Гудмэн Джо. Безбрежное чувство

   Рэй находилась в таком напряжении, что звук выстрела за окном заставил ее подскочить в кресле. Джерри успокаивающим жестом положил руку на ее плечо и объяснил, что это всего лишь знак остальным загонщикам вернуться. Потом он продолжил разговор с Ньюборо, но не только не убрал руки, а скользнул под волосы Рэй, и позже — за ворот ее блузки. Этот собственнический жест был призван дать понять графу, что он был и будет в проигрыше.
   — Вы получите мисс Маклеллан только через мой труп. Желаете, чтобы я вас вызвал, милорд? Мне невыгодно вас убивать, так как это лишит меня шанса заполучить Стэнхоуп. Но ранить — почему бы и нет? Сделаю это с превеликим удовольствием. Я даже готов предложить мисс Маклеллан самой выбрать часть вашего тела, которую пронзит пуля. Могу предугадать ее ответ. Она не в восторге от меня, но еще меньше — от вас. Итак, милорд? Мне уже выбирать секундантов?
   Вместо ответа Ньюборо швырнул недопитый стакан в камин. Под звон стекла он выскочил из комнаты и хлопнул дверью.
   — Ты не боишься слишком раззадорить его? Однажды он может согласиться!
   — Тем лучше! — прошипел Джерри. — Ты не знаешь, чего мне стоит сдерживаться, когда он шарит по тебе своим масленым взглядом! — Его пальцы непроизвольно сжались на ее горле, но отдернулись, как только Рэй подняла на него взгляд. — Прости, это все чертов Ньюборо!
   На ответную реплику не нашлось времени — в библиотеку вернулся Найджел с ошейником в руке. Вещица была из хорошо выделанной тисненой кожи. Цепочка была граненая, серебряные колокольчики издавали негромкий мелодичный перезвон. Все это, вместе взятое, было бы изысканным, если бы не являлось в своем роде клеймом владельца.
   — Ньюборо особенно на этом настаивал, — сказал Найджел, протягивая ошейник Джерри.
   — Очень смешно! — презрительно бросила Рэй. — Только не говорите, что вам пришлось уступить, чтобы не обидеть дорогого гостя! Вы сами ждете не дождетесь, когда эта мерзость защелкнется на моей шее! Ваша единственная цель — унизить меня!
   — Какая жалость, что это всего лишь ошейник, а не намордник, — невозмутимо отпарировал Найджел и приятно улыбнулся. — Есть такие, с железным кляпом, для особо строптивых женщин. Мисс Маклеллан, для вашей же пользы — проникнитесь духом игры. Лорд Адамс получил вас честным путем.
   Рэй едва заметно передернулась, когда Джерри наложил ошейник ей на горло. Колокольчики зазвенели, выдав даже это движение. Затем он пристегнул цепочку к замку ошейника, а браслет, которым она заканчивалась, надел себе на запястье. Ключ от ошейника он вернул Найджелу с легким поклоном.
   — Честным?! — вспылила Рэй. — Что может быть честного в таком грязном развлечении? Не сомневаюсь, что лорд Адамс получил от вас подробные указания, как меня найти!
   — Первое предупреждение, — ровно произнес Джерри. — И последнее, мисс Маклеллан. Если вы еще раз обвините меня в мошенничестве, я уже не смогу гарантировать вам свою галантность. Теперь мне понятно, почему Линфилд сделал вас дичью, и я не против вернуть ему вас вполне ручной.
   — Негодяй!
   Рэй, конечно, знала, что последует наказание — должно последовать, чтобы герцог верил, что они с Джерри не более чем господин и рабыня. И все же она была потрясена, когда рука с браслетом сделала резкое движение вниз, цепочка натянулась и рванула за ошейник, заставив ее клюнуть носом. Оказывается, Джерри незаметно успел намотать цепочку на руку, оставив совсем короткий отрезок.
   — Она и в самом деле строптива, Линфилд. — Джерри снова дернул за цепочку, заставив Рэй судорожно кивнуть. — Смотрите-ка, она это признает.
   Девушке удалось вывернуть голову, и она пронзила ненавидящим взглядом не Джерри, а Найджела, как бы говоря, что всему виной именно он. Блеск его глаз, тень улыбки на его губах — все это было признаком того, что он наслаждается каждой минутой происходящего. Рэй пришло в голову, что сейчас он не согласился бы дать ей свободу даже ценой самого искреннего и умоляющего письма к Эшли. Он всем видом показывал, что ее побег положил конец его уступкам. Если Найджела и тревожили угрозы Ньюборо, он это умело скрывал. Похоже, он был уверен, что Джерри сумеет обуздать нрав Рахаб не хуже его самого.
   В конце концов Рэй не выдержала поединка взглядов и опустила глаза.
   Найджел был разочарован, что она не умоляет его о милосердии, но и обрадован тем, что она хорошо представляет себе степень его бездушия. Ему нравилось производить подобное впечатление. Если бы ему первым удалось отыскать Рэй в лесу, он пустил бы в ход хлыст и так отделал дерзкую девчонку, что она не скоро сумела бы предпринять новую попытку побега.
   — Час еще не поздний, — заметил герцог. — Остальные загонщики вот-вот вернутся. Как насчет того, чтобы продолжить игру?
   На этот раз Джерри рванул голову Рэй вверх и держал так, чтобы определить степень своего вожделения.
   — Хм… Я не прочь уединиться с этой прелестницей, но с другой стороны, это от меня никуда не уйдет, в то время как Ньюборо… кто его знает, возьмет да и обидится. И уедет! Как мне тогда играть на Стэнхоуп? Пожалуй, я предпочту игру. Мне сегодня везет. Вот только что скажет мисс Маклеллан? Возможно, ей не терпится забраться ко мне под одеяло.
   — Убирайтесь в пекло!
   — О нет! Там переполнено, — со смешком возразил Джерри. — Итак, Линфилд, играем!
   Через полчаса все уже сидели на привычных местах. Перед тем как занять свое, лорд Эванс обратился к Джерри с шутливой речью. Он заявил, что на его месте послал бы к дьяволу все долговые расписки на свете и увел мисс Маклеллан наверх, чтобы вволю побарахтаться с ней в постели.
   — То, что вы, Адамс, так терпеливы, заставляет меня думать, что у вас не все дома! Уж я бы ей вставил как следует!
   Только тут Рэй сообразила, что известное уважение, которого заслуживает содержанка хозяина дома, не распространяется на нее как на добычу. Грубая шутка заставила ее залиться краской, но Джерри демонстративно надулся спесью — ведь каждый из собравшихся, за исключением Найджела, готов был поменяться с ним местами. Рэй сдержала похотливые взгляды, мысленно выхолостив каждого стоялого жеребца. Джентльмены остались насчет этого в счастливом неведении.
   Наконец каждый занял прежнее место, кроме Рэй. Ей теперь полагалось стоять рядом с креслом Джерри. Хоть он и размотал цепочку, ее длина была такова, что каждый раз, когда он тянулся за картой, Рэй вынуждена была склоняться, как для поклона. Наконец он сделал вид, что утомлен, и приказал ей самой брать для него карту. Когда она безропотно повиновалась, последовал хор одобрительных возгласов. Молчал лишь Ньюборо. Он потерял всякий интерес к пленнице и буравил взглядом обратную сторону карт в руках Джерри, будто хотел прожечь их насквозь.
   Игра пошла с переменным успехом. Рэй сильно подозревала, что Найджел и теперь намеренно позволяет Джерри забирать взятки, и не могла понять его побуждений. Он проделывал это с такой ловкостью, что зрители свято верили, будто все дело в том, как выпадают карты. Как ему это удавалось? Рэй уже не подсказывала ему. Что он затеял? Как мог проигрывать теперь, когда Ньюборо откровенно пригрозил, что обнародует тот факт, что герцог не является законным наследником и присвоил чужие права?
   Найджел и Джерри были в равной мере хладнокровны и внешне бесстрастны. К тому времени, когда карты остались только на руках у игроков, в библиотеке воцарилась такая тишина, что было слышно, как при каждом вдохе и выдохе Рэй едва заметно позванивают колокольчики.
   Внезапно Джерри привлек ее к себе и поцеловал в губы.
   — На счастье! — сказал он.
   Она очень надеялась, что не только на счастье, но и из любви. Лишь когда Джерри снова отвернулся, она заметила нечто странное: поцелуй не только не удивил и не смутил ее, но и вызвал нечто давно забытое — волну удовольствия. Рэй непроизвольно коснулась живота, чтобы заверить будущего ребенка, что все возвращается на круги своя.
   Джерри заметил это движение и истолковал его совершенно иначе: как попытку подавить рвотный спазм. Он проклял себя за то, что поддался порыву. Джерри растерялся, сделал несколько неудачных ходов и уже находился на грани проигрыша, когда Найджел вдруг совершил нелепую ошибку.
   Партия закончилась в пользу Джерри. Лорд Лесли подсчитал очки и объявил результат. Джерри принял расписки без обычного удовольствия и поднялся. Несколько удивленная поднялась и Рэй. Колокольчики мелодично зазвенели, когда она резко повернулась, чтобы бросить взгляд на герцога.
   — Как, уже все? Что это значит?
   — Это значит, мисс Маклеллан, что лорд Адамс отыграл у меня последние расписки Ньюборо. Но и только. Если он желает получить то, что за ними стоит, то есть Стэнхоуп, это случится завтра. Или вы передумали, Адамс, и хотите вместо этого деньги?
   Джерри не спеша повернулся туда, где сидел Ньюборо, и посмотрел на искаженное гневом лицо графа.
   — Я хочу получить то, что могу получить, то есть титул и земли, — сказал он намеренно оскорбительным тоном.
   Все притихли. Было давно известно, что Ньюборо нечем покрыть долги, но публичная констатация этого факта была сродни брошенной перчатке. Вызов не был принят, и Ньюборо окончательно унизил себя в глазах собравшихся.
   — Джентльмены, позвольте откланяться, — любезно обратился Джерри к присутствующим. — Надеюсь, для вас ночные часы протекут столь же приятно, как и для меня.
   Рэй запретила себе думать над тем, что последовало сразу за их уходом. Она ни минуты не сомневалась, что везение лорда Адамса будет обсуждаться в самых грубых выражениях. Пока они поднимались по лестнице, украшенная браслетом рука Джерри лежала на ее талии. Рэй нуждалась в поддержке и получила ее, за что мысленно поблагодарила Джерри.
   Наверху она по привычке повернула в восточное крыло, к апартаментам Найджела. Рука Джерри удержала ее на полушаге, отчего ненавистные колокольчики торжествующе зазвенели.
   — Моя комната находится в западном крыле, — напомнил он.
   — Извини, я как-то не подумала… — слабо произнесла Рэй и судорожно схватилась за ошейник, чтобы прекратить перезвон. — Идем же скорее! Мне кажется, что я стою у позорного столба!
   — Ты не сможешь избавиться от ошейника: согласно правилам я должен был вернуть ключ хозяину дома.
   Черт, это выскользнуло из ее памяти. Рэй пожала плечами, стараясь не выдать разочарования, но выглядела при этом такой подавленной, что у Джерри защемило сердце. Однако они все еще оставались открытыми для всеобщего обозрения. Чтобы снять браслет и передать его Рэй, приходилось ждать, пока они окажутся наедине.
   Однако когда они закрыли за собой дверь комнаты, Рэй не позволила Джерри сделать это. Сначала нужно было удостовериться, что за ними не следят. Она заглянула в гардеробную, в шкаф, под кровать, под каждую картину на стене, подняла все статуэтки на каминной полке и нажала на каждую подозрительную выпуклость. Джерри безропотно следовал за ней. Казалось странным, что из комнаты не ведет ни один тайный переход и что в стенах нет ни одного глазка, но тем не менее это было так.
   — А теперь объясни, чем ты занималась? — спросил Джерри, когда Рэй наконец унялась.
   — Там, внизу, мне показалось, что Ньюборо взглядом дал понять Найджелу, что будет за нами шпионить. Это вполне в его духе. Но по-моему, комната надежно изолирована.
   Джерри кивнул, снял браслет и надел ей на запястье. Рэй почувствовала себя легче и более независимо. Она постояла в нерешительности, подошла к камину и, чтобы оживить угасающее пламя, пошевелила дрова кочергой. Малейшее ее движение заставляло колокольчики звенеть.
   — Отныне я не смогу слушать этот звук без содрогания, — вздохнула она и через пару секунд ощутила присутствие Джерри за спиной.
   От него исходило более сильное тепло, чем от пламени в камине. Рэй мысленно приказала Джерри взять ее за плечи и нежно обнять. Но ничего не случилось. Джерри и в самом деле набирался решимости коснуться Рэй, однако в последний момент отступил.
   — А я никогда не любил этот звук, — заметил он, стараясь говорить непринужденным тоном.
   — Ведь я почти добралась до Хемминга… — Рэй повернулась. На ее устах была улыбка сожаления.
   — Ты отлично справилась! Если бы не шантаж Ньюборо, Найджел не направил бы его по верному пути, и ты сейчас была бы не в Линфилде, а на попечении верных друзей Гуд-феллоу. Жаль, что я не смог ничем помочь.
   — Что за глупости! Ты не позволил Ньюборо добраться до меня. Это главное, Джерри.
   Рэй пришло в голову, что они ведут себя как малознакомые люди. Тон был вежливым, слова подбирались тщательно, словно каждый боялся ненароком обидеть другого. Не в силах выносить эту холодную любезность, она отошла в сторону и уселась в кресло. Она с минуту разглаживала на коленях подол черного форменного платья, пока контраст между грубым полотном и изяществом серебряного браслета не заставил ее прекратить это занятие.
   — Я все спрашиваю себя, чего добивался Найджел, когда сегодня вечером так упорно проигрывал?
   — Думаю, ему надоело играть по мелочи. Он решил избавиться от расписок и тем самым резко повысить ставку. Герцог не догадывается, что его тактика и намерения для меня очевидны, и надеется, что голова у меня пойдет кругом и я сочту себя не в пример более опытным или более везучим игроком, чем он. На его месте я и сам действовал бы так, особенно теперь, когда ты ему больше не помощница. Не волнуйся, его ждет сюрприз. Я собираюсь пустить в дело все свое мастерство и как следует распалить Найджела, заставить его все больше поднимать ставки и даже переступить установленный стофунтовый предел. Только не думай, что это случится уже завтра — завтра будет затишье. Это новый этап, все равно что новая игра или новый противник, поэтому поначалу он будет осторожен. Ему ведь еще нужно заново завоевать доверие Ньюборо, убедить его, что это было стратегическим отступлением перед большой атакой. Думаю, он приложит для этого все усилия, и к утру мой недалекий дядя будет почти уверен, что он сам задумал этот великолепный план.
   — Вот потому ты нравишься Найджелу — вы похожи, и ход ваших мыслей нередко совпадает.
   — Это совсем не комплимент, но что делать — я заслужил эти слова, хотя мне ненавистна сама мысль о том, что в твоих глазах я ничуть не лучше Найджела Линна.
   — В моих глазах ты ничуть не лучше Найджела Линна? — повторила Рэй, отказываясь верить своим ушам. — Джерри, ты совсем-совсем другой! Он хочет только власти и всеобщей покорности, он получает наслаждение, ломая человеческие жизни! Это маньяк, безумец! Если он что-то вобьет себе в голову, то не остановится, пока не получит желаемого!
   — А как насчет меня? Не далее как пару месяцев назад я забрал себе в голову, что не дам тебе вернуться в Линфилд, и пошел на все, чтобы этого добиться! Только не говори, что ты все забыла! Не пытайся меня обелить, Рэй. Даже теперь, когда память об этом жжет мою душу, я насильно поцеловал тебя на глазах у всех. Знаешь, каково мне было видеть, как ты едва сумела подавить тошноту?
   Джерри стукнул рукой по каминной полке и попутно смахнул фарфоровую статуэтку. Однако той не суждено было вдребезги разбиться. Одним молниеносным движением он подхватил ее на лету и водрузил на прежнее место. Рэй улыбнулась.
   — У вас с Найджелом много общего, это верно, — начала она мягко, — но есть одно громадное различие, которое ты заметил бы и сам, если б захотел. Вот, например, сейчас: твоя вспышка могла бы погубить эту статуэтку, но не погубила, потому что ты вовремя подхватил ее. Ты человек горячий, неистовый, полный затаенных страстей, и когда эти страсти вырываются наружу, они угрожают смести все вокруг, как ураган. Но сердце твое полно великодушия, оно не позволяет тебе зайти слишком далеко, и даже если дело сделано, вынуждает исправить ошибку. — Рэй подошла к Джерри, взяла его за руку и ласково, осторожно повернула к себе. — Вот потому я и объясню тебе сейчас все, что ты неправильно понял. Тогда, в библиотеке, это была дрожь не отвращения, а удовольствия. — Она все еще держала его руку и теперь положила себе на живот, прикрыв ладонью. — Я не боролась с тошнотой, Джерри, — я общалась с ребенком, которого ношу. Все будущие матери так поступают.
   — С ребенком?
   Джерри чуть сильнее прижал ладонь и ощутил округлость прежде плоского живота. Он молчал так долго, что Рэй, в нетерпении кусавшая губы, наконец не выдержала.
   — Боже мой, Джерри, это невыносимо! Я ничего, ничего не могу прочесть на твоем бесстрастном лице! Скажи, о чем ты думаешь? Мне не следовало говорить тебе об этом?
   На губах Джерри появилась легкая, радостная улыбка. Неожиданно он стиснул Рэй в яростном и любящем объятии, но тотчас разжал руки.
   — Черт, я не подумал! Я не должен был так крепко тебя обнимать.
   — Хорош бы ты был, если б не сделал этого. — Рэй обвила руками его талию и прижалась щекой к шелковой вышивке жилета. — Я хочу забыть все плохое, что мы когда-либо сказали…
   — И сделали!
   — …и сделали друг другу. Я любила и люблю тебя, Джерри. Даже когда мне хотелось покончить с этим, какая-то часть души отказалась уступить, уж не знаю почему. Может быть, у меня нет и крупицы здравого смысла, а может, в характере слишком много упрямства. Я просто не могла перечеркнуть то хорошее, что между нами было. Я все еще хочу, чтобы мы были вместе.
   — Ради ребенка?
   — Мне бы надо рассердиться на тебя за эту бестактность, ну уж ладно! — Рэй откинулась, чтобы заглянуть Джерри в лицо. — Нет, милый, не ради ребенка, а вернее, не только ради него. Это вначале, когда я впервые поняла, что беременна, я видела наше будущее как унылый, безрадостный брак по расчету, заранее готовилась примириться с твоими любовницами, рисовала каких-то своих любовников. Но когда здесь, в Линфилде, ты в первую же ночь с риском для жизни пробрался ко мне в комнату, я начала понимать, как глупо довольствоваться малым, когда можно иметь все и жить счастливо. А потом ты вдруг снова отдалился от меня, всячески сторонился, словно я тебе стала ненавистна.
   — Я не хотел навязываться. Вспомни первое же наше объятие. Даже самое осторожное прикосновение вызвало у тебя тошноту! Я думал, что противен тебе сверх всякой меры.
   — Объясню и это. Когда в ту ночь ты обнимал меня, мне казалось, что это не твои руки, а Найджела.
   — И это должно меня утешить?
   — Я и не собиралась утешать. Если бы речь шла об утешении, я выдумала бы что-нибудь такое, что бальзамом пролилось бы на твою душу. Я хочу, чтобы мы поняли друг друга, Джерри. Я сказала тогда, в первый твой день в Линфилде, что мне легче простить, чем забыть. Я и сейчас повторяю это, но многое изменилось с тех пор. Теперь я придаю меньше значения тягостным моментам нашего прошлого и с большим удовольствием вспоминаю только хорошее. Мне кажется, ты остановил мое падение в бездну отчаяния, как остановил падение этой фигурки на пол, где она могла разбиться вдребезги.
   Джерри подумал, что был прав: он не заслуживает такой девушки, как Рахаб Маклеллан. Но он мудро поостерегся высказывать это. Если его любимая до сих пор не заподозрила этого, надо постараться, чтобы все оставалось как есть.
   Он вплел пальцы в волны рыже-каштановых волос и перебирал их, ловя тихие вздохи удовольствия. Они оставались в этой позе очень долго. Джерри держал Рэй бережно, как фарфоровую статуэтку. Когда его рука соскользнула ей на шею, колокольчики предостерегающе зазвенели.
   — О дьявол! Эта штука все еще здесь!
   — Джерри… я хочу забыть. Сделай так, чтобы я забыла.
   — Но, Рэй! Боюсь, ты не…
   Девушка заставила его умолкнуть, прижав пальцы к губам. Чуть погодя она ощутила, как кончик языка скользит по подушечкам — едва заметно, словно пробуя их на вкус. Она убрала руку, помедлила и погладила подбородок Джерри, потом щеки. На одной из них осталось плохо выбритое место. Рэй потянулась выше, проследила линию лба, позволила ресницам щекотно вспорхнуть вдоль ее ладони. Джерри все это время оставался неподвижным. Рэй мысленно улыбнулась такой сдержанности. Джерри давал понять, что учится владеть собой, и это трогало. Приподнявшись на цыпочки, Рэй коснулась губами его губ. Это был поцелуй-обещание. Когда Джерри потянулся к ней, она отстранилась — не из страха, а из желания поддразнить.
   — Ах нет, милорд, вы уж чересчур о себе возомнили. Не надейтесь, что я сама, по доброй воле упаду вам в объятия. Вам придется долго этого добиваться. Для начала почитайте мне стихи.
   — Что ж, извольте!
 
   Как белой розы нежный цвет,
   Чиста краса твоя,
   Она прекрасна, как рассвет,
   Как песня соловья.
 
   — Вы хорошо начитанны, милорд, и я чувствую, что готова сдаться на милость победителя. — Рэй, смеясь, расстегнула пуговки жилетки и сдвинула ее с плеч Джерри. — Я бы слушала и дальше, но боюсь, закружится голова.
   Джерри с облегчением вздохнул: сейчас он не сумел бы вспомнить других стихов. Он бросил жилетку на кресло, подхватил Рэй на руки и понес к кровати. Рэй обхватила его за шею, прижалась как можно крепче и поцеловала в губы. На миг Джерри забыл, что собирался делать, и застыл, потрясенный до глубины души. Когда они уже лежали в постели, прижавшись друг к другу, он все еще не мог до конца осознать, что все происходит на самом деле.
   — Нам совсем не обязательно заниматься любовью, милая. Может быть, поцелуя на сегодня достаточно.
   Рэй поняла, что Джерри уступает инициативу, дает шанс отступить, если она все еще не уверена, что хочет близости. Но сомнения остались в прошлом. Не утруждаясь заверениями, она принялась раздеваться. Лишь в самый последний момент, прежде чем сбросить сорочку, она задула свечу. Теперь комната освещалась догорающим в камине пламенем. В этом неверном свете лицо Рэй казалось лукавым и чувственным, а улыбка — загадочной.
   Джерри обзел ее глазами. Груди, когда-то напоминавшие ему половинки наливных яблок, были теперь полнее, и хотя талия оставалась по-прежнему тонкой, живот округлился-в уютном коконе лона покоилось будущее дитя. Казалось удивительным, что такое тоненькое, изящное тело уже лелеет в себе другую жизнь, что между этими округлыми, но внешне хрупкими бедрами может уместиться ребенок.
   — Милорд, — лукаво сказала Рэй, — поступайте как знаете. Как благородно с вашей стороны предлагать мне невинную ночь вдвоем, но не забудьте, что я все равно своего добьюсь, у меня совсем другие намерения!
   Джерри с готовностью сдался и позволил Рэй раздевать его. Это был долгий и приятный процесс, потому что она обследовала и ласкала все, что появлялось из-под одежды. В конце концов, из опасения совершенно потерять над собой власть, ему пришлось схватить Рэй в объятия, опрокинуть и прижать к постели. Браслет оказался под ней и больно впился в спину.
   — Постой! — Рэй приподнялась, вытянула за цепочку проклятую вещицу и надела на руку Джерри. — Ну вот, теперь ты в моей власти! Ты ко мне прикован!
   Он нашел занятным то, как она повернула все с ног на голову, и когда перевел взгляд с браслета на лицо Рэй, глаза его были не менее лукавыми, чем у нее.
   — Это излишне. Ты приковала меня к себе давным-давно. Это было в один прекрасный весенний день на берегу Гудзона. А знаешь чем? Тем, что предложила копать для меня червей! Ни одной женщине это и в голову бы не пришло.
   — Мне показалось, что ты воспринял это не столь благосклонно, — ехидно заметила Рэй. — Ты был возмутительно невежлив!
   — Знаю.
   Джерри привлек ее к себе и стал целовать снова и снова. Его медленные, чуточку ленивые поцелуи напомнили ей сон, увиденный тем неожиданно теплым днем, когда она уснула на обломке скалы. Сладкая дрожь прошла по ее телу.
   — Перестать?
   — Нет, что ты! Наоборот!
   Джерри накрыл ладонью ее грудь. Она была тугой, слегка располневшей, сосок казался припухшим. В этом была особая прелесть новизны. Рэй снова затрепетала. Он ощутил, как ее груди наливаются истомой. Рэй раздвинула ноги.
   Джерри заполнил ее медленно, с наслаждением. Он смотрел ей в лицо, пытаясь уловить эмоции. Рэй ощутила взгляд, ресницы ее опустились.
   — Нет, позволь мне видеть твои глаза, — попросил Джерри. — Я должен знать, что для тебя это и в самом деле наслаждение.
   Веки ее приподнялись, и они заглянули в глаза друг другу. Каждый увидел все, о чем мечтал. Даже Рэй прочла в этом обычно непроницаемом взгляде мысли и чувства Джерри…
   Много позже, когда дремота уже подстерегала влюбленных, Джерри приподнялся, чтобы убрать с лица Рэй растрепанные волосы. На глаза ему попался браслет.
   — Теперь ты знаешь, что мое сердце приковано к тебе. Может, руку можно оставить свободной? — поддразнил он.
   — Это для гарантии.
   — А если без шуток, я буду более чем счастлив, когда история с господином и рабыней наконец закончится. Завтра… нет, уже сегодня! Полночь давно миновала.
   — Откуда ты знаешь, что сегодня она закончится?
   — Сегодня я намерен вернуть то, что изначально предназначалось мне. Как, по-твоему, отреагирует Ньюборо, когда это случится?
   — Откроет тайну Найджела.
   — А нам только того и нужно.
   — Того ли? Помнится, ты мечтал вызвать Найджела на дуэль и всадить в него пулю.
   — Для человека вроде Найджела публичное порицание будет худшим исходом, чем смерть. Он будет сокрушен, раздавлен. Эта идея пришлась мне по душе уже тогда, когда я не имел никаких доказательств существования документов, способных изобличить его. Пусть Ньюборо владеет ими, ведь не так уж важно, каким путем восторжествует справедливость.