Страница:
Люсьена Уилбенкса Брунер панически боялся и при первом же его вопросе стал заметно дрожать. Благоразумно проигнорировав тот факт, что на рубашке Дэнни обнаружена кровь Роды, Уилбенкс атаковал Брунера вопросами о научных принципах и искусстве сравнения отпечатков. Вскоре некомпетентность следователя стала очевидна всем. Люсьен обвел мелом некоторые участки рифленого каблука правой туфли и попросил Брунера найти их на отпечатке, чего тот сделать не сумел. А ведь, поскольку основная тяжесть тела при ходьбе приходится на пятку, именно от каблука обычно остается отпечаток более четкий, чем от остальной части ступни, следовательно... Люсьен уболтал всех настолько, что не один Брунер, а даже я усомнился в достоверности отпечатков. Впрочем, это не имело большого значения. Других доказательств было предостаточно.
— Был ли мистер Пэджит в момент ареста в перчатках? — спросил Люсьен.
— Не знаю. Я не присутствовал при аресте.
— Ладно. Вы изымали его одежду. Были ли перчатки?
— Насколько мне известно, нет.
— Вы ознакомились со всеми материалами следствия, мистер Брунер, не так ли?
— Да, ознакомился.
— Как старшему следователю вам, несомненно, хорошо известны все аспекты этого дела?
— Да, сэр.
— Видели ли вы где-нибудь какое-нибудь упоминание о перчатках, снятых с мистера Пэджита или найденных среди его вещей?
— Нет.
— Отлично. Исследовали ли вы место преступления на предмет обнаружения отпечатков пальцев?
— Да.
— Это ведь обычная процедура?
— Да, обычная.
— И при аресте вы, безусловно, сняли отпечатки пальцев у мистера Пэджита?
— Да.
— Прекрасно. Сколько отпечатков пальцев мистера Пэджита обнаружено на месте преступления?
— Ни одного.
— Ни одного?! Неужели?!
— Ни одного.
На этом Уилбенкс, сделав многозначительную паузу, закончил допрос и сел. Действительно, трудно поверить, что убийца смог войти в дом, прятаться в нем некоторое время, изнасиловать, убить свою жертву и улизнуть, не оставив ни единого отпечатка. Но Чаб Брунер никому из присутствующих доверия не внушал. Более чем вероятно, что при таком руководстве следствием десятки отпечатков были просто пропущены.
Судья Лупас объявил перерыв, присяжные поднялись, чтобы покинуть зал, и тут мы встретились взглядами с мисс Калли. Она кивнула мне, и ее лицо расплылось в утешительной улыбке, словно бы говорившей: «Не волнуйтесь за меня».
Расходясь, все перешептывались о том, что только что услышали. Я с удовольствием отметил, как много людей читают «Таймс». Подойдя к барьеру, я оперся на него и заговорил с Джинджер:
— Ты в порядке?
— Да, но больше всего на свете я хочу вернуться домой.
— А как насчет обеда?
— Идет.
Это не имело особого отношения к делу, но развлечения ради Люсьен несколько минут не вмешивался. Потом, однако, встал и сказал:
— Ваша честь, все очень трогательно, но речь совершенно не об этом.
— Продолжайте, мистер Гэддис, — проигнорировав его возражение, разрешил судья Лупас.
Мистер Диси подробно описал ту ночь: какая была погода, время, когда он услышал истерический крик пятилетнего малыша Майкла, звавшего его на помощь. Рассказал, как он нашел детей возле своего гаража, в пижамках, промокших от росы, до смерти перепуганных. Как он завел малышей в дом, где его жена укутала их одеялами. Как он моментально обулся, схватил ружье и, выскочив за порог, увидел ковылявшую ему навстречу Роду. Она была полностью обнаженной и, если не считать лица, вся в крови. Как он поднял ее на руки, отнес на свою веранду и положил в качалку.
Люсьен, стоя, ждал.
— Она вам что-нибудь успела сказать? — спросил Эрни.
— Ваша честь, протестую. Это показание с чужих слов. Явный домысел.
— Ваш протест внесен в дело, мистер Уилбенкс. Мы ведь уже обсуждали этот вопрос у меня в кабинете, и он был запротоколирован. Можете отвечать на вопрос, мистер Диси.
Мистер Диси тяжело сглотнул, сделал глубокий вдох, потом выдох и, глядя на присяжных, произнес:
— Два или три раза она сказала: «Это был Дэнни Пэджит. Это был Дэнни Пэджит».
Для большего эффекта окружной прокурор сделал вид, что сверяется с какими-то записями, чтобы дать возможность этим словам, словно пулям, просвистеть в воздухе и эхом прокатиться по всему залу.
— Вы когда-нибудь прежде видели мистера Пэджита, мистер Диси?
— Нет, сэр.
— Слышали ли вы его имя до той ночи?
— Нет, сэр.
— Говорила ли жертва что-нибудь еще?
— Последними ее словами были: «Позаботьтесь о моих детях».
Джинджер приложила платок к глазам. Мисс Калли молилась. Несколько присяжных сидели, уставившись в пол.
Мистер Диси завершал свой рассказ: он позвонил в офис шерифа; его жена увела детей в дальнюю комнату и заперлась там с ними; он принял душ, потому что был весь перепачкан кровью; потом прибыли и начали осмотр места преступления помощники шерифа, «скорая» увезла тело жертвы; они с женой оставались с детьми у себя в доме приблизительно до двух часов, потом поехали с ними в клэнтонскую больницу, где не отходили от них, пока не прибыла их родственница из Миссури.
В его показаниях не было ничего, что Уилбенкс мог бы оспорить или подвергнуть сомнению, поэтому адвокат отказался от перекрестного допроса. Обвинение объявило, что у него больше нет свидетелей, и мы отправились на перерыв. Я повез Джинджер в Карауэй, в единственный известный мне мексиканский ресторанчик, где мы ели энчилады[10], сидя под раскидистым дубом и разговаривая о чем угодно, только не о процессе. Она была подавлена, хотела уехать из округа Форд и забыть это место и все, что здесь случилось, навсегда, как кошмарный сон.
Мне же, разумеется, хотелось, чтобы она осталась.
Искусством убеждать Люсьен владел весьма недурно, но задача оказалась в принципе невыполнимой. Невозможно было ни при каких обстоятельствах сделать из Пэджита ласкового, свернувшегося калачиком детеныша. Многие в зале, слушая речь адвоката, ухмылялись и прыскали. Однако не нам предстояло выносить приговор, и Люсьен распинался не для нас, а для присяжных, заглядывая им в глаза, и никто не знал, не держат ли уже он и его клиент пары голосов у себя в кармане.
Конечно же, Дэнни не святой, продолжал Уилбенкс. Как многим красивым юношам, ему нравится дамское общество. К сожалению, ему не повезло: он встретил не ту женщину — замужнюю, к несчастью, даму. И в ночь, когда убили Роду Кассело, он был с ней.
— Послушайте меня! — воззвал он к присяжным. — Мой клиент не убивал мисс Кассело! В момент, когда совершалось это чудовищное убийство, он был с другой женщиной, у нее дома, неподалеку от дома Кассело. У него железное алиби.
Это сообщение словно бы вытеснило собой весь воздух из зала, и в течение долгой минуты, не в силах дышать, мы ожидали следующего сюрприза. Люсьен мастерски вел свою партию.
— Эта женщина, его любовница, и есть наша первая свидетельница, — наконец провозгласил он.
Через секунду после того, как смолк голос Люсьена, женщину ввели в зал. Ее звали Лидия Винс. На мой вопрос, кто это, Бэгги шепотом ответил, что никогда о ней не слыхал и вообще не знает никаких Винсов, проживающих в Бич-Хилл. В зале многие перешептывались, стараясь узнать друг у друга хоть что-нибудь об этой даме, но, судя по поднятым бровям, озадаченным взглядам и покачиваниям голов, она никому не была известна. Из ответов на предварительные вопросы Уилбенкса выяснилось, что до прошлого марта свидетельница жила в арендованном доме на Херт-роуд, но теперь переехала в Тьюпело, что они с мужем разводятся, что у нее есть ребенок, что выросла она в округе Тайлер и в настоящий момент нигде не работает. Крашеной блондинке было лет тридцать, и она обладала своего рода дешевой привлекательностью: короткая юбка, обтягивающая пышную грудь блузка. Миссис Винс изо всех сил демонстрировала, что до смерти боится этих слушаний.
Связь между ней и Дэнни, по ее утверждению, длилась около года. Я взглянул на мисс Калли и ничуть не удивился, увидев, что она не верит.
В ночь убийства Роды, продолжала свидетельница, Дэнни был у нее. Малкольм Винс, ее муж, должен был находиться в Мемфисе по каким-то делам, она не в курсе подробностей. Он вообще часто бывал тогда в отъезде. Они с Дэнни дважды совершили половой акт, и молодой человек уже собирался было уезжать, когда возле дома показался грузовик ее мужа. Дэнни выскочил через черный ход и скрылся.
Показной стыд и страх, который якобы испытывала замужняя женщина, вынужденная открыто признать в суде факт своей измены, должен был убедить жюри в том, что она говорит правду. Ведь это разрушит ее репутацию, но есть вещи поважнее. Разумеется, это повлияет и на бракоразводный процесс, быть может, у нее даже отнимут ребенка. Более того, это позволит ее мужу при желании подать в суд на Дэнни Пэджита, обвинив того в «отчуждении привязанности», что на общедоступном языке означает увод жены от мужа. Впрочем, едва ли присяжные заглядывали так далеко.
Ответы свидетельницы на вопросы Люсьена были краткими и хорошо отрепетированными. Она не смотрела ни на присяжных, ни на своего так называемого любовника, а сидела, потупив очи, не отрывая взгляда от туфель Уилбенкса. И адвокат, и свидетельница тщательно следили за тем, чтобы не отступать от сценария.
— Врет, — громко прошептал Бэгги, и я с ним согласился.
Когда защита покончила с вопросами, Эрни Гэддис, сдвинув очки на кончик носа и хитро прищурившись, встал, подошел к сомнительной прелюбодейке и уставился на нее с нескрываемым подозрением. Точь-в-точь учитель, подловивший ученика на вранье.
— Мисс Винс, этот дом на Херт-роуд, кому он принадлежит?
— Джеку Хейгелу.
— Как долго вы в нем жили?
— Около года.
— Вы заключали договор аренды?
Она помолчала чуть дольше, чем следовало, потом ответила:
— Может, муж заключал. Я не помню.
— Какова была ежемесячная плата?
— Триста долларов.
Эрни записывал ее ответы с большим сомнением, давая понять, что факты будут тщательно проверены, а свидетельница — уличена во лжи.
— Когда вы съехали?
— Ну, не помню... месяца два назад.
— Таким образом, сколько вы прожили в округе Форд?
— Не знаю... года два.
— Вы регистрировались в округе в качестве избирательницы?
— Нет.
— А ваш муж?
— Нет.
— Как, вы сказали, его имя?
— Малкольм Винс.
— Где он сейчас живет?
— Точно не знаю. Он все время переезжает. Последний раз я слышала, что он где-то неподалеку от Тьюпело.
— И вы находитесь сейчас в процессе развода, я правильно понял?
— Да.
— Где вы подавали на развод?
Свидетельница зыркнула на Люсьена, который внимательно слушал, но не смотрел на нее.
— Вообще-то мы пока еще не подавали документы, — призналась она.
— Простите, мне показалось, вы сказали, что находитесь в процессе развода.
— Мы разъехались и оба наняли адвокатов.
— И кто же ваш адвокат?
— Мистер Уилбенкс.
Люсьен дернулся, это явно было для него новостью. Эрни сделал паузу, чтобы дать возможность всем зафиксировать этот момент, потом продолжил:
— А кто адвокат вашего супруга?
— Я не помню его фамилии.
— Ваш супруг подает на развод или наоборот?
— Мы разводимся по обоюдному согласию.
— Со сколькими еще мужчинами вы спали?
— Только с Дэнни.
— Вот как. И вы живете в Тьюпело, не так ли?
— Правильно.
— Вы сказали, что нигде не работаете?
— В настоящий момент — нет.
— И живете врозь с мужем?
— Я же сказала: мы разъехались.
— Где именно в Тьюпело вы живете?
— В квартире.
— Какова арендная плата?
— Двести долларов в месяц.
— Вы живете вдвоем с ребенком?
— Да.
— Ваш ребенок работает?
— Ему пять лет.
— Из каких же средств вы оплачиваете аренду и коммунальные услуги?
— Выкручиваюсь кое-как.
Кто бы в это поверил!
— На какой машине вы ездите?
Она снова замешкалась. Ответ на этот вопрос можно было проверить с помощью нескольких телефонных звонков.
— На «Мустанге-68».
— Недурная машинка. Когда она у вас появилась?
Эта информация тоже легко поддавалась проверке, так что даже Лидия, особой сообразительностью не отличавшаяся, поняла, что попала в ловушку.
— Пару месяцев назад, — небрежно ответила она.
— Машина зарегистрирована на ваше имя?
— Да.
— А договор аренды квартиры?
— Тоже.
Документы, документы. Все это было оформлено официально, и она, разумеется, не могла позволить себе врать. Хенк Хатен передал Эрни какие-то записи, и тот с явным подозрением изучил их.
— Как долго вы спите с Дэнни Пэджитом?
— Обычно минут пятнадцать.
В напряженно следящем за этим диалогом зале послышались взрывы хохота. Эрни снял очки, протер их кончиком галстука, презрительно улыбнулся и переформулировал вопрос:
— Как долго длилась ваша связь с Дэнни Пэджитом?
— Почти год.
— Где вы познакомились?
— В каком-то клубе.
— Вас кто-нибудь представил друг другу?
— Ну... я не помню. Просто он там был, я там была, мы потанцевали вместе. Дальше — больше.
Ответ не оставлял никаких сомнений: Лидия Винс была постоянной посетительницей многих злачных мест и не отказывалась «потанцевать» ни с одним новым партнером. Еще несколько таких лживых ответов — и Эрни без труда ее прищучит.
Он задал ряд вопросов о ее прошлом и прошлом ее мужа — где родились, какое получили образование, где работали, сколько раз состояли в браке, есть ли родственники?.. Все названные ею имена, даты, места, события могли быть без труда проверены. Женщина, совершенно очевидно, торговала собой, и Пэджиты купили ее в качестве свидетельницы.
Покидая в тот день зал суда, я был смущен и чувствовал себя не в своей тарелке. В течение нескольких месяцев у меня не было никаких сомнений, что Дэнни Пэджит убил Роду Кассело, у меня их не было и теперь. Но решение жюри неожиданно оказалось под реальной угрозой — оно может оказаться не единогласным. Лидия Винс лжесвидетельствовала под присягой, кто поручится, что хотя бы в одного из присяжных она не заронила зерно сомнения?
Мы пытались смотреть телевизор, но не могли ни на чем сосредоточиться. Тревоги, связанные с ходом разбирательства, нас вымотали. Я почти уже засыпал, когда Джинджер вышла из ванной обнаженная. Остаток ночи прошел куда лучше. Мы предавались любви до тех пор, пока кураж поддерживался алкоголем, потом заснули.
Глава 17
— Был ли мистер Пэджит в момент ареста в перчатках? — спросил Люсьен.
— Не знаю. Я не присутствовал при аресте.
— Ладно. Вы изымали его одежду. Были ли перчатки?
— Насколько мне известно, нет.
— Вы ознакомились со всеми материалами следствия, мистер Брунер, не так ли?
— Да, ознакомился.
— Как старшему следователю вам, несомненно, хорошо известны все аспекты этого дела?
— Да, сэр.
— Видели ли вы где-нибудь какое-нибудь упоминание о перчатках, снятых с мистера Пэджита или найденных среди его вещей?
— Нет.
— Отлично. Исследовали ли вы место преступления на предмет обнаружения отпечатков пальцев?
— Да.
— Это ведь обычная процедура?
— Да, обычная.
— И при аресте вы, безусловно, сняли отпечатки пальцев у мистера Пэджита?
— Да.
— Прекрасно. Сколько отпечатков пальцев мистера Пэджита обнаружено на месте преступления?
— Ни одного.
— Ни одного?! Неужели?!
— Ни одного.
На этом Уилбенкс, сделав многозначительную паузу, закончил допрос и сел. Действительно, трудно поверить, что убийца смог войти в дом, прятаться в нем некоторое время, изнасиловать, убить свою жертву и улизнуть, не оставив ни единого отпечатка. Но Чаб Брунер никому из присутствующих доверия не внушал. Более чем вероятно, что при таком руководстве следствием десятки отпечатков были просто пропущены.
Судья Лупас объявил перерыв, присяжные поднялись, чтобы покинуть зал, и тут мы встретились взглядами с мисс Калли. Она кивнула мне, и ее лицо расплылось в утешительной улыбке, словно бы говорившей: «Не волнуйтесь за меня».
Расходясь, все перешептывались о том, что только что услышали. Я с удовольствием отметил, как много людей читают «Таймс». Подойдя к барьеру, я оперся на него и заговорил с Джинджер:
— Ты в порядке?
— Да, но больше всего на свете я хочу вернуться домой.
— А как насчет обеда?
— Идет.
* * *
Последним свидетелем обвинения был мистер Аарон Диси. Он проследовал на свидетельское место незадолго до одиннадцати, и мы приготовились слушать его воспоминания о той ночи. Эрни Гэддис задал ему ряд вопросов, ответы на которые были призваны охарактеризовать Роду и ее детишек. Диси прожили рядом с семейством Кассело семь лет. Это были идеальные соседи, прекрасные люди. Ему их так недостает, он до сих пор не может поверить, что их уже нет. В какой-то момент мистер Диси даже смахнул слезу.Это не имело особого отношения к делу, но развлечения ради Люсьен несколько минут не вмешивался. Потом, однако, встал и сказал:
— Ваша честь, все очень трогательно, но речь совершенно не об этом.
— Продолжайте, мистер Гэддис, — проигнорировав его возражение, разрешил судья Лупас.
Мистер Диси подробно описал ту ночь: какая была погода, время, когда он услышал истерический крик пятилетнего малыша Майкла, звавшего его на помощь. Рассказал, как он нашел детей возле своего гаража, в пижамках, промокших от росы, до смерти перепуганных. Как он завел малышей в дом, где его жена укутала их одеялами. Как он моментально обулся, схватил ружье и, выскочив за порог, увидел ковылявшую ему навстречу Роду. Она была полностью обнаженной и, если не считать лица, вся в крови. Как он поднял ее на руки, отнес на свою веранду и положил в качалку.
Люсьен, стоя, ждал.
— Она вам что-нибудь успела сказать? — спросил Эрни.
— Ваша честь, протестую. Это показание с чужих слов. Явный домысел.
— Ваш протест внесен в дело, мистер Уилбенкс. Мы ведь уже обсуждали этот вопрос у меня в кабинете, и он был запротоколирован. Можете отвечать на вопрос, мистер Диси.
Мистер Диси тяжело сглотнул, сделал глубокий вдох, потом выдох и, глядя на присяжных, произнес:
— Два или три раза она сказала: «Это был Дэнни Пэджит. Это был Дэнни Пэджит».
Для большего эффекта окружной прокурор сделал вид, что сверяется с какими-то записями, чтобы дать возможность этим словам, словно пулям, просвистеть в воздухе и эхом прокатиться по всему залу.
— Вы когда-нибудь прежде видели мистера Пэджита, мистер Диси?
— Нет, сэр.
— Слышали ли вы его имя до той ночи?
— Нет, сэр.
— Говорила ли жертва что-нибудь еще?
— Последними ее словами были: «Позаботьтесь о моих детях».
Джинджер приложила платок к глазам. Мисс Калли молилась. Несколько присяжных сидели, уставившись в пол.
Мистер Диси завершал свой рассказ: он позвонил в офис шерифа; его жена увела детей в дальнюю комнату и заперлась там с ними; он принял душ, потому что был весь перепачкан кровью; потом прибыли и начали осмотр места преступления помощники шерифа, «скорая» увезла тело жертвы; они с женой оставались с детьми у себя в доме приблизительно до двух часов, потом поехали с ними в клэнтонскую больницу, где не отходили от них, пока не прибыла их родственница из Миссури.
В его показаниях не было ничего, что Уилбенкс мог бы оспорить или подвергнуть сомнению, поэтому адвокат отказался от перекрестного допроса. Обвинение объявило, что у него больше нет свидетелей, и мы отправились на перерыв. Я повез Джинджер в Карауэй, в единственный известный мне мексиканский ресторанчик, где мы ели энчилады[10], сидя под раскидистым дубом и разговаривая о чем угодно, только не о процессе. Она была подавлена, хотела уехать из округа Форд и забыть это место и все, что здесь случилось, навсегда, как кошмарный сон.
Мне же, разумеется, хотелось, чтобы она осталась.
* * *
Свою защиту Люсьен Уилбенкс начал с жизнерадостного рассказа о том, каким чудесным молодым человеком является на самом деле Дэнни Пэджит. Он весьма успешно окончил среднюю школу, не покладая рук трудился в семейном бизнесе, мечтал когда-нибудь завести собственное дело. Он никогда не задерживался полицией. Единственным его столкновением с законом — единственным! — был штраф за превышение скорости, который он схлопотал в шестнадцатилетнем возрасте.Искусством убеждать Люсьен владел весьма недурно, но задача оказалась в принципе невыполнимой. Невозможно было ни при каких обстоятельствах сделать из Пэджита ласкового, свернувшегося калачиком детеныша. Многие в зале, слушая речь адвоката, ухмылялись и прыскали. Однако не нам предстояло выносить приговор, и Люсьен распинался не для нас, а для присяжных, заглядывая им в глаза, и никто не знал, не держат ли уже он и его клиент пары голосов у себя в кармане.
Конечно же, Дэнни не святой, продолжал Уилбенкс. Как многим красивым юношам, ему нравится дамское общество. К сожалению, ему не повезло: он встретил не ту женщину — замужнюю, к несчастью, даму. И в ночь, когда убили Роду Кассело, он был с ней.
— Послушайте меня! — воззвал он к присяжным. — Мой клиент не убивал мисс Кассело! В момент, когда совершалось это чудовищное убийство, он был с другой женщиной, у нее дома, неподалеку от дома Кассело. У него железное алиби.
Это сообщение словно бы вытеснило собой весь воздух из зала, и в течение долгой минуты, не в силах дышать, мы ожидали следующего сюрприза. Люсьен мастерски вел свою партию.
— Эта женщина, его любовница, и есть наша первая свидетельница, — наконец провозгласил он.
Через секунду после того, как смолк голос Люсьена, женщину ввели в зал. Ее звали Лидия Винс. На мой вопрос, кто это, Бэгги шепотом ответил, что никогда о ней не слыхал и вообще не знает никаких Винсов, проживающих в Бич-Хилл. В зале многие перешептывались, стараясь узнать друг у друга хоть что-нибудь об этой даме, но, судя по поднятым бровям, озадаченным взглядам и покачиваниям голов, она никому не была известна. Из ответов на предварительные вопросы Уилбенкса выяснилось, что до прошлого марта свидетельница жила в арендованном доме на Херт-роуд, но теперь переехала в Тьюпело, что они с мужем разводятся, что у нее есть ребенок, что выросла она в округе Тайлер и в настоящий момент нигде не работает. Крашеной блондинке было лет тридцать, и она обладала своего рода дешевой привлекательностью: короткая юбка, обтягивающая пышную грудь блузка. Миссис Винс изо всех сил демонстрировала, что до смерти боится этих слушаний.
Связь между ней и Дэнни, по ее утверждению, длилась около года. Я взглянул на мисс Калли и ничуть не удивился, увидев, что она не верит.
В ночь убийства Роды, продолжала свидетельница, Дэнни был у нее. Малкольм Винс, ее муж, должен был находиться в Мемфисе по каким-то делам, она не в курсе подробностей. Он вообще часто бывал тогда в отъезде. Они с Дэнни дважды совершили половой акт, и молодой человек уже собирался было уезжать, когда возле дома показался грузовик ее мужа. Дэнни выскочил через черный ход и скрылся.
Показной стыд и страх, который якобы испытывала замужняя женщина, вынужденная открыто признать в суде факт своей измены, должен был убедить жюри в том, что она говорит правду. Ведь это разрушит ее репутацию, но есть вещи поважнее. Разумеется, это повлияет и на бракоразводный процесс, быть может, у нее даже отнимут ребенка. Более того, это позволит ее мужу при желании подать в суд на Дэнни Пэджита, обвинив того в «отчуждении привязанности», что на общедоступном языке означает увод жены от мужа. Впрочем, едва ли присяжные заглядывали так далеко.
Ответы свидетельницы на вопросы Люсьена были краткими и хорошо отрепетированными. Она не смотрела ни на присяжных, ни на своего так называемого любовника, а сидела, потупив очи, не отрывая взгляда от туфель Уилбенкса. И адвокат, и свидетельница тщательно следили за тем, чтобы не отступать от сценария.
— Врет, — громко прошептал Бэгги, и я с ним согласился.
Когда защита покончила с вопросами, Эрни Гэддис, сдвинув очки на кончик носа и хитро прищурившись, встал, подошел к сомнительной прелюбодейке и уставился на нее с нескрываемым подозрением. Точь-в-точь учитель, подловивший ученика на вранье.
— Мисс Винс, этот дом на Херт-роуд, кому он принадлежит?
— Джеку Хейгелу.
— Как долго вы в нем жили?
— Около года.
— Вы заключали договор аренды?
Она помолчала чуть дольше, чем следовало, потом ответила:
— Может, муж заключал. Я не помню.
— Какова была ежемесячная плата?
— Триста долларов.
Эрни записывал ее ответы с большим сомнением, давая понять, что факты будут тщательно проверены, а свидетельница — уличена во лжи.
— Когда вы съехали?
— Ну, не помню... месяца два назад.
— Таким образом, сколько вы прожили в округе Форд?
— Не знаю... года два.
— Вы регистрировались в округе в качестве избирательницы?
— Нет.
— А ваш муж?
— Нет.
— Как, вы сказали, его имя?
— Малкольм Винс.
— Где он сейчас живет?
— Точно не знаю. Он все время переезжает. Последний раз я слышала, что он где-то неподалеку от Тьюпело.
— И вы находитесь сейчас в процессе развода, я правильно понял?
— Да.
— Где вы подавали на развод?
Свидетельница зыркнула на Люсьена, который внимательно слушал, но не смотрел на нее.
— Вообще-то мы пока еще не подавали документы, — призналась она.
— Простите, мне показалось, вы сказали, что находитесь в процессе развода.
— Мы разъехались и оба наняли адвокатов.
— И кто же ваш адвокат?
— Мистер Уилбенкс.
Люсьен дернулся, это явно было для него новостью. Эрни сделал паузу, чтобы дать возможность всем зафиксировать этот момент, потом продолжил:
— А кто адвокат вашего супруга?
— Я не помню его фамилии.
— Ваш супруг подает на развод или наоборот?
— Мы разводимся по обоюдному согласию.
— Со сколькими еще мужчинами вы спали?
— Только с Дэнни.
— Вот как. И вы живете в Тьюпело, не так ли?
— Правильно.
— Вы сказали, что нигде не работаете?
— В настоящий момент — нет.
— И живете врозь с мужем?
— Я же сказала: мы разъехались.
— Где именно в Тьюпело вы живете?
— В квартире.
— Какова арендная плата?
— Двести долларов в месяц.
— Вы живете вдвоем с ребенком?
— Да.
— Ваш ребенок работает?
— Ему пять лет.
— Из каких же средств вы оплачиваете аренду и коммунальные услуги?
— Выкручиваюсь кое-как.
Кто бы в это поверил!
— На какой машине вы ездите?
Она снова замешкалась. Ответ на этот вопрос можно было проверить с помощью нескольких телефонных звонков.
— На «Мустанге-68».
— Недурная машинка. Когда она у вас появилась?
Эта информация тоже легко поддавалась проверке, так что даже Лидия, особой сообразительностью не отличавшаяся, поняла, что попала в ловушку.
— Пару месяцев назад, — небрежно ответила она.
— Машина зарегистрирована на ваше имя?
— Да.
— А договор аренды квартиры?
— Тоже.
Документы, документы. Все это было оформлено официально, и она, разумеется, не могла позволить себе врать. Хенк Хатен передал Эрни какие-то записи, и тот с явным подозрением изучил их.
— Как долго вы спите с Дэнни Пэджитом?
— Обычно минут пятнадцать.
В напряженно следящем за этим диалогом зале послышались взрывы хохота. Эрни снял очки, протер их кончиком галстука, презрительно улыбнулся и переформулировал вопрос:
— Как долго длилась ваша связь с Дэнни Пэджитом?
— Почти год.
— Где вы познакомились?
— В каком-то клубе.
— Вас кто-нибудь представил друг другу?
— Ну... я не помню. Просто он там был, я там была, мы потанцевали вместе. Дальше — больше.
Ответ не оставлял никаких сомнений: Лидия Винс была постоянной посетительницей многих злачных мест и не отказывалась «потанцевать» ни с одним новым партнером. Еще несколько таких лживых ответов — и Эрни без труда ее прищучит.
Он задал ряд вопросов о ее прошлом и прошлом ее мужа — где родились, какое получили образование, где работали, сколько раз состояли в браке, есть ли родственники?.. Все названные ею имена, даты, места, события могли быть без труда проверены. Женщина, совершенно очевидно, торговала собой, и Пэджиты купили ее в качестве свидетельницы.
Покидая в тот день зал суда, я был смущен и чувствовал себя не в своей тарелке. В течение нескольких месяцев у меня не было никаких сомнений, что Дэнни Пэджит убил Роду Кассело, у меня их не было и теперь. Но решение жюри неожиданно оказалось под реальной угрозой — оно может оказаться не единогласным. Лидия Винс лжесвидетельствовала под присягой, кто поручится, что хотя бы в одного из присяжных она не заронила зерно сомнения?
* * *
Джинджер была еще более подавлена, чем я, поэтому мы решили выпить. Купили гамбургеры, жареную картошку, упаковку пива и отправились в ее каморку в мотеле, где попытались залить свои страхи и возмущение коррумпированной системой правосудия. Джинджер несколько раз повторила, что ее семья, уже сломленная горем, не выдержит, если Дэнни Пэджита отпустят. Нервная система их с Родой матери и так расшатана, а если негодяя оправдают, она вообще съедет с катушек. И что они скажут детям Роды, когда те подрастут?Мы пытались смотреть телевизор, но не могли ни на чем сосредоточиться. Тревоги, связанные с ходом разбирательства, нас вымотали. Я почти уже засыпал, когда Джинджер вышла из ванной обнаженная. Остаток ночи прошел куда лучше. Мы предавались любви до тех пор, пока кураж поддерживался алкоголем, потом заснули.
Глава 17
Секретная встреча, в которой я не участвовал, — я не мог быть туда приглашенным, поскольку, во-первых, являлся новичком в местном обществе, во-вторых, не был сведущ в юридических тонкостях и в любом случае находился вдали (в том числе и в буквальном смысле) от всего, связанного с процессом, в плену очарования Джинджер, — так вот, секретная встреча состоялась вскоре после окончания судебного заседания в среду. Эрни Гэддис заехал в офис Гарри Рекса пропустить стаканчик после трудов праведных, и оба, обсудив показания Лидии, выразили уверенность, что это — полная туфта. Сделав несколько телефонных звонков, они уже через час собрали группу из нескольких заслуживающих доверия юристов и политиков.
Мнение было единодушным: Пэджиты вот-вот развалят дело, казавшееся таким надежным. Им удалось купить свидетельницу и сварганить для нее историю, которую та, то ли до зарезу нуждаясь в деньгах, то ли будучи полной дурой, чтобы понимать опасность лжесвидетельства, выдала под присягой суду. Так или иначе, Лидия дала присяжным повод, каким бы слабым он ни был, усомниться в доводах обвинения.
Оправдательный приговор по такому очевидному делу возмутил бы город и стал позором для всей судебной системы. Раскол в жюри означал бы то же самое: правосудие в округе Форд продажно. Эрни, Гарри Рекс и их коллеги-юристы постоянно и эффективно манипулировали системой в пользу своих клиентов, но они честно следовали при этом установленным правилам. И система работала, потому что судьи и присяжные придерживались принципа беспристрастности и непредубежденности. Позволить Люсьену Уилбенксу с Пэджитами коррумпировать процесс значило нанести ей непоправимый ущерб.
Вероятность того, что жюри не придет к единому мнению, была очень высока, это признали все. Как свидетель, заслуживающий доверия, Лидия Винс оставляла желать лучшего, но присяжные не были настолько опытными и изощренными людьми, чтобы распознать сфабрикованное свидетельство и клиента-мошенника. Юристы сошлись также в том, что Фаргарсон, «тот парень-калека», похоже, настроен враждебно к обвинению. У юристов, внимательно наблюдавших за присяжными почти пятнадцать часов в течение двух последних дней, были все основания полагать, что они хорошо изучили каждого.
Беспокоил их и мистер Джон Дир. Его настоящее имя было Мо Тил, он уже двадцать лет служил механиком на машинно-тракторной станции. Это был простой человек, и его гардероб не отличался изысканностью. В понедельник, во второй половине дня, когда состав жюри окончательно определился и судья Лупас отпустил присяжных по домам быстренько собрать вещи, Мо Тил ничтоже сумняшеся побросал в сумку недельный комплект рабочей формы и теперь каждое утро входил в ложу присяжных в ярко-желтой рубахе с зеленым кантом и зеленых штанах с желтым кантом, словно был готов к очередному дню здорового физического труда, — разве что гаечного ключа не хватало.
Мо сидел, скрестив руки на груди, и хмурился каждый раз, когда вставал Эрни Гэддис. Его выразительная поза пугала обвинение.
Гарри Рекс считал важным найти мужа Лидии, жившего отдельно от нее. Если они действительно затеяли бракоразводный процесс, более чем вероятно, что проходил он отнюдь не дружественно. Было трудно поверить, что Лидия имела связь с Дэнни Пэджитом, однако совсем не трудно — что внебрачные связи ей не в новинку. Муж мог предоставить сведения, серьезно дискредитирующие Лидию.
Эрни предлагал поглубже копнуть ее частную жизнь и посеять сомнения в законности ее доходов, чтобы можно было с полным правом предложить жюри задаться вопросом: «Как безработная женщина, живущая отдельно от мужа накануне развода, может позволить себе столь комфортное существование?»
— А вот как: она получила двадцать пять тысяч долларов от Пэджитов, — сказал один из юристов.
Далее начались долгие споры о вероятной конкретной сумме взятки.
Гарри Рекс и два других юриста начали поиски Малкольма Винса с того, что обзвонили всех адвокатов в пяти ближайших округах. К десяти часам в Коринфе, в двух часах езды от Клэнтона, они нашли одного, который сказал, что встречался с Винсом один раз по поводу его предстоящего развода, но больше тот не объявлялся. По его словам, мистер Винс жил в трейлере в какой-то дыре неподалеку от границы округа Тишоминго. Адвокат не мог припомнить, где работает Винс, но был уверен, что эти сведения имеются в деле, которое находится у него в офисе. Самому окружному прокурору пришлось взять трубку, чтобы уговорить адвоката в столь поздний час сходить к себе в офис.
На следующее утро, в восемь часов, приблизительно тогда, когда я уезжал от Джинджер, судья Лупас с удовольствием подписал повестку на имя Малкольма Винса. А уже двадцать минут спустя один из коринфских полисменов остановил автопогрузчик, работавший на местном складе, и сообщил его оператору, что ему предписано явиться в суд округа Форд в связи с рассмотрением дела об убийстве.
— На кой черт? — удивился мистер Винс.
— Я всего лишь выполняю приказ, — ответил полицейский.
— И что же я должен делать?
— У тебя две возможности, приятель, — объяснил коп. — Оставаться здесь под моим присмотром, пока за тобой не приедут, или отправиться туда вместе со мной и разом покончить с этим делом.
Хозяин Малкольма велел своему работнику ехать прямо сейчас и поскорее возвращаться.
С полуторачасовым опозданием жюри пригласили в ложу присяжных. Мистер Джон Дир выглядел, как обычно, бодрячком, а вот коллеги его явно подустали — словно процесс длился уже не меньше месяца.
Мисс Калли, поискав меня глазами, сдержанно улыбнулась, эта улыбка была отнюдь не похожа на одну из тех, коими она озаряла все вокруг себя. В руках она, по обыкновению, сжимала маленькое Евангелие.
Эрни встал и сообщил суду, что у него больше нет вопросов к Лидии Винс. Люсьен сказал, что у него тоже. Затем Эрни сообщил, что обвинение хочет вызвать ранее не заявленного контрсвидетеля. Люсьен Уилбенкс, разумеется, выразил протест, судья подозвал представителей сторон, и они вступили в пререкания. Узнав, кто этот новый свидетель, Люсьен явно расстроился. Добрый знак.
Видимо, вероятность плохого приговора волновала и судью Лупаса. Он отклонил протест защиты, и явно смущенный Малкольм Винс был призван в переполненный зал для дачи показаний. До того, в комнате совещаний, Эрни удалось поговорить с ним всего минут десять, так что свидетель был не подготовлен не менее, чем смущен.
Эрни начал безо всякой спешки, с простых вопросов: имя, фамилия, адрес, место работы, семейное положение. Малкольм с некоторой неохотой признал, что женат на Лидии, но разделяет ее желание развестись. Сказал, что не видел ни жену, ни ребенка уже месяц. Что касается работы, она большей частью временная, но он старается высылать жене пятьдесят долларов каждую неделю на ребенка.
Он знал, что Лидия не работает, но живет в хорошей квартире.
— Разве не вы платите за нее? — с большим подозрением спросил Эрни, метнув взгляд на присяжных.
— Нет, сэр.
— Значит, платит ее семья?
— Ее семья не смогла бы заплатить и за одну ночевку в мотеле, — ответил Малкольм не без злорадства.
Как только суд отпустил Лидию, она тут же покинула зал и скорее всего была уже на пути за границу. Миссия была завершена, спектакль окончен, гонорар получен. Ноги ее больше не будет в округе Форд. Вряд ли бы и ее присутствие смутило Малкольма, но в отсутствие жены его вообще уже ничто не сдерживало, и он позволял себе все, что хотел.
— Вы не близки с ее семьей? — задал проходной вопрос Эрни.
— Да они почти все в тюрьме.
— Понятно. Вчера ваша жена показала, что пару месяцев назад купила «форд-мустанг» 1968 года выпуска. Вы помогли ей материально?
— Я — нет.
— А у вас есть соображения, как неработающая женщина может позволить себе такую покупку? — уточнил Эрни, мельком глянув на Дэнни Пэджита.
— Не-а.
— Не известно ли вам, делала ли она еще какие-нибудь неожиданные приобретения в последнее время?
Малкольм взглянул на присяжных, увидел несколько дружелюбных лиц и сказал:
— Ага, она купила новый цветной телевизор себе и мотоцикл своему брату.
Казалось, за столом защиты все затаили дыхание. Их стратегический план состоял в том, чтобы неожиданно для всех предъявить суду Лидию, дать ей вывалить свое вранье, якобы подтверждающее алиби Дэнни Пэджита, потом сразу же убрать «любовницу» и быстро довести дело до приговора, не дав обвинению времени разыскать дискредитирующие ее факты. Ведь в округе женщину почти никто не знал, а в последнее время она и вовсе жила за его пределами.
Теперь этот план катастрофически рушился прямо на глазах, и все в зале почувствовали напряженность, возникшую между Люсьеном и его клиентом.
— Вам известен человек по имени Дэнни Пэджит? — продолжал Эрни.
— Никогда не слышал о таком, — ответил Малкольм.
— Ваша жена призналась вчера, что у нее почти год была с ним любовная связь.
Редко доводится ничего не подозревающему мужу узнать подобную новость при таком стечении публики, но Малкольм воспринял известие спокойно, даже скептически.
— В самом деле? — только и сказал он.
— Да, сэр. Она также сообщила суду, что эта связь закончилась два месяца назад.
— Знаете, что я вам скажу, сэр? Верится с трудом.
Мнение было единодушным: Пэджиты вот-вот развалят дело, казавшееся таким надежным. Им удалось купить свидетельницу и сварганить для нее историю, которую та, то ли до зарезу нуждаясь в деньгах, то ли будучи полной дурой, чтобы понимать опасность лжесвидетельства, выдала под присягой суду. Так или иначе, Лидия дала присяжным повод, каким бы слабым он ни был, усомниться в доводах обвинения.
Оправдательный приговор по такому очевидному делу возмутил бы город и стал позором для всей судебной системы. Раскол в жюри означал бы то же самое: правосудие в округе Форд продажно. Эрни, Гарри Рекс и их коллеги-юристы постоянно и эффективно манипулировали системой в пользу своих клиентов, но они честно следовали при этом установленным правилам. И система работала, потому что судьи и присяжные придерживались принципа беспристрастности и непредубежденности. Позволить Люсьену Уилбенксу с Пэджитами коррумпировать процесс значило нанести ей непоправимый ущерб.
Вероятность того, что жюри не придет к единому мнению, была очень высока, это признали все. Как свидетель, заслуживающий доверия, Лидия Винс оставляла желать лучшего, но присяжные не были настолько опытными и изощренными людьми, чтобы распознать сфабрикованное свидетельство и клиента-мошенника. Юристы сошлись также в том, что Фаргарсон, «тот парень-калека», похоже, настроен враждебно к обвинению. У юристов, внимательно наблюдавших за присяжными почти пятнадцать часов в течение двух последних дней, были все основания полагать, что они хорошо изучили каждого.
Беспокоил их и мистер Джон Дир. Его настоящее имя было Мо Тил, он уже двадцать лет служил механиком на машинно-тракторной станции. Это был простой человек, и его гардероб не отличался изысканностью. В понедельник, во второй половине дня, когда состав жюри окончательно определился и судья Лупас отпустил присяжных по домам быстренько собрать вещи, Мо Тил ничтоже сумняшеся побросал в сумку недельный комплект рабочей формы и теперь каждое утро входил в ложу присяжных в ярко-желтой рубахе с зеленым кантом и зеленых штанах с желтым кантом, словно был готов к очередному дню здорового физического труда, — разве что гаечного ключа не хватало.
Мо сидел, скрестив руки на груди, и хмурился каждый раз, когда вставал Эрни Гэддис. Его выразительная поза пугала обвинение.
Гарри Рекс считал важным найти мужа Лидии, жившего отдельно от нее. Если они действительно затеяли бракоразводный процесс, более чем вероятно, что проходил он отнюдь не дружественно. Было трудно поверить, что Лидия имела связь с Дэнни Пэджитом, однако совсем не трудно — что внебрачные связи ей не в новинку. Муж мог предоставить сведения, серьезно дискредитирующие Лидию.
Эрни предлагал поглубже копнуть ее частную жизнь и посеять сомнения в законности ее доходов, чтобы можно было с полным правом предложить жюри задаться вопросом: «Как безработная женщина, живущая отдельно от мужа накануне развода, может позволить себе столь комфортное существование?»
— А вот как: она получила двадцать пять тысяч долларов от Пэджитов, — сказал один из юристов.
Далее начались долгие споры о вероятной конкретной сумме взятки.
Гарри Рекс и два других юриста начали поиски Малкольма Винса с того, что обзвонили всех адвокатов в пяти ближайших округах. К десяти часам в Коринфе, в двух часах езды от Клэнтона, они нашли одного, который сказал, что встречался с Винсом один раз по поводу его предстоящего развода, но больше тот не объявлялся. По его словам, мистер Винс жил в трейлере в какой-то дыре неподалеку от границы округа Тишоминго. Адвокат не мог припомнить, где работает Винс, но был уверен, что эти сведения имеются в деле, которое находится у него в офисе. Самому окружному прокурору пришлось взять трубку, чтобы уговорить адвоката в столь поздний час сходить к себе в офис.
На следующее утро, в восемь часов, приблизительно тогда, когда я уезжал от Джинджер, судья Лупас с удовольствием подписал повестку на имя Малкольма Винса. А уже двадцать минут спустя один из коринфских полисменов остановил автопогрузчик, работавший на местном складе, и сообщил его оператору, что ему предписано явиться в суд округа Форд в связи с рассмотрением дела об убийстве.
— На кой черт? — удивился мистер Винс.
— Я всего лишь выполняю приказ, — ответил полицейский.
— И что же я должен делать?
— У тебя две возможности, приятель, — объяснил коп. — Оставаться здесь под моим присмотром, пока за тобой не приедут, или отправиться туда вместе со мной и разом покончить с этим делом.
Хозяин Малкольма велел своему работнику ехать прямо сейчас и поскорее возвращаться.
С полуторачасовым опозданием жюри пригласили в ложу присяжных. Мистер Джон Дир выглядел, как обычно, бодрячком, а вот коллеги его явно подустали — словно процесс длился уже не меньше месяца.
Мисс Калли, поискав меня глазами, сдержанно улыбнулась, эта улыбка была отнюдь не похожа на одну из тех, коими она озаряла все вокруг себя. В руках она, по обыкновению, сжимала маленькое Евангелие.
Эрни встал и сообщил суду, что у него больше нет вопросов к Лидии Винс. Люсьен сказал, что у него тоже. Затем Эрни сообщил, что обвинение хочет вызвать ранее не заявленного контрсвидетеля. Люсьен Уилбенкс, разумеется, выразил протест, судья подозвал представителей сторон, и они вступили в пререкания. Узнав, кто этот новый свидетель, Люсьен явно расстроился. Добрый знак.
Видимо, вероятность плохого приговора волновала и судью Лупаса. Он отклонил протест защиты, и явно смущенный Малкольм Винс был призван в переполненный зал для дачи показаний. До того, в комнате совещаний, Эрни удалось поговорить с ним всего минут десять, так что свидетель был не подготовлен не менее, чем смущен.
Эрни начал безо всякой спешки, с простых вопросов: имя, фамилия, адрес, место работы, семейное положение. Малкольм с некоторой неохотой признал, что женат на Лидии, но разделяет ее желание развестись. Сказал, что не видел ни жену, ни ребенка уже месяц. Что касается работы, она большей частью временная, но он старается высылать жене пятьдесят долларов каждую неделю на ребенка.
Он знал, что Лидия не работает, но живет в хорошей квартире.
— Разве не вы платите за нее? — с большим подозрением спросил Эрни, метнув взгляд на присяжных.
— Нет, сэр.
— Значит, платит ее семья?
— Ее семья не смогла бы заплатить и за одну ночевку в мотеле, — ответил Малкольм не без злорадства.
Как только суд отпустил Лидию, она тут же покинула зал и скорее всего была уже на пути за границу. Миссия была завершена, спектакль окончен, гонорар получен. Ноги ее больше не будет в округе Форд. Вряд ли бы и ее присутствие смутило Малкольма, но в отсутствие жены его вообще уже ничто не сдерживало, и он позволял себе все, что хотел.
— Вы не близки с ее семьей? — задал проходной вопрос Эрни.
— Да они почти все в тюрьме.
— Понятно. Вчера ваша жена показала, что пару месяцев назад купила «форд-мустанг» 1968 года выпуска. Вы помогли ей материально?
— Я — нет.
— А у вас есть соображения, как неработающая женщина может позволить себе такую покупку? — уточнил Эрни, мельком глянув на Дэнни Пэджита.
— Не-а.
— Не известно ли вам, делала ли она еще какие-нибудь неожиданные приобретения в последнее время?
Малкольм взглянул на присяжных, увидел несколько дружелюбных лиц и сказал:
— Ага, она купила новый цветной телевизор себе и мотоцикл своему брату.
Казалось, за столом защиты все затаили дыхание. Их стратегический план состоял в том, чтобы неожиданно для всех предъявить суду Лидию, дать ей вывалить свое вранье, якобы подтверждающее алиби Дэнни Пэджита, потом сразу же убрать «любовницу» и быстро довести дело до приговора, не дав обвинению времени разыскать дискредитирующие ее факты. Ведь в округе женщину почти никто не знал, а в последнее время она и вовсе жила за его пределами.
Теперь этот план катастрофически рушился прямо на глазах, и все в зале почувствовали напряженность, возникшую между Люсьеном и его клиентом.
— Вам известен человек по имени Дэнни Пэджит? — продолжал Эрни.
— Никогда не слышал о таком, — ответил Малкольм.
— Ваша жена призналась вчера, что у нее почти год была с ним любовная связь.
Редко доводится ничего не подозревающему мужу узнать подобную новость при таком стечении публики, но Малкольм воспринял известие спокойно, даже скептически.
— В самом деле? — только и сказал он.
— Да, сэр. Она также сообщила суду, что эта связь закончилась два месяца назад.
— Знаете, что я вам скажу, сэр? Верится с трудом.