Страница:
- Так, - добродушно сказал он, усаживаясь и осторожно снимая куртку, чтобы никто не заметил заткнутый за пояс пистолет, - вы, значит, пригласили меня на вечеринку. А не проще ли было позвонить и спросить, согласен ли я?
- Мы не хотели лишнего риска, мы работаем очень аккуратно, - ответила женщина, которая, видимо, была старшей и которую Карл без труда узнал, равно как и всех остальных. Да, она была главной, во всяком случае, она руководила.
Фредерике Кункель была на четыре года моложе своей сестры Ханны, приговоренной к пожизненному заключению и сидевшей в Штамхайме. Сестры Кункель ненавидели Швецию из-за неудачной попытки захвата западногерманского посольства в Стокгольме в 1975 году. Кто-то из налетчиков неумело обошелся с ручной гранатой, и она взорвалась, убив одного из террористов и ранив двоих. Один из них, так называемый специалист по взрывчатым веществам, Зигфрид Хаузнер, умер от побоев и жестокого обращения во время высылки из Швеции в Западную Германию. Шведское правительство, следовательно, было виновно в гибели террориста. Именно этим, наверное, можно объяснить ненависть сестер Кункель к Швеции. Примерно такая версия была у Ведомства по охране конституции. Карл, конечно, не мог судить, насколько она была точна.
Фредерике Кункель относилась к находящимся в розыске лицам, у которых не было каких-либо особых примет, что на языке полиции означало: татуировки, шрамы, различные повреждения и увечья и все прочее, от чего нельзя избавиться. Ей было где-то между тридцатью и сорока годами, но выглядела она значительно старше, возможно, из-за своей чрезвычайно старомодной одежды - твидового костюма и коричневых туфель на высоком каблуке. Ее небольшое круглое лицо имело немного забавное, но в общем приятное выражение.
Рядом с ней на диване сидел, без сомнения, сам Вернер Портхун, тридцати четырех лет, кареглазый, 180 см, с длинным шрамом от ожога на левой щеке, который не могла скрыть даже окладистая борода. Его коварное лицо полностью соответствовало изображению на полицейских плакатах.
Прямо напротив Карла, по другую сторону продолговатого журнального столика из розового мрамора, сидел Мартин Бер. Это он разыгрывал роль полицейского при захвате Карла. Это его разговор по телефону с Хорстом Людвигом Ханом (которого здесь не было) послужил непосредственной причиной всей операции, причиной того, что Карл наконец оказался в этой комнате. Мартин Бер, 195 см, со шрамом в 6 см на левом предплечье. У него не было большой бороды, как на плакате, а только миниатюрная эспаньолка, плохо подходившая к его грубой внешности. Если уж кто-либо из этой компании и должен разыгрывать полицейского, то эту роль, без сомнения, получит он.
На мраморной столешнице перед Мартином Бером лежал пистолет, который действительно был бельгийским - "Фабрик Насьональ", DA-140, 9-мм калибра. Это - полицейское оружие, прежде всего бельгийской полиции, но не только: по крайней мере в пяти-шести странах полиция снабжена этим простым надежным пистолетом с наружным курком и обычным предохранителем. Оружие демонстративно лежало рядом с Мартином Бером, больше чем в трех метрах от Карла. Но, как он заметил, пистолет был поставлен на предохранитель.
На диване против Фредерике Кункель и Вернера Портхуна сидели две женщины, которые внешне казались до смешного похожими, почти как сестры, но вели себя абсолютно по-разному.
Моника Райнхольд была точной копией своей фотографии на полицейских плакатах: тридцать два года, 170 см, две маленькие волосатые бородавки (или, если хотите, два симпатичных пятнышка выше левого угла рта) и большое коричневое родимое пятно слева на шее. Она даже не позаботилась избавиться от него, хотя это пятно фигурировало в описании на плакате, размноженном тиражом свыше миллиона экземпляров. Она слегка косила и улыбалась полуоткрытым ртом так, что, будь Карл где-нибудь в другом месте, он бы это растолковал однозначно.
Ева Сибилла Арнд-Френцель была также похожа на свое описание, хотя немного изменила внешность по сравнению с фотографией, имевшейся в распоряжении полиции: 160 см, темные волосы, очки, небольшое светлое пятно под левой ноздрей, маленький круглый шрам на самом кончике носа и еще небольшой косой шрам внизу на правой щеке, едва заметный под обычным макияжем. Взгляд ее за дымчатыми очками был холоден, и она крепко поджимала губы. Возможно, она потому и сидела рядом с Моникой Райнхольд, что обе были в темных очках, обе одеты под конторских служащих и обе брюнетки, что делало их очень похожими друг на друга.
Но как бы то ни было, они действительно сидели сейчас в некоей квартире в Гамбурге, и для Карла это означало завершение первой части его задания. Здесь он поймал сразу пятерых террористов, в том числе одного, как утверждалось, ненавидящего Швецию. Правда, их операция против Швеции будет, вероятно, прекращена. Пять террористов за раз - это самая большая добыча, когда-либо виданная в Западной Германии. Единственное огорчение, что не было Хорста Людвига Хана. Следовательно, он со своей женой Барбарой Хан, красивой, как кинозвезда (по крайней мере так она выглядела на полицейских плакатах), находился где-то в другом месте. Значит, была еще группа террористов в Гамбурге, что и объясняло телефонный разговор между Бером и Ханом. Можно предположить, что у этих групп различные явочные квартиры и они избегают встреч. Карл решил предоставить Логе Хехту право решать, что делать с этими выслеженными террористами, если только, конечно, они откажутся от попытки его убить, когда станет ясно, что в дальнейшем он не собирается с ними сотрудничать. Их можно пока оставить в покое. Итак, ему нужно в течение всей последующей беседы попробовать свои актерские способности. Среди прочего надо прикинуться, что совершенно не знаешь, кто они, какой их образ мыслей и чем они отличаются от предыдущих поколений террористов. Вопрос был, грубо говоря, в том, насколько он сейчас сможет свалять дурака и при этом не переиграть.
- Кто вы? Что вы - террористы, это я понимаю, но вы из "Красных Ячеек" или что-то другое? Что вы хотите от меня? - спросил он напрямик на своем плохом немецком.
- Мы - команда Ханны Кункель, - ответила сестра Ханны Кункель, давая ясно понять, что ответ должен рассматриваться как исчерпывающий.
Карл подумал, должен ли он сделать вид, что все понял, или этого делать не стоит, и выбрал компромисс.
- Следовательно, вы одно из отделений РАФ? - спросил он, слегка подняв брови, выражая тем самым свое удивление. Ответом был утвердительный кивок, и он понял, что должен быстро перейти к главной проблеме.
- Да, я об этом догадался, когда был разыгран трюк с полицейским похищением. Поэтому я последовал за вами, не причинив вам вреда, мне просто стало любопытно. И что же вы теперь от меня хотите? Я думаю, вы могли бы меня пригласить более простым и менее рискованным способом, но, во всяком случае, мы сейчас здесь. Итак, что вы хотите?
- Ты ограбил банк и передал деньги антиимпериалистическому движению? Это так? - спросила Фредерике Кункель, прямо не показывая, что она сбита с толку неожиданным суждением Карла о степени его собственной свободы. Никто в комнате не сделал попытки что-либо сказать, но все смотрели на него с напряжением.
- Да, я ограбил банк, и деньги пошли на благородные цели, например на освободительную борьбу палестинцев, это точно. Но если вы хотите получить пособие, то, боюсь, об этом не стоит даже говорить. Вы не сможете меня ограбить, а добровольно я не дам вам денег по той простой причине, что не поддерживаю вашу деятельность.
- Почему же нет? В чем разница между твоим ограблением и нашим? - спросила Фредерике Кункель с каменным лицом.
Теперь Карлу было понятно, как примерно разыгрывать следующий акт. Но ему нужно было перейти на другой язык, чтобы яснее выразить свои мысли. Как он знал, большинство террористов понимали английский.
- Все очень просто, - сказал он по-английски. - Я действовал один, деньги пошли на антиимпериалистическую борьбу в "третьем мире". Поскольку у меня это дело вышло, я просто перевел капитал от эксплуататоров к эксплуатируемым. Если б я попался, то не было бы ничего хорошего, но это никак не компрометирует социализм, не то что ваша деятельность. И то, что вы, как и я, грабите байки, - просто случайное совпадение. В остальном противоречия между нами - фундаментальные. Ваша тактика отдельных убийств ошибочна и может иметь только контрреволюционный и реакционный эффект. Вот так обстоят дела.
- Почему ты действуешь не в Швеции? - спросила невозмутимо по-немецки Фредерике Кункель.
Карл удивился, что она уже была готова перейти к шведскому делу, хотя он довольно определенно отказался от любой формы сотрудничества. Но они ведь не могли знать планов шведской операции, следовательно, вопрос казался более невинным, чем он был на самом деле.
- Там очень мало подходящих банков, - улыбнулся Карл и быстро нашелся, чтобы объяснить и нечто совсем другое, - а также потому, что в Швеции существуют другие проблемы. Полиция меня дважды допрашивала. Они подозревают, что я грабитель, хотя никаких доказательств у них нет. У нас демократическое, правовое государство, вы же знаете. И у грабителя банка абсолютно те же права, что и у других: защищать себя, нанимать адвоката и тому подобное. Но раз уж они меня подозревают, то с моей стороны было бы не очень разумно оказаться замешанным в банковские ограбления в последний год. Поэтому-то я и перенес свою деятельность за пределы страны. И до сих пор все прекрасно шло, надо постучать по дереву, хе-хе.
- Но тебя ведь разыскивают здесь, в Германии, - она невозмутимо продолжала допрос.
- Не думаю, - быстро ответил Карл и немного оживился, поскольку он приближался к одному из своих козырей. - Они опубликовали мои фотографию и имя. Но располагают только частью подозрений шведской полиции, а по правилам "Интерпола" этого недостаточно для объявления розыска. Таким образом, меня не подозревают в преступлении такого рода, чтобы объявить розыск. А это значит, что я могу свободно пересекать границы под собственным именем. Очень просто и практично. Согласитесь, что демократическое капиталистическое государство имеет некоторые преимущества, по крайней мере, для нас, грабителей банков.
Шутка не произвела никакого впечатления. Только у Моники Райнхольд Карл смог уловить короткий смешок. Фредерике Кункель оставалась по-прежнему совершенно невозмутимой и продолжала тем же тоном:
- Значит, ты занимаешься исключительно пассивным переводом капитала. Другими словами, ты сам в борьбе не участвуешь. Ведь у тебя совсем нет таких планов? - спросила она.
Карл решил прикинуться заинтригованным.
- Послушайте теперь вот что, фрекен лидер террористов, - начал он возмущенно. - Я никогда не убивал невинных людей, не бросал бомбы наобум в случайные жертвы, как это делают одичавшие любители в Германии. И если я стану заниматься другими делами, то можете быть уверены, они будут совершенно иного уровня, чем ваши любительские индивидуальные убийства. Вы говорите, что ведете войну против НАТО, если я правильно понимаю суть дела. Но вы только почесываете спинку НАТО. Вы их только взбадриваете, и они еще больше распаляются против вас. Тут может быть только один конец. И что вы тогда сделаете? Да ни черта! Слегка реакционные взгляды, немножко ненужных смертей и ваши опечаленные родители. Вот и все. Ваши действия - чепуха, потому что они не наносят решительного удара. Вы просто любители и мелкие убийцы, и ничего больше.
Карл сделал паузу, чтобы посмотреть, изменилось ли каменное выражение лица после его столь очевидных доводов. Судя по всему, его тирада подействовала.
- Ты критикуешь нас главным образом за неэффективность. А можно спросить, что бы ты сам делал на нашем месте?
Карл притворился, что удивлен вопросом, и ненадолго задумался над ответом. Что ж, настал, пожалуй, момент выкинуть маленький номер, он подумал об этом, как только сел в кресло. Да, пожалуй, пора.
- Вопрос, конечно, гипотетический, но достаточно интересный. Я охотно продолжу эту дискуссию с вами, но прежде я хотел бы внести принципиальное предложение.
Здесь он остановился и дождался реакции Фредерике Кункель. Она подняла бровь в знак того, что он может продолжать.
- Да, - сказал Карл, закинув ногу на ногу, - я предлагаю, чтобы вы возвратили мое оружие и принесли пива, тогда дискуссия примет более дружеские формы. Я уже начинаю уставать от этого театрального ареста.
- Нет, - коротко и быстро отреагировала Фредерике Кункель, но в ее голосе впервые прозвучал оттенок неуверенности. - Это не пройдет. Мы не можем рисковать. Давай не будем смотреть так негативно на ситуацию и продолжим с того места, на котором остановились. Так что бы ты делал на нашем месте?
Карл прикидывал, стоит ли ему сразу получить проклятие и разыграть коронный номер или лучше начать с пары вступительных реплик. Он остановился на последнем варианте.
- Кажется, ты не совсем правильно поняла, что я сказал, - начал он мягко. - Но я говорю совершенно серьезно. Я хочу получить обратно мое оружие и хочу, чтобы вы открыли дверь, запертую за мной на замок с семью щеколдами. Иначе я прерываю эту дискуссию и иду домой.
Его слова произвели должный эффект. Они все удивленно на него уставились. Мартин Бер, сидевший прямо напротив него, искоса посматривал на свой пистолет. Карл решил продолжить, прежде чем будет дан какой-нибудь нежелательный ответ.
- Вы, очевидно, никак не поймете, что, в отличие от вас, я не любитель. Я позволил привести себя сюда, поскольку мне было любопытно, а вовсе не потому, что этот (в последний миг Карл успел сдержать себя и не назвал по имени Мартина Бера) приставил дуло пистолета к моей спине. Кстати, этого не сделал бы ни один полицейский, я бы его просто убил. Вы должны это понять, я говорю серьезно. Между моей профессиональной военной подготовкой и вашей доморощенной школой бомбометания огромная пропасть. Я здесь, повторяю, поскольку вы меня заинтересовали, и думаю, что нам было бы интересно побеседовать, пока вы еще живы, а вовсе не потому, что я напуган оружием, с которым вы, очевидно, не умеете обращаться.
Решив, что речь была достаточно длинной, Карл вскочил, выхватил из-за пояса пистолет и направил его на Мартина Бера в момент, когда тот еще был на полдороге к своей собственной пушке. Впрочем, он тут же благоразумно остановился, заметив, что Карл явно опередил его. Карл быстро обошел мраморный столик, взял лежавшее там оружие и уже с двумя пистолетами подошел к камину в нескольких метрах от всей компании. Собственный пистолет он положил на каминную полку, вытащил магазин из бельгийского, быстрым движением выкинул патроны, находившиеся внутри. Затем уже пустой пистолет он плавным движением перебросил Мартину Беру, вставил вытащенные патроны в магазин, положив его на каминную полку. Затем снова взял свой пистолет и направил его на Фредерике Кункель, сидевшую, как это ни странно, почти с тем же выражением лица, что и прежде. Остальные в комнате явно нервничали, что было вполне понятно. Карл решил не мучить их слишком долго.
- В этой ситуации мы можем помериться силами, чего, впрочем, я предлагаю не делать. Я не знаю, но догадываюсь, кто вы. Вас пятеро, и цена каждого из вас - 50 тысяч марок за голову. Это, я думаю, не зависит от того, ранены вы, живы или нет. У меня пять патронов в магазине. В отличие от вас, стрелять я умею. Итак, во-первых, я не хочу, чтобы меня принимали за вас. Вы - любители, а я - профессионал. Разница понятна? Хорошо, тогда перейдем к следующему пункту...
Он демонстративно поставил пистолет на предохранитель и засунул его за пояс, прошел обратно к креслу, сел и затем продолжил. В комнате раздался коллективный вздох облегчения.
- Итак, на чем мы остановились? - спросил он. - Да, как насчет того, чтоб вернуть мое оружие, открыть дверь и предложить пива, прежде чем продолжить дискуссию? Идет?
Никто в комнате ничего не сказал. Но Фредерике Кункель обменялась многозначительными взглядами с двумя непохожими женщинами, сидевшими на диване. Те поднялись и вышли. Спустя секунду он отчетливо услышал, как повернулся ключ в замке наружной двери. Потом вошла Моника Райнхольд с кинжалом и револьвером Карла, которые она положила на мраморный столик напротив него. Никто пока не проронил ни слова. Затем вошла Ева Сибилла Арнд-Френцель, по-прежнему поджав губы с подносом, на котором было шесть бутылок немецкого пива и шесть стаканов. В следующий момент стаканы с пенящимся пивом уже стояли перед всеми присутствующими в комнате.
Карл решился еще на одну вещь. Он подошел к каминной полке, взял магазин и перебросил его Мартину Беру, который, поймав в воздухе, засунул его в карман. Итак, в карман, а не в пистолет, что означало, с точки зрения Карла, некоторые изменения. Он вернулся на свое место, убрал револьвер и нож в куртку, которую положил на пол рядом с креслом, и быстро оглядел комнату. Ее украшали охотничьи сюжеты на фисташково-зеленых обоях и в высшей степени буржуазная столовая мебель орехового дерева. Ничто здесь не наводило на мысль о непосредственной близости террористов.
- Да, - сказал он, сделав пару больших глотков пива, - даже если между нами и существуют непреодолимые противоречия, я думаю, все же так гораздо приятнее сидеть и разговаривать. Если бы я хотел вас убить, вы были бы уже мертвы. Вот так. Если я вас правильно понял, вы затеваете какую-то войну в Европе. Главная ошибка всех ваших действий в том, что они слишком мелки и не наносят значительного ущерба врагу. Это, конечно, звучит немного гипотетически, но...
- Перейдем к делу, что бы ты сам сделал? - прервала Фредерике Кункель так, будто она оторвалась отдела всего секунду назад.
- Я как раз собираюсь к этому подойти, - продолжил Карл и сделал еще несколько глотков пива. - Наиболее значительным империалистическим действием за последний год, по-моему, было нападение США на Ливию. Допотопная "дипломатия канонерок", не так ли? Бомбардировщики взлетали с хорошо известных баз, например с Лейкенхит в Великобритании, с помощью карги Тэтчер. Речь идет об F-111 - гордости американских ВВС, каждый самолет стоит порядка 75 миллионов долларов, при атаке у них включается электронная система защиты, так что сбить их невозможно. Но мы, сидящие в этой комнате, можем фактически сбить один или пару таких самолетов очень простым способом. Нам понадобится только запастись несколькими "стингерами" или в худшем случае SAM-7, этим несложным оружием, с которым может справиться кто угодно. Главное в том, чтобы попасть в цель в момент взлета, пока не заработало электронное чудо. Я опущу сейчас технические детали, но подобная акция вполне возможна. Это во-первых. Во-вторых, я полагаю, что эффект - и военный, и политический, и психологический - будет совершенно иных размеров, чем от ваших дурацких мелких убийств. Это просто так, один пример, а ведь их множество.
Карл сделал паузу, чтобы посмотреть, как подействовали его слова. Эффект был большим, чем он мог надеяться.
- Это совершенно замечательная идея, - воскликнула Моника Райнхольд. И когда она заговорила, Карл отметил, что ее голос был первым, услышанным им в этой комнате, не считая его собственного и Фредерике Кункель. И еще он заметил, что ее глаза блестели, как у ребенка перед рождественской елкой. Она выглядела просто восхищенной. И даже Ева Сибилла рядом с ней на диване чуть улыбнулась и кивнула. Карл решил, что должен продолжить в том же духе.
- Вопрос, возможно, только в компетентности, - рассуждал он, желая как можно быстрее втянуть в разговор других, иначе его монолог слишком бы затянулся. - Я имею в виду, что вы не можете стрелять из оружия, которым пользуюсь я, и поэтому занимаетесь этими нелепыми мелкими убийствами. Но если бы вы прилежно занимались, тренировались, учились и расширили немного ваш кругозор, то и сами смогли бы...
- Какую акцию подобного рода гипотетически ты бы мог провести в Швеции? - спросила Фредерике Кункель, и Карл заметил, как она пытается скрыть свое нетерпение. Карл помолчал немного. Он совершенно не задумывался над подобной проблемой, а теперь был вынужден сосредоточиться по-настоящему. Он исходил из того, что главным врагом был империализм США, чего он сам фактически и придерживался. Империализм США в Швеции? Тут не приходится особо выбирать.
- Если наносить удар по империализму США в Швеции, - начал он медленно, тщательно обдумывая свои слова, - можно, например, взорвать четвертый этаж американского посольства в Стокгольме. Он весь принадлежит ЦРУ, и нет никакого риска убить какого-нибудь чужака. Это закрытая секция посольства, и посторонним там делать нечего. Вот вам и цель.
- Но способ? Как мы это сможем сделать? - спросил Мартин Бер голосом, прозвучавшим немного хрипло, поскольку он слишком долго сидел молча. У Карла уже был готов ответ.
- Местность для террористического акта очень удобная, - объяснил он, - поскольку она простреливается из многих точек и имеет несколько путей обхода. Оба посольства - и американское, и западногерманское - с этой точки зрения являются прекрасными целями. Так, теперь о средствах. Можно использовать РСЛ или РПГ. Пользоваться этим оружием не сложнее, чем обычным ружьем. Единственный минус - они немного громоздки для перевозки, но проблема эта легко разрешима, потребуется лишь пара автофургонов. Эффект от операции, которая сама по себе займет не больше двух минут, - гарантированный взрыв всего верхнего этажа посольства. Шанс уцелеть для тех, кто внутри, незначителен. В результате не меньше двадцати человек будут ликвидированы, и можно ручаться, что все они из ЦРУ. Все это несложно, если иметь нужное оснащение. Как будто стреляешь по сидящей птице. Не нужно подходить ближе чем на 300-400 метров. Можете себе представить, какой хаос наступит после этого? И охота за нами начнется лишь через какое-то время, когда уже будет поздно. Можно, конечно, использовать гранатомет, но технически это немного сложнее для таких любителей, как вы. Если использовать гранатомет, то попадание будет одновременно и сверху, и сбоку; наверняка при таком коротком расстоянии нужно не больше двух выстрелов, и пять-шесть человек успеют убежать, прежде чем вся верхняя часть здания взлетит на воздух.
Он действительно был воодушевлен этой идеей, ему не надо было разыгрывать своих собеседников, когда он фантазировал, как можно нанести какое-либо реальное поражение империализму США. Любая другая террористическая активность ведет только к тому, что деятели типа Рейгана будут стоять перед микрофонами и, как в плохой пьесе, обещать отомстить, выражать соболезнования родным и проклинать террористов за трусость. Вместо этого нужно, чтобы они выглядели на всех этих пресс-конференциях униженными, подавленными, измученными вопросами журналистов - насколько вообще все это возможно.
Есть еще вариант - взять сразу три посольства за один раз, если подвернется подходящий случай. Понадобится, правда, около пятнадцати товарищей. Эти три посольства в Стокгольме расположены так, что трудно потерпеть неудачу. Или два других где-нибудь в Европе, надо только правильно оценить ситуацию. Например, в Осло посольство США расположено прямо напротив парка. После этого охрана посольств во всем мире может измениться, так что все это вообще станет невозможным. И тогда каждое американское посольство будет выглядеть как военный объект, а это фактически прекрасный способ заставить американский империализм предстать не только с улыбкой, но и с проволочными заграждениями, мешками песка, охранниками на крыше, усиленным контролем. И тогда, вероятнее всего, в ход пойдут нападения на бомбардировщики. Если подготовить подобную операцию, то можно сбить сразу по меньшей мере два самолета. Тренировочные полеты иногда выполняются с бомбами на борту; когда они падают, бомбы взрываются, и потребуется не менее недели, прежде чем техническая экспертиза определит причины взрыва. Свидетели, конечно, могут и увидеть, как небольшая ракета попала в один из двигателей непосредственно перед взрывом, но пока полиция поймет, какой это был тип ракеты, наверняка пройдет около недели. Возможно, возникнет проблема, если несколько "стингеров" будет выкрадено где-нибудь во Франкфурте или базе для F-111 в Англии. А если где-нибудь на Ближнем Востоке раздобыть советское оружие? Это, конечно, будет немного сложнее, чем выкрасть ракеты в Европе, но зато если это удастся, то атака будет совершенно неожиданной.
У самого Карла не было абсолютно никакого представления, как или где можно добыть такое оружие. Хотя на тот или иной способ можно было бы найти энтузиастов. Каддафи, например, наверняка не сочтет, что это такая уж глупая идея - сбить американский бомбардировщик. Возможно, Ливия сможет даже продать такие ракеты очень дешево, если войти с ними в контакт, хотя об этом, как уже говорилось, Карл ничего не знал.
Карл сделал паузу и допил остатки пива. Он чувствовал себя как крысолов из Гамельна. Никто не мог скрыть своего энтузиазма, даже Фредерике Кункель, которая с трудом пыталась сохранить нарочитую маску равнодушия. Моника Райнхольд, казалось, испытывала просто эротическое наслаждение. Вернер Портхун зажег толстую сигару и энергично затянулся, хотя было ясно, что в комнате курить нельзя (на столе не было ни одной пепельницы, да и Фредерике Кункель бросила на него быстрый неодобрительный взгляд, так что он был вынужден стряхнуть пепел в ладонь, не отрывая при этом взгляда от Карла).
- И конечно же, всему этому обучают в шведской армии? - спросил Мартин Бер, единственный, кто скептически отнесся к международному размаху планов Карла. Но Карл не позволил себя прервать.
- Мы не хотели лишнего риска, мы работаем очень аккуратно, - ответила женщина, которая, видимо, была старшей и которую Карл без труда узнал, равно как и всех остальных. Да, она была главной, во всяком случае, она руководила.
Фредерике Кункель была на четыре года моложе своей сестры Ханны, приговоренной к пожизненному заключению и сидевшей в Штамхайме. Сестры Кункель ненавидели Швецию из-за неудачной попытки захвата западногерманского посольства в Стокгольме в 1975 году. Кто-то из налетчиков неумело обошелся с ручной гранатой, и она взорвалась, убив одного из террористов и ранив двоих. Один из них, так называемый специалист по взрывчатым веществам, Зигфрид Хаузнер, умер от побоев и жестокого обращения во время высылки из Швеции в Западную Германию. Шведское правительство, следовательно, было виновно в гибели террориста. Именно этим, наверное, можно объяснить ненависть сестер Кункель к Швеции. Примерно такая версия была у Ведомства по охране конституции. Карл, конечно, не мог судить, насколько она была точна.
Фредерике Кункель относилась к находящимся в розыске лицам, у которых не было каких-либо особых примет, что на языке полиции означало: татуировки, шрамы, различные повреждения и увечья и все прочее, от чего нельзя избавиться. Ей было где-то между тридцатью и сорока годами, но выглядела она значительно старше, возможно, из-за своей чрезвычайно старомодной одежды - твидового костюма и коричневых туфель на высоком каблуке. Ее небольшое круглое лицо имело немного забавное, но в общем приятное выражение.
Рядом с ней на диване сидел, без сомнения, сам Вернер Портхун, тридцати четырех лет, кареглазый, 180 см, с длинным шрамом от ожога на левой щеке, который не могла скрыть даже окладистая борода. Его коварное лицо полностью соответствовало изображению на полицейских плакатах.
Прямо напротив Карла, по другую сторону продолговатого журнального столика из розового мрамора, сидел Мартин Бер. Это он разыгрывал роль полицейского при захвате Карла. Это его разговор по телефону с Хорстом Людвигом Ханом (которого здесь не было) послужил непосредственной причиной всей операции, причиной того, что Карл наконец оказался в этой комнате. Мартин Бер, 195 см, со шрамом в 6 см на левом предплечье. У него не было большой бороды, как на плакате, а только миниатюрная эспаньолка, плохо подходившая к его грубой внешности. Если уж кто-либо из этой компании и должен разыгрывать полицейского, то эту роль, без сомнения, получит он.
На мраморной столешнице перед Мартином Бером лежал пистолет, который действительно был бельгийским - "Фабрик Насьональ", DA-140, 9-мм калибра. Это - полицейское оружие, прежде всего бельгийской полиции, но не только: по крайней мере в пяти-шести странах полиция снабжена этим простым надежным пистолетом с наружным курком и обычным предохранителем. Оружие демонстративно лежало рядом с Мартином Бером, больше чем в трех метрах от Карла. Но, как он заметил, пистолет был поставлен на предохранитель.
На диване против Фредерике Кункель и Вернера Портхуна сидели две женщины, которые внешне казались до смешного похожими, почти как сестры, но вели себя абсолютно по-разному.
Моника Райнхольд была точной копией своей фотографии на полицейских плакатах: тридцать два года, 170 см, две маленькие волосатые бородавки (или, если хотите, два симпатичных пятнышка выше левого угла рта) и большое коричневое родимое пятно слева на шее. Она даже не позаботилась избавиться от него, хотя это пятно фигурировало в описании на плакате, размноженном тиражом свыше миллиона экземпляров. Она слегка косила и улыбалась полуоткрытым ртом так, что, будь Карл где-нибудь в другом месте, он бы это растолковал однозначно.
Ева Сибилла Арнд-Френцель была также похожа на свое описание, хотя немного изменила внешность по сравнению с фотографией, имевшейся в распоряжении полиции: 160 см, темные волосы, очки, небольшое светлое пятно под левой ноздрей, маленький круглый шрам на самом кончике носа и еще небольшой косой шрам внизу на правой щеке, едва заметный под обычным макияжем. Взгляд ее за дымчатыми очками был холоден, и она крепко поджимала губы. Возможно, она потому и сидела рядом с Моникой Райнхольд, что обе были в темных очках, обе одеты под конторских служащих и обе брюнетки, что делало их очень похожими друг на друга.
Но как бы то ни было, они действительно сидели сейчас в некоей квартире в Гамбурге, и для Карла это означало завершение первой части его задания. Здесь он поймал сразу пятерых террористов, в том числе одного, как утверждалось, ненавидящего Швецию. Правда, их операция против Швеции будет, вероятно, прекращена. Пять террористов за раз - это самая большая добыча, когда-либо виданная в Западной Германии. Единственное огорчение, что не было Хорста Людвига Хана. Следовательно, он со своей женой Барбарой Хан, красивой, как кинозвезда (по крайней мере так она выглядела на полицейских плакатах), находился где-то в другом месте. Значит, была еще группа террористов в Гамбурге, что и объясняло телефонный разговор между Бером и Ханом. Можно предположить, что у этих групп различные явочные квартиры и они избегают встреч. Карл решил предоставить Логе Хехту право решать, что делать с этими выслеженными террористами, если только, конечно, они откажутся от попытки его убить, когда станет ясно, что в дальнейшем он не собирается с ними сотрудничать. Их можно пока оставить в покое. Итак, ему нужно в течение всей последующей беседы попробовать свои актерские способности. Среди прочего надо прикинуться, что совершенно не знаешь, кто они, какой их образ мыслей и чем они отличаются от предыдущих поколений террористов. Вопрос был, грубо говоря, в том, насколько он сейчас сможет свалять дурака и при этом не переиграть.
- Кто вы? Что вы - террористы, это я понимаю, но вы из "Красных Ячеек" или что-то другое? Что вы хотите от меня? - спросил он напрямик на своем плохом немецком.
- Мы - команда Ханны Кункель, - ответила сестра Ханны Кункель, давая ясно понять, что ответ должен рассматриваться как исчерпывающий.
Карл подумал, должен ли он сделать вид, что все понял, или этого делать не стоит, и выбрал компромисс.
- Следовательно, вы одно из отделений РАФ? - спросил он, слегка подняв брови, выражая тем самым свое удивление. Ответом был утвердительный кивок, и он понял, что должен быстро перейти к главной проблеме.
- Да, я об этом догадался, когда был разыгран трюк с полицейским похищением. Поэтому я последовал за вами, не причинив вам вреда, мне просто стало любопытно. И что же вы теперь от меня хотите? Я думаю, вы могли бы меня пригласить более простым и менее рискованным способом, но, во всяком случае, мы сейчас здесь. Итак, что вы хотите?
- Ты ограбил банк и передал деньги антиимпериалистическому движению? Это так? - спросила Фредерике Кункель, прямо не показывая, что она сбита с толку неожиданным суждением Карла о степени его собственной свободы. Никто в комнате не сделал попытки что-либо сказать, но все смотрели на него с напряжением.
- Да, я ограбил банк, и деньги пошли на благородные цели, например на освободительную борьбу палестинцев, это точно. Но если вы хотите получить пособие, то, боюсь, об этом не стоит даже говорить. Вы не сможете меня ограбить, а добровольно я не дам вам денег по той простой причине, что не поддерживаю вашу деятельность.
- Почему же нет? В чем разница между твоим ограблением и нашим? - спросила Фредерике Кункель с каменным лицом.
Теперь Карлу было понятно, как примерно разыгрывать следующий акт. Но ему нужно было перейти на другой язык, чтобы яснее выразить свои мысли. Как он знал, большинство террористов понимали английский.
- Все очень просто, - сказал он по-английски. - Я действовал один, деньги пошли на антиимпериалистическую борьбу в "третьем мире". Поскольку у меня это дело вышло, я просто перевел капитал от эксплуататоров к эксплуатируемым. Если б я попался, то не было бы ничего хорошего, но это никак не компрометирует социализм, не то что ваша деятельность. И то, что вы, как и я, грабите байки, - просто случайное совпадение. В остальном противоречия между нами - фундаментальные. Ваша тактика отдельных убийств ошибочна и может иметь только контрреволюционный и реакционный эффект. Вот так обстоят дела.
- Почему ты действуешь не в Швеции? - спросила невозмутимо по-немецки Фредерике Кункель.
Карл удивился, что она уже была готова перейти к шведскому делу, хотя он довольно определенно отказался от любой формы сотрудничества. Но они ведь не могли знать планов шведской операции, следовательно, вопрос казался более невинным, чем он был на самом деле.
- Там очень мало подходящих банков, - улыбнулся Карл и быстро нашелся, чтобы объяснить и нечто совсем другое, - а также потому, что в Швеции существуют другие проблемы. Полиция меня дважды допрашивала. Они подозревают, что я грабитель, хотя никаких доказательств у них нет. У нас демократическое, правовое государство, вы же знаете. И у грабителя банка абсолютно те же права, что и у других: защищать себя, нанимать адвоката и тому подобное. Но раз уж они меня подозревают, то с моей стороны было бы не очень разумно оказаться замешанным в банковские ограбления в последний год. Поэтому-то я и перенес свою деятельность за пределы страны. И до сих пор все прекрасно шло, надо постучать по дереву, хе-хе.
- Но тебя ведь разыскивают здесь, в Германии, - она невозмутимо продолжала допрос.
- Не думаю, - быстро ответил Карл и немного оживился, поскольку он приближался к одному из своих козырей. - Они опубликовали мои фотографию и имя. Но располагают только частью подозрений шведской полиции, а по правилам "Интерпола" этого недостаточно для объявления розыска. Таким образом, меня не подозревают в преступлении такого рода, чтобы объявить розыск. А это значит, что я могу свободно пересекать границы под собственным именем. Очень просто и практично. Согласитесь, что демократическое капиталистическое государство имеет некоторые преимущества, по крайней мере, для нас, грабителей банков.
Шутка не произвела никакого впечатления. Только у Моники Райнхольд Карл смог уловить короткий смешок. Фредерике Кункель оставалась по-прежнему совершенно невозмутимой и продолжала тем же тоном:
- Значит, ты занимаешься исключительно пассивным переводом капитала. Другими словами, ты сам в борьбе не участвуешь. Ведь у тебя совсем нет таких планов? - спросила она.
Карл решил прикинуться заинтригованным.
- Послушайте теперь вот что, фрекен лидер террористов, - начал он возмущенно. - Я никогда не убивал невинных людей, не бросал бомбы наобум в случайные жертвы, как это делают одичавшие любители в Германии. И если я стану заниматься другими делами, то можете быть уверены, они будут совершенно иного уровня, чем ваши любительские индивидуальные убийства. Вы говорите, что ведете войну против НАТО, если я правильно понимаю суть дела. Но вы только почесываете спинку НАТО. Вы их только взбадриваете, и они еще больше распаляются против вас. Тут может быть только один конец. И что вы тогда сделаете? Да ни черта! Слегка реакционные взгляды, немножко ненужных смертей и ваши опечаленные родители. Вот и все. Ваши действия - чепуха, потому что они не наносят решительного удара. Вы просто любители и мелкие убийцы, и ничего больше.
Карл сделал паузу, чтобы посмотреть, изменилось ли каменное выражение лица после его столь очевидных доводов. Судя по всему, его тирада подействовала.
- Ты критикуешь нас главным образом за неэффективность. А можно спросить, что бы ты сам делал на нашем месте?
Карл притворился, что удивлен вопросом, и ненадолго задумался над ответом. Что ж, настал, пожалуй, момент выкинуть маленький номер, он подумал об этом, как только сел в кресло. Да, пожалуй, пора.
- Вопрос, конечно, гипотетический, но достаточно интересный. Я охотно продолжу эту дискуссию с вами, но прежде я хотел бы внести принципиальное предложение.
Здесь он остановился и дождался реакции Фредерике Кункель. Она подняла бровь в знак того, что он может продолжать.
- Да, - сказал Карл, закинув ногу на ногу, - я предлагаю, чтобы вы возвратили мое оружие и принесли пива, тогда дискуссия примет более дружеские формы. Я уже начинаю уставать от этого театрального ареста.
- Нет, - коротко и быстро отреагировала Фредерике Кункель, но в ее голосе впервые прозвучал оттенок неуверенности. - Это не пройдет. Мы не можем рисковать. Давай не будем смотреть так негативно на ситуацию и продолжим с того места, на котором остановились. Так что бы ты делал на нашем месте?
Карл прикидывал, стоит ли ему сразу получить проклятие и разыграть коронный номер или лучше начать с пары вступительных реплик. Он остановился на последнем варианте.
- Кажется, ты не совсем правильно поняла, что я сказал, - начал он мягко. - Но я говорю совершенно серьезно. Я хочу получить обратно мое оружие и хочу, чтобы вы открыли дверь, запертую за мной на замок с семью щеколдами. Иначе я прерываю эту дискуссию и иду домой.
Его слова произвели должный эффект. Они все удивленно на него уставились. Мартин Бер, сидевший прямо напротив него, искоса посматривал на свой пистолет. Карл решил продолжить, прежде чем будет дан какой-нибудь нежелательный ответ.
- Вы, очевидно, никак не поймете, что, в отличие от вас, я не любитель. Я позволил привести себя сюда, поскольку мне было любопытно, а вовсе не потому, что этот (в последний миг Карл успел сдержать себя и не назвал по имени Мартина Бера) приставил дуло пистолета к моей спине. Кстати, этого не сделал бы ни один полицейский, я бы его просто убил. Вы должны это понять, я говорю серьезно. Между моей профессиональной военной подготовкой и вашей доморощенной школой бомбометания огромная пропасть. Я здесь, повторяю, поскольку вы меня заинтересовали, и думаю, что нам было бы интересно побеседовать, пока вы еще живы, а вовсе не потому, что я напуган оружием, с которым вы, очевидно, не умеете обращаться.
Решив, что речь была достаточно длинной, Карл вскочил, выхватил из-за пояса пистолет и направил его на Мартина Бера в момент, когда тот еще был на полдороге к своей собственной пушке. Впрочем, он тут же благоразумно остановился, заметив, что Карл явно опередил его. Карл быстро обошел мраморный столик, взял лежавшее там оружие и уже с двумя пистолетами подошел к камину в нескольких метрах от всей компании. Собственный пистолет он положил на каминную полку, вытащил магазин из бельгийского, быстрым движением выкинул патроны, находившиеся внутри. Затем уже пустой пистолет он плавным движением перебросил Мартину Беру, вставил вытащенные патроны в магазин, положив его на каминную полку. Затем снова взял свой пистолет и направил его на Фредерике Кункель, сидевшую, как это ни странно, почти с тем же выражением лица, что и прежде. Остальные в комнате явно нервничали, что было вполне понятно. Карл решил не мучить их слишком долго.
- В этой ситуации мы можем помериться силами, чего, впрочем, я предлагаю не делать. Я не знаю, но догадываюсь, кто вы. Вас пятеро, и цена каждого из вас - 50 тысяч марок за голову. Это, я думаю, не зависит от того, ранены вы, живы или нет. У меня пять патронов в магазине. В отличие от вас, стрелять я умею. Итак, во-первых, я не хочу, чтобы меня принимали за вас. Вы - любители, а я - профессионал. Разница понятна? Хорошо, тогда перейдем к следующему пункту...
Он демонстративно поставил пистолет на предохранитель и засунул его за пояс, прошел обратно к креслу, сел и затем продолжил. В комнате раздался коллективный вздох облегчения.
- Итак, на чем мы остановились? - спросил он. - Да, как насчет того, чтоб вернуть мое оружие, открыть дверь и предложить пива, прежде чем продолжить дискуссию? Идет?
Никто в комнате ничего не сказал. Но Фредерике Кункель обменялась многозначительными взглядами с двумя непохожими женщинами, сидевшими на диване. Те поднялись и вышли. Спустя секунду он отчетливо услышал, как повернулся ключ в замке наружной двери. Потом вошла Моника Райнхольд с кинжалом и револьвером Карла, которые она положила на мраморный столик напротив него. Никто пока не проронил ни слова. Затем вошла Ева Сибилла Арнд-Френцель, по-прежнему поджав губы с подносом, на котором было шесть бутылок немецкого пива и шесть стаканов. В следующий момент стаканы с пенящимся пивом уже стояли перед всеми присутствующими в комнате.
Карл решился еще на одну вещь. Он подошел к каминной полке, взял магазин и перебросил его Мартину Беру, который, поймав в воздухе, засунул его в карман. Итак, в карман, а не в пистолет, что означало, с точки зрения Карла, некоторые изменения. Он вернулся на свое место, убрал револьвер и нож в куртку, которую положил на пол рядом с креслом, и быстро оглядел комнату. Ее украшали охотничьи сюжеты на фисташково-зеленых обоях и в высшей степени буржуазная столовая мебель орехового дерева. Ничто здесь не наводило на мысль о непосредственной близости террористов.
- Да, - сказал он, сделав пару больших глотков пива, - даже если между нами и существуют непреодолимые противоречия, я думаю, все же так гораздо приятнее сидеть и разговаривать. Если бы я хотел вас убить, вы были бы уже мертвы. Вот так. Если я вас правильно понял, вы затеваете какую-то войну в Европе. Главная ошибка всех ваших действий в том, что они слишком мелки и не наносят значительного ущерба врагу. Это, конечно, звучит немного гипотетически, но...
- Перейдем к делу, что бы ты сам сделал? - прервала Фредерике Кункель так, будто она оторвалась отдела всего секунду назад.
- Я как раз собираюсь к этому подойти, - продолжил Карл и сделал еще несколько глотков пива. - Наиболее значительным империалистическим действием за последний год, по-моему, было нападение США на Ливию. Допотопная "дипломатия канонерок", не так ли? Бомбардировщики взлетали с хорошо известных баз, например с Лейкенхит в Великобритании, с помощью карги Тэтчер. Речь идет об F-111 - гордости американских ВВС, каждый самолет стоит порядка 75 миллионов долларов, при атаке у них включается электронная система защиты, так что сбить их невозможно. Но мы, сидящие в этой комнате, можем фактически сбить один или пару таких самолетов очень простым способом. Нам понадобится только запастись несколькими "стингерами" или в худшем случае SAM-7, этим несложным оружием, с которым может справиться кто угодно. Главное в том, чтобы попасть в цель в момент взлета, пока не заработало электронное чудо. Я опущу сейчас технические детали, но подобная акция вполне возможна. Это во-первых. Во-вторых, я полагаю, что эффект - и военный, и политический, и психологический - будет совершенно иных размеров, чем от ваших дурацких мелких убийств. Это просто так, один пример, а ведь их множество.
Карл сделал паузу, чтобы посмотреть, как подействовали его слова. Эффект был большим, чем он мог надеяться.
- Это совершенно замечательная идея, - воскликнула Моника Райнхольд. И когда она заговорила, Карл отметил, что ее голос был первым, услышанным им в этой комнате, не считая его собственного и Фредерике Кункель. И еще он заметил, что ее глаза блестели, как у ребенка перед рождественской елкой. Она выглядела просто восхищенной. И даже Ева Сибилла рядом с ней на диване чуть улыбнулась и кивнула. Карл решил, что должен продолжить в том же духе.
- Вопрос, возможно, только в компетентности, - рассуждал он, желая как можно быстрее втянуть в разговор других, иначе его монолог слишком бы затянулся. - Я имею в виду, что вы не можете стрелять из оружия, которым пользуюсь я, и поэтому занимаетесь этими нелепыми мелкими убийствами. Но если бы вы прилежно занимались, тренировались, учились и расширили немного ваш кругозор, то и сами смогли бы...
- Какую акцию подобного рода гипотетически ты бы мог провести в Швеции? - спросила Фредерике Кункель, и Карл заметил, как она пытается скрыть свое нетерпение. Карл помолчал немного. Он совершенно не задумывался над подобной проблемой, а теперь был вынужден сосредоточиться по-настоящему. Он исходил из того, что главным врагом был империализм США, чего он сам фактически и придерживался. Империализм США в Швеции? Тут не приходится особо выбирать.
- Если наносить удар по империализму США в Швеции, - начал он медленно, тщательно обдумывая свои слова, - можно, например, взорвать четвертый этаж американского посольства в Стокгольме. Он весь принадлежит ЦРУ, и нет никакого риска убить какого-нибудь чужака. Это закрытая секция посольства, и посторонним там делать нечего. Вот вам и цель.
- Но способ? Как мы это сможем сделать? - спросил Мартин Бер голосом, прозвучавшим немного хрипло, поскольку он слишком долго сидел молча. У Карла уже был готов ответ.
- Местность для террористического акта очень удобная, - объяснил он, - поскольку она простреливается из многих точек и имеет несколько путей обхода. Оба посольства - и американское, и западногерманское - с этой точки зрения являются прекрасными целями. Так, теперь о средствах. Можно использовать РСЛ или РПГ. Пользоваться этим оружием не сложнее, чем обычным ружьем. Единственный минус - они немного громоздки для перевозки, но проблема эта легко разрешима, потребуется лишь пара автофургонов. Эффект от операции, которая сама по себе займет не больше двух минут, - гарантированный взрыв всего верхнего этажа посольства. Шанс уцелеть для тех, кто внутри, незначителен. В результате не меньше двадцати человек будут ликвидированы, и можно ручаться, что все они из ЦРУ. Все это несложно, если иметь нужное оснащение. Как будто стреляешь по сидящей птице. Не нужно подходить ближе чем на 300-400 метров. Можете себе представить, какой хаос наступит после этого? И охота за нами начнется лишь через какое-то время, когда уже будет поздно. Можно, конечно, использовать гранатомет, но технически это немного сложнее для таких любителей, как вы. Если использовать гранатомет, то попадание будет одновременно и сверху, и сбоку; наверняка при таком коротком расстоянии нужно не больше двух выстрелов, и пять-шесть человек успеют убежать, прежде чем вся верхняя часть здания взлетит на воздух.
Он действительно был воодушевлен этой идеей, ему не надо было разыгрывать своих собеседников, когда он фантазировал, как можно нанести какое-либо реальное поражение империализму США. Любая другая террористическая активность ведет только к тому, что деятели типа Рейгана будут стоять перед микрофонами и, как в плохой пьесе, обещать отомстить, выражать соболезнования родным и проклинать террористов за трусость. Вместо этого нужно, чтобы они выглядели на всех этих пресс-конференциях униженными, подавленными, измученными вопросами журналистов - насколько вообще все это возможно.
Есть еще вариант - взять сразу три посольства за один раз, если подвернется подходящий случай. Понадобится, правда, около пятнадцати товарищей. Эти три посольства в Стокгольме расположены так, что трудно потерпеть неудачу. Или два других где-нибудь в Европе, надо только правильно оценить ситуацию. Например, в Осло посольство США расположено прямо напротив парка. После этого охрана посольств во всем мире может измениться, так что все это вообще станет невозможным. И тогда каждое американское посольство будет выглядеть как военный объект, а это фактически прекрасный способ заставить американский империализм предстать не только с улыбкой, но и с проволочными заграждениями, мешками песка, охранниками на крыше, усиленным контролем. И тогда, вероятнее всего, в ход пойдут нападения на бомбардировщики. Если подготовить подобную операцию, то можно сбить сразу по меньшей мере два самолета. Тренировочные полеты иногда выполняются с бомбами на борту; когда они падают, бомбы взрываются, и потребуется не менее недели, прежде чем техническая экспертиза определит причины взрыва. Свидетели, конечно, могут и увидеть, как небольшая ракета попала в один из двигателей непосредственно перед взрывом, но пока полиция поймет, какой это был тип ракеты, наверняка пройдет около недели. Возможно, возникнет проблема, если несколько "стингеров" будет выкрадено где-нибудь во Франкфурте или базе для F-111 в Англии. А если где-нибудь на Ближнем Востоке раздобыть советское оружие? Это, конечно, будет немного сложнее, чем выкрасть ракеты в Европе, но зато если это удастся, то атака будет совершенно неожиданной.
У самого Карла не было абсолютно никакого представления, как или где можно добыть такое оружие. Хотя на тот или иной способ можно было бы найти энтузиастов. Каддафи, например, наверняка не сочтет, что это такая уж глупая идея - сбить американский бомбардировщик. Возможно, Ливия сможет даже продать такие ракеты очень дешево, если войти с ними в контакт, хотя об этом, как уже говорилось, Карл ничего не знал.
Карл сделал паузу и допил остатки пива. Он чувствовал себя как крысолов из Гамельна. Никто не мог скрыть своего энтузиазма, даже Фредерике Кункель, которая с трудом пыталась сохранить нарочитую маску равнодушия. Моника Райнхольд, казалось, испытывала просто эротическое наслаждение. Вернер Портхун зажег толстую сигару и энергично затянулся, хотя было ясно, что в комнате курить нельзя (на столе не было ни одной пепельницы, да и Фредерике Кункель бросила на него быстрый неодобрительный взгляд, так что он был вынужден стряхнуть пепел в ладонь, не отрывая при этом взгляда от Карла).
- И конечно же, всему этому обучают в шведской армии? - спросил Мартин Бер, единственный, кто скептически отнесся к международному размаху планов Карла. Но Карл не позволил себя прервать.