Страница:
своего командира. Вот "сотка" послала в "юнкере" целый сноп огня.
Бомбардировщик вмиг вспыхнул и стал падать, разваливаясь на части. Командир
правым боевым разворотом резко вышел из атаки в сторону солнца, .чтоб снова
атаковать новую цель.
Рядом я вижу еще один горящий "юнкере". Его подожгла пара Жердева, но
сама тут же оказалась под огнем "мессеров".
- "Двадцать пятый"! "Мессы" в хвосте! Я - "сотка"! - и полупереворотом
Покрышкин пошел в атаку. "Мессеры", увидев свалившуюся на них пару, прервали
атаку, оставили Жердева и его напарника в покое, а сами левым разворотом со
снижением ушли под нас.
Командир подворачивает к бомбардировщикам и атакует их. Строй первой
группы сломался. "Лаптежники" переворотом стали спешно пикировать, еще не
дойдя до переправы, и беспорядочно бросать бомбы. Падали они в Сиваш.
- "Тигр", "Тигр"! Я - "сотка". Вызовите группу Федорова! - передал на
землю Покрышкин. Прекратив преследование первой группы вражеских
бомбардировщиков, мы всей четверкой "полезли" вверх на помощь четверке
Клубова.
- "Тридцатка"! Я - "сотка"! - звенел знакомый голос. - Атакуйте, -
прикрываю!
И мы бросились на "мессеров", набиравших высоту для атаки Клубова. Выше
появилась еще пара "мессершмиттов", нацелившихся на нас.
- "Двадцать пятый"! Я - "сотка". Атакуйте верхних.
Жердев, Сухов тоже с набором и полупереворотом пошли в атаку на
бомбардировщиков.
Секунда, две, три... Очередь. Еще один Ю-87 горит: его "достал" кто-то
из четверки Клубова.
И тут слышу:
- Внимание, я - "Тигр". На подходе еще одна группа бомбардировщиков.
Атакуйте.
Воздушная обстановка накалялась. Следом за предупреждением станции
наведения слышу голос Покрышкина:
- Я - "сотка". Прикройте - атакую!
Резким полупереворотом устремляемся к замыкающему группу "юнкерсу".
Скорость высокая, сближение идет быстро. Но "лаптежники" уже пикируют.
Александр Иванович дает короткую очередь. В металлическом теле "юнкерса"
вначале появились черные отверстия, затем самолет отвесно пошел к земле,
плюхнулся в воду и взорвался в болотной жиже на своих же бомбах.
Выше нас группа Аркадия Федорова уже завязала бой с новой группой
вражеских самолетов.
У нас горючее на исходе, надо снижаться, идти на аэродром. Восьмерка
собирается, и мы уходим, зная, что группа Федорова - это надежная смена!
Смотрю вниз, на переправу. Живет! Действует! Вижу, и другие мои
товарищи поглядывают вниз. Все в порядке - "ленточка" лежит! А слева и
справа от нее темнеют круглые пятна. Это - воронки, образовавшиеся от
взрывов авиабомб. Но переправа цела! Значит, приказ выполнен! К тому же,
сбили мы семь вражеских самолетов, из них два самолета сразил А. И.
Покрышкин.
Перекладываю машину с крыла на крыло, всматриваюсь вниз. Привет
матушке-пехоте! Идут солдаты в серых шинелях, спешат на противоположный
берег. А вот и саперы трудятся. Машут нам руками. Самоотверженные ребята. По
грудь в холодной воде работают.
Идем бреющим полетом над берегом. Бросаю на секунду взгляд на солдат,
чтобы в знак уважения к этим труженикам войны мысленно поприветствовать их.
Внизу - оживление. Летят вверх шапки. Видно - что-то кричат. Но разве
услышишь? Смысл ясен: нас благодарят за то, что отгоняем вражеские самолеты,
не пускаем их к объекту.
С каждым днем воздушные бои ведем все эффективнее, не даем противнику
прицельно отбомбиться, встречаем его самолеты еще на подходе к линии фронта.
В этом хорошо помогает нам радиолокатор. Александр Иванович и несколько
наших штабных офицеров неплохо освоили станцию РУС-2 и "Редут": первая -
подвижный вариант, а "Редут" - стационарный. И стали непосредственно с их
помощью наводить нас на вражеские самолеты. По сути дела, Покрышкин первым в
нашей воздушной армии раскрыл большие возможности радиолокатора.
Для лучшего взаимодействия группа капитана Федорова была "подсажена"
ближе к Сивашу, чтобы встречать противника еще на дальних подступах к
переднему краю.
Полеты на свободную "охоту" нашими летчиками-истребителями стали в
основном производиться с поступлением на фронт новых типов самолетов: Ла-5,
Ла-7, Як-7 и Як-3, которые по своим летным данным - скорости полета,
скороподъемности, маневренности и вооружению не уступали лучшим немецким
самолетам-истребителям Ме-109 и ФВ-190.
Весной 1943 года, в соответствии со специальным приказом Верховного
Главнокомандующего, для действий на особо важных коммуникациях противника
лучших летчиков посылали на свободный поиск. Летчики-"охотники" своими
внезапными и дерзкими действиями по важным объектам и коммуникациям наносили
большой урон противнику в технике и живой силе.
В полках истребительной, штурмовой и бомбардировочной авиации были
"охотники", которые наряду с выполнением общих задач вели боевые действия и
способом "охоты". Полеты на "охоту" в истребительной авиации производились в
основном парой, в штурмовой и бомбардировочной авиации - одиночными
экипажами в сложных метеорологических условиях.
Например, в операции по освобождению Крыма летчиками-"охотниками"
нашего 16-го гвардейского истребительного полка А. Покрышкиным, Г.
Речкаловым, И. Олифиренко, А. Клубовым, А. Федоровым, П. Ереминым было сбито
над Черным морем двенадцать транспортных самолетов Ю-52, совершавших с
аэродромов Одессы, Констанцы полеты в Крым и обратно и перевозивших
боеприпасы, продовольствие, горючее и людей.
Свободная "охота" - это сложный вид боевых действий, связанный с
большим риском для летчика. Ведь полеты выполняются за линию фронта на
100-150 километров и дальше в тыл противника. Каждый такой полет требует в
первую очередь от летчика особенно высоких морально-психологических качеств,
полной уверенности не только в самом себе, но и в своем напарнике. Строгие
требования предъявляет он и к материальной части; "Охотниками" желают стать
многие летчики, но не каждый может им быть в силу ряда особенностей.
Некоторые летчики храбро дерутся в групповом бою, в районе переднего края,
сопровождают штурмовики, бомбардировщики. Здесь ободряет "чувство локтя" -
близость товарищей в бою, да и наличие своих войск. Если подобьют - можно
выпрыгнуть из самолета и спастись на парашюте.
Летчики-"охотники" лишены таких преимуществ. Они улетают парой в
пространство над территорией, занятой врагом, и там ведут боевые действия. В
процессе полета, особенно на малой высоте, летчики-"охотники" полностью
оторваны от своих войск, теряют радиосвязь со станциями наведения. -Они не
знают, какая по ходу действия может сложиться обстановка: мало ли с каким
воздушным противником придется встретиться?! Главное - найти врага,
уничтожить и выйти победителем в самой сложной схватке, которая может
произойти. Здесь нет места неуверенности, растерянности. Здесь не от кого
ждать помощи в трудную минуту. Здесь - надежда только на себя и на
товарища!..
Летчики-истребители, занимающиеся "охотой", должны иметь чутье
охотника, дабы не превратиться самому в дичь. Нужно твердо знать воздушную и
наземную обстановку в тылу врага, владеть искусством полета по приборам в
облаках, иметь снайперскую воздушно-стрелковую подготовку.
Леттаки-"охотники", как правило" цель поражают с первого захода и с первой
атаки: на повторную атаку может не хватить времени, да и обстановка этого не
позволит. Надо подробно изучить район полета, типы базирующихся самолетов,
аэродромы противника, подходы к ним для успешной атаки. Если на аэродроме
базируются бомбардировщики, то аэродром прикрыт зенитной артиллерией; если
истребители - то имеются еще и дежурные машины, которые немедленно взлетают
для отражения атаки.
Кроме того, надо хорошо знать наличие в районе охоты линейных,
площадных ориентиров, их конфигурацию, рельеф местности, чтобы умело
прикрываться и маскироваться ею, незаметно и внезапно подходить, к цели, а
также после выполнения атаки уходить от нее, не подвергая себя опасности.
Задача на боевой вылет способом "охоты" обычно ставится командиром
части. Указывается район боевых действий, данные о наземной и воздушной
обстановке, сообщаются необходимые данные воздушной и агентурной разведок.
Бывают случаи, когда "охотникам" ставится задача на конкретную цель, которую
надо уничтожить. Однако в выборе маршрута, высоты, скорости полета и захода
на цель летчики не ограничивались. Они сами выбирали условия полета,
наиболее выгодные на данное время, и принимали решение.
Находясь в свободном поиске, летчики стремились сбивать вражеские
самолеты в районе их аэродромов или на маршрутах "к линии фронта. Если
самолетов противника не было, то они вели штурмовку наземных целей:
железнодорожных эшелонов, автотранспорта, боевой техники и живой силы врага.
К полетам на свободную охоту мы с Александром Ивановичем тщательно
готовились, изучали особенности района независимо от того, будет ли этот
полет над сушей или над морем. Особенно внимательно изучали по карте
железнодорожную и шоссейную сеть дорог: под каким курсом они проходят, к
каким населенным пунктам, их особенность, чтобы в случае отказа компаса
можно было взять направление на свою территорию.
Линию фронта стремились перелетать незаметно, где-то в стороне от
главного направления боевых действий, на большой высоте. Если не было
облачности - то шли со стороны солнца, а при наличии облачности - скрывались
в ней. Если облака тонкие, пробивали их и шли за облачностью. Пройдя
определенное время, выходили из нее, собирались и шли дальше по намеченному
пути. Вели поиск воздушного и наземного противника и одновременно разведку,
запоминая важные цели, район их расположения.
Порой, оценивая воздушную обстановку в тылу противника, делали вывод,
что вражеских самолетов в воздухе можно и не встретить и тогда переходили на
поиск эшелонов, автоколонн. В безоблачную погоду с высоты 3000-5000 метров
хорошо видны движущиеся составы, автомобили.
Эшелоны мы стремились атаковать, как правило, на участках с насыпями
или выемками, подальше от железнодорожных станций, которые, как правило,
прикрывались сильным зенитным огнем.
Выследив идущий состав, мы отходили в сторону, пикированием быстро
снижались и дальнейший маневр для захода в атаку строили так, чтобы
незамеченными внезапно выйти на цель. А для маскировки использовали лесные
массивы, населенные пункты, большие лощины.
Состав, как правило, атаковали под три-четыре четверти, то есть почти
под прямым углом к его движению, слева или справа.
Сначала выводили из строя паровоз как наиболее уязвимый элемент. Для
этого пушечная лента снаряжалась с определенным процентом бронебойных
снарядов. Даже в небольшой очереди был обязательно бронебойный снаряд. При
попадании такого снаряда в котел большим облаком вырывался пар, движение
прекращалось, эшелон останавливался. После вывода из строя паровоза мы
переносили огонь на цистерны с горючим, били по вагонам и платформам с
военным имуществом.
Атака эшелонов под четыре четверти наиболее выгодна еще и тем, что
огонь зенитной артиллерии, которая размещалась на платформах, в этом случае
малоэффективен: быстрое смещение самолета в пространстве затрудняет расчету
ведение прицельного огня.
Уничтожать автомашины в движении или на месте гораздо проще: сама
автомашина очень уязвима, и водитель в таких случаях, стремясь спастись, сам
попадает в аварийную обстановку.
Обнаружив на дороге колонну или одну машину, мы атаковали их, в
основном по ходу движения, а иногда и против движения с небольшим углом
пикирования. Учитывая направление и силу ветра, открывали огонь по носовой
части автомашины, и она сама "проходила" через очередь.
Боевые действия "охотников" были весьма эффективными. В результате их
дезорганизовалась работа тыла противника. Немаловажное значение имели и
морально-психологические последствия. Среди вражеских солдат и офицеров,
находящихся в тылу, появление "охотников" вызывало панику и страх, а у
советских людей, оставшихся на оккупированной территории, чувство гордости и
надежды на скорое освобождение.
Так, за период активных боевых действий способом "охоты" при
освобождении Украины, а также Румынии и Польши прославленными нашими асами
А. Покрышкиным, Г. Речкаловым, А. Клубовым, А. Федоровым, Н. Трофимовым, А.
Трудом, В. Цветковым, братьями Глинка было уничтожено в воздухе и на земле
38 самолетов, 24 паровоза, 56 железнодорожных вагонов, 18 цистерн с горючим,
70 автомашин и много другой техники и живой силы врага.
Наряду с большой деятельностью по уничтожению врага, летчики-"охотники"
параллельно вели успешную воздушную разведку наземного и воздушного
противника и привозили командованию много ценных сведений.
Командование ВВС придавало большое значение боевым действиям способом
"охоты". Так в 1943 году по решению командующего нашей 8-й воздушной армией
Героя Советского Союза генерал-лейтенанта авиации Т. Т. Хрюкина в местечке
Агальман была организована конференция истребителей-похотников". Проводилась
она под общим руководством дважды Героев Советского Союза генерал-лейтенанта
Е. Я. Савицкого и майора А. И. Покрышкина.
На конференцию съехались лучшие летчики-асы: дважды Герои Советского
Союза В. Лавриненко, Д. Глинка, А. Алелюхин, Аметхан Султан, Герои
Советского Союза Решетов, Б. Глинка, Комельков д другие.
Конференция ставила своей задачей обобщить накопленный боевой опыт
летчиков-"охотников" и выработать наиболее рациональную методику подготовки
и тактические приемы при ведении боя способом "охоты".
Летчики в своих выступлениях поделились опытом боевых действий по
различным целям на земле и в воздухе, анализировали как успешные, так и
неудачные вылеты на "охоту". Анализ давался на конкретных примерах полета:
какая складывалась воздушная или наземная обстановка, какие были
метеорологические условия, в которых летчики вели бой.
В результате трехдневной работы был обобщен опыт лучших
летчиков-истребителей армии, выработана тактика боевых действий способом
"охоты", которая еще успешнее позволяла уничтожать противника вдали от линии
фронта.
До самого конца войны мы вели успешные боевые действия способом сводная
"охота". Приведу в подтверждение один эпизод.
На Крымском направлении в районе Сиваша и Перекопа создалась
оперативная пауза. Боевая авиация в эти дни летала мало. Противник в
основном ограничивался разведывательными полетами Ю-88, Хе-111 или пары
"мессеров". Обе стороны готовились к решающему бою за Крым.
Как-то я зашел в штаб к А. И. Покрышкину узнать, долго ли мы будем
сидеть "без дела". В комнате его не было, и я присел на табурет. Ожидая
командира, рассматриваю силуэт большого самолета с четырьмя моторами и тремя
килями. Я подошел к схеме и прочитал: "Фокке-Вульф-200".
В это время вошел Александр Иванович и прямо с порога задал вопрос:
- На "охоту" полетишь? Я ответил:
- Хоть сейчас!
- Ну, тогда слушай. Сейчас на фронте затишье, авиации нет, Крым отрезан
нашими войсками и изолирован. Снабжение войск идет только морским и
воздушным транспортом. Теперь ты понял меня? Транспортные самолеты Ю-52 и
"Фокке-Вульф-200" летают с занятых немцами аэродромов Румынии и Одессы.
Следовательно, где-то недалеко от береговой черты над морем проходят их
трассы. Патрулируя в районе их пролета, мы можем успешно уничтожать эти
самолеты.
А. И. Покрышкин молча, не торопясь, расстегнул планшет и достал
полетную карту, развернул ее и положил на стол, затем взял красный карандаш
и негромким голосом заговорил:
- Я примерно продумал маршрут нашего полета, - карандаш провел линию от
Аскания-Нова до Тендеровской косы. - Вот мы выйдем на косу, отсюда курсом
сто восемьдесят градусов пойдем в море и минут десять будем там ходить.
- Александр Иванович, - сказал я, - а не лучше ли нам ходить в море
змейкой, с севера - на юг, с юга - на север. Этим маневром мы будем
просматривать большее пространство...
Покрышкин задумался, как бы прикидывая целесообразность моего
предложения, и, кивнув головой, сказал:
- Хорошо! Давай тогда сделаем так: с косы берем курс сто восемьдесят
градусов, идем десять минут, затем разворачиваемся правым разворотом на курс
триста пятьдесят и идем четыре минуты, затем снова берем курс сто
восемьдесят и идем столько же времени. И так в последующем. В результате у
нас получится полоса, сдвигающаяся к берегам Одессы, шириной двадцать пять -
тридцать километров. Это будет хорошо. Теперь слушай дальше: над морем с
курсом сто восемьдесят обрати внимание и запомни, под каким углом к оси
полета, то есть фюзеляжу, идут волны. Они хорошо заметны по барашкам. В
случае, откажет компас - можно таким способом выйти к своему берегу, а не
улететь куда-нибудь к берегам Турции.
- Не улетим! - заверил я, - у меня есть ручной магнитный компас. Он
хоть и не точно, но все же север показывает!
- Какие вопросы есть?
- Когда полетим?
- Давай вот что: сначала проложи маршрут, а затем иди к самолетам. И
передай техникам, чтобы они подвесили к нашим самолетам подвесные бензобаки,
заправили их, опробовали при работающем моторе. О готовности доложить мне.
Проложив маршрут, увлеченный новым заданием Александра Ивановича, я
поспешил на аэродром, нашел своих техников Григория Чувашкина и Павла Ухова
и рассказал им о предстоящем вылете на "охоту". Оба техника сразу же вызвали
механиков и принялись готовить самолеты к боевому вылету. Минут пятьдесят
спустя были поставлены подвесные баки, заправлены и опробованы при
работающем моторе. Течи в стыках бензобаков не было. Все хорошо, и я доложил
А. И. Покрышкину.
- Товарищ майор, самолеты к вылету готовы! Погода не очень
благоприятствовала нам. Низкая облачность тянулась с моря. Солнце почти не
просматривалось, только порой выглянет - и тут же скроется за облаками. Я
сел в кабину. Вскоре подошел и Александр Иванович.
...Лохматые тучи нависли над морем. Местами они вались с набегающими
волнами, образуя сплошную туманную стену. Между тучами и темной морской
водой - просвет метров 60-100.
Здесь, между морем и облаками, проходит путь немецких транспортных
самолетов из Крыма в Одессу. Наши истребители идут в пяти метрах от волн с
пенистыми гребнями. Впереди - А. И. Покрышкин. За ним в правом пеленге я.
Непрерывно осматриваю пространство по сторонам, сзади. И вот замечаю, как
впереди, из облака выползает тяжело груженный "Юнкерс-52" и идет метрах в
тридцати от воды. Коротко сообщаю А. И. Покрышкину курс и направление полета
транспортника. А Александр Иванович видит его и подает команду:
- Атакуй, Голубев! Только наверняка!
Я быстро делаю небольшой доворот. Крыло моей машины чуть ли не касается
волн.
Транспортник приближается все ближе и ближе. Бью по левому мотору одной
длинной очередью. Темная струя дыма потянулась изогнутой дорожкой. Я почти
рядом на параллельном курсе проскакиваю его. В иллюминаторах "юнкерса" вижу
немецких офицеров, возвращающихся с крымских "курортов".
Горящий самолет начал снижаться, затем коснулся воды колесами, обдав
себя брызгами, неуклюже пошел на нос и, оставляя за собой большое бурлящее
пятно, нырнул в морскую пучину.
Мы продолжаем поиск. В щели между облаками и водой ни одного ориентира.
Нужно обладать очень тонким ощущением высоты и беспрекословно верить в
приборы, чтобы лететь в таких условиях. Необходимо постоянно наблюдать за
пилотажными приборами, компасом и часами, чтобы не потерять пространственное
положение, не сбиться с курса - выдержать большое физическое напряжение.
Покрышкин уверенно ведет в таких сложных условиях свою машину.
Спустя несколько минут полета мы снова встречаем один за другим двух
Ю-52, которых постигает такая же участь.
Нам в этот день повезло: три сбитых самолета!
Так победно заканчивался почти каждый полет на свободную "охоту",
ставшую одним из распространенных видов боевой деятельности наших
истребителей.
Нигде так ярко, как на "охоте", в свободном полете, не проявлялся закон
взаимодействия ведомого и ведущего. Это - высшая форма боевой деятельности
летчиков-истребителей.
Выносил, отработал, усовершенствовал эту форму А. И. Покрышкин.
Настойчиво и повседневно прививал он своим летчикам качества зорких,
находчивых "охотников". И лучших из них посылал в тылы противника, в самые
ответственные и трудные полеты.
В свободном полете пары Покрышкин предъявлял к ведомому очень высокие
требования. И это не случайно. Роль ведомого в таком полете значительно
усложняется. Истребитель-вохотник" не имеет определенного маршрута. В
поисках воздушного противника ему приходится преодолевать немалое
расстояние. И ведомый .должен непрерывно следить за ориентировкой, мгновенно
разгадывать замысел ведущего.
На "охоте" в момент атаки обнаруженного противника инициатива ведомого
активизируется. Он может атаковать врага вслед за ведущим или даже первым -
по его указанию, или в зависимости от обстановки. А эти обстоятельства
предъявляют ведомому новые требования: точность удара, всестороннюю отличную
летную подготовку.
Для лучшей осмотрительности в свободном полете ведомый держится на
увеличенной дистанции, не превышающей триста метров. Это обеспечивает
большой просмотр зоны, дает возможность заранее обнаружить противника, если
он попытается обрушиться на пару "охотников".
Радиосвязь в свободном полете пары имеет большое значение. Ею нужно
пользоваться с толком. Ни одного лишнего слова - иначе противник может
засечь направление, район полета пары, и тогда "охота" не принесет эффекта.
Покрышкин не терпел лишних фраз и докладывать о замеченном противнике
требовал двумя-тремя словами - направление полета, высота и расстояние.
Дальнейшее он выяснял сам.
Долгие и непрерывные боевые действия давали себя знать: личный состав
всех трех наших гвардейских - 16-го, 100-го и 104-го - авиаполков заметно
устал. В жестоких сражениях никто не щадил себя, - только бы победить!
Нередко достигалось это неизмеримой ценой - жизнью. Дивизия, естественно,
понесла потери, и в конце декабря, перед самым новым 1944 годом,
главнокомандующий Военно-Воздушными Силами решил снять с фронта нашу 9-ю
гвардейскую Мариупольскую дивизию и отвести ее в тыл - для пополнения личным
составом и материальной частью, а заодно дать летчикам, техникам, механикам
передохнуть и подготовиться к новым схваткам с коварным врагом, которого
советские войска уже начали изгонять с нашей родной земли.
Полки перебазировались севернее Черниговки. Надвигалась зима; погода,
после того, как прошли дожди со снегом, стояла пасмурная. Образовалась
непролазная грязь. Но месить ее нам пришлось недолго. Вслед за небольшим
морозцем, сковавшим землю, повалил снег, и зима заявила о себе
по-настоящему.
Население Черниговки, как и соседних с ней населенных пунктов, куда
прибыли на отдых полки, тепло и радушно встречало авиаторов, предоставляло
нам жилую площадь, образовавшуюся за счет уплотнения. Местные власти
подыскали домики под штабы, учебные классы, столовые. С жителями у нас
установились очень хорошие взаимоотношения. Люди были свидетелями
преступлений, совершенных здесь фашистскими оккупантами, много рассказывали
нам о зверствах гитлеровцев и неизменно просили отомстить за поруганную
землю, крепче бить врага и гнать, гнать супостата туда, откуда он пришел.
Первые дни ушли у нас на устройство. Мы обживали теплые, уютные
комнатушки, приводили себя в надлежащий вид.
Разместили меня вместе с Покрышкиным в одной комнате, где уже стояло
две кровати. Стол дала хозяйка. Вот и вся наша мебель.
Дом стоял на берегу небольшой речки. У запруды вода не замерзала, и
колесо водяной мельницы, пошлепывая плицами, крутилось круглосуточно.
По утрам мы с Александром Ивановичем совершали пробежку к реке, делали
зарядку, умывались. Тело наливалось бодростью, силой. Дышалось легко, полной
грудью. И далеким сном уже казались нам трудные фронтовые дни и ночи, и
словно бы совсем не мы, не зная отдыха, не зная сна, не успев поесть или
побриться, торопили свои поостывшие машины в бой.
А тут - благодать! Отошли куда-то вдаль печали и тревоги, отоспались -
и нет уже усталости.
Но полеты продолжаются. Передышка - передышкой, а летные навыки нужно
не только сохранять, но и совершенствовать, готовить себя к новым схваткам с
воздушным противником. Летчики отрабатывают технику пилотирования,
подвергаются тщательной, скрупулезной проверке. Перерывов в полетах нет. А
отлетав, занимаемся в классе, изучаем штурманское дело, овладеваем теорией
стрельбы по наземным целям, а затем закрепляем навыки на практике - наносим
удары по мишеням. Учебные воздушные бои ведем с учетом качественно новых
тактических приемов, разработанных наиболее опытными летчиками нашей дивизии
во главе с уже известным всей стране советским асом А. И. Покрышкиным.
Технический состав, разумеется, трудился так же самоотверженно, как и в
прифронтовых условиях: обеспечивал полеты, производил необходимый самолетам
ремонт, добивался четкой, безотказной работы аппаратуры и оборудования.
Таким образом, передышка была несколько условной. Личный состав трудился
Бомбардировщик вмиг вспыхнул и стал падать, разваливаясь на части. Командир
правым боевым разворотом резко вышел из атаки в сторону солнца, .чтоб снова
атаковать новую цель.
Рядом я вижу еще один горящий "юнкере". Его подожгла пара Жердева, но
сама тут же оказалась под огнем "мессеров".
- "Двадцать пятый"! "Мессы" в хвосте! Я - "сотка"! - и полупереворотом
Покрышкин пошел в атаку. "Мессеры", увидев свалившуюся на них пару, прервали
атаку, оставили Жердева и его напарника в покое, а сами левым разворотом со
снижением ушли под нас.
Командир подворачивает к бомбардировщикам и атакует их. Строй первой
группы сломался. "Лаптежники" переворотом стали спешно пикировать, еще не
дойдя до переправы, и беспорядочно бросать бомбы. Падали они в Сиваш.
- "Тигр", "Тигр"! Я - "сотка". Вызовите группу Федорова! - передал на
землю Покрышкин. Прекратив преследование первой группы вражеских
бомбардировщиков, мы всей четверкой "полезли" вверх на помощь четверке
Клубова.
- "Тридцатка"! Я - "сотка"! - звенел знакомый голос. - Атакуйте, -
прикрываю!
И мы бросились на "мессеров", набиравших высоту для атаки Клубова. Выше
появилась еще пара "мессершмиттов", нацелившихся на нас.
- "Двадцать пятый"! Я - "сотка". Атакуйте верхних.
Жердев, Сухов тоже с набором и полупереворотом пошли в атаку на
бомбардировщиков.
Секунда, две, три... Очередь. Еще один Ю-87 горит: его "достал" кто-то
из четверки Клубова.
И тут слышу:
- Внимание, я - "Тигр". На подходе еще одна группа бомбардировщиков.
Атакуйте.
Воздушная обстановка накалялась. Следом за предупреждением станции
наведения слышу голос Покрышкина:
- Я - "сотка". Прикройте - атакую!
Резким полупереворотом устремляемся к замыкающему группу "юнкерсу".
Скорость высокая, сближение идет быстро. Но "лаптежники" уже пикируют.
Александр Иванович дает короткую очередь. В металлическом теле "юнкерса"
вначале появились черные отверстия, затем самолет отвесно пошел к земле,
плюхнулся в воду и взорвался в болотной жиже на своих же бомбах.
Выше нас группа Аркадия Федорова уже завязала бой с новой группой
вражеских самолетов.
У нас горючее на исходе, надо снижаться, идти на аэродром. Восьмерка
собирается, и мы уходим, зная, что группа Федорова - это надежная смена!
Смотрю вниз, на переправу. Живет! Действует! Вижу, и другие мои
товарищи поглядывают вниз. Все в порядке - "ленточка" лежит! А слева и
справа от нее темнеют круглые пятна. Это - воронки, образовавшиеся от
взрывов авиабомб. Но переправа цела! Значит, приказ выполнен! К тому же,
сбили мы семь вражеских самолетов, из них два самолета сразил А. И.
Покрышкин.
Перекладываю машину с крыла на крыло, всматриваюсь вниз. Привет
матушке-пехоте! Идут солдаты в серых шинелях, спешат на противоположный
берег. А вот и саперы трудятся. Машут нам руками. Самоотверженные ребята. По
грудь в холодной воде работают.
Идем бреющим полетом над берегом. Бросаю на секунду взгляд на солдат,
чтобы в знак уважения к этим труженикам войны мысленно поприветствовать их.
Внизу - оживление. Летят вверх шапки. Видно - что-то кричат. Но разве
услышишь? Смысл ясен: нас благодарят за то, что отгоняем вражеские самолеты,
не пускаем их к объекту.
С каждым днем воздушные бои ведем все эффективнее, не даем противнику
прицельно отбомбиться, встречаем его самолеты еще на подходе к линии фронта.
В этом хорошо помогает нам радиолокатор. Александр Иванович и несколько
наших штабных офицеров неплохо освоили станцию РУС-2 и "Редут": первая -
подвижный вариант, а "Редут" - стационарный. И стали непосредственно с их
помощью наводить нас на вражеские самолеты. По сути дела, Покрышкин первым в
нашей воздушной армии раскрыл большие возможности радиолокатора.
Для лучшего взаимодействия группа капитана Федорова была "подсажена"
ближе к Сивашу, чтобы встречать противника еще на дальних подступах к
переднему краю.
Полеты на свободную "охоту" нашими летчиками-истребителями стали в
основном производиться с поступлением на фронт новых типов самолетов: Ла-5,
Ла-7, Як-7 и Як-3, которые по своим летным данным - скорости полета,
скороподъемности, маневренности и вооружению не уступали лучшим немецким
самолетам-истребителям Ме-109 и ФВ-190.
Весной 1943 года, в соответствии со специальным приказом Верховного
Главнокомандующего, для действий на особо важных коммуникациях противника
лучших летчиков посылали на свободный поиск. Летчики-"охотники" своими
внезапными и дерзкими действиями по важным объектам и коммуникациям наносили
большой урон противнику в технике и живой силе.
В полках истребительной, штурмовой и бомбардировочной авиации были
"охотники", которые наряду с выполнением общих задач вели боевые действия и
способом "охоты". Полеты на "охоту" в истребительной авиации производились в
основном парой, в штурмовой и бомбардировочной авиации - одиночными
экипажами в сложных метеорологических условиях.
Например, в операции по освобождению Крыма летчиками-"охотниками"
нашего 16-го гвардейского истребительного полка А. Покрышкиным, Г.
Речкаловым, И. Олифиренко, А. Клубовым, А. Федоровым, П. Ереминым было сбито
над Черным морем двенадцать транспортных самолетов Ю-52, совершавших с
аэродромов Одессы, Констанцы полеты в Крым и обратно и перевозивших
боеприпасы, продовольствие, горючее и людей.
Свободная "охота" - это сложный вид боевых действий, связанный с
большим риском для летчика. Ведь полеты выполняются за линию фронта на
100-150 километров и дальше в тыл противника. Каждый такой полет требует в
первую очередь от летчика особенно высоких морально-психологических качеств,
полной уверенности не только в самом себе, но и в своем напарнике. Строгие
требования предъявляет он и к материальной части; "Охотниками" желают стать
многие летчики, но не каждый может им быть в силу ряда особенностей.
Некоторые летчики храбро дерутся в групповом бою, в районе переднего края,
сопровождают штурмовики, бомбардировщики. Здесь ободряет "чувство локтя" -
близость товарищей в бою, да и наличие своих войск. Если подобьют - можно
выпрыгнуть из самолета и спастись на парашюте.
Летчики-"охотники" лишены таких преимуществ. Они улетают парой в
пространство над территорией, занятой врагом, и там ведут боевые действия. В
процессе полета, особенно на малой высоте, летчики-"охотники" полностью
оторваны от своих войск, теряют радиосвязь со станциями наведения. -Они не
знают, какая по ходу действия может сложиться обстановка: мало ли с каким
воздушным противником придется встретиться?! Главное - найти врага,
уничтожить и выйти победителем в самой сложной схватке, которая может
произойти. Здесь нет места неуверенности, растерянности. Здесь не от кого
ждать помощи в трудную минуту. Здесь - надежда только на себя и на
товарища!..
Летчики-истребители, занимающиеся "охотой", должны иметь чутье
охотника, дабы не превратиться самому в дичь. Нужно твердо знать воздушную и
наземную обстановку в тылу врага, владеть искусством полета по приборам в
облаках, иметь снайперскую воздушно-стрелковую подготовку.
Леттаки-"охотники", как правило" цель поражают с первого захода и с первой
атаки: на повторную атаку может не хватить времени, да и обстановка этого не
позволит. Надо подробно изучить район полета, типы базирующихся самолетов,
аэродромы противника, подходы к ним для успешной атаки. Если на аэродроме
базируются бомбардировщики, то аэродром прикрыт зенитной артиллерией; если
истребители - то имеются еще и дежурные машины, которые немедленно взлетают
для отражения атаки.
Кроме того, надо хорошо знать наличие в районе охоты линейных,
площадных ориентиров, их конфигурацию, рельеф местности, чтобы умело
прикрываться и маскироваться ею, незаметно и внезапно подходить, к цели, а
также после выполнения атаки уходить от нее, не подвергая себя опасности.
Задача на боевой вылет способом "охоты" обычно ставится командиром
части. Указывается район боевых действий, данные о наземной и воздушной
обстановке, сообщаются необходимые данные воздушной и агентурной разведок.
Бывают случаи, когда "охотникам" ставится задача на конкретную цель, которую
надо уничтожить. Однако в выборе маршрута, высоты, скорости полета и захода
на цель летчики не ограничивались. Они сами выбирали условия полета,
наиболее выгодные на данное время, и принимали решение.
Находясь в свободном поиске, летчики стремились сбивать вражеские
самолеты в районе их аэродромов или на маршрутах "к линии фронта. Если
самолетов противника не было, то они вели штурмовку наземных целей:
железнодорожных эшелонов, автотранспорта, боевой техники и живой силы врага.
К полетам на свободную охоту мы с Александром Ивановичем тщательно
готовились, изучали особенности района независимо от того, будет ли этот
полет над сушей или над морем. Особенно внимательно изучали по карте
железнодорожную и шоссейную сеть дорог: под каким курсом они проходят, к
каким населенным пунктам, их особенность, чтобы в случае отказа компаса
можно было взять направление на свою территорию.
Линию фронта стремились перелетать незаметно, где-то в стороне от
главного направления боевых действий, на большой высоте. Если не было
облачности - то шли со стороны солнца, а при наличии облачности - скрывались
в ней. Если облака тонкие, пробивали их и шли за облачностью. Пройдя
определенное время, выходили из нее, собирались и шли дальше по намеченному
пути. Вели поиск воздушного и наземного противника и одновременно разведку,
запоминая важные цели, район их расположения.
Порой, оценивая воздушную обстановку в тылу противника, делали вывод,
что вражеских самолетов в воздухе можно и не встретить и тогда переходили на
поиск эшелонов, автоколонн. В безоблачную погоду с высоты 3000-5000 метров
хорошо видны движущиеся составы, автомобили.
Эшелоны мы стремились атаковать, как правило, на участках с насыпями
или выемками, подальше от железнодорожных станций, которые, как правило,
прикрывались сильным зенитным огнем.
Выследив идущий состав, мы отходили в сторону, пикированием быстро
снижались и дальнейший маневр для захода в атаку строили так, чтобы
незамеченными внезапно выйти на цель. А для маскировки использовали лесные
массивы, населенные пункты, большие лощины.
Состав, как правило, атаковали под три-четыре четверти, то есть почти
под прямым углом к его движению, слева или справа.
Сначала выводили из строя паровоз как наиболее уязвимый элемент. Для
этого пушечная лента снаряжалась с определенным процентом бронебойных
снарядов. Даже в небольшой очереди был обязательно бронебойный снаряд. При
попадании такого снаряда в котел большим облаком вырывался пар, движение
прекращалось, эшелон останавливался. После вывода из строя паровоза мы
переносили огонь на цистерны с горючим, били по вагонам и платформам с
военным имуществом.
Атака эшелонов под четыре четверти наиболее выгодна еще и тем, что
огонь зенитной артиллерии, которая размещалась на платформах, в этом случае
малоэффективен: быстрое смещение самолета в пространстве затрудняет расчету
ведение прицельного огня.
Уничтожать автомашины в движении или на месте гораздо проще: сама
автомашина очень уязвима, и водитель в таких случаях, стремясь спастись, сам
попадает в аварийную обстановку.
Обнаружив на дороге колонну или одну машину, мы атаковали их, в
основном по ходу движения, а иногда и против движения с небольшим углом
пикирования. Учитывая направление и силу ветра, открывали огонь по носовой
части автомашины, и она сама "проходила" через очередь.
Боевые действия "охотников" были весьма эффективными. В результате их
дезорганизовалась работа тыла противника. Немаловажное значение имели и
морально-психологические последствия. Среди вражеских солдат и офицеров,
находящихся в тылу, появление "охотников" вызывало панику и страх, а у
советских людей, оставшихся на оккупированной территории, чувство гордости и
надежды на скорое освобождение.
Так, за период активных боевых действий способом "охоты" при
освобождении Украины, а также Румынии и Польши прославленными нашими асами
А. Покрышкиным, Г. Речкаловым, А. Клубовым, А. Федоровым, Н. Трофимовым, А.
Трудом, В. Цветковым, братьями Глинка было уничтожено в воздухе и на земле
38 самолетов, 24 паровоза, 56 железнодорожных вагонов, 18 цистерн с горючим,
70 автомашин и много другой техники и живой силы врага.
Наряду с большой деятельностью по уничтожению врага, летчики-"охотники"
параллельно вели успешную воздушную разведку наземного и воздушного
противника и привозили командованию много ценных сведений.
Командование ВВС придавало большое значение боевым действиям способом
"охоты". Так в 1943 году по решению командующего нашей 8-й воздушной армией
Героя Советского Союза генерал-лейтенанта авиации Т. Т. Хрюкина в местечке
Агальман была организована конференция истребителей-похотников". Проводилась
она под общим руководством дважды Героев Советского Союза генерал-лейтенанта
Е. Я. Савицкого и майора А. И. Покрышкина.
На конференцию съехались лучшие летчики-асы: дважды Герои Советского
Союза В. Лавриненко, Д. Глинка, А. Алелюхин, Аметхан Султан, Герои
Советского Союза Решетов, Б. Глинка, Комельков д другие.
Конференция ставила своей задачей обобщить накопленный боевой опыт
летчиков-"охотников" и выработать наиболее рациональную методику подготовки
и тактические приемы при ведении боя способом "охоты".
Летчики в своих выступлениях поделились опытом боевых действий по
различным целям на земле и в воздухе, анализировали как успешные, так и
неудачные вылеты на "охоту". Анализ давался на конкретных примерах полета:
какая складывалась воздушная или наземная обстановка, какие были
метеорологические условия, в которых летчики вели бой.
В результате трехдневной работы был обобщен опыт лучших
летчиков-истребителей армии, выработана тактика боевых действий способом
"охоты", которая еще успешнее позволяла уничтожать противника вдали от линии
фронта.
До самого конца войны мы вели успешные боевые действия способом сводная
"охота". Приведу в подтверждение один эпизод.
На Крымском направлении в районе Сиваша и Перекопа создалась
оперативная пауза. Боевая авиация в эти дни летала мало. Противник в
основном ограничивался разведывательными полетами Ю-88, Хе-111 или пары
"мессеров". Обе стороны готовились к решающему бою за Крым.
Как-то я зашел в штаб к А. И. Покрышкину узнать, долго ли мы будем
сидеть "без дела". В комнате его не было, и я присел на табурет. Ожидая
командира, рассматриваю силуэт большого самолета с четырьмя моторами и тремя
килями. Я подошел к схеме и прочитал: "Фокке-Вульф-200".
В это время вошел Александр Иванович и прямо с порога задал вопрос:
- На "охоту" полетишь? Я ответил:
- Хоть сейчас!
- Ну, тогда слушай. Сейчас на фронте затишье, авиации нет, Крым отрезан
нашими войсками и изолирован. Снабжение войск идет только морским и
воздушным транспортом. Теперь ты понял меня? Транспортные самолеты Ю-52 и
"Фокке-Вульф-200" летают с занятых немцами аэродромов Румынии и Одессы.
Следовательно, где-то недалеко от береговой черты над морем проходят их
трассы. Патрулируя в районе их пролета, мы можем успешно уничтожать эти
самолеты.
А. И. Покрышкин молча, не торопясь, расстегнул планшет и достал
полетную карту, развернул ее и положил на стол, затем взял красный карандаш
и негромким голосом заговорил:
- Я примерно продумал маршрут нашего полета, - карандаш провел линию от
Аскания-Нова до Тендеровской косы. - Вот мы выйдем на косу, отсюда курсом
сто восемьдесят градусов пойдем в море и минут десять будем там ходить.
- Александр Иванович, - сказал я, - а не лучше ли нам ходить в море
змейкой, с севера - на юг, с юга - на север. Этим маневром мы будем
просматривать большее пространство...
Покрышкин задумался, как бы прикидывая целесообразность моего
предложения, и, кивнув головой, сказал:
- Хорошо! Давай тогда сделаем так: с косы берем курс сто восемьдесят
градусов, идем десять минут, затем разворачиваемся правым разворотом на курс
триста пятьдесят и идем четыре минуты, затем снова берем курс сто
восемьдесят и идем столько же времени. И так в последующем. В результате у
нас получится полоса, сдвигающаяся к берегам Одессы, шириной двадцать пять -
тридцать километров. Это будет хорошо. Теперь слушай дальше: над морем с
курсом сто восемьдесят обрати внимание и запомни, под каким углом к оси
полета, то есть фюзеляжу, идут волны. Они хорошо заметны по барашкам. В
случае, откажет компас - можно таким способом выйти к своему берегу, а не
улететь куда-нибудь к берегам Турции.
- Не улетим! - заверил я, - у меня есть ручной магнитный компас. Он
хоть и не точно, но все же север показывает!
- Какие вопросы есть?
- Когда полетим?
- Давай вот что: сначала проложи маршрут, а затем иди к самолетам. И
передай техникам, чтобы они подвесили к нашим самолетам подвесные бензобаки,
заправили их, опробовали при работающем моторе. О готовности доложить мне.
Проложив маршрут, увлеченный новым заданием Александра Ивановича, я
поспешил на аэродром, нашел своих техников Григория Чувашкина и Павла Ухова
и рассказал им о предстоящем вылете на "охоту". Оба техника сразу же вызвали
механиков и принялись готовить самолеты к боевому вылету. Минут пятьдесят
спустя были поставлены подвесные баки, заправлены и опробованы при
работающем моторе. Течи в стыках бензобаков не было. Все хорошо, и я доложил
А. И. Покрышкину.
- Товарищ майор, самолеты к вылету готовы! Погода не очень
благоприятствовала нам. Низкая облачность тянулась с моря. Солнце почти не
просматривалось, только порой выглянет - и тут же скроется за облаками. Я
сел в кабину. Вскоре подошел и Александр Иванович.
...Лохматые тучи нависли над морем. Местами они вались с набегающими
волнами, образуя сплошную туманную стену. Между тучами и темной морской
водой - просвет метров 60-100.
Здесь, между морем и облаками, проходит путь немецких транспортных
самолетов из Крыма в Одессу. Наши истребители идут в пяти метрах от волн с
пенистыми гребнями. Впереди - А. И. Покрышкин. За ним в правом пеленге я.
Непрерывно осматриваю пространство по сторонам, сзади. И вот замечаю, как
впереди, из облака выползает тяжело груженный "Юнкерс-52" и идет метрах в
тридцати от воды. Коротко сообщаю А. И. Покрышкину курс и направление полета
транспортника. А Александр Иванович видит его и подает команду:
- Атакуй, Голубев! Только наверняка!
Я быстро делаю небольшой доворот. Крыло моей машины чуть ли не касается
волн.
Транспортник приближается все ближе и ближе. Бью по левому мотору одной
длинной очередью. Темная струя дыма потянулась изогнутой дорожкой. Я почти
рядом на параллельном курсе проскакиваю его. В иллюминаторах "юнкерса" вижу
немецких офицеров, возвращающихся с крымских "курортов".
Горящий самолет начал снижаться, затем коснулся воды колесами, обдав
себя брызгами, неуклюже пошел на нос и, оставляя за собой большое бурлящее
пятно, нырнул в морскую пучину.
Мы продолжаем поиск. В щели между облаками и водой ни одного ориентира.
Нужно обладать очень тонким ощущением высоты и беспрекословно верить в
приборы, чтобы лететь в таких условиях. Необходимо постоянно наблюдать за
пилотажными приборами, компасом и часами, чтобы не потерять пространственное
положение, не сбиться с курса - выдержать большое физическое напряжение.
Покрышкин уверенно ведет в таких сложных условиях свою машину.
Спустя несколько минут полета мы снова встречаем один за другим двух
Ю-52, которых постигает такая же участь.
Нам в этот день повезло: три сбитых самолета!
Так победно заканчивался почти каждый полет на свободную "охоту",
ставшую одним из распространенных видов боевой деятельности наших
истребителей.
Нигде так ярко, как на "охоте", в свободном полете, не проявлялся закон
взаимодействия ведомого и ведущего. Это - высшая форма боевой деятельности
летчиков-истребителей.
Выносил, отработал, усовершенствовал эту форму А. И. Покрышкин.
Настойчиво и повседневно прививал он своим летчикам качества зорких,
находчивых "охотников". И лучших из них посылал в тылы противника, в самые
ответственные и трудные полеты.
В свободном полете пары Покрышкин предъявлял к ведомому очень высокие
требования. И это не случайно. Роль ведомого в таком полете значительно
усложняется. Истребитель-вохотник" не имеет определенного маршрута. В
поисках воздушного противника ему приходится преодолевать немалое
расстояние. И ведомый .должен непрерывно следить за ориентировкой, мгновенно
разгадывать замысел ведущего.
На "охоте" в момент атаки обнаруженного противника инициатива ведомого
активизируется. Он может атаковать врага вслед за ведущим или даже первым -
по его указанию, или в зависимости от обстановки. А эти обстоятельства
предъявляют ведомому новые требования: точность удара, всестороннюю отличную
летную подготовку.
Для лучшей осмотрительности в свободном полете ведомый держится на
увеличенной дистанции, не превышающей триста метров. Это обеспечивает
большой просмотр зоны, дает возможность заранее обнаружить противника, если
он попытается обрушиться на пару "охотников".
Радиосвязь в свободном полете пары имеет большое значение. Ею нужно
пользоваться с толком. Ни одного лишнего слова - иначе противник может
засечь направление, район полета пары, и тогда "охота" не принесет эффекта.
Покрышкин не терпел лишних фраз и докладывать о замеченном противнике
требовал двумя-тремя словами - направление полета, высота и расстояние.
Дальнейшее он выяснял сам.
Долгие и непрерывные боевые действия давали себя знать: личный состав
всех трех наших гвардейских - 16-го, 100-го и 104-го - авиаполков заметно
устал. В жестоких сражениях никто не щадил себя, - только бы победить!
Нередко достигалось это неизмеримой ценой - жизнью. Дивизия, естественно,
понесла потери, и в конце декабря, перед самым новым 1944 годом,
главнокомандующий Военно-Воздушными Силами решил снять с фронта нашу 9-ю
гвардейскую Мариупольскую дивизию и отвести ее в тыл - для пополнения личным
составом и материальной частью, а заодно дать летчикам, техникам, механикам
передохнуть и подготовиться к новым схваткам с коварным врагом, которого
советские войска уже начали изгонять с нашей родной земли.
Полки перебазировались севернее Черниговки. Надвигалась зима; погода,
после того, как прошли дожди со снегом, стояла пасмурная. Образовалась
непролазная грязь. Но месить ее нам пришлось недолго. Вслед за небольшим
морозцем, сковавшим землю, повалил снег, и зима заявила о себе
по-настоящему.
Население Черниговки, как и соседних с ней населенных пунктов, куда
прибыли на отдых полки, тепло и радушно встречало авиаторов, предоставляло
нам жилую площадь, образовавшуюся за счет уплотнения. Местные власти
подыскали домики под штабы, учебные классы, столовые. С жителями у нас
установились очень хорошие взаимоотношения. Люди были свидетелями
преступлений, совершенных здесь фашистскими оккупантами, много рассказывали
нам о зверствах гитлеровцев и неизменно просили отомстить за поруганную
землю, крепче бить врага и гнать, гнать супостата туда, откуда он пришел.
Первые дни ушли у нас на устройство. Мы обживали теплые, уютные
комнатушки, приводили себя в надлежащий вид.
Разместили меня вместе с Покрышкиным в одной комнате, где уже стояло
две кровати. Стол дала хозяйка. Вот и вся наша мебель.
Дом стоял на берегу небольшой речки. У запруды вода не замерзала, и
колесо водяной мельницы, пошлепывая плицами, крутилось круглосуточно.
По утрам мы с Александром Ивановичем совершали пробежку к реке, делали
зарядку, умывались. Тело наливалось бодростью, силой. Дышалось легко, полной
грудью. И далеким сном уже казались нам трудные фронтовые дни и ночи, и
словно бы совсем не мы, не зная отдыха, не зная сна, не успев поесть или
побриться, торопили свои поостывшие машины в бой.
А тут - благодать! Отошли куда-то вдаль печали и тревоги, отоспались -
и нет уже усталости.
Но полеты продолжаются. Передышка - передышкой, а летные навыки нужно
не только сохранять, но и совершенствовать, готовить себя к новым схваткам с
воздушным противником. Летчики отрабатывают технику пилотирования,
подвергаются тщательной, скрупулезной проверке. Перерывов в полетах нет. А
отлетав, занимаемся в классе, изучаем штурманское дело, овладеваем теорией
стрельбы по наземным целям, а затем закрепляем навыки на практике - наносим
удары по мишеням. Учебные воздушные бои ведем с учетом качественно новых
тактических приемов, разработанных наиболее опытными летчиками нашей дивизии
во главе с уже известным всей стране советским асом А. И. Покрышкиным.
Технический состав, разумеется, трудился так же самоотверженно, как и в
прифронтовых условиях: обеспечивал полеты, производил необходимый самолетам
ремонт, добивался четкой, безотказной работы аппаратуры и оборудования.
Таким образом, передышка была несколько условной. Личный состав трудился