Страница:
— Вы хотите меня утопить? — сердито осведомилась Беркли, погружаясь в воду.
— Был такой соблазн, — признался Грей выпрямляясь. — Можете снять одежду и бросить ее на пол. Когда разденетесь, позовите меня, и я заберу ваши тряпки. — Приняв молчание Беркли за знак согласия, он подошел к сундуку. Кусок мыла, брошенный в сторону корыта, плюхнулся в воду. Беркли не поймала его. Пока она вылавливала мыло, Грей разложил возле корыта полотенца и мочалки. Открыв сундук, он порылся в нем, достал еще одну простыню и вышел из гардеробной.
Беркли смотрела ему вслед, и губы у нее дрожали. Неужели он вообразил, что она обнажится при нем? Будет мыться только потому, что он швырнул в нее мылом? Но если бы он решил сам потереть ее мочалкой, было бы еще хуже. Беркли поднялась из корыта, но в тот же миг в комнате появился Грей. Он держал в руках молоток, веревку и два гвоздя. Грей бросил на девушку испепеляющий взгляд, и она вновь опустилась в воду. Тем временем Грей начал сооружать занавеску, чтобы отделить корыто от комнаты.
— Что вы делаете? — спросила Беркли.
— Это для того, чтобы не смущать вас.
— Не понимаю. Куда проще, выходя из комнаты, закрыть за собой дверь.
— Я мог бы закрыть дверь, если бы собирался уходить. Сидите на месте! Незачем заливать водой всю комнату. Мне надо поговорить с вами, а это будет невозможно, если нас разделит закрытая дверь. По-моему, занавеска — вполне разумный компромисс.
— Вы ошибаетесь.
— Больше я ничего не могу для вас сделать.
— Было бы куда разумнее, если бы вы позволили мне искупаться, а беседу отложили на потом.
— Да, но для меня это неприемлемо. — Не обращая внимания на сердитый взгляд Беркли, Грей приладил веревку и привязал к ней два угла простыни. — Больше горячей воды не будет, — предупредил Грей. — Советую вам немедленно снять одежду.
— Это невозможно.
— Тогда я сам сниму ее с вас, — пригрозил Грей. Застенчивость Беркли — если, конечно, это была застенчивость, — оказалась для него полной неожиданностью. Ему и в голову не пришло бы, что она станет поднимать шум из-за такого пустяка. Разве Беркли не говорила ему, что хочет искупаться в бухте? Вдобавок она несколько недель холила по Сан-Франциско в штанах. Подобное поведение, на взгляд Грея, никоим образом не свидетельствовало о застенчивости. — Я серьезно, мисс Шоу. — Он сделал паузу. — Выбирайте. Либо вы раздеваетесь, либо уходите отсюда. Вместе с кошкой.
В комнате воцарилось долгое молчание. Потом Грей услышал вздох. Вслед за вздохом на пол начали шлепаться мокрые тряпки. Удовлетворенный, Грей сел на сундук. Тряпка следовала за тряпкой, потом раздалось негромкое сопение — видимо, дело дошло до предмета, который было трудно снять.
— Вы закончили? — спросил Грей, услышав, как Беркли вновь погрузилась в воду. Ответа не последовало. — Если вы киваете, мисс Шоу, я не услышу вас.
— Да, — сказала она. — Я закончила.
— Тогда я иду за вашей одеждой.
Беркли погрузилась в воду до самого носа, но эта мера предосторожности оказалась излишней: Грей не вошел за занавеску, а протянул под ней руку. Беркли следила за тем, как исчезают остатки ее имущества. Теперь, кроме серьги зажатой в кулаке, у нее не осталось ничего.
Грей отсутствовал недолго, но девушка понимала, что больше не увидит свою одежду. Должно быть, ее сожгли в той самой печи, на которой грели воду для ванны.
— Я ничего не слышу, — сказал Грей. — Вы закончили мыться?
— Даже не начинала.
— Нужна помощь?
Беркли села и осмотрела серьгу. Осторожно положив ее на край корыта, она взяла мыло и мочалку.
— Нет, — отозвалась она. — Мне не нужна ваша помощь.
— Вот и славно. Мне еще не доводилось выступать в роли горничной.
Беркли молча намылилась, находя утешение в мысли о том, что наконец вновь станет чистой.
Грей уселся на сундук и вытянул перед собой ноги.
— Откуда вы, мисс Шоу?
— Из Балтимора. — Это был последний город, в котором жила Беркли, значит, она хотя бы отчасти сказала правду. Андерсон всегда учил ее не отклоняться от истины. Ложь легко разоблачить. — А родилась я в Чарлстоне. — Девушка не упомянула о том, что провела там первые шесть лет жизни — А вы, мистер Джейнуэй? Откуда вы приехали?
— Я бывал во многих местах. — Грей скрестил руки на груди. — Как вы попали в Сан-Франциско?
— В июне я плыла на клипере «Ремингтон шиппинг». В Панаме мы пересели на пакетбот, который доставил нас сюда.
— Что значит мы?
— Я и другие пассажиры.
— Не может быть, чтобы вы путешествовали одна. Кто вас сопровождал?
Рука Беркли дрогнула. Мыло выскользнуло, и ей пришлось ловить его.
— Отец, — ответила она.
— Где он теперь?
— Я… я не знаю.
— Не знаете?
— Нет. Не знаю. Вы не имеете права допрашивать меня, мистер Джейнуэй. Возможно, вы скажете мне, что я должна либо отвечать на ваши вопросы, либо уйти?
— Я подумывал об этом.
Беркли намылила волосы. Взбив немного пены, она поскребла голову.
— Отец бросил меня, мистер Джейнуэй. Это вы и хотели выяснить?
— Кто он? Золотоискатель?
— Собирался стать им. Только и говорил о том, как приедет в Сан-Франциско и попытает счастья на приисках. Он купил участок еще до того, как мы покинули Балтимор.
Грей не раз слышал о людях, которые ехали в предгорья Сьерра-Невады, считая, что у них уже есть доля в богатом прииске. Но даже если купленный участок существовал, он оказывался выработанным. Отыскав его, человек чаще всего узнавал, что землю продавали трижды, а то и четырежды.
— Вы отправились вместе с ним на участок?
— Да. — Беркли закрыла глаза. Ей не хотелось думать, и еще меньше — разговаривать об этом. Протянув руку, она подтащила к себе одно из ведер с водой для ополаскивания. Поднять его и вылить в корыто оказалось труднее, но все же обошлась без помощи Грея.
— Сколько времени прошло после его исчезновения?
— Месяц.
— И вы покинули лагерь старателей, чтобы искать его?
— Не сразу. Он велел мне ждать, и я ждала. Но это было небезопасно. Другие люди, появлявшиеся там, кажется, заподозрили, что я не сын своего отца.
Значит, она уже тогда притворялась мальчишкой. На совести ее отца лежал немалый грех. Грей не раз убеждался в том, что золотая лихорадка лишает человека рассудка и способности к здравомыслию.
— Почему вы не остались в Балтиморе?
— Там у нас больше нет родственников. Моя мать умерла, когда мне было шестнадцать лет. Я вышла зам…
— Что? Что вы сделали?
— Выйдя из детского возраста, я решила посвятить себя заботам об отце.
— Кажется, мы с вами уже договорились о том, что вам нужен покровитель, мисс Шоу. Едва ли вы могли заботиться об отце.
— Хотите верьте, хотите нет. Я не стану убеждать вас.
Грей подался вперед.
— Зачем ваш отец отправился в город?
— За припасами, — объяснила Беркли. И вновь в ее словах была лишь доля истины. Помимо всего прочего, Андерсон жаждал любовных утех и даже не скрывал этого от Беркли. — Полагаю, он рассчитывал побывать в конторе по регистрации земельных сделок и вернуть свои деньги. Но это не важно. Он бросил меня, и больше я о нем не слышала. — Она замялась. — Думаю, он погиб.
Грей думал точно так же.
— Что дальше, мисс Шоу?
— О чем вы?
Как вы собираетесь жить дальше? Сегодня утром вы стремились попасть на судно «Ремингтон шиппинг», но были вполне удовлетворены, передав туда письмо. Важно ли для вас покинуть Сан-Франциско?
— Нет ничего важнее. Но, как вы заметили, для этого нужны деньги.
— В письме была просьба о деньгах?
— Нет. Никто не даст мне ни цента. — Это была чистая правда. Беркли понимала, что никого из Торнов не тронут ее просьбы. С течением времени они спросят себя, а что, собственно, произошло в их гостиной? Насколько можно доверять ей? Вероятно, их сомнения возникли в тот самый миг, когда Беркли и Андерсон исчезли. Письма из Сан-Франциско могли лишь отчасти развеять их опасения. Девушка положила серьгу на ладонь и, прежде чем стиснуть в кулаке, внимательно вгляделась в нее.
В качестве последнего испытания Декер Торн предложил ей выбрать нужную серьгу, но Беркли не знала, справилась ли с заданием. Вряд ли Торны придут ей на помощь.
— Вы закончили, мисс Шоу?
Нетерпение, прозвучавшее в голосе Грея, подсказало Беркли, что он уже не в первый раз задает этот вопрос.
— Мне осталось только вытереться. — Поднявшись, она вытерла полотенцем волосы, стараясь не уронить серьгу. — Мистер Хартфорд принес для меня одежду?
— Нет, — сказал Грей. Просунув руку между занавеской и стеной, он подал девушке свой темно-зеленый халат. — Наденьте вот это, пока он не вернется.
Беркли быстро вытерлась, выбралась из корыта и взяла халат. Атлас ласкал ее кожу, широкие рукава скользнули по Рукам, и когда она затянула пояс, ей показалось, будто она окунулась в прохладный водопад.
Девушка сунула серьгу в карман и вышла из-за занавески, обхватив грудь руками и словно обороняясь. Она не знала, куда девать глаза, потому что чувствовала, как взгляд Грея скользит по ее телу, но велела себе не смущаться и не краснеть.
— Дайте расческу, — попросила Беркли.
Грей смотрел на нее и удивлялся тому, как долго ей удавалось выдавать себя за уличного мальчишку. Она была невелика ростом — ее макушка доходила только до подбородка Грея, — но теперь не оставалось никаких сомнений в ее принадлежности к слабому полу. Лицо в форме сердечка, пухлые, изящно очерченные губы, изысканный разрез зеленых глаз, плавно изогнутые брови, чуть темнее золотисто-платиновых волос, и еще более темные ресницы, затенявшие глаза Беркли, в которых Грею и без того уже чудилась непостижимая тайна.
Талия девушки оказалась тоньше и выше, чем он предполагал. Из-под подола халата высовывалась голая ступня.
Грей чуть заметно улыбнулся. Он уже видел эту ступню. Все остальное было ему внове.
— Дайте, пожалуйста, расческу, — повторила она.
— Я отлично вас слышал.
Грей поднялся, открыл сундук, отыскал расческу и щетку, потом протянул девушке зеркало. Выхватив у него все три предмета, она тут же бросилась в спальню. Грей последовал за ней, остановился возле дверей и прислонился к стене. Беркли уже прогнала кошку, нежившуюся в солнечных лучах, и заняла ее место на скамье. Спутанные влажные волосы окружали ее голову полупрозрачным ореолом. Золотистые пряди отражали солнечный свет.
Девушка отложила щетку и зеркало и начала расчесывать волосы, ощущая на себе неотрывный взгляд Грея.
— У вас, должно быть, много других дел. — Она бросила на него быстрый взгляд.
— Нет настроения заниматься ими.
— Пожалуйста, перестаньте таращиться на меня.
— Вам пора бы уже привыкнуть к пристальным взглядам. Вы отлично сознаете свою красоту.
Беркли даже не покраснела, не приняв всерьез столь откровенную лесть.
— Ничего такого я не знаю, мистер Джейнуэй. — Она и вправду привыкла к вниманию мужчин. Андерсон постоянно следил за ней, хотя и не совсем так, как Грей. Видимо, у нее все же был покровитель, если не сказать хозяин. Вот только теперь Беркли не знала, как относиться к этому.
Грей следил за ловкими пальцами девушки. Она расчесывала волосы изящными, гипнотически завораживающими, как морской прибой, движениями. Грей не мог отвести от нее взгляд.
— Можно задать вам вопрос? — спросила Беркли.
— Конечно.
— Сегодня утром… в порту… как вы узнали, что я-не мужчина?
— Вы действительно хотите это знать?
Беркли была уверена в этом, задавая вопрос, но теперь почему-то угомнилась.
— Да.
— Могу вас утешить тем, что я не сразу понял, кто вы такая. Я ни о чем не догадывался, пока вы бродили по пирсу. Не догадывался и тогда, когда вы начали швырять в «гусей» рыбу. Но когда вы подбежали ко мне и прилипли к моей спине, как…
— Мокрый лист? — предположила Беркли. Называться мокрым листом было приятнее, чем кенгуренком.
— Пиявка, — поправил Грей. — Как пиявка. И вот тогда мне открылись некоторые особенности вашего телосложения.
— Вы имеете в виду мою… — Беркли умолкла и, опустив глаза, оглядела себя. Полы халата разошлись и сквозь открытый ворот было видно все, что под ним находилось.
Беркли быстро запахнула халат.
— Я говорил о вашей груди, — уточнил Грей.
— Я готова признать, мистер Джейнуэй, что наше знакомство состоялось при весьма необычных обстоятельствах, поэтому у вас нет оснований относиться ко мне с уважением, но я не привыкла к вульгарности и попросила бы вас воздержаться от…
— Это ваши груди, мисс Шоу, и вы прижались ко мне. Не мне, а вам следует воздерживаться от подобных поступков и не заговаривать о них.
— Я и не думала… Вы сами…
— Не я, а вы пожелали узнать о том, как я угадал в вас женщину. Помнится, я дал вам возможность отказаться от расспросов. Вы этого не сделали, и я деликатно удовлетворил ваше любопытство. Между прочим, в женской груди нет ничего вульгарного.
— Я чувствовала себя лучше в облике мальчишки.
— — Если это хоть немного успокоит вас, мисс Шоу, обещаю в дальнейшем осторожнее подбирать слова и стараться не оскорблять вас.
Беркли решила поверить его словам. Она заметила, что у Джейнуэя хорошие манеры и обращался он с ней хоть и несколько бесцеремонно, но вовсе не оскорбительно.
Как только Беркли вновь начала расчесывать волосы, Грей отделился от стены.
— Ну и что мы будем делать дальше?
— Думаю, мне нужно найти работу.
— Вы умеете готовить?
— Нет. Во всяком случае, зарабатывать на жизнь стряпней я не сумею.
— А зря. На днях в город приехала женщина, умеющая готовить, и теперь она получает в «Эльдорадо» тысячу долларов в месяц.
— Тысячу долларов… — благоговейно произнесла Беркли. — Пожалуй, я научусь.
Грей покачал головой:
— Только не в кухне «Феникса». Сан-Франциско и так уже немало пострадал от пожаров. — Увидев, что Беркли ничуть не обижена его отказом. Грей вспомнил, как она упоминала о каких-то своих способностях. — Может быть, вы умеете петь? Танцевать? Играть на музыкальных инструментах?
— Не настолько, чтобы зарабатывать себе на жизнь.
— Как насчет азартных игр? «Фараон»? Покер? Кости?
— Нет.
— Шить можете?
— Нет.
— Стать шлюхой вы тоже не желаете.
— Нет!
Грей ожидал именно такого ответа, но горячность Беркли рассмешила его.
— В таком случае что же вы умеете, мисс Беркли? Девушка отложила расческу.
— Дайте мне руку, мистер Джейнуэй, и я вам покажу.
Глава 4
— Был такой соблазн, — признался Грей выпрямляясь. — Можете снять одежду и бросить ее на пол. Когда разденетесь, позовите меня, и я заберу ваши тряпки. — Приняв молчание Беркли за знак согласия, он подошел к сундуку. Кусок мыла, брошенный в сторону корыта, плюхнулся в воду. Беркли не поймала его. Пока она вылавливала мыло, Грей разложил возле корыта полотенца и мочалки. Открыв сундук, он порылся в нем, достал еще одну простыню и вышел из гардеробной.
Беркли смотрела ему вслед, и губы у нее дрожали. Неужели он вообразил, что она обнажится при нем? Будет мыться только потому, что он швырнул в нее мылом? Но если бы он решил сам потереть ее мочалкой, было бы еще хуже. Беркли поднялась из корыта, но в тот же миг в комнате появился Грей. Он держал в руках молоток, веревку и два гвоздя. Грей бросил на девушку испепеляющий взгляд, и она вновь опустилась в воду. Тем временем Грей начал сооружать занавеску, чтобы отделить корыто от комнаты.
— Что вы делаете? — спросила Беркли.
— Это для того, чтобы не смущать вас.
— Не понимаю. Куда проще, выходя из комнаты, закрыть за собой дверь.
— Я мог бы закрыть дверь, если бы собирался уходить. Сидите на месте! Незачем заливать водой всю комнату. Мне надо поговорить с вами, а это будет невозможно, если нас разделит закрытая дверь. По-моему, занавеска — вполне разумный компромисс.
— Вы ошибаетесь.
— Больше я ничего не могу для вас сделать.
— Было бы куда разумнее, если бы вы позволили мне искупаться, а беседу отложили на потом.
— Да, но для меня это неприемлемо. — Не обращая внимания на сердитый взгляд Беркли, Грей приладил веревку и привязал к ней два угла простыни. — Больше горячей воды не будет, — предупредил Грей. — Советую вам немедленно снять одежду.
— Это невозможно.
— Тогда я сам сниму ее с вас, — пригрозил Грей. Застенчивость Беркли — если, конечно, это была застенчивость, — оказалась для него полной неожиданностью. Ему и в голову не пришло бы, что она станет поднимать шум из-за такого пустяка. Разве Беркли не говорила ему, что хочет искупаться в бухте? Вдобавок она несколько недель холила по Сан-Франциско в штанах. Подобное поведение, на взгляд Грея, никоим образом не свидетельствовало о застенчивости. — Я серьезно, мисс Шоу. — Он сделал паузу. — Выбирайте. Либо вы раздеваетесь, либо уходите отсюда. Вместе с кошкой.
В комнате воцарилось долгое молчание. Потом Грей услышал вздох. Вслед за вздохом на пол начали шлепаться мокрые тряпки. Удовлетворенный, Грей сел на сундук. Тряпка следовала за тряпкой, потом раздалось негромкое сопение — видимо, дело дошло до предмета, который было трудно снять.
— Вы закончили? — спросил Грей, услышав, как Беркли вновь погрузилась в воду. Ответа не последовало. — Если вы киваете, мисс Шоу, я не услышу вас.
— Да, — сказала она. — Я закончила.
— Тогда я иду за вашей одеждой.
Беркли погрузилась в воду до самого носа, но эта мера предосторожности оказалась излишней: Грей не вошел за занавеску, а протянул под ней руку. Беркли следила за тем, как исчезают остатки ее имущества. Теперь, кроме серьги зажатой в кулаке, у нее не осталось ничего.
Грей отсутствовал недолго, но девушка понимала, что больше не увидит свою одежду. Должно быть, ее сожгли в той самой печи, на которой грели воду для ванны.
— Я ничего не слышу, — сказал Грей. — Вы закончили мыться?
— Даже не начинала.
— Нужна помощь?
Беркли села и осмотрела серьгу. Осторожно положив ее на край корыта, она взяла мыло и мочалку.
— Нет, — отозвалась она. — Мне не нужна ваша помощь.
— Вот и славно. Мне еще не доводилось выступать в роли горничной.
Беркли молча намылилась, находя утешение в мысли о том, что наконец вновь станет чистой.
Грей уселся на сундук и вытянул перед собой ноги.
— Откуда вы, мисс Шоу?
— Из Балтимора. — Это был последний город, в котором жила Беркли, значит, она хотя бы отчасти сказала правду. Андерсон всегда учил ее не отклоняться от истины. Ложь легко разоблачить. — А родилась я в Чарлстоне. — Девушка не упомянула о том, что провела там первые шесть лет жизни — А вы, мистер Джейнуэй? Откуда вы приехали?
— Я бывал во многих местах. — Грей скрестил руки на груди. — Как вы попали в Сан-Франциско?
— В июне я плыла на клипере «Ремингтон шиппинг». В Панаме мы пересели на пакетбот, который доставил нас сюда.
— Что значит мы?
— Я и другие пассажиры.
— Не может быть, чтобы вы путешествовали одна. Кто вас сопровождал?
Рука Беркли дрогнула. Мыло выскользнуло, и ей пришлось ловить его.
— Отец, — ответила она.
— Где он теперь?
— Я… я не знаю.
— Не знаете?
— Нет. Не знаю. Вы не имеете права допрашивать меня, мистер Джейнуэй. Возможно, вы скажете мне, что я должна либо отвечать на ваши вопросы, либо уйти?
— Я подумывал об этом.
Беркли намылила волосы. Взбив немного пены, она поскребла голову.
— Отец бросил меня, мистер Джейнуэй. Это вы и хотели выяснить?
— Кто он? Золотоискатель?
— Собирался стать им. Только и говорил о том, как приедет в Сан-Франциско и попытает счастья на приисках. Он купил участок еще до того, как мы покинули Балтимор.
Грей не раз слышал о людях, которые ехали в предгорья Сьерра-Невады, считая, что у них уже есть доля в богатом прииске. Но даже если купленный участок существовал, он оказывался выработанным. Отыскав его, человек чаще всего узнавал, что землю продавали трижды, а то и четырежды.
— Вы отправились вместе с ним на участок?
— Да. — Беркли закрыла глаза. Ей не хотелось думать, и еще меньше — разговаривать об этом. Протянув руку, она подтащила к себе одно из ведер с водой для ополаскивания. Поднять его и вылить в корыто оказалось труднее, но все же обошлась без помощи Грея.
— Сколько времени прошло после его исчезновения?
— Месяц.
— И вы покинули лагерь старателей, чтобы искать его?
— Не сразу. Он велел мне ждать, и я ждала. Но это было небезопасно. Другие люди, появлявшиеся там, кажется, заподозрили, что я не сын своего отца.
Значит, она уже тогда притворялась мальчишкой. На совести ее отца лежал немалый грех. Грей не раз убеждался в том, что золотая лихорадка лишает человека рассудка и способности к здравомыслию.
— Почему вы не остались в Балтиморе?
— Там у нас больше нет родственников. Моя мать умерла, когда мне было шестнадцать лет. Я вышла зам…
— Что? Что вы сделали?
— Выйдя из детского возраста, я решила посвятить себя заботам об отце.
— Кажется, мы с вами уже договорились о том, что вам нужен покровитель, мисс Шоу. Едва ли вы могли заботиться об отце.
— Хотите верьте, хотите нет. Я не стану убеждать вас.
Грей подался вперед.
— Зачем ваш отец отправился в город?
— За припасами, — объяснила Беркли. И вновь в ее словах была лишь доля истины. Помимо всего прочего, Андерсон жаждал любовных утех и даже не скрывал этого от Беркли. — Полагаю, он рассчитывал побывать в конторе по регистрации земельных сделок и вернуть свои деньги. Но это не важно. Он бросил меня, и больше я о нем не слышала. — Она замялась. — Думаю, он погиб.
Грей думал точно так же.
— Что дальше, мисс Шоу?
— О чем вы?
Как вы собираетесь жить дальше? Сегодня утром вы стремились попасть на судно «Ремингтон шиппинг», но были вполне удовлетворены, передав туда письмо. Важно ли для вас покинуть Сан-Франциско?
— Нет ничего важнее. Но, как вы заметили, для этого нужны деньги.
— В письме была просьба о деньгах?
— Нет. Никто не даст мне ни цента. — Это была чистая правда. Беркли понимала, что никого из Торнов не тронут ее просьбы. С течением времени они спросят себя, а что, собственно, произошло в их гостиной? Насколько можно доверять ей? Вероятно, их сомнения возникли в тот самый миг, когда Беркли и Андерсон исчезли. Письма из Сан-Франциско могли лишь отчасти развеять их опасения. Девушка положила серьгу на ладонь и, прежде чем стиснуть в кулаке, внимательно вгляделась в нее.
В качестве последнего испытания Декер Торн предложил ей выбрать нужную серьгу, но Беркли не знала, справилась ли с заданием. Вряд ли Торны придут ей на помощь.
— Вы закончили, мисс Шоу?
Нетерпение, прозвучавшее в голосе Грея, подсказало Беркли, что он уже не в первый раз задает этот вопрос.
— Мне осталось только вытереться. — Поднявшись, она вытерла полотенцем волосы, стараясь не уронить серьгу. — Мистер Хартфорд принес для меня одежду?
— Нет, — сказал Грей. Просунув руку между занавеской и стеной, он подал девушке свой темно-зеленый халат. — Наденьте вот это, пока он не вернется.
Беркли быстро вытерлась, выбралась из корыта и взяла халат. Атлас ласкал ее кожу, широкие рукава скользнули по Рукам, и когда она затянула пояс, ей показалось, будто она окунулась в прохладный водопад.
Девушка сунула серьгу в карман и вышла из-за занавески, обхватив грудь руками и словно обороняясь. Она не знала, куда девать глаза, потому что чувствовала, как взгляд Грея скользит по ее телу, но велела себе не смущаться и не краснеть.
— Дайте расческу, — попросила Беркли.
Грей смотрел на нее и удивлялся тому, как долго ей удавалось выдавать себя за уличного мальчишку. Она была невелика ростом — ее макушка доходила только до подбородка Грея, — но теперь не оставалось никаких сомнений в ее принадлежности к слабому полу. Лицо в форме сердечка, пухлые, изящно очерченные губы, изысканный разрез зеленых глаз, плавно изогнутые брови, чуть темнее золотисто-платиновых волос, и еще более темные ресницы, затенявшие глаза Беркли, в которых Грею и без того уже чудилась непостижимая тайна.
Талия девушки оказалась тоньше и выше, чем он предполагал. Из-под подола халата высовывалась голая ступня.
Грей чуть заметно улыбнулся. Он уже видел эту ступню. Все остальное было ему внове.
— Дайте, пожалуйста, расческу, — повторила она.
— Я отлично вас слышал.
Грей поднялся, открыл сундук, отыскал расческу и щетку, потом протянул девушке зеркало. Выхватив у него все три предмета, она тут же бросилась в спальню. Грей последовал за ней, остановился возле дверей и прислонился к стене. Беркли уже прогнала кошку, нежившуюся в солнечных лучах, и заняла ее место на скамье. Спутанные влажные волосы окружали ее голову полупрозрачным ореолом. Золотистые пряди отражали солнечный свет.
Девушка отложила щетку и зеркало и начала расчесывать волосы, ощущая на себе неотрывный взгляд Грея.
— У вас, должно быть, много других дел. — Она бросила на него быстрый взгляд.
— Нет настроения заниматься ими.
— Пожалуйста, перестаньте таращиться на меня.
— Вам пора бы уже привыкнуть к пристальным взглядам. Вы отлично сознаете свою красоту.
Беркли даже не покраснела, не приняв всерьез столь откровенную лесть.
— Ничего такого я не знаю, мистер Джейнуэй. — Она и вправду привыкла к вниманию мужчин. Андерсон постоянно следил за ней, хотя и не совсем так, как Грей. Видимо, у нее все же был покровитель, если не сказать хозяин. Вот только теперь Беркли не знала, как относиться к этому.
Грей следил за ловкими пальцами девушки. Она расчесывала волосы изящными, гипнотически завораживающими, как морской прибой, движениями. Грей не мог отвести от нее взгляд.
— Можно задать вам вопрос? — спросила Беркли.
— Конечно.
— Сегодня утром… в порту… как вы узнали, что я-не мужчина?
— Вы действительно хотите это знать?
Беркли была уверена в этом, задавая вопрос, но теперь почему-то угомнилась.
— Да.
— Могу вас утешить тем, что я не сразу понял, кто вы такая. Я ни о чем не догадывался, пока вы бродили по пирсу. Не догадывался и тогда, когда вы начали швырять в «гусей» рыбу. Но когда вы подбежали ко мне и прилипли к моей спине, как…
— Мокрый лист? — предположила Беркли. Называться мокрым листом было приятнее, чем кенгуренком.
— Пиявка, — поправил Грей. — Как пиявка. И вот тогда мне открылись некоторые особенности вашего телосложения.
— Вы имеете в виду мою… — Беркли умолкла и, опустив глаза, оглядела себя. Полы халата разошлись и сквозь открытый ворот было видно все, что под ним находилось.
Беркли быстро запахнула халат.
— Я говорил о вашей груди, — уточнил Грей.
— Я готова признать, мистер Джейнуэй, что наше знакомство состоялось при весьма необычных обстоятельствах, поэтому у вас нет оснований относиться ко мне с уважением, но я не привыкла к вульгарности и попросила бы вас воздержаться от…
— Это ваши груди, мисс Шоу, и вы прижались ко мне. Не мне, а вам следует воздерживаться от подобных поступков и не заговаривать о них.
— Я и не думала… Вы сами…
— Не я, а вы пожелали узнать о том, как я угадал в вас женщину. Помнится, я дал вам возможность отказаться от расспросов. Вы этого не сделали, и я деликатно удовлетворил ваше любопытство. Между прочим, в женской груди нет ничего вульгарного.
— Я чувствовала себя лучше в облике мальчишки.
— — Если это хоть немного успокоит вас, мисс Шоу, обещаю в дальнейшем осторожнее подбирать слова и стараться не оскорблять вас.
Беркли решила поверить его словам. Она заметила, что у Джейнуэя хорошие манеры и обращался он с ней хоть и несколько бесцеремонно, но вовсе не оскорбительно.
Как только Беркли вновь начала расчесывать волосы, Грей отделился от стены.
— Ну и что мы будем делать дальше?
— Думаю, мне нужно найти работу.
— Вы умеете готовить?
— Нет. Во всяком случае, зарабатывать на жизнь стряпней я не сумею.
— А зря. На днях в город приехала женщина, умеющая готовить, и теперь она получает в «Эльдорадо» тысячу долларов в месяц.
— Тысячу долларов… — благоговейно произнесла Беркли. — Пожалуй, я научусь.
Грей покачал головой:
— Только не в кухне «Феникса». Сан-Франциско и так уже немало пострадал от пожаров. — Увидев, что Беркли ничуть не обижена его отказом. Грей вспомнил, как она упоминала о каких-то своих способностях. — Может быть, вы умеете петь? Танцевать? Играть на музыкальных инструментах?
— Не настолько, чтобы зарабатывать себе на жизнь.
— Как насчет азартных игр? «Фараон»? Покер? Кости?
— Нет.
— Шить можете?
— Нет.
— Стать шлюхой вы тоже не желаете.
— Нет!
Грей ожидал именно такого ответа, но горячность Беркли рассмешила его.
— В таком случае что же вы умеете, мисс Беркли? Девушка отложила расческу.
— Дайте мне руку, мистер Джейнуэй, и я вам покажу.
Глава 4
Грей скептически посмотрел на Беркли:
— А, так вы показываете салонные фокусы с линиями на ладонях и делаете счастливые предсказания? В этом и заключается ваш талант?
— Дайте, пожалуйста, руку. — Беркли оттолкнула кошку. — Сядьте. Надеюсь, я не обману ваших ожиданий.
— Еще бы, ведь я не жду от вас ничего особенного, — насмешливо отозвался Грей.
Заметив, что он не двинулся с места, Беркли похлопала по скамье рядом с собой:
— Идите сюда. Чего вам бояться?
— Что за глупости вы говорите! — Грей посмотрел в бездонные зеленые глаза Беркли, и ему вдруг показалось, будто она угадала нечто такое, в чем он не пожелал бы признаться даже самому себе. Грей сел и протянул ей левую ладонь. — Правую, пожалуйста, — сказала она, мельком глянув на его руку. — Вы ведь правша.
— Откуда вам знать? — спросил Грей, но тут же сообразил, что Беркли видела, какой рукой он держал перо, работая за столом. «Это лишь салонный фокус», — напомнил себе Грей.
— Я прочла это по вашей ладони.
— Да-да, конечно, — с недоверием отозвался Грей, но все же покорно поднял правую руку.
Беркли взяла его ладонь обеими руками и повернула ее тыльной стороной вниз. Поддерживая ладонь Грея левой рукой, она положила сверху правую. Ее пальцы легко скользнули по его коже, а голова опустилась, следуя их движению. Беркли уселась чуть ближе к Грею.
«От нее больше не пахнет рыбой», — невольно подумал Грей, глядя на склоненную голову Беркли. Ее кожа и светлые волосы издавали слабый запах мыла. Был еще и другой, чуть уловимый, но дразнящий аромат, который он вряд ли сумел бы определить, ибо этот аромат принадлежал только ей.
Прохладные пальцы Беркли прикасались к ладони Грея, как шелковые пряди. Рука у нее была сильная. Казалось, она не осознает, что находится так близко к нему.
— Какой необычный рисунок… — промолвила она. Грей ждал объяснений, но их не последовало. Он решил, что Беркли нечего сказать. Должно быть, она придумает что-нибудь по мере знакомства с его ладонью. Но это не имело никакого значения. Беркли Шоу могла говорить все, что угодно. Любой посетитель игорного дома с радостью заплатит золотом только за то, что она подержит его за руку — особенно если прижмет ее к своей груди.
Не ведая, какие мысли бродят в голове Грея, она начала рассказывать ему о том, что угадала по его руке.
— Вы весьма образованны и умны. Видите ли, это не совсем одно и то же, но в вас сочетаются оба эти качества. Вы добрый человек, хотя порой вам не хочется, чтобы окружающие знали об этом. Думаю, вы скрываете это даже от самого себя. — Беркли бросила на него взгляд, но на лице Грея появилось непроницаемое выражение. Невозмутимые серо-голубые глаза Грея, как зеркала, притягивали взгляд девушки и тут же отражали его. Беркли не видела в них и искры тепла.
Она отвела глаза, и ее пальцы скользнули по ладони Грея вдоль линии сердца.
— Вы склонны помогать людям, хотя и не желаете этого признавать. Ваши жизненные принципы глубоко продуманы, и вы следуете им независимо от того, что думают о них ваши близкие.
Губы Грея сложились в чуть заметную ироническую улыбку. У него не было близких.
— Вы очень замкнутый человек, — продолжала Беркли. — Ваша независимость во многом объясняется гордостью. Тайны, которые вы носите в душе, держат людей на расстоянии, и это очень важно для вас. Одиночество — ваш образ жизни. — Она умолкла и еще раз легко прикоснулась к линии. — Вы уже очень давно живете так.
— Вам удалось выведать мои тайны, мисс Шоу? Беркли покачала головой:
— Нет. Я знаю только, что они у вас есть.
— У какого человека их нет?
Беркли мягко улыбнулась:
— Вы правы, мистер Джейнуэй. Мне продолжать?
— Да, еще бы.
Пропустив мимо ушей вызов, прозвучавший в его голосе, Беркли вновь начала изучать отметины, оставленные жизнью на ладони Грея. Ладонь была крупная, но подвижная. Кончики прямых сильных пальцев загрубели от тяжелого физического труда. Бугорки ладони покрылись мозолями.
— Для вас не составляет труда руководить людьми. Окружающие признают за вами главенство, но вы не всегда с охотой берете на себя ответственность. Вы предпочитаете воздействовать личным примером, работать рука об руку с подчиненными.
Пальцы Беркли вновь скользнули по ладони Грея. По ее телу пробежала легкая дрожь. Ощущение было столь, неожиданным, что она едва не отпустила его руку.
— Прошу прощения, — пробормотала она. — Я не совсем понимаю…
— Отлично сыграно, — похвалил Грей. — Почаще пускайте в ход этот прием. Он заставляет клиента проникнуться доверием к вашим словам.
Беркли не стала разубеждать его, объясняя, что произошло секунду назад. В сущности, она сама этого не понимала.
— В вашей жизни была любовь. Но не настоящая.
— Откуда вы взяли?
Беркли указала на короткие линии, начинавшиеся чуть ниже его мизинца.
— Первая из них очень слаба, едва намечена, — пояснила она. — Эта линия неглубока и ничего не значит. Должно быть, вы убедили себя в том, что влюблены.
— Такое случается с каждым мужчиной, верно?
— Не знаю. — В глазах Беркли зажглось любопытство. — Но это произошло с вами?
Грей тоже не знал этого. Он нередко задумывался о том, не было ли в его жизни женщины, образ которой стерся из его памяти, но так и не выяснил это. Грей ничуть не сомневался, что, будь у него в прошлом любимая или настоящая любовь, как выразилась Беркли, он обязательно почувствовал бы это и отправился на поиски, даже не зная ничего наверняка.
— Да, — ответил он наконец. Почему-то ему не хотелось разочаровывать девушку. Было ясно: она верит тому, что говорит. — Как вы и сказали, в моей жизни была любовь.
— Но из этого ничего не вышло.
— Да, — подтвердил Грей, улыбаясь. — Ничего хорошего.
— Я не вполне уверена, — призналась Беркли. — Видите ли, у вас очень необычные линии. Кажется, будто ваша жизнь раздвоена. Или была поделена надвое в прошлом. Я не в силах определить, когда с вами происходило то или иное событие. Это можно объяснять по-разному. Линия жизни обрывается вот здесь… — Она ткнула пальцем в обширный участок гладкой кожи на ладони Грея.
Грей невольно опустил глаза на свою руку:
— Что же это означает?
— Полную бессмыслицу. — Подняв голову, Беркли увидела, что Грей в упор смотрит на нее. Их лица почти соприкасались.
— А именно? — спросил он.
— По всем правилам, мистер Джейнуэй, вы сейчас никак не можете быть в живых.
Грей молча смотрел на Беркли. Ему было очень трудно скрыть от нее, что на сей раз она сразила его наповал.
— Но, как вы и утверждали, это полная бессмыслица. Я жив и здоров.
— Да, понимаю. — Беркли чуть отодвинулась, смущенная его близостью.
Грей не шелохнулся. На его лице появилось нарочито-беззаботное, чуть насмешливое выражение, но Беркли явственно ощущала напряжение в его руке. Только теперь она осознала, как сильны его пальцы, и поняла, что, вздумай Грей схватить ее за руку, вырваться будет невозможно. Внезапно девушке пришло на ум, что сам Грей сделал ее сейчас хозяйкой положения. Однако, возможно, он уже жалеет об этом.
Чувствуя себя загнанной в угол, Беркли оторвала взгляд от лица Грея.
— Это всего лишь одно из возможных толкований. Рисунок линий на вашей ладони можно объяснить противоречиями между вашим внутренним миром и теми свойствами души, которые вы являете окружающим. Два лица. Две жизни. Возможно, вы стремитесь забыть какую-то очень важную часть своего прошлого. Вы находились тогда в мучительном смятении. На вашу долю выпали невыносимые тяготы и утраты. Предательство. Вы бесконечно одиноки, мистер Джейнуэй, хотя сами выбрали такую жизнь.
Грей нахмурился:
— Объяснитесь.
— Вот здесь, — Беркли указала на начало линии жизни, — пучок линий. Это ваши семейные корни.
— У меня нет семьи.
— Вы сами отказались от нее. — Беркли пристально посмотрела на него. — Это не совсем одно и то же. Грей холодно и отчужденно посмотрел на нее:
— Вам виднее, мисс Шоу.
— Вы очень везучий человек, мистер Джейнуэй. Правильнее было бы сказать, что вы умеете предугадывать повороты своей судьбы и использовать их к собственной выгоде.
— Да, это точнее.
— Вам суждена долгая жизнь, хотя и не лишенная трудностей. Полагаю, вы женитесь.
— Только полагаете?
— Нет никаких сомнений, что у вас будут дети, мистер Джейнуэй. — Беркли показала четыре пальца и, помедлив, выставила еще и большой палец. — Пятеро. — Она взглянула на Грея. — У вас уже есть ребенок?
— Нет.
Беркли нахмурилась:
— Не знаю, что и сказать. На вашей ладони явно написано пять детей.
— Будь у меня ребенок, я бы об этом знал, мисс Шоу.
— Мне кажется, это не ваш ребенок.
— Так есть у меня ребенок или нет?
— Не могу сказать точно. Вы утверждаете, что у вас нет детей, но линии на вашей ладони свидетельствуют о том, что среди ваших детей будет чужой ребенок… — Большего от меня не ждите, мистер Джейнуэй. Только вы можете отыскать смысл в моих словах. Я лишь сообщила вам то, что прочла по вашей руке.
— Вы не рискуете утверждать, женюсь я или нет. Ведь это очень легко проверить.
— Все зависит от вас. Возможно, вы откажетесь жениться на матери своих детей.
— Либо жениться на матери чужого ребенка. Уж это точно поделит мою жизнь надвое.
— Речь идет об одной и той же женщине. Но не просите объяснить вам это. Я не могу. — Линии его ладони свидетельствовали совсем о другом. Она не знала, она чувствовала то, о чем поведала Грею. — В любом случае эта женщина сильно усложнит ваше существование. У вас будет интересная, но нелегкая жизнь.
— Она стала такой сегодня утром, — пробормотал Грей и вопреки желанию вновь подал Беркли ладонь. — Что вы скажете о моем благосостоянии, мисс Шоу? Если собираетесь гадать для старателей, вы должны хорошо разбираться в деньгах.
Беркли помедлила. Ей вовсе не хотелось еще раз брать его руку. Прикосновение к Грею внушало ей безотчетную тревогу, но линии на его ладони были здесь ни при чем. В присутствии Грея она острее ощущала в себе жизнь: свое дыхание, учащенное биение сердца, дрожь в пальцах.
Беркли нерешительно взяла руку Грея, но тот тут же выдернул ее. Она удивленно посмотрела на него.
— Надеюсь, вы не станете делать глупости, — сказал Грей. — Я ведь вижу, что вам в голову пришла какая-то мысль.
— Нет. Вы не понимаете. Мои мысли не имеют к вам никакого отношения, вернее, дело в другом.
— Что это значит?
— Я не стану объяснять. — Беркли совсем не хотелось стать объектом насмешек Грея, признавшись в том, что его близость заставляет ее сердце давать сбои. Она вновь указала Грею на его ладонь. — Ваша жизнь неразрывно связана с богатством, мистер Джейнуэй. Вы всегда были состоятель-ным человеком.
— А, так вы показываете салонные фокусы с линиями на ладонях и делаете счастливые предсказания? В этом и заключается ваш талант?
— Дайте, пожалуйста, руку. — Беркли оттолкнула кошку. — Сядьте. Надеюсь, я не обману ваших ожиданий.
— Еще бы, ведь я не жду от вас ничего особенного, — насмешливо отозвался Грей.
Заметив, что он не двинулся с места, Беркли похлопала по скамье рядом с собой:
— Идите сюда. Чего вам бояться?
— Что за глупости вы говорите! — Грей посмотрел в бездонные зеленые глаза Беркли, и ему вдруг показалось, будто она угадала нечто такое, в чем он не пожелал бы признаться даже самому себе. Грей сел и протянул ей левую ладонь. — Правую, пожалуйста, — сказала она, мельком глянув на его руку. — Вы ведь правша.
— Откуда вам знать? — спросил Грей, но тут же сообразил, что Беркли видела, какой рукой он держал перо, работая за столом. «Это лишь салонный фокус», — напомнил себе Грей.
— Я прочла это по вашей ладони.
— Да-да, конечно, — с недоверием отозвался Грей, но все же покорно поднял правую руку.
Беркли взяла его ладонь обеими руками и повернула ее тыльной стороной вниз. Поддерживая ладонь Грея левой рукой, она положила сверху правую. Ее пальцы легко скользнули по его коже, а голова опустилась, следуя их движению. Беркли уселась чуть ближе к Грею.
«От нее больше не пахнет рыбой», — невольно подумал Грей, глядя на склоненную голову Беркли. Ее кожа и светлые волосы издавали слабый запах мыла. Был еще и другой, чуть уловимый, но дразнящий аромат, который он вряд ли сумел бы определить, ибо этот аромат принадлежал только ей.
Прохладные пальцы Беркли прикасались к ладони Грея, как шелковые пряди. Рука у нее была сильная. Казалось, она не осознает, что находится так близко к нему.
— Какой необычный рисунок… — промолвила она. Грей ждал объяснений, но их не последовало. Он решил, что Беркли нечего сказать. Должно быть, она придумает что-нибудь по мере знакомства с его ладонью. Но это не имело никакого значения. Беркли Шоу могла говорить все, что угодно. Любой посетитель игорного дома с радостью заплатит золотом только за то, что она подержит его за руку — особенно если прижмет ее к своей груди.
Не ведая, какие мысли бродят в голове Грея, она начала рассказывать ему о том, что угадала по его руке.
— Вы весьма образованны и умны. Видите ли, это не совсем одно и то же, но в вас сочетаются оба эти качества. Вы добрый человек, хотя порой вам не хочется, чтобы окружающие знали об этом. Думаю, вы скрываете это даже от самого себя. — Беркли бросила на него взгляд, но на лице Грея появилось непроницаемое выражение. Невозмутимые серо-голубые глаза Грея, как зеркала, притягивали взгляд девушки и тут же отражали его. Беркли не видела в них и искры тепла.
Она отвела глаза, и ее пальцы скользнули по ладони Грея вдоль линии сердца.
— Вы склонны помогать людям, хотя и не желаете этого признавать. Ваши жизненные принципы глубоко продуманы, и вы следуете им независимо от того, что думают о них ваши близкие.
Губы Грея сложились в чуть заметную ироническую улыбку. У него не было близких.
— Вы очень замкнутый человек, — продолжала Беркли. — Ваша независимость во многом объясняется гордостью. Тайны, которые вы носите в душе, держат людей на расстоянии, и это очень важно для вас. Одиночество — ваш образ жизни. — Она умолкла и еще раз легко прикоснулась к линии. — Вы уже очень давно живете так.
— Вам удалось выведать мои тайны, мисс Шоу? Беркли покачала головой:
— Нет. Я знаю только, что они у вас есть.
— У какого человека их нет?
Беркли мягко улыбнулась:
— Вы правы, мистер Джейнуэй. Мне продолжать?
— Да, еще бы.
Пропустив мимо ушей вызов, прозвучавший в его голосе, Беркли вновь начала изучать отметины, оставленные жизнью на ладони Грея. Ладонь была крупная, но подвижная. Кончики прямых сильных пальцев загрубели от тяжелого физического труда. Бугорки ладони покрылись мозолями.
— Для вас не составляет труда руководить людьми. Окружающие признают за вами главенство, но вы не всегда с охотой берете на себя ответственность. Вы предпочитаете воздействовать личным примером, работать рука об руку с подчиненными.
Пальцы Беркли вновь скользнули по ладони Грея. По ее телу пробежала легкая дрожь. Ощущение было столь, неожиданным, что она едва не отпустила его руку.
— Прошу прощения, — пробормотала она. — Я не совсем понимаю…
— Отлично сыграно, — похвалил Грей. — Почаще пускайте в ход этот прием. Он заставляет клиента проникнуться доверием к вашим словам.
Беркли не стала разубеждать его, объясняя, что произошло секунду назад. В сущности, она сама этого не понимала.
— В вашей жизни была любовь. Но не настоящая.
— Откуда вы взяли?
Беркли указала на короткие линии, начинавшиеся чуть ниже его мизинца.
— Первая из них очень слаба, едва намечена, — пояснила она. — Эта линия неглубока и ничего не значит. Должно быть, вы убедили себя в том, что влюблены.
— Такое случается с каждым мужчиной, верно?
— Не знаю. — В глазах Беркли зажглось любопытство. — Но это произошло с вами?
Грей тоже не знал этого. Он нередко задумывался о том, не было ли в его жизни женщины, образ которой стерся из его памяти, но так и не выяснил это. Грей ничуть не сомневался, что, будь у него в прошлом любимая или настоящая любовь, как выразилась Беркли, он обязательно почувствовал бы это и отправился на поиски, даже не зная ничего наверняка.
— Да, — ответил он наконец. Почему-то ему не хотелось разочаровывать девушку. Было ясно: она верит тому, что говорит. — Как вы и сказали, в моей жизни была любовь.
— Но из этого ничего не вышло.
— Да, — подтвердил Грей, улыбаясь. — Ничего хорошего.
— Я не вполне уверена, — призналась Беркли. — Видите ли, у вас очень необычные линии. Кажется, будто ваша жизнь раздвоена. Или была поделена надвое в прошлом. Я не в силах определить, когда с вами происходило то или иное событие. Это можно объяснять по-разному. Линия жизни обрывается вот здесь… — Она ткнула пальцем в обширный участок гладкой кожи на ладони Грея.
Грей невольно опустил глаза на свою руку:
— Что же это означает?
— Полную бессмыслицу. — Подняв голову, Беркли увидела, что Грей в упор смотрит на нее. Их лица почти соприкасались.
— А именно? — спросил он.
— По всем правилам, мистер Джейнуэй, вы сейчас никак не можете быть в живых.
Грей молча смотрел на Беркли. Ему было очень трудно скрыть от нее, что на сей раз она сразила его наповал.
— Но, как вы и утверждали, это полная бессмыслица. Я жив и здоров.
— Да, понимаю. — Беркли чуть отодвинулась, смущенная его близостью.
Грей не шелохнулся. На его лице появилось нарочито-беззаботное, чуть насмешливое выражение, но Беркли явственно ощущала напряжение в его руке. Только теперь она осознала, как сильны его пальцы, и поняла, что, вздумай Грей схватить ее за руку, вырваться будет невозможно. Внезапно девушке пришло на ум, что сам Грей сделал ее сейчас хозяйкой положения. Однако, возможно, он уже жалеет об этом.
Чувствуя себя загнанной в угол, Беркли оторвала взгляд от лица Грея.
— Это всего лишь одно из возможных толкований. Рисунок линий на вашей ладони можно объяснить противоречиями между вашим внутренним миром и теми свойствами души, которые вы являете окружающим. Два лица. Две жизни. Возможно, вы стремитесь забыть какую-то очень важную часть своего прошлого. Вы находились тогда в мучительном смятении. На вашу долю выпали невыносимые тяготы и утраты. Предательство. Вы бесконечно одиноки, мистер Джейнуэй, хотя сами выбрали такую жизнь.
Грей нахмурился:
— Объяснитесь.
— Вот здесь, — Беркли указала на начало линии жизни, — пучок линий. Это ваши семейные корни.
— У меня нет семьи.
— Вы сами отказались от нее. — Беркли пристально посмотрела на него. — Это не совсем одно и то же. Грей холодно и отчужденно посмотрел на нее:
— Вам виднее, мисс Шоу.
— Вы очень везучий человек, мистер Джейнуэй. Правильнее было бы сказать, что вы умеете предугадывать повороты своей судьбы и использовать их к собственной выгоде.
— Да, это точнее.
— Вам суждена долгая жизнь, хотя и не лишенная трудностей. Полагаю, вы женитесь.
— Только полагаете?
— Нет никаких сомнений, что у вас будут дети, мистер Джейнуэй. — Беркли показала четыре пальца и, помедлив, выставила еще и большой палец. — Пятеро. — Она взглянула на Грея. — У вас уже есть ребенок?
— Нет.
Беркли нахмурилась:
— Не знаю, что и сказать. На вашей ладони явно написано пять детей.
— Будь у меня ребенок, я бы об этом знал, мисс Шоу.
— Мне кажется, это не ваш ребенок.
— Так есть у меня ребенок или нет?
— Не могу сказать точно. Вы утверждаете, что у вас нет детей, но линии на вашей ладони свидетельствуют о том, что среди ваших детей будет чужой ребенок… — Большего от меня не ждите, мистер Джейнуэй. Только вы можете отыскать смысл в моих словах. Я лишь сообщила вам то, что прочла по вашей руке.
— Вы не рискуете утверждать, женюсь я или нет. Ведь это очень легко проверить.
— Все зависит от вас. Возможно, вы откажетесь жениться на матери своих детей.
— Либо жениться на матери чужого ребенка. Уж это точно поделит мою жизнь надвое.
— Речь идет об одной и той же женщине. Но не просите объяснить вам это. Я не могу. — Линии его ладони свидетельствовали совсем о другом. Она не знала, она чувствовала то, о чем поведала Грею. — В любом случае эта женщина сильно усложнит ваше существование. У вас будет интересная, но нелегкая жизнь.
— Она стала такой сегодня утром, — пробормотал Грей и вопреки желанию вновь подал Беркли ладонь. — Что вы скажете о моем благосостоянии, мисс Шоу? Если собираетесь гадать для старателей, вы должны хорошо разбираться в деньгах.
Беркли помедлила. Ей вовсе не хотелось еще раз брать его руку. Прикосновение к Грею внушало ей безотчетную тревогу, но линии на его ладони были здесь ни при чем. В присутствии Грея она острее ощущала в себе жизнь: свое дыхание, учащенное биение сердца, дрожь в пальцах.
Беркли нерешительно взяла руку Грея, но тот тут же выдернул ее. Она удивленно посмотрела на него.
— Надеюсь, вы не станете делать глупости, — сказал Грей. — Я ведь вижу, что вам в голову пришла какая-то мысль.
— Нет. Вы не понимаете. Мои мысли не имеют к вам никакого отношения, вернее, дело в другом.
— Что это значит?
— Я не стану объяснять. — Беркли совсем не хотелось стать объектом насмешек Грея, признавшись в том, что его близость заставляет ее сердце давать сбои. Она вновь указала Грею на его ладонь. — Ваша жизнь неразрывно связана с богатством, мистер Джейнуэй. Вы всегда были состоятель-ным человеком.