- Ну, когда к вам явится целая толпа бескрылых, вряд ли вы будете так уж рады, - сказал он. - Они вас доведут своими капризами!
   Официант рассмеялся.
   - Да ведь и крыланы далеко не ангелы, - ответил он. - Прошу вас, куда вы хотели бы сесть?
   Харвич огляделся. Посетителей в кафе было немного, и свободных столиков более чем хватало, но ведь ему позарез нужно было хоть с кем-нибудь поговорить...
   - А ничего, если я подсяду к кому-нибудь? - спросил он. - Понимаете, я ведь на вашей планете впервые, и...
   - О, разумеется! - понимающе откликнулся официант. - Вон там, у окна, сидит наш постоянный клиент. Он старый человек, очень одинокий, и любит поговорить. Но должен вас предостеречь: он слишком любит поговорить.
   - Вот и хорошо! - обрадовался Винцент. - Мне у вас все очень интересно, я с удовольствием его послушаю.
   Официант кивнул, и Харвичу показалось, что он рад за старика. И в следующую минуту лейтенант уже сидел напротив старого крылана в темно-синем строгом костюме. Почти черные крылья мыши свисали по обе стороны спинки мягкого белого стула. Харвичу понравилась общая цветовая гамма. Он любил контрасты.
   Выждав, пока Харвич и официант подробно обсудят заказ, крылан приступил к беседе.
   - Вы позволите мне представиться первому? - спросил он. - Или на вашей планете другие правила хорошего тона?
   - Меня зовут Винцент, - тут же сообщил Харвич, отлично заучивший все инструкции, полученные в Управлении. А инструкции эти гласили, что правила хорошего тона на Димее в основном такие же, как и во всех разумных мирах. Младший должен оказывать уважение старшему, и уж конечно, первым называть свое имя. - Я слишком молод, чтобы вы мне представлялись первым, - пояснил он.
   - О! - в черных, глубоко сидящих глазах крылана мелькнуло что-то, непонятное Харвичу. Но во всяком случае, старик не обиделся и не рассердился. - Рад это слышать. Но, поскольку я впервые в жизни так близко вижу двуногого прямоходящего, я, естественно, не в состоянии определить ваш возраст. А мое имя - Лон-Гир.
   И началась беседа...
   О чем только они не говорили! Харвич, несмотря на основательную сумму знаний, вколоченную в его память перед командировкой, прекрасно понимал, что ему известен лишь некий каркас, и что познакомиться с настоящей жизнью крыланов невозможно даже в Особом отделе Управления Федеральной безопасности. Конечно, все то, что собрали дипломаты, долгие годы готовившие Димею ко вступлению в Федерацию, особисты знали. Но все это оставалось голой схемой. И для того, чтобы наполнить ее дыханием, необходимо было соприкоснуться с крыланами, заглянуть в их дома и души, прислушаться к шороху их тонких перепончатых крыльев, присмотреться к странным траекториям их полета... и, конечно, вникнуть в их искусство.
   И вот тут-то и обнаружилась точка преткновения.
   Когда разговор, текущий по принципу свободной ассоциации, повернул к росписям на стенах кафе, Харвич сказал:
   - Я вообще-то люблю примитивную живопись, но предпочитаю более яркие краски. Здесь все уж слишком пастельное.
   - Примитивную? - непонимающе глянул на него Лон-Гир. - Что вы имеете в виду?
   Харвич немножко растерялся.
   - Ну, все сразу, наверное, - неуверенно сказал он. - Линию, цвет, объемы...
   - Росписи на этих стенах выполнены одним из самых известных на нашей планете художников, - суховато сказал Лон-Гир. - И я никогда не слышал, чтобы его обвиняли в примитивизме. Наоборот, он принадлежит к числу наиболее сложных, философски мыслящих живописцев.
   Харвич немного подумал.
   - Может быть, мы говорим о разных вещах? - предположил он. - Вот, например, этот натюрморт. - Он ткнул пальцем в ближайшую к ним стену. Говоря "примитив", я имею в виду, что, скажем, вот этот контур... ну, его линия слишком изломана, в ней нет плавности... Знаете, мне трудно об этом рассуждать, я ведь не искусствовед, я говорю просто о собственном восприятии...
   Лон-Гир довольно долго молчал, поглядывая то на Винцента, то на натюрморт. Потом старик наконец заговорил - медленно, словно тщательно обдумывая каждое слово.
   - Мне очень хотелось бы понять, что именно видите в этой картине вы. Но, похоже, такого понимания не будет.
   - Почему? - удивился Харвич.
   Лон-Гир чуть заметно усмехнулся.
   - Знаете, ваши дипломаты... Да, они долгие годы посещали нашу планету, вели переговоры, и многие из нас видели гуманоидов - издали. Но я почти уверен в том, что дипломатов интересовали только принципы общественного устройства, поскольку именно это - основа для вступления в Федерацию.
   - Конечно, - кивнул Винцент.
   - Ну вот, - теперь Лон-Гир уже не стал скрывать усмешки. - А изучение всяких мелких деталей, как я понял, у вас принято оставлять до более удобных времен. И потому, похоже, ни один из гуманоидов не заметил, что мы видим мир по-другому.
   - Как это - по другому? - Харвич даже чуть привстал, пораженный странной картиной, внезапно возникшей в его воображении: в земном музее крылан смотрит на полотно Чюрлениса и видит вместо него гравюру Дорэ...
   На остром мышином лице старика отразился чрезвычайный интерес. Черные глаза впились в Харвича, и Лон-Гир осторожно спросил:
   - Скажите, а гуманоиды вообще обладают очень развитым воображением?
   Харвич тряхнул головой, чтобы поставить мозги на место, и пожал плечами.
   - Все люди разные, и воображение у всех работает по-разному. У кого сильно, у кого вообще никак.
   - Жаль. Ну, я надеюсь, мы еще вернемся к этой теме. А сейчас мне пора, - сказал Лон-Гир и сразу же встал. - Возможно, мы с вами еще встретимся. Вы надолго к нам?
   - Не знаю, - ответил Харвич, тоже поднимаясь. - Я в командировке, и все зависит от того, как пойдут дела.
   - А чем, собственно, вы занимаетесь?
   - Организацией туризма, - в очередной раз соврал Харвич, и тут же понял, что старый крылан ему не поверил.
   Положив на стол несколько монет, Лон-Гир вышел из кафе. Харвич поспешил подойти к окну. И успел увидеть, как расправились широкие крылья, и старик мягко поплыл вверх, забирая к крыше.
   Харвич вздохнул. Жаль, что люди не летают.
   ...Уже стемнело, а обещанных Ольшесом инспекторов все не было. И сам Даниил Петрович тоже куда-то запропастился. Харвич давно уже сидел в своем номере. Он придвинул к окну кресло и маленький столик и, прихлебывая какой-то кисловатый сок, листал иллюстрированные журналы. Но думал он о другом.
   Конечно, в Управлении Федеральной безопасности Харвичу объяснили, что якобы в его потоке сознания имеется некая особая, довольно редкая составляющая, которая и помогает ему понять особенности психологии негуманоида. Но Винцент слишком хорошо заучил в детстве основной закон кармы: все, что с нами происходит, есть результат наших собственных поступков, совершенных в этой и прошлых жизнях. Так что сама по себе составляющая тут была ни при чем. Харвича интересовало, каким образом она возникла. Но ответить на этот вопрос ему могли только адепты, Мастера Учения. Однако кто же рискнет соваться к адептам по таким пустякам? В общем, было Харвичу тошно и томно. Он горестно сетовал на свою карму, заставившую его когда-то поступить в Школу патрулей... а потом его отправили стажироваться на Беатонту, прекрасную планету, где живут совсем не прекрасные гигантские пауки - сольпуги. Именно там, на Беатонте, и выяснилось, что Харвич обладает этой дурацкой составляющей, а заодно и избыточным воображением. И вот результат: сидит он на мышиной планете, ждет неведомо чего, представления не имеет, что ему делать и как... а четверым случайно забредшим на Димею существам тем временем грозит нешуточная опасность.
   Винцент снова и снова вспоминал Беатонту, пытаясь там, в недалеком прошлом, отыскать ключ к сегодняшнему, снова и снова пробуя по-настоящему разобраться в себе и сам увидеть ту струйку собственного потока сознания, которую с такой легкостью видели особисты... и, похоже, заметил, ощутил сегодня старый крылан Лон-Гир.
   ЧАСТЬ 2. БЕАТОНТА
   1.
   Патрульный катер мягко опустился на песок, неподалеку от кромки воды. Валерьен вышел первым, за ним выбрались Харвич и Астахов.
   - Ну вот, - Астахов с удовольствием огляделся. - Будем считать, что у нас месяц отпуска.
   Берег здесь образовывал выступ, и мелководье голубым полукольцом охватывало пляж, раскинувшийся вокруг деревни. Ряды хижин расходились веером от центрального строения к океану. Лучи Ореиды заливали невысокие белые конусы. В стороне от деревни, ближе к воде, стоял домик с одним оконцем - патрульный пост. Окно избушки смотрело на деревню. С океана тянуло свежестью, но от сельвы, вставшей густо-зеленой стеной за деревней, наплывали время от времени волны духоты - тяжелой, влажной, напичканной резкими запахами.
   - Хорошо! - Винцент Харвич сел на песок, расстегнул ворот комбинезона - и тут же получил выговор от командира.
   - Винцент, - Валерьен говорил сухо, - закройте воротник. На Беатонте необходима осторожность. Всегда. Граница сельвы не абсолютна, на побережье может залететь какая-нибудь дрянь... И не вздумайте обижаться, - добавил он, увидев, как вытянулась физиономия Харвича. - Вы здесь в первый раз, а добродушие Беатонты - кажимость, не более того.
   Астахов тихо фыркнул. Так его... Это вам не патрулирование подходов к Беатонте, это - сама она, ошеломляющая буйными красками планета...
   - Борис, - окликнул он Валерьена, - ну что ты, в самом деле! Не нападай на мальчика.
   Валерьен с размаху хлопнулся на песок, перевернулся на спину, вытянулся, раскинув руки, и покосился на Астахова.
   - Ладно, не буду нападать. Просто выпорю в следующий раз. Как мальчика.
   Астахов позволил себе не согласиться.
   - Пороть - непедагогично. Давай лучше устроим ему экзамен. Чтобы не забывал, где находится.
   - Давай, - кивнул Валерьен. - Ну-ка, отвечайте, курсант Харвич, почему и для чего возле Беатонты и на ней самой постоянно находится патруль Федерации?
   Харвич, изобразив на лице предельное усердие, вскочил.
   - Беатонта - шестая планета системы Ореиды, звезды, бесконечно удаленной от центра Земной Федерации. Она находится под постоянной охраной патрульной службы в связи с тем, что на Беатонте произрастает некая анимоцида, плод которой, созревающий единожды в год, представляет собой вместилище наркотика уникальной силы, а потому дельцы с окраин Федерации пытаются добыть этот плод с целью наживы. Анимоцида опасна тем, что содержит сложное соединение невыясненного состава, перерождающее сознание землян в негуманоидное.
   - Неплохо, - сказал Астахов. - Значит, патруль охраняет сольпугов от вторжения нехороших гуманоидов?
   - Никак нет, - рявкнул курсант Харвич. - Патрульная служба существует для охраны бестолковых людей от сольпугов.
   - Как это? - сделал большие глаза Валерьен.
   Харвич забормотал монотонно:
   - Сольпуги - раса негуманоидов, внешне напоминающих земных фаланг. На любую попытку добыть плод анимоциды сольпуги отвечают жесточайшими акциями, а потому неумным гуманоидам, желающим раздобыть средство для кайфа, грозит смерть. Педипальпы, то бишь ногощупальца сольпугов могут выделять ядовитое вещество, убивающее человека в считанные доли секунды. Сольпуги дали нам, представителям Федерации, карт-бланш на охрану гуманоидов в районе Беатонты.
   - Так-так, - повертел головой Астахов, изображая на лице работу мысли. - А не проще ли выдернуть с корнем эту самую анимоциду, благо она одна-единственная?
   - Никак нельзя, - отбарабанил курсант, - поскольку анимоцида является: а - священным растением, бэ - необходимым для Беатонты экологическим звеном, вэ - от нее неизвестным образом зависит разумность сольпугов. Во всяком случае, так утверждают сами сольпуги.
   - Ну что ж, - Валерьен сел, потянулся, разминая мышцы. - Урок вы знаете. Советую во время нашего пребывания здесь помнить, что Беатонта планета, абсолютно не приспособленная для гуманоидов. И не советую лезть с расспросами к сольпугам - этим болеют все новички. Общение с местными жителями - только по их собственной инициативе.
   - Есть, капитан! - Харвич лихо козырнул и шлепнулся на песок. - А когда в последний раз Беатонту посещали пираты?
   - Вы этого не проходили?
   - Вообще-то проходили... - Харвич умолк.
   Сольпугов обнаружили тридцать четыре года назад, и с тех пор Беатонта стала бельмом в глазу Мирового Центра. Логика мышления и действий сольпугов оказались непостижимыми для человечества, хотя Федерация не раз уже сталкивалась с негуманоидным разумом. Но здесь... Была создана Комиссия по Беатонте, изучавшая культуру сольпугов - не имевшую аналогов в известной части Вселенной культуру материальных символов, - и Комиссия добилась некоторых успехов в расшифровке значений символических сооружений сольпугов. Но, к сожалению, один и тот же символ в разных ситуациях имел разные смысловые наполнения, и невозможно было понять, что служило основанием к изменению. А сольпуги на вопросы не отвечали.
   Выявление наркотических свойств анимоциды произошло случайно, на третий год после встречи людей с сольпугами. Агенты окраинной Компании увеселительных заведений прибыли на Беатонту на предмет поиска новых растений, пригодных к употреблению в бизнесе убогих развлечений. Сольпуги не ожидали от людей ничего плохого, и культуртрегеры беспрепятственно бродили по лесам (тогда еще не было непроходимой сельвы). Они добрались до холма, на котором росла анимоцида - громадная розетка плоских овальных листьев, в центре которой раз в год появлялся малиновый цветок, а затем плод, гигантский пушистый шар ярко-синего цвета. Агенты, произведя химический анализ плода - в тот момент еще незрелого, светло-голубого, обнаружили в его составе несколько известных им веществ с наркотическими свойствами и, недолго думая, сорвали и увезли шар.
   Через сутки после отбытия корабля агентов вокруг холма собрались все сольпуги Беатонты.
   В то время на планете находилось представительство Федерации - трое социологов, работники Мирового Центра науки и культуры, два землянина и бледный гигант с Квиетиды (система Рас Альгете). Они передали в Центр сообщение о происшествии, отправились на переговоры с сольпугами - и пропали. Когда на Беатонту прибыли спасатели, их глазам предстала картина, напоминающая кошмары Босха - толпы сольпугов располагались вокруг холма, на котором росла анимоцида, - головами к холму, наполовину зарывшись в почву. Лес исчез; матово-зеленые панцири фаланг образовали сплошную гигантскую равнину.
   По сольпугам можно было ходить, топать, проехать на гусеничном вездеходе... Трое ученых лежали в центре мертвого мира, под розеткой анимоциды. За их телами пришлось послать "стрекозу".
   Когда через год анимоцида зацвела, сольпуги пришли в движение. Ослабевшие, на подгибающихся ногах, они зашагали по кругу, образовав шевелящееся кольцо возле холма. И это непрерывное движение продолжалось сорок два дня - до того момента, когда шар анимоциды приобрел ультрамариновый оттенок зрелого плода. (За сольпугами наблюдали с орбиты Центр запретил спускаться на Беатонту до выяснения отношений.)
   Вечером сорок второго дня шар был сорван, и началась вакханалия. Ломающиеся педипальпы взлетали вверх, треск сталкивающихся панцирей наполнил пространство... Танец сольпугов продолжался два дня и две ночи. Шар анимоциды перекатывался по кругу. На третью ночь сольпуги собрались в огромную кучу, карабкаясь по спинам друг друга, - а когда они рассыпались, шара уже не было.
   После этого сольпуги разошлись, а вокруг холма за несколько месяцев образовалась непроходимая сельва. На Беатонте в избытке произрастали ядовитые деревья, лианы, цветы и прочее, и все это собралось вокруг анимоциды, окружив ее оградой в сто с лишним километров шириной, и деревни сольпугов - веерообразно расположенные ряды белых хижин - встали по краю сельвы на равном расстоянии друг от друга...
   Харвич поднялся, прошелся по пляжу, взглянул на часы. До заката далеко. Первый день вахты... Патрульные группы на Беатонте сменялись раз в месяц - дольше психологи не разрешали людям находиться на этой планете: она очаровывала мнимым добродушием, обволакивала ленью - и патрульные расслаблялись... а Беатонта словно ждала этого. Внезапно из сельвы налетали тучи какой-нибудь дряни. То это был рой вингобустов - жгучих мух, от укуса которых на теле образовывались неизлечимые язвы; то прилетала стайка крохотных птичек - и стоило такой птичке задеть человека, как тот мгновенно сходил с ума... словом, сюрпризов подобного рода на Беатонте хватало с избытком.
   Разумеется, курсант Харвич знал все это - теоретически. Но у курсантов Школы патрулей, впервые попадающих на Беатонту, теории нередко вылетали из головы при виде золотых пляжей, спокойного океана, прекрасной буйно-зеленой сельвы... и если курсант не успевал вовремя вспомнить инструкции, его ждали немалые неприятности.
   День подходил к концу. Ореида окрашивала мир в нежные тона пастельного заката. Валерьен сидел на песке, обхватив колени руками, глубоко задумавшись. Астахов и Харвич расположились неподалеку от него и изредка перебрасывались фразами. За весь день они так и не увидели ни одного сольпуга - деревня словно вымерла.
   Смена патрулей происходила каждый тридцать первый день - утром, на орбите; и вновь прибывшая группа, по условиям, поставленным сольпугами, до заката должна была находиться на побережье. Обычно в этот день сольпуги выходили на берег, но иногда - нет. В другое время сольпуги почти не показывались людям. В основном они, кажется, вели ночной образ жизни - хотя в этом у исследователей не было полной уверенности.
   Патрульные группы не пытались завязать отношения с сольпугами. Дело патрулей - ждать, не появятся ли новые любители ягод с чужих огородов. А контактами занималась группа социопсихологов - ее резиденция располагалась на противоположном от поста Валерьена краю сельвы. Работники Научного городка не могли похвастать успехами. Даже если сольпуги отвечали на вопросы (что случалось крайне редко), трудно бывало понять их ответы - ход мысли сольпугов, как правило, не поддавался расшифровке. (Правда, сольпуги умели отвечать и так, что их ответы были вполне понятны людям - но таких ответов за все время общения с сольпугами не насчитывалось и десятка.) Сведения о культуре и образе жизни сольпугов, таким образом, страдали ярко выраженной пунктирностью.
   Валерьен и Астахов уже четвертый год работали в составе патрульной службы Беатонты, проводя по несколько месяцев в году на планете. Третьим в патруле чаще всего бывал дипломник Школы патрулей - и только однажды за все это время случилась неприятность: стажер Стефано Мариотти, поверив счастливой внешности Беатонты, позволил себе расслабиться.... но, к счастью, все кончилось благополучно.
   - Ну что, патруль, - Валерьен посмотрел на часы, встал. - Посидели и будет с вас. Пора устраиваться на долгое житье.
   Астахов и Харвич направились вслед за ним к избушке. Внутри домика было всего одно помещение. У входа - стойка с шестью костюмами полной защиты; три спальных места; аппаратура связи.
   - Зачем шесть костюмов? - тихонько спросил Харвич у Астахова.
   Астахов, вздернув брови, посмотрел на курсанта.
   - А что вы будете делать, молодой человек, если ваш костюм в неподходящий момент выйдет из строя? Сидеть в избушке и ждать, пока вас снимут орбитальные патрули? Без запаса нам никак не обойтись.
   - Разве они могут выйти из строя? - Курсант был слегка ошарашен.
   - Юноша, - обернулся Валерьен, проверявший аппаратуру, - на этой чертовой красавице может выйти из строя все, что угодно.
   - Ох, эта Школа, - вздохнул Астахов, снимая костюмы со стойки и раскладывая их на полу для проверки. - Конечно, подготовка там неплохая... но слишком общая. Для тех, кого направляют сюда, нужно все-таки читать курсы специально по Беатонте... сколько раз мы их просили! Как ты думаешь, Винцент, почему я проверяю то, что проверено десять часов назад?
   - Страховка... - пожал плечами Харвич.
   - Совершенно верно. Страховка и перестраховка. Но почему?
   Харвич благоразумно промолчал.
   - Потому что, - назидательно заговорил Астахов, не прекращая работы, - несмотря на то, что между сменами дом патрульной службы находился под прикрытием защитного поля, внутрь вполне могло пролезть что-нибудь такое... эдакое. И оно вполне могло, например, прогрызть пару дырок в костюме полной защиты. Что, страшно? - Он мельком взглянул на Харвича. Вот то-то. Полная защита не всегда защищает на Беатонте... это зависит неизвестно от чего, но есть подозрение, что - от желания сольпугов. Был случай, - продолжал Астахов, - когда в костюме так называемой полной защиты оказалась недействующей вся - вся! - техническая часть, при полном отсутствии внешних повреждений... а было и наоборот.
   - Что значит - наоборот? - не понял Харвич.
   - Наоборот - значит, что все системы костюма оставались в полном порядке, но ткань была наполовину съедена. И как только они зубы не обломали!
   "Веселенькое местечко", - подумал Харвич.
   - И часто случаются такие казусы? - осторожно спросил он.
   - Не очень, - успокоил его Астахов. - И только во время пересменки. В присутствии людей сольпуги не шалят. Но проверка содержимого дома проводится ежедневно. На всякий случай и в соответствии с инструкцией.
   Закончив проверку, Астахов показал курсанту, как открывается сейф в стене - там хранились копии отчетов патрулей за последний год и инструкции для тех, кто впервые работал на Беатонте. Инструкции, почему-то отпечатанные на самой настоящей бумаге, Астахов вручил Винценту, а сам нацепил наушники и занялся прослушиванием отчетов. Харвич решил, что это еще один вид перестраховки - ведь ежедневные отчеты патрулей поступали на орбиту, и Астахов прекрасно знал их содержание.
   Инструкции Харвич тщательно изучил еще во время пребывания в орбитальной группе, и тем не менее пришлось начать все с начала. Харвич знал, что Валерьен строг с подчиненными вдвойне - относительно командиров других групп, - и всегда требует строжайшего соблюдения всех и всяческих правил. Прежде Валерьен работал в Разведкорпусе, и в одном из поисков погибли двое из его группы. Скорее всего, думал Харвич, вины Валерьена в этом не было, просто уж так сложились обстоятельства, - работа в Разведкорпусе не совсем то же самое, что прогулка в приятной компании по ухоженному садику, - но Валерьен после этого случая из разведки ушел и уже пять лет работал в патрульной службе.
   Харвич машинально перелистывал инструкцию, а сам думал о Беатонте, о том, что представители Центра много раз пытались возобновить переговоры с сольпугами, однако фаланги встречали социологов весьма недвусмысленно. Видимо, для них не существовало разницы между учеными и агентами Компании. И уже решено было оставить Беатонту в покое, когда началась новая цепь событий, вынудившая землян предпринять очередную серию попыток наладить отношения с сольпугами...
   2.
   Компания увеселительных заведений, выждав некоторое время, пустила анимоциду в дело. В кабачках на окраинах Федерации стали подавать коктейль "Беатонта". Стоимость его, вначале обычная для напитков такого рода, вскоре подскочила до цифры едва ли не астрономической. Печально известный в прошлом ЛСД показался бы детской забавой в сравнении с соком анимоциды. Десятая часть милиграмма этого сока, добавленная в коктейль, производила неизгладимое впечатление.
   Те, кто однажды попробовал коктейль "Беатонта", готовы были продать душу кому угодно, лишь бы еще раз насладиться ощущением неземного блаженства, покоя и неизвестно чего еще - добиться внятного рассказа о том, что они испытали, было невозможно. И это оказалось еще не самым страшным.
   Несмотря на запреты и обыски, Компания сумела сохранить часть сока. И вскоре произошло первое убийство. Землянин Рой Либерти убил прибывшего на Землю гуманоида с Дилайены (Водоворот). Убил с целью ограбления, сразу же после того, как житель Дилайены получил земную валюту. В ходе следствия выяснилось, что Либерти несколько дней следил за пунктом снабжения внеземлян денежными знаками Солнечной системы, и, дождавшись удобного случая, совершил зверское убийство.
   На допросах Либерти вел себя странно. Казалось, он не понимает, почему его задержали. Он спокойно объяснял: "Мне нужны были деньги. Я хочу купить коктейль". Им занялись психологи, и результат обследования ужаснул их: в уме Либерти не осталось никаких этических установок. В нем звучало только "Я": "Я ХОЧУ. МНЕ ТАК НРАВИТСЯ. МНЕ ПРИЯТНО". Даже слабых следов понятий долга, совести, необходимости обнаружить в его потоке сознания не удалось. Примитивные желания заполнили мозг несчастного Либерти. Он перестал быть личностью.
   Его сочли тяжело больным, отправили в госпиталь и дело закрыли. Однако через небольшой промежуток времени произошло еще несколько убийств по тем же мотивам.
   Мировой Центр взялся за дело не шутя. Выяснилось, что преступления совершали земляне из числа тех, кто более чем дважды наглотался "Беатонты" - на разум внеземных гуманоидов анимоцида не оказывала столь разрушающего действия. Разъяренное руководство Центра одним ударом прихлопнуло все подозрительные кабачки и изъяло остатки сока анимоциды около десяти литров. Сок передали на исследование. Его состав оказался невероятно сложным. Большинство биологически активных соединений, входящих в него, идентификации не поддавались.
   Углубленная проверка сознания и психики преступников выявила еще одно обстоятельство. У этих людей изменилась логика. Сначала это было воспринято как болезнь, однако позже специалисты пришли к заключению, что тут нет нарушения привычной логики трехмерности, а есть полная замена логических конструкций на какие-то иные, абсолютно недоступные пониманию. Вывод комиссии гласил: сознание землян переродилось. По ряду признаков комиссия сделала осторожное предположение, что скорее всего теперь это - сознание сольпугов. Инволюции сознания несчастных добиться не удалось.