Гилберт Майкл. Бедняга Смоллбон. Этрусская сеть

   - Но вы его уже допрашивали.
   - Предварительно-как и всех остальных.
   - Гм. - заместитель вернулся к своему кролику, и одарил его цилиндром, моноклем и наконец деревянной ногой. - У него явно была возможность совершить оба убийства. Метода соответствует его возможностям. И доводов было достаточно.
   - В известном смысле даже слишком.
   - К чему вы это говорите?
   - Тут вот в чем дело, - осторожно начал Хейзелридж. - Я всегда был убежден, что определенный тип людей убивает в припадке ярости, и совсем иной-ради корысти. А тут, похоже, было и то и другое.
   - Это можете оставить для апелляционного суда, - цинично бросил заместитель.
     
II  

II

   - Мне это совсем не нравится, - сказал сержант Роллс. Они с Хейзелриджем стояли в тени на Си Лейн. Где-то впереди неясным пятном белел домик. Видимость была весьма паршивая.
   - Он приплыл сюда в четыре часа. Целый день гонял по устью реки-без видимой цели, словно изучал местность. Это кутер в тридцать два фута с подвесным мотором «остин». Для такого судна нужен экипаж в два человека, - но он справляется один, и любо дорого смотреть как.
   - И вообще не сходил на берег?
   - Сходил. Заходил в дом выпить чаю, который приготовила ему миссис Малле. Потом снова вернулся на борт. И до сих пор там.
   - Что он делает?
   - Сидит, наверное, - пожал плечами Роллс. - Главное, что он все еще здесь. Что никуда не смылся.
   - У вас глаза лучше моих, - с завистью заметил Хейзелридж. Он едва различал контуры дома, а тем более того, что за ним.
   - Я привык к темноте, - заметил сержант. - Но кто это? А, миссис Малле.
   Перед ними вынырнула плотная фигура в плаще.
   - А вы что здесь делаете? - спросила миссис Малле. - Пикник полиции?
   - Придержите язык, миссис Малле. Это старший инспектор Хейзелридж из Скотланд Ярда.
   - Мы уже знакомы, - сказала миссис Малле.
   - Он хотел бы знать, что делает Хорниман-младший на яхте.
   - Мы живем в свободной стране, разве не так? - спросила миссис Малле. - Если вас это интересует, пойдите и спросите.
   - Недурная идея, - согласился Хейзелридж. - Но если не возражаете, я предпочел бы, чтоб это сделали вы.
   - Да ради Бога, - равнодушно согласилась миссис Малле, но оба заметили, что ее черные глаза вспыхнули от любопытства.
   Она исчезла за углом. Мужчины незаметно потянулись следом.
   Из темноты донесся голос Боба Хорнимана.
   - Это вы, миссис Малле?
   - Да, сэр, это я. Принесла вам молоко к ужину. Не пойдете наверх?
   - Пока нет, - ответил Боб. Едва ощутимое поначалу напряжение в его голосе было теперь вполне заметным. - Будьте так добры, оставьте его за дверью. Телеграмма еще не пришла?
   - Когда я уходила, еще нет, - сказала миссис Малле, поднялась с причала в гору и сообщила:
   - Видели? Ничего не сказал.
   - Ладно, - протянул Хейзелридж, - придется рискнуть.
   Ситуация чем дальше, тем меньше ему нравилась. Теперь он уже различал силуэт Боба на фоне бликов на воде. Казалось, тот сидит, скорчившись и скрестив ноги, на низкой крыше рубки и не обращая внимания на холодный вечерний бриз, смотрит на воду. Яхта стояла на одном кормовом якоре футах в десяти от пирса, который сам футов на пятнадцать выступал в залив. Расстояние явно было слишком велико, чтобы Боб мог отважиться его перепрыгнуть. Но с того момента, как заместитель спросил, может ли по его мнению Боб решиться бежать, Хейзелриджа мучало неприятное чувство, что он знает, как ответить. Но тогда не ответил. Ему казалось глупым предсказывать то, что и так скоро станет ясно.
   Инспектор глубоко вздохнул.
   - Мистер Хорниман!
   - Да? Что вам угодно?
   - Это инспектор Хейзелридж. Мне нужно с вами поговорить.
   Наступила короткая пауза.
   - Вы выбрали чертовски странное место, - заметил Боб.
   - Знаю, но то, что я вам хочу сказать, крайне важно.
   Наступила пауза подольше.
   - Нам не стоит перекрикиваться через залив, - Боб поднялся. - Как известно, звук разносится над водой Бог весть куда.
   Боб развернул яхту так, что просвет между берегом и кормой значительно уменьшился, и прыгнул на берег, где пришвартовал свой корабль к стальному кнехту.
   - Пойдемте в кухню, - предложил он ничего не выражавшим голосом.
   Хейзелридж последовал за ним по узкой каменистой дорожке. Он не мог сказать, облегчение испытывает, или удивление. И десять минут спустя все еще не был уверен в этом.
   - «Боб Хорниман от вопросов не уклоняется, - думал он, - но и полной правды не говорит. «Они сидели лицом к лицу в кухне. В свете сильной лампы без абажура лицо Боба казалось еще бледнее обычного, глаза за толстыми стеклами глядели настороженно.
   Неожиданно он перебил инспектора на полуслове.
   - Можете ответить мне на один вопрос?
   - Если смогу, - ответил Хейзелридж.
   - Вы думаете, Смоллбона убил я?
   Это был едва ли не единственный вопрос, которого Хейзелридж предпочел бы избежать. Но прежде чем он попытался выиграть время, Боб продолжал с оттенком иронии в голосе:
   - Вы думали, что я тут сижу и думаю, топиться мне или не топиться, да?
   - Я.
   - Послушайте, инспектор, если я вам дам честное слово, что на самом деле существует объяснение для некоторых нестыковок в моих показаниях про то субботнее утро и вечер четверга, но они не имеют ничего общего ни со смертью Смоллбона, ни со смертью мисс Читтеринг-вы могли бы мне поверить?
   - Нет, - твердо заявил Хейзелридж. - Не имею права.
   - Ну ладно, - челюсть Боба воинственно выдвинулась вперед, - вероятно, я не могу запретить вам шастать здесь и вынюхивать всяческую информацию. Но помогать я вам в этом не буду, и не рассчитывайте.
   - В таком случае, - Хейзелридж глубоко вздохнул, - мне ничего не остается, как предупредить вас.
   Раздался столь громкий стук в дверь, что оба подскочили. И прежде чем кто-то из них успел сказать хоть слово, двери распахнулись и в них появился старик Малле. Он едва переводил дух и был красен от возбуждения.
   - Пришла! - крикнул он. - Я думал, что она нужна вам срочно-вот и несу. - Мистер Малле размахивал вскрытой телеграммой. И поскольку понял, что нужно что-то добавить в объяснение, заявил: - Все в порядке, сэр, я уже взглянул.
   Боб расправил на столе оранжевый бланк, Хейзелридж заглянул ему через плечо.
   «А-Z отрицательные. Макнейл.»
   - Слава Богу! - выдохнул Боб. - Вы меня на минутку простите, но я должен позвонить.
   Боб выскочил из кухни в прихожую, был слышен звук снятой трубки.
   - Вы не знаете случайно, о чем идет речь? - поинтересовался Хейзелридж. И заметил, что обращается к миссис Малле, которая выросла за спиной мужа как из под земли.
   - Междугороднюю, - говорил в прихожей Боб. - Севенокс ноль семь шесть три два.
   - Ну конечно о той девушке, - заявила миссис Малле, - что сюда ездила на субботы и воскресенья.
   - Господи! - воскликнул Хейзелридж. - Конечно! Ну я и болван!
   - Десять минут? Я подожду.
   Боб вернулся в кухню. Он держался так прямо, что казался внезапно подросшим.
   - Так, теперь-что вы хотели знать?
   - Если можно-правду, - предложил Хейзелридж. - Если, конечно, вы не возражаете.
   - Нет, вот миссис Малле знает все, - сказал Боб. - Увидев вас впервые, она решила, что вы детектив по разводам. Но, впрочем, думаю, что лучше будет нам поговорить с глазу на глаз. Могли бы вы с мужем на минутку выйти в соседнюю комнату, миссис Малле? Растопите камин и откройте одну из тех бутылок, что в шкафу. И приготовьте бокалы. Полагаю, нам есть что отметить.
   - Бутылками займусь я, капитан, - торопливо взял инициативу в свои руки мистер Малле, который сразу распознал выгодное занятие. - Предоставьте это мне.
   - Так, мистер Хорниман, - сказал Хейзелридж, - теперь вы поясните мне, о чем идет речь?
   - Ну разумеется об Анне Милдмэй, - ответил Боб. - Я ее ужасно люблю и через семь с половиной минут собираюсь просить ее руки.
   - А телеграмма была.
   - Ну да. Я думал. мы оба думали, что у нас будет ребенок. Мой ребенок. Теперь знаем, что нет. Две недели назад она сдала пробу Ашхайм-Зондека. И телеграмма как раз об этом. Понимаете? Если ребенка не будет, все гораздо проще. Могу просить ее руки.
   - Я бы скорее полагал, - неуверенно заметил Хейзелридж, - что если бы она и вправду ждала ребенка, ваша обязанность.
   - Вот именно, - согласился Боб. - Я чувствовал бы себя обязанным. А это худшее основа для супружества. Теперь же все в порядке.
   - Ну, ваше дело, - согласился Хейзелридж. - В конце концов это вам жениться. А теперь вы могли бы мне пояснить.
   - Разумеется, - согласился Боб. - Короче, в тот вечер, когда убили мисс Читтеринг, мы, разумеется, ужинали вместе. Не в том заведении на Стренде, а в одном маленьком ресторанчике на Флит стрит. Там был заказан столик на три четверти седьмого.
   - Вас там знают?
   - Должны бы знать, - усмехнулся Боб. - Я регулярно хожу туда последних десять лет. Это маленькое заведение-только хозяин и его брат, который обслуживает клиентов. Оба меня знают.
   Хейзелридж умел распознать правду, когда ее слышал.
   - На всякий случай дайте мне адрес, - сказал он. - А что с субботой?
   - Ну, - протянул Боб, - это весьма прискорбное обстоятельство. Ведь в тот день. короче, в тот день все и началось.
   Хейзелридж с минуту смотрел на него, и вдруг невольно рассмеялся.
   - То есть тогда вы.
   - Ну, - растерянно кивнул Боб, - вот именно.
   - Тогда неудивительно, что вам некогда было отвечать на телефонные звонки, - заметил Хейзелридж.
   - Еще бы, - вздохнул Боб. - Вы можете представить, что особого желания работать у нас не было. Так что мы смылись оттуда в четверть двенадцатого и успели еще на последний поезд в Шеффхем. Тут он останавливается в два часа. Миссис Малле вам это подтвердит. минутку, телефон!
   Боб ринулся к дверям. Хейзелридж, который встал и с удовольствием стал греть поясницу у камина, слышал, как Боб говорит в трубку:
   - Севенокс? А, это вы, мисс Корнель? Могу я поговорить с мисс Милдмэй?
   Пауза.
   - Анна, милочка, все в порядке.
   Хейзелридж прикрыл дверь и вернулся на свое место у камина. Уже не слышал, что говорит Боб, но по тону решил, что действительно все в полном порядке.
 

III

   - Божественный вид, - заявила толстуха в туристских шортах.
   - Вот уж точно, - поддержала ее спутница.
   - Дикая природа, - продолжала толстуха. - Так ведь принято говорить, да?
   - Точно.
   - Доступная каждому, правда? - не унималась толстуха. - Билеты дорожают, на спортивные товары-налоги, а за так называемый обед изволь платить четыре с половиной шиллинга.
   - Вот уж точно, - согласилась подруга.
   - Вот перед войной, - продолжала толстуха, - я прошла пешком весь озерный край. Ночевала в молодежных лагерях. Продолжалось это десять дней и стоило мне три фунта шестнадцать шиллингов и восемь пенсов, включая дорогу.
   - Ну нет, - ужаснулась спутница, - невероятно!
   Было девять вечера. Хейзелридж сидел в купе третьего класса, возвращаясь в Лондон. Когда он сел, купе было пустым, но в Ипсвиче подсела эта парочка. Сам он был глубоко погружен в размышления.
   Перебирал все дело с самого начала, чтобы понять, как оно выглядит теперь без главного героя. Ибо Хейзелридж был убежден, что Боб Хорниман тут ни при чем. Не то чтобы его алиби на субботнее утро многого стоило. Мог убить Смоллбона и еще успеть на дневной поезд в Шеффхем. И никто не мог признать показания девушки, которая в него влюблена, особо убедительными. Но Хейзелридж основывал свою уверенность в невиновности Боба на единственной реальной возможности-что оба убийства одних рук дело. Никто, как бы хитер и ловок он не был, не сумел бы подделать ту неповторимую затяжку влево, которой были отмечены оба убийства. А если Боб без четверти семь был в ресторане в Сохо, он не мог убить мисс Читтеринг. Его алиби, конечно, нужно проверить, но Хейзелридж был уверен, что так все и было.
   Ясно было и то, что разъяснения Боба не снимают всех вопросов. Впрочем, в таком случае любые разъяснения были бы весьма уязвимыми. Например, Боб утверждает, что о том письме, что нашли в секретариате, ничего не знает. Что он его никогда не получал. Если он говорит правду, то выходит, что письмо подбросили. Такую возможность Хейзелридж вообще-то все время имел ввиду: с той самой минуты, как заметил следы от скрепки в верхнем левом углу листа. Вспомнил, что люди часто прикалывают чеки или квитанции к чистому листу бумаги, подписанному или без подписи. Адвокаты такие письма получают ежедневно. Кроме того, Хейзелридж вспомнил рассказ сержанта Пламптри, что Смоллбон приколол свой последний чек за квартиру к листу бумаги и оставил на столе миссис Таккер. Так что подобное письмо от Смоллбона в конторе мог получить кто угодно. Достаточно было отколоть чек и впечатать на листе бумаги на пространстве между заголовком и подписью подходящую фразу.
   - Можешь видеть это на Паддингтонском вокзале, - говорила толстуха, - когда едут в Торки или Пэйнтон или куда еще. Везут с собой горы чемоданов. Это отдыхом не назовешь.
   - Это уж точно, - опять согласилась ее спутница.
   - То ли дело приличный рюкзак, - и толстуха гордо показала на свой основательно набитый рюкзак, который лежал на сиденьи рядом с ней.
   И тут последний элемент головоломки стал на место.
   - Господи, ну мы и идиоты! - заявил вдруг Хейзелридж в полный голос.
   Девицы аж подскочили. Хейзелридж, умевший разбирать по губам, заметил, что толстуха шепнула:
   - Пьяный вдрызг!
   И впервые ее спутница высказала иное мнение:
   - Псих!
   - Когда следующая станция? - спросил Хейзелридж.
   Толстуха ухватила свою окованную металлом трость и торопливо смерила взглядом расстояние до двери в коридор.
   - Этот поезд уже нигде не останавливается, - выдавила она. - Едет прямо до Лондона.
   - Значит нужно его остановить, - заявил Хейзелридж, завидев в окно огни приближавшегося города.
   Прежде чем спутницы успели осознать его замысел, Хейзелридж встал, протянул руку и рванул стоп-кран.
   Лучше выбрать момент он не мог, даже если бы хотел. Миг ничего не происходило, прежде чем сработала воздушная система. Потом последовала серия рывков и скорость заметно упала. За окнами зарево распалось на отдельные освещенные пятна, поезд длинно зашипел и остановился прямо у перрона небольшого вокзала.
   Хейзелридж выскочил еще прежде, чем поезд остановился.
   Двери с надписью»Дежурный по станции» распахнулись, выпуская потрясенного и пышущего гневом дежурного. Хейзелридж тут же остановил его, предъявил документы и буквально впихнул обратно.
   - Мне нужно позвонить. У вас есть дежурная связь. Соедините меня немедленно со Скотланд Ярдом.
   Дежурный занялся телефоном. Хейзелридж выглянул на платформу. По всей длине состава из окон торчали головы, Хейзелридж заметил свет фонаря проводника, направлявшегося к зданию вокзала. Решил, что ситуация в его руках.
   Через несколько секунд уже говорил с сержантом Пламптри.
   - Слушайте меня и ни о чем не спрашивайте. Я только что остановил поезд и времени в обрез. Найдите Хеймана-продавца из магазина спортивных товаров на Стренде-да, приятеля мисс Читтеринг. Я хочу знать, кто купил там рюкзак в субботу-минутку-в субботу двадцатого февраля днем. Большой зеленый рюкзак. Покажите ему все фотографии. Да, я знаю. что сейчас субботний вечер. Меня не интересует, как вы все организуете. Потребуйте в помощь столько народу, сколько сочтете нужным. Если его не будет дома, объявите общий поиск и ловите его где хотите. Мой поезд прибывает на вокзал Ливерпуль стрит в четверть одиннадцатого, и вы должны добыть информацию к этому времени. Встречайте меня на вокзале с полицейской машиной и хорошим водителем. Знаю, что времени мало, но ничего не поделаешь.
   Хейзелридж повесил трубку, вежливо поблагодарил дежурного и вышел на перрон прямо в объятия крайне недоверчивого проводника.
   Было девять часов пятнадцать минут..
 

15. Вечер субботы
 
ЗАВЕРШЕНИЕ

I

   Нельзя воспоминание вызвать силой; оно должно прийти само собой как естественная ассоциация, но может всплыть, когда мы меньше всего об этом думаем, благодаря случайным обстоятельствам или событиям, причем когда мы давно уже сдались и перестали ждать.

Хейзлит, «О действенном учении»

 
   В тот вечер около девяти Боун сидел в своей мансарде под портретом гордой дамы (которая была его бабушкой) и размышлял о развитии автоматических калькуляторов. Как раз недавно видел он демонстрацию новейшей модели. Отдельные задачи помещались на бумажных карточках, помеченных комбинациями круглых и продолговатых отверстий, изображавших цифры. Машина справилась с любым заданием, на которое способна была самая дикая фантазия математика. Больше всего Боуну понравилось, когда в машину вложили неверно закодированную карточку и машина почти по человечески захныкала, замигала красной лампочкой и карточку выбросила. Боун подумал, что так же неверна версия, что убийца-Боб Хорниман. Как ни пытался он вложить эту карточку в механизм своего мозга, та тут же вылетала обратно. В общем-то это вопрос доказательств. Один из приведенных доводов может быть верен, но все вместе взятые не имеют смысла.
   Вполне можно представить тип безрассудного человека с горячей головой и буйным сердцем, который пришел к выводу, что если Смоллбон способен терроризировать смертельно больного человека, то будет лучше, если Смоллбон умрет. Такого мнения мог придерживаться целый ряд людей, ибо Абель Хорниман при всех своих недостатках способен был вызывать в людях преданность и любовь.
   С другой стороны, можно представить тип человека хладнокровного, который рассчитал, что когда заткнет Смоллбону рот и отдалит раскрытие подлога с закладной, получит время, чтобы продать свой пай в фирме и исчезнуть с двадцатью тысячами фунтов.
   Но попытаться соединить эти характеры в одном лице-бессмыслица.
   Кроме того, нужно иметь ввиду, что если Боб Хорниман совершил убийство в ту субботу днем в конторе, об этом должна была знать Анна Милдмэй. Показания обоих это доказывают. Утверждают, что ушли из конторы минут в десять первого, и разошлись почти сразу. Если Смоллбон должен был прийти в четверть первого (смотри его письмо) это могло означать, что или оба лгут насчет времени, или Боб из конторы вообще не уходил, а мисс Милдмэй принудил к лжесвидетельству.
   Но в этом случае Анна должна была все время знать, что Боб-убийца. А этому Боун отказывался верить. Нет, между ними что-то есть-для этого не нужен особый талант наблюдателя. Анна Милдмэй зла на Боба, поскольку он ее чем-то обидел, и между ними сильно эмоциональное напряжение. Но это не совместное сознание вины.
   А на вечер, когда была убита мисс Читтеринг, алиби Боба слишком примитивно: оно совсем не соответствует остальным звеньям тщательно продуманного плана. Может быть кто-то так невероятно неосторожен, чтобы случайно выронить письмо, которое его разоблачает? Но если Боб-не убийца, тут же открываются другие возможности. Например, как было с тем письмом? Все яснее, что речь шла о подлоге. Что оно было подброшено намеренно. Подброшено кем-то, кто чувствовал как над ним сгущаются подозрения и отчаянно старался их отвратить. Подброшено.
   Да, это может быть. Более чем вероятно.
   Цепь его рассуждений замкнулась. Та мелочь, которая наконец дала уверенность, была тривиальна, даже смешна. Касалась она формы обычного стального шурупа.
   Боун наконец-то восстановил в памяти события, которые привели к находке письма. Мисс Читтеринг хотела перевесить зеркало. Мисс Беллбейс-да, это мисс Беллбейс-предложила повесить его к окну. Он, Боун, предложил свою помощь. И когда все было уже почти готово, его вызвал Крейн и зеркало пришлось передать мисс Корнель. Он не знал, что случилось потом, но когда вернулся-буквально через минуту-все почему-то оказалось на полу. Мисс Корнель ползала в поисках шурупов. Один нашла у окна, второй-под своим столом, средним из трех столов в комнате. Так это было. И именно пытаясь достать шуруп, они обнаружили письмо.
   Иными словами, после отсечения всех побочных обстоятельств, мисс Корнель упустила шуруп возле окна у стола мисс Читтеринг, и сделала вид, что нашла его под своим столом посреди комнаты. И даже пояснила:»-Видно, закатился. «Боун припомнил, как Хейзелридж позднее мерял расстояние между столами - десять футов.
   - «Как, - спрашивал себя Боун, - как, черт возьми, шуруп мог откатиться на десять футов? Ведь он не способен откатиться и на десять дюймов-упав наземь, способен только кататься по кругу. Не может он откатиться даже по наклонной плоскости.»
   Встав, Боун заходил по комнате. Из драконьих зубов его размышлений вырастал еще более опасный, до зубов вооруженный вопрос. Но так или иначе, его нужно было разрешить, и как можно скорее.
   Подождать! Еще есть надежда-очень слабая надежда-что и теперь он может ошибаться. Боун отыскал в телефонной книге имя и набрал номер.
   Перри Кокейн был спортивным редактором воскресной газеты, и потому одним из немногих людей, о которых можно было быть уверенными, что в субботу вечером они будут в редакции. Перри шумно приветствовал Боуна и выслушал его без малейшего удивления. Ему казалось вполне естественным, что люди звонят ему по ночам, чтобы задать вопрос о спорте, где он был непревзойденным знатоком.
   - Да, - сказал он, - я ее прекрасно помню. Теперь она регулярно уже не играет. Нет, дружище, ты ее с кем-то спутал. Она играла правой. Разумеется, я совершенно уверен. Видел ее на поле тысячу раз. Такой первый удар, как у нее, не под силу ни одной женщине.
   - Премного тебе благодарен, - Боун повесил трубку.
   Теперь он был уверен.
 

II

   Когда раздался телефонный звонок от Боба Хорнимана, Анна Милдмэй сидела в гостиной мисс Корнель-комнате уютной, но какой-то бесцветной. Большие снимки игроков в гольф, серебряные кубки и призы придавали ей скорее мужской вид, которому противоречили японские гравюры с цветами, безделушки литого стекла и большие вазы с красивыми букетами.
   Мисс Корнель, вернувшись от телефона, сообщила:
   - Это вас. Боб Хорниман. Кажется, откуда-то из Норфолка.
   Разговор был долгим. Когда Анна вернулась, хозяйка по глазам прочла, что произошло.
   - Он попросил моей руки, - сообщила Анна.
   - И что вы ему ответили? - поинтересовалась мисс Корнель.
   - Сказала «да», - задумчиво произнесла Анна, словно всматриваясь в новые, волнующие и прекрасные перспективы невесты и жены.
   - Думаю, мы с ним уживемся, - сказала она.
   - В мое время, - заметила мисс Корнель, - такие вещи происходили где-нибудь в зимнем саду или в оранжерее далеко заполночь под звуки вальса, а не в междугородном разговоре с чужой квартиры.
   - Я должна извиниться за него, - сказала Анна, - но были некоторые проблемы. Я все вам расскажу.
   И так она и сделала.
   - Понимаю, - протянула мисс Корнель. - А что бы вы делали, случись наоборот? Простите мне нескромность, но ребенка вы бы оставили?
   - Внебрачного? - спросила Анна. - Нет, вряд ли. Я не знаю. Но все равно, сейчас-то все в порядке.
   - Позвольте мне тогда пожелать вам счастья, - улыбнулась мисс Корнель.
   - Между прочим, - заметила Анна, - мне кое-что осталось неясным. Кажется, у него там был Хейзелридж.
   - Инспектор Хейзелридж?
   - Да. Надеюсь, он не думает. Нет, это невозможно.
   - Что невозможно?
   - Не может же он думать, - Анна неуверенно усмехнулась, - что Боб. Короче, что у него на совести эти убийства.
   - Конечно нет, - протянула мисс Корнель. Внимательный наблюдатель мог бы заметить, как у нее чуть напряглись мышцы нижней челюсти и ушел в себя взгляд серых глаз. - А у него есть повод так думать?
   - Тут вот в чем дело, - пояснила Анна. - Нам обоим пришлось многое скрывать. Каждый раз, когда что-то происходило, мы оказывались в это замешаны. Тогда в субботу утром.
   Она пояснила, что произошло в субботу утром, с откровенностью современной девушки, и мисс Корнель неуверенно заметила:
   - Это значит, что вы обеспечиваете друг другу алиби?
   - Вот именно, - сказала Анна, - а это звучит не слишком правдоподобно, я знаю. Но в тот вечер, когда убили мисс Читтеринг, все железно. Мы ужинали в одном ресторанчике на Флит стрит. Боба там хорошо знают. И он заказал по телефону стол на без четверти семь.
   - И вы были там в это время?
   - Думаю, чуть раньше. Кельнер-он же брат хозяина-сказал Бобу что-то вроде:»-Вы как всегда вовремя», - а Боб ответил:»-У вас часы спешат. Мы пришли даже раньше. «Когда мы садились за стол, было примерно без двадцати семь. А туда мы шли пешком.
   Также как и Хейзелридж, миссис Корнель могла понять, когда кто-то говорит правду. Помолчав, она встала, подошла к буфету и вернулась с темною квадратною бутылкой в руке.
   - Нужно выпить за здоровье счастливой пары. Вы пока откройте, я схожу за бокалами.
   Через несколько минут она вернулась с двумя бокалами зеленого стекла. Налив в каждый пальца на три, придвинула Анне тот, что стоял ближе, заметив при этом:
   - И не портите это водой!
   Анна глотнула и поперхнулась.
   - Крепко как!
   - Я думаю, - гордо согласилась мисс Корнель. - Это настоящий довоенный «Глен Лайвет». Получила я эту бутылку в тридцать восьмом году, когда выиграла турнир в Отертоне.
   Они пили в почтительном молчании.
   - Это было за ваше здоровье, - нарушила тишину мисс Корнель. - А теперь еще по одной за здоровье вашего будущего.
   - Я бы лучше не. - попыталась перебить Анна.