Гольдберг Люсьен. Девочки мадам Клео

   – Нет, никогда.
   – А как со здоровьем? Есть какие-нибудь проблемы?
   – Нет. Я очень осторожна в этом отношении.
   – Так, хорошо... Мы тоже, – строго сказала Клео. – А каких мужчин вы предпочитаете?
   Сандрина, поджав губы, на секунду задумалась:
   – Не примитивных. Скорее немолодых. Мужчин с нормальными сексуальными запросами.
   – А что вы считаете ненормальным?
   – Любые действия, причиняющие боль мне или моему партнеру.
   Клео не спеша кивнула:
   – Прекрасно. У нас достаточно девушек, которые могут это делать. А как вы считаете, что могло бы быть вашим specialite?
   – Создание атмосферы, – ответила Сандрина, не раздумывая ни мгновения.
   – Поясните, пожалуйста, – попросила Клео.
   Девушка нравилась ей все больше и больше. За время разговора Сандрина не изменила позы. Она сидела на стуле, сдвинув колени и ступни, сложив непринужденно руки поверх юбки своего дорогого костюма. Ни один волосок не выбивался из блестящей темной прически. После вопроса Клео она слегка изменила позу, закинув ногу на ногу.
   – Я думаю, мне платят за то, что я доставляю удовольствие.
   – И вы доставляете?
   – Пока что никто не жаловался. О, у меня есть один маленький трюк. Я его усовершенствовала, и он производит очень большой эффект.
   Мадам Клео заинтересованно откинула голову:
   – Что же это такое?
   – Я могу достичь оргазма по своему желанию.
   – Это прекрасно, но я не понимаю, в чем здесь такой уж потрясающий эффект?
   – Но я могу это делать одетая, при публике, а мужчина думает, что это из-за него.
   – Ах, понимаю. – Мадам Клео кивнула одобрительно. – А теперь разденьтесь, пожалуйста.
   Неожиданность, с которой мадам Клео произнесла эти слова, была вызвана особыми причинами. В беседах с новыми девушками это был один из ее излюбленных приемов. Реакция испытуемой значила для нее не меньше, чем обнаженное тело. Кроме того, девушка может проделывать хитрые штучки с одеждой. Поскольку нагота представляла собой своего рода спецодежду в их работе, Клео придавала этому большое значение. Процесс раздевания позволял ей определить истинную осанку девушки. Если у той была тенденция к сутулости, в обнаженном виде это становилось заметнее. Нужно было проверить размер талии, упругость груди, а также цвет сосков – коричневый или розовый. Коричневые соски были бесспорным доказательством, что когда-то в прошлом девушка рожала, о чем Клео должна была знать. Большое значение имели также волосы на лобке. Многим клиентам не нравилось, когда волосы были сведены воскованием до узкой темной полоски, под бикини. А некоторые даже специально оговаривали при заказе, чтобы девушка была с пушистым лобком. Необходимо было также проверить, нет ли уродливых родинок, шрамов, рябинок и волос на теле, а также любых признаков уколов иглой, которые некоторые девушки хитроумно скрывали. Клео не потерпела бы никакого изъяна, который нельзя было исправить даже пластической операцией.
   Сандрина не разочаровала ее.
   Она поднялась со стула, положила на пол свою маленькую стеганую сумочку, сняла жакет. В считанные секунды на ней остались только туфли на высоких каблуках, которые она надела, сняв пояс и чулки. Нижнее белье тоже говорило о многом. Клео ни разу не видела, чтобы профессионально работающая девушка носила колготки.
   Мадам подперла рукой подбородок и начала изучать тело Сандрины – так музейные работники рассматривают произведения искусства.
   – Пройдитесь, пожалуйста, – попросила она. – До камина и обратно.
   Прогуляться, сохраняя самоуверенность, при ярком дневном свете на каблуках и в обнаженном виде – эта задача по плечу только закоренелому эксгибиционисту. Дойдя до камина, Сандрина повернулась, очаровательно улыбнулась и задержалась на мгновение, чтобы произвести должный эффект. Она непринужденно подняла руки, как манекенщица демонстрирующая коротенькое платьице, и снова пересекла комнату. Сандрина вполне могла бы работать моделью на весенних демонстрациях моды. Она несла свою наготу, как элегантный костюм. Кожа у нее была гладкая, без каких-либо изъянов в цвете или фактуре. Бедра покато изгибались, а широкий треугольник волос на лобке был темным и блестящим, как мех норки. В движениях была и эротика и скромность.
   – Здесь написано, что вы танцуете, Сандрина. – Клео протянула руку и нажала кнопку магнитофона.
   В комнату ворвались звуки «Все любят ча-ча-ча» в исполнении Сэма Кука.
   – Танцуйте! – скомандовала Клео, протягивая руку ладонью вверх, будто преподнося свое предложение на блюдце.
   Сандрина откинула голову назад и будто ввинтилась в пол. Минуты две она танцевала, отрешившись от всего, кроме музыки и собственной красоты. Опытный глаз Клео уловил по выражению лица Сандрины, что девушке нравится, когда на нее смотрят. Еще более обещающим было то полное удовольствие, которое она получала от сознания собственного совершенства.
   Мадам Клео смотрела на Сандрину – и сердце ее пело.
   Сандрину можно было назвать эталоном девушки Клео – умную, свежую, сексуальную.
   Клео уже прокручивала в уме список своих клиентов, отбирая тех, кому могла бы подойти Сандрина новая девочка Клео.
   Мадам перегнулась через стол и дважды нажала кнопку сигнала, подавая Мартину знак войти. В тот момент, когда открылась дверь и он присоединился к ним, она внимательно наблюдала за реакцией Сандрины. Часто девушки при виде Мартина непроизвольно прикрывали руками лобок. Некоторые бросались к своей одежде и хватали блузку или юбку, чтобы прикрыть наготу.
   Услышав, что дверь открывается, Сандрина полуобернулась и увидела Мартина. Правая рука ее поддерживала грудь, одна нога чуть впереди, словом, поза фотомодели. Глаза она опустила.
   – Merveilleuse! – чуть слышно выдохнул Мартин.
   Мадам Клео встала.
   – Одевайтесь, моя милая, – сказала она Сандрине и обратилась к своему помощнику: – Ты отлично работаешь, Мартин. Мне она нравится.
   – Я же говорил вам! – Мартин был взволнован.
   – Так, хорошо, у нас остались еще кое-какие дела. Мартин, позаботься, пожалуйста, чтобы Сандрине дали наш информационный буклет.
   Когда Мартин беззвучно выскользнул из комнаты, Сандрина взяла свое белье и начала одеваться.
   – Вы свободны сегодня вечером, милая?
   – Да, конечно, – послышался несколько приглушенный голос Сандрины. – Она натягивала юбку через голову. – Но со мной здесь подруга. Почему вы спрашиваете?
   – Мы любим для начала представлять новых девушек, так сказать, друзьям дома, – проговорила мадам Клео, обходя письменный стол. – А ваша подруга может за ужином побыть дамой Мартина. Он заехал бы за вами в отель часов в восемь.
   – Замечательно, – ответила Сандрина, уже полностью одетая. – Благодарю, что уделили мне внимание.
   – Для меня это было одно удовольствие, Сандрина. Думаю, что дела у нас пойдут прекрасно.
   Из окна второго этажа Клео наблюдала как обе девушки вышли из дома и направились в сторону Маленького моста. Девушка, которую она только что наняла, выглядела очаровательно. Ее подруга, миниатюрная блондинка, была еще привлекательнее.
   Мадам заглянула в ежедневник, чтобы посмотреть, с кем у нее назначена встреча за обедом, потом прошла в небольшой холл рядом с гостиной, где работал Мартин.
   – Мартин, дорогой. – Она остановилась у его стола. – Позвони, пожалуйста, в ресторан и предупреди, что я буду попозже.
   – Не беспокойтесь, мадам.
   – Потом позвони в отель «Мёрис» мистеру Эйлеру и сообщи, что на вечер для него есть красивая новая девушка. А ты присоединишься к ним с подругой-блондинкой. Мне хотелось бы получить полный отчет.
   – Я опередил ваше желание, – Мартин понимающе улыбнулся, – и уже пригласил блондинку.
   – Ты хитрый лис, Мартин. Ясно, что у тебя на уме.
   – Вы одобряете?
   Мадам Клео пожала плечами:
   – Стоит попробовать.
   – Новая девушка обещает быть потрясающей, вам не кажется?
   – Я думаю, мистер Эйлер останется доволен.
   – Еще бы! Я в этом уверен! – с восторгом сказал Мартин. – Знаю, как ему нравится пробовать новеньких!
   Вечером Джек Эйлер с решительным видом проскочил через вестибюль отеля «Мёрис». Он чувствовал себя просто великолепно. Уже само пребывание в Париже возбуждало его сексуальность, наполняя воспоминаниями о тех далеких пьянящих днях времен войны, когда он впервые открыл для себя приют любви мадам Клео, совсем небольшое заведение в номерах на улице Сен-Дени. Она была очень молода тогда – моложе некоторых из своих девушек. И позаботилась о том, чтобы напуганный и одинокий лейтенант американской военной полиции получил уроки любви, определившие все его дальнейшие отношения с женщинами.
   Особого рода дружеская связь, которая установилась у него с мадам Клео, играла постоянную и важную роль в его жизни. За долгие годы он истратил сотни тысяч долларов на ее девушек – и ни единой секунды не пожалел об этом.
   Он был на седьмом небе от предпочтения, которое ему оказывала мадам Клео, также ценившая их многолетнюю дружбу. Получить «право первой ночи» в заведении мадам Клео было куда труднее, чем достать сезонный абонемент на все игры баскетбольной команды «Лос-Анджелес Лейкерс».
   Приближаясь к маленькому бару в углу помпезного вестибюля, он замедлил шаг и поздоровался с приехавшим сюда на денежки казны сенатором Кентом Мендедхоллом, которого сопровождала изысканная рыжеволосая спутница. Они стояли в дверях и ждали, пока освободится столик. Эйлер, уверенный в себе и в том, каковы его привилегии в этом фешенебельном отеле, миновал сенатора и его спутницу и оглядел зал, поправляя серебристый галстук. Официант бросился навстречу, как только увидел его.
   – Bonsoir, месье Эйлер! Для вас все готово, сэр.
   Джек кивнул и позволил проводить себя к единственному незанятому столику. Его столику!
   Отель «Мёрис», бастион ненавязчивой элегантности и превосходного обслуживания, был для Джека Эйлера почти родным домом. По сентиментальным причинам он заказывал один и тот же люкс, окна которого выходили на Тюильри. Именно здесь, в роскошных комнатах, во время оккупации Франции располагался штаб нацистского генерала дон Хольтица. Это всегда напоминало Джеку Эйлеру, как высоко он поднялся.
   Поджидая новую девушку Клео, Джек всегда занимал излюбленную стратегическую позицию – на банкетке лицом к залу. Отсюда было удобно наблюдать, как девушка пройдет по просторному вестибюлю.
   Не дожидаясь заказа, официант обмахнул салфеткой столик у колен Джека и поставил высокий бокал «Блэк Лэйбел» с содовой.
   – Что вас привело в Париж на этот раз, мистер Эйлер? – спросил официант.
   – Очередная конференция, Жорж, – ответил Джек, поправляя безупречный узел галстука. – После целого дня скуки не мешает вечерком развлечься.
   Официант улыбнулся и отступил на два маленьких шага, прежде чем повернуться к другим клиентам.
   Джек отпил изрядный глоток виски и блаженно зажмурился. Такие вечера, как этот, доставляли ему максимальное удовлетворение чувством собственной значительности. Он предпочел бы обойтись без общества Мартина – этого полудохлого сына Альбиона, доверенного лица и эксперта мадам Клео, однако мадам настаивала на его присутствии. Когда появлялась новая девушка, Мартин оценивал то, что находилось над столом, проверка же Джека включала и то, что ниже.
   – Джек!
   Открыв глаза, Эйлер увидел стоящего у столика Мартина.
   – О, Мартин! – Джек вздрогнул от неожиданности. – Извини, я немного расслабился.
   Он встал и приветствовал помощника мадам, по-отечески сжав обеими руками его правую ладонь и локоть. Жест настоящего мужчины. Затем он взглянул поверх плеча Мартина.
   – По-моему, чего-то не хватает? – ухмыльнулся он.
   Усаживаясь рядом с Джеком, Мартин чуть наклонился, подтянул брюки на коленях и поправил манжеты.
   – А, девушки? Они заскочили на минутку пожурчать. Знаете, как у них всегда... – подмигнул он Эйлеру.
   Джек поманил официанта и повернулся к Мартину.
   – Девушки? – переспросил он, глаза его расширились от предвкушения. – Как неожиданно! Ты мне говорил...
   – Шампанское, пожалуйста – кивнув, сказал Мартин подоспевшему официанту, который при знаке Джека развернулся посередине зала на полном ходу, рискуя порвать себе связки. Обращаясь к Джеку, Мартин понизил голос.
   – Теперь вот что, – сказал он. – Вашей дамой будет брюнетка. Блондинка – une amie de la maison^[6]. Мадам Клео решила, что будет неплохо, если мы поужинаем вчетвером. Новая девушка почувствует себя более раскованно.
   – Расскажи мне о новенькой. – Джек изменил позу и придвинулся ближе к Мартину, приготовившись слушать.
   – Нечто потрясающее, можете мне поверить. Я сегодня имел удовольствие видеть ее во всей красе.
   Джек просиял:
   – Француженка? Хотя это, в принципе, не имеет значения...
   – Нет, американка. В высшей степени элегантна. Темные волосы. Прекрасное образование. Она поистине очаровательна. Вы не будете разочарованы.
   Официант поставил перед Мартином фужер шампанского и тарелочку с канапе. Джек поднял бокал.
   – За тебя, Мартин, дружище! – с энтузиазмом произнес он.
   Если бы бокал Джека, когда он выронил его, не задел тарелку с канапе, такого ужасного беспорядка, возможно, и не случилось бы, а светлые брюки Мартина не оказались бы заляпаны до такой степени. Но, к сожалению, вышло именно так. От удара все разлетелось в разные стороны: стекло, жидкость, кубики льда анчоусы, паштет, трюфели, запеченные в сдобном тесте, ломтики копченого лосося на смазанных маслом тоненьких тостах.
   На какое-то мгновение все замерли. Затем у столика оказалось слишком много народа – двое официантов и бармен поспешили на помощь.
   – Mercie, – прошептал кто-то.
   Это произошло, когда у входа в бар появились две модно одетые, стройные женщины. Первой Джек заметил Сандрину, но рука, в которой он держал бокал, дрогнула при виде Сью-Би.
   Девушки издалека смотрели на эту нелепую сцену. Один из официантов смачивал содовой чистую салфетку, чтобы хоть как-то спасти брюки Мартина. Бармен занялся пятном на галстуке Джека.
   Оцепенев от нереальности происходящего, Джек, Сандрина и Сью-Би смотрели друг на друга, не веря своим глазам. Первое, почти незаметное движение сделала Сью-Би, которая стояла в нескольких шагах позади Сандрины, не отрывая взгляда от Джека. Она едва шевеля губами, выдавила из себя:
   – Ничего... не... говори...
   Совершенно смущенный, Джек опустил глаза и увидел, что от усилий бармена грязное пятно на шелковом галстуке только расплывается. Действия официанта, занимавшегося брюками Мартина, имели едва ли не меньший успех.
   Джек раздраженно оттолкнул руку бармена и повернулся к Мартину.
   – Пойдем в мой номер, – предложил он. – Горничная на этаже сделает это гораздо лучше. – Он подхватил Мартина под руку и направился к дверям.
   – Извините, милые дамы, мы сейчас вернемся, – обернувшись, сказал Мартин. – Закажите себе что-нибудь. Простите, ради Бога.
   Ошеломленные, Сандрина и Сью-Би молча наблюдали, как выходят мужчины. Сбитые с толку официанты крутились в полуметре от них, не зная, что предпринять. Наконец один из них, тот, что трудился над брюками Мартина, указал на банкетку.
   – Садитесь, пожалуйста. Что вам принести выпить? Я уверен, что мистер Эйлер вернется через несколько минут.
   К этому времени Сью-Би уже пришла в себя.
   – Спасибо. Шампанское? – обратилась она к Сандрине.
   Сандрина молча кивнула, тяжело опустилась на банкетку и потянула Сью-Би за руку, усадив рядом с собой.
   – Сью-Би, это ужасно! – прошептала она.
   Сью-Би уставилась в одну точку.
   – Что же нам делать?
   – Ты хочешь уйти?
   – Нет! – твердо ответила Сью-Би. – А ты?
   – Не знаю, как быть. – Сандрина покачала головой. – Я ненавижу этого человека. Лечь в постель с Эйлером, да еще после того, как он с тобой обошелся? У меня от этого мурашки по телу...
   Сью-Би повернулась к подруге.
   – Он не такой плохой, – сказала она неуверенно.
   Обе молчали, пока официант ставил на стол напитки, и возобновили разговор, только когда он отошел.
   – Сью-Би, прости меня, – сказала Сандрина. – Я не могла себе представить, что так получится. Ох... не знаю. Это выше моих сил.
   Сью-Би приоткрыла рот, но тут же закрыла его и состроила гримасу.
   – Ты что?
   Сью-Би минутку помолчала, раздумывая.
   – Тебе придется пойти на это, Санди, – наконец произнесла она.
   – Почему? – спросила Сандрина отпив немного шампанского, а затем сделала порядочный глоток. – Если я объясню ситуацию мадам Клео, я уверена, что она...
   – Послушай, – решительно оборвала ее Сью-Би. – В Нью-Йорке ты мне все уши прожужжала, какие прекрасные возможности открывает работа на мадам Клео. Какой это отличный путь, чтобы получать кучу денег, вращаться в высших кругах общества, встречаться с богатейшими людьми. А сейчас ты готова первому же дать от ворот поворот.
   – Но, Сью-Би, – возразила Сандрина. – Мне даже в самом кошмарном сне не мог привидеться Джек Эйлер в этой роли. – Она содрогнулась от отвращения.
   – Не надо так, Санди, – сказала Сью-Би сердито. – Джек хорош в постели, уж я-то знаю. Теперь у меня нет к нему совершенно никаких чувств. Все перегорело. Понимаешь, хоть я и деревенщина из Вейлина, но с головой у меня все в порядке. Давай рассуждать здраво. Раз уж ты взялась за эту работу, то, значит, отказалась от права, чтобы у тебя мурашки по телу бегали. Представь, ты была бы хирургом и тебе привезли злейшего врага. Ты бы тоже закапризничала и заявила, что не будешь делать операцию?
   Сандрина молча смотрела на Сью-Би. Она прищурилась, потом еще раз, как бы взвешивая слова подруги, – для Сью-Би это была очень длинная речь. Наконец Сандрина рассмеялась:
   – Что ж, вынуждена признать, что это весьма любопытный взгляд.
   – Единственно возможный! – сказала Сью-Би убежденно, как бы подводя черту под разговором.
   – Сью-Би, ты сто раз права, девочка.
   – Спасибо. – Сью-Би слегка кивнула головой. – Думаю, да.
   – И тебе действительно все равно? Я имею в виду Джека.
   – Абсолютно, Сандрина, и выбрось это из головы.
   Сандрина всплеснула руками:
   – Ты права, ты права! Знаю, что ты права. И все-таки мне трудно представить себе, как я смогу притвориться, что мне это нравится.
   – А ты вообще-то думаешь о мужчине, я имею в виду, когда делаешь это?
   – Честно говоря, нет, – ответила Сандрина. – Меня заботит только то, что он думает обо мне. Так же, как если бы он наблюдал, как я танцую.
   – Прекрасно! – Сью-Би захлопала в ладоши. – Вот на чем тебе надо сосредоточиться. Это своего рода нарциссизм. Ты любишь себя, и что же здесь может быть плохого?
   – Нарциссизм! – воскликнула Сандрина. – Боже мой, сестричка, я никогда не стану допытываться, откуда ты знаешь такое слово.
   – Секунду. – Сью-Би потянулась за своей сумочкой, хитро усмехаясь. – Я знаю не только то, чему научилась у тебя. – Она порылась в сумочке и извлекла оттуда упаковку ментоловых конфет «Лайф Сэйверз»^[7], затем протянула их Сандрине. – На, возьми.
   Сандрина уставилась на упаковку.
   – «Лайф Сэйверз» с шампанским? – Она поморщила нос.
   – Это на потом. Положи одну на язык на несколько минут и убери перед тем, когда будешь брать в рот. Он с ума сойдет.
   У Сандрины открылся рот.
   – Сью-Би Слайд, ты, оказывается, проказница! Я это делаю уже годами. Как я могла не знать этот фокус? Скажи лучше, откуда ты это узнала?
   – Меня научил Заки, – потупилась Сью-Би.
   Джеку трудно было поверить, что вечер, который начался почти что катастрофой, может оказаться столь приятным. Когда они вдвоем (брюки Мартина были приведены в порядок с помощью фена) вернулись в бар, то обнаружили, что девушки уже слегка захмелели от шампанского.
   Джек несколько удивился, когда Сью-Би и Мартин покинули их после третьей порции напитков, но к этому времени он настолько увлекся Сандриной, что был рад остаться с ней наедине. Ничто в ней не напоминало капризницу из высшего общества, которую он видел некогда в нью-йоркской квартире. Совсем наоборот, он находил ее совершенно обворожительной. В ней было что-то особенное, в ее осанке, утонченном движении рук, в том, как она смотрела на него, когда слушала. Весь вечер она с искренней заинтересованностью встречала все, что он говорил. Ее внимание опьяняло не меньше, чем виски, превосходное бордо за ужином и коньяк позже. Он чувствовал, что слишком много говорит, но не мог остановиться. Она ловила каждое его слово.
   Не разнимая рук, они добрались до его номера – и к этому времени в его затуманенном мозгу уже начинал вырисовываться красочный отчет, который он представит утром мадам Клео.
   В какой-то момент, когда он, стараясь, чтобы это звучало как бы между делом, спросил о Сью-Би, Сандрина непринужденно отказалась говорить о своей подруге. Это ему понравилось. Он подумал, что об этом тоже стоит упомянуть в отчете. Девушка не только красива, но верная подруга и умеет держать язык за зубами.
   Он только на мгновение вспомнил Сью-Би, когда ощутил пощипывание на кончике пениса, мимолетное и ностальгическое.
   Сандрине удалось почти бесшумно пробраться в постель, но когда она взбивала подушку, то услышала, что Сью-Би зашевелилась.
   – Сандрина! – Голос у Сью-Би был бодрый, совсем не сонный. – Ну как?
   – Угу-м-м-м, – промычала Сандрина, натягивая одеяло.
   – Не засыпай, пожалуйста. Нам нужно поговорить.
   Сандрина ожидала этого.
   «Бедняжка Сью-Би, – виновато подумалось ей. Уже несколько часов она сидит здесь в номере, тоскующая и одинокая.»
   Но разговаривать не было сил.
   – Попозже, Сузи, – простонала она. – Я совершенно измотана.
   – Санди, но мне правда надо поговорить с тобой именно сейчас. Я несколько часов думала об этом.
   Сандрина сдалась и включила ночник у кровати.
   – Ну хорошо. – Она прищурилась от света лампы. – Но только покороче, ладно?
   – Ну, как все прошло? – спросила Сью-Би.
   – Что? – переспросила Сандрина с нарочито рассеянным видом.
   – Ты знаешь...
   – Все нормально, – ответила Сандрина, понимая, что этой темы не удастся избежать. – Мы ходили в шикарный ресторан. По-моему, я видела Алена Делона в глубине зала. Джек на самом деле был очень любезен и...
   – Дальше, дальше, – прервала ее Сью-Би. – Как по части секса?
   – Ну... – начала Сандрина. – Для меня это передышка. Слушать их часами, притворяться, что веришь в их исключительность, – самая тяжелая часть работы. Ох, эти мужчины, уверенные в том, что каждый их вздох невероятно глубокомыслен, безумно интересен и оригинален.
   – Тебе было скучно, – безучастно констатировала Сью-Би.
   – Как видишь.
   – Но не так уж страшно? Не до блевотины?
   Сандрина улыбалась:
   – Право на мурашки по телу, право на блевотину. С этим покончено, как ты сама сказала. Собственно, никакой разницы по сравнению с тем, что было в Нью-Йорке, только оплата намного лучше. Мне жаль, что ты ждала весь вечер – и услышала такие неинтересные новости.
   Сью-Би легла и натянула на себя простыню.
   – Но я как раз это и хотела услышать, – проговорила она. – Я вот о чем думала. Не могла бы ты... не хотела бы ты... кое-что для меня сделать?
   – Конечно. А что?
   – Только не смейся. Я серьезно.
   – Хорошо.
   – Ты можешь поговорить с мадам Клео?
   Сандрина нахмурилась.
   – С мадам Клео? Думаю, да, – ответила она, недоумевая, о чем таком мечтала Сью-Би, оставшись одна-одинешенька в номере парижского отеля. – О чем же, дорогая?
   – Я хочу работать на нее, – сказала Сью-Би, улыбаясь.
   Сандрину словно подбросило, и она вскочила на кровати во весь рост.
   – Ты думаешь, что болтаешь? – кричала она.
   – Я хочу быть девушкой мадам Клео.
   – Погоди-погоди, – замотала головой Сандрина. – Я тебе не верю.
   Сью-Би повернула голову на подушке и посмотрела в глаза Сандрине:
   – Почему это так тебя взбудоражило? Если тебе можно, то почему мне нельзя?
   – О Боже! – Сандрина тяжело вздохнула. – Только не ты, Сузи. Ты заслуживаешь другой жизни.
   – Другой? – Голос Сью-Би звучал сердито. – Какой же?
   – Сью-Би, не смей ругаться!
   – Почему, черт побери?
   – Потому что... потому что... – Сандрина подбирала доводы, сама не вполне понимая, почему ее так оскорбила идея Сью-Би стать проституткой. – Порядочные девушки не ругаются и проститутками не становятся.
   Сью-Би подскочила к спинке кровати Сандрины.
   – Да ты задавака, мисс Парк-авеню! – воскликнула она, лицо ее покраснело. – Ты мне не хозяйка. Ты прекрасный друг, и я люблю тебя, но не пытайся сделать из меня «порядочную». Не думай, что если этого ожидали от тебя, то от меня – тоже. Мне внушали только одно – научись зарабатывать на жизнь. Ты и собираешься зарабатывать, пока не встретишь богача, который станет тебя холить и лелеять. А обо мне кто позаботится? Что со мной будет, когда я вернусь в Нью-Йорк? Работы нет, денег нет, квартиры нет.
   – Сью-Би, успокойся. Если у тебя появилась идея работать на мадам, ты должна знать, что девушка мадам Клео обязана быть... ну, ты понимаешь...
   – Говори, что же ты? – огрызнулась Сью-Би. – Скажи это. Давай! Скажи!
   Сандрина молчала. Ей не хотелось отвечать. Любые ее слова могут только ранить Сью-Би.
   – Классная, да? – не унималась Сью-Би. – Высокий стиль. Гладкая, как попка новорожденного. Как ты, да? Ты не решаешься сказать, что я слишком простая.