Страница:
– Что здесь происходит?
Экономка открыла рот, но Уин метнул ей предостерегающий взгляд.
– Если я пророню хоть словечко, которое расстроит молодую хозяйку в день возвращения, хозяин даст мне расчет, так что придется мне держать мой болтливый язык за зубами. Это его собственные слова.
После этого она плотно сжала губы и умолкла, скрестив пухлые руки на груди.
– Даст расчет? Папа? Тебе? Какая нелепость!
Эмма не успела высказать все, что думала по этому поводу, – раздался стук копыт. В одно мгновение отец был на ногах: он вглядывался в темноту, сжимая в руке «кольт». Эмма и не заметила, когда он успел выхватить его. К счастью, нежданный гость приближался открыто.
– Уин, это я.
Эмма узнала голос шерифа Уэсли Гилла. Тот спешился точным, уверенным движением человека, полжизни проведшего в седле. Враскачку – так ходят моряки и ковбои – он подошел к дому и поднялся на веранду. Маллой спрятал «кольт» и уселся с видимым облегчением.
– Уин, Коринна, мои приветствия.
– И тебе того же, Уэсли.
Шериф прокашлялся, смущенно поглядывая на юную брюнетку, смотревшую на него с изумлением. Он рад был бы оказаться где угодно, только не на ранчо «Эхо» в день возвращения Эммы Маллой в родной дом. Однако этого было не избежать. Он быстро окинул внимательным взглядом эту девчонку, которая столько раз сидела за его воскресным ужином и с округлившимися глазами ловила каждое слово, когда он рассказывал сказки своим детям. Она играла в шашки с его сыном Сетом, его жена Сью Эллен учила девушку печь пироги, а однажды, в шестилетнем возрасте, эта юная особа чуть было не спалила его дом. Теперь это была молодая женщина – настоящая красавица, с роскошными черными волосами, свободно рассыпавшимися по плечам.
– Добро пожаловать в Уиспер-Вэлли, Эмма. Экой красоткой ты стала, вылитая мать! Ей-богу, ты прехорошенькая… почти как моя Сью Эллен или Коринна. – Он отвесил галантный поклон экономке, заставив ту замахать руками и хихикнуть.
– Присаживайтесь, шериф Гилл, спасибо вам за добрые слова. Хотите кофе?
Произнося все эти любезности, Эмма ломала голову над тем, что могло привести шерифа на ранчо в столь неурочный час. Никогда еще она не была так благодарна урокам вежливости, которые получила, занимая гостей тетушки Лоретты. Теперь слова автоматически срывались с языка, не мешая думать. В чем же дело? Это явно не дружеский визит, хотя долгие годы знакомства связывали их семьи.
– Спасибо, Эмма, но как-нибудь в другой раз, – ответил Уэсли Гилл, подтверждая тем самым ее подозрения. – Я заехал буквально на минутку, перемолвиться парой слов с твоим отцом. Уин?
– Само собой, Уэс. Проходи в дом.
У Эммы сжалось сердце. Отец плотно прикрыл за собой дверь. Сначала из-за нее были слышны удаляющиеся голоса, но вскоре наступила гнетущая тишина. Внимательно вслушиваясь, Эмма опустилась на стул. А затем решительно повернулась к экономке:
– Ну, Коринна, теперь, когда отца здесь нет, ты можешь с чистой совестью выложить мне все. Не нужно много ума, чтобы понять: что-то стряслось. Но что именно? Настолько, что требуется участие шерифа?
– Все дело в этих Гарретсонах! – выпалила экономка и, понизив голос, в сердцах добавила сочное проклятие.
Гарретсоны. Кто же еще? Можно было догадаться. Синие глаза Эммы потемнели, она бессознательно выпрямилась на стуле. Под ложечкой неприятно засосало.
– Что на этот раз? – отрывисто спросила она. – Теперь уже ни к чему играть в молчанку, Коринна, раз главное сказано. Ты ведь знаешь, что я не отстану.
– Кому и знать, как не мне, – заметила та, поджимая губы. – Может, внешне ты и похожа на мать, но характером вся в отца – упряма, как осел!
Эмма улыбнулась одними губами.
– Можно считать это комплиментом? – Лицо ее снова омрачилось. – А теперь рассказывай.
Коринна тяжело вздохнула, как бы признавая, что уступает невыносимому давлению.
– Чего спешить-то? Все равно завтра поутру хозяин рассказал бы все. Да уж ладно, раз тебе так не терпится. В последнее время дела между Маллоями и Гарретсонами идут не блестяще. Хуже еще не бывало.
– Ну, продолжай. – Эмма нервно сплетала и расплетала пальцы.
– Много тут всякого было, всего и не упомнишь. Вот, к примеру, как-то раз на северном пастбище пропало с полсотни голов скота. Опять же нашего надсмотрщика кто-то отлупил в городе ни за что ни про что. Доказать ничего нельзя, а только кому еще и быть, как не братьям Гарретсонам и их папаше?
– Эти никудышные, жалкие людишки! – вспылила Эмма; вскочив, она принялась мерить шагами веранду. – Так вот почему здесь шериф Гилл. Слава Богу! Раз он взялся за дело, скоро все выяснится…
– Не так все просто, девочка моя.
Экономка произнесла это таким тоном, что Эмма почувствовала, как по коже у нее побежали мурашки.
– Тогда в чем же дело?
Как уже было однажды в ее жизни, ей вдруг показалось, что воцарилась полная тишина. Лишь чуть позже стал слышен отдаленный крик совы и шорох листвы под легким ветерком. Коринна мрачно смотрела на нее, потом опустила взгляд на чашку с недопитым кофе, которую по-прежнему держала в руках.
– Позавчера Бо Гарретсона нашли убитым, – наконец сказала она. – Он был застрелен в спину… на землях Маллоев.
– Что?!
– Это верно, – негромко подтвердила Коринна.
– Боже мой, какой ужас! Кто мог это сделать?
– Неизвестно, но Джед и Такер обвиняют твоего отца. Вроде бы он застал Бо на своих землях и велел его пристрелить… если не сам и пристрелил. – Коринна покачала головой, не скрывая неодобрения. – Говорят, они поклялись отомстить.
Бо Гарретсон мертв. Убит выстрелом в спину. Эмма мысленно произнесла это и содрогнулась. Но потом до нее дошел смысл сказанного экономкой, и она гневно сжала кулаки.
– Что за ерунда! Папа никогда не выстрелил бы в спину даже злейшему врагу!
– Поди объясни это Джеду. Да и сынку его, Такеру. Этот молодой чертенок будет похуже, чем старый черт. Они совсем извели шерифа Гилла. Пусть, мол, посадит твоего отца за решетку, пока суд да дело. – Да как они смеют!
Легкая тошнота усилилась, на висках выступил ледяной пот. Эмма вдруг озябла, словно на дворе стоял не июнь, а январь, словно она вышла на мороз в одном платье.
Так вот почему отец не отвечал на вопросы! Он не хотел превратить в кошмар первый же день ее пребывания под родным кровом! Он предпочел молчать. Как он добр! Но вместе с чувством горячей любви и благодарности усилились страх и тревога.
Эти Гарретсоны… Неужели это никогда не кончится? Где они, там проблемы. Эмма искренне жалела Бо, ушедшего из жизни так рано. Она ничего не имела против него, кроме того, что он был одним из Гарретсонов. Вообще говоря, она и лица-то его не помнила. Кажется, он тоже был высоким и широкоплечим, как отец и брат, вот только волосы имел более темные, каштановые… и он был на десять лет ее старше, поэтому их дороги никогда не пересекались. Ни разу они не обменялись и словом, ни разу не бросили друг на друга иного взгляда, чем чисто по случайности.
С Такером все иначе, он как будто находил удовольствие в том, что изводил ее, не важно каким образом. И даже его ей было жаль в этот момент – его и его отца. Впрочем, что их жалеть? Бо из той же породы и наверняка втравился в какую-нибудь историю, которая закончилась для него печально. Переспал с чужой женой или смошенничал в карточной игре, вот его и пристрелили.
На землях Маллоев.
Эмма сухо глотнула. Чего ради ей жалеть Гарретсонов, чего ради им сочувствовать? Сочувствовать надо отцу, потому что именно его подло обвинили в убийстве, которого он никак не мог совершить. Надо совсем не иметь мозгов, чтобы счесть Уинтропа Маллоя убийцей в спину.
– Ладно, Коринна, не переживай, – сказала девушка, убеждая больше себя, чем экономку, медленно покачивающуюся в кресле-качалке. – Все обойдется, все встанет на свои места. Шериф Гилл недаром взялся за это дело. Он во всем разберется…
– Хотелось бы верить.
Это прозвучало из темноты, окутавшей ранчо, и было сказано низким, резким от напряжения мужским голосом. От неожиданности Эмма схватилась за сердце и круто повернулась. Понурая седовласая голова Коринны дернулась вверх, кресло прекратило раскачиваться.
Темное пятно, похожее на сгусток самой тьмы, возникло перед верандой, приблизилось и превратилось в Такера Гарретсона.
Глава 2
Глава 3
Экономка открыла рот, но Уин метнул ей предостерегающий взгляд.
– Если я пророню хоть словечко, которое расстроит молодую хозяйку в день возвращения, хозяин даст мне расчет, так что придется мне держать мой болтливый язык за зубами. Это его собственные слова.
После этого она плотно сжала губы и умолкла, скрестив пухлые руки на груди.
– Даст расчет? Папа? Тебе? Какая нелепость!
Эмма не успела высказать все, что думала по этому поводу, – раздался стук копыт. В одно мгновение отец был на ногах: он вглядывался в темноту, сжимая в руке «кольт». Эмма и не заметила, когда он успел выхватить его. К счастью, нежданный гость приближался открыто.
– Уин, это я.
Эмма узнала голос шерифа Уэсли Гилла. Тот спешился точным, уверенным движением человека, полжизни проведшего в седле. Враскачку – так ходят моряки и ковбои – он подошел к дому и поднялся на веранду. Маллой спрятал «кольт» и уселся с видимым облегчением.
– Уин, Коринна, мои приветствия.
– И тебе того же, Уэсли.
Шериф прокашлялся, смущенно поглядывая на юную брюнетку, смотревшую на него с изумлением. Он рад был бы оказаться где угодно, только не на ранчо «Эхо» в день возвращения Эммы Маллой в родной дом. Однако этого было не избежать. Он быстро окинул внимательным взглядом эту девчонку, которая столько раз сидела за его воскресным ужином и с округлившимися глазами ловила каждое слово, когда он рассказывал сказки своим детям. Она играла в шашки с его сыном Сетом, его жена Сью Эллен учила девушку печь пироги, а однажды, в шестилетнем возрасте, эта юная особа чуть было не спалила его дом. Теперь это была молодая женщина – настоящая красавица, с роскошными черными волосами, свободно рассыпавшимися по плечам.
– Добро пожаловать в Уиспер-Вэлли, Эмма. Экой красоткой ты стала, вылитая мать! Ей-богу, ты прехорошенькая… почти как моя Сью Эллен или Коринна. – Он отвесил галантный поклон экономке, заставив ту замахать руками и хихикнуть.
– Присаживайтесь, шериф Гилл, спасибо вам за добрые слова. Хотите кофе?
Произнося все эти любезности, Эмма ломала голову над тем, что могло привести шерифа на ранчо в столь неурочный час. Никогда еще она не была так благодарна урокам вежливости, которые получила, занимая гостей тетушки Лоретты. Теперь слова автоматически срывались с языка, не мешая думать. В чем же дело? Это явно не дружеский визит, хотя долгие годы знакомства связывали их семьи.
– Спасибо, Эмма, но как-нибудь в другой раз, – ответил Уэсли Гилл, подтверждая тем самым ее подозрения. – Я заехал буквально на минутку, перемолвиться парой слов с твоим отцом. Уин?
– Само собой, Уэс. Проходи в дом.
У Эммы сжалось сердце. Отец плотно прикрыл за собой дверь. Сначала из-за нее были слышны удаляющиеся голоса, но вскоре наступила гнетущая тишина. Внимательно вслушиваясь, Эмма опустилась на стул. А затем решительно повернулась к экономке:
– Ну, Коринна, теперь, когда отца здесь нет, ты можешь с чистой совестью выложить мне все. Не нужно много ума, чтобы понять: что-то стряслось. Но что именно? Настолько, что требуется участие шерифа?
– Все дело в этих Гарретсонах! – выпалила экономка и, понизив голос, в сердцах добавила сочное проклятие.
Гарретсоны. Кто же еще? Можно было догадаться. Синие глаза Эммы потемнели, она бессознательно выпрямилась на стуле. Под ложечкой неприятно засосало.
– Что на этот раз? – отрывисто спросила она. – Теперь уже ни к чему играть в молчанку, Коринна, раз главное сказано. Ты ведь знаешь, что я не отстану.
– Кому и знать, как не мне, – заметила та, поджимая губы. – Может, внешне ты и похожа на мать, но характером вся в отца – упряма, как осел!
Эмма улыбнулась одними губами.
– Можно считать это комплиментом? – Лицо ее снова омрачилось. – А теперь рассказывай.
Коринна тяжело вздохнула, как бы признавая, что уступает невыносимому давлению.
– Чего спешить-то? Все равно завтра поутру хозяин рассказал бы все. Да уж ладно, раз тебе так не терпится. В последнее время дела между Маллоями и Гарретсонами идут не блестяще. Хуже еще не бывало.
– Ну, продолжай. – Эмма нервно сплетала и расплетала пальцы.
– Много тут всякого было, всего и не упомнишь. Вот, к примеру, как-то раз на северном пастбище пропало с полсотни голов скота. Опять же нашего надсмотрщика кто-то отлупил в городе ни за что ни про что. Доказать ничего нельзя, а только кому еще и быть, как не братьям Гарретсонам и их папаше?
– Эти никудышные, жалкие людишки! – вспылила Эмма; вскочив, она принялась мерить шагами веранду. – Так вот почему здесь шериф Гилл. Слава Богу! Раз он взялся за дело, скоро все выяснится…
– Не так все просто, девочка моя.
Экономка произнесла это таким тоном, что Эмма почувствовала, как по коже у нее побежали мурашки.
– Тогда в чем же дело?
Как уже было однажды в ее жизни, ей вдруг показалось, что воцарилась полная тишина. Лишь чуть позже стал слышен отдаленный крик совы и шорох листвы под легким ветерком. Коринна мрачно смотрела на нее, потом опустила взгляд на чашку с недопитым кофе, которую по-прежнему держала в руках.
– Позавчера Бо Гарретсона нашли убитым, – наконец сказала она. – Он был застрелен в спину… на землях Маллоев.
– Что?!
– Это верно, – негромко подтвердила Коринна.
– Боже мой, какой ужас! Кто мог это сделать?
– Неизвестно, но Джед и Такер обвиняют твоего отца. Вроде бы он застал Бо на своих землях и велел его пристрелить… если не сам и пристрелил. – Коринна покачала головой, не скрывая неодобрения. – Говорят, они поклялись отомстить.
Бо Гарретсон мертв. Убит выстрелом в спину. Эмма мысленно произнесла это и содрогнулась. Но потом до нее дошел смысл сказанного экономкой, и она гневно сжала кулаки.
– Что за ерунда! Папа никогда не выстрелил бы в спину даже злейшему врагу!
– Поди объясни это Джеду. Да и сынку его, Такеру. Этот молодой чертенок будет похуже, чем старый черт. Они совсем извели шерифа Гилла. Пусть, мол, посадит твоего отца за решетку, пока суд да дело. – Да как они смеют!
Легкая тошнота усилилась, на висках выступил ледяной пот. Эмма вдруг озябла, словно на дворе стоял не июнь, а январь, словно она вышла на мороз в одном платье.
Так вот почему отец не отвечал на вопросы! Он не хотел превратить в кошмар первый же день ее пребывания под родным кровом! Он предпочел молчать. Как он добр! Но вместе с чувством горячей любви и благодарности усилились страх и тревога.
Эти Гарретсоны… Неужели это никогда не кончится? Где они, там проблемы. Эмма искренне жалела Бо, ушедшего из жизни так рано. Она ничего не имела против него, кроме того, что он был одним из Гарретсонов. Вообще говоря, она и лица-то его не помнила. Кажется, он тоже был высоким и широкоплечим, как отец и брат, вот только волосы имел более темные, каштановые… и он был на десять лет ее старше, поэтому их дороги никогда не пересекались. Ни разу они не обменялись и словом, ни разу не бросили друг на друга иного взгляда, чем чисто по случайности.
С Такером все иначе, он как будто находил удовольствие в том, что изводил ее, не важно каким образом. И даже его ей было жаль в этот момент – его и его отца. Впрочем, что их жалеть? Бо из той же породы и наверняка втравился в какую-нибудь историю, которая закончилась для него печально. Переспал с чужой женой или смошенничал в карточной игре, вот его и пристрелили.
На землях Маллоев.
Эмма сухо глотнула. Чего ради ей жалеть Гарретсонов, чего ради им сочувствовать? Сочувствовать надо отцу, потому что именно его подло обвинили в убийстве, которого он никак не мог совершить. Надо совсем не иметь мозгов, чтобы счесть Уинтропа Маллоя убийцей в спину.
– Ладно, Коринна, не переживай, – сказала девушка, убеждая больше себя, чем экономку, медленно покачивающуюся в кресле-качалке. – Все обойдется, все встанет на свои места. Шериф Гилл недаром взялся за это дело. Он во всем разберется…
– Хотелось бы верить.
Это прозвучало из темноты, окутавшей ранчо, и было сказано низким, резким от напряжения мужским голосом. От неожиданности Эмма схватилась за сердце и круто повернулась. Понурая седовласая голова Коринны дернулась вверх, кресло прекратило раскачиваться.
Темное пятно, похожее на сгусток самой тьмы, возникло перед верандой, приблизилось и превратилось в Такера Гарретсона.
Глава 2
Никогда, даже в самом кошмарном сне, Эмма не воображала себе одного из Гарретсонов около своего дома. Он был не просто на землях Маллоев – он был едва ли не на пороге!
– Откуда ты взялся?.. – воскликнула девушка, все еще держась за сердце.
– Ах, вот кто здесь произносит умные речи! Явилась – не запылилась, – пренебрежительно бросил Такер, ставя ногу на ступеньку веранды.
Наступила долгая, напряженная тишина. По-прежнему сияли в небе яркие звезды, все так же глухо ухала где-то сова, но все изменилось. Высокий, сильный, широкоплечий мужчина стоял не далее чем в трех футах от Эммы. Бог знает почему, сердце ее продолжало болезненно биться.
– Это ч-частная собственность! Ты не имеешь права здесь находиться!
Ответом был смешок, не менее оскорбительный, чем недавняя реплика. Возмущение боролось в девушке с любопытством – Такер Гарретсон изменился с тех пор, как они виделись в последний раз. Изменился очень сильно.
Возможно, при свете дня Такер выглядел иначе, но в скудном освещении керосиновой лампы и звезд он казался могучим гигантом. До сих пор Эмме не приходило в голову выискивать параллель с живой природой, мысленно характеризуя мужчину, но на этот раз в памяти сам собой возник образ тигра, подкрадывающегося к беспечному охотнику сквозь густые джунгли. Такер, казалось, весь состоял из мышц и сухожилий – воплощенный облик идеального ковбоя. Плечи – словно высечены из гранита. Белокурые волосы стали как будто еще гуще. От него прямо-таки веяло надменностью и презрением, и у Эммы мимолетно мелькнула мысль, что причиной тому может быть нелегкая и не особенно приятная жизнь, ожесточающая его душу.
Но более всего ее поразили его глаза. Этот взгляд, острый и холодный, отнюдь не напоминал небесную синеву. Скорее, он приводил на память лезвие опасной бритвы.
Трудно сказать, сколько времени Эмма стояла бы, словно зачарованная, если бы за ее спиной Коринна не поднялась, громко скрипнув креслом-качалкой.
– Тебе здесь не место, парень, – проворчала она. Такер не удостоил ее не только слова, но и взгляда. Он продолжал бесцеремонно разглядывать Эмму.
– Если кому где и не место, – заметил он, – так этой дамочке в Монтане.
– А тебе, – огрызнулась Эмма, – пора убираться подобру-поздорову!
Раздался новый смешок, но на этот раз, кроме пренебрежения, в нем слышалось что-то еще, – что именно, девушка не смогла сообразить. Последний раз они виделись в тот день, когда она растянула лодыжку. Вспоминает ли об этом Такер, когда смотрит на нее вот так, сузив глаза?
– Сходи за отцом и шерифом, – сказала экономка, приближаясь и трогая Эмму за локоть. – Они сумеют с ним управиться.
С тем же успехом она могла бы молчать, как рыба. Поединок взглядов продолжался. Неожиданно Такер отвернулся и быстро взбежал на веранду. Эмма не менее быстро заступила ему путь к двери.
– Мне нужен твой отец.
– Он занят.
– Само собой, занят. Я вижу лошадь шерифа Гилла. – Он снова смерил девушку презрительным взглядом. – Детка, если ты думаешь, что я не войду в эту дверь, когда захочу, то очень ошибаешься. Я пришел посмотреть, как шериф надевает наручники на твоего папашу, – и я увижу это.
– Только через мой труп!
На миг ярость заглушила доводы рассудка. Эмма попыталась оттолкнуть Такера, уперев ладони ему в грудь, но это было все равно что отталкивать скалистый утес. Тогда она сжала руки в кулаки и замахнулась… Руки оказались пригвожденными к ее бокам. Хватка у Такера была почище иных наручников.
– Отпусти руки! – прошипела она. – Все равно я не позволю тебе безнаказанно оскорблять папу! Мне жаль твоего брата…
– Скажите на милость!
– Нет, правда. Мне и в самом деле его жаль.
– Тебе, дочери Уинтропа Маллоя? Солнышко, жизнь Бо значит для тебя не больше выеденного яйца. Дай дорогу. До тебя мне нет дела, мне нужен только твой отец.
Без остатка поглощенные схваткой и перепалкой, они не заметили, что дверь открылась, выпуская шерифа и хозяина дома. Голос Уина Маллоя заставил обоих вздрогнуть.
– Немедленно убери свои грязные лапы от моей дочери, – прогремел он, – иначе в тебе появится столько дырок, что даже твой папаша не опознает труп!
Уин нацелил дуло «кольта» Такеру в висок. Коринна приглушенно ахнула, шериф Гилл торопливо шагнул вперед.
– Уин, олух ты царя небесного, что ты делаешь? Прекрати, слышишь!
Такер и не подумал ослабить хватку. Эмма едва ощущала собственные руки, и ей было совершенно ясно, что она окажется свободна не раньше, чем на то будет воля Такера.
– Папа, – начала она самым спокойным, благоразумным голосом, на который только была способна. – Убери револьвер. Мы все уладим…
– Руки прочь! Пристрелю!
Эмма поняла, что отец в этот момент не способен мыслить здраво. Он не был вспыльчив по натуре, но тем неистовее оказывались его редкие приступы бешенства. К тому же он был превосходным стрелком и вполне мог снести Такеру голову, не повредив и волоска на голове дочери. Девушка заглянула в глаза своему недругу.
– Он это сделает, – тихо произнесла она. – Тебе лучше уступить.
Глаза их ненадолго встретились, и теперь, когда они были так близко друг от друга, Эмма увидела в стальной глубине сдержанный гнев и боль. Боль потери близкого человека – брата. На одно какое-то мгновение девушка искренне пожалела Такера, у нее мелькнула мысль, что он имел полное право явиться в ее дом, чтобы требовать мести. Он думал, что ее отец виновен в смерти Бо. Он ошибался, но верил в свою ошибку. Впервые в жизни она посочувствовала своему врагу.
Казалось, каждый из собравшихся на веранде задержал дыхание. Сумрак буквально вибрировал от напряжения. Наконец пальцы Такера разжались. Со вздохом облегчения Эмма поспешно отступила подальше.
– А теперь ты, папа, – сказала она просительно. – Поверь, я тоже ненавижу Гарретсонов, но нельзя же хвататься за револьвер только потому…
– Что один из них почти вломился в мой дом и при этом обидел мою дочь? Это ты хотела сказать? Ты ошибаешься, дорогая. За такой проступок я имею полное право вышибить ему мозги. Эта земля принадлежит мне…
– Поэтому смерть любому, кто ступит на нее? – холодно продолжил за него Такер. – Значит, вы признаете, что убили Бо?
– Ничего он не признает, парень! – вмешалась Коринна.
– Уинтроп Маллой прячется за юбки, – усмехнулся Такер. – Это что-то новенькое.
– Хватит, довольно! – рявкнул шериф, как только Уин сделал угрожающий шаг в сторону насмешника. – Прекратите оба, и чтобы я больше не слышал всей этой чуши! Смертью Бо займется закон, то есть я. Любой, кто с этим не согласен, окажется за решеткой, ясно?
– Только в этом случае? – возмутился Такер. – Вы что же, его не арестуете? Не потому ли, что он ваш друг?
– Твой отец мне тоже друг, Такер. И твой брат был мне другом. Да и с тобой до сих пор делить нам было нечего. Но Уин прав в том, что ты стоишь на его земле, чуть ли не в его доме. Так что, если ты немедленно не уберешься, я буду вынужден арестовать тебя. И впредь держись подальше от земель Маллоев, а я сделаю все, что смогу, чтобы найти убийцу. Кто бы он ни был, он понесет наказание, но только когда вина его будет доказана. Устраивает?
– А что мне остается? – с горечью сказал Такер. – Пока устраивает. Пока.
– А вот угрожать нам не стоит. – Эмма встала рядом с отцом.
Такер ограничился взглядом, полным презрения. Потом, не произнеся ни слова, скрылся во мраке. Все случилось очень быстро, но Эмме казалось, что прошла вечность. В наступившей тишине раздался призывный свист. Лошадь ответила на него негромким ржанием. Наконец удаляющийся стук подков дал знать, что Такер Гарретсон покидает земли Маллоев. Только тогда Эмма решилась перевести дух.
– Как ты, папа? – бросилась она к отцу.
– Я? А что я? Это ты подвергалась опасности, дорогая. Парня не помешало бы поучить хорошим манерам. Явиться сюда и испортить тебе всю радость – наглость какая! Меньше всего мне хотелось, чтобы кто-то разволновал тебя раньше, чем ты здесь заново устроишься.
– Папа, милый, я не ребенок. Не обращайся со мной так, словно мне пять лет. Даже в детстве ты так не оберегал меня.
Отец внимательно всмотрелся ей в лицо и облегченно вздохнул, увидев в нем только ласковый упрек и ни капли страха.
– Шериф Гилл, – между тем обратилась Эмма к гостю, – я надеюсь, вы не верите тому, что здесь наболтал этот… этот тип. Вы ведь понимаете, что папа не застрелил бы человека только за то, что он оказался на его земле? Пусть даже мы оба терпеть не можем Гарретсонов.
– Конечно, я понимаю, Эмма. Твой отец – человек порядочный и притом один из моих лучших друзей. Обещаю разобраться с этим делом как можно скорее, чтобы предотвратить дальнейшие неприятности.
– Хорошо сказано, Уэсли, – одобрил Уин. – Но если эти люди снова примутся за свое…
– Довольно угроз, – устало произнес шериф. – Вы оба до смерти меня утомили. Хватит на сегодня.
Так думала Эмма, готовясь ко сну. Противное сосущее чувство под ложечкой не прекращалось. Будут неприятности. То, что случилось этим вечером, – лишь начало событий, в которых ей предстоит участвовать. Что ж, это только справедливо. Пока она наслаждалась жизнью у тетушки Лоретты и принимала ухаживания Дерека, здесь, в Уиспер-Вэлли, ее отец в одиночку боролся с бедами.
Но с этим покончено, думала девушка, рассеянно проводя щеткой по волосам. Она снова дома, чтобы помочь ему выстоять. Вдвоем они сумеют помешать грязным проискам Гарретсонов, положат конец кражам скота, а главное – снимут с отца подозрение в убийстве Бо.
– Теперь ты больше не один, папа, – прошептала девушка, глядя в зеркало, но видя вместо своего отражения встревоженное лицо отца.
Стряхнув оцепенение, она медленно улеглась и устроилась поудобнее под уютным лоскутным одеялом, когда-то сшитым для нее Коринной. Но сон пришел не сразу. Воспоминания о недавних событиях, о Такере, с вызывающим видом стоящем на ступеньках веранды, непрошено явились к ней. Под ложечкой засосало сильнее.
– Я ненавижу его, ненавижу этого человека… – пробормотала девушка. – Даже сильнее, чем его никчемного отца.
Джед Гарретсон так и не оправился от удара, нанесенного его гордости, так и не сумел смириться с потерей земли. Эта потеря заслонила ему весь мир, исказила восприятие. Он повсюду твердил, что его недруг разбогател только благодаря его земле, не желая признать, что вторая половина земель Маллоев и раньше процветала, что Уин был человек умный и трудолюбивый, что к его здравому суждению прислушивались. Горечь снедала Джеда, разъедала его душу, как язва, заражая всех вокруг, – его сыновей, его наемных рабочих.
Эмма не могла забыть, как смотрел Такер на ее отца в этот вечер – с холодной ненавистью и угрозой. Он никогда не был мягкосердечен, но за пять лет заметно ожесточился. Сходства между теперешним Такером и тем, которого она когда-то знала, практически не осталось.
«Он стал в тысячу раз хуже, – сказала себе Эмма и против воли добавила: – И в тысячу раз красивее».
Она вспомнила некстати пришедшую мысль о том, что, глядя на нее так пристально, Такер, быть может, вспоминал поцелуй у овина пять лет назад. Сейчас это казалось нелепым. Теперешний Такер вряд ли помнил о такой ерунде. И слава Богу.
Вот только не совсем понятно, почему сама-то она все еще помнила?.. После всего, что было за эти пять лет, после вихря знакомств и развлечений, в котором закружила ее Филадельфия.
«Лучше бы я вспомнила, как засыпают».
Девушка повернулась на бок, потом на другой, потом на спину. Все тщетно. Невольный вздох досады вырвался у нее, и, как бы отвечая на него, вдали завыл волк. Вой был протяжный, полный невыразимой тоски, словно зверь жаловался на одиночество. Но тотчас ему откликнулся целый хор.
«Да, я снова дома», – с невольной усмешкой подумала Эмма, потом поглубже зарылась под одеяло. Волчий вой был ей знаком и по-своему привычен. Она закрыла глаза и представила себе горы к западу от ранчо – серые, громадные, дикие, словно стражи самой природы вокруг прекрасной долины, а над ними бесконечный черный шелк небес. Ветер шептал что-то за окном, и этот шепот вместе с далеким волчьим воем наконец убаюкали девушку.
– Откуда ты взялся?.. – воскликнула девушка, все еще держась за сердце.
– Ах, вот кто здесь произносит умные речи! Явилась – не запылилась, – пренебрежительно бросил Такер, ставя ногу на ступеньку веранды.
Наступила долгая, напряженная тишина. По-прежнему сияли в небе яркие звезды, все так же глухо ухала где-то сова, но все изменилось. Высокий, сильный, широкоплечий мужчина стоял не далее чем в трех футах от Эммы. Бог знает почему, сердце ее продолжало болезненно биться.
– Это ч-частная собственность! Ты не имеешь права здесь находиться!
Ответом был смешок, не менее оскорбительный, чем недавняя реплика. Возмущение боролось в девушке с любопытством – Такер Гарретсон изменился с тех пор, как они виделись в последний раз. Изменился очень сильно.
Возможно, при свете дня Такер выглядел иначе, но в скудном освещении керосиновой лампы и звезд он казался могучим гигантом. До сих пор Эмме не приходило в голову выискивать параллель с живой природой, мысленно характеризуя мужчину, но на этот раз в памяти сам собой возник образ тигра, подкрадывающегося к беспечному охотнику сквозь густые джунгли. Такер, казалось, весь состоял из мышц и сухожилий – воплощенный облик идеального ковбоя. Плечи – словно высечены из гранита. Белокурые волосы стали как будто еще гуще. От него прямо-таки веяло надменностью и презрением, и у Эммы мимолетно мелькнула мысль, что причиной тому может быть нелегкая и не особенно приятная жизнь, ожесточающая его душу.
Но более всего ее поразили его глаза. Этот взгляд, острый и холодный, отнюдь не напоминал небесную синеву. Скорее, он приводил на память лезвие опасной бритвы.
Трудно сказать, сколько времени Эмма стояла бы, словно зачарованная, если бы за ее спиной Коринна не поднялась, громко скрипнув креслом-качалкой.
– Тебе здесь не место, парень, – проворчала она. Такер не удостоил ее не только слова, но и взгляда. Он продолжал бесцеремонно разглядывать Эмму.
– Если кому где и не место, – заметил он, – так этой дамочке в Монтане.
– А тебе, – огрызнулась Эмма, – пора убираться подобру-поздорову!
Раздался новый смешок, но на этот раз, кроме пренебрежения, в нем слышалось что-то еще, – что именно, девушка не смогла сообразить. Последний раз они виделись в тот день, когда она растянула лодыжку. Вспоминает ли об этом Такер, когда смотрит на нее вот так, сузив глаза?
– Сходи за отцом и шерифом, – сказала экономка, приближаясь и трогая Эмму за локоть. – Они сумеют с ним управиться.
С тем же успехом она могла бы молчать, как рыба. Поединок взглядов продолжался. Неожиданно Такер отвернулся и быстро взбежал на веранду. Эмма не менее быстро заступила ему путь к двери.
– Мне нужен твой отец.
– Он занят.
– Само собой, занят. Я вижу лошадь шерифа Гилла. – Он снова смерил девушку презрительным взглядом. – Детка, если ты думаешь, что я не войду в эту дверь, когда захочу, то очень ошибаешься. Я пришел посмотреть, как шериф надевает наручники на твоего папашу, – и я увижу это.
– Только через мой труп!
На миг ярость заглушила доводы рассудка. Эмма попыталась оттолкнуть Такера, уперев ладони ему в грудь, но это было все равно что отталкивать скалистый утес. Тогда она сжала руки в кулаки и замахнулась… Руки оказались пригвожденными к ее бокам. Хватка у Такера была почище иных наручников.
– Отпусти руки! – прошипела она. – Все равно я не позволю тебе безнаказанно оскорблять папу! Мне жаль твоего брата…
– Скажите на милость!
– Нет, правда. Мне и в самом деле его жаль.
– Тебе, дочери Уинтропа Маллоя? Солнышко, жизнь Бо значит для тебя не больше выеденного яйца. Дай дорогу. До тебя мне нет дела, мне нужен только твой отец.
Без остатка поглощенные схваткой и перепалкой, они не заметили, что дверь открылась, выпуская шерифа и хозяина дома. Голос Уина Маллоя заставил обоих вздрогнуть.
– Немедленно убери свои грязные лапы от моей дочери, – прогремел он, – иначе в тебе появится столько дырок, что даже твой папаша не опознает труп!
Уин нацелил дуло «кольта» Такеру в висок. Коринна приглушенно ахнула, шериф Гилл торопливо шагнул вперед.
– Уин, олух ты царя небесного, что ты делаешь? Прекрати, слышишь!
Такер и не подумал ослабить хватку. Эмма едва ощущала собственные руки, и ей было совершенно ясно, что она окажется свободна не раньше, чем на то будет воля Такера.
– Папа, – начала она самым спокойным, благоразумным голосом, на который только была способна. – Убери револьвер. Мы все уладим…
– Руки прочь! Пристрелю!
Эмма поняла, что отец в этот момент не способен мыслить здраво. Он не был вспыльчив по натуре, но тем неистовее оказывались его редкие приступы бешенства. К тому же он был превосходным стрелком и вполне мог снести Такеру голову, не повредив и волоска на голове дочери. Девушка заглянула в глаза своему недругу.
– Он это сделает, – тихо произнесла она. – Тебе лучше уступить.
Глаза их ненадолго встретились, и теперь, когда они были так близко друг от друга, Эмма увидела в стальной глубине сдержанный гнев и боль. Боль потери близкого человека – брата. На одно какое-то мгновение девушка искренне пожалела Такера, у нее мелькнула мысль, что он имел полное право явиться в ее дом, чтобы требовать мести. Он думал, что ее отец виновен в смерти Бо. Он ошибался, но верил в свою ошибку. Впервые в жизни она посочувствовала своему врагу.
Казалось, каждый из собравшихся на веранде задержал дыхание. Сумрак буквально вибрировал от напряжения. Наконец пальцы Такера разжались. Со вздохом облегчения Эмма поспешно отступила подальше.
– А теперь ты, папа, – сказала она просительно. – Поверь, я тоже ненавижу Гарретсонов, но нельзя же хвататься за револьвер только потому…
– Что один из них почти вломился в мой дом и при этом обидел мою дочь? Это ты хотела сказать? Ты ошибаешься, дорогая. За такой проступок я имею полное право вышибить ему мозги. Эта земля принадлежит мне…
– Поэтому смерть любому, кто ступит на нее? – холодно продолжил за него Такер. – Значит, вы признаете, что убили Бо?
– Ничего он не признает, парень! – вмешалась Коринна.
– Уинтроп Маллой прячется за юбки, – усмехнулся Такер. – Это что-то новенькое.
– Хватит, довольно! – рявкнул шериф, как только Уин сделал угрожающий шаг в сторону насмешника. – Прекратите оба, и чтобы я больше не слышал всей этой чуши! Смертью Бо займется закон, то есть я. Любой, кто с этим не согласен, окажется за решеткой, ясно?
– Только в этом случае? – возмутился Такер. – Вы что же, его не арестуете? Не потому ли, что он ваш друг?
– Твой отец мне тоже друг, Такер. И твой брат был мне другом. Да и с тобой до сих пор делить нам было нечего. Но Уин прав в том, что ты стоишь на его земле, чуть ли не в его доме. Так что, если ты немедленно не уберешься, я буду вынужден арестовать тебя. И впредь держись подальше от земель Маллоев, а я сделаю все, что смогу, чтобы найти убийцу. Кто бы он ни был, он понесет наказание, но только когда вина его будет доказана. Устраивает?
– А что мне остается? – с горечью сказал Такер. – Пока устраивает. Пока.
– А вот угрожать нам не стоит. – Эмма встала рядом с отцом.
Такер ограничился взглядом, полным презрения. Потом, не произнеся ни слова, скрылся во мраке. Все случилось очень быстро, но Эмме казалось, что прошла вечность. В наступившей тишине раздался призывный свист. Лошадь ответила на него негромким ржанием. Наконец удаляющийся стук подков дал знать, что Такер Гарретсон покидает земли Маллоев. Только тогда Эмма решилась перевести дух.
– Как ты, папа? – бросилась она к отцу.
– Я? А что я? Это ты подвергалась опасности, дорогая. Парня не помешало бы поучить хорошим манерам. Явиться сюда и испортить тебе всю радость – наглость какая! Меньше всего мне хотелось, чтобы кто-то разволновал тебя раньше, чем ты здесь заново устроишься.
– Папа, милый, я не ребенок. Не обращайся со мной так, словно мне пять лет. Даже в детстве ты так не оберегал меня.
Отец внимательно всмотрелся ей в лицо и облегченно вздохнул, увидев в нем только ласковый упрек и ни капли страха.
– Шериф Гилл, – между тем обратилась Эмма к гостю, – я надеюсь, вы не верите тому, что здесь наболтал этот… этот тип. Вы ведь понимаете, что папа не застрелил бы человека только за то, что он оказался на его земле? Пусть даже мы оба терпеть не можем Гарретсонов.
– Конечно, я понимаю, Эмма. Твой отец – человек порядочный и притом один из моих лучших друзей. Обещаю разобраться с этим делом как можно скорее, чтобы предотвратить дальнейшие неприятности.
– Хорошо сказано, Уэсли, – одобрил Уин. – Но если эти люди снова примутся за свое…
– Довольно угроз, – устало произнес шериф. – Вы оба до смерти меня утомили. Хватит на сегодня.
* * *
«Где оно, прекрасное чувство безмятежности и покоя? Куда девалось?»Так думала Эмма, готовясь ко сну. Противное сосущее чувство под ложечкой не прекращалось. Будут неприятности. То, что случилось этим вечером, – лишь начало событий, в которых ей предстоит участвовать. Что ж, это только справедливо. Пока она наслаждалась жизнью у тетушки Лоретты и принимала ухаживания Дерека, здесь, в Уиспер-Вэлли, ее отец в одиночку боролся с бедами.
Но с этим покончено, думала девушка, рассеянно проводя щеткой по волосам. Она снова дома, чтобы помочь ему выстоять. Вдвоем они сумеют помешать грязным проискам Гарретсонов, положат конец кражам скота, а главное – снимут с отца подозрение в убийстве Бо.
– Теперь ты больше не один, папа, – прошептала девушка, глядя в зеркало, но видя вместо своего отражения встревоженное лицо отца.
Стряхнув оцепенение, она медленно улеглась и устроилась поудобнее под уютным лоскутным одеялом, когда-то сшитым для нее Коринной. Но сон пришел не сразу. Воспоминания о недавних событиях, о Такере, с вызывающим видом стоящем на ступеньках веранды, непрошено явились к ней. Под ложечкой засосало сильнее.
– Я ненавижу его, ненавижу этого человека… – пробормотала девушка. – Даже сильнее, чем его никчемного отца.
Джед Гарретсон так и не оправился от удара, нанесенного его гордости, так и не сумел смириться с потерей земли. Эта потеря заслонила ему весь мир, исказила восприятие. Он повсюду твердил, что его недруг разбогател только благодаря его земле, не желая признать, что вторая половина земель Маллоев и раньше процветала, что Уин был человек умный и трудолюбивый, что к его здравому суждению прислушивались. Горечь снедала Джеда, разъедала его душу, как язва, заражая всех вокруг, – его сыновей, его наемных рабочих.
Эмма не могла забыть, как смотрел Такер на ее отца в этот вечер – с холодной ненавистью и угрозой. Он никогда не был мягкосердечен, но за пять лет заметно ожесточился. Сходства между теперешним Такером и тем, которого она когда-то знала, практически не осталось.
«Он стал в тысячу раз хуже, – сказала себе Эмма и против воли добавила: – И в тысячу раз красивее».
Она вспомнила некстати пришедшую мысль о том, что, глядя на нее так пристально, Такер, быть может, вспоминал поцелуй у овина пять лет назад. Сейчас это казалось нелепым. Теперешний Такер вряд ли помнил о такой ерунде. И слава Богу.
Вот только не совсем понятно, почему сама-то она все еще помнила?.. После всего, что было за эти пять лет, после вихря знакомств и развлечений, в котором закружила ее Филадельфия.
«Лучше бы я вспомнила, как засыпают».
Девушка повернулась на бок, потом на другой, потом на спину. Все тщетно. Невольный вздох досады вырвался у нее, и, как бы отвечая на него, вдали завыл волк. Вой был протяжный, полный невыразимой тоски, словно зверь жаловался на одиночество. Но тотчас ему откликнулся целый хор.
«Да, я снова дома», – с невольной усмешкой подумала Эмма, потом поглубже зарылась под одеяло. Волчий вой был ей знаком и по-своему привычен. Она закрыла глаза и представила себе горы к западу от ранчо – серые, громадные, дикие, словно стражи самой природы вокруг прекрасной долины, а над ними бесконечный черный шелк небес. Ветер шептал что-то за окном, и этот шепот вместе с далеким волчьим воем наконец убаюкали девушку.
Глава 3
Утро выдалось прохладное, в дымке. Проснувшись, Эмма первым делом бросилась к окну, чтобы убедиться, что оно выходит на все те красоты, по которым она скучала. Она чувствовала себя превосходно и с нетерпением ждала начала нового дня. Он прошел чудесно, именно так, как ей хотелось, и ни разу на всем его протяжении она не вспомнила о Гарретсонах. Сколько всего нужно было увидеть, со скольким заново познакомиться!
Для начала Эмма обошла ранчо, осмотрела постройки и лошадей, узнала имена работников. Было что-то удивительно приятное в этих повседневных делах – даже лучше, чем она предвкушала. К ее большому облегчению, настроение у людей было далеким от подавленности и работа как будто шла гладко. Ранчо и впрямь процветало, никаких следов упадка Эмма не замечала. Загоны, амбары – на всем до самого последнего сарая лежала печать благополучия. Появился новый надсмотрщик – весьма энергичный. Среди прочего Уин Маллой приобрел молодую кобылку несказанной красоты, в которую девушка влюбилась с первого взгляда и немедленно объявила ее своей верховой лошадью. Для пробы она отправилась на прогулку в предгорья и вернулась убежденная, что Энджел – алмаз чистой воды. Как раз когда она заботливо обрабатывала бока лошадки скребницей, подошел отец.
– Сегодня у нас гости, – сказал он. – Я подумал, что ты не будешь против небольшой вечеринки в честь возвращения.
Он помолчал, наблюдая за ловкими, уверенными движениями дочери. Она нисколько не потеряла сноровки, думал он удовлетворенно. Эмма подсыпала лошади овса и повернулась, отряхивая руки.
– Будут только самые близкие друзья, – продолжал Уин. – Я пригласил Уэсли и Сью Эллен, Дока Карсона, а также Росса Маккуэйда и Тэру.
– Тэра тоже придет! – обрадовалась Эмма. Она часто вспоминала подругу детства с темно-каштановыми косами и кроткой улыбкой.
– Я знал, что это тебя порадует, – ласково усмехнулся отец. – Она подросла, как и ты, и превратилась в милую юную леди. А также в учительницу младшего класса.
– Вот как, – заметила девушка. – Дети, должно быть, любят ее куда больше, чем мистера Хьюита.
Она непроизвольно поморщилась, но потом вдруг снова улыбнулась:
– Тэра, подумать только! Так хочется повидать ее! Когда под руку с отцом девушка шла к дому, улыбка играла на ее губах. Она думала о Маккуэйдах. Маленькое ранчо, принадлежавшее этой семье, располагалось на берегу быстрой речки, ниже по течению которой пролегала южная граница ранчо «Эхо». Давние приятельские отношения связывали Уинтропа Маллоя и Росса Маккуэйда. Отец Тэры находился за игорным столом в ту ночь, когда азарт Джеда Гарретсона стоил ему части земель, и был свидетелем роковой партии в покер. Ну а сама Тэра была неотъемлемой частью детства Эммы. На скольких школьных пикниках они побывали – не перечесть. А как-то раз, выступая в паре, они выиграли забег в мешках из-под картошки, впервые за несколько лет оттеснив с первого места Элизабет Миллер и Джейн Браунеллен.
После отъезда в колледж Эмма несколько раз писала подруге, и та отвечала, но переписка быстро сошла на нет, и девушки передавали друг другу новости через Уина во время его визитов в Филадельфию. Неудивительно, что Эмме не терпелось увидеть Тэру и наговориться всласть. Переодеваясь к ужину, она, сама того не замечая, напевала. Вопросы возникали один за другим. Как сложились судьбы одноклассников? Что сталось с мистером Хьюитом, грозой учеников, человеком суровым, даже жестоким, которому нравилось публично унижать любого, кто посмеет не выучить урок.
Однажды он особенно разошелся, издеваясь над недалеким Харви Уэллсом. Это был единственный раз, когда Эмма полностью встала на сторону своего врага, – Такер Гарретсон внезапно вскочил с места и схватил учителя за грудки. Тот в ярости замахнулся на наглеца тростью, но Такер легко сломал ее о колено, а потом просто пошел к выходу. В дверях он повернулся и сказал, что свернет учителю шею, если тот еще хоть раз обидит Харви.
В классе повисла мертвая тишина. Ученики ждали реакции мистера Хьюита, но тот только молча открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба. Не дождавшись ответа, Такер исчез за дверью и с тех пор в школе не появлялся.
Для начала Эмма обошла ранчо, осмотрела постройки и лошадей, узнала имена работников. Было что-то удивительно приятное в этих повседневных делах – даже лучше, чем она предвкушала. К ее большому облегчению, настроение у людей было далеким от подавленности и работа как будто шла гладко. Ранчо и впрямь процветало, никаких следов упадка Эмма не замечала. Загоны, амбары – на всем до самого последнего сарая лежала печать благополучия. Появился новый надсмотрщик – весьма энергичный. Среди прочего Уин Маллой приобрел молодую кобылку несказанной красоты, в которую девушка влюбилась с первого взгляда и немедленно объявила ее своей верховой лошадью. Для пробы она отправилась на прогулку в предгорья и вернулась убежденная, что Энджел – алмаз чистой воды. Как раз когда она заботливо обрабатывала бока лошадки скребницей, подошел отец.
– Сегодня у нас гости, – сказал он. – Я подумал, что ты не будешь против небольшой вечеринки в честь возвращения.
Он помолчал, наблюдая за ловкими, уверенными движениями дочери. Она нисколько не потеряла сноровки, думал он удовлетворенно. Эмма подсыпала лошади овса и повернулась, отряхивая руки.
– Будут только самые близкие друзья, – продолжал Уин. – Я пригласил Уэсли и Сью Эллен, Дока Карсона, а также Росса Маккуэйда и Тэру.
– Тэра тоже придет! – обрадовалась Эмма. Она часто вспоминала подругу детства с темно-каштановыми косами и кроткой улыбкой.
– Я знал, что это тебя порадует, – ласково усмехнулся отец. – Она подросла, как и ты, и превратилась в милую юную леди. А также в учительницу младшего класса.
– Вот как, – заметила девушка. – Дети, должно быть, любят ее куда больше, чем мистера Хьюита.
Она непроизвольно поморщилась, но потом вдруг снова улыбнулась:
– Тэра, подумать только! Так хочется повидать ее! Когда под руку с отцом девушка шла к дому, улыбка играла на ее губах. Она думала о Маккуэйдах. Маленькое ранчо, принадлежавшее этой семье, располагалось на берегу быстрой речки, ниже по течению которой пролегала южная граница ранчо «Эхо». Давние приятельские отношения связывали Уинтропа Маллоя и Росса Маккуэйда. Отец Тэры находился за игорным столом в ту ночь, когда азарт Джеда Гарретсона стоил ему части земель, и был свидетелем роковой партии в покер. Ну а сама Тэра была неотъемлемой частью детства Эммы. На скольких школьных пикниках они побывали – не перечесть. А как-то раз, выступая в паре, они выиграли забег в мешках из-под картошки, впервые за несколько лет оттеснив с первого места Элизабет Миллер и Джейн Браунеллен.
После отъезда в колледж Эмма несколько раз писала подруге, и та отвечала, но переписка быстро сошла на нет, и девушки передавали друг другу новости через Уина во время его визитов в Филадельфию. Неудивительно, что Эмме не терпелось увидеть Тэру и наговориться всласть. Переодеваясь к ужину, она, сама того не замечая, напевала. Вопросы возникали один за другим. Как сложились судьбы одноклассников? Что сталось с мистером Хьюитом, грозой учеников, человеком суровым, даже жестоким, которому нравилось публично унижать любого, кто посмеет не выучить урок.
Однажды он особенно разошелся, издеваясь над недалеким Харви Уэллсом. Это был единственный раз, когда Эмма полностью встала на сторону своего врага, – Такер Гарретсон внезапно вскочил с места и схватил учителя за грудки. Тот в ярости замахнулся на наглеца тростью, но Такер легко сломал ее о колено, а потом просто пошел к выходу. В дверях он повернулся и сказал, что свернет учителю шею, если тот еще хоть раз обидит Харви.
В классе повисла мертвая тишина. Ученики ждали реакции мистера Хьюита, но тот только молча открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба. Не дождавшись ответа, Такер исчез за дверью и с тех пор в школе не появлялся.