, нет. Сейчас пройдет. — Шапошников трясущейся рукой достал из кармана таблетку, осторожно положил под язык. — Вы, Федор Иванович, только товарищам не говорите.
   — Товарищ Шапошников, вы не бережете себя.
   — Федор Иванович, не время сейчас о себе думать. Какие операции, какой размах, какие марши! Дух захватывает.
   — Товарищ Шапошников...
   — Все, товарищ Голиков. Обсуждение закрыто. Ставим точку.
 
   Венгрия
 
   — Женька, истребитель сзади! Слева, снизу! — вдруг закричала Светка.
   — Наш?
   — Нет, вроде словацкий, биплан. Он атакует!
   Евгения резким маневром бросила самолет влево и вниз.
   — Он стреляет! — и тут же змеей проскользнули трассы светящихся пуль.
   — Так и ты стреляй!
   — Он под нами вправо ушел, я его не вижу! Давай правый крен.
   Женька, сделав горку, переложила самолет направо, и истребитель противника показал свой широкий нос. Загрохотал пулемет, перекрывая рокот двигателя и вой винта и сотрясая легкий самолет-разведчик. Противник ушел влево от очереди и, снова показавшись с другой стороны, заставил Светлану перебросить тяжелый пулемет на другой борт.
   — Ансамбль, Ансамбль, я Солистка-2. Меня атакует биплан противника, требуется помощь. Квадрат 12-17, квадрат 12-17! — прокричала Женька в эфир.
   Светка еще раз вдарила по словаку из пулемета, тот огрызнулся огнем и техничным резким виражом ушел на северо-запад.
   — Светик, он вроде в двигатель нам попал. Давление падает, масло уходит.
   — Сзади, Жень, полоса дыма.
   — Какого цвета?
   — Серого!
   — Садимся срочно! Я сажаю, а ты передавай в эфир, что и как.
   — Поняла.
   Женька, пока тянул мотор, лихорадочно высматривала пятачок, где можно приткнуть свой маленький самолет. Но, как назло, куда ни глянь, всюду внизу был лес. Просеки, полянки мелькали уже тогда, когда самолет проносился над ними, а впереди и по сторонам было однообразное зеленое море.
   Двигатель чихнул несколько раз и замолк, винт застыл в вертикальном положении. «Как на памятнике погибшим пилотам» — мелькнула черная мысль, но Женька сейчас же отогнала ее прочь. Остался лишь свист ветра. Не повезло. Не подвернулась в последний момент полянка. Самолет, потеряв скорость, влетел в зеленые объятия леса. Зацепившись левым крылом за верхушку дуба, он резко развернулся и, ломая крылья, боком завалился между двух деревьев. От удара двигатель сорвался, отлетел в сторону, а легкий фюзеляж неторопливо шмякнулся на мягкую лесную землю. Резко запахло разлившимся бензином.
   — Свет, ты как?
   — Вроде цела.
   Девчонки с трудом вылезли из-под груды обломков. Хвост так и остался висеть на верхушке, демонстрируя всем лесным обитателям красную звезду. Женька, опустив руки, ходила вокруг останков самолета.
   — Ты что, Жень, жалко?
   — Да нет. Сейчас нужно карты найти, сжечь их, ты пулемет свой доставай. В лесу с «тэтэшниками» не находишься. А нам километров тридцать чапать, если не больше.
   — Да как же мы его потащим? Он ведь тяжеленный!
   — Вот вдвоем и потащим.
   Сверху в просвете между деревьями промелькнул сбивший их истребитель. Следом, грохоча пушками, пронеслась тройка быстрокрылых «Яков».
   — Все, отлетался, гад. Наши его достанут.
   — Это точно.
   Две хрупкие девчонки, взвалив на плечи тяжеленный УБТ, пошли на юго-восток, к магистрали Будапешт — Братислава, по которой двигались наши корпуса.
 
   Братислава. Словакия
 
   Белый пушистый котенок жалобно мявкал и дрожал, стоя на карнизе под окном третьего этажа. Стекло, чудом сохранившееся в разбитом прямым попаданием авиабомбы доме, отделяло его от комнаты. Женька хлопнула по плечу водителя вездехода, выпрыгнула из машины, стремглав кинулась к подъезду. Осторожно пробравшись по лестнице, засыпанной битым кирпичом, меж изогнутых прутьев арматуры нырнула в разбитую дверь и проскочила к окну. Не то окно. Стоп. А на этом подоконнике лежит пистолет-пулемет МП-39, более (и неверно) известный как «Шмайсер». Именно положен, а не брошен, не потерян. Скрипнула дверь. Спокойные, хозяйские шаги. «Шмайсер» сам прыгнул в руки, и они все сделали сами: сняли с предохранителя оружие, взвели затворную раму. В комнату вошел, застегивая штаны, держа винтовку с оптикой под мышкой, прикладом вперед, немецкий снайпер. Взгляд в долю секунды, прокачка ситуации: перед ним девчонка с его же автоматом, в руках винтовка, которую не перехватишь быстро, на бедре кобура с «вальтером». Снайпер бросил винтовку вниз (черт с ней, с оптикой), правая рука к ноге, сам движение влево. Тут-то его и хлестанула свинцовая струя.
   Очередь почти распилила пополам незадачливого героя. Через считанные секунды в комнату ворвались танкисты, вместе с которыми в качестве авианаводчика воевала Евгения Саламатова.
   — Ты что, Женька, с ума сошла! Решила на снайперов поохотиться?
 
   — Не жилец, — констатировал Доктор.
   — Да бросить его на хрен, мало ли их тут воняет...
   — Это местный барон, из замка в пятидесяти километрах отсюда, — сказал Контрразведчик.
   — И что? — спросил Комиссар.
   — А то, что, если его перенести в замок помирать, мы можем заработать неплохой политический капитал у местных крестьян. По нашим данным, они очень его уважают.
   — Боюсь, не донесем, — снова вставил Доктор.
   — Этого эксплуататора?!!
   — Он им всю землю раздал в 19-м, а сам у них скорее судья, да и защищал их от фашистов.
   — Короче, делайте, как знаете, но мое мнение вам известно. Кроме того, я доложу члену Военного совета.
   — Докладывайте. Доктор, прошу, сделайте так, чтобы мы его донесли и чтобы он еще хоть немного пожил потом.
 
   Замок. Окрестности Братиславы
 
   Замок Прессланд, имение баронов Готлибов, был поставлен в окрестностях Братиславы еще в XII веке. Многие сотни лет потомки Карла Готлиба, ходившего в походы на защиту Гроба Господня, отстаивали свои права на землю, захваченную у западных славян. Отбивались от соседей, от безземельных рыцарей, прельщенных тучными пастбищами вдоль Дуная, отбивались от австрийских императоров, но в конце концов покорились. Границы баронства то прирастали в результате браков и выгодных сделок, то сжимались подобно шагреневой коже, когда во главе семейства вставал мот или игрок. Но всегда в центре земель, в пятидесяти милях западнее Братиславы, стоял замок Прессланд, а в замке, в резном кресле со львами и грифонами, во главе стола восседал потомок Карла Готлиба.