Страница:
Первое сочинение Паре называлось «Способ лечить огнестрельные раны, а также раны, нанесенные стрелами, копьями и др.» (1545). Книга была написана на французском языке, так как автор не знал латыни. Вследствие доступности изложения и полезного содержания труд получил широкое распространение. В то время лучшим средством лечения огнестрельных ран считалось кипящее масло. Малая изученность пулевых ранений обусловила немалые трудности в их лечении. В большинстве случаев появлялись осложнения общего характера: у раненого начиналась гангрена, причина которой виделась в отравлении крови. Считалось, что в организм проникает «пороховой яд», а лучшим средством лечения являлось уничтожение остатков пороха. Во избежание распространения «порохового яда» рану прижигали каленым железом по методу Г. Герсдорффа, а также заливали ее кипящей смолой. Вблизи палатки цирюльника постоянно горел костер, на котором висел котелок с кипящим маслом.
Амбруаз Паре
В первые годы молодой хирург работал традиционным методом, применяя прижигание и смолы, хотя осуждал столь жестокое обращение с ранеными, и без того переживавшими адские муки. Во время итальянской кампании 1537 года после одного из сражений раненых было так много, что у цирюльника не хватило горячей смолы. В отсутствии надлежащих средств Паре смазывал раны смесью яичного желтка, розового и терпентинного (хвойного) масел, прикрывая больное место чистой повязкой.
Впервые нарушив принятую методику, армейский доктор всю ночь не мог уснуть, опасаясь увидеть пациентов умершими от отравления. «К своему изумлению, — отметил Паре в дневнике, — рано утром я застал раненых бодрыми, хорошо выспавшимися, с ранами невоспаленными и неприпухшими. В то же время других, раны которых были залиты кипящим маслом, я нашел лихорадящими, с сильными болями и с припухшими краями ран. Тогда я решил более так жестоко не прижигать несчастных». В последующие дни медик убедился в своей правоте: раны, обработанные «хвойно-яичным бальзамом», заживали скорее, чем перевязанные по всем старым правилам хирургического искусства. Именно с этого открытия Паре началась новая, практика лечения огнестрельных ранений.
Используя двухлетний полевой опыт в книге «Способ лечить…», автор отверг теорию об отравляющем воздействии пороховой сажи. Категорически отрицая применение горячих масел, он указал на причину особой тяжести огнестрельных ран. Опасность, по его мнению, состояла в обширном и глубоком повреждении кожной ткани. После выхода книги костры у палаток полевых цирюльников стали встречаться реже и через несколько лет погасли совсем. Объясняя свой рациональный подход, подчеркивая веру в целительные силы природы, Паре говорил: «Я его перевязал, а Бог вылечил». Его простые и оригинальные методики сыграли немаловажную роль в превращении хирургии из ремесла в область научной медицины.
Другое крупное открытие Амбруаза Паре состоит в перевязке кровеносных сосудов во время хирургической операции. Единственной хорошо разработанной областью средневековой хирургии являлись небольшие кровотечения. Медики умели быстро останавливать кровь, прижимая к ране губку или сухой кусок полотна, часто пропитанные лекарственным средством. Однако при сильном кровотечении, которое возникало при ампутации конечностей, эта методика не давала стопроцентного результата. Отметив, что свертываемость улучшается от действия высокой температуры, хирурги обрабатывали рану раскаленными ножами, позже внедрив специальный инструмент.
Тщеславные медики изготавливали ножи из драгоценных металлов, чем нередко укорачивали жизнь своих пациентов, умиравших от потери крови. Один из военных хирургов ввел в практику погружение свежей культи в кипящую смолу. Изуверская процедура производила некоторый эффект в плане остановки крови, но большинство пациентов погибало от нестерпимой боли. Варварский способ не получил распространения и был заменен перевязкой ампутированной конечности немного выше прооперированного места. Этот метод также имел большой недостаток: кровотечение, прекратившееся в ходе операции, возобновлялось, стоило только снять жгут. Если несчастный не умирал, то рана заживала с трудом вследствие омертвения тканей на зажатом участке.
Проанализировав практику коллег, Амбруаз Паре применил собственный метод. Он надрезал кожу выше нужного участка, обнажал крупные кровеносные сосуды и перевязывал их обычной ниткой. Во время операции кровоточили только мелкие сосуды, которые подвязывались по мере необходимости. Знаменитая нить Паре определила переворот в технике оперативного лечения, избавив медиков от борьбы с кровотечением. Этот способ с успехом применяется современными хирургами.
Оставив военную службу, Паре много практиковал, внедряя в хирургию новые открытия. Он создал несколько новых хирургических инструментов.
Кроме того, он изобрел, описал и применял искусственные конечности и суставы. Большинство протезов было изготовлено уже после смерти медика, в соответствии с оставленными им чертежами.
Помимо создания научных трудов по анатомии, физиологии и внутренним болезням, талант Паре распространялся на акушерство, причем не только теоретическое. В 1552 году его пригласили на службу в качестве придворного медика французского короля Генриха II. Монарх узнал об искусстве военного цирюльника, прочитав «Руководство по извлечению младенцев как живых, так и мертвых, из чрева матери» (1549 год). Новаторством в этой области послужило описание поворота плода на ножку. Метод Паре являлся модификацией древнеиндийского способа, к сожалению, забытого за многие века. Впоследствии Паре лечил королей Франциска II, Карла IX, Генриха III, не оставляя придворную службу до самой смерти. По слухам, в трагическую Варфоломеевскую ночь гугенота Паре спас Карл IX, приказавший запереть любимого врача в одной из комнат дворца.
Новое время и новые науки
Физиология от Гарвея до Павлова
В первые годы молодой хирург работал традиционным методом, применяя прижигание и смолы, хотя осуждал столь жестокое обращение с ранеными, и без того переживавшими адские муки. Во время итальянской кампании 1537 года после одного из сражений раненых было так много, что у цирюльника не хватило горячей смолы. В отсутствии надлежащих средств Паре смазывал раны смесью яичного желтка, розового и терпентинного (хвойного) масел, прикрывая больное место чистой повязкой.
Впервые нарушив принятую методику, армейский доктор всю ночь не мог уснуть, опасаясь увидеть пациентов умершими от отравления. «К своему изумлению, — отметил Паре в дневнике, — рано утром я застал раненых бодрыми, хорошо выспавшимися, с ранами невоспаленными и неприпухшими. В то же время других, раны которых были залиты кипящим маслом, я нашел лихорадящими, с сильными болями и с припухшими краями ран. Тогда я решил более так жестоко не прижигать несчастных». В последующие дни медик убедился в своей правоте: раны, обработанные «хвойно-яичным бальзамом», заживали скорее, чем перевязанные по всем старым правилам хирургического искусства. Именно с этого открытия Паре началась новая, практика лечения огнестрельных ранений.
Используя двухлетний полевой опыт в книге «Способ лечить…», автор отверг теорию об отравляющем воздействии пороховой сажи. Категорически отрицая применение горячих масел, он указал на причину особой тяжести огнестрельных ран. Опасность, по его мнению, состояла в обширном и глубоком повреждении кожной ткани. После выхода книги костры у палаток полевых цирюльников стали встречаться реже и через несколько лет погасли совсем. Объясняя свой рациональный подход, подчеркивая веру в целительные силы природы, Паре говорил: «Я его перевязал, а Бог вылечил». Его простые и оригинальные методики сыграли немаловажную роль в превращении хирургии из ремесла в область научной медицины.
Другое крупное открытие Амбруаза Паре состоит в перевязке кровеносных сосудов во время хирургической операции. Единственной хорошо разработанной областью средневековой хирургии являлись небольшие кровотечения. Медики умели быстро останавливать кровь, прижимая к ране губку или сухой кусок полотна, часто пропитанные лекарственным средством. Однако при сильном кровотечении, которое возникало при ампутации конечностей, эта методика не давала стопроцентного результата. Отметив, что свертываемость улучшается от действия высокой температуры, хирурги обрабатывали рану раскаленными ножами, позже внедрив специальный инструмент.
Тщеславные медики изготавливали ножи из драгоценных металлов, чем нередко укорачивали жизнь своих пациентов, умиравших от потери крови. Один из военных хирургов ввел в практику погружение свежей культи в кипящую смолу. Изуверская процедура производила некоторый эффект в плане остановки крови, но большинство пациентов погибало от нестерпимой боли. Варварский способ не получил распространения и был заменен перевязкой ампутированной конечности немного выше прооперированного места. Этот метод также имел большой недостаток: кровотечение, прекратившееся в ходе операции, возобновлялось, стоило только снять жгут. Если несчастный не умирал, то рана заживала с трудом вследствие омертвения тканей на зажатом участке.
Проанализировав практику коллег, Амбруаз Паре применил собственный метод. Он надрезал кожу выше нужного участка, обнажал крупные кровеносные сосуды и перевязывал их обычной ниткой. Во время операции кровоточили только мелкие сосуды, которые подвязывались по мере необходимости. Знаменитая нить Паре определила переворот в технике оперативного лечения, избавив медиков от борьбы с кровотечением. Этот способ с успехом применяется современными хирургами.
Оставив военную службу, Паре много практиковал, внедряя в хирургию новые открытия. Он создал несколько новых хирургических инструментов.
Кроме того, он изобрел, описал и применял искусственные конечности и суставы. Большинство протезов было изготовлено уже после смерти медика, в соответствии с оставленными им чертежами.
Новое время и новые науки
Период развития человечества, заключенный в хронологические рамки 1640–1918 годов, отличался становлением новых экономических и политических отношений в государствах Западной Европы. Символично названная Новым временем, эта революционная эпоха отмечена множеством знаменательных событий: укреплением экономических и общественных вольностей городов, духовным брожением в обществе, глобальной перестройкой мира в связи с колониальной экспансией, Великими географическими открытиями. Дальнейшее формирование промышленности, рост городов, революции в Нидерландах (1566–1609 годы), Англии (1640–1649 годы) и Франции (1789–1794 годы) определили появление новой философии.
«Великий, прогрессивный переворот, самый мощный из всех пережитых до того времени человечеством, нуждался и породил титанов по силе мысли, страсти и характеру, по многогранности и учености. Передовые люди новой эпохи овеяны духом смелых искателей приключений. Тогда не было ни одного крупного деятеля культуры, который не совершил бы далеких путешествий, не говорил бы на четырех, пяти языках, не блистал бы в нескольких областях творчества». Известный философ подразумевал начало длительного периода развития науки, представители которой поставили задачей воспитание «нового человека» с чисто светским мировоззрением. Греческий термин humanitas — «воспитание», стал обозначением идейного содержания новой эпохи. Новое мировоззрение предполагало не только овладение античной мудростью, но также самопознание и самосовершенствование.
Во взглядах философов Нового времени гармонично сосуществовали древность, религиозное Средневековье со светским кодексом чести и новые теоретические основы, ставившие в центр интересов ум человека, его знания, творческую энергию. Гуманитарное, научное и житейское начала соединились в идеях сторонников витализма (от лат. vitalis — «жизненный»). Выразители своеобразного течения в биологии отталкивались от признания в организмах нематериальной, сверхъестественной силы («жизненная сила», «душа», «архей»), управляющей жизненными явлениями. Элементы витализма присутствовали в философии Аристотеля; его позднейшими последователями стали известные медики-виталисты Я. ван Гельмонт, Г. Шталь, И. Мюллер, считавшиеся теоретическими основателями современной клинической медицины. Утверждая метафизический материализм, а с другой стороны, опираясь на законы механики, медики XVI–XVIII веков еще не могли объяснить многообразие окружающего мира.
Начиная с Везалия, как известно, посвятившего себя теоретической анатомии в ущерб врачебной деятельности, медицина постепенно разделилась на отдельные сферы. К началу Нового времени, в средневековой медицине выделилось на два направления: медико-биологическое и клиническое. Первое, связанное с развитием естествознания, представляли такие науки, как гистология, патологическая анатомия, физиология, микробиология.
Нидерландский естествоиспытатель Ян Баптист ван Гельмонт (1579–1644 годы), занимавшийся ятрохимией, ввел термин «газ» и впервые поставил опыты по изучению питания растений. Немецкий химик и врач Георг Эрнст Шталь (1659–1734 годы) сформулировал общую химическую теорию, названную теорию флогистона, которую впоследствии опроверг химик А. Лавуазье. Немецкий виталист Самуэль Ганеманн (1755–1843 годы) считается родоначальником гомеопатии. Клиническая медицина, в частности терапия, хирургия, педиатрия, психиатрия, акушерство и гинекология с большим трудом принимали достижения биологии. Вследствие некоторой консервативности существовал значительный разрыв между передовым мышлением естествоиспытателей, творивших на основе опытного способа исследования, и сознанием терапевтов, предпочитавших традиционные методики. Представляется удивительным факт, что почти до XIX столетия лечащие врачи не использовали специальных инструментов для обследования больного.
Развитие медико-биологического направления определялось фундаментальными открытиями в науке и технике, среди которых наиболее важными считаются:
— теория клеточного строения растений и животных (М. Я. Шлейден и Т. Шванн, 1838–1839 годы);
— закон сохранения энергии и определение механического эквивалента теплоты (Ю. Р. Майер, 1841 год; Дж. П. Джоуль, 1843 год; Г. Л. Ф. фон Гельмгольц, 1847 год);
— эволюционное учение Чарлза Дарвина, пояснившего основные природные процессы в работе «Происхождение видов путем естественного отбора, или Сохранение избранных пород в борьбе за жизнь» (1859 год).
Все значительные открытия Нового времени зафиксированы в многотомной «Энциклопедии наук, искусств и ремесел» (Париж, 1751–1757 годы), подготовленной к выпуску знаменитыми философами Д. Дидро и Ж. Д’Аламбером. Огромное значение в формировании научной медицины сыграла деятельность сторонников французской школы механического материализма. Оригинальный мировоззренческий принцип, выдвинутый в XVII–XVIII веках, объяснял развитие природы и общества законами механической формы движения материи. Источником механицизма послужили законы механики. В широком смысле эта теория сводилась к умозрительному движению от сложной, качественно своеобразной формы к более простой, например от социальной — к биологической. В сфере медицины механицизм представляли врачи-материалисты Анри Леруа (1598–1679 годы), Жюльен Ламетри (1709–1751 годы), Пьер Кабанис (1757–1808 годы). Всеобъемлющие обобщения естествоиспытателей, подготовленные трудами предшественников и основанные на опыте современников, определили будущее истинно научной медицины Нового времени.
«Великий, прогрессивный переворот, самый мощный из всех пережитых до того времени человечеством, нуждался и породил титанов по силе мысли, страсти и характеру, по многогранности и учености. Передовые люди новой эпохи овеяны духом смелых искателей приключений. Тогда не было ни одного крупного деятеля культуры, который не совершил бы далеких путешествий, не говорил бы на четырех, пяти языках, не блистал бы в нескольких областях творчества». Известный философ подразумевал начало длительного периода развития науки, представители которой поставили задачей воспитание «нового человека» с чисто светским мировоззрением. Греческий термин humanitas — «воспитание», стал обозначением идейного содержания новой эпохи. Новое мировоззрение предполагало не только овладение античной мудростью, но также самопознание и самосовершенствование.
Во взглядах философов Нового времени гармонично сосуществовали древность, религиозное Средневековье со светским кодексом чести и новые теоретические основы, ставившие в центр интересов ум человека, его знания, творческую энергию. Гуманитарное, научное и житейское начала соединились в идеях сторонников витализма (от лат. vitalis — «жизненный»). Выразители своеобразного течения в биологии отталкивались от признания в организмах нематериальной, сверхъестественной силы («жизненная сила», «душа», «архей»), управляющей жизненными явлениями. Элементы витализма присутствовали в философии Аристотеля; его позднейшими последователями стали известные медики-виталисты Я. ван Гельмонт, Г. Шталь, И. Мюллер, считавшиеся теоретическими основателями современной клинической медицины. Утверждая метафизический материализм, а с другой стороны, опираясь на законы механики, медики XVI–XVIII веков еще не могли объяснить многообразие окружающего мира.
Начиная с Везалия, как известно, посвятившего себя теоретической анатомии в ущерб врачебной деятельности, медицина постепенно разделилась на отдельные сферы. К началу Нового времени, в средневековой медицине выделилось на два направления: медико-биологическое и клиническое. Первое, связанное с развитием естествознания, представляли такие науки, как гистология, патологическая анатомия, физиология, микробиология.
Нидерландский естествоиспытатель Ян Баптист ван Гельмонт (1579–1644 годы), занимавшийся ятрохимией, ввел термин «газ» и впервые поставил опыты по изучению питания растений. Немецкий химик и врач Георг Эрнст Шталь (1659–1734 годы) сформулировал общую химическую теорию, названную теорию флогистона, которую впоследствии опроверг химик А. Лавуазье. Немецкий виталист Самуэль Ганеманн (1755–1843 годы) считается родоначальником гомеопатии. Клиническая медицина, в частности терапия, хирургия, педиатрия, психиатрия, акушерство и гинекология с большим трудом принимали достижения биологии. Вследствие некоторой консервативности существовал значительный разрыв между передовым мышлением естествоиспытателей, творивших на основе опытного способа исследования, и сознанием терапевтов, предпочитавших традиционные методики. Представляется удивительным факт, что почти до XIX столетия лечащие врачи не использовали специальных инструментов для обследования больного.
Развитие медико-биологического направления определялось фундаментальными открытиями в науке и технике, среди которых наиболее важными считаются:
— теория клеточного строения растений и животных (М. Я. Шлейден и Т. Шванн, 1838–1839 годы);
— закон сохранения энергии и определение механического эквивалента теплоты (Ю. Р. Майер, 1841 год; Дж. П. Джоуль, 1843 год; Г. Л. Ф. фон Гельмгольц, 1847 год);
— эволюционное учение Чарлза Дарвина, пояснившего основные природные процессы в работе «Происхождение видов путем естественного отбора, или Сохранение избранных пород в борьбе за жизнь» (1859 год).
Все значительные открытия Нового времени зафиксированы в многотомной «Энциклопедии наук, искусств и ремесел» (Париж, 1751–1757 годы), подготовленной к выпуску знаменитыми философами Д. Дидро и Ж. Д’Аламбером. Огромное значение в формировании научной медицины сыграла деятельность сторонников французской школы механического материализма. Оригинальный мировоззренческий принцип, выдвинутый в XVII–XVIII веках, объяснял развитие природы и общества законами механической формы движения материи. Источником механицизма послужили законы механики. В широком смысле эта теория сводилась к умозрительному движению от сложной, качественно своеобразной формы к более простой, например от социальной — к биологической. В сфере медицины механицизм представляли врачи-материалисты Анри Леруа (1598–1679 годы), Жюльен Ламетри (1709–1751 годы), Пьер Кабанис (1757–1808 годы). Всеобъемлющие обобщения естествоиспытателей, подготовленные трудами предшественников и основанные на опыте современников, определили будущее истинно научной медицины Нового времени.
Физиология от Гарвея до Павлова
Часто боль является единственным поводом обращения к врачу; это тревожный сигнал, увеличивающий шансы лечения. В то же время она терзает больного человека, заставляет страдать его близких, вынуждая искать способы ее устранения. Таким образом, боль представляет не только медицинскую проблему. Вопрос избавления пациента от мук превратился в задачу нравственную и, помимо медиков, привлекал внимание философов.
Издавна имели место два основных подхода к проблеме боли. Античные мыслители считали ее злом, требующим борьбы до победного конца, то есть мечтали о полном ее устранении. Противоположную доктрину выдвигала Римско-католическая церковь, представленная схоластической медициной. Святые Отцы рассматривали боль как проявление действия высшей силы, данность Создателя, которому нельзя возражать, тем паче оказывать сопротивление. Поэтому больной должен терпеть и ждать Божьей милости.
В эпоху Возрождения медицина вновь обратилась к рациональным взглядам Античности. Поиском принципиально нового подхода к вопросу боли занялся французский философ, математик и физик Рене Декарт (1596–1650 годы). Одновременно увлекаясь такими разноплановыми дисциплинами, как философия, математика, физика, а затем и физиология, ученый принял для себя четыре логических правила:
— «никогда не принимать за истинное ничего, что не может быть признано таковым с очевидностью, то есть тщательно избегать поспешности;
— делить каждую из рассматриваемых трудностей на столько частей, сколько потребуется, чтобы лучше их разрешить;
— располагать мысли в определенном порядке, начиная с предметов простейших и легкопознаваемых, и восходить мало-помалу, как по ступеням, до познания наиболее сложных, допуская существование порядка даже среди тех, которые в естественном ходе вещей не предшествуют друг другу;
— делать всюду перечни настолько полные и обзоры столь всеохватные, чтобы быть уверенным, что ничего не пропущено».
На примере ожога Декарт впервые подробно описал механизм появления защитной реакции организма. Представив обоснованные предположения относительно рефлекторных проявлений, возникающих при болевых импульсах, французский ученый заложил основы научной физиологии (от греч. physis — «природа»). Однако рождение отдельной науки о жизнедеятельности организма и его составляющих частей — клеток, органов, функциональных систем, связано с именем Вильяма Гарвея (1578–1657 годы). Знаменитый английский врач впервые высказал мысль, что «все живое происходит из яйца». Ученый прославился созданием теории кровообращения, опровергавшей многие представления Галена.
Первая фаза безусловного рефлекса по-Декарту
Легочное кровообращение было открыто независимо и почти одновременно Мигелем Серветом, Реальдо Коломбо (1510–1559 годы) и Габриеле Фаллопио (1523–1562 годы). Последний являлся преемником Везалия и Коломбо в Падуе. Он открыл и описал многие анатомические структуры, в частности полукружные каналы, клиновидные пазухи, тройничный, слуховой и языкоглоточный нервы, канал лицевого нерва и маточные трубы, которые до настоящего времени называют фаллопиевыми.
Вильям Гарвей получил начальное образование в школе Фолькстона (графство Кент), затем прошел курс обучения в Кембридже. В 1598 году отправился получать знания в падуанском университете, считавшемся тогда лучшей медицинской школой. Долгое время занимался под руководством профессора Фабриция Аквапенденте. Трактат Фабриция, касавшийся венозных потоков, навел воспитанника на мысль о кровообращении. Позже ученый говорил, что идея кровообращения появилась в результате соображений о «количестве крови, беспрерывно вступающей в аорту, которое так велико, что если бы кровь не возвращалась из артерий в вены, то за несколько минут последняя опустела бы совершенно».
В 1602 году Гарвей получил степень доктора и обосновался в Лондоне, где его избрали членом столичной коллегии врачей. Начало 1609 года для молодого медика ознаменовалось получением места доктора в госпитале Святого Варфоломея. До 1623 года он лечил бедных сограждан, пока не получил приглашение стать придворным врачом, а с 1625 года был медиком при короле Карле I. В 1617 году знаменитый ученый излагал свои взгляды на кровообращение с кафедры анатомии и хирургии в коллегии врачей. Тогда теоретические положения уже оформились, но были обнародованы много лет спустя в книге «Анатомическое исследование о движении сердца и крови у животных» (1628 год).
Фундаментальный труд Гарвея ознаменовал начало современной физиологии. До него в европейской медицине господствовали идеи античных медиков, преимущественно Галена. Ранее предполагалось наличие в организме двух видов крови: грубой и одухотворенной. Если первая разносилась венами из печени по всему телу, предназначаясь для питания, то вторая двигалась по артериям и снабжала организм жизненной силой. Согласно традиционным взглядам, часть крови могла передаваться через сердце и легкие в артерии. В свою очередь, артерии должны были снабжать вены неким «духом». Однако многие замечали, что это не мешает каждому виду крови сохранять свое автономное движение в собственной системе сосудов. Несмотря на открытия Везалия и Сервета, консервативные убеждения упорно сохранялись, являясь запутанной формой вследствие противоречий, вносимых новейшими исследованиями. Англичанин Гарвей заменил теоретическую путаницу ясным, точным и законченным учением о вечном круговороте крови. Его теория опиралась на немногочисленные эксперименты, но каждая деталь подтверждалась вивисекциями на животных и вскрытиями человеческих трупов. Процесс кровообращения тщательно прослеживался на животных, причем при отсутствии микроскопа. Ученый совершенно не признавал метафизику с ее «археями» и «духами», заменяющими, по его словам, «истинное знание кажущимся».
Вильям Гарвей
В «Анатомическом исследовании…» не было намека на логику априори (от лат. apriori — «из предшествующего»), которой отличались сочинения его коллег. Труд Гарвея представлял собой истинно прогрессивное научное произведение, где все вопросы решались изучением фактов, вполне доступных наблюдению. Все же автору пришлось выдержать жестокое противодействие со стороны почитателей Античности. В течение 10 лет английский физиолог оставался одиноким среди врагов: признанные авторитеты медицины того времени — Примроз, Паризанус, Франзолий, Ж. де ла Торре — закидывали автора древними цитатами, с пеной у рта доказывая случайность, ошибочность, даже патологический характер его идей. Профессор Гюи Патен назвал открытие большого и малого кругов кровообращения «парадоксальным, бесполезным, ложным, невозможным, непонятным, нелепым, вредным для человеческой жизни».
Придворные обязанности нередко отрывали Гарвея-ученого от занятий физиологией. В 1630–1631 годах он сопровождал герцога Леннокса в поездке на материк; в 1633 году ездил с королем в Шотландию; в 1636 году «маялся» в свите германского посла. С началом революции Карл I бежал из столицы, и Гарвей вынужденно последовал за ним. Повстанцы разграбили лондонскую квартиру ученого, уничтожив все рукописи по сравнительной и патологической анатомии, эмбриологии, созданные в результате многолетних исследований.
Вильям Гарвей находился при дворе Карла во время знаменитого Эджгильского сражения, но по окончании народной войны поселился в Оксфорде: тихий город временно служил королевской резиденцией. Придворный медик был назначен деканом в университете, но в 1646 году Оксфорд осадили повстанцы, и Гарвей вновь отправился странствовать. Однако с этого времени он отошел от политики, в которой ранее принимал участие в силу должностных обязанностей. Поселившись в Лондоне, на свои средства построил дом для заседаний коллегии врачей, расположив здесь же библиотеку. Кроме того, коллеги получили от Гарвея богатую коллекцию медецинских препаратов, инструментов и книг.
В последние годы жизни ученый занимался преимущественно эмбриологией, написав книгу «Изучение зарождения животных» (1651 год). Этот труд стал первым систематическим, законченным трактатом по эмбриологии, где описан процесс развития «яйцеродящих животных». Наблюдения проводились невооруженным глазом. Развитие зародыша прослежено удивительно точно, но текст не дополнялся иллюстрациями, что невыгодно отличало книгу Гарвея от сходного труда М. Мальпиги. Материал для исследования предоставлял Карл I, не жалевший для науки своих охотничьих трофеев. Король отдавал в лабораторию оленей, мелких зверушек и птицу.
Именно Гарвей первым высказал мысль о том, что пористая скорлупа яиц пропускает воздух к зародышу. В несколько туманной форме книга знакомила с основными идеями эмбриологии. Автор описал первичную идентичность различных типов, постепенное формирование органов, сходство переходных форм в развитии зародыша человека и животных. Несмотря на недоработку отдельных положений, ученый обогатил эмбриологию крупными открытиями, четкими обобщениями, заложив основу для дальнейших исследований.
Ко времени выхода в свет «Изучения зарождения животных» заслуги автора неожиданно нашли признание в ученом мире. Вильям Гарвей доживал свои последние годы в уважении и славе. Молодые английские физиологи считали его своим предшественником. Создателю теории кровообращения посвящали стихи известные поэты. По инициативе Лондонской медицинской коллегии в зале заседаний общества поставили статую Гарвея, а в 1654 году он был избран главой столичных врачей. Однако больной, чрезвычайно уставший физиолог отказался от почетного звания президента Лондонской медицинской коллегии, сославшись на старость. В конце июня 1657 года Гарвей заметил у себя первые признаки паралича. Осознав приближение смерти, до начала агонии он успел распорядиться относительно своего научного наследия.
Термоскоп Санкториуса
Одним из первых теорию Гарвея признал врач, физиолог и анатом Санторио Санторио, произносивший свое итальянское имя на латинский манер — Санкториус (1561–1636 годы). Будучи представителем ятрофизики, профессор университета в Падуе впервые применил экспериментальный метод исследования и математическую обработку данных, а также изобрел прибор для измерения температуры человеческого тела.
Громоздкий, но довольно точный термометр состоял из шарика и длинной извилистой трубки, заполненной подкрашенной жидкостью. Температура тела измерялась посредством произвольно нанесенных делений, после того как человек согревал шарик руками или брал его в рот. Изменение уровня жидкости происходило в течение 10 ударов пульса. Прибор Санкториуса стал достижением медицины своего времени; его установили во дворе дома ученого и проводили эксперименты на всех желающих.
Позже неутомимый исследователь Санкториус сконструировал специальную камеру-весы, где изучал обмен веществ, лично выступая в качестве объекта опытов.
Экспериментальная камера Санкториуса
Сложный прибор позволял производить количественную оценку усвояемости пищевых продуктов и выделений организма путем взвешивания самого себя. Результаты экспериментов были представлены в трактате «О медицине равновесия» (1614).
Одновременно с Санкториусом над созданием термоскопа работал ярый противник схоластики, механик, астроном и естествоиспытатель Галилео Галилей (1564–1642 годы). Прибор великого итальянца представлял собой стеклянный шар с тонкой припаянной трубочкой, также выполненной из стекла. Когда ее свободный конец погружался в сосуд с подкрашенной водой или вином, шар нагревался человеческим теплом, а воздух расширялся. По мере остывания шара вода поднималась вверх до определенной метки.
Приборы Галилея и Санкториуса имели существенный недостаток: показания термоскопов зависели от перепадов атмосферного давления. Это несовершенство отчасти исправил император Фердинанд II Габсбург, лично участвовавший в разработке оригинального термоскопа. В 1641 году его придворные могли увидеть действие устройства, внешне напоминавшего маленькую лягушку. Полость прибора заполнялась жидкостью, в которой плавали шарики различной плотности. Температура тела измерялась по количеству шариков, оставшихся на поверхности после согревания и уплотнения жидкости. Несмотря на всевозможные виды термометров, изобретенных в XVII веке, в клинической практике они начали применяться только спустя два столетия.
Согласно всеобщему убеждению, физиология обрела современную направленность после открытий русского медика И. Павлова. До него исследования в области жизнедеятельности организма имели механический характер, хотя для того времени и уровня развития и это являлось прогрессом.
Представления Декарта получили продолжение в работах швейцарского естествоиспытателя, врача и поэта Альбрехта фон Галлера (1708–1777 годы), оставившего потомкам дидактическую поэму «Альпы» и философское эссе «О происхождении зла». Автор сочинений по анатомии, эмбриологии, ботанике, хирургии, выступал против теории эпигенеза в защиту преформации. Являясь одним из основоположников экспериментальной физиологии, он отрицал идеи зародышевого развития по Гарвею, полагая наличие в клетках неких материальных структур, предопределяющих развитие эмбриона. В монографии «Элементы физиологии» Галлер пытался выявить суть процесса дыхания в легких, установил зависимость силы сокращения сердца от величины стимула и определил свойства мышечных волокон — такие, как сократимость, упругость, раздражимость. Швейцарский врач был первым физиологом, заметившим непроизвольное сокращение сердца под действием силы самого органа.
Издавна имели место два основных подхода к проблеме боли. Античные мыслители считали ее злом, требующим борьбы до победного конца, то есть мечтали о полном ее устранении. Противоположную доктрину выдвигала Римско-католическая церковь, представленная схоластической медициной. Святые Отцы рассматривали боль как проявление действия высшей силы, данность Создателя, которому нельзя возражать, тем паче оказывать сопротивление. Поэтому больной должен терпеть и ждать Божьей милости.
В эпоху Возрождения медицина вновь обратилась к рациональным взглядам Античности. Поиском принципиально нового подхода к вопросу боли занялся французский философ, математик и физик Рене Декарт (1596–1650 годы). Одновременно увлекаясь такими разноплановыми дисциплинами, как философия, математика, физика, а затем и физиология, ученый принял для себя четыре логических правила:
— «никогда не принимать за истинное ничего, что не может быть признано таковым с очевидностью, то есть тщательно избегать поспешности;
— делить каждую из рассматриваемых трудностей на столько частей, сколько потребуется, чтобы лучше их разрешить;
— располагать мысли в определенном порядке, начиная с предметов простейших и легкопознаваемых, и восходить мало-помалу, как по ступеням, до познания наиболее сложных, допуская существование порядка даже среди тех, которые в естественном ходе вещей не предшествуют друг другу;
— делать всюду перечни настолько полные и обзоры столь всеохватные, чтобы быть уверенным, что ничего не пропущено».
На примере ожога Декарт впервые подробно описал механизм появления защитной реакции организма. Представив обоснованные предположения относительно рефлекторных проявлений, возникающих при болевых импульсах, французский ученый заложил основы научной физиологии (от греч. physis — «природа»). Однако рождение отдельной науки о жизнедеятельности организма и его составляющих частей — клеток, органов, функциональных систем, связано с именем Вильяма Гарвея (1578–1657 годы). Знаменитый английский врач впервые высказал мысль, что «все живое происходит из яйца». Ученый прославился созданием теории кровообращения, опровергавшей многие представления Галена.
Легочное кровообращение было открыто независимо и почти одновременно Мигелем Серветом, Реальдо Коломбо (1510–1559 годы) и Габриеле Фаллопио (1523–1562 годы). Последний являлся преемником Везалия и Коломбо в Падуе. Он открыл и описал многие анатомические структуры, в частности полукружные каналы, клиновидные пазухи, тройничный, слуховой и языкоглоточный нервы, канал лицевого нерва и маточные трубы, которые до настоящего времени называют фаллопиевыми.
Вильям Гарвей получил начальное образование в школе Фолькстона (графство Кент), затем прошел курс обучения в Кембридже. В 1598 году отправился получать знания в падуанском университете, считавшемся тогда лучшей медицинской школой. Долгое время занимался под руководством профессора Фабриция Аквапенденте. Трактат Фабриция, касавшийся венозных потоков, навел воспитанника на мысль о кровообращении. Позже ученый говорил, что идея кровообращения появилась в результате соображений о «количестве крови, беспрерывно вступающей в аорту, которое так велико, что если бы кровь не возвращалась из артерий в вены, то за несколько минут последняя опустела бы совершенно».
В 1602 году Гарвей получил степень доктора и обосновался в Лондоне, где его избрали членом столичной коллегии врачей. Начало 1609 года для молодого медика ознаменовалось получением места доктора в госпитале Святого Варфоломея. До 1623 года он лечил бедных сограждан, пока не получил приглашение стать придворным врачом, а с 1625 года был медиком при короле Карле I. В 1617 году знаменитый ученый излагал свои взгляды на кровообращение с кафедры анатомии и хирургии в коллегии врачей. Тогда теоретические положения уже оформились, но были обнародованы много лет спустя в книге «Анатомическое исследование о движении сердца и крови у животных» (1628 год).
Фундаментальный труд Гарвея ознаменовал начало современной физиологии. До него в европейской медицине господствовали идеи античных медиков, преимущественно Галена. Ранее предполагалось наличие в организме двух видов крови: грубой и одухотворенной. Если первая разносилась венами из печени по всему телу, предназначаясь для питания, то вторая двигалась по артериям и снабжала организм жизненной силой. Согласно традиционным взглядам, часть крови могла передаваться через сердце и легкие в артерии. В свою очередь, артерии должны были снабжать вены неким «духом». Однако многие замечали, что это не мешает каждому виду крови сохранять свое автономное движение в собственной системе сосудов. Несмотря на открытия Везалия и Сервета, консервативные убеждения упорно сохранялись, являясь запутанной формой вследствие противоречий, вносимых новейшими исследованиями. Англичанин Гарвей заменил теоретическую путаницу ясным, точным и законченным учением о вечном круговороте крови. Его теория опиралась на немногочисленные эксперименты, но каждая деталь подтверждалась вивисекциями на животных и вскрытиями человеческих трупов. Процесс кровообращения тщательно прослеживался на животных, причем при отсутствии микроскопа. Ученый совершенно не признавал метафизику с ее «археями» и «духами», заменяющими, по его словам, «истинное знание кажущимся».
В «Анатомическом исследовании…» не было намека на логику априори (от лат. apriori — «из предшествующего»), которой отличались сочинения его коллег. Труд Гарвея представлял собой истинно прогрессивное научное произведение, где все вопросы решались изучением фактов, вполне доступных наблюдению. Все же автору пришлось выдержать жестокое противодействие со стороны почитателей Античности. В течение 10 лет английский физиолог оставался одиноким среди врагов: признанные авторитеты медицины того времени — Примроз, Паризанус, Франзолий, Ж. де ла Торре — закидывали автора древними цитатами, с пеной у рта доказывая случайность, ошибочность, даже патологический характер его идей. Профессор Гюи Патен назвал открытие большого и малого кругов кровообращения «парадоксальным, бесполезным, ложным, невозможным, непонятным, нелепым, вредным для человеческой жизни».
Придворные обязанности нередко отрывали Гарвея-ученого от занятий физиологией. В 1630–1631 годах он сопровождал герцога Леннокса в поездке на материк; в 1633 году ездил с королем в Шотландию; в 1636 году «маялся» в свите германского посла. С началом революции Карл I бежал из столицы, и Гарвей вынужденно последовал за ним. Повстанцы разграбили лондонскую квартиру ученого, уничтожив все рукописи по сравнительной и патологической анатомии, эмбриологии, созданные в результате многолетних исследований.
Вильям Гарвей находился при дворе Карла во время знаменитого Эджгильского сражения, но по окончании народной войны поселился в Оксфорде: тихий город временно служил королевской резиденцией. Придворный медик был назначен деканом в университете, но в 1646 году Оксфорд осадили повстанцы, и Гарвей вновь отправился странствовать. Однако с этого времени он отошел от политики, в которой ранее принимал участие в силу должностных обязанностей. Поселившись в Лондоне, на свои средства построил дом для заседаний коллегии врачей, расположив здесь же библиотеку. Кроме того, коллеги получили от Гарвея богатую коллекцию медецинских препаратов, инструментов и книг.
В последние годы жизни ученый занимался преимущественно эмбриологией, написав книгу «Изучение зарождения животных» (1651 год). Этот труд стал первым систематическим, законченным трактатом по эмбриологии, где описан процесс развития «яйцеродящих животных». Наблюдения проводились невооруженным глазом. Развитие зародыша прослежено удивительно точно, но текст не дополнялся иллюстрациями, что невыгодно отличало книгу Гарвея от сходного труда М. Мальпиги. Материал для исследования предоставлял Карл I, не жалевший для науки своих охотничьих трофеев. Король отдавал в лабораторию оленей, мелких зверушек и птицу.
Именно Гарвей первым высказал мысль о том, что пористая скорлупа яиц пропускает воздух к зародышу. В несколько туманной форме книга знакомила с основными идеями эмбриологии. Автор описал первичную идентичность различных типов, постепенное формирование органов, сходство переходных форм в развитии зародыша человека и животных. Несмотря на недоработку отдельных положений, ученый обогатил эмбриологию крупными открытиями, четкими обобщениями, заложив основу для дальнейших исследований.
Ко времени выхода в свет «Изучения зарождения животных» заслуги автора неожиданно нашли признание в ученом мире. Вильям Гарвей доживал свои последние годы в уважении и славе. Молодые английские физиологи считали его своим предшественником. Создателю теории кровообращения посвящали стихи известные поэты. По инициативе Лондонской медицинской коллегии в зале заседаний общества поставили статую Гарвея, а в 1654 году он был избран главой столичных врачей. Однако больной, чрезвычайно уставший физиолог отказался от почетного звания президента Лондонской медицинской коллегии, сославшись на старость. В конце июня 1657 года Гарвей заметил у себя первые признаки паралича. Осознав приближение смерти, до начала агонии он успел распорядиться относительно своего научного наследия.
Одним из первых теорию Гарвея признал врач, физиолог и анатом Санторио Санторио, произносивший свое итальянское имя на латинский манер — Санкториус (1561–1636 годы). Будучи представителем ятрофизики, профессор университета в Падуе впервые применил экспериментальный метод исследования и математическую обработку данных, а также изобрел прибор для измерения температуры человеческого тела.
Громоздкий, но довольно точный термометр состоял из шарика и длинной извилистой трубки, заполненной подкрашенной жидкостью. Температура тела измерялась посредством произвольно нанесенных делений, после того как человек согревал шарик руками или брал его в рот. Изменение уровня жидкости происходило в течение 10 ударов пульса. Прибор Санкториуса стал достижением медицины своего времени; его установили во дворе дома ученого и проводили эксперименты на всех желающих.
Позже неутомимый исследователь Санкториус сконструировал специальную камеру-весы, где изучал обмен веществ, лично выступая в качестве объекта опытов.
Сложный прибор позволял производить количественную оценку усвояемости пищевых продуктов и выделений организма путем взвешивания самого себя. Результаты экспериментов были представлены в трактате «О медицине равновесия» (1614).
Одновременно с Санкториусом над созданием термоскопа работал ярый противник схоластики, механик, астроном и естествоиспытатель Галилео Галилей (1564–1642 годы). Прибор великого итальянца представлял собой стеклянный шар с тонкой припаянной трубочкой, также выполненной из стекла. Когда ее свободный конец погружался в сосуд с подкрашенной водой или вином, шар нагревался человеческим теплом, а воздух расширялся. По мере остывания шара вода поднималась вверх до определенной метки.
Приборы Галилея и Санкториуса имели существенный недостаток: показания термоскопов зависели от перепадов атмосферного давления. Это несовершенство отчасти исправил император Фердинанд II Габсбург, лично участвовавший в разработке оригинального термоскопа. В 1641 году его придворные могли увидеть действие устройства, внешне напоминавшего маленькую лягушку. Полость прибора заполнялась жидкостью, в которой плавали шарики различной плотности. Температура тела измерялась по количеству шариков, оставшихся на поверхности после согревания и уплотнения жидкости. Несмотря на всевозможные виды термометров, изобретенных в XVII веке, в клинической практике они начали применяться только спустя два столетия.
Согласно всеобщему убеждению, физиология обрела современную направленность после открытий русского медика И. Павлова. До него исследования в области жизнедеятельности организма имели механический характер, хотя для того времени и уровня развития и это являлось прогрессом.
Представления Декарта получили продолжение в работах швейцарского естествоиспытателя, врача и поэта Альбрехта фон Галлера (1708–1777 годы), оставившего потомкам дидактическую поэму «Альпы» и философское эссе «О происхождении зла». Автор сочинений по анатомии, эмбриологии, ботанике, хирургии, выступал против теории эпигенеза в защиту преформации. Являясь одним из основоположников экспериментальной физиологии, он отрицал идеи зародышевого развития по Гарвею, полагая наличие в клетках неких материальных структур, предопределяющих развитие эмбриона. В монографии «Элементы физиологии» Галлер пытался выявить суть процесса дыхания в легких, установил зависимость силы сокращения сердца от величины стимула и определил свойства мышечных волокон — такие, как сократимость, упругость, раздражимость. Швейцарский врач был первым физиологом, заметившим непроизвольное сокращение сердца под действием силы самого органа.