Страница:
Беркли предпочла бы услышать эту весть раньше. Причины этого желания были чисто эгоистическими. Даже с того света Андерсон ухитрился помешать ей насладиться одним-единственным мирным и спокойным вечером.
— Беркли, у вас есть кто-то, к кому вы могли бы поехать?
Она покачала головой. Чувствовать себя одинокой и остаться совсем одной на белом свете, как правило, разные вещи. Сегодня эти ощущения слились в одно.
— Никого.
— Но ваше письмо…
— Это послание к деловому партнеру отца. Помощи от него ожидать не приходится. — Беркли откинулась. Ее плечи, прикрытые одеялами, поникли. Она обхватила себя руками. — Теперь уже не важно, где я нахожусь, мне некуда больше идти.
— Значит, вам незачем покидать Сан-Франциско?
— Да.
— Послушайте, Беркли… Вы ведь пытались бежать от своего отца?
Беркли смотрела прямо перед собой.
— Да.
— Но вы подозревали, что он мертв.
— Да, но подозревать еще не значит знать.
Грей понял: пока у Беркли не было уверенности, она делала все, чтобы уехать. Теперь ему стало ясно, почему девушка хочет увидеть могилу отца. Догадался он и о том, почему она не возражала против заточения в «Фениксе», где провела последние четыре недели и отчего чувствовала себя там в безопасности.
— Вы скрывались от него?
— Очевидно, вы считаете, что он пытался меня найти. Но ведь это не я от него ушла, а он бросил меня. — Беркли откинула голову на подушку и закрыла глаза. — Однако в ваших словах есть доля правды. Не зная, где отец и что мне делать без него, я сначала испугалась, а потом привыкла. И что важнее, я поняла, что справлюсь сама.
— Надев мужское платье? Купаясь в бухте? Ночуя на улицах? Это вы называете — справиться?
— Я называю это — выжить. Я была сама по себе. Вам не понять, что это значило для меня.
Грей отлично понимал ее. Долгое время он молчал. В тишине проходили минуты, а он все смотрел на Беркли. Он не видел в ее лице ни уверенности, ни самообладания — лишь безмерную усталость. Потом Грей заметил, как из-под ее ресниц скатилась слеза. Грей слегка коснулся ладонью ее щеки.
Грей размышлял, знает ли Беркли, как часто его занимают мысли о ней, как часто он отрывается от дел, чтобы посмотреть на нее. Со дня появления этой девушки в «Фениксе» Грей заставлял своих людей работать не покладая рук, чтобы обеспечить ее всем необходимым и окружить комфортом, и, как ни странно, никто не жаловался. Даже Сэм Хартфорд, просивший избавить его от забот о тряпках и прочих женских штучках, стал горячим поклонником Беркли, увидев ее в одном из платьев Аивори. Доннел, Майк и Шоун не отставали от него. Комнаты девушки стали предметом особого внимания по инициативе Грея, однако выполняли его задание другие люди. Видя, с какой готовностью они бросаются выполнять его распоряжения, Грей понял, что рабочие ищут повод лишний раз повидаться с Беркли.
Он и сам не был исключением, но держал себя в руках.
До сегодняшнего вечера. Кончики его пальцев скользнули по щеке Беркли и нащупали влажные следы слез. Она не шелохнулась.
— Беркли?..
Она открыла глаза, и из них выкатилась еще одна слеза. Ей очень не хотелось плакать в присутствии Грея.
— Нельзя ли нам вернуться в отель, мистер Джейнуэй? Рука Грея спустилась ниже. Его пальцы коснулись впадинки на шее, потом скользнули по подбородку.
— Грей, — сказал он — Пожалуй, лучше, чтобы вы звали меня Греем.
— Я хочу вернуться домой.
Обняв Беркли одной рукой, Грей взял в другую вожжи, и фургон медленно покатил вперед. К тому времени, когда они приехали в «Феникс», Беркли уже спала.
Утро выдалось туманное. Это как нельзя лучше отвечало ее настроению и намерениям. Когда она откинула засов на двери зала и вышла, вся площадь была затянута влажной дымкой. Рассеянные лучи невидимого солнца давали возможность видеть лишь на несколько шагов вокруг. Туман плотной завесой смыкался за спиной девушки, скрывая ее от постороннего взгляда.
Башмаки Беркли торопливо постукивали по грубому деревянному настилу тротуара. Уверенная в том, что ее не заметят из-за тумана, она не опустила голову и не спрятала лицо под полями шляпы. Надев вещи Грея, Беркли знала, что даже если и попадется кому-нибудь на глаза, ее примут за ночного гуляку, возвращающегося домой.
При свете дня Беркли нипочем не сунулась бы в Сиднейский квартал и уж тем более — ночью. Единственным подходящим временем было утро, когда низкие облака с залива окутывали Сан-Франциско плотным ватным коконом. Хижины, палатки, дощатые домики и грубо сколоченные игорные притоны лепились к воде и поднимались по склону Телеграф-Хилл.
Туда-то и направлялась Беркли. Ей мешали идти глубокие рытвины; порой из окрестных заведений вываливались пьяницы и скандалисты. В квартале царила такая тишина, что от нее веяло жутью. Беркли слышала только свое дыхание и легкий шелест одежды. Внезапно угодив в лужу, она прибавила шаг.
Беркли не знала точно, где находится кладбище «сиднейских гусей», и сомневалась, что там найдется что-то вроде церкви. Но, увидев шумную толпу, следующую за катафалком к окраине квартала, Беркли двинулась в том же направлении.
На кладбище она набрела совершенно случайно, споткнувшись о камни, которыми был обозначен вход. Девушка поспешно поправила сложенную из камней пирамидку и деревянный крест, повалившийся на землю.
Туман, благодаря которому она незамеченной преодолела путь от «Феникса», теперь превратился в помеху. Здесь не было гранитных плит с именами усопших, а кресты Беркли видела, только подходя к ним вплотную. Иные могилы были отмечены лишь каменными холмиками наподобие того, что стоял у входа. Низко пригибаясь, она двигалась вдоль рядов могил и руководствовалась скорее осязанием, чем зрением.
Кладбище Сиднейского квартала стало последним прибежищем для людей, носивших при жизни весьма необычные имена. Тут были Бедолага Билл, Джо-англичанин, Везунчик Чарли и Весельчак Эдди. Иногда Беркли попадались кресты с самыми заурядными фамилиями: мистер Смит, мистер Джонс. Даты рождения и смерти указывались изредка. Куда чаще обозначались причины смерти: «застрелен в спину», «повешен», «утонул», «спился». Порой она узнавала о преступлениях, совершенных усопшими: «мошенничал в карты», «лгал», «предавал».
Беркли поежилась и плотнее запахнулась в куртку. Судя по всему, «у сиднейских гусей» был свой, особый кодекс чести. Убийство еще могли простить. Но выдать товарища означало подписать себе смертный приговор. Закон «гусей» отличался от общепринятой этики и морали. Но они жили по этому закону и в соответствии с ним умирали.
«Андерсон Шоу». Беркли протянула руку и коснулась креста. Ее пальцы дрогнули. Крест стоял чуть покосившись, и она поправила его. Как только девушка отпустила его, он вновь накренился. Беркли подгребла к его основанию немного земли и осадила крест поглубже. Сработанный не лучше, но и не хуже любого другого, он не сообщил никаких сведений о причинах смерти Андерсона; нельзя было понять и то, кем считали покойного «гуси» — святым или грешником.
Трава вокруг могилы была мокрая, но Беркли все же села, скрестив по-турецки ноги. Отщипнув длинную травинку, она жевала ее и не отрывала взгляда от креста. Должно быть, Андерсон и вправду умер, хотя и теперь еще Беркли не верила собственным глазам. Она ничуть не удивилась бы, если бы Андерсон вдруг материализовался из тумана. Ей вдруг показалось, что он стоит за ее спиной, вцепившись пальцами в талию. Вот Андерсон склоняет голову и шепчет ей на ухо что-то, не слышное никому, кроме нее.
Окружающие видят в этом знак внимания к супруге; истина известна только Беркли.
Выйдя утром на улицу, она хотела многое высказать Андерсону, но теперь в голове образовалась пустота. Ничто не шло ей на ум. Беркли не испытывала ни злости, ни горечи, ни торжества. Ни стыд, ни вина более не мучили ее. Она и прежде не ощущала искренней печали, только страх, но теперь и он отступил. Беркли уже не хотелось оскорбить или уязвить Андерсена. Слова, которые она прежде копила в себе, не решаясь бросить их в лицо мужу, вдруг забылись. В эту минуту Беркли нечего было сказать.
Прижав колени к груди и обхватив их руками, она тихонько покачивалась из стороны в сторону и чуть слышно напевала мотив колыбельной, которой убаюкивала ее мать. На глаза девушки навернулись слезы — так ей не хватало сейчас материнских объятий. И только когда солнце начало припекать спину, Беркли вспомнила о том, что время не стоит на месте. Окружавший ее туман начал рассеиваться. Теперь она видела целый ряд могил и, прищурившись, разглядела даже покосившийся крест у входа. Беркли вскочила, поглубже надвинула шляпу и быстро обошла вокруг могилы Андесона, Прежде чем покинуть кладбище, она еще раз поправила его крест и поспешно двинулась вниз по холму.
Сиднейский квартал уже оживал. Хозяева питейных заведений выставляли на улицу сонных клиентов, спеша смыть с полов разлитое спиртное, блевотину и кровь. Полуодетые мужчины появлялись в дверях борделей, застегивая последние пуговицы брюк и рубах на узких крылечках, а то и на улице. Беркли едва успела отскочить в сторону, когда один из них вздумал помочиться.
На вывесках салунов красовались звучные названия, дающие представление об истории возникновения квартала. «Панч и Джуди из Рэма», «Ирландский эль», «Бискайский залив». Беркли пересекла улицу и оказалась у дверей «Бешеного гризли», винного погребка, о котором ей говорил Шоун и названного так, потому что хозяин действительно держал в заведении медведицу, приковав ее к стене цепью. Мужчины в причудливых позах спали у дверей постоялых дворов, на голых окнах которых висели таблички, извещавшие об отсутствии свободных мест. Беркли пробиралась между спящими, начиная всерьез тревожиться.
Туман поднимался, являя взору кричаще безвкусное грозное зрелище Сиднейского квартала.
— Пест! Эй, ты! Мальчишка! Иди сюда!
Беркли находилась на полпути между двумя зданиями. За ее спиной осталась таверна О'Шантера. Низкий голос доносился из узкого переулка слева. Не зная, зачем она понадобилась обладателю этого замогильного голоса, Беркли и не думала останавливаться.
Стальная рука ухватила Беркли и зажала ладонью ее рот так, что она не могла ни крикнуть, ни укусить. Незнакомец потащил ее в переулок.
— Выворачивай карманы.
Беркли повисла на локте грабителя, вцепившись в него обеими руками. Судя по хватке незнакомца, он без труда мог сломать ей шею, даже если не собирался этого делать. Только кончики ступней девушки касались земли. Ей не на что было опереться, и она не могла даже показать бандиту свои пустые карманы.
Тот вновь потребовал вывернуть карманы, на сей раз свистящим шепотом. От него несло перегаром. Поскольку Беркли не могла ничего сказать, он начал торопливо обыскивать ее.
Грабитель сорвал с девушки шляпу, и по плечам ее хлынул водопад золотистых волос. Бандит изумленно ахнул, но тут же опомнился и ухватился за ее грудь.
— Отпусти ее.
Узнав голос Майка Уинстона, Беркли возблагодарила Господа. Майк угрожающе приблизился к бандиту и вынул нож.
— Отпусти ее, — негромко повторил он.
Беркли вырвалась, но грабитель успел схватить ее за бедро.
— Бегите, — сказал ей Майк, — Бегите так, как будто от этого зависит ваша жизнь. Потому что это и вправду так.
Она рванулась в сторону и бросилась прочь во весь дух. За углом она увидела двух мужчин, свернувших с улицы в переулок. Она крикнула, предупреждая Майка, и снова бросилась бежать. Оглянувшись, Беркли увидела, что мужчины остановились и смотрят ей вслед. На мгновение ей показалось, что она отвлекла их внимание от переулка, но они уже продолжили свой путь. Последнее, что заметила Беркли, прежде чем скрылась за очередным углом, был Майк — он выскочил из переулка, но его тут же втянули в сумрачную тень.
Девушка неслась по улице, перепрыгивая через кучи мусора и уклоняясь от похмельных гуляк. Добежав до Портсмут-сквер, она запыхалась, но не сбавляла скорости, пока не вбежала в высокие двери игорного зала.
Сэм надраивал стойку бара. Шоун склонился над перилами лестницы и строгал их ножом. Доннел Кинкейд и еще трое рабочих завтракали, расположившись за карточным столиком. Когда Беркли ворвалась в помещение, все с изумлением уставились на нее. Мужчины не проронили ни слова, пока на верхней площадке лестницы не появился Грей Джейнуэй.
— Сэм! Доннел! Возьмите свои пистолеты, — скомандовал он. — Остальные достаньте оружие из моего сундука. — Он спустился вниз. Сунув Шоуну ключ, Грей ткнул пальцем в сторону кладовой у задней стены вестибюля. — Ты знаешь, где я его держу. — В правой руке Грей сжимал пистолет. Его глаза были точь-в-точь того же цвета, что и отверстие дула. Он так посмотрел на Беркли, что она вздрогнула.
— Там Майк, — сказала она.
Грей уже знал об этом. Он сидел на балконе, когда Беркли промчалась по площади с развевающимися за спиной волосами, похожими на развернутый флаг. Только сейчас, увидев ее, Грей понял, что Беркли выходила из отеля. Следить за девушкой он поручил Майку. Решив, что тот гонится за ней, Грей чуть заметно улыбнулся, но Майк все не появлялся, а лицо Беркли, несущейся к «Фениксу», было искажено ужасом.
Грей понял, что не Беркли, а ее защитник попал в беду.
— Где вы его оставили? В Сиднейском квартале?
— Да. Там «гуси». Они…
— Где именно? — осведомился Грей. За его спиной стояли Шоун, Сэм, Доннел и другие.
— Я покажу. — Беркли повернулась к двери, но Грей схватил ее за волосы и дернул. Она поморщилась. — Таверна Тэма О'Шантера. У берега. Там есть переулок…
— Я знаю, где это, — сказал Шоун. — Идемте. Взмахнув рукой, Грей велел рабочим отправляться. Беркли отпрянула от него, но не проронила ни звука.
— Вам не следовало ходить туда, — бросил Грей. Беркли не ответила на упрек.
— Пожалуйста, найдите Майка как можно быстрее, — сказала она. — Я боюсь за него.
— Еще бы!
Беркли покачала головой.
— Вы ничего не понимаете. Его ладонь… когда я коснулась его ладони… — Не в силах продолжать, она бросилась к кладовой. Минуту спустя Беркли вернулась с винтовкой в руках, но Грей уже исчез.
Когда Грей и его люди оказались на месте, переулок у таверны Тэма О'Шантера был пуст. Там валялось лишь несколько разбитых бутылок, куча тряпья и помятая шляпа Беркли. Сэм обнаружил у стены таверны свежий кровавый след. Судя по отпечаткам подошв, здесь произошла драка.
— Думаете, его уже швырнули в залив? — Почесав затылок, Сэм с беспокойством взглянул на кучку «гусей», стоявших по ту сторону улицы. — Сдается мне, это были те самые типчики, что гогочут вон там.
Рыжие брови Доннела сошлись на переносице.
— Чего доброго, нас здесь запрут как в мышеловке. Кажется, переулок оканчивается тупиком.
Грей поднял шляпу и махнул рукой, веля выходить на улицу.
— Держите пистолеты на виду, но не вздумайте целиться в «гусей».
Их окликнул хриплый, но явно женский голос:
— Что, парни, ищете приключений? — Амелия Флауэрс стояла в дверях борделя, демонстрируя мужчинам, стоявшим по обе стороны улицы, свой внушительный бюст. — Или просто решили поразмяться?
— Можешь предложить что-нибудь другое, Амелия? — крикнул кто-то из «гусей». — Что-нибудь, чем ты угощаешь всех в округе? Триппером, например?
Приятели рассмеялись его шутке и, похлопав насмешника по спине, двинулись прочь.
Грей посмотрел им вслед и поднялся на маленькое крылечко заведения.
— Благодарю вас, мисс…
— Миссис, — поправила Амелия. — Миссис Флауэрс. Ваш друг у меня. Во всяком случае, я думаю, что это ваш друг. — Она отступила в сторону, приглашая Грея войти, и махнула остальным. Только Сэм и Доннел остались на часах у двери.
Майк лежал на столе в обеденном зале. Возле него суетились две девушки Амелии. Они не отошли даже тогда, Когда Грей дал понять, что хочет взглянуть на Майка.
Майк был избит и ранен, но жив и в сознании. Услышав голос Грея, он повернул голову, но сумел открыть только один глаз и посмотрел на хозяина сквозь узкую щелочку.
— Беркли в порядке? — прохрипел он. — Все произошло так быстро… туман… я не успел…
— Тебе не в чем винить себя. — Грей коснулся плеча Майка. — Мы можем унести тебя отсюда?
— Я сам пойду.
Майк попытался сесть, но Грей удержал его. Под нажимом его руки раненый застонал.
— Мы сделаем носилки, — предложила одна из девушек. — Так вам будет легче его нести.
Две простыни послужили полотнищем для переноски. Как только Майка приподняли, он лишился чувств, но Грею и его спутникам это было лишь на руку. Майка подняли четверо; задача оказалась им вполне по силам, хотя каждый нес в свободной руке пистолет. Грей вынул из кармана горсть золотых монет и дал девушкам по одной, а остальные протянул Амелии.
— Не стоит, — сказала она в ответ на благодарность Грея.
Грей догнал своих людей в тот самый миг, когда к ним подбежала Беркли. Она чуть прихрамывала, но двигалась довольно быстро, неся на плече винтовку. Увидев, что мужчины несут Майка, она перевела дух. Грей отнял у нее винтовку и отдал Сэму.
— У вас куриные мозги, — сказал он и тихо выругался, не заметив на лице Беркли ни страха, ни раскаяния. — А, Сэм? — спросил Грей. — У кого меньше мозгов, чем у курицы?
— Точно не знаю. — Сэм ухмыльнулся, а Грей бросил Беркли шляпу и велел надеть ее. — Может, у тех кенгуру, которых вы время от времени поминаете?
— У мешка с шерстью, — подал голос Доннел. Крепко ухватив Беркли за локоть, Грей потащил ее за собой.
— Как ты сказал? — переспросил он. Доннел пожал плечами.
— У мешка с шерстью меньше мозгов, чем у курицы или кенгуру. Шоун кивнул:
— А у кирпича и того менее. У мисс Шоу столько же ума, как у кирпича.
Беркли попыталась вырваться, но Грей сжал ее руку и, подтянув поближе к себе, вынудил приноравливаться к своему шагу.
— Кирпич и есть, — сказал он ей и, понизив голос так, что только Беркли могла его слышать, добавил:
— Когда Майк придет в себя, он, пожалуй, скажет о вашем уме что-нибудь и вовсе непотребное.
Пропустив его слова мимо ушей, девушка бросила взгляд на Майка.
— Он поправится? Как только вернемся в «Феникс», Шоун позовет доктора.
— Я сама буду за ним ухаживать, — сказала Беркли. — Можете положить его в моих комнатах.
Грей промолчал. Он видел, что их маленькая вооруженная группа привлекает на Портсмут-сквер всеобщее внимание. Заметив, что Беркли оглядывается, он понял: она думает о том же.
— Мы могли бы привести с собой целую толпу «гусей», не забывайте об этом. Майк пострадал из-за вас. Не он, а именно вы должны были лежать сейчас на тех простынях.
Беркли пожала плечами:
— Уж не думаете ли вы, будто я не сознаю, как мне повезло, что Майк оказался рядом?
— Повезло? Везение здесь ни при чем. Майк оказался там потому, что я велел ему следить за вами.
— Что?
— Я надеялся, что вы не пойдете в Сиднейский квартал.
Прошлой ночью выпало дежурить Майку — на тот случай, если я ошибусь.
Беркли побледнела, в глазах ее застыла мучительная боль.
— Это все из-за меня. Если Майк умрет, это будет моя вина.
Глава 6
— Беркли, у вас есть кто-то, к кому вы могли бы поехать?
Она покачала головой. Чувствовать себя одинокой и остаться совсем одной на белом свете, как правило, разные вещи. Сегодня эти ощущения слились в одно.
— Никого.
— Но ваше письмо…
— Это послание к деловому партнеру отца. Помощи от него ожидать не приходится. — Беркли откинулась. Ее плечи, прикрытые одеялами, поникли. Она обхватила себя руками. — Теперь уже не важно, где я нахожусь, мне некуда больше идти.
— Значит, вам незачем покидать Сан-Франциско?
— Да.
— Послушайте, Беркли… Вы ведь пытались бежать от своего отца?
Беркли смотрела прямо перед собой.
— Да.
— Но вы подозревали, что он мертв.
— Да, но подозревать еще не значит знать.
Грей понял: пока у Беркли не было уверенности, она делала все, чтобы уехать. Теперь ему стало ясно, почему девушка хочет увидеть могилу отца. Догадался он и о том, почему она не возражала против заточения в «Фениксе», где провела последние четыре недели и отчего чувствовала себя там в безопасности.
— Вы скрывались от него?
— Очевидно, вы считаете, что он пытался меня найти. Но ведь это не я от него ушла, а он бросил меня. — Беркли откинула голову на подушку и закрыла глаза. — Однако в ваших словах есть доля правды. Не зная, где отец и что мне делать без него, я сначала испугалась, а потом привыкла. И что важнее, я поняла, что справлюсь сама.
— Надев мужское платье? Купаясь в бухте? Ночуя на улицах? Это вы называете — справиться?
— Я называю это — выжить. Я была сама по себе. Вам не понять, что это значило для меня.
Грей отлично понимал ее. Долгое время он молчал. В тишине проходили минуты, а он все смотрел на Беркли. Он не видел в ее лице ни уверенности, ни самообладания — лишь безмерную усталость. Потом Грей заметил, как из-под ее ресниц скатилась слеза. Грей слегка коснулся ладонью ее щеки.
Грей размышлял, знает ли Беркли, как часто его занимают мысли о ней, как часто он отрывается от дел, чтобы посмотреть на нее. Со дня появления этой девушки в «Фениксе» Грей заставлял своих людей работать не покладая рук, чтобы обеспечить ее всем необходимым и окружить комфортом, и, как ни странно, никто не жаловался. Даже Сэм Хартфорд, просивший избавить его от забот о тряпках и прочих женских штучках, стал горячим поклонником Беркли, увидев ее в одном из платьев Аивори. Доннел, Майк и Шоун не отставали от него. Комнаты девушки стали предметом особого внимания по инициативе Грея, однако выполняли его задание другие люди. Видя, с какой готовностью они бросаются выполнять его распоряжения, Грей понял, что рабочие ищут повод лишний раз повидаться с Беркли.
Он и сам не был исключением, но держал себя в руках.
До сегодняшнего вечера. Кончики его пальцев скользнули по щеке Беркли и нащупали влажные следы слез. Она не шелохнулась.
— Беркли?..
Она открыла глаза, и из них выкатилась еще одна слеза. Ей очень не хотелось плакать в присутствии Грея.
— Нельзя ли нам вернуться в отель, мистер Джейнуэй? Рука Грея спустилась ниже. Его пальцы коснулись впадинки на шее, потом скользнули по подбородку.
— Грей, — сказал он — Пожалуй, лучше, чтобы вы звали меня Греем.
— Я хочу вернуться домой.
Обняв Беркли одной рукой, Грей взял в другую вожжи, и фургон медленно покатил вперед. К тому времени, когда они приехали в «Феникс», Беркли уже спала.
Утро выдалось туманное. Это как нельзя лучше отвечало ее настроению и намерениям. Когда она откинула засов на двери зала и вышла, вся площадь была затянута влажной дымкой. Рассеянные лучи невидимого солнца давали возможность видеть лишь на несколько шагов вокруг. Туман плотной завесой смыкался за спиной девушки, скрывая ее от постороннего взгляда.
Башмаки Беркли торопливо постукивали по грубому деревянному настилу тротуара. Уверенная в том, что ее не заметят из-за тумана, она не опустила голову и не спрятала лицо под полями шляпы. Надев вещи Грея, Беркли знала, что даже если и попадется кому-нибудь на глаза, ее примут за ночного гуляку, возвращающегося домой.
При свете дня Беркли нипочем не сунулась бы в Сиднейский квартал и уж тем более — ночью. Единственным подходящим временем было утро, когда низкие облака с залива окутывали Сан-Франциско плотным ватным коконом. Хижины, палатки, дощатые домики и грубо сколоченные игорные притоны лепились к воде и поднимались по склону Телеграф-Хилл.
Туда-то и направлялась Беркли. Ей мешали идти глубокие рытвины; порой из окрестных заведений вываливались пьяницы и скандалисты. В квартале царила такая тишина, что от нее веяло жутью. Беркли слышала только свое дыхание и легкий шелест одежды. Внезапно угодив в лужу, она прибавила шаг.
Беркли не знала точно, где находится кладбище «сиднейских гусей», и сомневалась, что там найдется что-то вроде церкви. Но, увидев шумную толпу, следующую за катафалком к окраине квартала, Беркли двинулась в том же направлении.
На кладбище она набрела совершенно случайно, споткнувшись о камни, которыми был обозначен вход. Девушка поспешно поправила сложенную из камней пирамидку и деревянный крест, повалившийся на землю.
Туман, благодаря которому она незамеченной преодолела путь от «Феникса», теперь превратился в помеху. Здесь не было гранитных плит с именами усопших, а кресты Беркли видела, только подходя к ним вплотную. Иные могилы были отмечены лишь каменными холмиками наподобие того, что стоял у входа. Низко пригибаясь, она двигалась вдоль рядов могил и руководствовалась скорее осязанием, чем зрением.
Кладбище Сиднейского квартала стало последним прибежищем для людей, носивших при жизни весьма необычные имена. Тут были Бедолага Билл, Джо-англичанин, Везунчик Чарли и Весельчак Эдди. Иногда Беркли попадались кресты с самыми заурядными фамилиями: мистер Смит, мистер Джонс. Даты рождения и смерти указывались изредка. Куда чаще обозначались причины смерти: «застрелен в спину», «повешен», «утонул», «спился». Порой она узнавала о преступлениях, совершенных усопшими: «мошенничал в карты», «лгал», «предавал».
Беркли поежилась и плотнее запахнулась в куртку. Судя по всему, «у сиднейских гусей» был свой, особый кодекс чести. Убийство еще могли простить. Но выдать товарища означало подписать себе смертный приговор. Закон «гусей» отличался от общепринятой этики и морали. Но они жили по этому закону и в соответствии с ним умирали.
«Андерсон Шоу». Беркли протянула руку и коснулась креста. Ее пальцы дрогнули. Крест стоял чуть покосившись, и она поправила его. Как только девушка отпустила его, он вновь накренился. Беркли подгребла к его основанию немного земли и осадила крест поглубже. Сработанный не лучше, но и не хуже любого другого, он не сообщил никаких сведений о причинах смерти Андерсона; нельзя было понять и то, кем считали покойного «гуси» — святым или грешником.
Трава вокруг могилы была мокрая, но Беркли все же села, скрестив по-турецки ноги. Отщипнув длинную травинку, она жевала ее и не отрывала взгляда от креста. Должно быть, Андерсон и вправду умер, хотя и теперь еще Беркли не верила собственным глазам. Она ничуть не удивилась бы, если бы Андерсон вдруг материализовался из тумана. Ей вдруг показалось, что он стоит за ее спиной, вцепившись пальцами в талию. Вот Андерсон склоняет голову и шепчет ей на ухо что-то, не слышное никому, кроме нее.
Окружающие видят в этом знак внимания к супруге; истина известна только Беркли.
Выйдя утром на улицу, она хотела многое высказать Андерсону, но теперь в голове образовалась пустота. Ничто не шло ей на ум. Беркли не испытывала ни злости, ни горечи, ни торжества. Ни стыд, ни вина более не мучили ее. Она и прежде не ощущала искренней печали, только страх, но теперь и он отступил. Беркли уже не хотелось оскорбить или уязвить Андерсена. Слова, которые она прежде копила в себе, не решаясь бросить их в лицо мужу, вдруг забылись. В эту минуту Беркли нечего было сказать.
Прижав колени к груди и обхватив их руками, она тихонько покачивалась из стороны в сторону и чуть слышно напевала мотив колыбельной, которой убаюкивала ее мать. На глаза девушки навернулись слезы — так ей не хватало сейчас материнских объятий. И только когда солнце начало припекать спину, Беркли вспомнила о том, что время не стоит на месте. Окружавший ее туман начал рассеиваться. Теперь она видела целый ряд могил и, прищурившись, разглядела даже покосившийся крест у входа. Беркли вскочила, поглубже надвинула шляпу и быстро обошла вокруг могилы Андесона, Прежде чем покинуть кладбище, она еще раз поправила его крест и поспешно двинулась вниз по холму.
Сиднейский квартал уже оживал. Хозяева питейных заведений выставляли на улицу сонных клиентов, спеша смыть с полов разлитое спиртное, блевотину и кровь. Полуодетые мужчины появлялись в дверях борделей, застегивая последние пуговицы брюк и рубах на узких крылечках, а то и на улице. Беркли едва успела отскочить в сторону, когда один из них вздумал помочиться.
На вывесках салунов красовались звучные названия, дающие представление об истории возникновения квартала. «Панч и Джуди из Рэма», «Ирландский эль», «Бискайский залив». Беркли пересекла улицу и оказалась у дверей «Бешеного гризли», винного погребка, о котором ей говорил Шоун и названного так, потому что хозяин действительно держал в заведении медведицу, приковав ее к стене цепью. Мужчины в причудливых позах спали у дверей постоялых дворов, на голых окнах которых висели таблички, извещавшие об отсутствии свободных мест. Беркли пробиралась между спящими, начиная всерьез тревожиться.
Туман поднимался, являя взору кричаще безвкусное грозное зрелище Сиднейского квартала.
— Пест! Эй, ты! Мальчишка! Иди сюда!
Беркли находилась на полпути между двумя зданиями. За ее спиной осталась таверна О'Шантера. Низкий голос доносился из узкого переулка слева. Не зная, зачем она понадобилась обладателю этого замогильного голоса, Беркли и не думала останавливаться.
Стальная рука ухватила Беркли и зажала ладонью ее рот так, что она не могла ни крикнуть, ни укусить. Незнакомец потащил ее в переулок.
— Выворачивай карманы.
Беркли повисла на локте грабителя, вцепившись в него обеими руками. Судя по хватке незнакомца, он без труда мог сломать ей шею, даже если не собирался этого делать. Только кончики ступней девушки касались земли. Ей не на что было опереться, и она не могла даже показать бандиту свои пустые карманы.
Тот вновь потребовал вывернуть карманы, на сей раз свистящим шепотом. От него несло перегаром. Поскольку Беркли не могла ничего сказать, он начал торопливо обыскивать ее.
Грабитель сорвал с девушки шляпу, и по плечам ее хлынул водопад золотистых волос. Бандит изумленно ахнул, но тут же опомнился и ухватился за ее грудь.
— Отпусти ее.
Узнав голос Майка Уинстона, Беркли возблагодарила Господа. Майк угрожающе приблизился к бандиту и вынул нож.
— Отпусти ее, — негромко повторил он.
Беркли вырвалась, но грабитель успел схватить ее за бедро.
— Бегите, — сказал ей Майк, — Бегите так, как будто от этого зависит ваша жизнь. Потому что это и вправду так.
Она рванулась в сторону и бросилась прочь во весь дух. За углом она увидела двух мужчин, свернувших с улицы в переулок. Она крикнула, предупреждая Майка, и снова бросилась бежать. Оглянувшись, Беркли увидела, что мужчины остановились и смотрят ей вслед. На мгновение ей показалось, что она отвлекла их внимание от переулка, но они уже продолжили свой путь. Последнее, что заметила Беркли, прежде чем скрылась за очередным углом, был Майк — он выскочил из переулка, но его тут же втянули в сумрачную тень.
Девушка неслась по улице, перепрыгивая через кучи мусора и уклоняясь от похмельных гуляк. Добежав до Портсмут-сквер, она запыхалась, но не сбавляла скорости, пока не вбежала в высокие двери игорного зала.
Сэм надраивал стойку бара. Шоун склонился над перилами лестницы и строгал их ножом. Доннел Кинкейд и еще трое рабочих завтракали, расположившись за карточным столиком. Когда Беркли ворвалась в помещение, все с изумлением уставились на нее. Мужчины не проронили ни слова, пока на верхней площадке лестницы не появился Грей Джейнуэй.
— Сэм! Доннел! Возьмите свои пистолеты, — скомандовал он. — Остальные достаньте оружие из моего сундука. — Он спустился вниз. Сунув Шоуну ключ, Грей ткнул пальцем в сторону кладовой у задней стены вестибюля. — Ты знаешь, где я его держу. — В правой руке Грей сжимал пистолет. Его глаза были точь-в-точь того же цвета, что и отверстие дула. Он так посмотрел на Беркли, что она вздрогнула.
— Там Майк, — сказала она.
Грей уже знал об этом. Он сидел на балконе, когда Беркли промчалась по площади с развевающимися за спиной волосами, похожими на развернутый флаг. Только сейчас, увидев ее, Грей понял, что Беркли выходила из отеля. Следить за девушкой он поручил Майку. Решив, что тот гонится за ней, Грей чуть заметно улыбнулся, но Майк все не появлялся, а лицо Беркли, несущейся к «Фениксу», было искажено ужасом.
Грей понял, что не Беркли, а ее защитник попал в беду.
— Где вы его оставили? В Сиднейском квартале?
— Да. Там «гуси». Они…
— Где именно? — осведомился Грей. За его спиной стояли Шоун, Сэм, Доннел и другие.
— Я покажу. — Беркли повернулась к двери, но Грей схватил ее за волосы и дернул. Она поморщилась. — Таверна Тэма О'Шантера. У берега. Там есть переулок…
— Я знаю, где это, — сказал Шоун. — Идемте. Взмахнув рукой, Грей велел рабочим отправляться. Беркли отпрянула от него, но не проронила ни звука.
— Вам не следовало ходить туда, — бросил Грей. Беркли не ответила на упрек.
— Пожалуйста, найдите Майка как можно быстрее, — сказала она. — Я боюсь за него.
— Еще бы!
Беркли покачала головой.
— Вы ничего не понимаете. Его ладонь… когда я коснулась его ладони… — Не в силах продолжать, она бросилась к кладовой. Минуту спустя Беркли вернулась с винтовкой в руках, но Грей уже исчез.
Когда Грей и его люди оказались на месте, переулок у таверны Тэма О'Шантера был пуст. Там валялось лишь несколько разбитых бутылок, куча тряпья и помятая шляпа Беркли. Сэм обнаружил у стены таверны свежий кровавый след. Судя по отпечаткам подошв, здесь произошла драка.
— Думаете, его уже швырнули в залив? — Почесав затылок, Сэм с беспокойством взглянул на кучку «гусей», стоявших по ту сторону улицы. — Сдается мне, это были те самые типчики, что гогочут вон там.
Рыжие брови Доннела сошлись на переносице.
— Чего доброго, нас здесь запрут как в мышеловке. Кажется, переулок оканчивается тупиком.
Грей поднял шляпу и махнул рукой, веля выходить на улицу.
— Держите пистолеты на виду, но не вздумайте целиться в «гусей».
Их окликнул хриплый, но явно женский голос:
— Что, парни, ищете приключений? — Амелия Флауэрс стояла в дверях борделя, демонстрируя мужчинам, стоявшим по обе стороны улицы, свой внушительный бюст. — Или просто решили поразмяться?
— Можешь предложить что-нибудь другое, Амелия? — крикнул кто-то из «гусей». — Что-нибудь, чем ты угощаешь всех в округе? Триппером, например?
Приятели рассмеялись его шутке и, похлопав насмешника по спине, двинулись прочь.
Грей посмотрел им вслед и поднялся на маленькое крылечко заведения.
— Благодарю вас, мисс…
— Миссис, — поправила Амелия. — Миссис Флауэрс. Ваш друг у меня. Во всяком случае, я думаю, что это ваш друг. — Она отступила в сторону, приглашая Грея войти, и махнула остальным. Только Сэм и Доннел остались на часах у двери.
Майк лежал на столе в обеденном зале. Возле него суетились две девушки Амелии. Они не отошли даже тогда, Когда Грей дал понять, что хочет взглянуть на Майка.
Майк был избит и ранен, но жив и в сознании. Услышав голос Грея, он повернул голову, но сумел открыть только один глаз и посмотрел на хозяина сквозь узкую щелочку.
— Беркли в порядке? — прохрипел он. — Все произошло так быстро… туман… я не успел…
— Тебе не в чем винить себя. — Грей коснулся плеча Майка. — Мы можем унести тебя отсюда?
— Я сам пойду.
Майк попытался сесть, но Грей удержал его. Под нажимом его руки раненый застонал.
— Мы сделаем носилки, — предложила одна из девушек. — Так вам будет легче его нести.
Две простыни послужили полотнищем для переноски. Как только Майка приподняли, он лишился чувств, но Грею и его спутникам это было лишь на руку. Майка подняли четверо; задача оказалась им вполне по силам, хотя каждый нес в свободной руке пистолет. Грей вынул из кармана горсть золотых монет и дал девушкам по одной, а остальные протянул Амелии.
— Не стоит, — сказала она в ответ на благодарность Грея.
Грей догнал своих людей в тот самый миг, когда к ним подбежала Беркли. Она чуть прихрамывала, но двигалась довольно быстро, неся на плече винтовку. Увидев, что мужчины несут Майка, она перевела дух. Грей отнял у нее винтовку и отдал Сэму.
— У вас куриные мозги, — сказал он и тихо выругался, не заметив на лице Беркли ни страха, ни раскаяния. — А, Сэм? — спросил Грей. — У кого меньше мозгов, чем у курицы?
— Точно не знаю. — Сэм ухмыльнулся, а Грей бросил Беркли шляпу и велел надеть ее. — Может, у тех кенгуру, которых вы время от времени поминаете?
— У мешка с шерстью, — подал голос Доннел. Крепко ухватив Беркли за локоть, Грей потащил ее за собой.
— Как ты сказал? — переспросил он. Доннел пожал плечами.
— У мешка с шерстью меньше мозгов, чем у курицы или кенгуру. Шоун кивнул:
— А у кирпича и того менее. У мисс Шоу столько же ума, как у кирпича.
Беркли попыталась вырваться, но Грей сжал ее руку и, подтянув поближе к себе, вынудил приноравливаться к своему шагу.
— Кирпич и есть, — сказал он ей и, понизив голос так, что только Беркли могла его слышать, добавил:
— Когда Майк придет в себя, он, пожалуй, скажет о вашем уме что-нибудь и вовсе непотребное.
Пропустив его слова мимо ушей, девушка бросила взгляд на Майка.
— Он поправится? Как только вернемся в «Феникс», Шоун позовет доктора.
— Я сама буду за ним ухаживать, — сказала Беркли. — Можете положить его в моих комнатах.
Грей промолчал. Он видел, что их маленькая вооруженная группа привлекает на Портсмут-сквер всеобщее внимание. Заметив, что Беркли оглядывается, он понял: она думает о том же.
— Мы могли бы привести с собой целую толпу «гусей», не забывайте об этом. Майк пострадал из-за вас. Не он, а именно вы должны были лежать сейчас на тех простынях.
Беркли пожала плечами:
— Уж не думаете ли вы, будто я не сознаю, как мне повезло, что Майк оказался рядом?
— Повезло? Везение здесь ни при чем. Майк оказался там потому, что я велел ему следить за вами.
— Что?
— Я надеялся, что вы не пойдете в Сиднейский квартал.
Прошлой ночью выпало дежурить Майку — на тот случай, если я ошибусь.
Беркли побледнела, в глазах ее застыла мучительная боль.
— Это все из-за меня. Если Майк умрет, это будет моя вина.
Глава 6
Грей, не отпуская Беркли от себя, велел рабочим нести Майка наверх. Он отправил Сэма за врачом, а когда из кухни появилась Энни Джек и спросила, что происходит, Грей послал ее за припарками и бинтами. Беркли несколько раз пыталась высвободиться, но Грей крепко держал ее. От его пальцев на коже оставались синяки, потом в руке начался зуд и она онемела. Беркли твердо решила сохранять терпение, но, не выдержав, жалобно застонала.
Грей не ослабил хватку. Когда все ушли, он повел Беркли на второй этаж. На верхней площадке лестницы они повернули к его апартаментам, в сторону от комнаты Майка.
Догадавшись, куда он ведет ее, Беркли уперлась. Это привело лишь к тому, что Грей еще сильнее потянул ее за собой. Она с трудом удержалась на ногах, но после этого последовала за ним без возражений.
У двери Грей зажал Беркли между вытянутыми руками, отпер замок и втолкнул ее в комнату. Он вышел и запер дверь снаружи, прежде чем девушка догадалась о его намерениях. Грей уже удалялся по коридору, когда Беркли задергала ручку, требуя выпустить ее. Потом она закричала вновь, но Грей уже ушел.
Беркли уселась на пол и провела в этой позе добрых полчаса. Услышав в коридоре тяжелую поступь Энни Джек, она вскочила и метнулась к зеленому плюшевому диванчику. Щелкнул замок, и дверь распахнулась. Энни принесла поднос. Она задержалась на пороге, и ее широкие плечи заполнили дверной проем.
— Не вздумайте дать тягу, пока у Энни заняты руки, — предупредила она, как обычно говоря о себе в третьем лице. — Миста Джейнуэй спустит с вас три шкуры, а с Энни — все шесть. Он сказал, пусть Энни принесет вам завтрак, и Энни принесла.
Беркли встала, но, заметив, что ее движение насторожило кухарку, опустилась на место.
— Я только хотела помочь вам, мисс Джек.
— Не напускайте на меня свои чары. Никто не зовет Энни мисс Джек и не будет называть. — Она поставила поднос на сосновый столик у дверей. — Вот яйца, помидоры и хаш с перцем. И не думайте, что Энни и дальше будет вам прислуживать. В «Эльдорадо» Энни никогда не бывала служанкой и таскает еду в первый и последний раз. Мисте Джейнуэю придется пожалеть, если он захочет сделать Энни своей домашней негрой.
Беркли кивнула.
— Чего это с вами? — продолжала Энни. — Вы похожи на побитого щенка. Что, поняли наконец, каким боком оборачивается для людей ваше колдовство?
— Колдовство? — Девушка нахмурилась. — Я ничего об этом не знаю.
Негритянка пожала плечами.
— Вы заколдовали Майка, это уж точно. Заставили его тащиться за собой, как собачка. Доктор говорит, он едва жив. Энни думает, что это все из-за ваших чар. Миста Джейнуэй правильно сделал, что запер вас здесь. Для всех будет спокойнее, если вы не сможете пускать в ход колдовство и всякие там порошки.
Возмущенная, Беркли тем не менее не хотела спугнуть кухарку. Она подалась вперед.
— О чем вы говорите, мисс… Энни? Какое колдовство? Какие порошки?
— Энни отлично знает, какие вещи нужны женщине-духу, чтобы творить свою магию. Энни видела ваш амулет.
— Амулет? У меня нет никаких амулетов. Энни пригвоздила девушку к месту, выразительно посмотрев на нее.
— Говорят вам, Энни сама видела. Вот этими глазами. Жемчуг в оправе. С висюлькой из чистого золота.
— А, так вы о серьге.
— Серьги бывают парами, а у вас одна. Самый настоящий амулет.
Спорить с Энни не имело смысла, но то, что кухарка знала о серьге, насторожило девушку.
— Значит, вы обыскивали мои комнаты? Я отлично помню, куда положила серьгу. Я спрятала это украшение, и вы не увидели бы его, если бы…
Энни передернула плечами, и ее объемистые формы заколыхались. Было совершенно ясно, что она оскорблена до глубины души.
— И не увидела бы, кабы ваша кошка не пробралась на кухню, и Энни не пришлось бы хорошенько наподдать ей метлой, и если бы эта мерзкая тварь не прыснула к вашей двери, спасая свою шкуру. Тогда Энни пустила ее в вашу гостиную, тихо и незаметно, чтобы не нарушить ваш сон, а кошка прыгнула на кресло с высокой спинкой, которое стоит у очага, махнула на каминную полку и сбросила на пол шкатулку для драгоценностей, такую миленькую да скромную, что даже и не подумаешь, будто внутри может скрываться колдовство. Тогда Энни поднимает шкатулку и видит волшебный амулет, а кошка набрасывается на руки Энни и начинает злобно царапаться. — Кухарка вытянула руку, закатала рукав до локтя и Беркли увидела два припухших шрама. — И тогда Энни кончиком метлы запихивает колдовство обратно в шкатулку и ставит ее обратно на полку. Кошка бросается прочь, но Энни успевает напоследок еще раз наподдать ей. — Негритянка наставила на Беркли толстый указательный палец и покачала им из стороны в сторону. — А теперь, если хотите, думайте, будто Энни обыскивала вашу комнату, или поверьте ее словам. Энни все равно, лишь бы вы не напустили на нее свои чары. Беркли вздохнула:
— Я не собираюсь заколдовывать вас. И я верю вам. Действительно, вчера утром кошка вбежала в спальню Беркли и спряталась под одеялом.
Она смутно помнила, как что-то с грохотом повалилось на пол в ее гостиной, но когда она встала с постели, там все оказалось в порядке. Беркли решила, что ей все приснилось, и более не вспоминала об этом — вплоть до настоящей минуты.
— Мне очень жаль, Энни. Я не знала, что Пандора ходит к вам на кухню. Обычно я запираю ее на ночь в своих комнатах.
— Пандора, — проворчала кухарка. — Колдовская кошка.
Энни отправилась восвояси, продолжая бормотать что-то себе под нос. Заперев замок, она для пущей уверенности хорошенько налегла на дверь. Ее шаги постепенно стихали, как звук удаляющейся грозы.
Есть не хотелось. Беркли положила себе всего понемногу, но лишь поковырялась в тарелке и отодвинула ее. Чай был горячий и ароматный. Она выпила чашку без сливок и сахара и наливала вторую порцию, когда в дверях появился Грей. Она поставила чашку на стол и впилась в лицо Грея, ища ответов на вопросы, которые теснились в ее голове. Его жесткое лицо было непроницаемым, в уголках глаз и рта залегли чуть заметные складки, а на скулах ходили желваки. Он прислонился к дверному проему, глядя как бы сквозь Беркли. Она молча и с беспокойством смотрела на него.
Грей придвинул к себе кресло, но не сел. Устроившись на краешке стола, он поставил ноги на кресло и теперь взирал на Беркли сверху вниз.
Грей не ослабил хватку. Когда все ушли, он повел Беркли на второй этаж. На верхней площадке лестницы они повернули к его апартаментам, в сторону от комнаты Майка.
Догадавшись, куда он ведет ее, Беркли уперлась. Это привело лишь к тому, что Грей еще сильнее потянул ее за собой. Она с трудом удержалась на ногах, но после этого последовала за ним без возражений.
У двери Грей зажал Беркли между вытянутыми руками, отпер замок и втолкнул ее в комнату. Он вышел и запер дверь снаружи, прежде чем девушка догадалась о его намерениях. Грей уже удалялся по коридору, когда Беркли задергала ручку, требуя выпустить ее. Потом она закричала вновь, но Грей уже ушел.
Беркли уселась на пол и провела в этой позе добрых полчаса. Услышав в коридоре тяжелую поступь Энни Джек, она вскочила и метнулась к зеленому плюшевому диванчику. Щелкнул замок, и дверь распахнулась. Энни принесла поднос. Она задержалась на пороге, и ее широкие плечи заполнили дверной проем.
— Не вздумайте дать тягу, пока у Энни заняты руки, — предупредила она, как обычно говоря о себе в третьем лице. — Миста Джейнуэй спустит с вас три шкуры, а с Энни — все шесть. Он сказал, пусть Энни принесет вам завтрак, и Энни принесла.
Беркли встала, но, заметив, что ее движение насторожило кухарку, опустилась на место.
— Я только хотела помочь вам, мисс Джек.
— Не напускайте на меня свои чары. Никто не зовет Энни мисс Джек и не будет называть. — Она поставила поднос на сосновый столик у дверей. — Вот яйца, помидоры и хаш с перцем. И не думайте, что Энни и дальше будет вам прислуживать. В «Эльдорадо» Энни никогда не бывала служанкой и таскает еду в первый и последний раз. Мисте Джейнуэю придется пожалеть, если он захочет сделать Энни своей домашней негрой.
Беркли кивнула.
— Чего это с вами? — продолжала Энни. — Вы похожи на побитого щенка. Что, поняли наконец, каким боком оборачивается для людей ваше колдовство?
— Колдовство? — Девушка нахмурилась. — Я ничего об этом не знаю.
Негритянка пожала плечами.
— Вы заколдовали Майка, это уж точно. Заставили его тащиться за собой, как собачка. Доктор говорит, он едва жив. Энни думает, что это все из-за ваших чар. Миста Джейнуэй правильно сделал, что запер вас здесь. Для всех будет спокойнее, если вы не сможете пускать в ход колдовство и всякие там порошки.
Возмущенная, Беркли тем не менее не хотела спугнуть кухарку. Она подалась вперед.
— О чем вы говорите, мисс… Энни? Какое колдовство? Какие порошки?
— Энни отлично знает, какие вещи нужны женщине-духу, чтобы творить свою магию. Энни видела ваш амулет.
— Амулет? У меня нет никаких амулетов. Энни пригвоздила девушку к месту, выразительно посмотрев на нее.
— Говорят вам, Энни сама видела. Вот этими глазами. Жемчуг в оправе. С висюлькой из чистого золота.
— А, так вы о серьге.
— Серьги бывают парами, а у вас одна. Самый настоящий амулет.
Спорить с Энни не имело смысла, но то, что кухарка знала о серьге, насторожило девушку.
— Значит, вы обыскивали мои комнаты? Я отлично помню, куда положила серьгу. Я спрятала это украшение, и вы не увидели бы его, если бы…
Энни передернула плечами, и ее объемистые формы заколыхались. Было совершенно ясно, что она оскорблена до глубины души.
— И не увидела бы, кабы ваша кошка не пробралась на кухню, и Энни не пришлось бы хорошенько наподдать ей метлой, и если бы эта мерзкая тварь не прыснула к вашей двери, спасая свою шкуру. Тогда Энни пустила ее в вашу гостиную, тихо и незаметно, чтобы не нарушить ваш сон, а кошка прыгнула на кресло с высокой спинкой, которое стоит у очага, махнула на каминную полку и сбросила на пол шкатулку для драгоценностей, такую миленькую да скромную, что даже и не подумаешь, будто внутри может скрываться колдовство. Тогда Энни поднимает шкатулку и видит волшебный амулет, а кошка набрасывается на руки Энни и начинает злобно царапаться. — Кухарка вытянула руку, закатала рукав до локтя и Беркли увидела два припухших шрама. — И тогда Энни кончиком метлы запихивает колдовство обратно в шкатулку и ставит ее обратно на полку. Кошка бросается прочь, но Энни успевает напоследок еще раз наподдать ей. — Негритянка наставила на Беркли толстый указательный палец и покачала им из стороны в сторону. — А теперь, если хотите, думайте, будто Энни обыскивала вашу комнату, или поверьте ее словам. Энни все равно, лишь бы вы не напустили на нее свои чары. Беркли вздохнула:
— Я не собираюсь заколдовывать вас. И я верю вам. Действительно, вчера утром кошка вбежала в спальню Беркли и спряталась под одеялом.
Она смутно помнила, как что-то с грохотом повалилось на пол в ее гостиной, но когда она встала с постели, там все оказалось в порядке. Беркли решила, что ей все приснилось, и более не вспоминала об этом — вплоть до настоящей минуты.
— Мне очень жаль, Энни. Я не знала, что Пандора ходит к вам на кухню. Обычно я запираю ее на ночь в своих комнатах.
— Пандора, — проворчала кухарка. — Колдовская кошка.
Энни отправилась восвояси, продолжая бормотать что-то себе под нос. Заперев замок, она для пущей уверенности хорошенько налегла на дверь. Ее шаги постепенно стихали, как звук удаляющейся грозы.
Есть не хотелось. Беркли положила себе всего понемногу, но лишь поковырялась в тарелке и отодвинула ее. Чай был горячий и ароматный. Она выпила чашку без сливок и сахара и наливала вторую порцию, когда в дверях появился Грей. Она поставила чашку на стол и впилась в лицо Грея, ища ответов на вопросы, которые теснились в ее голове. Его жесткое лицо было непроницаемым, в уголках глаз и рта залегли чуть заметные складки, а на скулах ходили желваки. Он прислонился к дверному проему, глядя как бы сквозь Беркли. Она молча и с беспокойством смотрела на него.
Грей придвинул к себе кресло, но не сел. Устроившись на краешке стола, он поставил ноги на кресло и теперь взирал на Беркли сверху вниз.