Горъ Василий. Враг моего врага

   - Да за что хочешь! - заорала я. - Лишь бы доплыл!!!
   - А можно подержаться когда доплыву? - слегка оживился парень, сверкнув глазами.
   - Ох, как тебе достанется там, на берегу, если бы ты знал!!!- пообещала я, сама не понимая, чем именно ему угрожаю…
   …Берег больно ударил меня в грудь, когда я уже смирилась с тем, что умру. Поддерживать находящегося на грани потери сознания Эрика не было никаких сил, а дверь, еще недавно казавшаяся подспорьем в жалких попытках удержаться на поверхности вдруг словно взбесилась - так и норовила встать на дыбы и сбросить с себя привязанную поклажу или больно ударить по голове. Я вцепилась растопыренными пальцами в ускользающий из-под меня песок и взвыла от счастья - мы добрались. И тут же получила такой удар в затылок, что чуть не потеряла сознание. Дверь, подхваченная очередной волной, обдирая мне спину, выбросилась на берег, а я, чувствуя, что мне чего-то не хватает - осмотрелась по сторонам. И еле успела схватить уплывающее от меня безжизненное тело Эрика. Стирая в кровь колени, я, ругаясь на чем свет стоит, потащила его к кромке прибоя, молясь Творцу, чтобы он был еще жив… Тупо глядя, как беснуется дверь в полосе прибоя, я приложила ухо к груди парня и прислушалась… Сердце колотилось как сумасшедшее, но, увы, только мое… а вот его я не услышала! Чувствуя, как по лицу потекли слезы, я перевернула его на живот, и изо всех сил заколотила кулаком по его спинище, выколачивая из его легких воду, а потом, перевалив тяжеленное тело на спину, с силой вдохнула воздух ему в рот…
   - Ого! Это что-то новое в наших отношениях! - выдавил из себя парень и скривился в приступе жестокого кашля. Отплевавшись, он измученно посмотрел на меня и добавил:
   - Первый поцелуй… Пожалуй, надо запомнить…
   - Болван! - расплываясь в счастливой улыбке, буркнула я и разрыдалась…
   - Слышь, подруга, а там твои вечерние платья тонут! - пытаясь встать на колени, пробормотал недавний утопленник и ткнулся лицом в песок…
   Удостоверившись, что он дышит, я из последних сил добралась до все еще мотаемой прибоем двери и, отвязав обе сумки, выволокла их на берег, а потом доковыляла до безвольно валяющегося парня и прилегла рядом с ним. Не было ни сил, ни желания шевелиться…
   - Хорошо, что сейчас лето! - донеслось до меня через целую вечность… - А то бы мы сейчас еще и замерзали… а так тепло и мухи не кусают… Я представила себе зимний заплыв и ужаснулась: уж лучше было бы умереть сразу…
   - А у нас дома сейчас уже по утрам заморозки! - вспомнила я. - Горы вокруг, ледники… А тут, южнее, жарко и по ночам…
   - Угу… только меня что-то колотит здорово…может я простудился? - криво улыбнулся Эрик. - Спасибо тебе, моя принцесса! Если бы не ты, я бы утонул…
   Я с трудом повернула к нему лицо, взглянула в его глаза и, вдруг, схватив его за шею, поцеловала в белые, потрескавшиеся губы. Потом закрыла глаза и, еле заставив себя оторваться, буркнула:
   - Я бы утонула вместе с тобой…

Глава 16. Хранитель Эол.

   В горы пришла осень. Нет, днем ее прихода практически не ощущалось - солнце палило так же, как и пару недель назад; буйный ковер неприхотливой травы все так же покрывали пятна цветов; режущие глаз своим сиянием ледники становились все короче. Но стоило солнышку скрыться за вершинами на западе, как осень тут же брала свое: холодные порывы ветра вызывали зябкую дрожь и ноющую боль в суставах, а покрывающиеся под утро тонким ледком лужицы у берегов порядком обмелевшей за лето речушки вызывали горькие мысли о надвигающейся старости. И пускай встроенные в одежду термоэлементы прогоняли холод, стоило температуре воздуха упасть ниже установленной, а принятые стимуляторы быстро снимали боль, Хранитель Эол прекрасно понимал - и его жизнь подошла к своему закату…
   Едва видимая тропка ложилась под ноги далеко не первый раз - были годы, когда в своем стремлении получше изучить окрестный мир он несколько раз в год выбирался из своего убежища и месяцами путешествовал по разным королевствам, выдавая себя то за странствующего монаха, то за лекаря. Но вот появившееся ощущение какой-то слабости в ногах действовало на нервы. "Вот она, старость!", подумал он грустно и, тяжело вздохнув, постарался прибавить шаг. До Аниора было еще далеко, и особенно расслабляться не стоило: в этот раз выбраться в большой мир пришлось далеко не из-за праздного желания погулять…
   …А в предгорьях играло лето. Правда, в отличие от прошлых лет на полях было довольно пустынно - на колосящихся полях суетились в основном женщины. Добрую половину взрослого мужского населения выкосила война с Орденом, а немногих оставшихся в живых победители забрили на службу… Глядя, как измученные непосильным трудом женщины стараются собрать урожай, Эол стискивал зубы и бледнел, - увы, он уже давно отошел от роли праздного и бесстрастного наблюдателя и врос душою в этот мир… Хотелось помочь… всем и каждому… но вот в этом и без того не раз обойденные инструкции были особенно жесткими. Никакой высокой технологии… но как же без нее?
   И поэтому, ночуя в придорожных лачугах, он ненароком "терял" деньги, не имея возможности помочь по хозяйству, и старался хоть как-то примирить этим свою разрывающуюся от сострадания душу с тем, что он считал своим долгом. Перед самим собой и этой чертовой планетой, так глубоко проросшей в его сердце.

 
"Увечный вождь змеиным жалом
повергнет демона… Увы,
свершится месть… и вновь Орала
на Меч заменят… С головы
того, кто назван в честь героя,
падет ладонь Убийцы. Тьма
в тот час окрестный мир накроет…
и в Мир опять придет Зима…"
 

   Строчки Пророчества, упорно не желающие забываться, гнали его вперед, заставляя все ускорять и ускорять и без того скорый шаг…
 
   Аниор изменился… Дома, сгоревшие в войну, так и чернели пепелищами; улицы, некогда запруженные народом, были практически пустынны; на лицах немногих прохожих читался неприкрытый страх перед каждым незнакомцем. Патрули Ордена, попадавшиеся навстречу, то и дело вглядывались в его лицо и только лишь почтенный возраст и явная нищета, видимая со стороны невооруженным взглядом, останавливала служивых от досмотра или еще чего похуже… Пробираясь по незнакомым знакомым улицам, Хранитель мрачно поглядывал по сторонам, с трудом отыскивая ориентиры. Таверна, в которой хозяйствовал Боно, возникла перед ним неожиданно, и в первый момент Эол подумал, что провалился куда-то в прошлое: чистый, не присыпанный пеплом как у всех остальных зданий в городе фасад казался чем-то ирреальным. Покосившись на коновязь, около которой суетились трое пацанов, надраивая скакунов отдыхающих в таверне путников, Эол, слегка дрожа от волнения, толкнул рукой массивную дверь и сделал шаг внутрь…
   Уютный зал гудел от голосов отмечающих какое-то знаменательное событие монахов: сдвинутые в одну линию столы ломились от выпивки и еды, а раскрасневшиеся молодчики за ними, перекрикивая друг друга, орали здравницы сухонькому, но выглядящему на редкость опасным, воину с парой плохо заживших шрамов на лице. Сидящий во главе стола, воин нехотя прихлебывал из кубка и цепкими взглядами встречал всех тех, кто переступал порог таверны. Удостоверившись, что вновь прибывший не представляет никакого интереса для него, он благосклонно кивнул автору очередного славословия и вгрызся в кусок сочащегося соком мяса…
   На подгибающихся от усталости ногах добравшись до маленького, дышащего на ладан столика, стоящего почти у входа на кухню, из которого то и дело вылетали нагруженные тарелками служки, Эол опустился на свободный уголок лавки и, дождавшись, пока хозяин заведения, о чем-то разговаривавший за стойкой, обратит на него внимания, призывно кивнул ему головой.
 
   Свободных кабинетов в таверне не оказалось, поэтому располагаться пришлось в комнате под самой крышей, принадлежащей самому Боно. Седой, покрытый шрамами старик на попытку отказаться так сверкнул на Хранителя глазами, что Эолу стало не по себе - старый воин, почти сломленный смертью друга, все же сохранил тот стержень, что когда-то вел его в бой против страшного врага. Поэтому, побросав свои нехитрые пожитки под выделенный топчан, Эол не стал ходить вокруг да около, а сразу ввел спокойно дожидающегося начала беседы воина в курс причины своего появления в городе:
   - Грядет большая война, дружище, и мимо нас она, к сожалению, не пройдет! И чем раньше об этом узнают Мерион и Ольгерд, тем меньшим количеством жизней мы сможем заплатить…
   - Дальше не продолжай! - не дав продолжить рассказ, буркнул Боно, нервно подергивая себя за бороду. - Подробностей мне тут лучше не знать. Мало ли что. Утром я выделю тебе провожатого, который проведет тебя через перевал. Лошадей не предлагаю - там они не пройдут. Прихвати с собой еще несколько ребятишек, которые дожидаются оказии, ладно? А то их тут держать небезопасно - Орден что-то активизировал поиски новобранцев и не проходит мимо ни одного подростка старше двенадцати лет. Припасы я подготовлю. А сейчас извини - внизу очень уж беспокойные гости. Я пойду к ним… Отдыхай… А если мне что-то нужно знать - скажешь об этом завтра на рассвете - у меня будет для этого время и возможности. Сейчас пришлю мальчишку с ужином…
   Проводив взглядом выходящего из комнатенки воина, Эол грустно покачал головой - годы брали свое даже у таких закаленных жизненными передрягами натур, каким был хозяин этой маленькой, но судя по виду, процветающей таверны…
   Вытянув ноги, он прислонился к стене и прикрыл слезящиеся от чада камина, разожженного где-то внизу глаза. Хотелось спать, но пустой желудок требовал своего. И весьма настойчиво…

Глава 17. Эрик.

   Добраться до Аниора оказалось не так просто - патрули монахов на всех значимых дорогах; небольшие гарнизоны в городах и деревнях не позволяли пользоваться какими-либо удобствами - как в передвижении, так и в питании и ночлеге. Ели дичь, благо всяких там зайцев и косуль вокруг было предостаточно, а разжигать костер я научился лет в пять, если не раньше. Спали в стогах на полях или на еловом лапнике. Передвигались исключительно тропами, иногда уточняя направление у женщин, работающих на полях. Оливия держалась молодцом - не смотря на тяжелые переходы, она не скулила и не ныла; мало того, по вечерам она постоянно просила меня уделять немного времени ее тренировкам и выкладывалась на них до предела. Я старался выкладываться не меньше - близость ее тела сводила меня с ума, и только проваливаясь в сон, я мог отвлечься от мыслей о том безумном поцелуе на берегу. Единственное, по чему можно было заметить, что она устала от неустроенности - так это то, что она практически перестала шутить. Впрочем, и мне было не до шуток - чем ближе был Аниор, тем труднее мне было понять, как мы будем искать адептов Обители в городе, забитом монахами под самую завязку - по дорогам, ведущим в его направлении, я несколько раз замечал марширующие подразделения тяжелой пехоты и видел следы конницы. Но свои сомнения старался не афишировать - и без того усталая девчушка могла совсем раскиснуть…
   До города добрались к вечеру восьмого или девятого дня… Глядя на далекие стены с опушки леса, я задумчиво прикидывал, смогу ли перелезть через них ночью и пытался понять, как и кого там надо искать… Подобрав несколько удобных с моей точки зрения мест, я поудобнее пристроил на плече сумки и, вздохнув, повернулся к Аниору спиной…
   - Что, в город не пойдем? - недоуменно уставилась на меня Оливия.
   - Нет, не пойдем. Пока не пойдем. Там монахи… - я взял ее маленькую ладошку в свою руку и потянул за собой. - Пойдем, найдем место, где можно спрятаться на ночь… Ты меня там подождешь, а я схожу в город.
   - А вот не дождешься! - вдруг уперлась она и в прямом, и в переносном смысле. - Я без тебя не останусь ни минуты нигде и никогда! Ты что, совсем с ума сошел? Если с тобой что-нибудь случится, что я буду тут делать одна? Я даже до порта не доберусь, не говоря уж о том, чтобы вернуться домой… Будь что будет! Умрем - так вместе… Не умрем - тоже вместе…
   Она привстала на цыпочки, заглянула мне в глаза и замерла:
   - Я тебе нравлюсь?
   Потом порывисто закрыла мне рот ладошкой и уточнила:
   - Только попробуй отшутиться! Убью. Я тебе нравлюсь? Не только как товарищ, а как женщина? И подумай, прежде чем отвечать!
   Я собрался с духом и, зажмурившись, выпалил:
   - Больше всех на свете, моя принцесса!
   - Тогда как же ты, бесчувственный чурбан, решил меня тут бросить?! Я же умру тут от страха… и одиночества… - добавила она и спрятала лицо у меня на груди…
   Я осторожно прижал ее к себе и нежно поцеловал в спутанные волосы…
   - Ну ты вообще хам!!! - взбеленилась она и затрясла меня как молодое деревце. - Кто так целует принцесс? В губы, пожалуйста! - и зажмурилась…
   В общем, отвертеться от поцелуя я не смог…
 
   Городские стены в темноте казались выше, чем они были на самом деле. Осторожно шагая вдоль крепостного рва, я пытался выбрать место, где можно было бы залезть на них без особого труда - Оливия, естественно, кралась рядом, жутко довольная тем, что ей не пришлось оставаться около спрятанных в лесу вещей. В принципе, ее аргументы оказались очень убедительными. Особенно оба подаренных поцелуя… Да и сам я, откровенно говоря, боялся бросать ее там одну, или, если еще вернее, не хотел с ней расставаться… Поэтому в город пошли вместе…
   Шорох у стены заставил нас замереть на месте. Я слегка отвел в сторону руку с ножом, чтобы удобнее было бросать и замер: от стены отделилась тень и подняла вверх невооруженные руки… Удостоверившись, что мы не будем атаковать, она поманила нас за собой и медленно направилась в сторону леса!
   Я было замялся, решая, следовать за ним или все-таки попробовать забраться на стену, но Оливия решительно дернула меня за рукав и скользнула за нашим проводником…
   Все время, пока мы пробирались до опушки, я присматривался к проводнику и в какой-то момент понял, что перед нами - мальчишка. И рост, и пропорции фигуры, и манера передвигаться свидетельствовали о том, что ему лет десять от силы. Или он здорово недоедал… Оливия, судя по всему, решила так же - кивнув в его сторону, она большим и указательным пальцами показала мне, что он мал… Я кивнул головой и вслед за провожатым юркнул в густой орешник.
   - Меня зовут Мэнир… - шепотом представился пацан, удостоверившись, что мы отошли достаточно далеко от опушки… - Если вы ищете что-то определенное, то я готов помочь…
   - А что именно ты можешь помочь нам найти? - поинтересовался я, пытаясь понять, что он из себя представляет…
   - А все! - хихикнул он еле слышно, - Я местный… А вы, судя по одежке, нет… И так, что именно вы ищете? Только не надо врать, ладно? Вы не первые, кто пытается так пройти в город… И не первые, кому я помогаю…
   - И чем ты помог предыдущим? - поинтересовался я, так и не решив, как с ним говорить…
   - Можешь показать нам Обитель Последнего пути? - поинтересовалась Оливия, слегка отодвинув меня в сторону.
   - Ого! - удивленно протянул подросток. - Саму Обитель? Так она давно сгорела… Зачем она вам?
   - Может, там кто еще остался…- Оливия убрала метательный нож в перевязь и спокойно опустилась на поваленный ствол неподалеку…
   - Остались… - с ненависть в голосе парня была такой острой, что я слегка напрягся. - Те, кто ее сжег. Монахи! Так вам нужны они? - ехидно добавил он через мгновение. Так для этого не надо лезть через стену ночью… Достаточно просто подойти к воротам днем…
   - Нет, не монахи, - решился я. - Нам нужны те, кто там раньше жили…
   - Шли бы вы лучше по домам! - парнишка покачал головой и прислонился к ближайшему дереву. - Что они вам могут дать?
   - Некуда нам идти! - в голосе Оливии было столько горечи, что я поежился… - А они могут дать цель… Ради чего жить…
   - Убедили! - парень щелкнул пальцами и с дерева за мной спрыгнуло еще пара таких же пацанов… - Это Люсс и Вит. Мои друзья… Простите, но я немного рисковал…
   - А вон того ты что не пригласил? - поинтересовалась Оливия, ткнув пальцем куда-то в темноту справа от себя…
   Мэнир захихикал и еще раз щелкнув пальцами, бросил в темноту:
   - Опять яблоки грыз, Десмон?
   - Нет! Я даже не дышал! - виновато отозвалась темнота… - Не знаю, как он меня углядел…
   - Ладно, к делу - вдруг серьезным голосом произнес парнишка. - Вас только двое?
   - Угу… - буркнул я. - И вещи у нас спрятаны в лесу неподалеку…
   - Тогда Люсс вас проводит, и на рассвете вы отправитесь туда, где вас направят по назначению…
   - Куда именно? - поинтересовалась Оливия.
   - А там увидите, - хихикнул кто-то из пацанов… - Вам понравится…

Глава 18. Король Дион.

   Легкий, на пределе слышимости, стук в окно раздался под утро, и Дион, за всю ночь так и не сомкнувший глаз, откинул в сторону одеяло, осторожно встал, и на цыпочках подойдя к окну, выглянул наружу. В первое мгновение, не обнаружив никого на маленьком декоративном уступчике, идущем вдоль фасада чуть ниже окон третьего этажа, он было подумал, что ослышался, но стоило человеку тенью скользнуть мимо него в комнату, спрыгнув откуда-то с крыши, его сердце почти оборвалось от страха и надежды:
   - Ну, не молчи, пожалуйста! - прошептал он, сжав предплечье закутанного в серый, под цвет дворцовой стены, плащ человека.
   - Государь, ваш сын жив! - так же тихо произнес откинувший капюшон воин, и Дион с удивлением обнаружил под ним лицо совсем незнакомого юноши.
   - Вы кто, простите? - еле сдержав удивленное восклицание, поинтересовался экс-король, отпуская руку молодого человека и делая шаг назад, чтобы оказаться у стены, на которой висела коллекция декоративного оружия.
   - Я - сын графа Преино. - поклонившись, молодой человек продемонстрировал графское кольцо на пальце и, удостоверившись, что оно узнано, продолжил: - Мой отец и его люди попали в засаду. Папа тяжело ранен, но поправится. Из всего отряда выжило только четверо - остальных убили люди узурпатора. Отец не смог прибыть лично - ему нужно лечение и кров.
   - Кров? А что с вашим замком, юноша?
   - После того, как люди короля Керрома разгромили отряд отца, кто-то из пленных не выдержал пыток и выдал, кто командовал теми, кто выкрал принца Люка… В общем, - голос молодого графа прервался, - нашего замка больше нет… вернее, его захватили люди Керрома, забери демоны его грешную душу…
   - О, небо! - чуть не взвыл от затаенной боли Дион. - А где сейчас мой сын?
   - Он в надежном месте, в Биронских горах. Вместе с папой. О том, где находится это место, не знаю даже я.
   Юноша склонил голову, показывая, что выполнил поручение, потом вдруг прищурился и, словно на что-то решившись, порывисто спросил:
   - Государь, простите за прямой вопрос: почему король Керром еще жив? Я, наверное, еще молод и многого не понимаю, но ведь он смертен! Давайте я его убью!!!
   - Сынок! - в голосе Диона было столько боли, что граф испуганно отступил назад и испугался своей наглости… - Увы, если бы жизнь Керрома что-либо решала, я бы удавил его вот этими вот руками… Попробую тебе объяснить…Два года назад экспансия Ордена Алого кулака внезапно прервалась. Возле самых наших границ. Из-за убийства их императора. Все это время междоусобица вокруг их трона давала нам иллюзию спокойствия. Но с воцарением на нем нового Императора война с Орденом стала почти неизбежной. Стодвадцатитысячная армия монахов уже полгода стоит у границ нашего королевства. Причин, по которым королевство пока не пало, две - союз с королем Дореда Простом, заключенный мною лет десять тому назад и надежда иерарха Ордена Алого кулака Эдмона на брак с моей дочерью. То есть в случае неприкрытой агрессии на Миер стотысячная армия короля Проста атакует монахов в тыл, и война из скоротечной превращается в затяжную, что сейчас не очень выгодно Ордену. Династический брак с моей дочерью давал надежду на престолонаследие и бескровный захват Миера лет эдак через десять… или после моей смерти, которую можно было бы организовать позже, но, увы, посольство Ордена уничтожено, а моя дочь пропала. Керром появился очень вовремя. Я даже не удивлюсь, узнав, что гибель посольства была спланирована и осуществлена именно им…
   - Так… с Вашей дочерью более-менее понятно… Но вот почему нельзя убить Керрома, я так и не понял! - юноша пожал плечами и выжидательно уставился на задумчиво глядящего в темноту оконного проема измученного горем старика.
   - Я отравлен, сынок. И живу только благодаря тому, что мне каждый день дают замедлитель яда. Умри Керром, и я умру на следующий день после него. Королевство останется без короля, союз с Доредом автоматически аннулируется и Орден примется за свою страшную жатву незамедлительно. Пока я живой и воцарение Керрома на престол выглядит более-менее законно, король Дореда будет верен своему слову, а Орден будет выжидать удобного момента и увеличивать военное присутствие в регионе. А я через старых друзей, таких, как твой отец, буду искать возможность посадить на престол Люка или мою дочь Оливию… Правда, во втором проблем будет не в пример больше: молодая девушка на троне - лакомый кусочек для любого нашего соседа, за исключением, разве что Проста. Вот теперь, благодаря тебе, я знаю, что Люк жив, и у меня появилась надежда… Спасибо, сынок! Ты мне очень помог… и прости меня за то, что я волей-неволей исковеркал вашу жизнь…
   - Мы с вами и в горе, и в радости, Государь! - юноша встал на одно колено и склонил голову, высказывая уважение и верность мужеству и силе духа своего короля…
   - Передай отцу, что в первый месяц зимы я бы хотел получить весточку о состоянии здоровья Люка и его способности сесть на престол… а теперь беги сынок… и да пребудет с тобой мое благословение. Возьми вот этот клинок от меня в подарок за доблесть и верную службу… - Дион протянул руку и снял со стены невзрачный с виду полуторник, стоивший на самом деле целое состояние. - Работа мастера Конидо. Он бесценен…
   - Благодарю вас, мой государь! - вспыхнул от непередаваемого восторга молодой граф и тут же добавил: - Все передам, как Вы и сказали…

Глава 19. Хранитель Эол.

   Путь до Волчьего логова занял почти десять дней. Если бы я не знал, где расположен этот забытый Господом уголок континента, я бы наверное решил, что мы окончательно и бесповоротно заблудились: маленький отряд ломился по совершеннейшему бездорожью, преодолевал перевал за перевалом и в итоге я совершенно потерял чувство направления на мое Убежище. Впрочем, наличие точных карт, компаса и других технических прибамбасов давало мне возможность относиться к этому довольно спокойно… В отличие от большинства членов нашего маленького отряда. Вообще коллектив подобрался довольно разномастный. Два покрытых шрамами мрачных мужика лет тридцати - тридцати трех, судя по виду, прошедших через горнило не одной войны. Три женщины от двадцати и до сорока лет от роду, судя по черным платкам на головах, потерявшие близких. И пятеро ребят чуть старше четырнадцати лет. Не смотря на тяжесть многодневного перехода, увесистые рюкзаки на каждом из них, включая женщин, отсутствие даже жалкого подобия на какие-то удобства по дороге не ныл и не жаловался никто… Впрочем, как я понял, там, за спиной, у каждого из них осталось что-то гораздо более тяжелое, чем какие-то тяготы пути…
   Поневоле присматриваясь к попутчикам, я пытался представить, что из себя представляет, скажем, наш проводник, парнишка лет пятнадцати, за всю дорогу не проронивший ни одного слова не по делу. Шагая, как заводной механизм, он неутомимо преодолевал каменные завалы и песчаные осыпи, бурные горные реки и снежные склоны… И при этом никогда не смотрел назад - видимо, ему казалось, что там, где он несется как горный козел, все остальные тоже не испытают никаких проблем с передвижением. Впрочем, все, кроме меня, тоже справлялись с путешествием довольно спокойно. Разве что уставали в первые дни.
   А у меня постоянно подгибались ноги. Проклиная свое малоподвижное существование и дурацкое чувство долга, я обычно плелся в хвосте отряда, нагоняя основную группу во время коротких ежечасных привалов. Откровенно говоря, если бы не парочка братьев по имени Эрик и Винни, забравших весь мой нехитрый скарб на второй день пути и частенько вынуждавших проводника снизить темп, я бы, скорее всего, день на третий просто повернул бы назад. А так к концу каждого дневного перехода я без сил валился на импровизированное ложе, приготовленное обычно старшим, Эриком, и пытался успокоить перегруженное постоянным приемом стимуляторов сердце…
   Братья, поужинав, уходили подальше от лагеря и умудрялись час-полтора заниматься тренировками. Причем старший зверствовал так, что мне частенько хотелось дать ему по шее. Однако Винни воспринимал жесткость учителя как должное, и, как ни странно, после каждой тренировки бросал на брата такие благодарные взгляды, что мне становилось стыдно…
   Третий парнишка, худенький и жилистый до безобразия, выглядел затравленным зверьком. Постоянно исподлобья наблюдая за всеми окружающими, он почти не принимал участия ни в обустройстве лагеря, ни в его охране, ни в приготовлении пищи. Шарахаясь от ласки женщин и от попыток заговорить с ним мужчин, он напомнил мне затравленного волчонка в клетке зоопарка, которого я видел в одном из техногенных государств Веера миров в одну из полузабытых командировок в далекой наивной юности…
 
   …Волчье логово встретило нас зычным рыком здоровенного пса, возникшего возле нас задолго до того, как мы подошли к воротам выросшего из ниоткуда величественного замка.