Рядом с нею тут же возник дворецкий.
– Да, мисс Фишер.
– Заприте все двери и окна. Никого не впускайте. Вряд ли они нагрянут снова, но всякое может случиться. Не стоит рисковать. Госпожа Батлер, накормите девочек обедом. Я уже ела. Мне надо подумать, я поднимусь к себе. Не беспокойте меня без крайней надобности.
Фрина взбежала по лестнице, захлопнула дверь и рухнула в кресло. Что же делать?
После десяти минут упорных размышлений Фрине пришлось признать, что пока она может только ждать.
Вдруг ее осенило. Она позвонила констеблю Коллинзу и сообщила ему, что Дот не пойдет с ним сегодня в Латвийский клуб.
Молодой человек явно огорчился.
– Она передумала, мисс?
– Нет, ее похитили. Не могли бы вы найти для меня регистрационные бумаги на автомобиль?
– Ее – что?
– Похитили, вы что, невнимательно слушаете? Анархисты схватили ее этим утром. Вы можете раздобыть мне сведения о машине по ее номеру?
– Мисс, а вы заявили в полицию?
– Нет. Я хочу, чтобы она вернулась домой живая и невредимая, и совсем не хочу, чтобы ее убили из-за того, что неуклюжие копы толкутся там, куда их не звали. В третий раз спрашиваю: можете вы…
– Да, мисс, какой номер?
Фрина назвала.
– Я могу чем-нибудь помочь? – с тревогой спросил юный полицейский. – Мисс Уильямс мне нравится, я… мне кажется, я ей тоже.
– И мне тоже так кажется. Ладно, но только как частное лицо, и знайте: если вас поймают – прости-прощай полицейская служба.
– Мне все равно, мисс.
– Хорошо. Тогда найдите мне адрес автомобиля и позвоните как можно скорее. Я обращусь к вам, если решу, что вы сможете быть полезны.
– Договорились, – согласился констебль Коллинз и повесил трубку.
Это был гнетущий вечер. Никто не звонил. Питер Смит пришел на ужин. Фрине было не до мужчин и даже не до еды. Похитители все еще не объявились.
Но гость есть гость.
Госпожа Батлер приготовила французский луковый суп и подала его с черным хлебом из немецкой булочной на Экленд-стрит. На второе – жареную телятину с молодым картофелем и зеленым салатом, а на десерт – сыр и фрукты. Питер Смит был по-прежнему мил и умен, к тому же он мог быть в сговоре с анархистами, так что его следовало задабривать. Фрина решила, что это у нее неплохо вышло за ужином и уже собиралась предложить подняться к ней в будуар, когда зазвонил телефон.
– Констебль Коллинз, мисс. Адрес этого автомобиля – сто шестьдесят восемь «А», Фитцрой-стрит, Сент-Килда. У вас есть какие-нибудь новости?
– Нет. Позвоните, когда вернетесь из Латвийского клуба, хорошо? Возможно, к тому времени я что-нибудь узнаю. До свидания.
– Питер, мне нужна твоя помощь, – сказала Фрина, вернувшись в салон. – Поднимись со мной, пожалуйста. Вот, держи виски и посмотри мне в глаза. Тебе известно, что твои дружки-анархисты похитили мою компаньонку?
Питер Смит не отвел взгляда:
– Я об этом не знал.
– А известно ли тебе, что они собираются ограбить государственный банк в центре города в четверг в два часа дня?
– Нет.
– А кто живет по адресу сто шестьдесят восемь «А», Фитцрой-стрит, Сент-Килда?
– Нина и Мария.
– А остальные где?
– На Смит-стрит в Коллингвуде. Я могу показать дом.
– И покажешь?
– Да.
– Почему ты мне помогаешь?
– Потому что люблю тебя. И потому что они предали Революцию, за которую я готов отдать жизнь. Они хотят погубить Австралию, как они уже погубили Америку. В США больше нет места свободной мысли, а все благодаря анархистским экстремистам. Глупцы! Ты получала о ней какието известия?
– Ничего.
Питер задумался, отхлебывая виски.
– Может, они охотились за тобой и схватили ее по ошибке?
– И что, если так?
– Тогда они могут убить ее. Все зависит от того, видела ли она их.
– Если они убьют Дот, никому из них не жить, – выговорила Фрина с ледяной холодностью. – Но зачем им убивать ее?
– Потому что она не ты. Но вряд ли они ее хоть пальцем тронут. А откуда тебе известен день и час ограбления?
– От медиума, Жанны Васильевой.
– Ага, мадам Стелла. Неужели они все еще верят в эту спиритическую чепуху?
– Большая часть была чепухой, – признала Фрина, – но кое-что не лишено смысла. Я услышала голос старинного друга, который назвал самолет, на котором я когда-то летала.
– Я не утверждаю, что духов не существует, Фрина, а лишь говорю, что мадам Стелла едва ли с ними знакома. Так значит, завтра в два?
– Да, так сказала Нина. Они разговаривали по-латышски.
– Интересно, это ли сказала мадам Стелла.
– Что ты имеешь в виду?
– Сразу видно, что вы не революционерка, мадам. Прибавь один день и вычти два часа, так мы всегда поступали, когда опасались, что наш разговор могут подслушать. Интересно, пользуются ли они по-прежнему этой старой формулой?
– О Господи, так что же, пока мы не знаем их расчетов, нельзя сказать, когда произойдет ограбление?
– Поэтому-то и важно знать, передала ли тебе Нина слова мадам Стеллы или назвала конкретное время операции.
– Надо найти Нину. И спасти Дот.
– Верно. Я предлагаю обождать до полуночи. Тогда мы сможем их удивить.
– Не хочу я их удивлять. Я хочу только прокрасться внутрь, вывести Дот и Нину и улизнуть, не потревожив охрану. И пусть они попытаются совершить это ограбление, чтобы их поймали на месте преступления. За ограбление банка положена виселица. Вот пусть их и повесят. Они убили невинного мальчишку, он умер у меня на руках, и похитили мою подругу. Эти доводы тебя не убеждают, Питер?
Питер пожал плечами. Глаза его были едва различимы в сумрачном свете.
– На моих руках умерло столько невинных мальчиков, – проговорил он печально. – Я уже давно потерял желание отомстить за их гибель.
Всей крови на земле не хватит, чтобы смыть совершенные злодеяния. Оставь мертвого в покое. Он не возопит к нам из-под земли.
– Но я слышу его призыв! – гневно возразила Фрина. – И если не я, так Нина отомстит за него. Чем мы займемся до полуночи?
Питер Смит распахнул свои объятия.
– Иди сюда, Фрина, и дай мне утешить тебя, как ты утешала меня, – предложил он. – Плоть ответит за кровь.
Вздрогнув, но не только от страсти, Фрина доверила себя рукам, которые некогда держали умиравших мужчин. Питер Смит обнаружил анархистскую татуировку на груди Фрины и нежно поцеловал ее.
Не самый плохой способ скоротать время, подумала Фрина, когда ее напряженные мускулы расслабились под его опытными руками.
После, как показалось Дот, бесконечной поездки ее, все еще завернутую в вонючее одеяло, выволокли из автомобиля, заставили сделать пару шагов и войти в дом. Ее протащили за угол, она оказалась в каком-то помещении, споткнулась и упала на колени.
Кто-то рассмеялся. Дот перестала плакать и попыталась вытереть слезы.
– Оставайтесь тут, – велел гортанный мужской голос. – Просидите здесь, пока все не кончится. А потом мы вас прикончим, мисс Фишер!
Хлопнула дверь. Дот высвободилась из одеяла, которое наверняка использовали для перевозки моторов, и стерла с лица грязь и слезы. Она находилась в крошечной комнатушке с заколоченным окном. И была здесь не одна. В углу, скорчившись, сидела рыжеволосая женщина и горько плакала. Кроме нее в комнате были лишь старые ящики, точильный камень и несметные полчища пауков.
– Эй, выпустите меня! – заорала Дот.
Из-за двери послышался смех, но ответа не последовало.
– Не зовите их, – пробормотала девушка. – Станете шуметь, вам же хуже будет.
Она выбралась из пут и села, лицо ее было все в синяках, а во рту не хватало двух зубов.
– Вы не мисс Фишер, – сказала девушка, еле шевеля распухшими губами. – Кто же вы?
– Дот. Компаньонка мисс Фишер. Говорите потише. Пусть лучше думают, что сцапали мисс Фрину. А как вас зовут?
– Нина Гардштейн. Приятно познакомиться.
– Дот Уильямс, и я не слишком рада знакомству с вами. Что случилось? Где мы? Почему они нас здесь держат? И кто вас избил?
– Слишком много вопросов. Мы в Коллингвуде, в их логове. Они продержат нас здесь, пока не ограбят банк. А потом либо бросят здесь, либо убьют. Меня избили Макс и Карл. А Казимир держал. Все из-за того, что они видели, как я разговаривала с мисс Фишер. Решили, что я рассказала ей об ограблении банка. И они правы, я в самом деле ей рассказала. Так что получила по заслугам. Но если Билл узнает, где я, он постарается меня спасти. Лучше бы он этого не делал.
– Почему?
Дот уже немного освоилась и принялась переплетать косу. Это занятие всегда ее успокаивало.
– Потому что они убьют его. У них есть пулемет Льюиса.
– А что это такое?
Нина стянула холстину, накрывавшую большой металлический предмет. Кажется, он был разобран на части.
– Вот. Мы не можем им воспользоваться. Магазин остался у них. Они просто хранят его тут, как и нас.
– Хорошо, что у меня осталась сумочка, – ни с того ни с сего сказала Дот. – Ту т есть расческа, кошелек, помада и пудра, пилка для ногтей, альбом с марками и… ага… леденцы. Есть там вода в кувшине?
– Немного, но неизвестно, получим ли мы еще.
– Тогда я лишь глоточек отопью, и мы съедим эти конфеты. А потом подумаем, как выбраться отсюда.
– А мисс… она будет искать вас?
– И в воздухе, и под землей, – пообещала Дот. – И найдет, клянусь жизнью.
– Вот именно, жизнью, – заметила Нина, беря леденец.
Глава двенадцатая
Голова Фрины лежала на прекрасной обнаженной груди ее любимого анархиста, он разбудил ее поцелуем.
– М-м-м?
– Ваши телохранители уже прибыли, мадам, любимая, а с ними весьма встревоженный молодой полицейский. Вы примете их прямо вот так?
Фрина потянулась, и Питер провел рукой по ее бледному телу – от плеча до икры.
– Ты так красива, – проговорил он нежно. – Может, откажешься от ночных приключений? Мы с твоими парнями сами все уладим. Я не переживу, если, только обретя тебя, потеряю из-за дурацкой пули или ножа. С этими людьми шутки плохи.
– Со мной тоже, – улыбнулась Фрина, садясь на постели и целуя его. – Лучше мне поискать одежду. Кроме того, тебе совсем не обязательно идти с нами, – добавила она, найдя нижнее белье.
– Но ты же не знаешь, где этот дом, – возразил Питер Смит.
– Уверена, что Берт и Сес знают.
– Я мог бы попытаться уговорить их.
– Ты сам-то в это веришь?
Питер опустился на перину и простонал:
– Ты права. Они не станут меня слушать. Командуйте мной, генерал. – Он натянул рубашку. – Дай мне брюки, и я буду готов исполнять приказы.
– Отлично. Пора спуститься и провести осмотр войск. Который час?
– На твоих – начало двенадцатого.
Берт и Сес пили пиво в гостиной, а констебль Коллинз расхаживал от стены к стене и отказался сесть, даже когда ему предложили выпить. Мужчины подняли головы, когда Фрина спустилась вниз, – на ней были черные брюки, пуловер и мягкие туфли.
– Ну, рассказывайте, – потребовала она. – Сначала вы, констебль.
– Мисс Фишер, поскольку это частная война, зовите меня лучше Коллинз.
– Хорошо, господин Коллинз. Итак, вы посетили Латвийский клуб, и что там происходило?
– Ничего, мисс Фишер. Все было невинно и достаточно забавно. Танцы, вкусные сосиски и черный хлеб. Не такой, какой я ел прежде, но тоже вкусный. Все танцевали – и парни, и девушки в национальных костюмах. Я тоже танцевал.
А в самом начале и в конце они спели «Боже, царя храни». Ни к чему не придерешься. Мисс Уильямс там бы понравилось… от нее нет вестей?
– Нет. Сядьте, господин Коллинз! Я не могу думать, когда вы мечетесь, как зверь в клетке. Скоро мы начнем действовать. Обещаю. Берт, Сес!
– Два адреса, мисс. Нам повезло. Встретили одного приятеля, он знаком с парнем, который собирает тростник и питает нежные чувства к одной анархисточке. Он знает оба этих дома. Один в Коллингвуде, а другой в Сент-Килде, буквально за углом. И еще мы кое о чем прознали. Один парень водит знакомство со всяким отребьем, и он вспомнил, что эти анархисты покупали винтовки и патроны.
– Легально? – уточнила Фрина.
Берт насмешливо ухмыльнулся.
– А вы как думаете? Триста третьего калибра и в изрядном количестве. Вы ведь понимаете, что это значит?
– Нет, а что это значит?
– Пулемет, – объяснил Берт. – Зачем же иначе столько триста третьего? Хватит, чтобы перестрелять всех кенгуру в стране.
– Ты имеешь в виду пулемет Льюиса, Берт?
– Ага, похоже на то. – Берт выпустил колечко дыма. Он не имел дела с пулеметом Льюиса уже лет десять и не горел желанием возобновлять знакомство.
– А какова его скорострельность?
– Приличная, – ответил Сес. – До пятисот выстрелов в минуту. Сорок семь патронов в барабане. И весит всего двенадцать с половиной килограммов. Прицельная дальность стрельбы – почти тысяча восемьсот метров. Длина – сто тридцать девять сантиметров.
– Надежный?
– Угу. Воздушное охлаждение. «Еще десять выстрелов, и можно будет воду кипятить», – так сержант говорил о нашем «Виккерсе». Воздушное охлаждение – хорошая штука. Они очень надежны. Их сконструировали для того, чтобы срезать шеренги солдат, идущих в атаку. И они с этим здорово справлялись. – Сес на миг закрыл глаза. – Да уж, палили жутко. Можете мне поверить.
– Похоже, мы влипли, – подытожил Берт. – И влипли серьезно.
– Это ясно. Но не станут же они стрелять из «Льюиса» в пригороде? Даже в Коллингвуде соседи пожаловались бы на стрельбу. Полагаю, они приготовили его для ограбления банка. Вряд ли они осмелятся воспользоваться им до того. Во всяком случае я так не думаю: слишком мало у них осталось времени. Но где, скажите на милость, они его раздобыли?
– После Великой войны много чего осталось, мисс. «Льюис» можно разобрать и унести в нескольких вещевых мешках. Возможно, кто-то прихватил его как сувенир. Один наш приятель приволок из Дарданелл целехонький велосипед. Все что-нибудь тащили, а остальное сходило за «запчасти для двигателя». Мы с Сесом обзавелись тогда револьверами. – Берт покосился на Коллинза: пусть и без формы, но, даже ввязавшись в противоправную аферу, коп остается копом. Коллинз заткнул пальцами уши. – Так что им не составило труда раздобыть «Льюис». Если его у них нет, зачем им тогда патроны триста третьего калибра? Триста третьим убивают людей, а не кроликов.
– Справедливо. Хорошо. А теперь пора вызволять Дот. Если вам придется для этого пристрелить парочку этих негодяев – так тому и быть. Мы вместе с господином Коллинзом поедем по адресу в Коллингвуде. Берт и Сес – вы отправляйтесь в Сент-Килду. Питер, ты оставайся здесь. Номер моего любимого полицейского Джека Робинсона рядом с телефоном. Если мы не вернемся через два часа, звони ему. Ты оставайся здесь, вдруг на дом попробуют напасть, – добавила она. – Под твоей защитой две девочки и супруги Батлер. Не подведи меня.
– Я не подведу, генерал, – пообещал Питер, целуя Фрине руку. – Можешь на меня положиться.
– Да, Берт, – добавила Фрина, – если повстречаешь Нину Гардштейн, привези ее сюда.
Она заметила, что Питер Смит слегка вздрогнул.
– И пальцем ее не троньте. Я собираюсь с рук на руки передать девушку сборщику тростника, который увезет ее отсюда. Возможно, она следующая в очереди на расправу за то, что помогла мне.
Фрина не ошиблась. Питер в самом деле вздрогнул. Кем ему приходится Нина Гардштейн?
Но эта тайна может подождать. Берт и Сес ушли в ночь, сырую и промозглую, но не морозную.
Похоже, весна подоспела вовремя, словно позаботилась, чтобы налетчики на чужие дома не подхватили пневмонию.
– Как вы добрались сюда, господин Коллинз?
– Пешком, мисс Фишер.
– Тогда поедем на моем автомобиле. Я только переговорю с господином Батлером, и мы отправимся в путь.
Коллинз и Питер Смит остались вдвоем в зеленой комнате. Питер сел и налил себе пива.
– Она невероятно энергична, право слово, – неловко усмехнулся Коллинз. – Вы полагаете, она знает, что делает?
Питер Смит блаженно улыбнулся.
– Если кому и можно доверять, так это ей. Она способна вылететь с вами в ночь, словно ведьма на помеле, и напугать вас до полусмерти, но если она что-то пообещала – обязательно исполнит. И она очень любит свою компаньонку.
– Я тоже, – беспомощно признался молодой человек. – Если станет известно, что я участвую в этой затее – прощай моя карьера, но мне все равно. Я лишь надеюсь, что мисс Уильямс и эта анархистка Нина не пострадали.
– И я тоже, господин Коллинз. Если бы я верил хоть в какого-нибудь бога, я бы молился за нее. За них.
Фрина отдала распоряжения невозмутимому господину Батлеру, пообещав, что война скоро закончится, и после заключения мира они несколько месяцев будут жить в тишине и покое. Потом она пошла за своим напарником-налетчиком.
– Помните, Питер, никого не впускайте. Кроме нас, конечно. И не выпейте все пиво. Мы вернемся.
Питер Смит поцеловал Фрину с внезапной и неожиданной страстью и снова сел у огня.
Никто не приходил в комнату, Дот мучили жажда, пыль, голод и отсутствие туалета.
– Они нам даже ведра не оставили, – пробормотала она. – Нина, не могла бы ты позвать их, пусть принесут воды и отведут меня в женскую комнату?
– Куда?
Дот смутилась. Она могла произнести эту фразу только по-французски.
– Je veux faire pipi, [57]–объяснила она.
– А, понятно. Я попробую. Но у меня так пересохло в горле, что вряд ли получится крикнуть. Товарищи! Даже в тюрьме дают хлеб и воду, – крикнула Нина, шепелявя сквозь выбитые зубы. – И даже животных не заставляют справлять нужду прямо на пол.
Дот покраснела.
Нина прислушалась.
– Кто-то идет, – сказала она, подождала, пока шаги затихли, и закричала снова: – Дайте нам хлеба и воды, товарищи, и принесите ведро! Или прикажете нам рыть дыру в полу?
Дверь распахнулась. Дот поспешила опять накрыться одеялом. Ее схватили и вывели из комнаты.
Охранника, казалось, устраивало, что у нее закрыто лицо, видимо, он не хотел, чтобы она разглядела логово анархистов. Это было Дот на руку. Ее отвели в очень грязную уборную во дворе. Стражник не выпускал ее руку, но скрытая под одеялом, Дот могла забыть о его присутствии и воспользоваться туалетом. Затем ее подвели к умывальнику, где она вымыла руки без мыла и побрызгала водой на лицо, после этого ей снова скрутили руки и отвели под замок. С Ниной обошлись точно так же, однако, судя по звуку, ей залепили пощечину, когда она накинулась на охранника с ругательствами на иностранном языке. Смелости Нине не занимать, подумала Дот, а вот хитрости не хватает.
Нину втолкнули в камеру, а следом кто-то просунул металлический поднос с большим кувшином воды и буханкой кислого хлеба. Нина разломила ее и протянула половину Дот. У хлеба был странный вкус, не похожий на вкус обычного хлеба, но Дот заставила себя съесть его, запивая водой.
Фрина вывела «Испано-Сюизу» на Смит-стрит и остановилась возле пивнушки по соседству от нужного дома.
– Я оставлю автомобиль здесь, – объяснила она Коллинзу. – Дальше пойдем пешком. Это бандитское место, но не такое уж опасное, мне случалось видеть и пострашнее. Поднимайтесь, молодой человек, и не тушуйтесь. Если ведешь себя как жертва, то с тобой так и обращаются. Делайте вид, что вы знаете, куда направляетесь, и что вам море по колено. И никому не смотрите в глаза, – добавила она, – это привлекает ненужное внимание. Вот здесь, видите? Здесь в переулке должен быть подпольный букмекер. Вон его шестерка стоит на стреме. Даже и бровью не повел. Идем мимо, словно мы невинные прохожие. Ну же! Вот этот дом.
Рабочая хибара. Окна на фасаде тщательно занавешены, а щель для писем забита. Палисадник зарос высоченными сорняками. Хотя на дверях и не было таблички «Логово большевиков», Фрина не сомневалась, что попала куда надо.
На улице был припаркован черный «Бентли» со спущенной шиной.
– Как мы проникнем внутрь?
– «De l’audace et toujours de l’audace», [58]–процитировала Фрина. – Мы их обманем. Есть у вас с собой полицейский значок?
– Да, мисс Фишер.
– Отлично. Будем надеяться, что они не выстрелят в вас через дверь, но это маловероятно. Поднимитесь на крыльцо и постучите. А когда откроют – сделайте вот что…
Дот больше не мучилась ни от жажды, ни от голода, а дело, которым они с Ниной занялись, стало для нее неплохой тренировкой. Она сломала два ногтя, точильный камень и пилку для ногтей. После того как им принесли еду, никто больше не приходил. Было уже поздно, свет совсем не проникал сквозь заколоченные окна. Дот достала свои часики.
– Половина одиннадцатого. Хочешь попробовать поспать?
– Пустая затея. Они же не выключили свет.
Голая электрическая лампочка раскачивалась на обшарпанном потолке.
– Ну, это просто уладить, – сказала Дот и швырнула в лампочку пудреницей. Лампочка разбилась, а их осыпало пудрой. Воцарилась благословенная темнота.
– Ты настоящий друг, – сказала Нина, укладываясь на половине одеяла Дот. – И весьма изобретательный товарищ. Ты все еще веришь, что мисс Фишер придет нам на выручку?
– Обязательно придет, – пообещала Дот и закрыла глаза.
Оказавшись на Фитцрой-стрит, Берт и Сес решили действовать без затей.
– Вышибем дверь и начнем палить, если они окажут сопротивление.
– А как же заложники? – встревожился Сес.
– Лучше мы побыстрей ворвемся, чем будем околачиваться по снегу, – возразил Берт. – Пошли, Сес.
В доме на Фитцрой-стрит было темно. Берт повернул ручку. Дверь оказалась не заперта.
– Нам нужен свет, приятель, – сказал Берт, тщетно обшарив стену и не найдя выключателя.
Сес достал электрический фонарик.
– В доме никого, приятель.
Они осторожно прокрались по коридору. Сес пихнул Берта. В кухне горел свет.
За столом сидела тоненькая женщина и молилась. Кроме нее в комнате никого не было. На столе стояли три иконы византийских святых, три свечи и три фотографии: юноша, девушка с курчавыми волосами и «Досточтимая Фрина Фишер в своем доме», как гласила подпись на странице из популярного журнала. Берт и Сес остановились в дверях.
– Входите, – пригласила женщина, откидывая назад черные волосы. – Если вы пришли меня убить, я рада вашему приходу.
– Не собираемся мы вас убивать, мисс. Мы ищем… ваших товарищей-анархистов, – запинаясь, проговорил Берт.
– Они в Коллингвуде, – печально сказала Мария Алиена. – Но ее наверняка уже убили, вашу мисс Фишер. Всех убили, всех – Юрку, мисс Фишер и бедняжку Нину. Задули как свечки. Все они убиты, – повторила она.
И тут появился Билл Купер – тот самый сборщик тростника; он ворвался в комнату и потребовал выдать ему невесту. С его приходом у них стало легче на душе.
– Берт, Сес, – представил себя и приятеля Берт. – А ты кто такой?
– Билл Купер. Я ищу…
– Свою девицу. Нину. Мы знаем.
– Откуда?
– Давай-ка уйдем отсюда, приятель, тут как в похоронном бюро. Нины здесь нет и… человека, которого мы ищем, тоже. Пошли отсюда.
Когда они оказались на улице, Берт вздохнул с облегчением. Трое мужчин остановились, чтобы обменяться информацией.
– Они собирались похитить мисс Фишер? – удивился Билл. – Зачем?
– А почему они посадили под замок твою девушку?
– Потому что она разговаривала с мисс Фишер. Ага, понял. И что же нам теперь делать?
– Мы вернемся в дом мисс Фишер, выпьем пива и будем ждать развития событий. Она сама отправилась в Коллингвуд. Она и без того на нас озлилась, что мы не предотвратили похищения. Не хотелось бы, чтобы она еще больше взъярилась. Поехали, приятель. Здесь нам делать больше нечего. Не следует вставать на пути мисс Фрины, если она что задумала.
– А вдруг ей понадобится помощь? – засомневался сборщик тростника.
Берт рассмеялся.
– Сколько я ее знаю, она всегда управлялась сама, – усмехнулся он. – Поехали, приятель, не стоит вмешиваться в ее планы. Мисс Фрина смышленая леди… хоть и капиталистка, – добавил он.
– А что делать с той девушкой в доме?
– Это уже не наше дело, – сказал Берт. – Ну что, пошли? Очень хочется горло промочить.
Билл Купер смущенно поплелся следом.
– А вы уверены, что план сработает? – спросил Коллинз.
Фрина дружелюбно подтолкнула его.
– Конечно, не уверена. Вперед. Я попробую пробраться через боковое окно. А вы шумите погромче и постарайтесь выманить их из дома. Понапористей, Хью.
Фрина словно черная тучка перелетела через забор, продралась через бурьян и прокралась по тропинке между двумя домами. В руке она сжимала ломик и двигалась так тихо, что даже вздрогнула, когда Коллинз, как и подобает констеблю, громко постучал в парадную дверь.
– Откройте! – потребовал он громогласно. – Полиция!
Фрина стиснула зубы, ожидая, что вот-вот в ночи послышатся выстрелы, но никто не ответил.
Проходя мимо бокового окна, она заметила, что оно, единственное из всех, было тщательно забито досками.
– Да, мисс Фишер.
– Заприте все двери и окна. Никого не впускайте. Вряд ли они нагрянут снова, но всякое может случиться. Не стоит рисковать. Госпожа Батлер, накормите девочек обедом. Я уже ела. Мне надо подумать, я поднимусь к себе. Не беспокойте меня без крайней надобности.
Фрина взбежала по лестнице, захлопнула дверь и рухнула в кресло. Что же делать?
После десяти минут упорных размышлений Фрине пришлось признать, что пока она может только ждать.
Вдруг ее осенило. Она позвонила констеблю Коллинзу и сообщила ему, что Дот не пойдет с ним сегодня в Латвийский клуб.
Молодой человек явно огорчился.
– Она передумала, мисс?
– Нет, ее похитили. Не могли бы вы найти для меня регистрационные бумаги на автомобиль?
– Ее – что?
– Похитили, вы что, невнимательно слушаете? Анархисты схватили ее этим утром. Вы можете раздобыть мне сведения о машине по ее номеру?
– Мисс, а вы заявили в полицию?
– Нет. Я хочу, чтобы она вернулась домой живая и невредимая, и совсем не хочу, чтобы ее убили из-за того, что неуклюжие копы толкутся там, куда их не звали. В третий раз спрашиваю: можете вы…
– Да, мисс, какой номер?
Фрина назвала.
– Я могу чем-нибудь помочь? – с тревогой спросил юный полицейский. – Мисс Уильямс мне нравится, я… мне кажется, я ей тоже.
– И мне тоже так кажется. Ладно, но только как частное лицо, и знайте: если вас поймают – прости-прощай полицейская служба.
– Мне все равно, мисс.
– Хорошо. Тогда найдите мне адрес автомобиля и позвоните как можно скорее. Я обращусь к вам, если решу, что вы сможете быть полезны.
– Договорились, – согласился констебль Коллинз и повесил трубку.
Это был гнетущий вечер. Никто не звонил. Питер Смит пришел на ужин. Фрине было не до мужчин и даже не до еды. Похитители все еще не объявились.
Но гость есть гость.
Госпожа Батлер приготовила французский луковый суп и подала его с черным хлебом из немецкой булочной на Экленд-стрит. На второе – жареную телятину с молодым картофелем и зеленым салатом, а на десерт – сыр и фрукты. Питер Смит был по-прежнему мил и умен, к тому же он мог быть в сговоре с анархистами, так что его следовало задабривать. Фрина решила, что это у нее неплохо вышло за ужином и уже собиралась предложить подняться к ней в будуар, когда зазвонил телефон.
– Констебль Коллинз, мисс. Адрес этого автомобиля – сто шестьдесят восемь «А», Фитцрой-стрит, Сент-Килда. У вас есть какие-нибудь новости?
– Нет. Позвоните, когда вернетесь из Латвийского клуба, хорошо? Возможно, к тому времени я что-нибудь узнаю. До свидания.
– Питер, мне нужна твоя помощь, – сказала Фрина, вернувшись в салон. – Поднимись со мной, пожалуйста. Вот, держи виски и посмотри мне в глаза. Тебе известно, что твои дружки-анархисты похитили мою компаньонку?
Питер Смит не отвел взгляда:
– Я об этом не знал.
– А известно ли тебе, что они собираются ограбить государственный банк в центре города в четверг в два часа дня?
– Нет.
– А кто живет по адресу сто шестьдесят восемь «А», Фитцрой-стрит, Сент-Килда?
– Нина и Мария.
– А остальные где?
– На Смит-стрит в Коллингвуде. Я могу показать дом.
– И покажешь?
– Да.
– Почему ты мне помогаешь?
– Потому что люблю тебя. И потому что они предали Революцию, за которую я готов отдать жизнь. Они хотят погубить Австралию, как они уже погубили Америку. В США больше нет места свободной мысли, а все благодаря анархистским экстремистам. Глупцы! Ты получала о ней какието известия?
– Ничего.
Питер задумался, отхлебывая виски.
– Может, они охотились за тобой и схватили ее по ошибке?
– И что, если так?
– Тогда они могут убить ее. Все зависит от того, видела ли она их.
– Если они убьют Дот, никому из них не жить, – выговорила Фрина с ледяной холодностью. – Но зачем им убивать ее?
– Потому что она не ты. Но вряд ли они ее хоть пальцем тронут. А откуда тебе известен день и час ограбления?
– От медиума, Жанны Васильевой.
– Ага, мадам Стелла. Неужели они все еще верят в эту спиритическую чепуху?
– Большая часть была чепухой, – признала Фрина, – но кое-что не лишено смысла. Я услышала голос старинного друга, который назвал самолет, на котором я когда-то летала.
– Я не утверждаю, что духов не существует, Фрина, а лишь говорю, что мадам Стелла едва ли с ними знакома. Так значит, завтра в два?
– Да, так сказала Нина. Они разговаривали по-латышски.
– Интересно, это ли сказала мадам Стелла.
– Что ты имеешь в виду?
– Сразу видно, что вы не революционерка, мадам. Прибавь один день и вычти два часа, так мы всегда поступали, когда опасались, что наш разговор могут подслушать. Интересно, пользуются ли они по-прежнему этой старой формулой?
– О Господи, так что же, пока мы не знаем их расчетов, нельзя сказать, когда произойдет ограбление?
– Поэтому-то и важно знать, передала ли тебе Нина слова мадам Стеллы или назвала конкретное время операции.
– Надо найти Нину. И спасти Дот.
– Верно. Я предлагаю обождать до полуночи. Тогда мы сможем их удивить.
– Не хочу я их удивлять. Я хочу только прокрасться внутрь, вывести Дот и Нину и улизнуть, не потревожив охрану. И пусть они попытаются совершить это ограбление, чтобы их поймали на месте преступления. За ограбление банка положена виселица. Вот пусть их и повесят. Они убили невинного мальчишку, он умер у меня на руках, и похитили мою подругу. Эти доводы тебя не убеждают, Питер?
Питер пожал плечами. Глаза его были едва различимы в сумрачном свете.
– На моих руках умерло столько невинных мальчиков, – проговорил он печально. – Я уже давно потерял желание отомстить за их гибель.
Всей крови на земле не хватит, чтобы смыть совершенные злодеяния. Оставь мертвого в покое. Он не возопит к нам из-под земли.
– Но я слышу его призыв! – гневно возразила Фрина. – И если не я, так Нина отомстит за него. Чем мы займемся до полуночи?
Питер Смит распахнул свои объятия.
– Иди сюда, Фрина, и дай мне утешить тебя, как ты утешала меня, – предложил он. – Плоть ответит за кровь.
Вздрогнув, но не только от страсти, Фрина доверила себя рукам, которые некогда держали умиравших мужчин. Питер Смит обнаружил анархистскую татуировку на груди Фрины и нежно поцеловал ее.
Не самый плохой способ скоротать время, подумала Фрина, когда ее напряженные мускулы расслабились под его опытными руками.
После, как показалось Дот, бесконечной поездки ее, все еще завернутую в вонючее одеяло, выволокли из автомобиля, заставили сделать пару шагов и войти в дом. Ее протащили за угол, она оказалась в каком-то помещении, споткнулась и упала на колени.
Кто-то рассмеялся. Дот перестала плакать и попыталась вытереть слезы.
– Оставайтесь тут, – велел гортанный мужской голос. – Просидите здесь, пока все не кончится. А потом мы вас прикончим, мисс Фишер!
Хлопнула дверь. Дот высвободилась из одеяла, которое наверняка использовали для перевозки моторов, и стерла с лица грязь и слезы. Она находилась в крошечной комнатушке с заколоченным окном. И была здесь не одна. В углу, скорчившись, сидела рыжеволосая женщина и горько плакала. Кроме нее в комнате были лишь старые ящики, точильный камень и несметные полчища пауков.
– Эй, выпустите меня! – заорала Дот.
Из-за двери послышался смех, но ответа не последовало.
– Не зовите их, – пробормотала девушка. – Станете шуметь, вам же хуже будет.
Она выбралась из пут и села, лицо ее было все в синяках, а во рту не хватало двух зубов.
– Вы не мисс Фишер, – сказала девушка, еле шевеля распухшими губами. – Кто же вы?
– Дот. Компаньонка мисс Фишер. Говорите потише. Пусть лучше думают, что сцапали мисс Фрину. А как вас зовут?
– Нина Гардштейн. Приятно познакомиться.
– Дот Уильямс, и я не слишком рада знакомству с вами. Что случилось? Где мы? Почему они нас здесь держат? И кто вас избил?
– Слишком много вопросов. Мы в Коллингвуде, в их логове. Они продержат нас здесь, пока не ограбят банк. А потом либо бросят здесь, либо убьют. Меня избили Макс и Карл. А Казимир держал. Все из-за того, что они видели, как я разговаривала с мисс Фишер. Решили, что я рассказала ей об ограблении банка. И они правы, я в самом деле ей рассказала. Так что получила по заслугам. Но если Билл узнает, где я, он постарается меня спасти. Лучше бы он этого не делал.
– Почему?
Дот уже немного освоилась и принялась переплетать косу. Это занятие всегда ее успокаивало.
– Потому что они убьют его. У них есть пулемет Льюиса.
– А что это такое?
Нина стянула холстину, накрывавшую большой металлический предмет. Кажется, он был разобран на части.
– Вот. Мы не можем им воспользоваться. Магазин остался у них. Они просто хранят его тут, как и нас.
– Хорошо, что у меня осталась сумочка, – ни с того ни с сего сказала Дот. – Ту т есть расческа, кошелек, помада и пудра, пилка для ногтей, альбом с марками и… ага… леденцы. Есть там вода в кувшине?
– Немного, но неизвестно, получим ли мы еще.
– Тогда я лишь глоточек отопью, и мы съедим эти конфеты. А потом подумаем, как выбраться отсюда.
– А мисс… она будет искать вас?
– И в воздухе, и под землей, – пообещала Дот. – И найдет, клянусь жизнью.
– Вот именно, жизнью, – заметила Нина, беря леденец.
Глава двенадцатая
Ах, право, право?
Ну, это слабый довод. Но пускай бы
Вы даже звезды клятвами сдвигали,
Я вам сказала б: «Оставайтесь! Право,
Вы остаетесь».
Уильям Шекспир «Зимняя сказка» [56]
Голова Фрины лежала на прекрасной обнаженной груди ее любимого анархиста, он разбудил ее поцелуем.
– М-м-м?
– Ваши телохранители уже прибыли, мадам, любимая, а с ними весьма встревоженный молодой полицейский. Вы примете их прямо вот так?
Фрина потянулась, и Питер провел рукой по ее бледному телу – от плеча до икры.
– Ты так красива, – проговорил он нежно. – Может, откажешься от ночных приключений? Мы с твоими парнями сами все уладим. Я не переживу, если, только обретя тебя, потеряю из-за дурацкой пули или ножа. С этими людьми шутки плохи.
– Со мной тоже, – улыбнулась Фрина, садясь на постели и целуя его. – Лучше мне поискать одежду. Кроме того, тебе совсем не обязательно идти с нами, – добавила она, найдя нижнее белье.
– Но ты же не знаешь, где этот дом, – возразил Питер Смит.
– Уверена, что Берт и Сес знают.
– Я мог бы попытаться уговорить их.
– Ты сам-то в это веришь?
Питер опустился на перину и простонал:
– Ты права. Они не станут меня слушать. Командуйте мной, генерал. – Он натянул рубашку. – Дай мне брюки, и я буду готов исполнять приказы.
– Отлично. Пора спуститься и провести осмотр войск. Который час?
– На твоих – начало двенадцатого.
Берт и Сес пили пиво в гостиной, а констебль Коллинз расхаживал от стены к стене и отказался сесть, даже когда ему предложили выпить. Мужчины подняли головы, когда Фрина спустилась вниз, – на ней были черные брюки, пуловер и мягкие туфли.
– Ну, рассказывайте, – потребовала она. – Сначала вы, констебль.
– Мисс Фишер, поскольку это частная война, зовите меня лучше Коллинз.
– Хорошо, господин Коллинз. Итак, вы посетили Латвийский клуб, и что там происходило?
– Ничего, мисс Фишер. Все было невинно и достаточно забавно. Танцы, вкусные сосиски и черный хлеб. Не такой, какой я ел прежде, но тоже вкусный. Все танцевали – и парни, и девушки в национальных костюмах. Я тоже танцевал.
А в самом начале и в конце они спели «Боже, царя храни». Ни к чему не придерешься. Мисс Уильямс там бы понравилось… от нее нет вестей?
– Нет. Сядьте, господин Коллинз! Я не могу думать, когда вы мечетесь, как зверь в клетке. Скоро мы начнем действовать. Обещаю. Берт, Сес!
– Два адреса, мисс. Нам повезло. Встретили одного приятеля, он знаком с парнем, который собирает тростник и питает нежные чувства к одной анархисточке. Он знает оба этих дома. Один в Коллингвуде, а другой в Сент-Килде, буквально за углом. И еще мы кое о чем прознали. Один парень водит знакомство со всяким отребьем, и он вспомнил, что эти анархисты покупали винтовки и патроны.
– Легально? – уточнила Фрина.
Берт насмешливо ухмыльнулся.
– А вы как думаете? Триста третьего калибра и в изрядном количестве. Вы ведь понимаете, что это значит?
– Нет, а что это значит?
– Пулемет, – объяснил Берт. – Зачем же иначе столько триста третьего? Хватит, чтобы перестрелять всех кенгуру в стране.
– Ты имеешь в виду пулемет Льюиса, Берт?
– Ага, похоже на то. – Берт выпустил колечко дыма. Он не имел дела с пулеметом Льюиса уже лет десять и не горел желанием возобновлять знакомство.
– А какова его скорострельность?
– Приличная, – ответил Сес. – До пятисот выстрелов в минуту. Сорок семь патронов в барабане. И весит всего двенадцать с половиной килограммов. Прицельная дальность стрельбы – почти тысяча восемьсот метров. Длина – сто тридцать девять сантиметров.
– Надежный?
– Угу. Воздушное охлаждение. «Еще десять выстрелов, и можно будет воду кипятить», – так сержант говорил о нашем «Виккерсе». Воздушное охлаждение – хорошая штука. Они очень надежны. Их сконструировали для того, чтобы срезать шеренги солдат, идущих в атаку. И они с этим здорово справлялись. – Сес на миг закрыл глаза. – Да уж, палили жутко. Можете мне поверить.
– Похоже, мы влипли, – подытожил Берт. – И влипли серьезно.
– Это ясно. Но не станут же они стрелять из «Льюиса» в пригороде? Даже в Коллингвуде соседи пожаловались бы на стрельбу. Полагаю, они приготовили его для ограбления банка. Вряд ли они осмелятся воспользоваться им до того. Во всяком случае я так не думаю: слишком мало у них осталось времени. Но где, скажите на милость, они его раздобыли?
– После Великой войны много чего осталось, мисс. «Льюис» можно разобрать и унести в нескольких вещевых мешках. Возможно, кто-то прихватил его как сувенир. Один наш приятель приволок из Дарданелл целехонький велосипед. Все что-нибудь тащили, а остальное сходило за «запчасти для двигателя». Мы с Сесом обзавелись тогда револьверами. – Берт покосился на Коллинза: пусть и без формы, но, даже ввязавшись в противоправную аферу, коп остается копом. Коллинз заткнул пальцами уши. – Так что им не составило труда раздобыть «Льюис». Если его у них нет, зачем им тогда патроны триста третьего калибра? Триста третьим убивают людей, а не кроликов.
– Справедливо. Хорошо. А теперь пора вызволять Дот. Если вам придется для этого пристрелить парочку этих негодяев – так тому и быть. Мы вместе с господином Коллинзом поедем по адресу в Коллингвуде. Берт и Сес – вы отправляйтесь в Сент-Килду. Питер, ты оставайся здесь. Номер моего любимого полицейского Джека Робинсона рядом с телефоном. Если мы не вернемся через два часа, звони ему. Ты оставайся здесь, вдруг на дом попробуют напасть, – добавила она. – Под твоей защитой две девочки и супруги Батлер. Не подведи меня.
– Я не подведу, генерал, – пообещал Питер, целуя Фрине руку. – Можешь на меня положиться.
– Да, Берт, – добавила Фрина, – если повстречаешь Нину Гардштейн, привези ее сюда.
Она заметила, что Питер Смит слегка вздрогнул.
– И пальцем ее не троньте. Я собираюсь с рук на руки передать девушку сборщику тростника, который увезет ее отсюда. Возможно, она следующая в очереди на расправу за то, что помогла мне.
Фрина не ошиблась. Питер в самом деле вздрогнул. Кем ему приходится Нина Гардштейн?
Но эта тайна может подождать. Берт и Сес ушли в ночь, сырую и промозглую, но не морозную.
Похоже, весна подоспела вовремя, словно позаботилась, чтобы налетчики на чужие дома не подхватили пневмонию.
– Как вы добрались сюда, господин Коллинз?
– Пешком, мисс Фишер.
– Тогда поедем на моем автомобиле. Я только переговорю с господином Батлером, и мы отправимся в путь.
Коллинз и Питер Смит остались вдвоем в зеленой комнате. Питер сел и налил себе пива.
– Она невероятно энергична, право слово, – неловко усмехнулся Коллинз. – Вы полагаете, она знает, что делает?
Питер Смит блаженно улыбнулся.
– Если кому и можно доверять, так это ей. Она способна вылететь с вами в ночь, словно ведьма на помеле, и напугать вас до полусмерти, но если она что-то пообещала – обязательно исполнит. И она очень любит свою компаньонку.
– Я тоже, – беспомощно признался молодой человек. – Если станет известно, что я участвую в этой затее – прощай моя карьера, но мне все равно. Я лишь надеюсь, что мисс Уильямс и эта анархистка Нина не пострадали.
– И я тоже, господин Коллинз. Если бы я верил хоть в какого-нибудь бога, я бы молился за нее. За них.
Фрина отдала распоряжения невозмутимому господину Батлеру, пообещав, что война скоро закончится, и после заключения мира они несколько месяцев будут жить в тишине и покое. Потом она пошла за своим напарником-налетчиком.
– Помните, Питер, никого не впускайте. Кроме нас, конечно. И не выпейте все пиво. Мы вернемся.
Питер Смит поцеловал Фрину с внезапной и неожиданной страстью и снова сел у огня.
Никто не приходил в комнату, Дот мучили жажда, пыль, голод и отсутствие туалета.
– Они нам даже ведра не оставили, – пробормотала она. – Нина, не могла бы ты позвать их, пусть принесут воды и отведут меня в женскую комнату?
– Куда?
Дот смутилась. Она могла произнести эту фразу только по-французски.
– Je veux faire pipi, [57]–объяснила она.
– А, понятно. Я попробую. Но у меня так пересохло в горле, что вряд ли получится крикнуть. Товарищи! Даже в тюрьме дают хлеб и воду, – крикнула Нина, шепелявя сквозь выбитые зубы. – И даже животных не заставляют справлять нужду прямо на пол.
Дот покраснела.
Нина прислушалась.
– Кто-то идет, – сказала она, подождала, пока шаги затихли, и закричала снова: – Дайте нам хлеба и воды, товарищи, и принесите ведро! Или прикажете нам рыть дыру в полу?
Дверь распахнулась. Дот поспешила опять накрыться одеялом. Ее схватили и вывели из комнаты.
Охранника, казалось, устраивало, что у нее закрыто лицо, видимо, он не хотел, чтобы она разглядела логово анархистов. Это было Дот на руку. Ее отвели в очень грязную уборную во дворе. Стражник не выпускал ее руку, но скрытая под одеялом, Дот могла забыть о его присутствии и воспользоваться туалетом. Затем ее подвели к умывальнику, где она вымыла руки без мыла и побрызгала водой на лицо, после этого ей снова скрутили руки и отвели под замок. С Ниной обошлись точно так же, однако, судя по звуку, ей залепили пощечину, когда она накинулась на охранника с ругательствами на иностранном языке. Смелости Нине не занимать, подумала Дот, а вот хитрости не хватает.
Нину втолкнули в камеру, а следом кто-то просунул металлический поднос с большим кувшином воды и буханкой кислого хлеба. Нина разломила ее и протянула половину Дот. У хлеба был странный вкус, не похожий на вкус обычного хлеба, но Дот заставила себя съесть его, запивая водой.
Фрина вывела «Испано-Сюизу» на Смит-стрит и остановилась возле пивнушки по соседству от нужного дома.
– Я оставлю автомобиль здесь, – объяснила она Коллинзу. – Дальше пойдем пешком. Это бандитское место, но не такое уж опасное, мне случалось видеть и пострашнее. Поднимайтесь, молодой человек, и не тушуйтесь. Если ведешь себя как жертва, то с тобой так и обращаются. Делайте вид, что вы знаете, куда направляетесь, и что вам море по колено. И никому не смотрите в глаза, – добавила она, – это привлекает ненужное внимание. Вот здесь, видите? Здесь в переулке должен быть подпольный букмекер. Вон его шестерка стоит на стреме. Даже и бровью не повел. Идем мимо, словно мы невинные прохожие. Ну же! Вот этот дом.
Рабочая хибара. Окна на фасаде тщательно занавешены, а щель для писем забита. Палисадник зарос высоченными сорняками. Хотя на дверях и не было таблички «Логово большевиков», Фрина не сомневалась, что попала куда надо.
На улице был припаркован черный «Бентли» со спущенной шиной.
– Как мы проникнем внутрь?
– «De l’audace et toujours de l’audace», [58]–процитировала Фрина. – Мы их обманем. Есть у вас с собой полицейский значок?
– Да, мисс Фишер.
– Отлично. Будем надеяться, что они не выстрелят в вас через дверь, но это маловероятно. Поднимитесь на крыльцо и постучите. А когда откроют – сделайте вот что…
Дот больше не мучилась ни от жажды, ни от голода, а дело, которым они с Ниной занялись, стало для нее неплохой тренировкой. Она сломала два ногтя, точильный камень и пилку для ногтей. После того как им принесли еду, никто больше не приходил. Было уже поздно, свет совсем не проникал сквозь заколоченные окна. Дот достала свои часики.
– Половина одиннадцатого. Хочешь попробовать поспать?
– Пустая затея. Они же не выключили свет.
Голая электрическая лампочка раскачивалась на обшарпанном потолке.
– Ну, это просто уладить, – сказала Дот и швырнула в лампочку пудреницей. Лампочка разбилась, а их осыпало пудрой. Воцарилась благословенная темнота.
– Ты настоящий друг, – сказала Нина, укладываясь на половине одеяла Дот. – И весьма изобретательный товарищ. Ты все еще веришь, что мисс Фишер придет нам на выручку?
– Обязательно придет, – пообещала Дот и закрыла глаза.
Оказавшись на Фитцрой-стрит, Берт и Сес решили действовать без затей.
– Вышибем дверь и начнем палить, если они окажут сопротивление.
– А как же заложники? – встревожился Сес.
– Лучше мы побыстрей ворвемся, чем будем околачиваться по снегу, – возразил Берт. – Пошли, Сес.
В доме на Фитцрой-стрит было темно. Берт повернул ручку. Дверь оказалась не заперта.
– Нам нужен свет, приятель, – сказал Берт, тщетно обшарив стену и не найдя выключателя.
Сес достал электрический фонарик.
– В доме никого, приятель.
Они осторожно прокрались по коридору. Сес пихнул Берта. В кухне горел свет.
За столом сидела тоненькая женщина и молилась. Кроме нее в комнате никого не было. На столе стояли три иконы византийских святых, три свечи и три фотографии: юноша, девушка с курчавыми волосами и «Досточтимая Фрина Фишер в своем доме», как гласила подпись на странице из популярного журнала. Берт и Сес остановились в дверях.
– Входите, – пригласила женщина, откидывая назад черные волосы. – Если вы пришли меня убить, я рада вашему приходу.
– Не собираемся мы вас убивать, мисс. Мы ищем… ваших товарищей-анархистов, – запинаясь, проговорил Берт.
– Они в Коллингвуде, – печально сказала Мария Алиена. – Но ее наверняка уже убили, вашу мисс Фишер. Всех убили, всех – Юрку, мисс Фишер и бедняжку Нину. Задули как свечки. Все они убиты, – повторила она.
И тут появился Билл Купер – тот самый сборщик тростника; он ворвался в комнату и потребовал выдать ему невесту. С его приходом у них стало легче на душе.
– Берт, Сес, – представил себя и приятеля Берт. – А ты кто такой?
– Билл Купер. Я ищу…
– Свою девицу. Нину. Мы знаем.
– Откуда?
– Давай-ка уйдем отсюда, приятель, тут как в похоронном бюро. Нины здесь нет и… человека, которого мы ищем, тоже. Пошли отсюда.
Когда они оказались на улице, Берт вздохнул с облегчением. Трое мужчин остановились, чтобы обменяться информацией.
– Они собирались похитить мисс Фишер? – удивился Билл. – Зачем?
– А почему они посадили под замок твою девушку?
– Потому что она разговаривала с мисс Фишер. Ага, понял. И что же нам теперь делать?
– Мы вернемся в дом мисс Фишер, выпьем пива и будем ждать развития событий. Она сама отправилась в Коллингвуд. Она и без того на нас озлилась, что мы не предотвратили похищения. Не хотелось бы, чтобы она еще больше взъярилась. Поехали, приятель. Здесь нам делать больше нечего. Не следует вставать на пути мисс Фрины, если она что задумала.
– А вдруг ей понадобится помощь? – засомневался сборщик тростника.
Берт рассмеялся.
– Сколько я ее знаю, она всегда управлялась сама, – усмехнулся он. – Поехали, приятель, не стоит вмешиваться в ее планы. Мисс Фрина смышленая леди… хоть и капиталистка, – добавил он.
– А что делать с той девушкой в доме?
– Это уже не наше дело, – сказал Берт. – Ну что, пошли? Очень хочется горло промочить.
Билл Купер смущенно поплелся следом.
– А вы уверены, что план сработает? – спросил Коллинз.
Фрина дружелюбно подтолкнула его.
– Конечно, не уверена. Вперед. Я попробую пробраться через боковое окно. А вы шумите погромче и постарайтесь выманить их из дома. Понапористей, Хью.
Фрина словно черная тучка перелетела через забор, продралась через бурьян и прокралась по тропинке между двумя домами. В руке она сжимала ломик и двигалась так тихо, что даже вздрогнула, когда Коллинз, как и подобает констеблю, громко постучал в парадную дверь.
– Откройте! – потребовал он громогласно. – Полиция!
Фрина стиснула зубы, ожидая, что вот-вот в ночи послышатся выстрелы, но никто не ответил.
Проходя мимо бокового окна, она заметила, что оно, единственное из всех, было тщательно забито досками.