Страница:
— Не делай глупостей, — сказал Найджел и протянул руку. — В мои намерения не входит причинять тебе вред. Отдай нож.
— А что входит в ваши намерения? — отступая, спросила Рэй.
— Неужели ты поверишь, если я объясню? — хмыкнул он.
— Вряд ли.
— Тогда ни к чему сотрясать воздух. Отдай нож.
— Не могу.
— Глупо. Ты собираешься пустить эту штуку в ход?
— Если потребуется.
— Ну, хорошо.
Досадливо передернув плечами, Найджел повернулся к Рэй спиной, словно она не представляла для него ни малейшей угрозы, и пошел к двери. Должно быть, Стивенсу было дано указание ждать, потому что он появился сразу после оклика. При виде оружия в руке Рэй он поджал губы и свел брови в одну сердитую линию.
— Можете полюбоваться, Стивенс, чем кончается дело, когда прислуга своевольничает. Я имею в виду того болвана, лакея, которому вздумалось притащить сюда это создание. Если бы он правильно понял мои слова, а он, надеюсь, не так глуп, чтобы смысл речей был для него темен, то вы, Стивенс, не стояли бы здесь сейчас с таким идиотским видом. Однако к делу! Пришлите лакея покрепче, пусть обезоружит девчонку, и отправьте кого-нибудь в Хемминг за портнихой. Она должна подогнать для гостьи гардероб моей воспитанницы. Передайте миссис Ричи, что я распорядился приготовить для Ра-хаб Смит комнату, смежную с моей.
В другой обстановке Рэй не удержалась бы от смеха, когда у дворецкого в буквальном смысле слова отвисла челюсть. Но теперь ей было не до веселья. Она сказала первое, что пришло в голову:
— Мне не нужны чужие обноски!
— Нищие не привередничают, дорогая моя, так гласит народная мудрость. Подгонка уже имеющегося гардероба займет меньше времени, чем шитье нового. Скоро начнут прибывать гости.
Рэй показалось, что комната начала медленно кружиться.
— Мне не нужен ни старый, ни новый гардероб!
— Вот как? — Найджел оглядел настороженную фигурку Рэй, и уголки его губ приподнялись в усмешке. — Я это запомню на то время, которое нам с тобой предстоит провести наедине.
Стук в дверь заглушил ее испуганный возглас. Когда лакей переступил порог, пальцы Рэй, державшие нож, ослабели. Это был Джек. Его растерянный взгляд заставил ее сдаться. Она бросила оружие. Джек ловко поймал нож и протянул герцогу. Отпустив лакея, Найджел прикрыл дверь и обратил к Рэй взгляд, в котором теперь сквозило пренебрежение.
— Стоило утруждаться, — заметил он.
— Это был Джек!
— Джек? Ах да, твой великодушный избавитель. Разумеется, ты никак не смогла бы поднять на него руку. — Найджел наступил на деревянное лезвие, дернул за рукоятку и сломал нож. — Сядь! Я обрисую тебе положение дел. Сядь, я сказал!
Его тон был таким холодным, что ноги у Рэй подкосились. То, что она рухнула в кресло, а не на пол, было чистой воды везением. Пока герцог устраивался в кресле напротив, она сидела молча, собираясь с силами.
— Мне не нравится ни то, что ты проникла в мой дом, ни то, что ты столько времени была у меня на глазах, не вызывая при этом ни малейшего подозрения. Зачем ты это делала, еще предстоит выяснить, но время терпит. Пока я намерен воспользоваться случаем и принудить Эшли к возвращению.
— Каким образом? Мои родные понятия не имеют о том, где я сейчас. Они думают, что я утонула!
— Эту ошибку легко исправить с помощью одного-единственного письма. А закончишь ты его просьбой, чтобы Эшли немедленно выезжала в Англию.
— С чего вы взяли, что она так и поступит?
— Ты красноречиво объяснишь, что отказ поставит твою жизнь под угрозу.
Это было именно то, чего Рэй ожидала, но одно дело — предполагать и совсем другое — знать наверняка.
— Надо было мне убить вас! — сказала она с сожалением.
— Отчего же не убила?
— Это не сошло бы мне с рук.
— Умница. Вот только у тебя не было и шанса убить меня, поэтому лучше расстанься с этой мыслью.
— Писать родным я не стану!
— Я бы мог и сам состряпать это письмо, но, боюсь, выйдет далеко не так убедительно. Нужны доказательства того, что ты в моих руках… например, прядь волос. Сними заколку и распусти волосы.
Рэй сочла за лучшее повиноваться. Когда герцог наклонился через стол, чтобы лучше разглядеть ее рыже-каштановую шевелюру, она вскинула подбородок. Усевшись снова, он разочарованно щелкнул языком.
— Волосы отменные, но не настолько редкого оттенка, чтобы прядь могла послужить неоспоримым доказательством. Есть у тебя какие-нибудь драгоценности, о которых бы знала семья?
— Нет.
— Ничего лично твоего?
Рэй вспомнила о накидке. Это был рождественский подарок отца, вещь, сделанная на заказ. Но она не собиралась ставить герцога в известность.
— У меня ничего нет.
— Прискорбно. Ничего не остается, как заставить тебя написать письмо.
— Я уже сказала, что не стану писать. Вам не принудить меня. Тем более когда это грозит Эшли.
— Посмотрим, посмотрим. — Найджел рассеянно отмахнулся. — Вот что, назови-ка мне причину, по которой ты так долго болталась в Линфилде. На мой взгляд, это последнее место на земле, где желал бы оказаться любой из Маклелланов.
— Верно. Я оставалась здесь так долго, потому что хотела разузнать ваши планы насчет Эшли и, если удастся, положить конец этому упорному преследованию. Эшли не желает больше иметь с вами дела. Она счастлива в Маклеллан-Лэндинге и мечтает прожить там в мире и покое всю жизнь.
— Мне и прежде не было дела до того, о чем мечтает Эшли, а теперь и подавно. Только не делай вид, что это для тебя новость.
— А вам не кажется, что недальновидно так неуважительно отзываться о той, кого вы желаете снова заполучить? Вы и в письмах не скрывали своего отношения к Эшли. На вашем месте я бы прибегла к уговорам, но никак не к угрозам.
— Значит, она их читала?
— Ошибаетесь. Их читала я, и этого вполне достаточно. Сейчас они покоятся в сырой земле, где им самое место. — Рэй помолчала и раздельно добавила: — По-моему, ваша светлость, у вас не все в порядке с головой.
Она хотела задеть Найджела, и это удалось. Рот его сжался в тонкую злую линию, глаза опасно сверкнули.
— Советую придержать язык! Это первое и последнее предупреждение, Рахаб Маклеллан! Вернемся к твоему пребыванию здесь. Удалось ли тебе пронюхать нечто такое, что, при умелом использовании, заставит меня оставить Эшли в покое?
Рэй спросила себя, чего он добивается, какую ведет игру. Возможно, он догадался, что она наткнулась на содержимое Библии. Впрочем, это вполне мог быть блеф. В любом случае не стоило выказывать свою осведомленность.
— Я не нашла ничего.
— Потому что находить нечего, Рахаб…
Найджел произнес ее имя воркующим тоном, словно говорил с любовницей, и этот бархатный звук должен был. сделать ее сговорчивее. Лицо Рэй осталось каменным. Только что он утверждал, будто не выносит лицемерия, и вот лицемерил с легкостью, говорившей о долгой привычке. Зачем он взялся лгать ей? Знал, что и она солгала? Или сделал это на всякий случай, в надежде, что у нее сорвется протест?
— Ну что ж, кажется, мы обсудили все, что могли, — вдруг сказал герцог, поднимаясь. — Я отведу тебя туда, где тебе предстоит поразмыслить, разумно ли отказывать мне в таком пустяке, как письмо.
— Мне не о чем размышлять! — отрезала Рэй. — Решение принято.
— Не спеши, дорогая моя, не спеши. Я дам тебе пару недель на то, чтобы передумать. До тех пор дверь твоей комнаты останется запертой. Надеюсь, тебе понятно почему.
— Как наивно с вашей стороны думать, что запертая дверь заставит меня изменить решение!
— Твое упрямство утомительно. — Найджел демонстративно подавил зевок. — Ничего, до охоты еще есть время. Уверен, ты возьмешься за ум.
Рэй встрепенулась и против воли бросила испуганный взгляд на его бесстрастное лицо.
— До охот-ты? — пролепетала она.
— Именно так, — сказал герцог с большим удовлетворением. — Вижу, кто-то из прислуги объяснил тебе, в чем заключается это волнующее развлечение. Из тебя выйдет отличная дичь, Рахаб…
Глава 25
— А что входит в ваши намерения? — отступая, спросила Рэй.
— Неужели ты поверишь, если я объясню? — хмыкнул он.
— Вряд ли.
— Тогда ни к чему сотрясать воздух. Отдай нож.
— Не могу.
— Глупо. Ты собираешься пустить эту штуку в ход?
— Если потребуется.
— Ну, хорошо.
Досадливо передернув плечами, Найджел повернулся к Рэй спиной, словно она не представляла для него ни малейшей угрозы, и пошел к двери. Должно быть, Стивенсу было дано указание ждать, потому что он появился сразу после оклика. При виде оружия в руке Рэй он поджал губы и свел брови в одну сердитую линию.
— Можете полюбоваться, Стивенс, чем кончается дело, когда прислуга своевольничает. Я имею в виду того болвана, лакея, которому вздумалось притащить сюда это создание. Если бы он правильно понял мои слова, а он, надеюсь, не так глуп, чтобы смысл речей был для него темен, то вы, Стивенс, не стояли бы здесь сейчас с таким идиотским видом. Однако к делу! Пришлите лакея покрепче, пусть обезоружит девчонку, и отправьте кого-нибудь в Хемминг за портнихой. Она должна подогнать для гостьи гардероб моей воспитанницы. Передайте миссис Ричи, что я распорядился приготовить для Ра-хаб Смит комнату, смежную с моей.
В другой обстановке Рэй не удержалась бы от смеха, когда у дворецкого в буквальном смысле слова отвисла челюсть. Но теперь ей было не до веселья. Она сказала первое, что пришло в голову:
— Мне не нужны чужие обноски!
— Нищие не привередничают, дорогая моя, так гласит народная мудрость. Подгонка уже имеющегося гардероба займет меньше времени, чем шитье нового. Скоро начнут прибывать гости.
Рэй показалось, что комната начала медленно кружиться.
— Мне не нужен ни старый, ни новый гардероб!
— Вот как? — Найджел оглядел настороженную фигурку Рэй, и уголки его губ приподнялись в усмешке. — Я это запомню на то время, которое нам с тобой предстоит провести наедине.
Стук в дверь заглушил ее испуганный возглас. Когда лакей переступил порог, пальцы Рэй, державшие нож, ослабели. Это был Джек. Его растерянный взгляд заставил ее сдаться. Она бросила оружие. Джек ловко поймал нож и протянул герцогу. Отпустив лакея, Найджел прикрыл дверь и обратил к Рэй взгляд, в котором теперь сквозило пренебрежение.
— Стоило утруждаться, — заметил он.
— Это был Джек!
— Джек? Ах да, твой великодушный избавитель. Разумеется, ты никак не смогла бы поднять на него руку. — Найджел наступил на деревянное лезвие, дернул за рукоятку и сломал нож. — Сядь! Я обрисую тебе положение дел. Сядь, я сказал!
Его тон был таким холодным, что ноги у Рэй подкосились. То, что она рухнула в кресло, а не на пол, было чистой воды везением. Пока герцог устраивался в кресле напротив, она сидела молча, собираясь с силами.
— Мне не нравится ни то, что ты проникла в мой дом, ни то, что ты столько времени была у меня на глазах, не вызывая при этом ни малейшего подозрения. Зачем ты это делала, еще предстоит выяснить, но время терпит. Пока я намерен воспользоваться случаем и принудить Эшли к возвращению.
— Каким образом? Мои родные понятия не имеют о том, где я сейчас. Они думают, что я утонула!
— Эту ошибку легко исправить с помощью одного-единственного письма. А закончишь ты его просьбой, чтобы Эшли немедленно выезжала в Англию.
— С чего вы взяли, что она так и поступит?
— Ты красноречиво объяснишь, что отказ поставит твою жизнь под угрозу.
Это было именно то, чего Рэй ожидала, но одно дело — предполагать и совсем другое — знать наверняка.
— Надо было мне убить вас! — сказала она с сожалением.
— Отчего же не убила?
— Это не сошло бы мне с рук.
— Умница. Вот только у тебя не было и шанса убить меня, поэтому лучше расстанься с этой мыслью.
— Писать родным я не стану!
— Я бы мог и сам состряпать это письмо, но, боюсь, выйдет далеко не так убедительно. Нужны доказательства того, что ты в моих руках… например, прядь волос. Сними заколку и распусти волосы.
Рэй сочла за лучшее повиноваться. Когда герцог наклонился через стол, чтобы лучше разглядеть ее рыже-каштановую шевелюру, она вскинула подбородок. Усевшись снова, он разочарованно щелкнул языком.
— Волосы отменные, но не настолько редкого оттенка, чтобы прядь могла послужить неоспоримым доказательством. Есть у тебя какие-нибудь драгоценности, о которых бы знала семья?
— Нет.
— Ничего лично твоего?
Рэй вспомнила о накидке. Это был рождественский подарок отца, вещь, сделанная на заказ. Но она не собиралась ставить герцога в известность.
— У меня ничего нет.
— Прискорбно. Ничего не остается, как заставить тебя написать письмо.
— Я уже сказала, что не стану писать. Вам не принудить меня. Тем более когда это грозит Эшли.
— Посмотрим, посмотрим. — Найджел рассеянно отмахнулся. — Вот что, назови-ка мне причину, по которой ты так долго болталась в Линфилде. На мой взгляд, это последнее место на земле, где желал бы оказаться любой из Маклелланов.
— Верно. Я оставалась здесь так долго, потому что хотела разузнать ваши планы насчет Эшли и, если удастся, положить конец этому упорному преследованию. Эшли не желает больше иметь с вами дела. Она счастлива в Маклеллан-Лэндинге и мечтает прожить там в мире и покое всю жизнь.
— Мне и прежде не было дела до того, о чем мечтает Эшли, а теперь и подавно. Только не делай вид, что это для тебя новость.
— А вам не кажется, что недальновидно так неуважительно отзываться о той, кого вы желаете снова заполучить? Вы и в письмах не скрывали своего отношения к Эшли. На вашем месте я бы прибегла к уговорам, но никак не к угрозам.
— Значит, она их читала?
— Ошибаетесь. Их читала я, и этого вполне достаточно. Сейчас они покоятся в сырой земле, где им самое место. — Рэй помолчала и раздельно добавила: — По-моему, ваша светлость, у вас не все в порядке с головой.
Она хотела задеть Найджела, и это удалось. Рот его сжался в тонкую злую линию, глаза опасно сверкнули.
— Советую придержать язык! Это первое и последнее предупреждение, Рахаб Маклеллан! Вернемся к твоему пребыванию здесь. Удалось ли тебе пронюхать нечто такое, что, при умелом использовании, заставит меня оставить Эшли в покое?
Рэй спросила себя, чего он добивается, какую ведет игру. Возможно, он догадался, что она наткнулась на содержимое Библии. Впрочем, это вполне мог быть блеф. В любом случае не стоило выказывать свою осведомленность.
— Я не нашла ничего.
— Потому что находить нечего, Рахаб…
Найджел произнес ее имя воркующим тоном, словно говорил с любовницей, и этот бархатный звук должен был. сделать ее сговорчивее. Лицо Рэй осталось каменным. Только что он утверждал, будто не выносит лицемерия, и вот лицемерил с легкостью, говорившей о долгой привычке. Зачем он взялся лгать ей? Знал, что и она солгала? Или сделал это на всякий случай, в надежде, что у нее сорвется протест?
— Ну что ж, кажется, мы обсудили все, что могли, — вдруг сказал герцог, поднимаясь. — Я отведу тебя туда, где тебе предстоит поразмыслить, разумно ли отказывать мне в таком пустяке, как письмо.
— Мне не о чем размышлять! — отрезала Рэй. — Решение принято.
— Не спеши, дорогая моя, не спеши. Я дам тебе пару недель на то, чтобы передумать. До тех пор дверь твоей комнаты останется запертой. Надеюсь, тебе понятно почему.
— Как наивно с вашей стороны думать, что запертая дверь заставит меня изменить решение!
— Твое упрямство утомительно. — Найджел демонстративно подавил зевок. — Ничего, до охоты еще есть время. Уверен, ты возьмешься за ум.
Рэй встрепенулась и против воли бросила испуганный взгляд на его бесстрастное лицо.
— До охот-ты? — пролепетала она.
— Именно так, — сказал герцог с большим удовлетворением. — Вижу, кто-то из прислуги объяснил тебе, в чем заключается это волнующее развлечение. Из тебя выйдет отличная дичь, Рахаб…
Глава 25
Рэй подтащила кресло к самому окну, встала коленями на сиденье и стала следить за экипажами, подъезжающими к парадным дверям. Разглядеть гостей мешал сильно выдающийся вперед подоконник, но воображение девушки услужливо рисовало красочные картины, где изумрудная зелень и сапфировая синева женских туалетов перемежались ослепительной белизной крахмальных рубашек между лацканами черных фраков, и все это, вместе взятое, поблескивало драгоценностями: колье, подвесками, запонками. Шляпы и парики, высокие и причудливые, без сомнения, были по последней моде. Лорнеты и монокли — в роговой оправе, а трости в руках у джентльменов — непременно черного дерева с серебряным набалдашником. Гости оценивали друг друга. Мужские глаза не упускали ни мелькающих из-под платьев лодыжек, ни вздымающихря над корсажем грудей, ни умело припудренных и подкрашенных лиц…
Мысли Рэй самопроизвольно обратились к платью, выбранному для нее герцогом. Она должна была надеть его в первый вечер. Девушка сникла. Платье было из зеленого атласа, с тесно облегающим корсажем — из тех, что призваны выгодно подчеркнуть женские формы, чтобы выставить их на всеобщее обозрение.
Накануне вечером она вынуждена была перемерить восемь платьев подряд и каждое продемонстрировать Найджелу, восседавшему в ее спальне со стаканом бренди в руке. Он потягивал спиртное и со скучающим видом досадовал: «Все не то». Из чистого каприза герцог выбрал зеленое атласное платье, и «показ мод» наконец завершился.
Посмотрев на платье, Рэй содрогнулась от отвращения. Оно выглядело невинно, пока было разложено на постели, но стоило его надеть, как ни в самом платье, ни в той, что его носила, не оставалось и тени невинности. Нижние юбки приподнимали подол таким образом, что талия казалась ошеломляюще узкой. Это вызывало желание проверить, нельзя ли охватить ее двумя руками. Плечики были приспущены, а корсаж так тесен, что Рэй испуганно думала, что ей будет не хватать воздуха. Первоначально к платью прилагалась тончайшая кружевная пелерина, но когда Рэй появилась в ней перед Найджелом, тот категорически запретил ее надевать. Увы, без этой хоть и скромной маскировки груди так высоко вздымались над линией выреза, что одно резкое движение могло выставить на всеобщее обозрение соски. Именно это чуть не случилось вчера вечером, когда Рэй осмелилась запротестовать и рассердила Найджела. Он так грубо сдернул с нее пелерину, что пришлось схватиться за кромку корсажа, чтобы груди не выпрыгнули наружу. То, что Рэй при этом покраснела, окончательно убедило герцога в том, что выбор сделан правильно. Инструктируя ее на предстоящий вечер, он в числе прочего заметил, что собирается представить ее как свою последнюю пассию, но, поразмыслив, счел это излишним. Все и так поймут.
Рэй чуть было не сказала, что это называется «водить за нос», но вовремя спохватилась, не желая повторения трех первых ночей в своем новом обиталище. Она и теперь вспоминала о них с ужасом.
В первый вечер Найджел пришел с единственной целью подчинить Рэй своей воле. В кроваво-красном халате он показался ей воплощением сатаны. Герцог произнес долгий монолог о том, что намеревается сделать с Рэй. Он признал, что находит ее достаточно привлекательной, и желает уложить в свою постель. А то, что она носит имя Маклеллан и приходится сестрой ненавистному ему человеку, будет еще больше подогревать его азарт. Тем самым она поможет не только вернуть Эшли, но и отомстить. Граф намеревался применить к ней некоторые свои приемы и добиться того, чтобы Рэй сама умоляла его о знаках внимания. Оставалось только гадать, что это за приемы, но девушка не особенно обольщалась. Тон Найджела был вкрадчиво-угрожающим и намекал на нечто ужасное.
Высказавшись, он задул свечу и отдернул шторы, впустив в комнату свет луны. Затем улегся рядом с Рэй и потянулся к ней под одеялом. Когда рука легла на грудь и сжала сосок, на девушку накатила волна тошноты, как в случае с Ньюборо. На этот раз она честно предупредила герцога, к чему идет дело, но тот, конечно же, не поверил. Впрочем, чуть позже он спешно удалился в свою спальню под звуки неудержимой рвоты.
Однако это не положило конец испытаниям. На другой вечер хозяин замка попытался пустить в ход ласку. Рэй, облаченная в белоснежную сорочку, вынуждена была сесть рядом с ним на диванчик и четверть часа терпеть, пока он ощупывал ее тело. Решив, что прелюдия затянулась, Найджел начал развязывать пояс халата. Лицо Рэй стало белее сорочки. Правда, на этот раз она успела перегнуться через подлокотник и не запачкала одеяние герцога, но паркетному полу здорово досталось.
Вечером следующего дня герцог запретил приносить Рэй ужин — разумная, но тщетная предосторожность. Девушка сразу сообразила, что это значит, и когда дверь открылась, собрала все силы, чтобы вынести очередное испытание без единой мольбы о пощаде, поскольку знала, что это лишь раззадорит Найджела. Войдя в спальню, герцог не стал затруднять себя как речами, так и ласками. Теперь он хотел только взять Рэй. Однако в ее сознании память о насилии была все еще слишком свежа, и герцога на сей раз прогнали сухие и бесплодные спазмы, от которых все тело девушки содрогалось, как у жертвы пляски святого Витта.
Рэй боялась, что ее посадят на хлеб и воду, но завтрак и обед были доставлены в положенный час, а вечернего визита так и не последовало. Найджел не только прекратил попытки навязать Рэй свое внимание — с одиночным заключением было покончено. Вечером он проводил ее в столовую, и там она съела свой ужин под злобным взглядом маленьких глаз Ньюборо. Рэй поняла, что уже переведена в ранг любовницы: герцог то и дело трепал ее по плечу или руке, брал за талию, поправлял выбившийся локон. Она знала, что пожалеет, если попробует вывести его на чистую воду.
Как Найджел объяснил окружающим ее стремительный взлет от простой горничной до содержанки, если вообще объяснил? Дважды Рэй мельком видела Нэнси, ловила ее взгляд, наполовину осуждающий, наполовину сочувствующий. Приходилось до хруста стискивать зубы, только чтобы не начать оправдываться. Возможно, прислуга уже знала ее настоящее имя, ведь новости в замке распространялись быстро. Наверняка миссис Тиммз не раз заявляла, что с первого взгляда почувствовала недоброе, когда сказала, что от новенькой будут только неприятности.
На круговую подъездную дорожку, формируя торжественную процессию, одна за другой выезжали кареты, и Рэй, как завороженная, следила за их неспешным движением. В одной из них мог вполне находиться и Джерри.
— Как, ты еще не готова? — раздался от смежной двери неодобрительный голос герцога.
Рэй круто повернулась и едва не свалилась с кресла. Сорочка сбилась выше колен, но поправить се в этой позе не удалось, напрасно пальцы комкали край. Найджел выглядел непринужденно и был уже одет для выхода к гостям. Даже самый неискушенный человек мог понять, что одна отделка его рубашки стоит больших денег. Белый паричок с черной лентой у шеи делал цвет глаз герцога чернее, чем они были на самом деле. Рэй так засмотрелась на Найджела, что ему пришлось постучать по полу концом трости. Но и тогда она с трудом отвела взгляд. Этот человек и в самом деле был на редкость привлекателен. Теперь она понимала, отчего его находят завидным женихом.
— Я хотела одеться, но никто не пришел помочь мне. Оно ведь не из тех, в которые можно облачиться самостоятельно.
— Тебе и не придется, не волнуйся, — сказал Найджел. Он исчез в своей комнате, позвонил горничной и тут же вернулся. — Все эти хлопоты совершенно вскружили мне голову. Прошу извинить, дорогая Рахаб.
Рэй не была в восторге от подчеркнутой любезности. Скорее наоборот, под хорошими манерами скрывались дьявольские замыслы. По ее коже прошел озноб.
— Как быстро летит время! Вот уже и гости съезжаются. Ты обдумала мою маленькую просьбу, дорогая?
Рэй поняла, о чем речь. Не проходило ни дня, чтобы герцог не напоминал ей о письме.
— Обдумала. Ответ все тот же.
Найджел слегка улыбнулся и приблизился. Оказавшись достаточно близко, он поднял трость, коснулся кончиком впадинки между ключицами Рэй и слегка нажал. Она не отшатнулась, даже не опустила равнодушных глаз. Он улыбнулся чуть шире.
— Вот и хорошо, что ответ все тот же. Я буду с нетерпением ждать кануна разъезда, дня охоты. Посмотрим, как ты отобьешься от целой группы загонщиков.
— Значит, вы не намерены загнать меня в угол лично? — спокойно осведомилась Рэй. — Приятно слышать.
Герцог присел на диванчик.
— Чего ради мне утруждаться? Я с радостью уступлю все права на тебя любому числу мужчин и женщин — всем, кому посчастливится на этой охоте. Кстати, уж не потому ли тебя выворачивает наизнанку в объятиях мужчины, что ты отдаешь предпочтение женскому полу?
— Я знала, что вам захочется как-то иначе истолковать мое естественное отвращение к вам и Ньюборо.
— Я мог бы дать тебе тростью пару хороших шлепков пониже поясницы, но не хочу, чтобы ты морщилась, садясь, — это испортит весь эффект от сегодняшнего выхода.
Примерно неделю назад Рэй уже навлекла на себя наказание, когда откровенно высказала Найджелу все, что о нем думает. Она получила десяток ударов хлыстом, которые пришлись по спине и правой руке пониже плеча. Полупрозрачная сорочка позволяла видеть, что отметины почти исчезли. Приспущенные плечики платья должны были довершить маскировку.
— Предупреждаю, не испытывай мое терпение и держи свой не в меру острый язык за зубами, иначе я найду способ отвести тебя в сторонку и дать пару горячих, выход не выход.
Дверь приоткрылась, раздался робкий девический голос:
— Ваша светлость! Я пришла помочь мисс Смит одеться.
— Надеюсь, милорд, на это время вы удалитесь к себе? — осведомилась Рэй, не скрывая сарказма.
— Ты прекрасно знаешь ответ. Я буду зрителем на этом увлекательном представлении. Ах, хлопоты перед балом! Мечта каждой леди.
Рэй стиснула зубы и промолчала. Она знала, что только порадует своего мучителя, если встопорщит перышки. Горничная была нанята на место Рэй. Совсем молоденькая и не слишком опытная, в присутствии хозяина она совершенно смешалась. Это позволило Найджелу излить на ее понурую голову весь яд, еще не излитый на Рэй. Для начала ему не понравилась сорочка — недостаточно прозрачная, потом он раскритиковал в пух и прах то, как накрахмалены нижние юбки. Рэй вынуждена была дважды прятаться за ширму и переодеваться там самостоятельно, шепча насмерть перепутанной девчонке слова одобрения. Неожиданно герцог пожелал увидеть Рэй полуодетой, в панталонах и новой сорочке, и когда она появилась из-за ширмы, вперил в нее взгляд, полный откровенного плотского вожделения.
— Захватывающее зрелище! Пожалуй, я все-таки приму участие в охоте.
Молоденькая горничная побледнела и затрепетала. Рэй сделала вид, что не понимает смысла сказанного. Наконец ей было позволено ступить в приготовленное пла-тье. Когда оно было неуклюже подтянуто вверх и руки продеты в рукава, Рэй отстранила горничную, не желая раньше времени оказаться в атласных тисках. Она уселась перед трельяжем как была, с расстегнутыми по всей спине пуговками, и занялась косметикой и прической.
До сих пор Рэй не приходилось прибегать к искусственным ухищрениям, так как не было необходимости себя приукрашивать, однако Найджел настаивал на румянах и губной помаде. Подкрашиваясь, Рэй с неприязнью думала о том, что теперь-то уж точно сойдет за дорогую шлюху. Но она ни словом не обмолвилась на этот счет, зная, что Найджел непременно заставит ее наложить еще больше косметики.
Так как мода того времени предписывала как дополнение к бальному туалету парики, роскошные волосы Рэй были гладко зачесаны и прикрыты изысканным искусственным сооружением, густо напудренным серебряной пудрой. Один длинный завиток изящно ниспадал на обнаженное плечо. В таком обрамлении глаза казались ярче, живее, а ресницы и брови — темнее. Эффект был неожиданным. Вместо расфуфыренной потаскухи Рэй стала похожа на светскую леди. Румянец удовольствия сделал щеки ярче, губы непроизвольно приоткрылись.
Как раз в этот момент за спиной появилось отражение Найджела. Он успел отпустить горничную и теперь рассматривал Рэй.
— Мило. Даже более чем мило.
Он принялся собственноручно застегивать пуговки на платье, с интересом наблюдая, как округлости грудей все выше и выше поднимаются над кромкой корсажа. Рэй подняла глаза, и их взгляды встретились в зеркале. Она сделала то, чего поклялась не делать ни при каких условиях — взмолилась.
— Милорд, не заставляйте меня выходить к гостям в таком виде!
Вместо ответа герцог достал из кармана изумрудное ожерелье и аккуратно уложил на ее шее.
— Это как раз то, чего недоставало. Мне всегда нравилось тратить деньги на своих женщин.
Рэй коснулась холодных камней и подумала об ошейнике, который ей предстояло носить в день охоты.
— Я не могу пойти на это, милорд! Умоляю, не принуждайте меня!
— Об этом надо было думать в тот день, когда я попросил тебя написать письмо родным. Теперь, даже если ты передумаешь, это ничего не изменит, — спокойно объяснил Найджел. — Мне от тебя кое-что нужно.
Уверенная, что услышит слово «постель», она ощутила безмерное облегчение, когда герцог упомянул игорные столы.
— Чем я могу вам послужить у игорных столов? Впрочем, что бы вы ни замышляли, это непременно будет низость. Почему я должна в этом участвовать?
Его пальцы у нее на плечах сжались, причинив легкую боль. Еще немного, и останутся багровые следы. Она выйдет с ними к гостям, словно не с одним клеймом, а с десятком! Рэй судорожно перевела дыхание. Герцог убрал руки.
— Потому что непослушание будет иметь для тебя неприятные последствия. Насколько я понял, ты не получаешь наслаждения от боли, а значит, будешь послушной. Так?
— Так, милорд.
— А теперь перейдем к тому, как ты можешь послужить мне у игорных столов. Ты будешь стоять за спиной у одного из игроков, заглядывать ему в карты и оповещать меня о том, что у него на руках.
— Каким образом?!
— В этом ожерелье четыре крупных изумруда. Слева направо они будут означать пики, червы, бубны, трефы. Достаточно будет постучать по одному из камней требуемое число раз — и я буду знать все, что мне нужно.
— А если он догадается? Опытный игрок не позволит никому заглядывать себе в карты и обычно требует, чтобы никто не стоял у него за спиной.
— Ты сделаешь все, чтобы он сам предложил тебе это.
— Но зачем, с какой целью? Однажды я слышала, как Ньюборо сказал, что в картах вам нет равных. К тому же разве вы не обыгрываете его каждый вечер после ужина?
На этот раз герцог улыбнулся с почти искренним благодушием.
— Обыграть Ньюборо — невелика заслуга. Он едва различает масти. Даже если бы я вздумал поддаться, он все равно бы проиграл. Словом, сегодня вечером я намерен прибрать к рукам его долговые расписки.
Рэй пришлось призвать на помощь все свое самообладание чтобы не вздрогнуть. Она догадывалась, что речь идет о Джерри, но только в этот момент поняла это со всей определенностью и тут же решила разыграть простодушие:
— Тогда зачем вам я? Вы можете отлично справиться сами, разве нет?
— Я намерен играть не с Ньюборо, а с другим человеком. Это некий Томас Адамс — джентльмен, в руках которого скопилась большая часть расписок Ньюборо. Я хочу, чтобы все они перешли ко мне. Сегодня утром он наконец дал о себе знать. Он принял приглашение и с минуты на минуту будет здесь.
— Как благородно с вашей стороны прийти на помощь Ньюборо.
— Если бы я не был настолько благороден, ты первая поплатилась бы за то, что тебя обнаружили в библиотеке, — со смешком заметил Найджел. — Но я слышу в твоих словах иронию и в данном случае не сержусь. Я никогда не причислял Ньюборо к своим друзьям, а терпел его в своем доме из простого расчета. К тому же он забавляет меня своей глупостью.
— Значит, расписки нужны вам, чтобы разорить его? — с глубокомысленным видом спросила Рэй.
— Умница. Правда, я еще не решил, как и когда ими распоряжусь, с чего начну. Возможно, я позволю Адамсу выиграть и разделаться с Ньюборо, чтобы не утруждаться самому.
— Что я слышу! И потерять шанс поразвлечься?
— Ах ты, маленькая негодяйка! — Найджел добродушно ущипнул Рэй за щеку. — Важно то, что я люблю оставлять за собой право выбора. Вот почему я хочу, чтобы ты стояла за спиной Томаса Адамса.
— Как вам будет угодно, милорд.
— С чего это вдруг ты стала такой кроткой и послушной? Неужто твоя ненависть к Ньюборо даже сильнее ненависти ко мне?
— Прошу вас, милорд, не заставляйте меня выбирать между вами двоими! Этот выбор так труден, что я могу лишиться чувств.
Герцог подал Рэй руку и, когда она поднялась, повел к двери. Атлас платья вкрадчиво шуршал о его брюки.
— Напоминаю, придержи язык, — сказал он по дороге, — иначе я пущу в дело трость на глазах у гостей.
Это было сказано легким, почти дразнящим тоном, но хватка длинных пальцев на локте была железной. Впрочем, это было излишне, Рэй и без того знала, что Найджел способен на все. Собрав остатки гордости, она вскинула подбородок повыше. Герцог, должно быть, нашел это забавным, потому что засмеялся ей в лицо.
Мысли Рэй самопроизвольно обратились к платью, выбранному для нее герцогом. Она должна была надеть его в первый вечер. Девушка сникла. Платье было из зеленого атласа, с тесно облегающим корсажем — из тех, что призваны выгодно подчеркнуть женские формы, чтобы выставить их на всеобщее обозрение.
Накануне вечером она вынуждена была перемерить восемь платьев подряд и каждое продемонстрировать Найджелу, восседавшему в ее спальне со стаканом бренди в руке. Он потягивал спиртное и со скучающим видом досадовал: «Все не то». Из чистого каприза герцог выбрал зеленое атласное платье, и «показ мод» наконец завершился.
Посмотрев на платье, Рэй содрогнулась от отвращения. Оно выглядело невинно, пока было разложено на постели, но стоило его надеть, как ни в самом платье, ни в той, что его носила, не оставалось и тени невинности. Нижние юбки приподнимали подол таким образом, что талия казалась ошеломляюще узкой. Это вызывало желание проверить, нельзя ли охватить ее двумя руками. Плечики были приспущены, а корсаж так тесен, что Рэй испуганно думала, что ей будет не хватать воздуха. Первоначально к платью прилагалась тончайшая кружевная пелерина, но когда Рэй появилась в ней перед Найджелом, тот категорически запретил ее надевать. Увы, без этой хоть и скромной маскировки груди так высоко вздымались над линией выреза, что одно резкое движение могло выставить на всеобщее обозрение соски. Именно это чуть не случилось вчера вечером, когда Рэй осмелилась запротестовать и рассердила Найджела. Он так грубо сдернул с нее пелерину, что пришлось схватиться за кромку корсажа, чтобы груди не выпрыгнули наружу. То, что Рэй при этом покраснела, окончательно убедило герцога в том, что выбор сделан правильно. Инструктируя ее на предстоящий вечер, он в числе прочего заметил, что собирается представить ее как свою последнюю пассию, но, поразмыслив, счел это излишним. Все и так поймут.
Рэй чуть было не сказала, что это называется «водить за нос», но вовремя спохватилась, не желая повторения трех первых ночей в своем новом обиталище. Она и теперь вспоминала о них с ужасом.
В первый вечер Найджел пришел с единственной целью подчинить Рэй своей воле. В кроваво-красном халате он показался ей воплощением сатаны. Герцог произнес долгий монолог о том, что намеревается сделать с Рэй. Он признал, что находит ее достаточно привлекательной, и желает уложить в свою постель. А то, что она носит имя Маклеллан и приходится сестрой ненавистному ему человеку, будет еще больше подогревать его азарт. Тем самым она поможет не только вернуть Эшли, но и отомстить. Граф намеревался применить к ней некоторые свои приемы и добиться того, чтобы Рэй сама умоляла его о знаках внимания. Оставалось только гадать, что это за приемы, но девушка не особенно обольщалась. Тон Найджела был вкрадчиво-угрожающим и намекал на нечто ужасное.
Высказавшись, он задул свечу и отдернул шторы, впустив в комнату свет луны. Затем улегся рядом с Рэй и потянулся к ней под одеялом. Когда рука легла на грудь и сжала сосок, на девушку накатила волна тошноты, как в случае с Ньюборо. На этот раз она честно предупредила герцога, к чему идет дело, но тот, конечно же, не поверил. Впрочем, чуть позже он спешно удалился в свою спальню под звуки неудержимой рвоты.
Однако это не положило конец испытаниям. На другой вечер хозяин замка попытался пустить в ход ласку. Рэй, облаченная в белоснежную сорочку, вынуждена была сесть рядом с ним на диванчик и четверть часа терпеть, пока он ощупывал ее тело. Решив, что прелюдия затянулась, Найджел начал развязывать пояс халата. Лицо Рэй стало белее сорочки. Правда, на этот раз она успела перегнуться через подлокотник и не запачкала одеяние герцога, но паркетному полу здорово досталось.
Вечером следующего дня герцог запретил приносить Рэй ужин — разумная, но тщетная предосторожность. Девушка сразу сообразила, что это значит, и когда дверь открылась, собрала все силы, чтобы вынести очередное испытание без единой мольбы о пощаде, поскольку знала, что это лишь раззадорит Найджела. Войдя в спальню, герцог не стал затруднять себя как речами, так и ласками. Теперь он хотел только взять Рэй. Однако в ее сознании память о насилии была все еще слишком свежа, и герцога на сей раз прогнали сухие и бесплодные спазмы, от которых все тело девушки содрогалось, как у жертвы пляски святого Витта.
Рэй боялась, что ее посадят на хлеб и воду, но завтрак и обед были доставлены в положенный час, а вечернего визита так и не последовало. Найджел не только прекратил попытки навязать Рэй свое внимание — с одиночным заключением было покончено. Вечером он проводил ее в столовую, и там она съела свой ужин под злобным взглядом маленьких глаз Ньюборо. Рэй поняла, что уже переведена в ранг любовницы: герцог то и дело трепал ее по плечу или руке, брал за талию, поправлял выбившийся локон. Она знала, что пожалеет, если попробует вывести его на чистую воду.
Как Найджел объяснил окружающим ее стремительный взлет от простой горничной до содержанки, если вообще объяснил? Дважды Рэй мельком видела Нэнси, ловила ее взгляд, наполовину осуждающий, наполовину сочувствующий. Приходилось до хруста стискивать зубы, только чтобы не начать оправдываться. Возможно, прислуга уже знала ее настоящее имя, ведь новости в замке распространялись быстро. Наверняка миссис Тиммз не раз заявляла, что с первого взгляда почувствовала недоброе, когда сказала, что от новенькой будут только неприятности.
На круговую подъездную дорожку, формируя торжественную процессию, одна за другой выезжали кареты, и Рэй, как завороженная, следила за их неспешным движением. В одной из них мог вполне находиться и Джерри.
— Как, ты еще не готова? — раздался от смежной двери неодобрительный голос герцога.
Рэй круто повернулась и едва не свалилась с кресла. Сорочка сбилась выше колен, но поправить се в этой позе не удалось, напрасно пальцы комкали край. Найджел выглядел непринужденно и был уже одет для выхода к гостям. Даже самый неискушенный человек мог понять, что одна отделка его рубашки стоит больших денег. Белый паричок с черной лентой у шеи делал цвет глаз герцога чернее, чем они были на самом деле. Рэй так засмотрелась на Найджела, что ему пришлось постучать по полу концом трости. Но и тогда она с трудом отвела взгляд. Этот человек и в самом деле был на редкость привлекателен. Теперь она понимала, отчего его находят завидным женихом.
— Я хотела одеться, но никто не пришел помочь мне. Оно ведь не из тех, в которые можно облачиться самостоятельно.
— Тебе и не придется, не волнуйся, — сказал Найджел. Он исчез в своей комнате, позвонил горничной и тут же вернулся. — Все эти хлопоты совершенно вскружили мне голову. Прошу извинить, дорогая Рахаб.
Рэй не была в восторге от подчеркнутой любезности. Скорее наоборот, под хорошими манерами скрывались дьявольские замыслы. По ее коже прошел озноб.
— Как быстро летит время! Вот уже и гости съезжаются. Ты обдумала мою маленькую просьбу, дорогая?
Рэй поняла, о чем речь. Не проходило ни дня, чтобы герцог не напоминал ей о письме.
— Обдумала. Ответ все тот же.
Найджел слегка улыбнулся и приблизился. Оказавшись достаточно близко, он поднял трость, коснулся кончиком впадинки между ключицами Рэй и слегка нажал. Она не отшатнулась, даже не опустила равнодушных глаз. Он улыбнулся чуть шире.
— Вот и хорошо, что ответ все тот же. Я буду с нетерпением ждать кануна разъезда, дня охоты. Посмотрим, как ты отобьешься от целой группы загонщиков.
— Значит, вы не намерены загнать меня в угол лично? — спокойно осведомилась Рэй. — Приятно слышать.
Герцог присел на диванчик.
— Чего ради мне утруждаться? Я с радостью уступлю все права на тебя любому числу мужчин и женщин — всем, кому посчастливится на этой охоте. Кстати, уж не потому ли тебя выворачивает наизнанку в объятиях мужчины, что ты отдаешь предпочтение женскому полу?
— Я знала, что вам захочется как-то иначе истолковать мое естественное отвращение к вам и Ньюборо.
— Я мог бы дать тебе тростью пару хороших шлепков пониже поясницы, но не хочу, чтобы ты морщилась, садясь, — это испортит весь эффект от сегодняшнего выхода.
Примерно неделю назад Рэй уже навлекла на себя наказание, когда откровенно высказала Найджелу все, что о нем думает. Она получила десяток ударов хлыстом, которые пришлись по спине и правой руке пониже плеча. Полупрозрачная сорочка позволяла видеть, что отметины почти исчезли. Приспущенные плечики платья должны были довершить маскировку.
— Предупреждаю, не испытывай мое терпение и держи свой не в меру острый язык за зубами, иначе я найду способ отвести тебя в сторонку и дать пару горячих, выход не выход.
Дверь приоткрылась, раздался робкий девический голос:
— Ваша светлость! Я пришла помочь мисс Смит одеться.
— Надеюсь, милорд, на это время вы удалитесь к себе? — осведомилась Рэй, не скрывая сарказма.
— Ты прекрасно знаешь ответ. Я буду зрителем на этом увлекательном представлении. Ах, хлопоты перед балом! Мечта каждой леди.
Рэй стиснула зубы и промолчала. Она знала, что только порадует своего мучителя, если встопорщит перышки. Горничная была нанята на место Рэй. Совсем молоденькая и не слишком опытная, в присутствии хозяина она совершенно смешалась. Это позволило Найджелу излить на ее понурую голову весь яд, еще не излитый на Рэй. Для начала ему не понравилась сорочка — недостаточно прозрачная, потом он раскритиковал в пух и прах то, как накрахмалены нижние юбки. Рэй вынуждена была дважды прятаться за ширму и переодеваться там самостоятельно, шепча насмерть перепутанной девчонке слова одобрения. Неожиданно герцог пожелал увидеть Рэй полуодетой, в панталонах и новой сорочке, и когда она появилась из-за ширмы, вперил в нее взгляд, полный откровенного плотского вожделения.
— Захватывающее зрелище! Пожалуй, я все-таки приму участие в охоте.
Молоденькая горничная побледнела и затрепетала. Рэй сделала вид, что не понимает смысла сказанного. Наконец ей было позволено ступить в приготовленное пла-тье. Когда оно было неуклюже подтянуто вверх и руки продеты в рукава, Рэй отстранила горничную, не желая раньше времени оказаться в атласных тисках. Она уселась перед трельяжем как была, с расстегнутыми по всей спине пуговками, и занялась косметикой и прической.
До сих пор Рэй не приходилось прибегать к искусственным ухищрениям, так как не было необходимости себя приукрашивать, однако Найджел настаивал на румянах и губной помаде. Подкрашиваясь, Рэй с неприязнью думала о том, что теперь-то уж точно сойдет за дорогую шлюху. Но она ни словом не обмолвилась на этот счет, зная, что Найджел непременно заставит ее наложить еще больше косметики.
Так как мода того времени предписывала как дополнение к бальному туалету парики, роскошные волосы Рэй были гладко зачесаны и прикрыты изысканным искусственным сооружением, густо напудренным серебряной пудрой. Один длинный завиток изящно ниспадал на обнаженное плечо. В таком обрамлении глаза казались ярче, живее, а ресницы и брови — темнее. Эффект был неожиданным. Вместо расфуфыренной потаскухи Рэй стала похожа на светскую леди. Румянец удовольствия сделал щеки ярче, губы непроизвольно приоткрылись.
Как раз в этот момент за спиной появилось отражение Найджела. Он успел отпустить горничную и теперь рассматривал Рэй.
— Мило. Даже более чем мило.
Он принялся собственноручно застегивать пуговки на платье, с интересом наблюдая, как округлости грудей все выше и выше поднимаются над кромкой корсажа. Рэй подняла глаза, и их взгляды встретились в зеркале. Она сделала то, чего поклялась не делать ни при каких условиях — взмолилась.
— Милорд, не заставляйте меня выходить к гостям в таком виде!
Вместо ответа герцог достал из кармана изумрудное ожерелье и аккуратно уложил на ее шее.
— Это как раз то, чего недоставало. Мне всегда нравилось тратить деньги на своих женщин.
Рэй коснулась холодных камней и подумала об ошейнике, который ей предстояло носить в день охоты.
— Я не могу пойти на это, милорд! Умоляю, не принуждайте меня!
— Об этом надо было думать в тот день, когда я попросил тебя написать письмо родным. Теперь, даже если ты передумаешь, это ничего не изменит, — спокойно объяснил Найджел. — Мне от тебя кое-что нужно.
Уверенная, что услышит слово «постель», она ощутила безмерное облегчение, когда герцог упомянул игорные столы.
— Чем я могу вам послужить у игорных столов? Впрочем, что бы вы ни замышляли, это непременно будет низость. Почему я должна в этом участвовать?
Его пальцы у нее на плечах сжались, причинив легкую боль. Еще немного, и останутся багровые следы. Она выйдет с ними к гостям, словно не с одним клеймом, а с десятком! Рэй судорожно перевела дыхание. Герцог убрал руки.
— Потому что непослушание будет иметь для тебя неприятные последствия. Насколько я понял, ты не получаешь наслаждения от боли, а значит, будешь послушной. Так?
— Так, милорд.
— А теперь перейдем к тому, как ты можешь послужить мне у игорных столов. Ты будешь стоять за спиной у одного из игроков, заглядывать ему в карты и оповещать меня о том, что у него на руках.
— Каким образом?!
— В этом ожерелье четыре крупных изумруда. Слева направо они будут означать пики, червы, бубны, трефы. Достаточно будет постучать по одному из камней требуемое число раз — и я буду знать все, что мне нужно.
— А если он догадается? Опытный игрок не позволит никому заглядывать себе в карты и обычно требует, чтобы никто не стоял у него за спиной.
— Ты сделаешь все, чтобы он сам предложил тебе это.
— Но зачем, с какой целью? Однажды я слышала, как Ньюборо сказал, что в картах вам нет равных. К тому же разве вы не обыгрываете его каждый вечер после ужина?
На этот раз герцог улыбнулся с почти искренним благодушием.
— Обыграть Ньюборо — невелика заслуга. Он едва различает масти. Даже если бы я вздумал поддаться, он все равно бы проиграл. Словом, сегодня вечером я намерен прибрать к рукам его долговые расписки.
Рэй пришлось призвать на помощь все свое самообладание чтобы не вздрогнуть. Она догадывалась, что речь идет о Джерри, но только в этот момент поняла это со всей определенностью и тут же решила разыграть простодушие:
— Тогда зачем вам я? Вы можете отлично справиться сами, разве нет?
— Я намерен играть не с Ньюборо, а с другим человеком. Это некий Томас Адамс — джентльмен, в руках которого скопилась большая часть расписок Ньюборо. Я хочу, чтобы все они перешли ко мне. Сегодня утром он наконец дал о себе знать. Он принял приглашение и с минуты на минуту будет здесь.
— Как благородно с вашей стороны прийти на помощь Ньюборо.
— Если бы я не был настолько благороден, ты первая поплатилась бы за то, что тебя обнаружили в библиотеке, — со смешком заметил Найджел. — Но я слышу в твоих словах иронию и в данном случае не сержусь. Я никогда не причислял Ньюборо к своим друзьям, а терпел его в своем доме из простого расчета. К тому же он забавляет меня своей глупостью.
— Значит, расписки нужны вам, чтобы разорить его? — с глубокомысленным видом спросила Рэй.
— Умница. Правда, я еще не решил, как и когда ими распоряжусь, с чего начну. Возможно, я позволю Адамсу выиграть и разделаться с Ньюборо, чтобы не утруждаться самому.
— Что я слышу! И потерять шанс поразвлечься?
— Ах ты, маленькая негодяйка! — Найджел добродушно ущипнул Рэй за щеку. — Важно то, что я люблю оставлять за собой право выбора. Вот почему я хочу, чтобы ты стояла за спиной Томаса Адамса.
— Как вам будет угодно, милорд.
— С чего это вдруг ты стала такой кроткой и послушной? Неужто твоя ненависть к Ньюборо даже сильнее ненависти ко мне?
— Прошу вас, милорд, не заставляйте меня выбирать между вами двоими! Этот выбор так труден, что я могу лишиться чувств.
Герцог подал Рэй руку и, когда она поднялась, повел к двери. Атлас платья вкрадчиво шуршал о его брюки.
— Напоминаю, придержи язык, — сказал он по дороге, — иначе я пущу в дело трость на глазах у гостей.
Это было сказано легким, почти дразнящим тоном, но хватка длинных пальцев на локте была железной. Впрочем, это было излишне, Рэй и без того знала, что Найджел способен на все. Собрав остатки гордости, она вскинула подбородок повыше. Герцог, должно быть, нашел это забавным, потому что засмеялся ей в лицо.