Страница:
«Гоблин» - это был ее корабль. Ким купила его после той злосчастной экспедиции в Цитадель. Тогда она все еще находилась в системе Каспера, и у нее осталось достаточно денег, чтобы купить грузовой звездолет дальнего радиуса действия, а заодно и поисковый контракт. Это было больше двух лет назад, и с тех пор Ким превратилась в космическую отшельницу. Время от времени она приводила «Гоблина» обратно на Станцию Ангелов, на край Касперской системы, где Касперское солнце было всего лишь чуть более яркой точкой звездного света в глубокой черноте ночи.
Сейчас Ким возвращалась после исключительно бесплодного рейса и знала, что ее контракт будут пересматривать. От этого знания ее обычное душевное состояние стало хуже некуда.
Когда Ким впервые увидела «Гоблин» изнутри, она подумала, что сможет зарабатывать достаточно денег, выходя в рейсы на несколько дней, поскольку идея жить в нем неделями или месяцами казалась малопривлекательной. Но Ким знала, что люди это делают - живут в таких кораблях десятилетиями. Все же после первого месяца одиночного полета, путешествуя по Касперской системе в качестве капитана и единственного пассажира на борту переоборудованного «Гоблина», Ким ощутила твердое желание продолжать жить.
Отчасти за это желание следовало благодарить Билла. В некотором смысле Билл дал ей то, что Ким могла найти, даже не покидая Станцию Ангелов, если бы она только знала. Ирония ситуации заключалась в том, что ей пришлось провести некоторое время, тихо сходя с ума в летающей пещере отшельника, прежде чем до нее дошел этот факт.
Можно было бы сказать, что Ким заснула за штурвалом - если бы у «Гоблина» был штурвал. Она отключилась, погружаясь в один из тех частых дневных снов, которыми она давно страдала, типа рецидива воспоминаний, которые принесли ей Книги.
На главном экране и на двух вспомогательных появилась Станция Ангелов. Один из этих экранов - приютившийся прямо над ее левым коленом и ярко светящийся из своей ниши между креслами командира и второго пилота - показывал Станцию как компьютерную модель тора с полым центром. Другой экран, поменьше, расположенный на уровне головы, показывал звездную карту. Одна из тысяч представленных там точек светилась не тем цветом, что остальные. Это была Касперская Станция Ангелов, с которой Ким собиралась состыковаться. Другая ярко светящаяся точка обозначала Землю и родную планетную систему за несколько тысяч световых лет отсюда. Стрелка указывала в противоположную сторону, на центр галактики - который вполне мог оказаться следующей от этой системы остановкой, если бы кто-нибудь когда-нибудь нашел Станцию Ангелов, ведущую так далеко в Ядро.
Ким взглянула вверх. Прошло всего несколько секунд, и она все еще чувствовала слабость и спутанность мыслей. Но она уже подозревала, что день будет очень, очень неудачным.
Во-первых, Билл перестал отвечать на ее вызовы. В течение долгих недель своего приближения к Станции Ким пыталась с ним связаться - безрезультатно. Она переговорила с некоторыми знакомыми в населенной людьми части Станции, и они подтвердили, что видели его. Поэтому Ким знала, что Билл никуда не выписался и не улетел на попутном челноке через сингулярность Станции в какую-то другую систему… а тогда почему он не отвечает?
И все это время запасы воздуха и продовольствия продолжали убывать, и теперь, если она вернется, а Билла там нет… Ким не знала, что тогда делать.
А потом она заметила красный мигающий огонек. Ким никогда раньше не видела, чтобы он мигал красным. Впрочем, она никогда раньше не отключалась на векторе подхода. Дрожащей рукой женщина нажала кнопку. Поток диалога сочился так тихо, что воспринимался лишь на уровне подсознания. Нажатие кнопки увеличило громкость, и, холодея от ужаса, Ким спросила себя, как долго она неслась в пространстве все равно что мертвая с одним только автопилотом, сохраняющим ей жизнь.
- …Проклятие, «Гоблин 4РХ», ты меня слышишь? Я… - Голос на минуту стал слабее, его перебил другой голос. Ким не смогла разобрать, что они говорят, но она узнала тон: сердитый, обеспокоенный, кого-то из начальства. - Нет, у меня нет привычки взрывать всех подряд. Просто она летит на автопилоте, мы введем ее. Нет, опасности нет, я…
- Говорит «Гоблин 4РХ», - быстро сказала Ким, чувствуя, как кровь отхлынула от лица. Глупая девчонка. Глупая, глупая девчонка! - Простите, у меня проблемы с системой связи. Я не знаю, что случилось. - Она сглотнула внезапно пересохшим горлом. - Я… я прошу прощения.
- Мы тебя слышим, но ты знаешь правила. Боюсь, нам придется настаивать, чтобы твой корабль прошел полный осмотр, прежде чем ты снова сможешь выйти. - Голос звучал укоризненно, но не слишком резко. Когда-то Ким встречалась с человеком, которому принадлежал этот голос. Это было вскоре после того, как она прибыла на Станцию. Ласковый медведь, который признался ей одной пьяной ночью, что ему осточертели цивилизация и жизнь в переполненных ульях, где инопланетные болезни уничтожают целые континенты. Вероятно, в этот раз он перешел на официальный тон, потому что рядом с ним кто-то был. Наверняка кто-то из военных.
Это называли комнатой для разбора полетов, но она больше смахивала на камеру.
- Дело в том, мисс Амото, что существуют правила и процедуры. - Сержант держал в руках планшетку, иногда опуская ее и похлопывая себя ею по бедру, поэтому Ким были видны два прикрепленных к ней пластиковых листка с очень неудачной ее фотографией. - И вы должныих знать.
- Я их знаю, сержант.
- Хм… - Он кивнул и посмотрел на Пирса, ее адвоката - адвоката всех на Касперской Станции Ангелов. Пирс также являлся послом Земли на Каспере, о чем каспериане, разумеется, не догадывались. Кроме того, он был, в силу странного пиаровского хода, мэром Станции. Видимо, кто-то решил, что невоенному персоналу Станции для развития настоящего чувства общности нужен свой мэр. По собственному признанию Пирса, это была исключительно дурацкая мысль. Ким знала, что он также неплохой повар, знаток мексиканской кухни, что пришлось весьма кстати, потому что делать ему здесь было особо нечего. Ким была пару раз на его барбекю. - Ну, рискуя сказать вам то, что вы уже знаете, эта Станция - собственно говоря, вся эта система - находится под военной юрисдикцией, пока не закончится проверка на наличие каких-либо возможных угроз. Диспетчер, работавший в зале управления стыковкой в момент вашего подхода, имел полное право открыть огонь по вашему кораблю, когда вы не назвали себя.
- Мой корабль летел на автопилоте, сержант. Я сама осмотрела судно и обнаружила неполадки в системе контроля атмосферы. Уровень кислорода был слишком низок, поэтому я потеряла сознание. Такое случается, особенно в долгом одиночном полете.
- Но вы выполнили ремонт прежде, чем официальная инспекционная группа смогла осмотреть ваш корабль.
- Да, в силу срочной необходимости.
Сержант поджал губы, что придало ему довольно надутый вид. У Ким возникло ощущение, что ему тоже нечем занять свои дни.
- Мисс Амото, в вашем контракте есть определенные пункты, согласованные с нашими правилами и процедурами. Существуют методы, помогающие справляться с такими ситуациями, как ваша, а вы не следовали им.
Пирс отвернулся от пустой стены, на которую уже несколько минут пялился.
- Контракт занимает тридцать страниц, сержант, и очень мелким шрифтом. В ситуации, представляющей потенциальную угрозу для жизни, нет времени читать тридцать страниц мелкого шрифта.
Ким очень старалась не покраснеть: врать она никогда не умела. Прежде чем состыковаться, Ким умышленно повредила маленький клапан в кормовой части судна, а потом отремонтировала его. Она сочинила историю и начала рассказывать ее Пирсу, как только его нашла. Мэр лишь смотрел на нее усталыми глазами: он не собирался на это покупаться.
- Говори, что хочешь, Ким, - вздохнул он тогда. - Только постарайся не забыть свою историю, когда будешь рассказывать.
Сержант взглянул на Пирса.
- Она была прямо возле Станции. Сколько времени потребовалось бы, чтобы подобрать ее с нашего военного корабля?
- Я не знаю, сержант. Сколько времени требуется человеку, чтобы задохнуться в корабле с нефункционирующей подачей кислорода? - сухо спросил Пирс. Он откинулся на спинку стула. - На самом деле, сержант, в этом нет никакой нужды. Единственная причина, по которой мы имеем эти процедуры, это то, что случилось - что бы там ни случилось - с первоначальными обитателями этой Станции. Но вы прекрасно знаете, что никакой непосредственной угрозы ни для кого здесь нет и не было в течение очень долгого времени. Если здесь вообще что-нибудь было,то та опасность исчезла. Один-единственный заснувший старатель - это еще не кризис.
- Мистер Пирс, я следую ряду процедур, установленных моими начальниками. В противном случае мне придется отвечать перед ними.
- Ага, и получается фарс, - устало бросил Пирс. - Потому что у вас нет полномочий принимать решения. Я предлагаю закрыть это разбирательство, пока командующий Станцией не сможет присутствовать лично.
Сержант уставился на Пирса, как будто хотел оторвать ему голову. Затем он посмотрел на Ким.
- Мисс Амото, я не уверен, что в данный момент вы в состоянии что-нибудь пилотировать. - У Ким пульс стучал в голове, словно ей иголки втыкали в глаза изнутри. - Я арестую ваш корабль до уплаты штрафа за то, что вы подвергли опасности живущих на Станции людей. - Сержант разглядывал ее с минуту, затем круто повернулся и вышел с выражением неловкости на лице.
- На, выпей, это тебе здорово поможет.
Ким взяла таблетки и проглотила их не запивая. Пирс попытался дать ей стакан воды, но женщина отмахнулась.
- Да я в порядке, правда. Вам не стоило беспокоиться.
- Мне показалось там, что ты снова потеряешь сознание. Видела бы ты лицо того сержанта. Он думает, что все здесь сумасшедшие.
- Мы все здесь сумасшедшие. Какой нормальный человек стал бы здесь торчать?
- Как? - улыбнулся Пирс, и на его щеках появились ямочки. - И отказаться от шанса изучать единственную цивилизацию, не считая человечества, существующую в известной вселенной?
Ким закатила глаза.
При любезном содействии Пирса ей выделили эту каюту, а «Гоблина» поставили в другой док до тех пор, пока Ким не сможет обжаловать штраф или заплатить его. Эта каюта представляла собой крошечный куб не больше двух метров от стены до стены, но после долгого полета в «Гоблине» она казалась роскошно просторной. Ким села на край узенькой откидной койки, кончиками пальцев потирая виски. Мэр Станции уселся на пол перед ней, скрестив ноги.
- Послушайте, Пирс… мне нужно кое-что сделать. Мне нужно решить кое-какие вопросы.
- Конечно, я знаю. Но насчет своей лицензии можешь не слишком беспокоиться. Честно говоря, тут мало кого волнует гибель каких-то старателей, улетевших черт знает куда. Ты облажалась прямо у них перед носом, это верно, но главное, отчего они так засуетились, - так это то, что на самом деле здесь никогда ничего не происходит - кроме обычных наблюдений жизни на Каспере.
Каспер, подумала Ким. Имя этой планете и всей системе дал один поляк из первой экспедиции, прошедшей через эту Станцию Ангелов. Он назвал ее в честь одного из трех волхвов, и, по-видимому, это имя означало что-то вроде «хранитель сокровищ». Возможно, он хотел намекнуть, что эта планета полна ценных вещей. И этот намек вызывал вопрос, придумал он это имя до или после того, как была осмотрена Цитадель.
- Да, только этот дубина-сержант явно думает, что что-то вот-вот грянет, - сказала Ким, глядя вниз на Пирса. Головная боль, кажется, утихала. - Но знаете, если мне скажут, что здесь мне больше изыскателем не работать, я - ну, не знаю - полечу еще куда-нибудь. Вселенная велика.
Где Билл? Он должен быть где-то здесь; Станция не настолько велика. Когда Ким найдет его, она сможет… как-то разобраться.
- Ким, карты на стол. У тебя биоимплантат наблюдателя? Женщина посмотрела на него настороженно.
- Да, конечно, - ответила она через минуту. - Вам это уже известно. А в чем дело?
Пирс покачал головой.
- Не волнуйся. Я спрашиваю не как официальное лицо. Этот биоимплантат - зарегистрированный или нет?
Ким сама удивилась своей честности, но, возможно, она слишком долго пробыла в космосе среди астероидов Касперской системы, где не с кем было поговорить.
- Незарегистрированный, - ответила она.
- Проблем нет? Ким прищурилась.
- Нет, а что?
- Я немного знаю о том, как ты оказалась на Касперской Станции Ангелов - и я знаю Билла. Не уверен, понимаешь ты это или нет, но твое поведение иногда бывает слегка…
- Ничего подобного, - перебила Ким. -Имплантат работает отлично. Это довольно простая хирургическая операция. Основную часть работы эта штука делает сама, когда попадает в череп. После этого - никаких проблем.
Ким заметила легкую гримасу, скривившую губы Пирса. Некоторым людям не нравится думать о том, что нечто чуждое и скользкое живет у них в черепе рядом с мозгом, проникает в плоть и неразрывно срастается с нейронами, в конце концов сливаясь с их разумом в одно целое.
- Я делала это у опытного специалиста, но, да, без регистрации.
- Ты помнишь, почему ты это сделала?
- Почему?-Ким на мгновение заколебалась. - Ну… у меня были свои причины. - Она сердито посмотрела на мэpa. - Мне не нравится, что вы выпытываете, Пирс. Я не хочу об этом говорить. То, что случилось там, было несчастным случаем и не имеет никакого отношения к этому делу.
- Хорошо-хорошо. - Пирс успокаивающе поднял руки. - Я буду держать тебя в курсе того, что происходит с «Гоблином». Подадим апелляцию, может, что и получится.
- Ладно, - согласилась Ким.
Вернувшись в Лондон, Элиас бросил такси в глухом переулке, предварительно вскрыв ножом дешевую алюминиевую панель, за которой скрывался мозг машины, и вывел его из строя. Если удастся создать впечатление, что тут поработали вандалы, будет меньше вероятности, что кто-нибудь проанализирует журнал бортового компьютера и проследит его путь от Аркологий до этой части Лондона.
Элиас не мог представить себе, что такая боль способна усилиться, но она усилилась. Он прижал ладонь к лицу, потом заставил себя идти к первому попавшемуся подземному входу. Город простирался под землей так же далеко, как над землей, а Элиасу нужно было скрыться. Он знал эту часть города, но не мог вернуться в свою квартирку в Кемден-Мейз: слишком это опасно, пока он не понимает, что происходит.
Значит, оставался единственный путь - вниз.
Элиас нашел служебный вход, которым пользовался пару раз, когда надо было быстро исчезнуть, и вскоре затерялся в лабиринте коллекторов и служебных туннелей, пронизывающих инфраструктуру города. Там, внизу, были люди, люди-тени - такие же, как в Аркологиях за пределами города, и так же любыми средствами цепляющиеся за жизнь.
Элиас искал Дэнни и нашел его на заброшенной станции метро, давшей приют некоторым лондонским отверженным.
Дэнни с приятелями поднимали с треснувшего бетона чье-то тело. Услышав шаги, Дэнни повернулся, потом нахмурился, заметив кровь, и пошел навстречу Элиасу.
- Элиас, что это с тобой?
- Лучше не спрашивай. А что с тем твоим другом?
Дэнни снова нахмурился, потом оглянулся на людей, уносящих тело мертвого товарища. Когда они исчезли во мраке станции, Дэнни пожал плечами и покачал головой.
- Вероятно, умер от безысходности. Не рассказывай, если не хочешь, Элиас, но подлечить тебя нужно.
Дэнни повел Элиаса в свою больницу: длинный, низкий, роскошного размера передвижной дом, найденный на свалке, который теперь одновременно служил клиникой. Элиас позволил священнику вколоть ему что-то такое, отчего боль отступила. После того ужаса, который случился с ним в поясе астероидов, Дэнни обрел религию. Когда Элиас сообщил ему о Блайте, Дэнни уставился на него в ужасе.
- Ты должен был умереть, - в конце концов заметил Дэнни. - Ты вообще не должен быть живым.
- Блайт не всегда убивает, - возразил Элиас.
- Ты мне должен подробнее рассказать, что случилось.
- Не могу.
Дэнни посмотрел на него с гневом и разочарованием.
- Не могу, поверь мне, - сказал Элиас. Комната вокруг него на минуту закачалась, и он почувствовал твердую руку Дэнни у себя на плече. - Я просто пытался делать то, что было правильным.
- Правильным? - переспросил Дэнни, его губы сжались в тонкую линию. - Где-то я это уже слышал. Скажи мне, это не ты привез его сюда, в эту страну?
- Не я, - выдавил Элиас осипшим голосом. - Я пытался этому помешать. Но получилось не так, как я ожидал.
Дэнни невесело улыбнулся.
- Вот поразительная штука. Люди всегда так удивляются, когда все оборачивается не так, как они ожидают. Я вот всегда ожидаю худшего, потому и жив до сих пор. - Он глубоко задумался. - Рану твою я залатаю, но Блайт - дело другое. Тут я помочь не смогу. Никто не сможет. Но если тебя это утешит, то ты действительно должен быть мертв.
- Ну, спасибо. - Элиас закашлялся. - Мне сразу полегчало.
- Послушай меня, Элиас. То, что сделали с тобой и с другими, сделали и со мной, ты это знаешь. На меня это не подействовало, как и почти на всех нас, но то, чем обладаешь ты, бесценно. То, что ты способен делать, это… - Дэнни замолчал, посмотрел на свои руки. Они дрожали. Дэнни уставился на них, пока дрожь не унялась. - Если бы я не знал, то сказал бы, что это чудо. Ты мог бы помочь стольким людям.
- Если меня убьют, я не помогу никому. Тренчер попытался, и теперь его нет. Если городские власти меня схватят, меня тоже убьют.
Заверещал какой-то прибор; Дэнни отошел и постучал по бумажной клавиатуре, расстеленной поперек откидного стола.
- Это только что проведенный анализ твоей нервной системы. - Дэнни разглядывал Элиаса с тщательно нейтральным выражением. - Боюсь, хорошего мало. Твое тело сопротивляется Блайту, но он все еще наполняет твой организм. Думаю, я не ошибусь, если скажу, что это Медленный Блайт.
Элиас почувствовал, как немеет тело.
- Ты ведь знаешь, что это такое? Он все еще внутри - его нельзя извлечь. Теперь он с тобой одно целое.
Элиас тупо посмотрел на Дэнни.
- Элиас, Блайт - в некотором роде биологическая машина. Это не просто какой-то случайный микроб. Он внедряется в нервную систему и перестраивает работу организма. Никто не знает, чего он добивается, но никто еще не прожил достаточно долго, чтобы это узнать.
- Я слышал о Медленном Блайте. Ему требуется около года, чтобы убить тебя?
- Хорошая новость та, что это неинфекционная форма Блайта. Но он ест тебя изнутри, начиная с нервной системы.
Сперва у тебя начнется тремор. Прости, что я говорю так прямо, Элиас, но ты должен знать. - Казалось, Дэнни трудно смотреть ему в глаза. - Не верь, когда тебе будут рассказывать, что он не распространился за пределы Индии, - продолжил Дэнни. - Я слышал другое.
Медленный Блайт? Это как-то не укладывалось в голове. Чего Дэнни не сказал - но Элиас и сам это знал, - это что лекарства от него не существует. «Теперь есть временной предел всему, что я делаю», - подумал Элиас.
Он будет умирать медленно. Его нервная система будет гнить изнутри.
ГЛАВА3
Что-то случилось с Паченко. Элиас в бронированном скафандре и с винтовкой наготове продвинулся вперед, проверяя следующий изгиб коридора. Эти коридоры были вырезаны в голом камне; мигающие аварийные лампы заливали стены кроваво-красным светом.
- Паченко! - гаркнул Элиас в рацию. - Что там с тобой? Он оглянулся. Паченко шел замыкающим.
Рация принесла вой боли и отчаяния. Элиас повернул назад. Протолкнувшись мимо Фарелла и Эдуардеса, он направился обратно в сторону военного транспорта, который доставил их на этот герметизированный астероид. Паченко сидел у стены, съежившись.
- Они умрут, - пролепетал Паченко, когда Элиас нагнулся к нему. - Я это вижу, - добавил он. - Я это вижу.
- Что ты видишь?
- Кровь, боль и трупы, - завыл Паченко. - Я их вижу, Элиас. А ты не видишь?
- Нет, но я тебе верю.
По рации заговорил другой голос - Фарелл.
- Сэр? Все летит к черту, сэр. Между взводом А и рудокопами идет перестрелка. Я не могу связаться с командованием. Что нам делать?
«Быть где угодно, только не здесь», - подумал Элиас. Рудокопы выпустили воздух из половины астероида через считанные секунды после высадки войск. Все шло явно не так, как хотело командование. Элиас знал, что имеет в виду Паченко, что испытывает Паченко.
Эта рудная обшина разместилась в одной из разбросанных глыб пояса астероидов - на километровой длины плите никеля и железа где-то на пути между Землей и Оортовой Станцией Ангелов, заслужившей лишь порядкового номера в каталоге. Рудокопы зарабатывали на жизнь, поставляя сырье толстобрюхим грузовикам, курсирующим между Оортовой Станцией и Землей. Сама структура пояса, его различные общины, рассеянные по протяженным орбитам вокруг Солнца, делали безнадежной любую попытку установить контроль или порядок. Здешним образом жизни были коррупция и беззаконие. Однако политическая целесообразность требовала такой контроль установить.
- Паченко, Лиам, слушайте меня. Мне придется оставить вас здесь. Проберитесь обратно, если сможете… вы меня понимаете?
Паченко кивнул, его глаза все еще в ужасе смотрели на что-то, что Элиас не видел, не хотел видеть.
Паченко был гордостью ученых. «Мы сделаем из вас, парни, особых солдат, - сказали они, прежде чем начать процесс генных изменений. - Вы будете быстрее исцеляться, дольше жить». Они ни словом не обмолвились о других вещах: о способности видеть будущее, о кошмарных видениях, не дающих покоя. Масса подопытных сошли с ума всего за несколько дней. Тогда ученых сменили сладкоречивые люди в штатском, напоминая им об их долге и о подписанных ими условиях допуска.
Элиас отлично представлял себе, через что проходит Паченко и через что еще пройдет, медленно погружаясь в безумие. Он мог лишь молиться, чтобы самому не встать на тот же путь.
Командование описало им здешнюю ситуацию во время инструктажа: обособленная экономическая единица, полусоциалистический анклав Пионеров Бога вымогает деньги у соседних рудных общин, сам находясь на жалованье у некой корпорации, стремящейся к монополии на права по добыче полезных ископаемых.
Позже Элиас узнает, что командование ошиблось - катастрофически, ужасно ошиблось. Не было никакого вымогательства. Источники сведений были дезинформированы.
Они подошли к перекрестку, Фарелл и Эдуардес держались по бокам от Элиаса. Сверху, из темноты, что-то спустилось. Подняв голову, Элиас увидел девушку лет семнадцати - ее юное круглое лицо было едва различимо в шлеме залатанного скафандра. Девушка держала оружие. Она подняла его. Выстрелила. Элиас услышал крик Эдуардеса, и в тот самый момент они трое одновременно вскинули свои винтовки.
«Девочка, - подумал Элиас. - Маленькая девочка?» Он прицелился, но кто-то другой выстрелил первым. Девушка взорвалась.
Жар и пламя заполнили пещеру. Элйас и его бойцы отступили, укрываясь в том же коридоре, из которого только что вышли.
- О боже, что это было? - крикнул Фарелл.
- Взрывчатка, - оцепенело услышал Элиас свой собственный ответ. - Должно быть, они навьючили ее взрывчаткой.
Теперь он понимал, что имел в виду Паченко. Теперь он знал, что дальше будет хуже.
Другие рудокопы в скафандрах выползли из темноты, стреляя на ходу. Взвод Элиаса ответил огнем, бронированные скафандры защищали их, но их было всего трое, а рудокопов - десятки. Когда их разобьют - это был только вопрос времени. Элиас дал своим людям сигнал к отходу.
От командования поступили новые приказы. В шлеме Элиаса возникла трехмерная карта, показывая нужный маршрут. Он дал сигнал Эдуардесу и Фареллу, и они снова вошли в пещеру, из которой только что отступили, и встретились со взводом В, подошедшим с противоположной стороны. Его вел кореец по имени Ли Хуанг. Рудокопы исчезли в
темноте.
- Наша взяла, - объявил Ли. - Они уходят, отступают. Они не были готовы к такой атаке.
Элиас думал было что-то сказать, например: «Откуда мы вообще знаем, что они делают что-то незаконное?» Но он промолчал. Оба взвода пошли к тому месту, где, согласно карте командования, находился центральный спальный комплекс.
Он был открыт вакууму.
- Это не наша работа, - промолвил Эдуардес. - Кто это сделал?
Между командованием и тремя взводами, высадившимися на астероид, полетели сообщения. Что-то пошло не по плану. Взвод С находился в пути. Рудокопы просто отступили, прекратив сопротивление.
Так где же они?
Когда военные вошли в спальный комплекс, рудокопы были повсюду: их скорченные тела плавали в вакууме, лица были безжизненны. «Кровь, боль и трупы», - подумал Элиас. Все они были мертвы, а значит, Паченко был прав - хотя Элиас и до того в этом не сомневался. «Кровь, боль и трупы».
Они покончили с собой, все до единого - мужчины, женщины и дети. Элиас повернулся и увидел Ли, которого рвало внутри шлема.
После этого начали твориться очень странные вещи; воспоминания о последующих событиях были отрывочными. Одно воспоминание осталось сильным: они попытались спасти некоторых рудокопов. Похоже на попытку поправить непоправимое, мелькнула тогда мысль. Но одну вещь Элиас запомнил хорошо - лучше всего. И никогда не забудет.
Сейчас Ким возвращалась после исключительно бесплодного рейса и знала, что ее контракт будут пересматривать. От этого знания ее обычное душевное состояние стало хуже некуда.
Когда Ким впервые увидела «Гоблин» изнутри, она подумала, что сможет зарабатывать достаточно денег, выходя в рейсы на несколько дней, поскольку идея жить в нем неделями или месяцами казалась малопривлекательной. Но Ким знала, что люди это делают - живут в таких кораблях десятилетиями. Все же после первого месяца одиночного полета, путешествуя по Касперской системе в качестве капитана и единственного пассажира на борту переоборудованного «Гоблина», Ким ощутила твердое желание продолжать жить.
Отчасти за это желание следовало благодарить Билла. В некотором смысле Билл дал ей то, что Ким могла найти, даже не покидая Станцию Ангелов, если бы она только знала. Ирония ситуации заключалась в том, что ей пришлось провести некоторое время, тихо сходя с ума в летающей пещере отшельника, прежде чем до нее дошел этот факт.
Можно было бы сказать, что Ким заснула за штурвалом - если бы у «Гоблина» был штурвал. Она отключилась, погружаясь в один из тех частых дневных снов, которыми она давно страдала, типа рецидива воспоминаний, которые принесли ей Книги.
На главном экране и на двух вспомогательных появилась Станция Ангелов. Один из этих экранов - приютившийся прямо над ее левым коленом и ярко светящийся из своей ниши между креслами командира и второго пилота - показывал Станцию как компьютерную модель тора с полым центром. Другой экран, поменьше, расположенный на уровне головы, показывал звездную карту. Одна из тысяч представленных там точек светилась не тем цветом, что остальные. Это была Касперская Станция Ангелов, с которой Ким собиралась состыковаться. Другая ярко светящаяся точка обозначала Землю и родную планетную систему за несколько тысяч световых лет отсюда. Стрелка указывала в противоположную сторону, на центр галактики - который вполне мог оказаться следующей от этой системы остановкой, если бы кто-нибудь когда-нибудь нашел Станцию Ангелов, ведущую так далеко в Ядро.
Ким взглянула вверх. Прошло всего несколько секунд, и она все еще чувствовала слабость и спутанность мыслей. Но она уже подозревала, что день будет очень, очень неудачным.
Во-первых, Билл перестал отвечать на ее вызовы. В течение долгих недель своего приближения к Станции Ким пыталась с ним связаться - безрезультатно. Она переговорила с некоторыми знакомыми в населенной людьми части Станции, и они подтвердили, что видели его. Поэтому Ким знала, что Билл никуда не выписался и не улетел на попутном челноке через сингулярность Станции в какую-то другую систему… а тогда почему он не отвечает?
И все это время запасы воздуха и продовольствия продолжали убывать, и теперь, если она вернется, а Билла там нет… Ким не знала, что тогда делать.
А потом она заметила красный мигающий огонек. Ким никогда раньше не видела, чтобы он мигал красным. Впрочем, она никогда раньше не отключалась на векторе подхода. Дрожащей рукой женщина нажала кнопку. Поток диалога сочился так тихо, что воспринимался лишь на уровне подсознания. Нажатие кнопки увеличило громкость, и, холодея от ужаса, Ким спросила себя, как долго она неслась в пространстве все равно что мертвая с одним только автопилотом, сохраняющим ей жизнь.
- …Проклятие, «Гоблин 4РХ», ты меня слышишь? Я… - Голос на минуту стал слабее, его перебил другой голос. Ким не смогла разобрать, что они говорят, но она узнала тон: сердитый, обеспокоенный, кого-то из начальства. - Нет, у меня нет привычки взрывать всех подряд. Просто она летит на автопилоте, мы введем ее. Нет, опасности нет, я…
- Говорит «Гоблин 4РХ», - быстро сказала Ким, чувствуя, как кровь отхлынула от лица. Глупая девчонка. Глупая, глупая девчонка! - Простите, у меня проблемы с системой связи. Я не знаю, что случилось. - Она сглотнула внезапно пересохшим горлом. - Я… я прошу прощения.
- Мы тебя слышим, но ты знаешь правила. Боюсь, нам придется настаивать, чтобы твой корабль прошел полный осмотр, прежде чем ты снова сможешь выйти. - Голос звучал укоризненно, но не слишком резко. Когда-то Ким встречалась с человеком, которому принадлежал этот голос. Это было вскоре после того, как она прибыла на Станцию. Ласковый медведь, который признался ей одной пьяной ночью, что ему осточертели цивилизация и жизнь в переполненных ульях, где инопланетные болезни уничтожают целые континенты. Вероятно, в этот раз он перешел на официальный тон, потому что рядом с ним кто-то был. Наверняка кто-то из военных.
Это называли комнатой для разбора полетов, но она больше смахивала на камеру.
- Дело в том, мисс Амото, что существуют правила и процедуры. - Сержант держал в руках планшетку, иногда опуская ее и похлопывая себя ею по бедру, поэтому Ким были видны два прикрепленных к ней пластиковых листка с очень неудачной ее фотографией. - И вы должныих знать.
- Я их знаю, сержант.
- Хм… - Он кивнул и посмотрел на Пирса, ее адвоката - адвоката всех на Касперской Станции Ангелов. Пирс также являлся послом Земли на Каспере, о чем каспериане, разумеется, не догадывались. Кроме того, он был, в силу странного пиаровского хода, мэром Станции. Видимо, кто-то решил, что невоенному персоналу Станции для развития настоящего чувства общности нужен свой мэр. По собственному признанию Пирса, это была исключительно дурацкая мысль. Ким знала, что он также неплохой повар, знаток мексиканской кухни, что пришлось весьма кстати, потому что делать ему здесь было особо нечего. Ким была пару раз на его барбекю. - Ну, рискуя сказать вам то, что вы уже знаете, эта Станция - собственно говоря, вся эта система - находится под военной юрисдикцией, пока не закончится проверка на наличие каких-либо возможных угроз. Диспетчер, работавший в зале управления стыковкой в момент вашего подхода, имел полное право открыть огонь по вашему кораблю, когда вы не назвали себя.
- Мой корабль летел на автопилоте, сержант. Я сама осмотрела судно и обнаружила неполадки в системе контроля атмосферы. Уровень кислорода был слишком низок, поэтому я потеряла сознание. Такое случается, особенно в долгом одиночном полете.
- Но вы выполнили ремонт прежде, чем официальная инспекционная группа смогла осмотреть ваш корабль.
- Да, в силу срочной необходимости.
Сержант поджал губы, что придало ему довольно надутый вид. У Ким возникло ощущение, что ему тоже нечем занять свои дни.
- Мисс Амото, в вашем контракте есть определенные пункты, согласованные с нашими правилами и процедурами. Существуют методы, помогающие справляться с такими ситуациями, как ваша, а вы не следовали им.
Пирс отвернулся от пустой стены, на которую уже несколько минут пялился.
- Контракт занимает тридцать страниц, сержант, и очень мелким шрифтом. В ситуации, представляющей потенциальную угрозу для жизни, нет времени читать тридцать страниц мелкого шрифта.
Ким очень старалась не покраснеть: врать она никогда не умела. Прежде чем состыковаться, Ким умышленно повредила маленький клапан в кормовой части судна, а потом отремонтировала его. Она сочинила историю и начала рассказывать ее Пирсу, как только его нашла. Мэр лишь смотрел на нее усталыми глазами: он не собирался на это покупаться.
- Говори, что хочешь, Ким, - вздохнул он тогда. - Только постарайся не забыть свою историю, когда будешь рассказывать.
Сержант взглянул на Пирса.
- Она была прямо возле Станции. Сколько времени потребовалось бы, чтобы подобрать ее с нашего военного корабля?
- Я не знаю, сержант. Сколько времени требуется человеку, чтобы задохнуться в корабле с нефункционирующей подачей кислорода? - сухо спросил Пирс. Он откинулся на спинку стула. - На самом деле, сержант, в этом нет никакой нужды. Единственная причина, по которой мы имеем эти процедуры, это то, что случилось - что бы там ни случилось - с первоначальными обитателями этой Станции. Но вы прекрасно знаете, что никакой непосредственной угрозы ни для кого здесь нет и не было в течение очень долгого времени. Если здесь вообще что-нибудь было,то та опасность исчезла. Один-единственный заснувший старатель - это еще не кризис.
- Мистер Пирс, я следую ряду процедур, установленных моими начальниками. В противном случае мне придется отвечать перед ними.
- Ага, и получается фарс, - устало бросил Пирс. - Потому что у вас нет полномочий принимать решения. Я предлагаю закрыть это разбирательство, пока командующий Станцией не сможет присутствовать лично.
Сержант уставился на Пирса, как будто хотел оторвать ему голову. Затем он посмотрел на Ким.
- Мисс Амото, я не уверен, что в данный момент вы в состоянии что-нибудь пилотировать. - У Ким пульс стучал в голове, словно ей иголки втыкали в глаза изнутри. - Я арестую ваш корабль до уплаты штрафа за то, что вы подвергли опасности живущих на Станции людей. - Сержант разглядывал ее с минуту, затем круто повернулся и вышел с выражением неловкости на лице.
- На, выпей, это тебе здорово поможет.
Ким взяла таблетки и проглотила их не запивая. Пирс попытался дать ей стакан воды, но женщина отмахнулась.
- Да я в порядке, правда. Вам не стоило беспокоиться.
- Мне показалось там, что ты снова потеряешь сознание. Видела бы ты лицо того сержанта. Он думает, что все здесь сумасшедшие.
- Мы все здесь сумасшедшие. Какой нормальный человек стал бы здесь торчать?
- Как? - улыбнулся Пирс, и на его щеках появились ямочки. - И отказаться от шанса изучать единственную цивилизацию, не считая человечества, существующую в известной вселенной?
Ким закатила глаза.
При любезном содействии Пирса ей выделили эту каюту, а «Гоблина» поставили в другой док до тех пор, пока Ким не сможет обжаловать штраф или заплатить его. Эта каюта представляла собой крошечный куб не больше двух метров от стены до стены, но после долгого полета в «Гоблине» она казалась роскошно просторной. Ким села на край узенькой откидной койки, кончиками пальцев потирая виски. Мэр Станции уселся на пол перед ней, скрестив ноги.
- Послушайте, Пирс… мне нужно кое-что сделать. Мне нужно решить кое-какие вопросы.
- Конечно, я знаю. Но насчет своей лицензии можешь не слишком беспокоиться. Честно говоря, тут мало кого волнует гибель каких-то старателей, улетевших черт знает куда. Ты облажалась прямо у них перед носом, это верно, но главное, отчего они так засуетились, - так это то, что на самом деле здесь никогда ничего не происходит - кроме обычных наблюдений жизни на Каспере.
Каспер, подумала Ким. Имя этой планете и всей системе дал один поляк из первой экспедиции, прошедшей через эту Станцию Ангелов. Он назвал ее в честь одного из трех волхвов, и, по-видимому, это имя означало что-то вроде «хранитель сокровищ». Возможно, он хотел намекнуть, что эта планета полна ценных вещей. И этот намек вызывал вопрос, придумал он это имя до или после того, как была осмотрена Цитадель.
- Да, только этот дубина-сержант явно думает, что что-то вот-вот грянет, - сказала Ким, глядя вниз на Пирса. Головная боль, кажется, утихала. - Но знаете, если мне скажут, что здесь мне больше изыскателем не работать, я - ну, не знаю - полечу еще куда-нибудь. Вселенная велика.
Где Билл? Он должен быть где-то здесь; Станция не настолько велика. Когда Ким найдет его, она сможет… как-то разобраться.
- Ким, карты на стол. У тебя биоимплантат наблюдателя? Женщина посмотрела на него настороженно.
- Да, конечно, - ответила она через минуту. - Вам это уже известно. А в чем дело?
Пирс покачал головой.
- Не волнуйся. Я спрашиваю не как официальное лицо. Этот биоимплантат - зарегистрированный или нет?
Ким сама удивилась своей честности, но, возможно, она слишком долго пробыла в космосе среди астероидов Касперской системы, где не с кем было поговорить.
- Незарегистрированный, - ответила она.
- Проблем нет? Ким прищурилась.
- Нет, а что?
- Я немного знаю о том, как ты оказалась на Касперской Станции Ангелов - и я знаю Билла. Не уверен, понимаешь ты это или нет, но твое поведение иногда бывает слегка…
- Ничего подобного, - перебила Ким. -Имплантат работает отлично. Это довольно простая хирургическая операция. Основную часть работы эта штука делает сама, когда попадает в череп. После этого - никаких проблем.
Ким заметила легкую гримасу, скривившую губы Пирса. Некоторым людям не нравится думать о том, что нечто чуждое и скользкое живет у них в черепе рядом с мозгом, проникает в плоть и неразрывно срастается с нейронами, в конце концов сливаясь с их разумом в одно целое.
- Я делала это у опытного специалиста, но, да, без регистрации.
- Ты помнишь, почему ты это сделала?
- Почему?-Ким на мгновение заколебалась. - Ну… у меня были свои причины. - Она сердито посмотрела на мэpa. - Мне не нравится, что вы выпытываете, Пирс. Я не хочу об этом говорить. То, что случилось там, было несчастным случаем и не имеет никакого отношения к этому делу.
- Хорошо-хорошо. - Пирс успокаивающе поднял руки. - Я буду держать тебя в курсе того, что происходит с «Гоблином». Подадим апелляцию, может, что и получится.
- Ладно, - согласилась Ким.
Элиас
Вернувшись в Лондон, Элиас бросил такси в глухом переулке, предварительно вскрыв ножом дешевую алюминиевую панель, за которой скрывался мозг машины, и вывел его из строя. Если удастся создать впечатление, что тут поработали вандалы, будет меньше вероятности, что кто-нибудь проанализирует журнал бортового компьютера и проследит его путь от Аркологий до этой части Лондона.
Элиас не мог представить себе, что такая боль способна усилиться, но она усилилась. Он прижал ладонь к лицу, потом заставил себя идти к первому попавшемуся подземному входу. Город простирался под землей так же далеко, как над землей, а Элиасу нужно было скрыться. Он знал эту часть города, но не мог вернуться в свою квартирку в Кемден-Мейз: слишком это опасно, пока он не понимает, что происходит.
Значит, оставался единственный путь - вниз.
Элиас нашел служебный вход, которым пользовался пару раз, когда надо было быстро исчезнуть, и вскоре затерялся в лабиринте коллекторов и служебных туннелей, пронизывающих инфраструктуру города. Там, внизу, были люди, люди-тени - такие же, как в Аркологиях за пределами города, и так же любыми средствами цепляющиеся за жизнь.
Элиас искал Дэнни и нашел его на заброшенной станции метро, давшей приют некоторым лондонским отверженным.
Дэнни с приятелями поднимали с треснувшего бетона чье-то тело. Услышав шаги, Дэнни повернулся, потом нахмурился, заметив кровь, и пошел навстречу Элиасу.
- Элиас, что это с тобой?
- Лучше не спрашивай. А что с тем твоим другом?
Дэнни снова нахмурился, потом оглянулся на людей, уносящих тело мертвого товарища. Когда они исчезли во мраке станции, Дэнни пожал плечами и покачал головой.
- Вероятно, умер от безысходности. Не рассказывай, если не хочешь, Элиас, но подлечить тебя нужно.
Дэнни повел Элиаса в свою больницу: длинный, низкий, роскошного размера передвижной дом, найденный на свалке, который теперь одновременно служил клиникой. Элиас позволил священнику вколоть ему что-то такое, отчего боль отступила. После того ужаса, который случился с ним в поясе астероидов, Дэнни обрел религию. Когда Элиас сообщил ему о Блайте, Дэнни уставился на него в ужасе.
- Ты должен был умереть, - в конце концов заметил Дэнни. - Ты вообще не должен быть живым.
- Блайт не всегда убивает, - возразил Элиас.
- Ты мне должен подробнее рассказать, что случилось.
- Не могу.
Дэнни посмотрел на него с гневом и разочарованием.
- Не могу, поверь мне, - сказал Элиас. Комната вокруг него на минуту закачалась, и он почувствовал твердую руку Дэнни у себя на плече. - Я просто пытался делать то, что было правильным.
- Правильным? - переспросил Дэнни, его губы сжались в тонкую линию. - Где-то я это уже слышал. Скажи мне, это не ты привез его сюда, в эту страну?
- Не я, - выдавил Элиас осипшим голосом. - Я пытался этому помешать. Но получилось не так, как я ожидал.
Дэнни невесело улыбнулся.
- Вот поразительная штука. Люди всегда так удивляются, когда все оборачивается не так, как они ожидают. Я вот всегда ожидаю худшего, потому и жив до сих пор. - Он глубоко задумался. - Рану твою я залатаю, но Блайт - дело другое. Тут я помочь не смогу. Никто не сможет. Но если тебя это утешит, то ты действительно должен быть мертв.
- Ну, спасибо. - Элиас закашлялся. - Мне сразу полегчало.
- Послушай меня, Элиас. То, что сделали с тобой и с другими, сделали и со мной, ты это знаешь. На меня это не подействовало, как и почти на всех нас, но то, чем обладаешь ты, бесценно. То, что ты способен делать, это… - Дэнни замолчал, посмотрел на свои руки. Они дрожали. Дэнни уставился на них, пока дрожь не унялась. - Если бы я не знал, то сказал бы, что это чудо. Ты мог бы помочь стольким людям.
- Если меня убьют, я не помогу никому. Тренчер попытался, и теперь его нет. Если городские власти меня схватят, меня тоже убьют.
Заверещал какой-то прибор; Дэнни отошел и постучал по бумажной клавиатуре, расстеленной поперек откидного стола.
- Это только что проведенный анализ твоей нервной системы. - Дэнни разглядывал Элиаса с тщательно нейтральным выражением. - Боюсь, хорошего мало. Твое тело сопротивляется Блайту, но он все еще наполняет твой организм. Думаю, я не ошибусь, если скажу, что это Медленный Блайт.
Элиас почувствовал, как немеет тело.
- Ты ведь знаешь, что это такое? Он все еще внутри - его нельзя извлечь. Теперь он с тобой одно целое.
Элиас тупо посмотрел на Дэнни.
- Элиас, Блайт - в некотором роде биологическая машина. Это не просто какой-то случайный микроб. Он внедряется в нервную систему и перестраивает работу организма. Никто не знает, чего он добивается, но никто еще не прожил достаточно долго, чтобы это узнать.
- Я слышал о Медленном Блайте. Ему требуется около года, чтобы убить тебя?
- Хорошая новость та, что это неинфекционная форма Блайта. Но он ест тебя изнутри, начиная с нервной системы.
Сперва у тебя начнется тремор. Прости, что я говорю так прямо, Элиас, но ты должен знать. - Казалось, Дэнни трудно смотреть ему в глаза. - Не верь, когда тебе будут рассказывать, что он не распространился за пределы Индии, - продолжил Дэнни. - Я слышал другое.
Медленный Блайт? Это как-то не укладывалось в голове. Чего Дэнни не сказал - но Элиас и сам это знал, - это что лекарства от него не существует. «Теперь есть временной предел всему, что я делаю», - подумал Элиас.
Он будет умирать медленно. Его нервная система будет гнить изнутри.
ГЛАВА3
Автономная обшина рудокопов «Эссекс-Таун» (Орбита Марс/Юпитер; астероид № 2152 NZ20 по каталогу] Десятью годами раньше
Что-то случилось с Паченко. Элиас в бронированном скафандре и с винтовкой наготове продвинулся вперед, проверяя следующий изгиб коридора. Эти коридоры были вырезаны в голом камне; мигающие аварийные лампы заливали стены кроваво-красным светом.
- Паченко! - гаркнул Элиас в рацию. - Что там с тобой? Он оглянулся. Паченко шел замыкающим.
Рация принесла вой боли и отчаяния. Элиас повернул назад. Протолкнувшись мимо Фарелла и Эдуардеса, он направился обратно в сторону военного транспорта, который доставил их на этот герметизированный астероид. Паченко сидел у стены, съежившись.
- Они умрут, - пролепетал Паченко, когда Элиас нагнулся к нему. - Я это вижу, - добавил он. - Я это вижу.
- Что ты видишь?
- Кровь, боль и трупы, - завыл Паченко. - Я их вижу, Элиас. А ты не видишь?
- Нет, но я тебе верю.
По рации заговорил другой голос - Фарелл.
- Сэр? Все летит к черту, сэр. Между взводом А и рудокопами идет перестрелка. Я не могу связаться с командованием. Что нам делать?
«Быть где угодно, только не здесь», - подумал Элиас. Рудокопы выпустили воздух из половины астероида через считанные секунды после высадки войск. Все шло явно не так, как хотело командование. Элиас знал, что имеет в виду Паченко, что испытывает Паченко.
Эта рудная обшина разместилась в одной из разбросанных глыб пояса астероидов - на километровой длины плите никеля и железа где-то на пути между Землей и Оортовой Станцией Ангелов, заслужившей лишь порядкового номера в каталоге. Рудокопы зарабатывали на жизнь, поставляя сырье толстобрюхим грузовикам, курсирующим между Оортовой Станцией и Землей. Сама структура пояса, его различные общины, рассеянные по протяженным орбитам вокруг Солнца, делали безнадежной любую попытку установить контроль или порядок. Здешним образом жизни были коррупция и беззаконие. Однако политическая целесообразность требовала такой контроль установить.
- Паченко, Лиам, слушайте меня. Мне придется оставить вас здесь. Проберитесь обратно, если сможете… вы меня понимаете?
Паченко кивнул, его глаза все еще в ужасе смотрели на что-то, что Элиас не видел, не хотел видеть.
Паченко был гордостью ученых. «Мы сделаем из вас, парни, особых солдат, - сказали они, прежде чем начать процесс генных изменений. - Вы будете быстрее исцеляться, дольше жить». Они ни словом не обмолвились о других вещах: о способности видеть будущее, о кошмарных видениях, не дающих покоя. Масса подопытных сошли с ума всего за несколько дней. Тогда ученых сменили сладкоречивые люди в штатском, напоминая им об их долге и о подписанных ими условиях допуска.
Элиас отлично представлял себе, через что проходит Паченко и через что еще пройдет, медленно погружаясь в безумие. Он мог лишь молиться, чтобы самому не встать на тот же путь.
Командование описало им здешнюю ситуацию во время инструктажа: обособленная экономическая единица, полусоциалистический анклав Пионеров Бога вымогает деньги у соседних рудных общин, сам находясь на жалованье у некой корпорации, стремящейся к монополии на права по добыче полезных ископаемых.
Позже Элиас узнает, что командование ошиблось - катастрофически, ужасно ошиблось. Не было никакого вымогательства. Источники сведений были дезинформированы.
Они подошли к перекрестку, Фарелл и Эдуардес держались по бокам от Элиаса. Сверху, из темноты, что-то спустилось. Подняв голову, Элиас увидел девушку лет семнадцати - ее юное круглое лицо было едва различимо в шлеме залатанного скафандра. Девушка держала оружие. Она подняла его. Выстрелила. Элиас услышал крик Эдуардеса, и в тот самый момент они трое одновременно вскинули свои винтовки.
«Девочка, - подумал Элиас. - Маленькая девочка?» Он прицелился, но кто-то другой выстрелил первым. Девушка взорвалась.
Жар и пламя заполнили пещеру. Элйас и его бойцы отступили, укрываясь в том же коридоре, из которого только что вышли.
- О боже, что это было? - крикнул Фарелл.
- Взрывчатка, - оцепенело услышал Элиас свой собственный ответ. - Должно быть, они навьючили ее взрывчаткой.
Теперь он понимал, что имел в виду Паченко. Теперь он знал, что дальше будет хуже.
Другие рудокопы в скафандрах выползли из темноты, стреляя на ходу. Взвод Элиаса ответил огнем, бронированные скафандры защищали их, но их было всего трое, а рудокопов - десятки. Когда их разобьют - это был только вопрос времени. Элиас дал своим людям сигнал к отходу.
От командования поступили новые приказы. В шлеме Элиаса возникла трехмерная карта, показывая нужный маршрут. Он дал сигнал Эдуардесу и Фареллу, и они снова вошли в пещеру, из которой только что отступили, и встретились со взводом В, подошедшим с противоположной стороны. Его вел кореец по имени Ли Хуанг. Рудокопы исчезли в
темноте.
- Наша взяла, - объявил Ли. - Они уходят, отступают. Они не были готовы к такой атаке.
Элиас думал было что-то сказать, например: «Откуда мы вообще знаем, что они делают что-то незаконное?» Но он промолчал. Оба взвода пошли к тому месту, где, согласно карте командования, находился центральный спальный комплекс.
Он был открыт вакууму.
- Это не наша работа, - промолвил Эдуардес. - Кто это сделал?
Между командованием и тремя взводами, высадившимися на астероид, полетели сообщения. Что-то пошло не по плану. Взвод С находился в пути. Рудокопы просто отступили, прекратив сопротивление.
Так где же они?
Когда военные вошли в спальный комплекс, рудокопы были повсюду: их скорченные тела плавали в вакууме, лица были безжизненны. «Кровь, боль и трупы», - подумал Элиас. Все они были мертвы, а значит, Паченко был прав - хотя Элиас и до того в этом не сомневался. «Кровь, боль и трупы».
Они покончили с собой, все до единого - мужчины, женщины и дети. Элиас повернулся и увидел Ли, которого рвало внутри шлема.
После этого начали твориться очень странные вещи; воспоминания о последующих событиях были отрывочными. Одно воспоминание осталось сильным: они попытались спасти некоторых рудокопов. Похоже на попытку поправить непоправимое, мелькнула тогда мысль. Но одну вещь Элиас запомнил хорошо - лучше всего. И никогда не забудет.