Грай Татьяна. Формула тьмы и света

   Астахов связался с орбитой, катер за ягодниками должен был прийти через час. Валерьен приказал переодеться, и вот уже патрульные в синих комбинезонах выходят наружу. Ягодники, увидев патруль в "домашней" форме, повскакивали, собрались у крыльца. Им не терпелось убраться отсюда, но Валерьен сказал, что на орбите пока удалось привести в порядок только один катер, и банду заберут в два рейса. Харвич подумал, что может начаться свалка, мародеры полезут в катер все сразу... Валерьен, видимо, боялся того же, и довольно резко стал говорить, что посадка - по приказу, и любые беспорядки... Один из ягодников внезапно хлопнул Валерьена по плечу и брякнул:
   - Не жохай, парень, все будет пучком!
   - Что-что? - оторопел Валерьен.
   - Уладится, - объяснил ягодник. - Ты думаешь, мы чокнутые? Нетушки, нам жить не надоело!
   Валерьен оглядел рожи мародеров и расхохотался от души.
   - Здорово вас напугали!
   - А то! - подтвердил кто-то из оборванной толпы. - Такого натерпелись, что никому не пожелаем!
   - Ладно, - махнул рукой командир, - ждите отправки.
   ...Легкие облака плыли над сельвой. Закат разрисовал их, как японские веера, и нарядность окружающего мира создавала иллюзию покоя и неизменности. Песок вокруг поста сам собой разровнялся, скрыв следы пребывания мародеров, над океаном слоился прозрачный синий свет, идущий неведомо откуда... Харвич, сидя на крыльце рядом с Астаховым, думал о том, что впереди - скучные дни однообразной вахты, и ежедневная проверка костюмов, и бесконечное прослушивание отчетов, и придирки Валерьена, требующего всегда и во всем соблюдать дух и букву инструкции... и может быть, сольпуги придут поговорить о том, о сем...
   ЧАСТЬ 3. РАБЫ ПРИЗРАКОВ
   Знаки и символы управляют миром
   а не слово и не закон.
   1.
   Лон-Гир, добравшись до своего дома, опустился на крышу и подошел к самому ее краю. Старик долго смотрел вниз, на узкую улицу. Здесь, в отличие от богатых центральных кварталов, было довольно много пешеходов. Пьяницы с искалеченными крыльями, наркоманы, не имеющие сил взлететь даже до уровня собственной квартиры, люди ночного мира, из каких-то своих соображений бродящие по земле... и мертвые.
   Лон-Гир с ужасом всматривался в лишенных сознания и воли крыланов, бессмысленно шагающих по улице. Их с каждым днем становилось все больше. Старика не удивляло то, что другие не замечают, что между ними ходят давно умершие. Внешне они никак не отличались от нормальных людей. Мертвые крыланы в общем вели себя как обычные существа. Просто Лон-Гир в какой-то момент начал отличать живых от неживых. Он и сам не знал, почему это случилось, но с недавних пор он отчетливо видел отсутствие мысли в некоторых телах.
   Да, с некоторых пор в Столице стали происходить странные вещи. На улицах города стала изредка появляться нежить - в самых разных обличьях; но, конечно, тут уж любой понимал, что это такое, и толпа мгновенно расправлялась с монстром. А газеты, радио и телевидение поднимали отчаянный шум, радуясь сенсации. Но никто не в состоянии был разобраться - откуда лезет эта дрянь. Каких только предположений не высказывали репортеры, каких только гипотез не строили ученые! Сам Правитель уже дважды высказывался по этому поводу, обещая народу непременно разобраться в странном явлении и навести в Столице порядок.
   Но никто ни словом не упоминал о мертвецах, живущих среди крыланов.
   Лон-Гир не верил, что он - единственный, кто заметил новое явление. Наверняка есть и другие, кому это давно известно. Так почему же все молчат?
   И почему молчит он сам?
   Лон-Гир, тяжело вздохнув, спланировал с крыши на балкон своей крохотной дешевой квартирки на восьмом этаже, в которой и крылья-то было толком не развернуть. Он не в первый раз думал об этом. В конце концов, живые мертвецы появились на улицах Столицы не вчера. Это началось около года назад, как раз перед тем, как Димея подписала Конвенцию и стала членом Земной Межгалактической Федерации. И когда Лон-Гир впервые заметил бредущее по улице тело крылана, он загорелся мыслью рассказать об этом представителям высоких цивилизаций, надеясь, что они без труда разберутся в задаче и справятся с ней... но после первой же попытки встретиться с кем-нибудь из дипломатов оставил эту идею. До дипломатов было не добраться. Ему пришлось бы подробнейшим образом излагать суть своей проблемы десяткам секретарей, окружавших работников Мирового Центра. И что могло из этого выйти? Над ним просто посмеялись бы, решив, что старик спятил. Мертвые крыланы, парящие над Столицей, шагающие по улицам бедных кварталов? Да кто же поверит в такое?
   Тут Лон-Гиру пришла в голову новая мысль. А почему, собственно, он решил, что оживают лишь тела бедняков?..
   А если и среди власть предержащих тоже...
   И если это не случайность, не глупая шутка какого-нибудь колдуна, а грандиозный замысел, нацеленный на непонятную Лон-Гиру, но явно недобрую цель?..
   Старый крылан не на шутку испугался картины, нарисованной его воображением. Димея, которой правят мертвецы...
   Лон-Гир вздрогнул и печально покачал головой. Нет, это уж слишком. Такого просто не может быть. К тому же очень скоро на Димею нахлынут гуманоиды, и уж тогда он найдет человека, с которым можно будет поговорить о мучавшей его загадке. А может быть, он уже нашел такого.
   Старик пошел на кухню и занялся приготовлением позднего ужина, размышляя о симпатичном парнишке, который подсел за его столик днем в кафе. Что-то было в этом юноше... Лон-Гир видел нескольких представителей туристических фирм, посетивших Димею в последние месяцы. Это были люди совсем иного типа - напористые, ухватистые. А Винцент... Да, конечно, его тоже переполняла энергия, и он был умен и сообразителен, но он был другим. Даже ничего, в общем-то, не понимая в двуногих прямоходящих, Лон-Гир ощущал эту разницу. И ему было искренне жаль, что глаза гуманоида устроены столь неудачным образом, что он не может видеть многослойную живопись крыланов. Он в состоянии рассмотреть лишь то, что лежит на самой поверхности, и что для любого крылана либо просто незаметно, либо не имеет никакого значения.
   А вот интересно, подумал вдруг старый историк, как мы сами выглядим в их глазах? Ведь если бескрылые не видят многослойности красок, то и наша одежда, и наши крылья для них выглядят совсем не так, как для нас?
   Лон-Гир попытался представить себе плоский цвет, лишенный перехода тонов вглубь. Само собой, ничего у него не вышло. Но он догадывался, что картина мира при таком зрении становится намного беднее, лишаясь утонченности. Ну, тут уж ничего не поделаешь. Все люди разные, и видит каждый по-своему. Но это ведь не так уж и важно. Важно то, что все мыслящие существа - это люди, ходят ли они на двух или четырех ногах, или летают. А вот нелюди, нежить...
   И мысли Лон-Гира вновь вернулись к мертвым телам, движущимся то ли по воле неведомого закона природы, то ли по воле неведомого существа, замыслившего нечто странное и непонятное.
   А в связи с бродячими телами он снова вспомнил о Винценте. Этот молодой человек так внимательно слушал болтовню одинокого старика, так жадно впитывал все, что касается жизни крыланов, задавал так много вопросов, что Лон-Гир невольно подумал: это неспроста. И уже там, в кафе, у него мелькнуло подозрение, что парнишка явился на Димею отнюдь не ради того, чтобы подготовить базу для будущих многочисленных туристов. Винцент напомнил ему одного блестящего журналиста, с которым Лон-Гир был дружен в молодости. Когда Кон чуял сенсацию - он вел себя точно так же, как этот молодой гуманоид. Предельная внимательность к собеседнику, вежливость, интерес к каждому слову... а потом появлялась новая статья, которой зачитывались тысячи крыланов.
   Может быть, этот мальчик - тоже журналист? Тогда есть смысл поговорить с ним о нежити и бродячих телах. Он поверит, решил старик, он обязательно поверит. Ведь он не знает, что далеко не каждый крылан способен увидеть отсутствие сознания в теле. И Лон-Гир, пожалуй, сумеет убедить его проверить этот факт - с помощью галактических технологий. Наверняка у землян есть что-нибудь такое. И тогда тайное станет явным, и тогда можно будет приняться за монстров всерьез. И выяснить, откуда они берутся.
   Но сначала Лон-Гир решил понаблюдать за жителями богатых кварталов. Есть ли среди них бродячие тела? Он ведь никогда не присматривался к людям в центре Столицы. Он просто прилетал в кафе "Долинка", чтобы еще и еще раз увидеть картины великого мастера, и все. Но теперь он погуляет и вокруг кафе. А потом поговорит с гуманоидом. Найти его труда не составит, гостиница для бескрылых дельцов в Столице пока что всего лишь одна.
   С этими мыслями Лон-Гир и улегся спать.
   2.
   Второе явление колдуна было прозаическим донельзя. После завтрака, доставленного мышиной мелочью, в круг света спокойно вошел некто в черной одежде, с черными крыльями, и с громадными портновскими ножницами в похожей на птичью лапу тощей руке. Четверо пленников, все еще сидевших за столом, уставились на него во все глаза. Впрочем, сказать "уставились" можно было только о гуманоидах. Что уж там сделал Клавдий - определить никто не мог. Однако именно он заговорил первым.
   - Итак, ты явился за рыжими волосами? - спросил он хриплым тенором. Интересно, какого рода ворожбу ты затеял? Каковы твои цели?
   - Не твое дело, - сварливо бросил черный крылан.
   - Отчасти мое, - возразил Клавдий. - Потому что вот такими ножницами ты можешь срезать волосы с гуманоидов, но не с меня.
   Колдун фыркнул и, положив большие ножницы на стол, достал из кармана другие, маленькие, похожие на маникюрные - чуть изогнутые.
   - Ну?
   - Да, этими можно снять мое волосяное покрытие, - согласился Клавдий.
   И тут вдруг Сергею пришла в голову некая мысль...
   - А откуда у тебя переводчик? - резко спросил он, уставясь на огромное полупрозрачное ухо рукокрылого бандита, в котором поблескивала так хорошо знакомая всем крошечная серьга. - Где ты его взял?
   Колдун расхохотался, оскалив острые длинные зубы, и его вытянутое мышиное лицо запрокинулось вверх. Толстые складки зеленоватой кожи, свисающие с шеи на грудь, затряслись, как полурастаявшее желе.
   Марина и Нэя, вздрогнув, испуганно придвинулись поближе друг к другу. Обе девушки подумали одно и то же: вряд ли кто-то из туристов просто подарил колдуну свой переводчик...
   И Сергей с Клавдием подумали о том же.
   - Что ты сделал с владельцем этого приспособления? - резко спросил Клавдий, имевший на этот раз форму груши со стебельком на макушке.
   - И это тоже не твое дело, - насмеявшись досыта, ответил чернокнижник. - Извольте стричься, гости дорогие!
   Гуманоиды, переглянувшись, посмотрели на Клавдия. Тот промычал:
   - Уверен, что сопротивление не имеет смысла.
   - Вот в этом ты прав, - кивнул До-Сон. - Вздумай только вы противиться, и...
   Он демонстративно щелкнул пальцами левой руки, и в то же мгновение по периметру всех трех клеток возникли белесые безглазые существа со множеством длинных извивающихся щупалец. Щупальца как по команде потянулись в сторону пленников, существа разинули широкие пасти, утыканные острыми мелкими зубами... Потянуло тухлятиной.
   - Позвольте представить - это мои пиявки, - сообщил колдун. - Ждут не дождутся, когда вы совершите какую-нибудь глупость.
   - Ну, мы ведь тебе нужны живыми, - резонно возразил Клавдий, похоже, ни на секунду не утративший самообладания. - Так что нечего нас пугать всякой дрянью.
   - Ха-ха, - отчетливо произнес колдун. - Мне, может быть, и одного экземпляра хватит. Так что кормить четверых бездельников неразумно.
   - А ты сначала проверь, - посоветовал Клавдий. - Может быть, тебе и четырех экземпляров мало окажется.
   Земляне и Нэя молча слушали перепалку двух негуманоидов, не решаясь вмешаться. Им почему-то казалось, что у Клавдия есть свои, непонятные им цели, что ученый не просто так бросается словами, а хочет что-то для себя выяснить. В конце концов, он ведь был специалистом по летучим мышам, пусть даже и по неразумным.
   - И проверю! - злобным тоном ответил Клавдию колдун. - Сегодня же и проверю. А заодно отловлю еще парочку двуногих прямоходящих, очень кстати они к нам явились.
   - И тоже посадишь их в клетки? - поинтересовалась Марина.
   - Нет, - фыркнул До-Сон, хлопнув крыльями. - Они не рыжие.
   - Тогда зачем они тебе? - осторожно спросила Нэя.
   Колдун пожал плечами и резким движением расправил во всю ширь черные крылья. Он явно хотел произвести впечатление. А может быть, таким образом просто проявлялась его природная склонность к театральным эффектам.
   - Затем, что мне необходимы сердце и печень бескрылых, - объяснил он. - Это очень сильный компонент... но до сих пор мне не хватало рыжих волос. Короче, хватит тянуть время.
   Он схватил со стола ножницы и в один прыжок очутился рядом с Мариной. Девушка, онемевшая от ужаса, даже не шелохнулась, пока колдун чуть ли не под корень обрезал ее огненные кудри. Печень и сердце бескрылых...
   Затем До-Сон остриг Сергея и Нэю, и в последнюю очередь взялся за Клавдия. Клавдий обернулся безупречным шаром, и колдун принялся тщательно срезать с него короткий рыжий пушок, стараясь не потерять ни волоска. А Клавдий воспользовался моментом, чтобы задать еще несколько вопросов.
   - Значит, тебе нужны внутренние органы гуманоидов, - прогудело из глубины шара. - Именно гуманоидов? Или под бескрылыми ты имел в виду любых существ, лишенных способности летать?
   - Гуманоиды мне нужны, гуманоиды, - пробормотал колдун, не отрываясь от работы. Уж очень короткими были волоски на шаре. И Марине показалось даже, что эти волоски сегодня выглядят наполовину короче, чем вчера... но она воздержалась от комментариев. - Обязательно двуногие прямоходящие. В них вся загвоздка. И надо их мне много...
   Нэя судорожно вздохнула, и Марина поспешила взять девушку за руку, чтобы хоть немного поддержать и успокоить. Сергей подошел к ним вплотную и обнял обеих за плечи. И так они стояли, наблюдая за стрижкой Клавдия и внимательно вслушиваясь в пугающих их разговор.
   - А зачем именно много? - поинтересовался Клавдий, отращивая лапу с клешней из обстриженной части своего тела. - Это связано с обширностью твоих замыслов, или с какими-то другими причинами?
   - Не твое дело, - буркнул колдун. - Впрочем, беды не будет, если я и скажу тебе. Все равно ты отсюда не выйдешь. Я хочу превратить всех крыланов в послушных мне людей. Чтобы ни один из них не мог противиться моей воле. Вот чего я хочу... и я этого добьюсь... - Он наклонился, чтобы заняться стрижкой нижней части шара. Но в этот момент Клавдий опустил клешню и...
   Колдун взвыл и отпрыгнул в сторону, выронив ножницы и рассыпав пух, который держал в руке. Клавдий весьма чувствительно ущипнул его пониже спины.
   - Ах ты, наглец! - заорал рукокрылый. - Ну, сейчас ты у меня получишь!
   И в Клавдия ударила беловато-голубая извилистая молния, вырвавшаяся из пальца чернокнижника.
   А дальше произошло нечто несусветное.
   Молния отскочила от стриженого шара и врезалась в живот летучей мыши. До-Сон заорал во все горло и, согнувшись пополам, замахал руками и крыльями. Клавдий язвительно рассмеялся, быстро вытягиваясь вверх и перестраиваясь в нечто двуногое. И это нечто шагнуло к колдуну и угрожающе склонилось над ним.
   - Не хулигань, дяденька! - тоненько пропищал Клавдий. - А то как бы тебя по попке не нашлепали!
   Колдун задыхался от боли и ярости, но тем не менее не замедлил ответить:
   - Ну, ты свое еще получишь, чучело!
   Отдышавшись наконец, До-Сон молча сгреб со стола кучу волос и ножницы и исчез в темноте.
   Земляне, проводив его изумленными взглядами, внезапно расхохотались. И тут же зазвучал нежный серебристый смех Нэи. А Клатоварпоридариус, растекшись по полу лепешкой, благодушно заурчал, как сытый кот.
   - Ну вы и фрукт! - отсмеявшись наконец, сказала Марина. - Как это у вас получается? У вас что, кожа такая?
   - Ну, вроде того, - донеслось из середины лепешки, где тут же вздулся небольшой бугорок. - Впрочем, это неважно. Давайте лучше еще раз подумаем, как нам отсюда вырваться. Мне не нравится то, что этот тип завладел-таки нашими волосами.
   - Но вы же сами сказали - не стоит сопротивляться, - напомнил Сергей. - А теперь мне кажется, что вы вполне могли бы справиться с этим бандитом.
   Клавдий промолчал. Марина, снова вспомнив ужасные слова колдуна, неуверенно спросила:
   - А как вы думаете, он действительно убивает гуманоидов? И если это так, то почему нам разрешили спуститься на эту планету? Наверное, он все-таки соврал.
   - Вряд ли, - задумчиво откликнулась лепешка. - Скорее дело в том, что он поставляет качественную замену.
   - Как это? - непонимающе уставился на Клавдия Сергей. Девушки переглянулись. Им тоже слова Клавдия показались странными.
   - Очень просто. - Казалось, лепешка глубоко вздохнула. - Делает копии. Очень хорошие копии. Я ведь уже говорил вам об этом. Как же вы умудрились забыть? И эти копии отбывают с Димеи вместо тех, кого он... использовал для своих колдовских экспериментов. И, очевидно, эти экземпляры существуют достаточно долго, так что их "смерть" ни у кого не связывается с Димеей.
   - Нет, не может быть! - вскрикнула Нэя.
   - Почему же нет, деточка? - удивился Клавдий. - Обычное черное колдовство, ничего особенного.
   - Ничего особенного? - внезапно возмутилась Марина. - Да как вы можете говорить такое? Ничего особенного в том, что кто-то убивает людей? Он же их убивает!
   - Да, безусловно, - согласился Клавдий. - Но в данный момент мы с вами ничего не можем изменить. А вот если нам удастся вырваться отсюда тогда другое дело. - Неожиданно негуманоид фыркнул. - Одни только ваши прически могут послужить отличным доказательством правдивости наших слов! Так что властям поневоле придется принять меры.
   Марина ойкнула и схватилась за голову. Нэя, хотя и не так импульсивно, последовала ее примеру.
   И на глазах у обеих девушек выступили слезы.
   Конечно, дело было не в утраченных локонах. Просто они были слишком напуганы.
   3.
   Сон лейтенанта был беспокойным. Харвича одолели кошмары. Ему снились летучие пираньи, порхающие по отсекам крейсера Разведкорпуса. Разведчики пытались их изловить, но пираньи ловко уворачивались от людей и пикировали то на одну голову, то на другую, вырывая клочья кожи с волосами. Разведчики обливались кровью, но не сдавались. Харвич был среди них, но на него пираньи почему-то не обращали внимания. Он бродил по коридорам и наконец очутился в рубке. Пытаясь хоть как-то помочь товарищам, он начал начитывать формулу, защищающую от злобных живых существ - и вдруг в воздухе прямо перед ним возникло желтое блюдечко с синими цветами по краю. На блюдечке стояла толстая мышь - не летучая, а самая обыкновенная, с длинным тонким хвостом. В жирной лапке мышь держала волшебную палочку. Харвич подошел ближе, чтобы рассмотреть мышь как следует - и вдруг она изо всех сил ударила его палочкой по плечу...
   Харвич вздрогнул и проснулся. В мутном свете начинавшегося дня он увидел склонившегося над ним инспектора Ольшеса.
   - Ага, очухался, - констатировал Даниил Петрович. - Подъем, юноша! Работать пора.
   Харвич попытался вскочить, но запутался в одеяле и растянулся на полу. Ольшес небрежным жестом поднял лейтенанта, подхватив его за воротник пижамы, и Винцент успел мельком подумать о том, что инспектор обращается с ним, как с котенком... но тут же забыл обо всякой ерунде, потому что Даниил Петрович сказал:
   - Мои коллеги прибыли. Сейчас ты подробно доложишь нам, чем ты тут занимался в мое отсутствие, а уж потом решим, что делать дальше.
   И Даниил Петрович демонстративно указал Харвичу на дверь ванной комнаты.
   - Побыстрее! - крикнул он вслед лейтенанту, послушно отправившемуся под душ.
   Когда через несколько минут Харвич вышел из ванной, он обнаружил, что все трое инспекторов уже сидят в креслах, ожидая его появления. Лейтенант немного смутился. Он не привык к избытку внимания к собственной персоне.
   Оказалось, что Даниил Петрович уже успел заказать завтрак для всех четверых, и не успел Винцент сесть напротив старших коллег, как в дверь номера тихо постучали, и тут же официант вкатил тележку, нагруженную экзотическими блюдами. Расставив все на низком круглом столе, официант удалился. А инспектора принялись за завтрак. Харвич, то и дело поглядывая на них, видел, что особистов совершенно не интересует, что именно они едят. Они просто разжевывали и заглатывали нечто, способное обеспечить им работоспособность в течение ближайших часов.
   Ольшес представил коллег как Игоря и Сантоса, но их фамилии назвать не потрудился. Впрочем, для лейтенанта это и не имело никакого значения. Но его позабавило несоответствие внешности особистов их именам. Точнее, смешным ему показалось то, что инспектора как бы "выглядели наоборот". Игорь был сухощавым, черноволосым, очень подвижным - среди его предков явно были латиноамериканцы. Зато Сантос смотрелся как былинный русский мужик коренастый, широкоплечий, веснушчатый, с пышными светло-русыми волосами. Но Харвичу не пришлось особенно долго изучать вновь прибывших, потому что они, едва успев проглотить по куску, тут же принялись задавать вопросы. И лейтенанту пришлось в мельчайших деталях описывать вчерашний день. Разговор Харвича с Лон-Гиром явно заинтересовал особистов. Они вновь и вновь уточняли детали беседы, пока наконец Ольшес не сказал:
   - Похоже, он в курсе.
   - Ага, - согласился Игорь, энергично разрубая вилкой некое подобие котлеты. - Мне тоже так показалось.
   И Сантос кивнул головой, подтверждая, что и он так думает.
   - В курсе чего? - осторожно спросил Винцент.
   - А всего! - пояснил Даниил Петрович.
   Харвич посмотрел на всех троих инспекторов по очереди, и понял, что другого ответа вряд ли дождется. Ну, ничего. Сам разберется со временем.
   - Ты с ним договорился о встрече? - как бы между прочим поинтересовался Игорь.
   - Нет... - растерянно ответил лейтенант. - Он просто встал и ушел, сказал, что ему пора. Но он говорил ведь, что надеется на новую встречу. И что часто бывает в этом кафе. Так что...
   - Так что нам его не найти, - сделал вывод Сантос. - Пока сам не возжелает объявиться. Это печально. Ну почему ты не попытался напроситься к нему в гости?
   - Да как же я мог? - удивился Харвич. - На чужой планете, совершенно незнакомый человек, и вдруг - напрашиваться...
   - Лопух ты! - сообщил Игорь, отодвигая тарелку. - Молодой, зеленый.
   Харвич, немного подумав, решил не обижаться. Похоже, инспектора ждали от него слишком много. Забыли, что ли, что он не особист, а патрульный?
   Но инспектора ничего не забыли. Ольшес встал из-за стола и, мимоходом хлопнув лейтенанта по плечу, подошел к окну.
   - Да, это я виноват, - сказал он оттуда. - Надо было специально его проинструктировать. Он ведь просто военный, патрульный. Как он мог догадаться?
   - Разве ты мог ожидать подобной встречи? - возразил Сантос, тоже вставая и подходя к двери, чтобы позвонить официанту.
   - Я обязан был этого ожидать, - сердито сказал Ольшес. - Я вообще обязан был ожидать чего угодно, но вот - прокололся. Ладно, теперь уж ничего не поделаешь. Попробуем сами отыскать этого старичка.
   - А кстати, - вспомнил Харвич. - Ты нашел того негуманоида?
   - Нашел, - еще более сердито ответил Даниил Петрович. - Тоже фикция. Так что пропали все четверо, прибывшие на эту чертову Димею.
   Пришел официант, чтобы убрать со стола, и все молчали, пока крылан в форменной одежде собирал тарелки, складывал их на тележку и аккуратно протирал стол. Когда за официантом закрылась дверь, Ольшес заявил:
   - Ну, денек нам предстоит нелегкий, так что начнем, пожалуй. - Он повернулся к Харвичу. - Ты бери "летучку" и отправляйся на окраину города, в любую сторону, куда тебе вздумается. Выполняй свой урок.
   - А вы? - не удержался от вопроса лейтенант.
   - А у нас свои проблемы, - фыркнул Даниил Петрович. - И с ними мы уж как-нибудь сами разберемся. Давай-давай, не задерживайся!
   Харвич уже взялся за ручку двери, когда Ольшес вдруг окликнул его:
   - Погоди-ка, Винцент!
   Лейтенант обернулся. Даниил Петрович направлялся к нему, держа в руке браслет спецсвязи.
   - Надень! - приказал инспектор. - Вдруг пригодится.
   Харвич молча нацепил браслет на запястье левой руки и вышел.
   ...День показался лейтенанту чертовски длинным. И полным сюрпризов. Харвич, будучи патрульным, не слишком часто посещал чужие планеты. Его работа проходила в Пространстве. И по-настоящему он знал только Землю, на которой родился и вырос. Теоретически ему, конечно, было известно, что по большей части миры, входящие в Федерацию, еще не достигли такого уровня развития, как Солнечная система. Но он впервые собственными глазами увидел эту разницу, почувствовал ее.
   Окраина Столицы ничем не походила на ее прекрасный, нарядный, ухоженный центр. Здесь стояли совсем другие дома - обшарпанные, с обсыпавшейся краской и штукатуркой, с полуразвалившимися водосточными трубами, зачастую с выбитыми стеклами. И никаких цветов вокруг, лишь кое-где пыльные деревья и чахлые кусты. Все пространство между домами и под ними заросло сорной травой. Но зато широкие дорожки вдоль домов были основательно утоптаны, и этому было очень простое и видное с первого взгляда объяснение: в нищем районе, куда прилетел Харвич, очень многие крыланы ходили пешком.