Страница:
Прижизненную славу доктору принесли труды по восстановительной хирургии. С 1931 года Юдин руководил кафедрой неотложной хирурги Центрального института усовершенствования врачей. Будучи убежденным сторонником радикального лечения язвенной болезни, профессор доказал свою правоту в работе «Этюды желудочной хирургии». В качестве превосходного специалиста по оперированию брюшной полости он устранял непроходимость пищевода, возникавшую в результате ожога химическими веществами. Монография «Восстановительная хирургия при непроходимости пищевода» в 1948 году была удостоена Государственной премии.
Русский профессор Юдин являлся почетным членом Хирургического общества имени Н. Пирогова; Королевского общества Великобритании; Хирургических обществ Парижа, Америки, Чехословакии, Каталонии. Труды по анестезиологии, хирургии желудка и пищевода, неотложной и военно-полевой хирургии заслужили признание в Сорбонне и Парижской академии наук, где автора удостоили звания почетного доктора.
Гигиена
Формирование общественной медицины и органичного ее продолжения — науки гигиена — связано с бурным развитием экономики, происходившим в мире на рубеже XVIII–XIX веков. Появление огромного количества промышленных предприятий требовало столь же большого числа тружеников. Меркантильная заинтересованность в увеличении числа работников возымела положительное следствие для медицины. Ввиду высокой смертности населения фабрикант был вынужден заботиться о здоровье людей, дабы не истощился запас рабочей силы. Первыми шагами в этой области стал учет числа работающих и контроль уровня их смертности. В Англии с 1527 года подобные мероприятия осуществлялись посредством bills of mortaliti (бюллетеней смертности), еженедельно выходивших в Лондоне.
Научный анализ списков погибших в результате повальных болезней, природных катаклизмов, военных конфликтов, производственных травм, профессиональных заболеваний положил начало науке под названием «демографическая статистика». В наименовании сочинения англичанина Джона Граунта выражено основное содержание работы по обобщению данных о смертности за 1603–1653 годы — «Естественные и политические наблюдения над записями умерших по отношению к управлению, религии, профессии, росту населения, воздуху, болезням города Лондона» (1662).
Спустя полвека постижением тайны профессиональных заболеваний занялся профессор Падуанского университета Бернардино Рамаццини (1633–1714). Не гнушаясь посещать самые неприглядные места — такие, как ремесленные мастерские, — доктор добывал сведения о характере заболеваний работающих в них людей. Исследования были представлены в фундаментальном труде «О болезнях ремесленников». Позже книга выходила на многих европейских языках и выдержала более 20 изданий. «В разных местностях существуют разные ремесла и в связи с ними возникают разные болезни. В мастерских ремесленников, чьим трудом, тягостным и грязным, создается множество благ, я постарался добыть сведения о том, как предупредить заболевания, которыми ремесленники обычно страдают, и как их лечить». Слова Рамаццини ясно выражают суть будущей науки — профессиональной патологии и гигиены труда, начавшей развиваться в кварталах итальянских ремесленников.
В современном понимании гигиена (от греч. hygieinos — «здоровый») является областью медицины, изучающей влияние условий жизни и труда на здоровье человека. Наука предусматривает разработку мероприятий по предупреждению заболеваний, обеспечению оптимальных бытовых условий, сохранению здоровья и продлению человеческого рода. Гигиеной интересовались медики Эллады и Древнего Рима. Гиппократ размышлял по поводу высокой заболеваемости отдельных личностей и жителей определенных районов, изложив свои мысли в трактатах «О здоровом образе жизни» и «О воздухах, водах и местностях». В Англии XVI века гигиена лишь возродилась в новом качестве. В экономически отсталой России учет и контроль над населением был связан не с трудящимися, а с военнослужащими. Обеспокоенный недостаточной пополняемостью армии Пётр I приказал каждому священнику вести по приходу «книги записные», куда надлежало записывать всех новорожденных с указанием даты рождения и имен родителей. Дополнительные списки велись по младенцам, умершим до крещения. Книги обновлялись через 4 месяца и представлялись в Синод. Наследники императора статистикой заниматься не пожелали, но дело Петра I добровольно продолжил промышленник В. Н. Татищев (1686–1750 годы). К 1724 году он подготовил вопросник, включавший в себя 198 пунктов, затронув вопросы об эпидемиях и средствах борьбы с ними.
Второй, более удобный вариант предыдущего бюллетеня, состоящий из 30 вопросов, предложил М. Ломоносов. Для великого ученого обращение к статистке не было случайностью. Помимо химии, физики, пиитики и астрономии, академик Ломоносов интересовался «размножением и сохранением российского народа», уведомив о том своего друга и спонсора, генерал-адъютанта Ивана Ивановича Шувалова (1727–1797 годы). Официальное письмо к нему вошло в творческое наследие ученого ввиду многозначительного содержания и красивой литературной формы. «Если в России на каждый год будет рожденных полмиллиона, — писал Ломоносов, — из коих в три года умрет половина или еще, по здешнему небрежению, и больше, так что на всякий год достанется по сто тысяч младенцев не свыше трех лет. Не стоит ли труда и попечения нашего, чтобы десятую долю, то есть 10 тысяч, удобными способами сохранить в жизни?»
В письме перечислялись основные «беды российские»: недоступность аптек, плохая организация родовспоможения, обычай крестин с купанием детей в холодной воде, обжорство и пьянство во время великих праздников. Не ограничиваясь констатацией фактов, автор послания наметил некоторые мероприятия по исправлению столь бедственного положения соотечественников. Помимо обучения повивальных бабок, организации карантинов, основания богаделен и домов воспитания, Ломоносов просил Шувалова обратить внимание на обеспечение более приемлемых условий труда. Прогрессивные мысли великого ученого нашли продолжение в работах С. Зыбелина, Н. Максимовича-Амбодика, а также в трудах П. Пелехина — профессора судебной медицины и медицинской полиции в Петербургской медико-хирургической академии.
«Скорая помощь». Д. Свешников
Начало формирования научной гигиены относится ко времени деятельности русского врача И. Л. Данилевского. Мысли о государственном участии в санитарно-гигиеническом воспитании народа высказаны в его диссертации на тему «Государственная власть есть самый лучший доктор» (1784). Более узко этот вопрос поставлен в докладе «О медицинской полиции в России». Автор речи, профессор Московского университета Ф. Ф. Керестури, видел «лучшего доктора» в репрессивном аппарате страны. Более реалистичным вариантом спасения нации представляются идеи декабристов, опубликованные в одном из выпусков «Русской правды» за 1823 год:
— лечение бедноты за волостной счет;
— организация больниц и аптек;
— обеспечение медикаментами войска;
— искоренение благотворительности как основного и единственного средства решения проблемы сохранения народного здоровья.
Многие из вопросов, поставленных декабристами, пытался решить основоположник русской гигиены, доктор медицины Алексей Петрович Доброславин (1842–1889 годы). В качестве руководителя кафедры гигиены в Петербургской медико-хирургической академии профессор занимался аналитической работой, представив ее результаты в сочинениях «Гигиена. Курс общественного здравоохранения» (1884) и «Курс военной гигиены» (1887). Эти труды стали первыми в России учебниками по научной гигиене. Практическим вкладом в санитарное дело государства стали мероприятия по благоустройству столицы. Доброславину принадлежит заслуга в создании Русского общества охранения народного здравия; по его инициативе начал выходить популярный журнал «Здоровье», редактором которого доктор оставался в течение 10 лет.
В то время как профессор Доброславин боролся за чистоту в столице, порядок на московских улицах устанавливал Гульдрейх Фридрих Эрисман (1842–1915 годы). Основоположник научной школы гигиены искренне любил Россию, хотя родился и большую часть жизни провел в Швейцарии. Масштаб его деятельности в области общественной медицины можно представить по классическим трудам и руководствам по всем основным разделам гигиены. Приехав в Москву, Эрисман несколько лет готовил себя к будущей деятельности, изучая санитарное состояние улиц, школ, больниц, жилых зданий и городских учреждений. В 1872–1874 годах он проходил стажировку в лаборатории знаменитых немецких гигиенистов Макса Петтенкофера и Карла Фойта.
В 1877–1878 годах Эрисман принимал участие в русско-турецкой войне. Начиная с 1879 года по приглашению Московского земства ученый разрабатывал программу, направленную на снижение роста заболеваемости рабочих фабрик и заводов губернии. Работа, рассчитанная на 6 лет, предполагала глубокое изучение 1080 промышленных предприятий и опрос 114 тысяч сотрудников. Эрисману помогали только два его сотрудника. Результаты уникальной санитарно-гигиенической акции представлены в «Материалах по исследованию фабрик и заводов Московской губернии» (1890). В Европе эта работа считалась образцом фабрично-заводской статистики.
С 1882 года Эрисман, уже получив звание профессора, руководил кафедрой гигиены Московского университета. Поле деятельности ученого не ограничивалось стенами учебного заведения. По его рекомендациям была реконструирована городская канализация, очищены подвалы многих домов, проведены гигиенические мероприятия в школах и медицинских учреждениях. В 1891 году Эрисман организовал и возглавил первую санитарно-эпидемиологическую станцию, впоследствии получившую его имя. Сеченов высоко оценивал работу Эрисмана, назвав ее «надлежащим устройством санитарной части в России». Среди учеников профессора наиболее известен Григорий Витальевич Хлопин (1863–1929 годы), по примеру наставника всю свою жизнь посвятивший гигиене. Его многочисленные работы посвящены проблемам водоснабжения и канализации, условиям труда в горной промышленности и гигиене умственного труда.
При участии сотрудников кафедры гигиены на территории университета началось строительство Гигиенического корпуса и был создан проект устройства московской канализации. Знаменитый гигиенист лично руководил сооружением Рублевского водопровода. В 1896 году «крайне левые взгляды» Эрисмана вызвали недовольство ректората. Положение усугубилось после его выступления в поддержку излишне свободолюбиво настроенных студентов. Вскоре профессора лишили кафедры, а затем уволили из университета. Не имея возможности заниматься наукой, в том же году Эрисман вернулся в Швейцарию.
Научный анализ списков погибших в результате повальных болезней, природных катаклизмов, военных конфликтов, производственных травм, профессиональных заболеваний положил начало науке под названием «демографическая статистика». В наименовании сочинения англичанина Джона Граунта выражено основное содержание работы по обобщению данных о смертности за 1603–1653 годы — «Естественные и политические наблюдения над записями умерших по отношению к управлению, религии, профессии, росту населения, воздуху, болезням города Лондона» (1662).
Спустя полвека постижением тайны профессиональных заболеваний занялся профессор Падуанского университета Бернардино Рамаццини (1633–1714). Не гнушаясь посещать самые неприглядные места — такие, как ремесленные мастерские, — доктор добывал сведения о характере заболеваний работающих в них людей. Исследования были представлены в фундаментальном труде «О болезнях ремесленников». Позже книга выходила на многих европейских языках и выдержала более 20 изданий. «В разных местностях существуют разные ремесла и в связи с ними возникают разные болезни. В мастерских ремесленников, чьим трудом, тягостным и грязным, создается множество благ, я постарался добыть сведения о том, как предупредить заболевания, которыми ремесленники обычно страдают, и как их лечить». Слова Рамаццини ясно выражают суть будущей науки — профессиональной патологии и гигиены труда, начавшей развиваться в кварталах итальянских ремесленников.
В современном понимании гигиена (от греч. hygieinos — «здоровый») является областью медицины, изучающей влияние условий жизни и труда на здоровье человека. Наука предусматривает разработку мероприятий по предупреждению заболеваний, обеспечению оптимальных бытовых условий, сохранению здоровья и продлению человеческого рода. Гигиеной интересовались медики Эллады и Древнего Рима. Гиппократ размышлял по поводу высокой заболеваемости отдельных личностей и жителей определенных районов, изложив свои мысли в трактатах «О здоровом образе жизни» и «О воздухах, водах и местностях». В Англии XVI века гигиена лишь возродилась в новом качестве. В экономически отсталой России учет и контроль над населением был связан не с трудящимися, а с военнослужащими. Обеспокоенный недостаточной пополняемостью армии Пётр I приказал каждому священнику вести по приходу «книги записные», куда надлежало записывать всех новорожденных с указанием даты рождения и имен родителей. Дополнительные списки велись по младенцам, умершим до крещения. Книги обновлялись через 4 месяца и представлялись в Синод. Наследники императора статистикой заниматься не пожелали, но дело Петра I добровольно продолжил промышленник В. Н. Татищев (1686–1750 годы). К 1724 году он подготовил вопросник, включавший в себя 198 пунктов, затронув вопросы об эпидемиях и средствах борьбы с ними.
Второй, более удобный вариант предыдущего бюллетеня, состоящий из 30 вопросов, предложил М. Ломоносов. Для великого ученого обращение к статистке не было случайностью. Помимо химии, физики, пиитики и астрономии, академик Ломоносов интересовался «размножением и сохранением российского народа», уведомив о том своего друга и спонсора, генерал-адъютанта Ивана Ивановича Шувалова (1727–1797 годы). Официальное письмо к нему вошло в творческое наследие ученого ввиду многозначительного содержания и красивой литературной формы. «Если в России на каждый год будет рожденных полмиллиона, — писал Ломоносов, — из коих в три года умрет половина или еще, по здешнему небрежению, и больше, так что на всякий год достанется по сто тысяч младенцев не свыше трех лет. Не стоит ли труда и попечения нашего, чтобы десятую долю, то есть 10 тысяч, удобными способами сохранить в жизни?»
В письме перечислялись основные «беды российские»: недоступность аптек, плохая организация родовспоможения, обычай крестин с купанием детей в холодной воде, обжорство и пьянство во время великих праздников. Не ограничиваясь констатацией фактов, автор послания наметил некоторые мероприятия по исправлению столь бедственного положения соотечественников. Помимо обучения повивальных бабок, организации карантинов, основания богаделен и домов воспитания, Ломоносов просил Шувалова обратить внимание на обеспечение более приемлемых условий труда. Прогрессивные мысли великого ученого нашли продолжение в работах С. Зыбелина, Н. Максимовича-Амбодика, а также в трудах П. Пелехина — профессора судебной медицины и медицинской полиции в Петербургской медико-хирургической академии.
Начало формирования научной гигиены относится ко времени деятельности русского врача И. Л. Данилевского. Мысли о государственном участии в санитарно-гигиеническом воспитании народа высказаны в его диссертации на тему «Государственная власть есть самый лучший доктор» (1784). Более узко этот вопрос поставлен в докладе «О медицинской полиции в России». Автор речи, профессор Московского университета Ф. Ф. Керестури, видел «лучшего доктора» в репрессивном аппарате страны. Более реалистичным вариантом спасения нации представляются идеи декабристов, опубликованные в одном из выпусков «Русской правды» за 1823 год:
— лечение бедноты за волостной счет;
— организация больниц и аптек;
— обеспечение медикаментами войска;
— искоренение благотворительности как основного и единственного средства решения проблемы сохранения народного здоровья.
Многие из вопросов, поставленных декабристами, пытался решить основоположник русской гигиены, доктор медицины Алексей Петрович Доброславин (1842–1889 годы). В качестве руководителя кафедры гигиены в Петербургской медико-хирургической академии профессор занимался аналитической работой, представив ее результаты в сочинениях «Гигиена. Курс общественного здравоохранения» (1884) и «Курс военной гигиены» (1887). Эти труды стали первыми в России учебниками по научной гигиене. Практическим вкладом в санитарное дело государства стали мероприятия по благоустройству столицы. Доброславину принадлежит заслуга в создании Русского общества охранения народного здравия; по его инициативе начал выходить популярный журнал «Здоровье», редактором которого доктор оставался в течение 10 лет.
В то время как профессор Доброславин боролся за чистоту в столице, порядок на московских улицах устанавливал Гульдрейх Фридрих Эрисман (1842–1915 годы). Основоположник научной школы гигиены искренне любил Россию, хотя родился и большую часть жизни провел в Швейцарии. Масштаб его деятельности в области общественной медицины можно представить по классическим трудам и руководствам по всем основным разделам гигиены. Приехав в Москву, Эрисман несколько лет готовил себя к будущей деятельности, изучая санитарное состояние улиц, школ, больниц, жилых зданий и городских учреждений. В 1872–1874 годах он проходил стажировку в лаборатории знаменитых немецких гигиенистов Макса Петтенкофера и Карла Фойта.
В 1877–1878 годах Эрисман принимал участие в русско-турецкой войне. Начиная с 1879 года по приглашению Московского земства ученый разрабатывал программу, направленную на снижение роста заболеваемости рабочих фабрик и заводов губернии. Работа, рассчитанная на 6 лет, предполагала глубокое изучение 1080 промышленных предприятий и опрос 114 тысяч сотрудников. Эрисману помогали только два его сотрудника. Результаты уникальной санитарно-гигиенической акции представлены в «Материалах по исследованию фабрик и заводов Московской губернии» (1890). В Европе эта работа считалась образцом фабрично-заводской статистики.
С 1882 года Эрисман, уже получив звание профессора, руководил кафедрой гигиены Московского университета. Поле деятельности ученого не ограничивалось стенами учебного заведения. По его рекомендациям была реконструирована городская канализация, очищены подвалы многих домов, проведены гигиенические мероприятия в школах и медицинских учреждениях. В 1891 году Эрисман организовал и возглавил первую санитарно-эпидемиологическую станцию, впоследствии получившую его имя. Сеченов высоко оценивал работу Эрисмана, назвав ее «надлежащим устройством санитарной части в России». Среди учеников профессора наиболее известен Григорий Витальевич Хлопин (1863–1929 годы), по примеру наставника всю свою жизнь посвятивший гигиене. Его многочисленные работы посвящены проблемам водоснабжения и канализации, условиям труда в горной промышленности и гигиене умственного труда.
При участии сотрудников кафедры гигиены на территории университета началось строительство Гигиенического корпуса и был создан проект устройства московской канализации. Знаменитый гигиенист лично руководил сооружением Рублевского водопровода. В 1896 году «крайне левые взгляды» Эрисмана вызвали недовольство ректората. Положение усугубилось после его выступления в поддержку излишне свободолюбиво настроенных студентов. Вскоре профессора лишили кафедры, а затем уволили из университета. Не имея возможности заниматься наукой, в том же году Эрисман вернулся в Швейцарию.
Зубоврачевание
Являясь одной из сфер хирургии, зубоврачевание вплоть до XVII века не касалось общей медицины, следовательно, не контролировалось государством. Знахари, бабки-костоправы, затем лекари Московии сводили лечение к устранению боли и вырыванию пораженного зуба. Некоторая систематизация старинных методик относится к 1810 году, когда законное право на зубоврачебную практику получали лица, имевшие диплом зубного лекаря. Начиная с 1829 года такими правами пользовались женщины-лекари.
Следующим этапом развития российской стоматологии (от греч. stomatos — «рот») стал закон 1838 года, согласно которому французским словом «дантист» могли называться специалисты, успешно сдавшие экзамен медицинского факультета. Только они получали право на частную практику. Все же стоматологи продолжали работать полулегально, и лишь в начале XX века по ходатайству Петербургской академии запрещалась подготовка дантистов путем стажировки у зубного врача. В качестве медицинской специальности зубоврачевание утвердилось после многих научных разработок. Например, к 1836 году нашли широкое применение методики изготовления золотых коронок, пломбирования зубов серебряной амальгамой. Немного позже ученые предложили мышьяковистую кислоту для некротизации пульпы. Все же наиболее важным шагом в развитии стоматологии стало изобретение бормашины.
В конце XIX столетия произошли события, оказавшие огромное влияние на развитие зубоврачевания как медицинской дисциплины. После длительных дебатов о необходимости превращения зубоврачевания в специальность, которой можно овладеть, получив высшее образование, медики решились на активные действия. По инициативе профессора В. И. Важинского в 1881 году открылась первая в России зубоврачебная школа в Петербурге. Спустя 11 лет подобное учреждение было организовано в Москве. Школу возглавил доктор И. М. Коварский.
Заключительным этапом борьбы за признание явилось учреждение приват-доцентуры по одонтологии (от греч. odontos — «зуб») при хирургической клинике Московского университета. Это знаменательное событие произошло в 1885 году. Курс зубных болезней возглавил известный врач Н. Н. Знаменский. Понимая необходимость глубокого изучения зубных болезней на медицинских факультетах, Н. В. Склифосовский проводил по этой теме многолетние научные исследования, став основателем теории и практики лечения кариеса, причем, в эпидемиологическом аспекте. Ученый установил связь разрушения зубов с местом проживания. По его словам, более высокая заболеваемость кариесом у жителей больших городов. Именно Склифосовский первым высказал мысль о необходимости проведения санации полости рта в качестве профилактики болезней зубов.
Нагрудный знак зубного врача
С 1892 года приват-доцентура по одонтологии действовала при Военно-медицинской академии, а немного позже — на Высших женских курсах в столице. Руководитель Петербургской кафедры зубных болезней Александр Карлович Лимберг (1856–1906 годы) являлся первым в России профессором стоматологии. Его диссертация по одонтологии затрагивала тему профилактики и терапии костоеды зубов. Лимберг подал идею плановой санации рта школьников и предпринял немалые усилия для ее осуществления. Официальное утверждение рассуждений доктора состоялось на I Всероссийском одонтологическом съезде, состоявшемся в Нижнем Новгороде в 1896 году. Участники съезда, помимо чтения научных докладов, обсуждали проблему подготовки зубоврачебных кадров и решили ходатайствовать к правительству о запрещении подготовки специалистов посредством ученичества.
В 1883 году в столице начало действовать первое в стране научное Общество дантистов. Через 2 года все желающие могли обсуждать наболевшие вопросы в печатном органе общества — журнале «Зубоврачебный вестник». Его появление позволило объединиться дантистам провинциальных российских городов. В 1889 году Московским одонтологическим обществом был учрежден собственный печатный орган, журнал под названием «Одонтологическое обозрение».
В начале XX столетия пришло время решить вопрос о подготовке зубоврачевателей в университетах. После знаменитого XI Пироговского съезда (1910) правительство наконец приняло решение об учреждении на всех медицинских факультетах независимых кафедр одонтологии с клиниками и лабораториями. Однако реально система начала действовать только в ноябре 1918 года, уже при большевиках, постановивших передать зубоврачебное образование медицинским факультетам университетов. Создание зубоврачебного отдела и назначение главы в лице Пауля Дауге (1869–1946 годы) совпало с учреждением Народного комиссариата здравоохранения. Ученый и врач Павел Георгиевич Дауге до работы в России руководил латышскими большевиками. Его деятельность в российской медицине ознаменована созданием Института стоматологии и одонтологии в 1928 году.
Помимо активной работы по организации кафедр на медицинских факультетах страны, в первые годы советской власти создавались научно-исследовательские учреждения. Институт общественного зубоврачевания в Петербурге был основан в 1919 году. Начиная с 1922 года в Киеве принимал студентов Одонтологический институт. Главное учебное заведение зубоврачебного профиля находилось в Москве. Созданный в 1927 году Государственный институт зубоврачевания затем переименовали в Государственный институт стоматологии и одонтологии, а затем в Московский медицинский стоматологический институт. Открытый в 1928 году Одесский научно-исследовательский институт стоматологии оказался первым научно-исследовательским заведением в России.
Перед началом Великой Отечественной войны в стране уже действовала четкая система подготовки зубных врачей. В 1935 году работало 11 стоматологических институтов. С трудом начатые реформы не позволила завершить война. Только с 1946 года наблюдалось постепенное увеличение числа институтов, решивших взять на себя обучение дантистов. Особенностью этого этапа развития стало прикрепление стоматологических факультетов ко многим медицинским вузам страны, но срок обучения на них увеличивался с 4 до 5 лет. Уже в предвоенные годы определилось три направления: терапевтическая, хирургическая и ортопедическая стоматология. В 1963 году зубоврачебная помощь дошла до детей. В Московском медицинском институте открылась кафедра детской стоматологии, а позже — кафедра физиотерапии. Помимо лечения, в программе курса стоматологии была предусмотрена новая дисциплина: профилактика заболеваний зубов.
Следующим этапом развития российской стоматологии (от греч. stomatos — «рот») стал закон 1838 года, согласно которому французским словом «дантист» могли называться специалисты, успешно сдавшие экзамен медицинского факультета. Только они получали право на частную практику. Все же стоматологи продолжали работать полулегально, и лишь в начале XX века по ходатайству Петербургской академии запрещалась подготовка дантистов путем стажировки у зубного врача. В качестве медицинской специальности зубоврачевание утвердилось после многих научных разработок. Например, к 1836 году нашли широкое применение методики изготовления золотых коронок, пломбирования зубов серебряной амальгамой. Немного позже ученые предложили мышьяковистую кислоту для некротизации пульпы. Все же наиболее важным шагом в развитии стоматологии стало изобретение бормашины.
В конце XIX столетия произошли события, оказавшие огромное влияние на развитие зубоврачевания как медицинской дисциплины. После длительных дебатов о необходимости превращения зубоврачевания в специальность, которой можно овладеть, получив высшее образование, медики решились на активные действия. По инициативе профессора В. И. Важинского в 1881 году открылась первая в России зубоврачебная школа в Петербурге. Спустя 11 лет подобное учреждение было организовано в Москве. Школу возглавил доктор И. М. Коварский.
Заключительным этапом борьбы за признание явилось учреждение приват-доцентуры по одонтологии (от греч. odontos — «зуб») при хирургической клинике Московского университета. Это знаменательное событие произошло в 1885 году. Курс зубных болезней возглавил известный врач Н. Н. Знаменский. Понимая необходимость глубокого изучения зубных болезней на медицинских факультетах, Н. В. Склифосовский проводил по этой теме многолетние научные исследования, став основателем теории и практики лечения кариеса, причем, в эпидемиологическом аспекте. Ученый установил связь разрушения зубов с местом проживания. По его словам, более высокая заболеваемость кариесом у жителей больших городов. Именно Склифосовский первым высказал мысль о необходимости проведения санации полости рта в качестве профилактики болезней зубов.
С 1892 года приват-доцентура по одонтологии действовала при Военно-медицинской академии, а немного позже — на Высших женских курсах в столице. Руководитель Петербургской кафедры зубных болезней Александр Карлович Лимберг (1856–1906 годы) являлся первым в России профессором стоматологии. Его диссертация по одонтологии затрагивала тему профилактики и терапии костоеды зубов. Лимберг подал идею плановой санации рта школьников и предпринял немалые усилия для ее осуществления. Официальное утверждение рассуждений доктора состоялось на I Всероссийском одонтологическом съезде, состоявшемся в Нижнем Новгороде в 1896 году. Участники съезда, помимо чтения научных докладов, обсуждали проблему подготовки зубоврачебных кадров и решили ходатайствовать к правительству о запрещении подготовки специалистов посредством ученичества.
В 1883 году в столице начало действовать первое в стране научное Общество дантистов. Через 2 года все желающие могли обсуждать наболевшие вопросы в печатном органе общества — журнале «Зубоврачебный вестник». Его появление позволило объединиться дантистам провинциальных российских городов. В 1889 году Московским одонтологическим обществом был учрежден собственный печатный орган, журнал под названием «Одонтологическое обозрение».
В начале XX столетия пришло время решить вопрос о подготовке зубоврачевателей в университетах. После знаменитого XI Пироговского съезда (1910) правительство наконец приняло решение об учреждении на всех медицинских факультетах независимых кафедр одонтологии с клиниками и лабораториями. Однако реально система начала действовать только в ноябре 1918 года, уже при большевиках, постановивших передать зубоврачебное образование медицинским факультетам университетов. Создание зубоврачебного отдела и назначение главы в лице Пауля Дауге (1869–1946 годы) совпало с учреждением Народного комиссариата здравоохранения. Ученый и врач Павел Георгиевич Дауге до работы в России руководил латышскими большевиками. Его деятельность в российской медицине ознаменована созданием Института стоматологии и одонтологии в 1928 году.
Помимо активной работы по организации кафедр на медицинских факультетах страны, в первые годы советской власти создавались научно-исследовательские учреждения. Институт общественного зубоврачевания в Петербурге был основан в 1919 году. Начиная с 1922 года в Киеве принимал студентов Одонтологический институт. Главное учебное заведение зубоврачебного профиля находилось в Москве. Созданный в 1927 году Государственный институт зубоврачевания затем переименовали в Государственный институт стоматологии и одонтологии, а затем в Московский медицинский стоматологический институт. Открытый в 1928 году Одесский научно-исследовательский институт стоматологии оказался первым научно-исследовательским заведением в России.
Перед началом Великой Отечественной войны в стране уже действовала четкая система подготовки зубных врачей. В 1935 году работало 11 стоматологических институтов. С трудом начатые реформы не позволила завершить война. Только с 1946 года наблюдалось постепенное увеличение числа институтов, решивших взять на себя обучение дантистов. Особенностью этого этапа развития стало прикрепление стоматологических факультетов ко многим медицинским вузам страны, но срок обучения на них увеличивался с 4 до 5 лет. Уже в предвоенные годы определилось три направления: терапевтическая, хирургическая и ортопедическая стоматология. В 1963 году зубоврачебная помощь дошла до детей. В Московском медицинском институте открылась кафедра детской стоматологии, а позже — кафедра физиотерапии. Помимо лечения, в программе курса стоматологии была предусмотрена новая дисциплина: профилактика заболеваний зубов.
Великие русские медики
История русской медицины свидетельствует о бережном отношении к прошлому каждого прославленного представителя этой своеобразной науки. Отечественные медики сумели создать новую медицину в государстве, где веками отвергались самые ее основы — анатомия и хирургия, где в почете были иностранные доктора, хотя среди них имелось немало специалистов, искренне отдававших себя служению русским людям. Публицист Илья Эренбург, преклонявшийся перед личностью Пирогова, считал своего кумира примером гуманности медика.
По словам А. Чехова, «профессия врача — это подвиг. Она требует самоотвержения, чистоты души и чистоты помыслов. Не всякий способен на это». Знаменитые врачи, вошедшие в историю отечественной науки, всей своей жизнью показывали, каким должен быть истинный медик. В поисках способов борьбы с чумой Данила Самойлович ставил опыты на себе. Илья Ильич Мечников вводил себе кровь больного возвратным тифом, интересуясь ее возвратным началом. Матвей Мудров погиб от холеры, работая в зараженном Петербурге. Достоин уважения австриец Хаас, посвятивший свою жизнь русским каторжанам.
Необычайно высокий уровень требований, которые предъявляли к себе известные русские доктора, можно представить по событию 1886 года, когда профессор С. Коломнин застрелился, ощутив свою вину в смерти пациентки. Взгляд на профессию врача неотделим от понимания того, насколько она сложна, сколько душевных и физических сил требует от медика его работа. «Ни одна специальность не приносит порой столь мрачных переживаний, как врачебная», — говорил Чехов.
По статистике конца XIX века, список профессий, определявших наибольшее число самоубийств, возглавляли врачи. Среди погибших до 35 лет один из десяти докторов совершал суицид. Медицина требует полной самоотдачи. В соответствии с клятвой Гиппократа благородная специальность медика не дает права отказывать в помощи никому и ни при каких обстоятельствах. В мемуарах каждого известного русского врача непременно содержатся мысли о назначении своей профессии. При удивительном разнообразии суждений все же отмечается общее направление этой темы. Все они счастливы радостью выздоровевшего больного, оставляя себе тяжкий труд, бессонные ночи и слабую надежду на благодарность потомков.
По словам А. Чехова, «профессия врача — это подвиг. Она требует самоотвержения, чистоты души и чистоты помыслов. Не всякий способен на это». Знаменитые врачи, вошедшие в историю отечественной науки, всей своей жизнью показывали, каким должен быть истинный медик. В поисках способов борьбы с чумой Данила Самойлович ставил опыты на себе. Илья Ильич Мечников вводил себе кровь больного возвратным тифом, интересуясь ее возвратным началом. Матвей Мудров погиб от холеры, работая в зараженном Петербурге. Достоин уважения австриец Хаас, посвятивший свою жизнь русским каторжанам.
Необычайно высокий уровень требований, которые предъявляли к себе известные русские доктора, можно представить по событию 1886 года, когда профессор С. Коломнин застрелился, ощутив свою вину в смерти пациентки. Взгляд на профессию врача неотделим от понимания того, насколько она сложна, сколько душевных и физических сил требует от медика его работа. «Ни одна специальность не приносит порой столь мрачных переживаний, как врачебная», — говорил Чехов.
По статистике конца XIX века, список профессий, определявших наибольшее число самоубийств, возглавляли врачи. Среди погибших до 35 лет один из десяти докторов совершал суицид. Медицина требует полной самоотдачи. В соответствии с клятвой Гиппократа благородная специальность медика не дает права отказывать в помощи никому и ни при каких обстоятельствах. В мемуарах каждого известного русского врача непременно содержатся мысли о назначении своей профессии. При удивительном разнообразии суждений все же отмечается общее направление этой темы. Все они счастливы радостью выздоровевшего больного, оставляя себе тяжкий труд, бессонные ночи и слабую надежду на благодарность потомков.
Смычок настоящего хирурга
Невозможно назвать даже приблизительное число операций, произведенных великим хирургом Николаем Ивановичем Пироговым (1810–1881 годы). По документам Крымской войны, число ампутаций, извлечений пуль и резекций, лечения сложных переломов составляло около 10 тысяч, из них на долю Пирогова выходило не менее половины. Знаменитый российский медик, анатом, педагог и общественный деятель, «отец военно-полевой хирургии», член-корреспондент Петербургской АН, профессор Дерптского университета… Многочисленные титулы и высокопарные слова не являлись значимыми для человека, более всего гордившегося благодарностью спасенных им людей, раненых, которым он смог облегчить страдания на операционном столе полевого лазарета.
Завершив начальное образование в частном пансионе Кряжева, предназначенном для «детей благородного звания», 14-летний Николай Пирогов поступил в Московский университет. Вопреки традиции он не слишком лестно отзывался о своей alma mater, отмечая бесполезность теоретического преподавания. «Об упражнениях в операции над трупами не могло быть и речи, — записано в дневнике доктора, — хорош бы я был лекарь с моим дипломом, давшим мне право на жизнь и на смерть, не видав ни разу тифозного больного, не держа ланцета в руках». Уже в начале учебы способный студент отдавал предпочтение хирургии, хотя занимался у известного терапевта М. Мудрова. Оперативное лечение стало доступно в 1822 году во вновь открытом Профессорском институте Дерпта (ныне Тарту), куда Пирогов был направлен за казенный счет в числе «двадцати прирожденных россиян».
Н. И. Пирогов
В 1831 году Пирогов защитил докторскую диссертацию и получил степень доктора медицины, представив работу «Является ли перевязка брюшной аорты при аневризме паховой области легко выполнимым и безопасным вмешательством».
Имея прекрасную подготовку по анатомии и хирургии, в 1833 году доктор был командирован за границу, где проходил стажировку в Геттингене и Берлине у лучших немецких медиков Б. Лангенбека, К. фон Грефе, Ф. Шлемма, И. Диффенбаха. В 1835 году вернулся в Россию, но обещанная ему кафедра уже была занята, поэтому пришлось возвратиться в Дерпт. Однако Николай Иванович задержался в Петербурге и 6 месяцев преподавал хирургию в морге Обуховской больницы. Сопровождая лекции показом на трупах, он произвел более 100 операций, поражая своим искусством слушателей из числа именитых столичных врачей.
В Дерпте, помимо преподавания, приема больных, руководства несколькими клиниками и амбулаториями, Пирогов написал множество трудов, заслужив известность после опубликования книги «Анналы хирургической клиники». Частная практика того времени заключалась в регулярных поездках по городам Прибалтики. О прибытии врача местные жители заранее извещались пастором, оттого на прием собиралась почти вся округа. Переломным моментом в карьере Пирогова стало создание знаменитого труда «Хирургическая анатомия артериальных стволов и фасций», а также монографии «О перерезке ахиллесова сухожилия».
В 1838 году дерптского профессора ожидал Париж, где состоялось знакомство с французскими хирургами Вельпо, Ру, Лисфранком и Амюсса. Через 3 года Пирогова перевели в Петербургскую медико-хирургическую академию, предварительно объявив профессором госпитальной хирургии и прикладной анатомии. Вскоре после его приезда в столицу им совместно с К. Бэром и К. Зейдлицем был разработан проект анатомического института, открывшегося в 1846 году.
За то время, пока Пирогов руководил хирургической клиникой, она обрела репутацию высшей школы. Этому немало способствовали высокий авторитет профессора, его педагогические способности, огромное число и разнообразие инструментов, виртуозная техника проведения операций. За 15 лет работы в Петербурге доктор провел более 12 тысяч вскрытий, неукоснительно следуя правилу Лангенбека: «Нож должен быть смычком в руке настоящего хирурга». Каждая аутопсия сопровождалась подробным отчетом.
Николай Иванович работал по вечерам в морге Обуховской больницы, в душном подвале при свечах оттачивая метод «ледяной анатомии». Здесь были начаты эксперименты по эфирному наркозу, получившему распространение в России благодаря инициативе сотрудников анатомического института. Идея распиливания замороженных трупов принадлежала И. Буяльско-му, но Пирогов впервые осуществил тотальное распиливание, разделив тело на тонкие (10–15 мм) пластины в трех плоскостях. Результат этой титанической работы представлен в трудах «Полный курс прикладной анатомии человеческого тела с рисунками (анатомия описательно-физиологическая и хирургическая)» (1848) и «Топографическая анатомия по распилам через замороженные трупы» в 4 томах (1859). Оба сочинения удостоились Демидовской премии Петербургской академии наук. В руководстве «Клиническая хирургия» автор описал гипсовую повязку и оригинальную методику проведения операции на стопе, позже получившую название «пироговская».
Завершив начальное образование в частном пансионе Кряжева, предназначенном для «детей благородного звания», 14-летний Николай Пирогов поступил в Московский университет. Вопреки традиции он не слишком лестно отзывался о своей alma mater, отмечая бесполезность теоретического преподавания. «Об упражнениях в операции над трупами не могло быть и речи, — записано в дневнике доктора, — хорош бы я был лекарь с моим дипломом, давшим мне право на жизнь и на смерть, не видав ни разу тифозного больного, не держа ланцета в руках». Уже в начале учебы способный студент отдавал предпочтение хирургии, хотя занимался у известного терапевта М. Мудрова. Оперативное лечение стало доступно в 1822 году во вновь открытом Профессорском институте Дерпта (ныне Тарту), куда Пирогов был направлен за казенный счет в числе «двадцати прирожденных россиян».
В 1831 году Пирогов защитил докторскую диссертацию и получил степень доктора медицины, представив работу «Является ли перевязка брюшной аорты при аневризме паховой области легко выполнимым и безопасным вмешательством».
Имея прекрасную подготовку по анатомии и хирургии, в 1833 году доктор был командирован за границу, где проходил стажировку в Геттингене и Берлине у лучших немецких медиков Б. Лангенбека, К. фон Грефе, Ф. Шлемма, И. Диффенбаха. В 1835 году вернулся в Россию, но обещанная ему кафедра уже была занята, поэтому пришлось возвратиться в Дерпт. Однако Николай Иванович задержался в Петербурге и 6 месяцев преподавал хирургию в морге Обуховской больницы. Сопровождая лекции показом на трупах, он произвел более 100 операций, поражая своим искусством слушателей из числа именитых столичных врачей.
В Дерпте, помимо преподавания, приема больных, руководства несколькими клиниками и амбулаториями, Пирогов написал множество трудов, заслужив известность после опубликования книги «Анналы хирургической клиники». Частная практика того времени заключалась в регулярных поездках по городам Прибалтики. О прибытии врача местные жители заранее извещались пастором, оттого на прием собиралась почти вся округа. Переломным моментом в карьере Пирогова стало создание знаменитого труда «Хирургическая анатомия артериальных стволов и фасций», а также монографии «О перерезке ахиллесова сухожилия».
В 1838 году дерптского профессора ожидал Париж, где состоялось знакомство с французскими хирургами Вельпо, Ру, Лисфранком и Амюсса. Через 3 года Пирогова перевели в Петербургскую медико-хирургическую академию, предварительно объявив профессором госпитальной хирургии и прикладной анатомии. Вскоре после его приезда в столицу им совместно с К. Бэром и К. Зейдлицем был разработан проект анатомического института, открывшегося в 1846 году.
За то время, пока Пирогов руководил хирургической клиникой, она обрела репутацию высшей школы. Этому немало способствовали высокий авторитет профессора, его педагогические способности, огромное число и разнообразие инструментов, виртуозная техника проведения операций. За 15 лет работы в Петербурге доктор провел более 12 тысяч вскрытий, неукоснительно следуя правилу Лангенбека: «Нож должен быть смычком в руке настоящего хирурга». Каждая аутопсия сопровождалась подробным отчетом.
Николай Иванович работал по вечерам в морге Обуховской больницы, в душном подвале при свечах оттачивая метод «ледяной анатомии». Здесь были начаты эксперименты по эфирному наркозу, получившему распространение в России благодаря инициативе сотрудников анатомического института. Идея распиливания замороженных трупов принадлежала И. Буяльско-му, но Пирогов впервые осуществил тотальное распиливание, разделив тело на тонкие (10–15 мм) пластины в трех плоскостях. Результат этой титанической работы представлен в трудах «Полный курс прикладной анатомии человеческого тела с рисунками (анатомия описательно-физиологическая и хирургическая)» (1848) и «Топографическая анатомия по распилам через замороженные трупы» в 4 томах (1859). Оба сочинения удостоились Демидовской премии Петербургской академии наук. В руководстве «Клиническая хирургия» автор описал гипсовую повязку и оригинальную методику проведения операции на стопе, позже получившую название «пироговская».