Страница:
«Истина имеет единственное решение, и когда оно оглашено, спор прекращается навсегда». Афоризм Леонардо да Винчи образно воспроизвел ситуацию, сложившуюся в эмбриологии на рубеже XVIII–XIX веков. Вначале решительный удар по замшелой теории преформизма нанес немецкий ученый Каспар Фридрих Вольф (1734–1794 годы). Его классический труд «Теория зарождения» сыграл огромную роль в борьбе с представлениями о неизменности видов. Опытным путем доказав концепцию эпигенеза, автор заложил основы учения об индивидуальном развитии всех живых организмов (онтогенез). Современная теория органического развития гармонично соединяет в себе многие идеи предшественников. Допуская преформированные структуры, например ДНК, она учитывает эпигенетические факторы, то есть постепенное и последовательное новообразование частей зародыша из оплодотворенного яйца.
Окончательные теоретические обобщения сделаны в книге «Развитие животных», в 1834 году написанной ученым-космополитом Карлом Эрнстом Бэром (1792–1876 годы). Знаменитый естествоиспытатель имел большое количество заслуженных титулов, полученных за время работы в Русском географическом обществе, в Петербургской академии наук, в университетах Австрии и Германии. Закончив медицинский факультет университета в Дерпте, Бэр около года работал в военном лазарете Риги, а затем уехал в Вюрцбург, где занимался сравнительной анатомией.
Начиная с 1817 года Бэр служил в должности прозектора клиники Кёнигсберга. Через два года был назначен ординарным профессором зоологии. В 1826 году принял руководство местным анатомическим институтом, а в 1829 году получил приглашение Петербургской академии наук. Однако менее чем через год, по семейным обстоятельствам, отказался от звания академика и вернулся в Кёнигсберг. По возвращении в Россию через несколько лет немецкий ученый надолго обосновался в Северной столице, оставаясь одним из самых активных членов академии.
Наиболее значительным открытием Бэра является выявление яйцеклетки у млекопитающих с последующим описанием стадии бластулы (дробления яйца). В процессе изучения эмбриогенеза цыпленка ученый определил подобие эмбрионов высших и низших животных. Назвал последовательность появления признаков типа, класса, отряда. Кроме того, Бэр описал развитие всех основных органов позвоночных. Сочинения немецкого медика отличались философской глубиной, удивительно ясным и точным изложением, что обусловило популярность его трудов среди коллег и широкой публики.
Солидная теоретическая основа в виде ясного представления о развитии эмбриона способствовала формированию акушерства как самостоятельной клинической дисциплины. Знания в области родовспоможения и женских болезней накапливались с глубокой древности. Появление человека на свет во все времена считалось событием особой важности, поэтому роженица никогда не оставалась без помощи. Основным методом оперативного родовспоможения долго оставалось кесарево сечение, хотя в древних источниках описаны собственно операции без упоминаний о результате.
Знаменитый путешественник Р. Фелькин в 1880-х годах проживал в одном из племен Центральной Африки. Его описание операции кесарева сечения позволяет представить приемы древнейших акушеров: «Обнаженная молодая женщина лежала на наклонной доске. Под влиянием бананового вина она находилась в полусонном состоянии. К ложу ее привязали тремя повязками. Один из помощников хирурга держал ее ноги в коленях; другой фиксировал нижнюю часть живота. Вымыв руки и живот роженицы сначала вином, а затем водой, знахарь издал громкий крик, который подхватила собравшаяся вокруг хижины толпа; провел разрез, рассекая брюшные стенки и саму матку. Ассистент прижег раскаленным железом кровоточащие места, затем раздвинул края раны, чтобы дать хирургу возможность извлечь ребенка из полости матки. После удаления отделившейся плаценты и кусков крови больную подвинули к краю доски и повернули на бок, таким образом, чтобы из брюшной полости вытекла жидкость. Заключительной частью операции стало соединение кожных покровов при помощи семи тонких, хорошо отполированных гвоздиков. Последние были обмотаны крепкими нитями. На рану наложили пасту, заранее приготовленную тщательным разжевыванием корешков. Поверх пасты хирург наложил прогретый банановый лист и укрепил все с помощью своеобразного бандажа. Женщина выздоровела через 11 дней».
В Античности рассечение брюшной полости делалось только в случае смерти роженицы с целью спасения ребенка. Успешное завершение кесарева сечения живой женщине произошло только в 1610 году. Операцию произвел немецкий врач И. Траутманн, о чем была сделана запись в рукописной истории города Виттенберга.
«Болезни мужские и женские во многом разнятся в лечении», — мудро заметил Гиппократ, оставив множество рекомендаций, касавшихся лечения бесплодия, воспалений матки, предотвращения выкидышей, до — и послеродовой «диэты». Ценные советы имелись в трудах римской акушерки Аспазии (II век до н. э.), представившей свою многолетнюю практику в описаниях хирургического лечения женских болезней, режима во время беременности и ухода за новорожденным. Примерно в том же столетии в Риме трудился акушер Архиген, первым применивший гинекологическое зеркало, названное им диоптрой.
В период поздней Античности родовспоможение стало выделяться в самостоятельную область медицины. Акушеры того времени могли пользоваться сведениями о внутреннем строении женского организма, полученными при вскрытиях в анатомическом театре Александрийского мусейона. Ученик Герофила врач Деметрий из Апамеи (III век до н. э.) серьезно изучал процесс беременности, пытался обосновать причины неудачных родов, анализировал природу и дал классификацию кровотечений, разделив их на несколько групп. Обширный труд по акушерству принадлежит Клеофанту (II век до н. э.), который жил и работал в эллинистическом Египте. Помогая женщине произвести на свет здоровое дитя, медики часто применяли щипцы, нож и раскаленное железо.
В сочинениях Сорана Эфесского отражены взгляды методической врачебной школы. Разнообразная и эффективная техника проведения операций основывалась на представлениях о четырех положениях плода в матке. Медик владел приемом поворота плода на ножку, извлечения его за таз, выполнял эмбриотомию, по частям извлекая мертвого младенца из тела живой женщины. В трудах Сорана указаны способы лечения воспалительных заболеваний, генитальных опухолей — таких, как фиброма или рак; профилактика и лечение выпадения матки.
В период господства схоластической медицины интерес к оперативному родовспоможению проявляли немногие самоотверженные врачи. Первое европейское руководство по родовспоможению появилось в Испании. Труд «О женских болезнях» (1579) принадлежал преподавателю университета Толедо профессору Луису Меркадо (1525–1606 годы). Амбруаз Паре воссоздал забытую операцию поворота плода на ножку, ввел в практику диоптры. По инициативе французского хирурга в Париже появилась акушерская школа и первый специализированный стационар — родильное отделение в госпитале Hotel Dieu. Профессиональных повитух обучали в течение 3 месяцев, причем, 6 недель отводилось на практику.
Новое время стало периодом становления акушерства в других европейских странах, на Ближнем Востоке и в России. В 1729 году начала работать акушерская клиника в Страсбурге. Через 20 лет подобное учреждение появилось при университете Геттингена. Начиная с 1723 года в акушерскую практику начали входить забытые щипцы. Использование некогда популярного инструмента в Европе связано с медицинской династией Чемберленов. Первую модель разработал английский врач Гильом Чемберлен (1540–1596 годы). Модификацию инструмента, сконструированного отцом, применял Петер Чемберлен (1560–1631 годы), не пожелав передать секрет его изготовления ученикам.
В широкую практику вошли щипцы конструкции голландского хирурга Дж. Палфина (1650–1730 годы). Его изобретение было одобрено профессорами Парижской академии наук, хотя инструмент имел большие недостатки. Щипцы Палфина представляли собой две отдельные ложки, соединявшиеся только после наложения на головку. Несмотря на неудобство, инструмент получил признание, но уже через год после представления во Франции появились его усовершенствованные модели. Длинные щипцы, очертаниями повторявшие форму женского таза, использовал француз Андре Левре (1703–1780 годы). Напротив, коротким, но с надежным креплением, типично английским инструментом работал лондонский врач Вильям Смелли (1697–1763 годы). Особые заслуги в развитии практики родовспоможения, в подготовке специалистов и разработке новаторских методик принадлежат российским медикам. Применение акушерских щипцов, несомненно, явилось достижением медицины Нового времени, значительно снизившим смертность при родах. Еще одним замечательным открытием в этой области ознаменован XIX век. Шотландский хирург Джеймс Янг Симпсон впервые применил хлороформ как обезболивающее средство в акушерстве и хирургии. Являясь изобретателем множества медицинских инструментов, акушер из Эдинбурга разработал методику профилактического поворота зародыша при узком тазе.
Палка, свиное сердце и гипноз
Причины и сущность душевных болезней, их проявления, течение, профилактика, лечение подвластны современной науке — психиатрии (от греч. psyche — «душа»). Однако психическое здоровье человека находится в сфере внимания медиков не более трех столетий. В древности и Средневековье умопомешательство приписывалось дурному влиянию нечистого духа, потому не лечилось, а наказывалось. Слабые попытки научного объяснения душевных недугов отмечены в античных рукописях. Легендарному Асклепию принадлежит высказывание о важности чистоты воздуха, спокойного сна и приятного партнера по любовным утехам. Не отвергая сверхъестественных факторов, Гиппократ находил душевное расстройство в случае, когда «очевидность на человека не действует и никакие здравые доводы не имеют силы».
Первыми в мире начали лечить психические заболевания медики Арабского халифата. Умалишенных помещали в специальное отделение одной из благотворительных лечебниц султана Ахмада ибн Тулуна. Подобные отделения действовали в больницах Византии, Армении и Грузии. В отличие от восточных коллег, считавших помешательство обычной болезнью, европейские медики изолировали «поврежденных духом» в приютах.
В раннем Средневековье психическими расстройствами занималась инквизиция. Нелепые обвинения безумных в любовной связи с бесами являлись удобным предлогом для казни. Французский философ-гуманист Мишель де Монтень (1533–1592 годы) писал о таком процессе: «Ведьмы и колдуны представляются мне скорее сумасшедшими, чем виновными в чем-нибудь. Но до чего высоко нужно ставить собственное мнение, чтобы решиться сжечь человека живьем».
По заявлению Лютера, «все умалишенные повреждены в рассудке чертом. Если врачи приписывают такие недуги причинам естественным, то потому, что не понимают, до какой степени всемогущ сатана. Всех полоумных, не разбираясь с ними попусту, нужно без промедления казнить страшной смертью; я сам охотно поджарю их на костре». Обвиняя несчастных в сговоре с дьяволом, в большинстве случаев их приговаривали к сожжению, а тех, кому «посчастливилось» остаться в живых, ожидало вечное затворничество.
Персонал специальных учреждений для помешанных не ставил задачей избавить людей от болезни. Пациенты подобных заведений находились на привязи, словно бешеные собаки. В исторических хрониках XIV–XVIII столетий описаны такие приюты, обстановка которых не сравнима даже с условиями казематов: темные камеры с оголодавшими крысами, мокрые стены, земляные полы, гнилые топчаны или вовсе их отсутствие, решетки, огромные цепи с замками. Лечение буйных пациентов состояло в стоянии по нескольку дней подряд, в принудительной бессоннице, во вращении в огромных колесах, где человек не выдерживал более 5 минут. Больного обливали ледяной водой; сбрасывали в резервуар с большой высоты и держали в холодной воде; обмакивали конечности в кипяток или опускали его голову в нечистоты. Среди лекарств были популярны большие дозы рвотных и слабительных средств.
Коридор психиатрической клиники. Копия картины
«Палка заставляет душевнобольных снова почувствовать связь с внешним миром, — поделился своей методикой немецкий врач Г. Лихтенберг, — она иногда отключает его так основательно, чтобы и мир, и умалишенный смогли отдохнуть друг от друга». Палка для сумасшедшего представляла собой дубину с зазубренным наконечником. Каждый удар таким орудием поддевал кусок кожи, а после продолжительной экзекуции ее почти не оставалось. Кроме того, в арсенале служителей средневековых «психлечебниц» были кожаные маски с шипами или пропитанные едкими веществами — такими, как перец или соль; смирительные рубашки, камзолы, штаны; сдавливающие сапоги, кровати, стулья; адские круговые качели; плетки с острыми металлическими бляшками; гибкие розги, вымоченные в соленом растворе.
Исключение составляли лечебницы, образованные профессором Салерно. В клинику знаменитого университета со всех концов Италии собирались люди вполне вменяемые, но страдавшие меланхолией, преимущественно те, кто недавно похоронил близкого человека. В качестве лечения (или профилактики) безумия их услаждали приятной музыкой, церковными песнопениями, читали молитвы. В особых случаях применялась лекарственная терапия: свиное сердце, фаршированное целебными травами.
Специальное учреждение тюремного типа в XIII–XV веках существовало в чешском городе Оломоуц. Лондонский дом для умалишенных был создан на базе обычной больницы. Заведение, где содержались люди, обвиненные в колдовстве, словно в насмешку, называлось Бедлам. Английское слово bedlam происходит от названия Bethlehem (Вифлеем) — священного города в Иудее, связанного с рождением Иисуса Христа.
Палата-камера в Бедламе
В эпоху Ренессанса душевнобольные испытали на себе «гуманную» терапию в духе времени. Лечебный спектакль с жутковатым сюжетом, по убеждению «медиков», благоприятно действовал на больных, которых усаживали перед сценой в кандалах и смирительных рубашках. В качестве главных героев пьесы выступали инквизиторы, палачи, привидения, бесы, дикие звери, побеждаемые ангелами или самой Девой Марией. После такого действа служителям приюта порой приходилось успокаивать не только больных, но и весь персонал.
Истинно гуманное лечение ввел в психиатрию французский врач Филипп Пинель (1745–1826 годы). Будучи сторонником медицинского подхода к безумию, он добился введения больничного режима уже с первых дней руководства приютом Бисетр, располагавшимся в предместье Парижа. Одним из начальных завоеваний доктора стало разделение психически больных и содержавшихся в камерах преступников, бродяг и проституток. Пациенты обновленного Бисетра получали полноценное питание, проходили лечебные процедуры, навсегда забыв об избиениях и пытках. Палаты в медицинском отделении оборудовались обычной мебелью, с людей сняли цепи и кандалы, а тем, кто не отличался буйством, разрешили выходить на прогулку в город или просто отпускали домой. Первым человеком, избавленным от оков, стал английский военный, находившийся в Бисетре более 40 лет и забывший собственное имя. Первыми словами освобожденного человека был восторг от вида солнечного дня. Сумасшедший писатель, выпущенный вторым, не хотел покидать камеру, видимо ожидая побоев.
Пинеля назначили главой приюта по решению революционного комитета, представители которого регулярно инспектировали Бисетр. После одного из таких посещений доктор услышал отзыв: «Ты сам умалишенный, если собираешься спустить всех с цепи. Ты будешь первой жертвой своего сумасшествия…» Однажды пророчество едва не сбылось, но на доктора набросились не пациенты, а горожане, потребовавшие казни медика за то, что он осмелился освободить «пособников сатаны». Нововведения Пинеля стали прообразом будущей психотерапии и основой деятельности прогрессивных медиков, интересовавшихся лечением душевных болезней.
Французский врач Жан Этьен Доминик Эскироль (1772–1840 годы) создал первое научное руководство по психиатрии, книгу «О душевных болезнях» (1838) и основал научную школу психиатрии. Обоснование суждения о психических заболеваниях как поражении головного мозга стало заслугой немецкого медика Вильгельма Гризингера (1817–1868 годы). Являясь основателем научной психиатрии, он положил начало немецкой школе психиатров. Гризингер сумел преодолеть влияние господствовавших тогда философских теорий «психиков» и «соматиков». Сторонники соматического течения утверждали невозможность нездоровья бессмертной души. «Психические» взгляды выражались в идее заболевания, вызванного некоей злой волей или являвшегося наказанием за грехи. Английский психиатр Генри Модсли (1835–1918 годы) придерживался позитивной философии, заявляя, что подлинное знание не нуждается в господстве философии. Модсли внес немалый вклад в дело развития эволюционной направленности в теории душевных заболеваний, став основателем детской и судебной психиатрии.
Жан Мартен Шарко
Яростным противником философии «психиков» выступал руководитель клиники Сальпетриер Жан Мартен Шарко (1825–1893 годы). Больницу в центре Парижа в свое время возглавлял Пинель. Однако методика нового главы не стала продолжением практики предшественника. Основным способом лечения психических заболеваний стал гипноз, занимавший умы европейских медиков начиная с конца XVIII века. Широкий спектр болезней, имевшихся у пациентов Сальпетриера, требовал солидной теоретической подготовки, которую коллегам преподовал сам Шарко. «Каждая из лекций доктора представляла собой маленький шедевр. Его фразы были совершенны по стилю, каждое слово производило глубокое впечатление на слушателей, вызывая отклик в уме каждого из них. Лекции давали пищу разуму на весь последующий день», — отзывался об учителе австрийский психоаналитик Зигмунд Фрейд (1856–1939 годы), обучавшийся в парижской клинике несколько лет.
Бронзовая медаль с изображением Ж. Шарко
Довольно грубые методы доктора Шарко, вызывали возмущение оппонентов. В то же время многие признавали эффективной гипнотерапию, экспериментально проводимую в самых разнообразных формах. Руководитель Сальпетриера считается основателем физиологической школы. Ему принадлежат труды, касающиеся лечения заболеваний нервной системы. Многолетнее изучение неврозов, в частности истерии, привело к созданию методик лечения, успешно применяющихся в настоящее время.
В течение XIX столетия психиатрия окончательно сформировалась в качестве самостоятельной дисциплины. В специализированных клиниках и на медицинских факультетах европейских университетов началась подготовка профессиональных кадров. Развитие естественно-научной психиатрии во многом определялось эволюционной теорией Ч. Дарвина и работами русских ученых И. Сеченова, И. Павлова и В. Бехтерева.
Первыми в мире начали лечить психические заболевания медики Арабского халифата. Умалишенных помещали в специальное отделение одной из благотворительных лечебниц султана Ахмада ибн Тулуна. Подобные отделения действовали в больницах Византии, Армении и Грузии. В отличие от восточных коллег, считавших помешательство обычной болезнью, европейские медики изолировали «поврежденных духом» в приютах.
В раннем Средневековье психическими расстройствами занималась инквизиция. Нелепые обвинения безумных в любовной связи с бесами являлись удобным предлогом для казни. Французский философ-гуманист Мишель де Монтень (1533–1592 годы) писал о таком процессе: «Ведьмы и колдуны представляются мне скорее сумасшедшими, чем виновными в чем-нибудь. Но до чего высоко нужно ставить собственное мнение, чтобы решиться сжечь человека живьем».
По заявлению Лютера, «все умалишенные повреждены в рассудке чертом. Если врачи приписывают такие недуги причинам естественным, то потому, что не понимают, до какой степени всемогущ сатана. Всех полоумных, не разбираясь с ними попусту, нужно без промедления казнить страшной смертью; я сам охотно поджарю их на костре». Обвиняя несчастных в сговоре с дьяволом, в большинстве случаев их приговаривали к сожжению, а тех, кому «посчастливилось» остаться в живых, ожидало вечное затворничество.
Персонал специальных учреждений для помешанных не ставил задачей избавить людей от болезни. Пациенты подобных заведений находились на привязи, словно бешеные собаки. В исторических хрониках XIV–XVIII столетий описаны такие приюты, обстановка которых не сравнима даже с условиями казематов: темные камеры с оголодавшими крысами, мокрые стены, земляные полы, гнилые топчаны или вовсе их отсутствие, решетки, огромные цепи с замками. Лечение буйных пациентов состояло в стоянии по нескольку дней подряд, в принудительной бессоннице, во вращении в огромных колесах, где человек не выдерживал более 5 минут. Больного обливали ледяной водой; сбрасывали в резервуар с большой высоты и держали в холодной воде; обмакивали конечности в кипяток или опускали его голову в нечистоты. Среди лекарств были популярны большие дозы рвотных и слабительных средств.
«Палка заставляет душевнобольных снова почувствовать связь с внешним миром, — поделился своей методикой немецкий врач Г. Лихтенберг, — она иногда отключает его так основательно, чтобы и мир, и умалишенный смогли отдохнуть друг от друга». Палка для сумасшедшего представляла собой дубину с зазубренным наконечником. Каждый удар таким орудием поддевал кусок кожи, а после продолжительной экзекуции ее почти не оставалось. Кроме того, в арсенале служителей средневековых «психлечебниц» были кожаные маски с шипами или пропитанные едкими веществами — такими, как перец или соль; смирительные рубашки, камзолы, штаны; сдавливающие сапоги, кровати, стулья; адские круговые качели; плетки с острыми металлическими бляшками; гибкие розги, вымоченные в соленом растворе.
Исключение составляли лечебницы, образованные профессором Салерно. В клинику знаменитого университета со всех концов Италии собирались люди вполне вменяемые, но страдавшие меланхолией, преимущественно те, кто недавно похоронил близкого человека. В качестве лечения (или профилактики) безумия их услаждали приятной музыкой, церковными песнопениями, читали молитвы. В особых случаях применялась лекарственная терапия: свиное сердце, фаршированное целебными травами.
Специальное учреждение тюремного типа в XIII–XV веках существовало в чешском городе Оломоуц. Лондонский дом для умалишенных был создан на базе обычной больницы. Заведение, где содержались люди, обвиненные в колдовстве, словно в насмешку, называлось Бедлам. Английское слово bedlam происходит от названия Bethlehem (Вифлеем) — священного города в Иудее, связанного с рождением Иисуса Христа.
В эпоху Ренессанса душевнобольные испытали на себе «гуманную» терапию в духе времени. Лечебный спектакль с жутковатым сюжетом, по убеждению «медиков», благоприятно действовал на больных, которых усаживали перед сценой в кандалах и смирительных рубашках. В качестве главных героев пьесы выступали инквизиторы, палачи, привидения, бесы, дикие звери, побеждаемые ангелами или самой Девой Марией. После такого действа служителям приюта порой приходилось успокаивать не только больных, но и весь персонал.
Истинно гуманное лечение ввел в психиатрию французский врач Филипп Пинель (1745–1826 годы). Будучи сторонником медицинского подхода к безумию, он добился введения больничного режима уже с первых дней руководства приютом Бисетр, располагавшимся в предместье Парижа. Одним из начальных завоеваний доктора стало разделение психически больных и содержавшихся в камерах преступников, бродяг и проституток. Пациенты обновленного Бисетра получали полноценное питание, проходили лечебные процедуры, навсегда забыв об избиениях и пытках. Палаты в медицинском отделении оборудовались обычной мебелью, с людей сняли цепи и кандалы, а тем, кто не отличался буйством, разрешили выходить на прогулку в город или просто отпускали домой. Первым человеком, избавленным от оков, стал английский военный, находившийся в Бисетре более 40 лет и забывший собственное имя. Первыми словами освобожденного человека был восторг от вида солнечного дня. Сумасшедший писатель, выпущенный вторым, не хотел покидать камеру, видимо ожидая побоев.
Пинеля назначили главой приюта по решению революционного комитета, представители которого регулярно инспектировали Бисетр. После одного из таких посещений доктор услышал отзыв: «Ты сам умалишенный, если собираешься спустить всех с цепи. Ты будешь первой жертвой своего сумасшествия…» Однажды пророчество едва не сбылось, но на доктора набросились не пациенты, а горожане, потребовавшие казни медика за то, что он осмелился освободить «пособников сатаны». Нововведения Пинеля стали прообразом будущей психотерапии и основой деятельности прогрессивных медиков, интересовавшихся лечением душевных болезней.
Французский врач Жан Этьен Доминик Эскироль (1772–1840 годы) создал первое научное руководство по психиатрии, книгу «О душевных болезнях» (1838) и основал научную школу психиатрии. Обоснование суждения о психических заболеваниях как поражении головного мозга стало заслугой немецкого медика Вильгельма Гризингера (1817–1868 годы). Являясь основателем научной психиатрии, он положил начало немецкой школе психиатров. Гризингер сумел преодолеть влияние господствовавших тогда философских теорий «психиков» и «соматиков». Сторонники соматического течения утверждали невозможность нездоровья бессмертной души. «Психические» взгляды выражались в идее заболевания, вызванного некоей злой волей или являвшегося наказанием за грехи. Английский психиатр Генри Модсли (1835–1918 годы) придерживался позитивной философии, заявляя, что подлинное знание не нуждается в господстве философии. Модсли внес немалый вклад в дело развития эволюционной направленности в теории душевных заболеваний, став основателем детской и судебной психиатрии.
Яростным противником философии «психиков» выступал руководитель клиники Сальпетриер Жан Мартен Шарко (1825–1893 годы). Больницу в центре Парижа в свое время возглавлял Пинель. Однако методика нового главы не стала продолжением практики предшественника. Основным способом лечения психических заболеваний стал гипноз, занимавший умы европейских медиков начиная с конца XVIII века. Широкий спектр болезней, имевшихся у пациентов Сальпетриера, требовал солидной теоретической подготовки, которую коллегам преподовал сам Шарко. «Каждая из лекций доктора представляла собой маленький шедевр. Его фразы были совершенны по стилю, каждое слово производило глубокое впечатление на слушателей, вызывая отклик в уме каждого из них. Лекции давали пищу разуму на весь последующий день», — отзывался об учителе австрийский психоаналитик Зигмунд Фрейд (1856–1939 годы), обучавшийся в парижской клинике несколько лет.
Довольно грубые методы доктора Шарко, вызывали возмущение оппонентов. В то же время многие признавали эффективной гипнотерапию, экспериментально проводимую в самых разнообразных формах. Руководитель Сальпетриера считается основателем физиологической школы. Ему принадлежат труды, касающиеся лечения заболеваний нервной системы. Многолетнее изучение неврозов, в частности истерии, привело к созданию методик лечения, успешно применяющихся в настоящее время.
В течение XIX столетия психиатрия окончательно сформировалась в качестве самостоятельной дисциплины. В специализированных клиниках и на медицинских факультетах европейских университетов началась подготовка профессиональных кадров. Развитие естественно-научной психиатрии во многом определялось эволюционной теорией Ч. Дарвина и работами русских ученых И. Сеченова, И. Павлова и В. Бехтерева.
Российская медицина
Традиции народного врачевания на Руси складывались веками, являясь неотъемлемой частью языческой культуры. Древние славяне считали, что чем разнообразнее традиции, тем больше могущество богов. Среди многочисленных обитателей славянского пантеона не нашлось места творцам, непосредственно относящимся к медицине, видимо, вследствие низкого ее уровня до введения христианства. Основным небожителем считался Род, «…сущий, единый, прародитель богов и творец мира». Каждого могущественного создателя сопровождали рожаницы — женские божества, покровительницы рода, семьи, домашнего очага. Во многих русских сказаниях так именовали Ладу и Лелю — мифических дев жизни и судьбы, которым женщины подносили еду, чтобы получить покровительство и защиту для всей семьи.
Восточные славяне особо почитали бога-всадника Свентовита (Белобога), покровителя белого света, сражавшегося с темнотой. Рожаница Белобога оберегала будущих матерей. Западные славяне чтили жестокого Чернобога (Велеса), покровителя зла и домашних животных. «Скотий бог» почитался как творец богатства и защитник воинов. Люди просили Велеса о снисхождении, надеясь, что в земном или потустороннем мире он не будет влиять на их судьбу. Собственно врачевание сводилось к поклонению богам или применению реальных лекарственных снадобий, но непременно разбавленных «крепкой молитвой».
По словам известного историка Н. П. Загоскина (1851–1912 годы), «русская народная медицина пережила тысячелетний период, до наших дней сохранив за собой огромную силу, бытовала наряду с медициной научной, и даже вступала с ней в борьбу». Однако на заре российской государственности подобной борьбы не наблюдалось, так как вплоть до XVIII века, в стране научной медицины не существовало. Почти два тысячелетия россияне могли поправить свое здоровье, тайно обратившись к знахарю. Услугами немногочисленных медиков-иностранцев пользовались правители и высшая знать. Если римляне, греки, индийцы и египтяне имели возможность обращаться к светскому врачу еще до начала нашей эры, то в России врачебное дело медленно развивалось на «благо государево». Первая аптека открылась в Москве только в 1581 году, почти двести лет оставаясь единственной в государстве.
Удручающее положение в сфере народного здравоохранения не изменили даже реформы Петра I. Во времена его прогрессивного правления деятельность немногочисленных лейб-медиков, как и в старину, ограничивалась лечением самого царя, членов царского семейства и некоторых высокопоставленных придворных. Народное врачевание оставалось единственным доступным средством для поддержания здоровья населения. Вскоре после отмены крепостного права начала складываться земская медицина. Благодаря самоотверженности земских врачей, часто работавших без жалованья, в России появились бесплатные приемные и благотворительные больницы.
Период 1860–1917 годов стал временем бурного развития российской медицины. Отечественную науку прославили знаменитые ученые, отметившие великими открытиями почти все отрасли естествознания. Эпидемиолог Д. Самойлович, физиологи И. Павлов, И. Сеченов, С. Боткин, психиатр В. Бехтерев сумели поднять престиж государства, до того славившегося культурой, военными победами и нищетой своего народа.
После прихода к власти большевиков страна испытала немалые бедствия, прямо отразившиеся на состоянии медицины. В стране свирепствовали голод, эпидемии сыпного тифа, чумы и холеры. Люди умирали от холода и болезней, в отсутствие врачебной помощи, в то время как лучшие медики погибали в тюремных камерах. Американский писатель Г. Уэллс, посетивший Россию осенью 1920 года, нашел здесь подходящий сюжет для своего фантастического романа: «Основное впечатление от положения в стране — это картина колоссального краха. Огромная монархия, какую я видел в 1914 году, рухнула, разбилась вдребезги под тяжким бременем непрерывных войн. История еще не знала такой грандиозной катастрофы. На наш взгляд, этот крах затмевал даже саму революцию». Согласно статистике тех лет, смертность в Петрограде превышала 80 человек на 1000 горожан, хотя и раньше была велика. Рождаемость среди голодного населения — 15 человек на 1000, а прежде детей рождалось вдвое больше.
Задача исполнения первой части большевистского лозунга «спасти трудящегося в разоренной стране» закономерно возлегла на медиков. Становление государственного здравоохранения в советской России прошло годичный этап разрозненных медико-санитарных отделов, военных коллегий, съездов и декретов. Летом 1918 году в стране был учрежден Народный комиссариат здравоохранения, который возглавил замечательный ученый Н. А. Семашко. До 1930 года сотрудники Наркомздрава провели чрезвычайно сложную работу по борьбе с грязью, эпидемиями и голодом, воплотили в жизнь программы охраны материнства и детства, подняли из руин черноморские курорты. За короткий срок медики вернули на дореволюционный уровень образование, реорганизовав университетскую систему и создав сеть научно-исследовательских институтов.
Вторая часть большевистского лозунга гласила: «Главная производительная сила всего человечества есть рабочий, трудящийся. Если он выживет, мы все спасем и восстановим». Дело спасения и восстановления было достойно выполнено Наркомздравом под бессменным руководством Н. А. Семашко. Однако многие из врачей заплатили за это собственной жизнью.
В 1936 году здравоохранение в стране возглавил Григорий Наумович Каминский (1895–1938 годы), до того занимавший пост главного государственного санитарного инспектора. Оставаясь на высокой должности немногим более года, Каминский добился внедрения масштабной программы мероприятий по улучшению медицинского обслуживания крестьян, убедил правительство передать фармацевтическую промышленность от военных в ведение Наркомздрава. По его инициативе в Москве и Петербурге началось строительство Всесоюзного института экспериментальной медицины. В июле 1937 года Каминский выступил на пленуме с осуждением политики репрессий. Тотчас после заседания его арестовали и расстреляли в феврале 1938 года.
Восточные славяне особо почитали бога-всадника Свентовита (Белобога), покровителя белого света, сражавшегося с темнотой. Рожаница Белобога оберегала будущих матерей. Западные славяне чтили жестокого Чернобога (Велеса), покровителя зла и домашних животных. «Скотий бог» почитался как творец богатства и защитник воинов. Люди просили Велеса о снисхождении, надеясь, что в земном или потустороннем мире он не будет влиять на их судьбу. Собственно врачевание сводилось к поклонению богам или применению реальных лекарственных снадобий, но непременно разбавленных «крепкой молитвой».
По словам известного историка Н. П. Загоскина (1851–1912 годы), «русская народная медицина пережила тысячелетний период, до наших дней сохранив за собой огромную силу, бытовала наряду с медициной научной, и даже вступала с ней в борьбу». Однако на заре российской государственности подобной борьбы не наблюдалось, так как вплоть до XVIII века, в стране научной медицины не существовало. Почти два тысячелетия россияне могли поправить свое здоровье, тайно обратившись к знахарю. Услугами немногочисленных медиков-иностранцев пользовались правители и высшая знать. Если римляне, греки, индийцы и египтяне имели возможность обращаться к светскому врачу еще до начала нашей эры, то в России врачебное дело медленно развивалось на «благо государево». Первая аптека открылась в Москве только в 1581 году, почти двести лет оставаясь единственной в государстве.
Удручающее положение в сфере народного здравоохранения не изменили даже реформы Петра I. Во времена его прогрессивного правления деятельность немногочисленных лейб-медиков, как и в старину, ограничивалась лечением самого царя, членов царского семейства и некоторых высокопоставленных придворных. Народное врачевание оставалось единственным доступным средством для поддержания здоровья населения. Вскоре после отмены крепостного права начала складываться земская медицина. Благодаря самоотверженности земских врачей, часто работавших без жалованья, в России появились бесплатные приемные и благотворительные больницы.
Период 1860–1917 годов стал временем бурного развития российской медицины. Отечественную науку прославили знаменитые ученые, отметившие великими открытиями почти все отрасли естествознания. Эпидемиолог Д. Самойлович, физиологи И. Павлов, И. Сеченов, С. Боткин, психиатр В. Бехтерев сумели поднять престиж государства, до того славившегося культурой, военными победами и нищетой своего народа.
После прихода к власти большевиков страна испытала немалые бедствия, прямо отразившиеся на состоянии медицины. В стране свирепствовали голод, эпидемии сыпного тифа, чумы и холеры. Люди умирали от холода и болезней, в отсутствие врачебной помощи, в то время как лучшие медики погибали в тюремных камерах. Американский писатель Г. Уэллс, посетивший Россию осенью 1920 года, нашел здесь подходящий сюжет для своего фантастического романа: «Основное впечатление от положения в стране — это картина колоссального краха. Огромная монархия, какую я видел в 1914 году, рухнула, разбилась вдребезги под тяжким бременем непрерывных войн. История еще не знала такой грандиозной катастрофы. На наш взгляд, этот крах затмевал даже саму революцию». Согласно статистике тех лет, смертность в Петрограде превышала 80 человек на 1000 горожан, хотя и раньше была велика. Рождаемость среди голодного населения — 15 человек на 1000, а прежде детей рождалось вдвое больше.
Задача исполнения первой части большевистского лозунга «спасти трудящегося в разоренной стране» закономерно возлегла на медиков. Становление государственного здравоохранения в советской России прошло годичный этап разрозненных медико-санитарных отделов, военных коллегий, съездов и декретов. Летом 1918 году в стране был учрежден Народный комиссариат здравоохранения, который возглавил замечательный ученый Н. А. Семашко. До 1930 года сотрудники Наркомздрава провели чрезвычайно сложную работу по борьбе с грязью, эпидемиями и голодом, воплотили в жизнь программы охраны материнства и детства, подняли из руин черноморские курорты. За короткий срок медики вернули на дореволюционный уровень образование, реорганизовав университетскую систему и создав сеть научно-исследовательских институтов.
Вторая часть большевистского лозунга гласила: «Главная производительная сила всего человечества есть рабочий, трудящийся. Если он выживет, мы все спасем и восстановим». Дело спасения и восстановления было достойно выполнено Наркомздравом под бессменным руководством Н. А. Семашко. Однако многие из врачей заплатили за это собственной жизнью.
В 1936 году здравоохранение в стране возглавил Григорий Наумович Каминский (1895–1938 годы), до того занимавший пост главного государственного санитарного инспектора. Оставаясь на высокой должности немногим более года, Каминский добился внедрения масштабной программы мероприятий по улучшению медицинского обслуживания крестьян, убедил правительство передать фармацевтическую промышленность от военных в ведение Наркомздрава. По его инициативе в Москве и Петербурге началось строительство Всесоюзного института экспериментальной медицины. В июле 1937 года Каминский выступил на пленуме с осуждением политики репрессий. Тотчас после заседания его арестовали и расстреляли в феврале 1938 года.