Гудмэн Джо. От всего сердца

   — Сэм говорит, что сейчас такая мода. — Грей чуть заметно улыбнулся. Подумать только, Сэм Хартфорд — знаток женских фасонов. — Так объясните же, Беркли, чем плохи короткие рукава?
   Девушка вдруг поймала себя на том, что во все глаза смотрит на Грея. Внезапно ей расхотелось объясняться с ним.
   — Ничем, — сказала она. — Просто я подумала, что сегодня они не годятся. Сейчас прохладные вечера, не так ли? А у меня нет подходящей шали.
   — Но вы будете в помещении.
   — Верно. Там будет целая толпа, и вряд ли я замерзну. Зря я завела этот разговор. Платье просто чудесное, мистер Джейн…
   — Грей,
   — Грей, — покорно повторила Беркли. — Да, платье просто чудесное.
   Двери «Феникса» распахнулись в шесть часов. Первыми явились приглашенные. Алкальд пришел с супругой. Сэм Брэннан привел с собой толпу телохранителей. Прибывали банкиры, бизнесмены, торговцы, владельцы золотоносных участков. С Портсмут-сквер гуляки, не получившие приглашения, с недовольным видом отправлялись в «Эльдорадо» и «Палас», остальные в три ряда стояли у окон, пытаясь хоть мельком увидеть самую длинную в Сан-Франциско стойку бара. К половине седьмого около двух сотен самых знатных граждан города резались за игорными столами в покер и рулетку, салютуя поднятыми бокалами своим отражениям в зеркальных стенах и шепотом расспрашивая друг друга о хозяйке «Феникса», которую им еще предстояло увидеть.
   Люстры заливали огромный зал ярким светом. Сюда пожаловали не менее двух десятков женщин, и каждую сопровождал кавалер. Среди черных шляп и крахмальных воротничков они выделялись, будто россыпь звезд на поверхности ночного моря. В прическах поблескивали гребни, на шеях сверкали колье. Любовницы сторонились жен, и все без исключения держались поодаль друг от друга, избегая нелестных для себя сравнений. Предстоящая встреча с гостьей Грея Джейнуэя вызывала у них только раздражение.
   Выйдя из комнаты Майка, Беркли поспешила в свой номер. Когда она вошла к нему, Майк спал, но чуть позже проснулся, и девушка покружилась перед ним в платье, выбранном для нее Греем. Ее неумелое кокетство заставило раненого улыбнуться. Беркли коснулась его лба, оказавшегося прохладным. Это обнадежило ее. Она старалась не думать о том, что ждет ее внизу. Звуки из зала доносились до второго этажа и слышались в коридоре уже около часа. Придя к Майку, Беркли хотела не только убедиться, что ему лучше, но и укрыться от музыки и неумолчного гула голосов. Ей становилось все труднее делать вид, что она ничего не слышит, и еще труднее — скрывать свой страх.
   В коридоре раздались шаги Грея. Беркли распахнула дверь своего номера в тот самый миг, когда он протянул руку, чтобы постучать.
   — Прошу вас, — сказала Беркли с застывшей улыбкой на чуть заметно дрожащих губах. — Входите.
   Невероятно красивый, Грей держался с уверенной непринужденностью. На нем были элегантный смокинг, брюки и атласный жилет. На черном фоне выделялись белоснежная сорочка и галстук. На манжетах поблескивали золотые запонки. Казалось, Грей родился в этой одежде.
   Заметив восхищенный взгляд Беркли, Грей улыбнулся.
   — Вы мне льстите, — тихо обронил он.
   Беркли зарделась.
   — Я сейчас. Только надену перчатки. — Ей хотелось убежать, спрятаться, чтобы взять себя в руки и успокоиться. Но Грей стоял перед ней, покачивая головой, и удерживал на месте силой своего взгляда.
   — Нельзя ли мне сказать ответный комплимент? — спросил он, хотя его внимание привлекало не платье, а то, как выглядит в нем Беркли. Зеленая с отливом ткань так оттеняла ее кожу, что казалось, она излучает сияние. Тяжелый водопад золотистых волос был приподнят к затылку и скреплен черепаховыми гребнями. Глубокое декольте открывало стройную шею и белоснежные плечи.
   Покрой платья подчеркивал ее тонкую талию и линию длинных ног. По последней моде декольте было глубоким и приоткрывало высокую грудь.
   — Замечательно, — сказал Грей. — Тяжкие труды Сэма не пропали попусту.
   Беркли ничего не ответила. Похвала Грея доставила ей не радость, а мучительное страдание. Она выглядела скорее испуганной, нежели польщенной.
   Грей нахмурился. Беркли излучала сияние, но глаза ее казались потухшими.
   — В чем дело? — спросил он.
   — Я не смогу сделать то, о чем вы просили, — срывающимся шепотом отозвалась она. — Я думала, что смогу, но ошиблась. Простите меня. Мне очень жаль, что я подала вам надежду. Я не настолько падка на лесть, чтобы воспринимать как комплимент мужские взгляды, подобные тому, каким вы только что смотрели на меня. Стоит мне подумать о других людях… там, внизу… я теряюсь…
   — Если кто-нибудь вздумает смотреть на вас, как только что смотрел я, — отозвался Грей, — я убью его.
   Девушка нервно усмехнулась.
   — Наденьте перчатки, Беркли.
   Словно во сне она взяла длинные перчатки, лежавшие на обеденном столе. Бумага, чернила и перья уже давно были убраны, послания так и остались ненаписанными. Беркли натянула правую перчатку до локтя и подняла левую руку, собираясь сделать то же самое.
   — Что это такое? — Грей шагнул вперед, и она спрятала руку за спиной. — Покажите-ка!
   Беркли неохотно протянула ему руку. Грей осмотрел внутреннюю сторону локтя и предплечья. Беркли постаралась скрыть синяки пудрой, но это удалось лишь отчасти.
   — Так вот чем плохи короткие рукава. Она кивнула.
   — Перчатки скроют некоторые из них.
   — Недостаточно. Это я наставил вам синяков сегодня утром? — Грей вспомнил, как всю дорогу от Сиднейского квартала до Портсмут-сквер крепко держал Беркли и тянул ее за собой, вынуждая приноравливаться к своему шагу. И как это он не заметил, что она прихрамывала? А если бы и заметил, разве повел бы себя по-другому? Следы его пальцев остались грубым клеймом на ее нежной коже. — Почему вы мне не сказали?
   Беркли смутилась.
   — Вы сделали это не нарочно.
   Это было не совсем так. Грей был сердит на Беркли, хотел причинить ей боль, показать силу своего гнева. Но оставлять отметины действительно не хотел.
   — Опасались, что я буду терзаться угрызениями совести? — съязвил он. — Пытались уберечь меня? Или защитить?
   — Что-то в этом роде.
   — Не воображайте, пожалуйста, будто вы можете угадывать мои чувства, и не пытайтесь избавить меня от сознания собственной не правоты.
   — Хорошо, — тихо отозвалась Беркли. — Мне надеть что-нибудь другое?
   — Господи, конечно же!
   — Как вы думаете, красное бархатное платье подойдет?
   — Нет. Может быть, голубое, отделанное бусами? Из тех, что вам отдала Айвори?
   Беркли вынула платье из шифоньера. Она до сих пор даже не примерила его. Каждый раз, когда девушка брала его в руки, ее охватывало необъяснимое беспокойство, и она возвращала платье на вешалку.
   — Кажется, оно мне не впору.
   — Нет, впору, — возразил Грей. — Надевайте. — Он сверился с карманными часами. — У вас три минуты.
   Сняв с себя платье и нижнюю юбку, Беркли надела голубой наряд с длинными суженными к концу рукавами, свободными у плеч и плотно облегавшими запястья. Лиф, скроенный в форме сердечка, украшали сотни мелких стеклянных бус, сверкавших, как сапфиры, при каждом ее движении. Расправив шелк на талии, она повернулась и посмотрела на себя в высокое зеркало. Это платье было менее открытым, чем прежнее, однако Беркли чувствовала себя в нем неуютно.
   — Не помочь ли вам застегнуть платье на спине? — послышался голос Грея.
   Беркли обрадовалась, услышав его. Она очень хотела отвлечься. Платье Айвори Дюпре действовало ей на нервы.

Глава 7

   На верхней лестничной площадке у Беркли закружилась голова, и она, споткнувшись, ухватилась за руку Грея. Она так сильно стиснула ее, что он поморщился.
   — Останутся синяки, — прошептал Грей. — Что подумают мои гости?
   — Извините. — Беркли с трудом оторвала побелевшие пальцы от запястья Грея, ей пришлось сделать над собой усилие.
   — Я пошутил, Беркли. Вы хорошо себя чувствуете? Она кивнула. У нее перехватило дыхание, и каждый вдох давался с трудом.
   — Смелее, — приободрил ее Грей. — Вы будете королевой бала.
   Увидев, что он в замешательстве, она спросила:
   — У вас все в порядке?
   «И да и нет», — подумал Грей. Еще никогда видения прошлого не вторгались в его воображение с такой ошеломляющей ясностью. Он ничуть не сомневался, что с ним уже было это. Лестница. Женщина. Люди, ожидающие их появления. Вы будете королевой бала. Таковы были его слова. Все повторялось точно и вместе с тем было совсем по-другому.
   Мгновение спустя видение отступило, а с ним и новизна ощущения. Грей повторил про себя слова, всплывшие в его памяти, но не сумел воскресить того впечатления, которое они только что на него произвели. Исчезла и уверенность в том, что с ним уже происходило нечто подобное, но у него заболела голова, а мышцы шеи свела судорога. Такие признаки свидетельствовали о том, что все это не пустая игра воображения.
   Подавив желание растереть шею, Грей легонько похлопал Беркли по руке. Казалось, он пытается успокоить девушку, но его жест был продиктован несколько иными причинами.
   — Нам пора.
   Как только Грей и его спутница появились на лестнице, в зале стих шум голосов. Грей сам встречал каждого гостя, когда открывались двери «Феникса», однако только теперь собравшиеся по-настоящему воздали ему должное. Гром аплодисментов сотряс воздух с такой силой, что чистые бокалы на стойке бара подпрыгнули едва ли не на дюйм. Грей склонил голову, с истинным аристократизмом принимая общее восхищение. Кое-кто из гостей попроще разразился удалыми криками и свистом, полагая, что хозяину это будет приятно. Грей улыбнулся: это напомнило ему о том, что он вышел из низов и сам сколотил свое богатство. Как и все в этом зале, он боролся за успех когтями и зубами. Немногим повезло в жизни больше, чем ему. Никому из двух сотен гостей не пришло бы в голову утверждать, что хозяин «Феникса» имеет больше, чем заслужил.
   И все они думали о том, как Грей Джейнуэй добился права обладать женщиной, опиравшейся на его руку.
   Грей поднял руку, прося тишины.
   — Леди… — Он обвел взглядом женщин, уделяя каждой хоть секунду внимания. — И джентльмены… — Такое разграничение вызвало в зале одобрительный смех. — Пользуясь случаем, я с удовольствием представляю вам хозяйку «Феникса» мисс Беркли Шоу. Мисс Шоу, это мои друзья.
   Обратив взор на Грея, Беркли сделала легкое движение, и бусы на ее платье засверкали. Он взял ее руку и поднес к губам. Она застыла в изумлении и не слышала даже, как мужчины издали стон, поняв, что рассчитывать на благосклонность хозяйки «Феникса» не приходится.
   — Может, вы улыбнетесь? — шепнул Грей, оторвавшись от ее руки. Его губы щекотали кожу Беркли, глаза не отрывались от ее лица. — Гости не должны заподозрить, что вы испуганы.
   Беркли рассеянно улыбнулась:
   — Но я и вправду боюсь.
   — Отлично, — сказал Грей, увидев улыбку, и вновь положил руку Беркли себе на локоть. Как только, они двинулись вниз по лестнице, аплодисменты зазвучали громче. Грей вглядывался в обращенные к ним лица гостей, чуть заметно улыбаясь. — Все они будут в ваших руках, — шепнул он. — И мы посмотрим, как нам воспользоваться этим.
   Первый час Беркли видела лишь поток лиц, которые едва различала, слышала имена, которые была не в силах запомнить. С застывшей улыбкой она пожимала протянутые руки и говорила светские любезности, но делала это чисто механически. Истинные же ее чувства не замечал никто, даже Грей. Да и сама Беркли не сумела бы объяснить, из-за чего ее тело покрылось мурашками, а сердце бухает, как паровой молот.
   Она напрягала все силы, стараясь овладеть собой, хотя единственным чувством, охватившим ее, был ужас.
   Беркли тепло улыбнулась Сэмюэлу Брэннану, крупному, шумному мужчине из тех, что привлекают к себе внимание, даже если не окружены толпой телохранителей. Еще не успев усесться за столик напротив Беркли, он завладел ее рукой. Громилы обступили его со всех сторон, и любопытствующим приходилось протискиваться сквозь их кольцо,
   Грей стоял у самого столика, на виду у Сэма, но в отдалении от Беркли, чтобы никто не обвинил его, будто он подает ей знаки.
   — Не понимаю, зачем это, Грей, — заявил Брэннан. — Чтобы взять за руку такую красавицу, мне не нужны никакие особые причины.
   — Может быть, ей нужны причины, чтобы взять твою! — крикнул кто-то в напирающей толпе. Брэннан добродушно рассмеялся.
   — Что ж, возможно. — Он положил ладонь на середину узкого столика. — Итак, мисс Шоу, даже если вы не скажете ничего интересного, я уйду от вас счастливым человеком.
   Беркли взяла огромную ладонь Брэннана и повернула ее в своих руках, не отрывая глаз от его лица.
   — Надеюсь, я сумею сделать вас не просто счастливым.
   Темные брови Грея сошлись на переносице. Ему еще не доводилось слышать, чтобы Беркли говорила таким откровенно завлекающим тоном. Он обвел взглядом мужчин и женщин, наблюдавших за происходящим. Ответ Беркли не остался незамеченным, и уж конечно, его будут обсуждать на все лады. Лицо Сэма Брэннана налилось краской, но он по-прежнему проявлял нетерпение и выглядел скорее польщенным, нежели оскорбленным.
   Беркли не понимала, почему ее слова вызвали неудовольствие Грея и столь оживленную реакцию окружающих. Она несколько раз погладила ладонь Брэннана, прикасаясь кончиками пальцев к бугоркам, и заговорила таким тоном, словно, кроме них с Сэмом, во всем громадном зале не было ни души:
   — Вы всегда были сильным человеком. Ваша сила в вашей вере и убежденности. Вы возвышаетесь над людьми, даже когда не стремитесь к этому. Вы просто идете вперед, а остальные следуют за вами, просите вы их об этом или нет.
   Сэм Брэннан широко улыбнулся.
   — Чистой воды надувательство! — воскликнул он. — Грей, ведь это ты велел ей так говорить!
   — Я не вкладывал слова ей в рот, — ответил Грей. — Но если бы и пришлось, это были бы совсем другие слова.
   Сэм хмыкнул:
   — Это точно. Продолжайте, мисс Шоу. Я весь внимание. Несколько минут Беркли толковала подмеченные ею черты характера Брэннана, а напоследок осведомилась:
   — У вас есть ко мне вопросы, господин Брэннан?
   — Пожалуй, да. — Сэм почесал бороду. — Я затеял новое предприятие, и хотя уверен в своей правоте, у меня есть сомнения в успехе. Как вы оцениваете мои шансы?
   Беркли подалась вперед.
   — Ответ на этот вопрос следует читать не на вашей ладони, но в вашем сердце и в вашей голове. Комитет бдительности создан с самыми лучшими намерениями, но он стоит вне закона. Вряд ли вы сможете действовать в рамках правосудия, отвергая само понятие суда над обвиненными, Добрые намерения не всегда ведут к верным решениям. Комитет бдительности расправится с «гусями», но в числе жертв окажутся и невинные люди. Вы добьетесь успеха, мистер Брэннан, но за это придется заплатить душевным спокойствием.
   Сэмюэл Брэннан медленно вынул ладонь из рук Беркли. До сих пор она обращалась только к нему, негромко, но убежденно, и теперь собравшиеся ожидали от него оценки услышанного. Задумчивый взгляд, брошенный им на Беркли, подсказал девушке, что он нашел в ее словах пищу для размышлений. Однако с публикой Сэм заговорил дерзким тоном.
   — Мисс Шоу уверена в нашем успехе. — Встав из-за стола, он поднял бокал сельтерской и провозгласил тост за Беркли и будущее Комитета бдительности.
   Вокруг зазвенели бокалы, послышались оживленные голоса. Легко прикоснувшись к плечу Беркли, Грей велел ей оставаться на месте.
   — Сможете принять еще одного?
   Она кивнула. Следующим за ее столик сел Лорн Фитч. Рядом устроилась его супруга, она-то и послужила для Беркли основным источником сведений. Тщательно взвесив информацию, полученную от Грея, девушка догадалась еще кое о чем. Она сообщила Фитчу, что тот родился в большой семье из Новой Англии, а потом назвала точное место — город Провидено. Беркли рассказала ему, что он познакомился с женой на собрании религиозной общины и был так пленен ею, что заикался на протяжении почти всей их первой беседы. Слова Беркли покорили не только Фитча, но и его супругу. Тотчас же предавшись приятным воспоминаниям об ухаживании и свадьбе, они, сами того не замечая, поделились с ней своими самыми сокровенными тайнами. Вопрос банкира не имел никакого отношения к деловым успехам. Он желал узнать нечто более личное.
   — Скажите, мисс Шоу, благословит ли небо меня и мою жену еще одним ребенком?
   Беркли отпустила его руку и взяла ладонь миссис Фитч. Чтобы узнать ответ, ей пришлось лишь чуть-чуть приподнять защитные заслоны, которые она возвела вокруг себя. И даже если бы Беркли не ощутила жизненной силы, исходящей от руки Мэрилин Фитч, глаза этой женщины сказали бы ей обо всем. Беркли молча попросила у Мэрилин разрешения открыть секрет, и та ободряюще улыбнувшись ей, кивнула.
   Беркли перевела взгляд на Фитча.
   — Спрашивая меня о благосклонности небес, — заговорила она, — вы, вероятно, имели в виду того ребенка, которого ваша жена носит под сердцем.
   Фитч вскочил, опрокинув кресло, схватил жену за руки и вгляделся в ее лицо. Сияющие глаза и блаженная улыбка Мэрилин убедили его в том, что Беркли сказала правду. Как же он сам не заметил этого прежде?
   — Будь я проклят! — Фитч широко улыбнулся. — Кто родится на сей раз, мисс Шоу? Мальчик?
   — Вам позволено задать лишь один вопрос, — оборвал его Грей. — Если хотите узнать ответ, вам придется либо заплатить, либо подождать девять месяцев.
   Банкир зарделся, а собравшиеся разразились добродушным смехом. Мэрилин Фитч вынула из ридикюля два золотых самородка, положила их на столик и подтолкнула к девушке.
   — Мальчик, — уверенно сказала Беркли и, накрыв золото ладонью, с непостижимой ловкостью спрятала его за вырезом платья.
   Уже второй раз за этот вечер ее действия вызвали неудовольствие Грея.
   Последним, кого пригласили за столик Беркли, был Энтони Боттомс. Уже близилась полночь, когда Грей сделал вид, будто по настоянию публики отменяет свое решение о том, что сегодня Беркли больше не будет гадать. Идея устроить перерыв между первыми двумя сеансами и последним, третьим, принадлежала Шоуну. Пусть посетители всегда сомневаются, закончила ли Беркли работу. Те, кто желает обратиться к ее услугам, надолго застрянут за игорными столиками. Лелея надежду на то, что Беркли успеет бросить взгляд на их ладонь, они будут терпеливо ждать.
   Но сейчас Беркли жалела о том, что эта мысль пришла Сэму в голову. Когда Грей спросил, готова ли Беркли принять мистера Боттомса, она лишь слабо улыбнулась, а когда ее пальцы коснулись холодной ладони шулера, девушка пожалела о том, что на ней нет перчаток.
   К Энтони Боттомсу, прилизанному лощеному франту, вздорному и ветреному, было противно прикасаться. Беркли же так устала, что не находила в себе сил отстраниться от внешних ощущений.
   От первого прикосновения мышцы руки девушки свела судорога. Зрачки потемнели. Она придвинула свое кресло к шулеру, подалась вперед, и ее грудь чуть приподнялась над вышитым бусами вырезом платья. Беркли говорила негромко, так же как и с другими, но теперь в ее голосе звучали интимные нотки.
   — Вы человек самоуверенный, — сообщила она. — Это у вас в крови. Многие ваши предки зарабатывали игрой в карты. Я не ошиблась, Тони?
   Боттомс терпеть не мог свое уменьшительное имя, поэтому лишь кивнул.
   — Так я и подумала. — В улыбке Беркли угадывалось сейчас нечто порочное. — Вы хороший игрок. Внимательно следите за людьми, выявляя их слабости и манеру поведения в сложных ситуациях. Этому вас научил отец. Готовы ли вы признаться в том, что используете людей, Тони? В том, что обращаете их слабости себе на пользу? Нет, вы предпочтете выразиться иначе. Вы считаете свою игру безупречно честной, ибо люди садятся с вами за стол по своей воле. Им нравится ваш стиль, Многие были бы рады его перенять.
   Беркли подняла на Боттомса глаза и чуть заметно стала сжимать его ладонь.
   — Мне тоже по душе ваш стиль, — звучно произнесла она. — И даже очень.
   Грею Джейнуэю совсем не понравилось то, что он услышал. Он придвинулся к креслу Беркли, не прикасаясь к ней, но давая почувствовать свое присутствие. Нет, Грей не боялся, что Энтони Боттомс воспримет откровения Беркли всерьез, особенно сейчас, под прицелом его жесткого взгляда, но вряд ли можно было поручиться за других мужчин, ибо они насторожились, заинтригованные интимным характером беседы Беркли с шулером.
   Энтони Боттомс потрогал свои усы, этим бессознательным жестом выдав беспокойство, почти неведомое ему. Он ощущал на себе ледяной взгляд Грея и обжигающий взор Беркли. Энтони не привык к подобным крайностям. Как правило, сидя за игорным столом, именно он внушал партнерам робость, умело пуская в ход свое обаяние и лоск.
   — Вы хотите задать мне вопрос, Тони? — Беркли чуть приподняла одну бровь. — Не желаете ли узнать о том, насколько благосклонна к вам некая особа?
   Энтони прошиб пот.
   — Или, может быть, вас интересует, сохранится ли до конца недели везение, сопутствовавшее вам сегодня вечером?
   По ее голосу Энтони понял, что речь идет не об успехах за карточным столом.
   Беркли пальцем предложила шулеру придвинуться ближе.
   — Не хотите ли, чтобы окружающие узнали масть и достоинство карты, которую вы прячете в рукаве? — шепотом спросила она и, откинувшись, с лукавой улыбкой посмотрела на Боттомса, тот вскочил.
   — Что она сказала вам, Боттомс? — спросил кто-то из гостей.
   — Признайтесь, Боттомс, — добавил другой. — Не томите нас.
   — Мы не умеем читать мысли! — подал голос третий. Это замечание вызвало общий смех, и собравшиеся начали еще настойчивее выспрашивать у Боттомса, что ему нашептала Беркли.
   Энтони дернул себя за усы и выдавил улыбку.
   — Мисс Шоу утверждает, что я собираюсь отправиться на Восток. — Сунув руку во внутренний карман, он достал оттуда билет. — Я купил его сегодня, и об этом не знала ни одна душа.
   Почувствовав легкое прикосновения Грея, Беркли поднялась из-за стола. Взяв Энтони под руку, она прильнула к нему и растянула губы в обольстительной улыбке, которая предназначалась только ему, но не ускользнула от внимания окружающих.
   — Никак не пойму, отчего вы кажетесь мне принцем, Тони Боттомс? Неужели вы разбили мое черное сердце?
   Энтони вспомнил о пиковом валете, спрятанном за манжетой сорочки. Что ж, он все равно собрался уехать из Сан-Франциско. Беркли могла без труда погубить его и совершенно ясно дала ему это понять. Единственное, чем он мог выразить свою благодарность, — это окончательно закрепить за ней славу человека, которому открыто будущее, неведомое всем остальным. Энтони позавидовал Грей Джейнуэю. Беркли принесет ему целое состояние.
   — Отойдите в сторону, — сказал Энтони своим друзьям. — Я хочу на прощание потанцевать с мисс Шоу.
   Толпа расступилась, и он закружил Беркли в танце под звуки музыки.
   Проводив Энтони и Беркли взглядом, Грей поблагодарил гостей за принесенные поздравления. Беркли Шоу добилась успеха, и все потому, что он заставил ее явиться публике в вечер открытия «Феникса», но это почему-то не радовало его.
   — Мне пора отдохнуть, — сказала Беркли очередному партнеру.
   После Энтони Боттомса ее один за другим приглашали другие гости. Весело улыбаясь, а иногда смеясь, она старалась поменьше думать о тех, кто клал руки ей на плечи и прикасался к ее талии. Она гнала мысль о том, что с ней танцуют все, кроме Грея.
   — Не будете ли вы любезны проводить меня до лестницы? — Мартин Рид, высокий худощавый мужчина, поклонился. Его застенчивость внушала Беркли симпатию. — Я предпочел бы не оставлять вас одну и проводить до двери номера, — сказал он.
   Беркли не стала объяснять, что ей некого бояться. Номера и комнаты второго этажа откроются для постояльцев только завтра, а пока там, кроме нее, были только Майк и Шоун.
   — Да, благодарю вас. С удовольствием. — На Беркли то и дело накатывала дурнота. Плавно изогнутая лестница казалась ей куда более трудным препятствием, нежели любой из трех холмов Сан-Франциско.
   — Вы очень бледны, мисс Шоу, — заметил Мартин, — Может быть, позвать Грея?
   — Нет, не надо беспокоить его. Просто помогите мне пробраться сквозь толпу.
   Мартин взял Беркли под руку и повел к лестнице. Девушке пришлось отказать еще трем желающим потанцевать с ней, после чего Мартин объявил остальным, что дама занята. И только оказавшись возле широкой лестницы, Беркли поняла, что не в силах одолеть подъем.
   — Позади кухни есть еще одна лестница, — сказала она, — Ведите меня туда.
   — Я отнесу вас по этой лестнице на руках.
   — Нет! Только не на глазах у гостей. Пожалуйста, помогите мне добраться до кухни.
   Мартин и Беркли без особого труда протиснулись к кухне. Даже в столь поздний час во владениях Энни Джек работа кипела. Кухарка и ее помощники заканчивали украшать четырехъярусный торт.
   — Прочь! — крикнула Энни незваным гостям и тут же вернулась к работе, ничуть не сомневаясь в том, что ее не посмеют ослушаться.
   Беркли увидела, что Мартин хочет уйти.
   — Лестница вон там. — Она указала в сторону кладовой, — Энни вас не укусит.
   — Еще как укусит, — сказала кухарка. — Энни отгрызет ногу любому, кто посмеет сунуться к ней на кухню!
   Мартин нерешительно замялся, и Беркли пришлось тащить его вперед. Когда они проходили мимо стола, Энни Джек вскинула измазанный нож и угрожающе ткнула в их сторону. Кусочек сливочного крема угодил на рукав Мартина. Не дожидаясь дальнейших выпадов, Беркли торопливо повлекла его к лестничной площадке.