Страница:
Слуга сидел на спине у господина главного повара, по лицу его стекали белки и желтки вперемешку с соломой, вокруг была тьма.
Нет-нет, он не рвался на свободу! Рано или поздно их с господином главным поваром кто-нибудь выпустит, а пока чулан — хорошее убежище от творящихся снаружи кошмаров...
А на кухне действительно творились необычные дела.
— Успеваем, — деловито проговорил Рифмоплет. — Пора заключенным еду нести, скоро стражник придет... Ох, — не удержался он, — как же мой господин ловко мешки таскал... ну и сила!
Орешек только хмыкнул. Он не собирался рассказывать, что Сокол, Хранитель крепости, был когда-то в Аршмире портовым грузчиком. Вместо этого он деловито спросил:
— Сколько морд работает на кухне?
— Повар и двое подручных. Где второго Многоликая носит, не знаю...
Рифмоплет оборвал фразу и прижался к стене за дверью. Ралидж замер с другой стороны дверного проема.
В кухню вошел стражник в фиолетовом плаще и чешуйчатом шлеме — как у часовых на стенах и у ворот. Он недоуменно оглядел пустую кухню, но не успел ничего сообразить: Ралидж возник у него за спиной, обвил рукой горло, стиснул. Побагровевший стражник попытался вырваться из крепкой хватки, но подскочивший сбоку Рифмоплет коротко и точно ударил пленника в солнечное сплетение. Стражник дернулся, хватая воздух ртом. Ралидж разжал руки, стражник упал на колени.
Рифмоплет деловито расстегнул на полубесчувственном пленнике плащ, снял шлем и перевязь с мечом, протянул добычу Соколу:
— Моему господину лучше надеть это и покараулить у дверей. Дальше уж моя забота.
Стражник продышался и дернулся было встать, но Рифмоплет, перехватив его запястье, вывернул руку так, что бедняга согнулся пополам. Из горла пленника вырвался нелепый писк.
Ралидж не мог произнести ни слова — так поразила его перемена, происшедшая с Рифмоплетом. Куда исчез славный, добрый, немного наивный юноша? На Сокола в упор глядело страшное лицо. Жесткое. Ледяное. Равнодушно-беспощадное. С таким лицом нельзя слагать стихи или трогательно ухаживать за бродячей актрисой. А вот замучить кого-нибудь до смерти — очень даже можно.
Ралидж с содроганием вспомнил, как однажды довелось взглянуть в глаза Подгорному Людоеду. Похожее ощущение.
Жутковатый незнакомец склонился над наемником.
— Пароль! — спокойно, без нажима сказал он. От этого голоса хотелось на погребальный костер лечь. Короткая пауза — и истошный, поросячий визг стражника.
Сокол отвернулся, кляня себя за мягкотелость. Все шло правильно. Они ведь и собирались захватить кого-нибудь из стражи и вытряхнуть из него нужные сведения. Так и говорили — «вытряхнуть»... и совершенно не задумывались над тем, что это подразумевает пытки. А теперь спутник взял на себя самую грязную работу — ну и спасибо ему...
Но почему же так невыносимо тошно слышать за спиной негромкое:
— Видишь этот нож? Ближе, сволочь, гляди! Это последнее, что ты видишь. С глазами прощайся. Сначала левый... потом снова вопрос задам... не ответишь — правый... А с чем расстанешься потом — угадай... вижу, угадал... — И вдруг резко, свирепо: — Говори, сука, ну! Пароль!..
Стражник выложил все. И пароли, и расположение пленников в камерах. И не сопротивлялся, когда ему, бледному и трясущемуся, затыкали рот и связывали руки.
Ралидж открыл дверь чулана, швырнул туда стражника (изнутри донесся крик слуги) и вновь задвинул засов в пазы.
— Ну что, пойдем? — обернулся он к своему спутнику. На него смотрел Рифмоплет. Прежний... ну, почти прежний: белый как мел и с трясущимися губами.
— Я... я ему ничего не сделал... припугнул только...
— Ну и хорошо. Пойдем, нам пора.
Рифмоплет заступил ему дорогу и заговорил яростно, страстно, забыв о вежливом обращении в третьем лице:
— Противно тебе, да? Вижу, противно... А ведь то было нужно... тебе же первому нужно! А теперь — брезгуешь? Все правильно, сам понимаю... То, что я делал... мерзость! Ну, скажи — мерзость?!
— Я тебе сейчас и похуже скажу! — рявкнул Ралидж. — Тебе что — по морде дать, чтоб истерику прекратить? Хочешь, чтоб нас тут заграбастали?
Окрик привел юношу в чувство.
— Да-да, разумеется... Нам отсюда на галерею и до такой высокой дубовой двери...
— Как думаешь, долго Ингила сможет удерживать их внимание?
— Мой господин может не шептать, с галереи голоса не слышны... Не знаю, она же из всей труппы одна работает, Тихоня больше для охраны. Есть, правда, номер: она пляшет у него на плечах. А мальчишка только на лютне бренчит.
— Нет, в последнее время он фокусами увлекся. И я даже догадываюсь, у кого он набрался этого умения... Вот эта дверь?
Вместо ответа Рифмоплет ударил кулаком по дубовой створке, подождал, ударил еще дважды.
— Пароль? — еле слышно донеслось из-за двери.
— Черная секира! — громко, раздельно произнес Рифмоплет. Одна из створок с тяжелым чавканьем приотворилась. Рифмоплет сунулся в щель, выставив перед собой поднос, на котором громоздились какие-то небольшие горшочки — все, что попалось под руку на кухне.
Но стражника смутил не странный набор посуды, а вид Ралиджа, вошедшего следом. Фиолетовый плащ, чешуйчатый шлем — все вроде бы в порядке, но...
— А где арбалет? — буркнул стражник. — Велено же — без взведенного арбалета и не соваться...
Он не договорил, получив по физиономии подносом. Глиняные горшочки разлетелись во все стороны. Рифмоплет вцепился в противника, не давая выхватить оружие.
Еще двое стражников, увидев неладное, с мечами кинулись навстречу незваным гостям. Ралидж встретил их плавным движением клинка — оба меча ушли в сторону. Стражники по инерции пробежали еще несколько шагов. Ралидж скользнул между ними, легко повернулся налево, затем направо — не бой, а танец... вот только оба противника не по-танцевальному грузно осели на пол и больше не шевелились. А Ралидж, продолжая незаконченное красивое движение, тронул концом клинка третьего противника, который как раз успел стряхнуть с себя Рифмоплета, вырвал из ножен меч... а вот ударить не успел.
— Меч паршивый, — с сожалением сказал Ралидж. — Будь тут моя Сайминга, я так долго не возился бы.
— Куда же еще быстрее?! Это... это была драка стайки мотыльков с лесным пожаром!
— Стихи писать будешь потом. Притвори дверь, чтоб никто не заметил с галереи...
Комната, где был заточен король Грайана, запиралась снаружи лишь на засов — правда, тяжелый, в одиночку из пазов трудно вынуть. Полной неожиданностью оказались два торчащих в комнате стражника.
Судя по всему, королю скучно не было. Джангилар, подобрав ноги, сидел на постели. Стражники, сняв шлемы, устроились возле кровати на полу. И все трое резались в «радугу» — так азартно и увлеченно, что не услышали, как был снят засов. Обернулись игроки лишь на скрип двери.
Джангилар был неплохим воином. Увидев знакомое лицо, он отложил изумление на потом, протянул свои длинные руки и крепко столкнул стражников лбами. Без единого слова протеста они растянулись на полу.
Ралидж и его спутник молча ждали, пока король заговорит первым. Есть вещи, которые остаются незыблемыми даже в самых невероятных ситуациях...
— Это ты... — восхищенно и растроганно выдохнул Джангилар. — Ну, бродяга!.. — И тут же его тон стал насмешливым: — Надеюсь, тебя не хотят поселить сюда? Тут и одному тесновато...
— Я не помешал моему государю развлекаться? — в тон собеседнику отозвался Ралидж. — Надеюсь, Дракон не успел проиграть этим воякам что-нибудь стоящее... скажем, дворец в Тайверане?
Джангилар спрыгнул с кровати и подмигнул своему спасителю:
— Как раз собирался поставить на кон твою крепость... Мы пытаемся улизнуть или уходим с грохотом и треском?
— Как получится, государь.
— Нурайна уже с вами?
— Нурайна? — растерялся Орешек. — Разве она здесь? — Он обернулся к Рифмоплету: — Стражник говорил о Нурайне?
— Стражник упоминал о грайанской принцессе... рядом, на том же ярусе. Если это ее зовут Нурайной...
— Принцесса... да, верно... я не подумал... ее же никто не называет принцессой... Вей-о! Нурайна здесь!
— Я никуда не пойду без сестры! — твердо сказал король.
— Но мы не можем... — встревожился Рифмоплет. — Как же пробиться наружу, если с нами будет женщина?
— Нурайна, — объяснил ему Орешек, — пробьется наружу и сама. Нам останется только цепляться за ее подол, чтоб не потеряться по дороге.
Вид сестры потряс короля: бледная, осунувшаяся, с темными веками, с лихорадочным огнем в глазах. Можно подумать, что ее пытали!
Впрочем, Нурайна осталась Нурайной: отмахнулась от расспросов, подобрала меч убитого охранника и молча двинулась за Рифмоплетом, показывавшим дорогу. Они вернулись на галерею, огляделись и направились к забитой крест-накрест досками узкой двери, которая, по словам Рифмоплета, вела на крышу.
Беглецы оторвали доски с одной стороны, протиснулись в щель и постарались по мере возможности приткнуть за собой доски на прежнее место, словно их никто не трогал.
Поднимаясь по узкой крутой лестнице, Ралидж изложил королю и его сестре план побега. Джангилар лишь хмыкнул, а Нурайна печально сообщила Орешку, что никогда и не считала его нормальным человеком. На это Орешек с энтузиазмом ответил, что все тюрьмы рассчитаны на нормальных людей, а стало быть, у таких, как он, всегда есть шанс...
На том разговор кончился, потому что кончилась лестница. Беглецы очутились на крыше — плоской, широкой, обнесенной невысоким зубчатым парапетом и густо загаженной птицами.
Рифмоплет упал на колени возле одного из зубцов, вытащил из-под одежды длинную веревку. Прилаживая ее вокруг зубца, он невольно поглядывал вниз. Совсем рядом, на крепостной стене стражники увлеченно следили за представлением. Самому Рифмоплету сквозь зубцы был виден только Ильен, который бренчал на лютне, приплясывал и старательно вилял пушистым собачьим хвостом, который Ингила пришила к его штанам. С неожиданной ревнивой досадой поэт подумал, что Сокол видит гораздо больше — вытянулся во весь рост, знай глазеет...
— Не лучше ли моему господину пригнуться? Вдруг какой-нибудь стражник обернется...
— Не обернется, — легкомысленно ответил Ралидж. — Они все на Ингилу таращатся.
— Ну, кому-нибудь может надоесть...
— Как же, надоест... она кофточку сняла... Э-эй, ты что задергался? Знай узел затягивай...
— А это может получиться, — негромко сказал король, глядя в другую сторону — на сверкающую гладь реки. — Стена совсем близко... к тому же низкая она — ну понятно, зачем же на утесе высокую стену возводить...
— Кто-нибудь... — ледяным тоном сказала Нурайна, ни к кому конкретно не обращаясь, — кто-нибудь догадается спросить, умею ли я плавать?
С нехорошим предчувствием Орешек обернулся к ней:
— А... моя госпожа умеет?..
Чуть помедлив, она ответила, глядя мимо него:
— А зато у меня много других достоинств.
Потрясенный Рифмоплет перестал возиться с веревкой:
— Да как же никому из нас и в голову не пришло...
Орешек сразу растерял свою веселую лихость и с самым несчастным видом хлопнул себя ладонью по лбу:
— В Грайане крестьяне говорят: «Умен я, умен: сумел скотину в хлев загнать! А был бы еще умнее, догадался бы дверь там запереть...» Мы, дурни, не подумали: может, и Дракон плавать не умеет?
Джангилар ободряюще ему подмигнул и ласково обратился к сестре:
— Сам прыжок тебя не пугает, верно?
Нурайна твердо кивнула.
— Ну вот, а в воде уже буду я. Ты же знаешь, я любого дельфина плавать поучу. Ралидж говорит, что нас ждет челнок. Даже если наглотаешься воды — все равно не бойся. Со мной не пропадешь, не позволю.
Нурайна задохнулась от волнения. Впервые младший брат говорил с ней так!
Может быть, этого мгновения она подсознательно ждала с того дня, когда ее, десятилетнюю девчонку-рабыню, отмытую и одетую в чистенькое платье, привели из кухни в королевские покои и сказали, что она — дочь короля Бранлара, а вот этот двухлетний малыш — ее братик. И двадцать шесть лет с тех пор была она старшей сестрой, советницей и защитницей. Правитель могучей державы оставался для нее мальчуганом, которого надо опекать.
И вдруг — сильный взрослый мужчина протягивает ей руку, чтобы помочь.
Надежная опора. Брат.
Ради такого дивного ощущения Нурайна не то что в воду — на каменные плиты двора спрыгнуть согласилась бы!
Во-первых, возмутительно, что Сын Клана Альбатроса должен выслушивать выговор от Сына Рода. Во-вторых, Аурмет и сам понимает, что забросил свои обязанности и редко бывает в замке. Ну и что? В столице творятся такие события! Пылает погребальный костер Нуртора... Нуренаджи вот-вот станет королем... а он, Аурмет, член Стаи и друг принца, будет в это время проверять, все ли стражники надели в караул шлемы и не пропускают ли они тренировки на плацу? Да если кому интересно знать, он, Аурмет, вообще не выносит лязга оружия! Хватит, наслушался на всю жизнь три года назад, под стенами грайанской крепости Найлигрим!
В беседах с приятелями Аурмет любил выставлять себя бывалым бойцом, которому превратности судьбы помешали с ходу завоевать Грайан. Но сам-то он помнит безумие разбитой армии, брошенные обозы, озверевшие лица наемников, бегущих куда глаза глядят. Какой-то бородач ударом кулака сбил Аурмета с ног... не меньше дюжины негодяев пробежали по нему... сапожищами... ужас!
С тех пор молодой Альбатрос дал себе слово: держаться подальше от мест, где Сына Клана могут убить или хотя бы ударить. И уж конечно, никакой армии!
А этот замок — тихая, уютная пристань... разумеется, лишь для начала карьеры. Но здесь надо быть не дарнигаром, а Хранителем.
Как жаль, что тогда, возле храма, не удалось навести чары на Джангилара!.. Кстати, интересно, а что сделала бы с грайанским королем та колдовская фраза? Нуренаджи так и не удосужился разъяснить, что должно было произойти... Ладно, неважно. Главное — в награду принц добился бы для своего любимца должности Хранителя замка. А вместо этого на Аурмета обрушился поток брани и приказ не появляться на глаза...
Альбатрос огорченно погладил холеными пальцами ухоженную русую бороду.
Ничего, Нуренаджи остынет — и все можно будет начать сначала...
Внезапно что-то отвлекло молодого дарнигара от честолюбивых размышлений. Какая-то мелочь... ах да! На заколоченной двери отодраны края двух досок...
Что это за дверь? Вроде бы ход на крышу...
Дарнигара охватил праведный гнев. Ах, мерзавцы! Либо слуги прячут на крыше, что сумели наворовать, либо стражники предаются там каким-нибудь запретным удовольствиям. В любом случае — мерзавцы! И сейчас Альбатрос покажет всем, что он дарнигар не только по названию...
Ага, мимо как раз идут двое стражников. Только что сменились — еще в шлемах, при мечах. Спешат, голубчики, на стену, хотят увидеть хоть конец этого идиотского представления. Не выйдет!
— Эй вы, двое! Отодрать до конца эти доски — и оба за мной!..
— Красивая? — хохотнул король.
— Очень, — серьезно ответил Ралидж. — И если государю интересно — Дочь Клана Рыси... Если девушки на берегу не будет — значит, высаживаться там опасно. Придется искать другое место, чтобы пристать к берегу.
— А как я потом вернусь в Грайан? Или такую мелочь вы с друзьями собирались обдумать потом?
— О, с этим-то все в порядке! Ни один легендарный король древности не возвращался из плена так, как вернется мой государь! Об этом будут говорить не одно столетие... но пусть это окажется приятной неожиданностью для моего повелителя!
— Кто-то сюда поднимается, — негромко сказала Нурайна, склонившись над люком.
— Пойду займусь, — кивнул Ралидж. — Желаю удачи моему государю и светлой госпоже.
И исчез в люке.
Король подтянул к себе длинную веревку. Ему не было страшно. В скучноватой придворной жизни Джангилару остро не хватало таких отчаянных передряг, лихой игры со смертью.
Внешняя стена, битком набитая глазеющими стражниками, шла параллельно стене здания, а затем делала крутой поворот, образуя угол.
Никто из стражников не заметил, что у них за спиной вдоль стены главного здания раскачнулась веревка. Человеческая фигура, темная на сером фоне, рванулась в сторону реки. Одного взмаха оказалось мало, Джангилар откинулся назад, всем телом помогая полету, как мальчишка на качелях. На этот раз веревка отшвырнула его гораздо дальше — и с большей силой бросила вперед, и что-то сладко оборвалось внутри, и тело стало легким, почти невесомым, и Джангилар почувствовал: пора!
Кто-то из охранников обернулся, в первый миг не поверил своим глазам, но тут же понял: самая интересная часть представления происходит за спинами зрителей! Стражник заорал во все горло. И в это мгновение беглец разжал руки, пролетел над стеной и канул вниз.
Если всплеск воды и донесся до стены, он пропал в свирепой ругани и гневных криках. Разом забыв про циркачей, все обернулись к черноволосой женщине, которая уже летела к свободе — совсем рядом, а не поймать...
Нурайне, как и брату, хватило двух сильных взмахов веревки. За это время никто не успел даже зарядить арбалет. Женщина огромной птицей перелетела стену и исчезла внизу.
Рифмоплет, выглядывавший из люка, облегченно вздохнул и поспешил вниз по лестнице.
Попятившись, Аурмет упал, покатился по крутым ступенькам — и догадался: замер, застыл, скорчившись на холодных плитах и отчаянно надеясь, что неведомый враг примет его в полумраке за мертвого.
Так и произошло, хвала Безымянным! Незнакомец в фиолетовом плаще и чешуйчатом шлеме стражника перешагнул через тела своих противников, склонился над Аурметом — страшное мгновение! — а затем поспешил к выходу. Следом спустился второй — тоже в одежде стражника.
На галерее послышались крики. Им ответил взволнованный голос с лестницы:
— На ступеньках трое наших... зарублены... Грайанцы проклятые!
«Да это же один из преступников!» — ахнул про себя Альбатрос. Хотел было крикнуть, чтобы стража схватила наглеца и его сообщника, но вовремя прикусил язык.
Схватят негодяев — ну и что? Какая польза Аурмету? Заслуга поимки грайанцев будет приписана Хранителю. А дарнигара спросят: как это он — целенький, без единой царапины — пропустил врагов с крыши на галерею?
А так все хорошо: дарнигар контужен при отражении налета на крепость. Второпях выскочил без шлема, вот и получил по голове. Мечом. Плашмя. Пусть без него ловят кого хотят. Не поймают — тем хуже для старого Тагитума.
Когда Аурмета найдут, он постонет немного для убедительности, красиво обвяжет голову куском белого полотна — и немедленно к Нуренаджи! Ему есть что рассказать тому, кто завтра станет королем.
Он, Аурмет, сквозь полусмеженные ресницы разглядел склонившегося над ним злодея. И не просто разглядел — узнал!
Да разве забудешь переговоры у стен крепости Найлигрим! Аурмет сопровождал тогда короля — трубил в рог, вызывая грайанцев на переговоры. Сам напросился: историческое событие...
У всех Альбатросов зоркие глаза и прекрасная память на лица. Аурмет хорошо разглядел стоящего на стене высокого человека — каштановые волосы, широкие плечи, дерзкое лицо с высоким лбом, твердым подбородком и густыми, почти сросшимися бровями. То ли Хранитель крепости, то ли, как потом говорили, самозванец, выдававший себя за Хранителя...
Погоня волчьей стаей вылетела из ворот замка. Ралидж и Рифмоплет скакали бок о бок. Когда отряд промчался мимо шарахнувшихся с дороги циркачей, поэт еле сдержался, чтоб не махнуть Ингиле рукой.
— Удираем? — возбужденно шепнул Ильен Ингиле.
— Ни в коем случае! — твердо ответила девушка. — Мы ж тут ни при чем! — И громко, весело закричала: — Видно, представлению конец? Всех зрителей мы разогнали своими песнями и плясками? Эй, добрый господин... ты-ты-ты, красавчик у ворот! Нам бы тут заночевать... нас трое всего, много места не займем!.. Да вижу-вижу-вижу, что здесь не постоялый двор! На постоялом дворе платить надо, а здесь, может, и задаром бы пустили — а, красавчик?.. Чего-о? Куда-а я должна катиться? Не дождешься, козел кривомордый! Сама туда не пойду и братику не позволю!.. Ладно, братик, подбери-ка быстренько монетки, вон нам сколько благородные господа набросали...
42
Нет-нет, он не рвался на свободу! Рано или поздно их с господином главным поваром кто-нибудь выпустит, а пока чулан — хорошее убежище от творящихся снаружи кошмаров...
А на кухне действительно творились необычные дела.
— Успеваем, — деловито проговорил Рифмоплет. — Пора заключенным еду нести, скоро стражник придет... Ох, — не удержался он, — как же мой господин ловко мешки таскал... ну и сила!
Орешек только хмыкнул. Он не собирался рассказывать, что Сокол, Хранитель крепости, был когда-то в Аршмире портовым грузчиком. Вместо этого он деловито спросил:
— Сколько морд работает на кухне?
— Повар и двое подручных. Где второго Многоликая носит, не знаю...
Рифмоплет оборвал фразу и прижался к стене за дверью. Ралидж замер с другой стороны дверного проема.
В кухню вошел стражник в фиолетовом плаще и чешуйчатом шлеме — как у часовых на стенах и у ворот. Он недоуменно оглядел пустую кухню, но не успел ничего сообразить: Ралидж возник у него за спиной, обвил рукой горло, стиснул. Побагровевший стражник попытался вырваться из крепкой хватки, но подскочивший сбоку Рифмоплет коротко и точно ударил пленника в солнечное сплетение. Стражник дернулся, хватая воздух ртом. Ралидж разжал руки, стражник упал на колени.
Рифмоплет деловито расстегнул на полубесчувственном пленнике плащ, снял шлем и перевязь с мечом, протянул добычу Соколу:
— Моему господину лучше надеть это и покараулить у дверей. Дальше уж моя забота.
Стражник продышался и дернулся было встать, но Рифмоплет, перехватив его запястье, вывернул руку так, что бедняга согнулся пополам. Из горла пленника вырвался нелепый писк.
Ралидж не мог произнести ни слова — так поразила его перемена, происшедшая с Рифмоплетом. Куда исчез славный, добрый, немного наивный юноша? На Сокола в упор глядело страшное лицо. Жесткое. Ледяное. Равнодушно-беспощадное. С таким лицом нельзя слагать стихи или трогательно ухаживать за бродячей актрисой. А вот замучить кого-нибудь до смерти — очень даже можно.
Ралидж с содроганием вспомнил, как однажды довелось взглянуть в глаза Подгорному Людоеду. Похожее ощущение.
Жутковатый незнакомец склонился над наемником.
— Пароль! — спокойно, без нажима сказал он. От этого голоса хотелось на погребальный костер лечь. Короткая пауза — и истошный, поросячий визг стражника.
Сокол отвернулся, кляня себя за мягкотелость. Все шло правильно. Они ведь и собирались захватить кого-нибудь из стражи и вытряхнуть из него нужные сведения. Так и говорили — «вытряхнуть»... и совершенно не задумывались над тем, что это подразумевает пытки. А теперь спутник взял на себя самую грязную работу — ну и спасибо ему...
Но почему же так невыносимо тошно слышать за спиной негромкое:
— Видишь этот нож? Ближе, сволочь, гляди! Это последнее, что ты видишь. С глазами прощайся. Сначала левый... потом снова вопрос задам... не ответишь — правый... А с чем расстанешься потом — угадай... вижу, угадал... — И вдруг резко, свирепо: — Говори, сука, ну! Пароль!..
Стражник выложил все. И пароли, и расположение пленников в камерах. И не сопротивлялся, когда ему, бледному и трясущемуся, затыкали рот и связывали руки.
Ралидж открыл дверь чулана, швырнул туда стражника (изнутри донесся крик слуги) и вновь задвинул засов в пазы.
— Ну что, пойдем? — обернулся он к своему спутнику. На него смотрел Рифмоплет. Прежний... ну, почти прежний: белый как мел и с трясущимися губами.
— Я... я ему ничего не сделал... припугнул только...
— Ну и хорошо. Пойдем, нам пора.
Рифмоплет заступил ему дорогу и заговорил яростно, страстно, забыв о вежливом обращении в третьем лице:
— Противно тебе, да? Вижу, противно... А ведь то было нужно... тебе же первому нужно! А теперь — брезгуешь? Все правильно, сам понимаю... То, что я делал... мерзость! Ну, скажи — мерзость?!
— Я тебе сейчас и похуже скажу! — рявкнул Ралидж. — Тебе что — по морде дать, чтоб истерику прекратить? Хочешь, чтоб нас тут заграбастали?
Окрик привел юношу в чувство.
— Да-да, разумеется... Нам отсюда на галерею и до такой высокой дубовой двери...
— Как думаешь, долго Ингила сможет удерживать их внимание?
— Мой господин может не шептать, с галереи голоса не слышны... Не знаю, она же из всей труппы одна работает, Тихоня больше для охраны. Есть, правда, номер: она пляшет у него на плечах. А мальчишка только на лютне бренчит.
— Нет, в последнее время он фокусами увлекся. И я даже догадываюсь, у кого он набрался этого умения... Вот эта дверь?
Вместо ответа Рифмоплет ударил кулаком по дубовой створке, подождал, ударил еще дважды.
— Пароль? — еле слышно донеслось из-за двери.
— Черная секира! — громко, раздельно произнес Рифмоплет. Одна из створок с тяжелым чавканьем приотворилась. Рифмоплет сунулся в щель, выставив перед собой поднос, на котором громоздились какие-то небольшие горшочки — все, что попалось под руку на кухне.
Но стражника смутил не странный набор посуды, а вид Ралиджа, вошедшего следом. Фиолетовый плащ, чешуйчатый шлем — все вроде бы в порядке, но...
— А где арбалет? — буркнул стражник. — Велено же — без взведенного арбалета и не соваться...
Он не договорил, получив по физиономии подносом. Глиняные горшочки разлетелись во все стороны. Рифмоплет вцепился в противника, не давая выхватить оружие.
Еще двое стражников, увидев неладное, с мечами кинулись навстречу незваным гостям. Ралидж встретил их плавным движением клинка — оба меча ушли в сторону. Стражники по инерции пробежали еще несколько шагов. Ралидж скользнул между ними, легко повернулся налево, затем направо — не бой, а танец... вот только оба противника не по-танцевальному грузно осели на пол и больше не шевелились. А Ралидж, продолжая незаконченное красивое движение, тронул концом клинка третьего противника, который как раз успел стряхнуть с себя Рифмоплета, вырвал из ножен меч... а вот ударить не успел.
— Меч паршивый, — с сожалением сказал Ралидж. — Будь тут моя Сайминга, я так долго не возился бы.
— Куда же еще быстрее?! Это... это была драка стайки мотыльков с лесным пожаром!
— Стихи писать будешь потом. Притвори дверь, чтоб никто не заметил с галереи...
Комната, где был заточен король Грайана, запиралась снаружи лишь на засов — правда, тяжелый, в одиночку из пазов трудно вынуть. Полной неожиданностью оказались два торчащих в комнате стражника.
Судя по всему, королю скучно не было. Джангилар, подобрав ноги, сидел на постели. Стражники, сняв шлемы, устроились возле кровати на полу. И все трое резались в «радугу» — так азартно и увлеченно, что не услышали, как был снят засов. Обернулись игроки лишь на скрип двери.
Джангилар был неплохим воином. Увидев знакомое лицо, он отложил изумление на потом, протянул свои длинные руки и крепко столкнул стражников лбами. Без единого слова протеста они растянулись на полу.
Ралидж и его спутник молча ждали, пока король заговорит первым. Есть вещи, которые остаются незыблемыми даже в самых невероятных ситуациях...
— Это ты... — восхищенно и растроганно выдохнул Джангилар. — Ну, бродяга!.. — И тут же его тон стал насмешливым: — Надеюсь, тебя не хотят поселить сюда? Тут и одному тесновато...
— Я не помешал моему государю развлекаться? — в тон собеседнику отозвался Ралидж. — Надеюсь, Дракон не успел проиграть этим воякам что-нибудь стоящее... скажем, дворец в Тайверане?
Джангилар спрыгнул с кровати и подмигнул своему спасителю:
— Как раз собирался поставить на кон твою крепость... Мы пытаемся улизнуть или уходим с грохотом и треском?
— Как получится, государь.
— Нурайна уже с вами?
— Нурайна? — растерялся Орешек. — Разве она здесь? — Он обернулся к Рифмоплету: — Стражник говорил о Нурайне?
— Стражник упоминал о грайанской принцессе... рядом, на том же ярусе. Если это ее зовут Нурайной...
— Принцесса... да, верно... я не подумал... ее же никто не называет принцессой... Вей-о! Нурайна здесь!
— Я никуда не пойду без сестры! — твердо сказал король.
— Но мы не можем... — встревожился Рифмоплет. — Как же пробиться наружу, если с нами будет женщина?
— Нурайна, — объяснил ему Орешек, — пробьется наружу и сама. Нам останется только цепляться за ее подол, чтоб не потеряться по дороге.
Вид сестры потряс короля: бледная, осунувшаяся, с темными веками, с лихорадочным огнем в глазах. Можно подумать, что ее пытали!
Впрочем, Нурайна осталась Нурайной: отмахнулась от расспросов, подобрала меч убитого охранника и молча двинулась за Рифмоплетом, показывавшим дорогу. Они вернулись на галерею, огляделись и направились к забитой крест-накрест досками узкой двери, которая, по словам Рифмоплета, вела на крышу.
Беглецы оторвали доски с одной стороны, протиснулись в щель и постарались по мере возможности приткнуть за собой доски на прежнее место, словно их никто не трогал.
Поднимаясь по узкой крутой лестнице, Ралидж изложил королю и его сестре план побега. Джангилар лишь хмыкнул, а Нурайна печально сообщила Орешку, что никогда и не считала его нормальным человеком. На это Орешек с энтузиазмом ответил, что все тюрьмы рассчитаны на нормальных людей, а стало быть, у таких, как он, всегда есть шанс...
На том разговор кончился, потому что кончилась лестница. Беглецы очутились на крыше — плоской, широкой, обнесенной невысоким зубчатым парапетом и густо загаженной птицами.
Рифмоплет упал на колени возле одного из зубцов, вытащил из-под одежды длинную веревку. Прилаживая ее вокруг зубца, он невольно поглядывал вниз. Совсем рядом, на крепостной стене стражники увлеченно следили за представлением. Самому Рифмоплету сквозь зубцы был виден только Ильен, который бренчал на лютне, приплясывал и старательно вилял пушистым собачьим хвостом, который Ингила пришила к его штанам. С неожиданной ревнивой досадой поэт подумал, что Сокол видит гораздо больше — вытянулся во весь рост, знай глазеет...
— Не лучше ли моему господину пригнуться? Вдруг какой-нибудь стражник обернется...
— Не обернется, — легкомысленно ответил Ралидж. — Они все на Ингилу таращатся.
— Ну, кому-нибудь может надоесть...
— Как же, надоест... она кофточку сняла... Э-эй, ты что задергался? Знай узел затягивай...
— А это может получиться, — негромко сказал король, глядя в другую сторону — на сверкающую гладь реки. — Стена совсем близко... к тому же низкая она — ну понятно, зачем же на утесе высокую стену возводить...
— Кто-нибудь... — ледяным тоном сказала Нурайна, ни к кому конкретно не обращаясь, — кто-нибудь догадается спросить, умею ли я плавать?
С нехорошим предчувствием Орешек обернулся к ней:
— А... моя госпожа умеет?..
Чуть помедлив, она ответила, глядя мимо него:
— А зато у меня много других достоинств.
Потрясенный Рифмоплет перестал возиться с веревкой:
— Да как же никому из нас и в голову не пришло...
Орешек сразу растерял свою веселую лихость и с самым несчастным видом хлопнул себя ладонью по лбу:
— В Грайане крестьяне говорят: «Умен я, умен: сумел скотину в хлев загнать! А был бы еще умнее, догадался бы дверь там запереть...» Мы, дурни, не подумали: может, и Дракон плавать не умеет?
Джангилар ободряюще ему подмигнул и ласково обратился к сестре:
— Сам прыжок тебя не пугает, верно?
Нурайна твердо кивнула.
— Ну вот, а в воде уже буду я. Ты же знаешь, я любого дельфина плавать поучу. Ралидж говорит, что нас ждет челнок. Даже если наглотаешься воды — все равно не бойся. Со мной не пропадешь, не позволю.
Нурайна задохнулась от волнения. Впервые младший брат говорил с ней так!
Может быть, этого мгновения она подсознательно ждала с того дня, когда ее, десятилетнюю девчонку-рабыню, отмытую и одетую в чистенькое платье, привели из кухни в королевские покои и сказали, что она — дочь короля Бранлара, а вот этот двухлетний малыш — ее братик. И двадцать шесть лет с тех пор была она старшей сестрой, советницей и защитницей. Правитель могучей державы оставался для нее мальчуганом, которого надо опекать.
И вдруг — сильный взрослый мужчина протягивает ей руку, чтобы помочь.
Надежная опора. Брат.
Ради такого дивного ощущения Нурайна не то что в воду — на каменные плиты двора спрыгнуть согласилась бы!
* * *
Аурмет Ароматный Шелк, дарнигар Замка Темного Ветра, в прескверном настроении брел по галерее. Причиной его хандры был серьезный разнос, который утром учинил ему Хранитель.Во-первых, возмутительно, что Сын Клана Альбатроса должен выслушивать выговор от Сына Рода. Во-вторых, Аурмет и сам понимает, что забросил свои обязанности и редко бывает в замке. Ну и что? В столице творятся такие события! Пылает погребальный костер Нуртора... Нуренаджи вот-вот станет королем... а он, Аурмет, член Стаи и друг принца, будет в это время проверять, все ли стражники надели в караул шлемы и не пропускают ли они тренировки на плацу? Да если кому интересно знать, он, Аурмет, вообще не выносит лязга оружия! Хватит, наслушался на всю жизнь три года назад, под стенами грайанской крепости Найлигрим!
В беседах с приятелями Аурмет любил выставлять себя бывалым бойцом, которому превратности судьбы помешали с ходу завоевать Грайан. Но сам-то он помнит безумие разбитой армии, брошенные обозы, озверевшие лица наемников, бегущих куда глаза глядят. Какой-то бородач ударом кулака сбил Аурмета с ног... не меньше дюжины негодяев пробежали по нему... сапожищами... ужас!
С тех пор молодой Альбатрос дал себе слово: держаться подальше от мест, где Сына Клана могут убить или хотя бы ударить. И уж конечно, никакой армии!
А этот замок — тихая, уютная пристань... разумеется, лишь для начала карьеры. Но здесь надо быть не дарнигаром, а Хранителем.
Как жаль, что тогда, возле храма, не удалось навести чары на Джангилара!.. Кстати, интересно, а что сделала бы с грайанским королем та колдовская фраза? Нуренаджи так и не удосужился разъяснить, что должно было произойти... Ладно, неважно. Главное — в награду принц добился бы для своего любимца должности Хранителя замка. А вместо этого на Аурмета обрушился поток брани и приказ не появляться на глаза...
Альбатрос огорченно погладил холеными пальцами ухоженную русую бороду.
Ничего, Нуренаджи остынет — и все можно будет начать сначала...
Внезапно что-то отвлекло молодого дарнигара от честолюбивых размышлений. Какая-то мелочь... ах да! На заколоченной двери отодраны края двух досок...
Что это за дверь? Вроде бы ход на крышу...
Дарнигара охватил праведный гнев. Ах, мерзавцы! Либо слуги прячут на крыше, что сумели наворовать, либо стражники предаются там каким-нибудь запретным удовольствиям. В любом случае — мерзавцы! И сейчас Альбатрос покажет всем, что он дарнигар не только по названию...
Ага, мимо как раз идут двое стражников. Только что сменились — еще в шлемах, при мечах. Спешат, голубчики, на стену, хотят увидеть хоть конец этого идиотского представления. Не выйдет!
— Эй вы, двое! Отодрать до конца эти доски — и оба за мной!..
* * *
— ...На веслах надежный человек. Уходить придется по течению, в город: река быстрая — пока гребец будет с ней бороться, стража засыплет челнок стрелами... В условленном месте на берегу будет стоять девушка в дорожной одежде, с длинными русыми волосами...— Красивая? — хохотнул король.
— Очень, — серьезно ответил Ралидж. — И если государю интересно — Дочь Клана Рыси... Если девушки на берегу не будет — значит, высаживаться там опасно. Придется искать другое место, чтобы пристать к берегу.
— А как я потом вернусь в Грайан? Или такую мелочь вы с друзьями собирались обдумать потом?
— О, с этим-то все в порядке! Ни один легендарный король древности не возвращался из плена так, как вернется мой государь! Об этом будут говорить не одно столетие... но пусть это окажется приятной неожиданностью для моего повелителя!
— Кто-то сюда поднимается, — негромко сказала Нурайна, склонившись над люком.
— Пойду займусь, — кивнул Ралидж. — Желаю удачи моему государю и светлой госпоже.
И исчез в люке.
Король подтянул к себе длинную веревку. Ему не было страшно. В скучноватой придворной жизни Джангилару остро не хватало таких отчаянных передряг, лихой игры со смертью.
Внешняя стена, битком набитая глазеющими стражниками, шла параллельно стене здания, а затем делала крутой поворот, образуя угол.
Никто из стражников не заметил, что у них за спиной вдоль стены главного здания раскачнулась веревка. Человеческая фигура, темная на сером фоне, рванулась в сторону реки. Одного взмаха оказалось мало, Джангилар откинулся назад, всем телом помогая полету, как мальчишка на качелях. На этот раз веревка отшвырнула его гораздо дальше — и с большей силой бросила вперед, и что-то сладко оборвалось внутри, и тело стало легким, почти невесомым, и Джангилар почувствовал: пора!
Кто-то из охранников обернулся, в первый миг не поверил своим глазам, но тут же понял: самая интересная часть представления происходит за спинами зрителей! Стражник заорал во все горло. И в это мгновение беглец разжал руки, пролетел над стеной и канул вниз.
Если всплеск воды и донесся до стены, он пропал в свирепой ругани и гневных криках. Разом забыв про циркачей, все обернулись к черноволосой женщине, которая уже летела к свободе — совсем рядом, а не поймать...
Нурайне, как и брату, хватило двух сильных взмахов веревки. За это время никто не успел даже зарядить арбалет. Женщина огромной птицей перелетела стену и исчезла внизу.
Рифмоплет, выглядывавший из люка, облегченно вздохнул и поспешил вниз по лестнице.
* * *
Хорошо, что предусмотрительный и благоразумный Аурмет пропустил на узкой лесенке стражников вперед. Только это и спасло его, когда сверху обрушился свирепый живой ураган.Попятившись, Аурмет упал, покатился по крутым ступенькам — и догадался: замер, застыл, скорчившись на холодных плитах и отчаянно надеясь, что неведомый враг примет его в полумраке за мертвого.
Так и произошло, хвала Безымянным! Незнакомец в фиолетовом плаще и чешуйчатом шлеме стражника перешагнул через тела своих противников, склонился над Аурметом — страшное мгновение! — а затем поспешил к выходу. Следом спустился второй — тоже в одежде стражника.
На галерее послышались крики. Им ответил взволнованный голос с лестницы:
— На ступеньках трое наших... зарублены... Грайанцы проклятые!
«Да это же один из преступников!» — ахнул про себя Альбатрос. Хотел было крикнуть, чтобы стража схватила наглеца и его сообщника, но вовремя прикусил язык.
Схватят негодяев — ну и что? Какая польза Аурмету? Заслуга поимки грайанцев будет приписана Хранителю. А дарнигара спросят: как это он — целенький, без единой царапины — пропустил врагов с крыши на галерею?
А так все хорошо: дарнигар контужен при отражении налета на крепость. Второпях выскочил без шлема, вот и получил по голове. Мечом. Плашмя. Пусть без него ловят кого хотят. Не поймают — тем хуже для старого Тагитума.
Когда Аурмета найдут, он постонет немного для убедительности, красиво обвяжет голову куском белого полотна — и немедленно к Нуренаджи! Ему есть что рассказать тому, кто завтра станет королем.
Он, Аурмет, сквозь полусмеженные ресницы разглядел склонившегося над ним злодея. И не просто разглядел — узнал!
Да разве забудешь переговоры у стен крепости Найлигрим! Аурмет сопровождал тогда короля — трубил в рог, вызывая грайанцев на переговоры. Сам напросился: историческое событие...
У всех Альбатросов зоркие глаза и прекрасная память на лица. Аурмет хорошо разглядел стоящего на стене высокого человека — каштановые волосы, широкие плечи, дерзкое лицо с высоким лбом, твердым подбородком и густыми, почти сросшимися бровями. То ли Хранитель крепости, то ли, как потом говорили, самозванец, выдававший себя за Хранителя...
* * *
В полутемной конюшне царили суета и неразбериха. Стражники поспешно набрасывали на лошадей седла, затягивали подпруги, выводили коней к воротам. Подъемный мост уже опускался с надсадным скрежетом, лязгала решетка, открывая путь. В спешке никто не вглядывался в лица дюжих парней в фиолетовых плащах, которые взлетали в седла и направляли лошадей на мост.Погоня волчьей стаей вылетела из ворот замка. Ралидж и Рифмоплет скакали бок о бок. Когда отряд промчался мимо шарахнувшихся с дороги циркачей, поэт еле сдержался, чтоб не махнуть Ингиле рукой.
— Удираем? — возбужденно шепнул Ильен Ингиле.
— Ни в коем случае! — твердо ответила девушка. — Мы ж тут ни при чем! — И громко, весело закричала: — Видно, представлению конец? Всех зрителей мы разогнали своими песнями и плясками? Эй, добрый господин... ты-ты-ты, красавчик у ворот! Нам бы тут заночевать... нас трое всего, много места не займем!.. Да вижу-вижу-вижу, что здесь не постоялый двор! На постоялом дворе платить надо, а здесь, может, и задаром бы пустили — а, красавчик?.. Чего-о? Куда-а я должна катиться? Не дождешься, козел кривомордый! Сама туда не пойду и братику не позволю!.. Ладно, братик, подбери-ка быстренько монетки, вон нам сколько благородные господа набросали...
42
День склонялся к вечеру. В маленькое окошко виднелись лишь клочки облаков и край деревянной крыши соседнего дома. Но стоящий у окошка Джилинер мысленным взором видел весь Джангаш. Чародея забавляла мысль, что горожане преспокойно заканчивают свои дневные дела... и никто даже не подозревает, что в город прибыл настоящий повелитель. Не глупец Нуренаджи, который сейчас живет предвкушением завтрашней коронации, а истинный государь. И ни торжественной встречи, ни приветственных криков... а вместо дворцовых покоев — скромная комнатушка на постоялом дворе. Интересно, войдет ли эта каморка в летописи и баллады? Или король-Ворон останется в веках загадочным незнакомцем, ниоткуда возникшим в городе перед коронацией?
Джилинер ласкающе коснулся кончиками пальцев браслета на левом запястье. Необычный браслет — широкий, гладкий, с мягко округленными краями и глубоким зеркальным блеском. Недавнее изобретение, частица волшебного зеркала, которое теперь всегда с собой...
Подняв повыше левую руку, Ворон залюбовался, как в сияющей полосе искаженно отражаются серое бревно стены, часть дверного косяка, человеческий глаз и бровь над ним...
Глаз? Бровь?
Ворон резко обернулся: кто осмелился его беспокоить?!
Бесшумно вошедшая женщина застыла у дверей. Тощая, долговязая, с блекло-русыми волосами и мелкими, неприметными чертами лица. Линялая кофта, юбка до полу...
Но чародей ни на мгновение не подумал, что это здешняя рабыня. Пусть Джилинер никогда не видел этого невзрачного лица, но ему было знакомо тупое равнодушие взгляда. Эти глаза умели менять выражение — но лишь тогда, когда это было действительно необходимо.
— Я доволен тобой, — негромко сказал Ворон. — Ты хоть что-то сумела сделать.
В оловянном взгляде женщины не промелькнуло ни искорки мысли или чувства, но тонкие бледные губы дрогнули, уголки их раздвинулись. Неестественная, словно нарисованная, — но все же улыбка!
Неожиданно для себя Ворон растрогался. Эта Глиняная и впрямь лучше двух первых, ныне покойных болванов. Сочла нужным показать, что польщена хозяйской похвалой! Без приказа! Четвертый, может, и умнее, да непонятный какой-то, из рук выскальзывает... Простое дело не может довести до конца... словно пытается предоставить жертву судьбе... Ладно, об этом негодяе потом...
— У меня для тебя срочное дело. Найди и убей одну женщину — она сейчас в Джангаше.
Чародей на ладони протянул Третьей узкий матерчатый поясок — зеленый, с кисточками на концах. Недавно люди предусмотрительного Ворона побывали в Найлигриме и похитили тот поясок у супруги Хранителя. По-разному может маг использовать вещь, принадлежавшую другому магу. Но сейчас оставалось время лишь для самого простого способа.
Третья всем телом подалась к господину, склонилась над его ладонью. Черты ее лица размылись, челюсти и нос выдвинулись вперед, кожа быстро начала покрываться короткой жесткой шерстью. И вот уже на узких плечах — нечто вроде рыжей собачьей морды... Гончая!
Маг с интересом наблюдал, как существо, часто дыша, обнюхивало зеленый поясок.
— Запомнила запах?.. Вот и умница! А теперь надо подумать, в каком обличье ты подойдешь к госпоже. Лучше не убивать ее на глазах у всех — отведи куда-нибудь в глухой закоулок... Думаю, я смогу подсказать тебе, чей облик принять, чтобы не спугнуть Волчицу!
Какой удар! Все вышло совсем не так, как он рассчитывал! Не удалось спихнуть с должности старого Тагитума, не удалось показать себя героем, не удалось смягчить сердце принца рассказом о загадочном грайанце... Как он мог забыть, что нельзя соваться к разгневанному Вепрю! Вот Тагитум — вроде бы не так уж сведущ в тонкостях придворной жизни, а догадался, прислал вместо себя с дурной вестью стражника! Говорят, этому стражнику по зубам перепало... А уж на него, на Аурмета, как орал будущий король Силурана! Кричал, что два идиота, дарнигар и Хранитель, преподнесли ему подарочек по случаю коронации. И если Аурмет не может уследить за пленником, запертым на семь замков, то зачем такая бестолочь вообще на свете живет?.. Ах, грайанца он узнал? А почему не убил на месте? Как он смеет, живой и невредимый, стоять перед своим повелителем и что-то вякать?..
Джилинер ласкающе коснулся кончиками пальцев браслета на левом запястье. Необычный браслет — широкий, гладкий, с мягко округленными краями и глубоким зеркальным блеском. Недавнее изобретение, частица волшебного зеркала, которое теперь всегда с собой...
Подняв повыше левую руку, Ворон залюбовался, как в сияющей полосе искаженно отражаются серое бревно стены, часть дверного косяка, человеческий глаз и бровь над ним...
Глаз? Бровь?
Ворон резко обернулся: кто осмелился его беспокоить?!
Бесшумно вошедшая женщина застыла у дверей. Тощая, долговязая, с блекло-русыми волосами и мелкими, неприметными чертами лица. Линялая кофта, юбка до полу...
Но чародей ни на мгновение не подумал, что это здешняя рабыня. Пусть Джилинер никогда не видел этого невзрачного лица, но ему было знакомо тупое равнодушие взгляда. Эти глаза умели менять выражение — но лишь тогда, когда это было действительно необходимо.
— Я доволен тобой, — негромко сказал Ворон. — Ты хоть что-то сумела сделать.
В оловянном взгляде женщины не промелькнуло ни искорки мысли или чувства, но тонкие бледные губы дрогнули, уголки их раздвинулись. Неестественная, словно нарисованная, — но все же улыбка!
Неожиданно для себя Ворон растрогался. Эта Глиняная и впрямь лучше двух первых, ныне покойных болванов. Сочла нужным показать, что польщена хозяйской похвалой! Без приказа! Четвертый, может, и умнее, да непонятный какой-то, из рук выскальзывает... Простое дело не может довести до конца... словно пытается предоставить жертву судьбе... Ладно, об этом негодяе потом...
— У меня для тебя срочное дело. Найди и убей одну женщину — она сейчас в Джангаше.
Чародей на ладони протянул Третьей узкий матерчатый поясок — зеленый, с кисточками на концах. Недавно люди предусмотрительного Ворона побывали в Найлигриме и похитили тот поясок у супруги Хранителя. По-разному может маг использовать вещь, принадлежавшую другому магу. Но сейчас оставалось время лишь для самого простого способа.
Третья всем телом подалась к господину, склонилась над его ладонью. Черты ее лица размылись, челюсти и нос выдвинулись вперед, кожа быстро начала покрываться короткой жесткой шерстью. И вот уже на узких плечах — нечто вроде рыжей собачьей морды... Гончая!
Маг с интересом наблюдал, как существо, часто дыша, обнюхивало зеленый поясок.
— Запомнила запах?.. Вот и умница! А теперь надо подумать, в каком обличье ты подойдешь к госпоже. Лучше не убивать ее на глазах у всех — отведи куда-нибудь в глухой закоулок... Думаю, я смогу подсказать тебе, чей облик принять, чтобы не спугнуть Волчицу!
* * *
Высокородный Аурмет брел по темнеющей улочке. Альбатроса не сопровождали ни стражники, ни слуги. Вообще-то он направлялся к своему городскому дому, но сбился со знакомого пути и шел слепо и бездумно, куда несли ноги.Какой удар! Все вышло совсем не так, как он рассчитывал! Не удалось спихнуть с должности старого Тагитума, не удалось показать себя героем, не удалось смягчить сердце принца рассказом о загадочном грайанце... Как он мог забыть, что нельзя соваться к разгневанному Вепрю! Вот Тагитум — вроде бы не так уж сведущ в тонкостях придворной жизни, а догадался, прислал вместо себя с дурной вестью стражника! Говорят, этому стражнику по зубам перепало... А уж на него, на Аурмета, как орал будущий король Силурана! Кричал, что два идиота, дарнигар и Хранитель, преподнесли ему подарочек по случаю коронации. И если Аурмет не может уследить за пленником, запертым на семь замков, то зачем такая бестолочь вообще на свете живет?.. Ах, грайанца он узнал? А почему не убил на месте? Как он смеет, живой и невредимый, стоять перед своим повелителем и что-то вякать?..