Гудмэн Джо. От всего сердца

   — Прости меня, — промолвил Грей. — Когда ты рассказала мне о своем браке, я не знал, что делать и что говорить. Поэтому ничего не сделал и ничего не сказал.
   — Ты оставил меня одну. — Беркли чуть вздернула подбородок. — Ты называешь это «ничего»?
   — Да.
   — Ты обидел меня.
   — Знаю. — Грей смотрел в ее печальные глаза. Даже сейчас, спустя несколько часов, они были красными от слез. — Я очень жалею о том, что обидел тебя.
   Искренность, прозвучавшая в этом признании, заставила Беркли подумать о том, как тяжело пришлось Грею.
   — Я стыдилась того, что согласилась выйти за него замуж. Андерсон не принуждал меня. Будь у меня больше уверенности в себе и стремления к самостоятельной жизни, я бы не пошла на это. Мне следовало признаться тебе с самого начала, но тогда пришлось бы слишком многое объяснять. А потом, когда я решила, что Андерсон умер, наш брак стал всего лишь фактом моего прошлого, не имевшим никакого отношения к настоящему и будущему.
   Грей кивнул.
   — Помнится, кое-кто приложил немало усилий, пытаясь вырвать тайны моего прошлого, — заметил он.
   Беркли вздохнула:
   — Я и не смела надеяться, что ты не напомнишь об этом.
   Грей чуть заметно улыбнулся.
   — Да, едва ли ты могла рассчитывать на это. Я всегда готов дать сдачи. — Он понимающе посмотрел на Беркли. — Да и ты тоже. К чему все эти задернутые шторы, этот жалкий огонек? Зачем сидеть в холоде и темноте?
   Щеки Беркли порозовели.
   — Я успокаивала нервы.
   — А может, собиралась разыграть передо мной спектакль?
   — И то и другое. — Беркли оглядела комнату, холодную и темную, как пещера. — Кажется, я переборщила.
   — Самую малость. — Грей сжал ее руку. — Как бы то ни было, я уже не буду чувствовать себя хуже, чем в эту минуту. Так что стараться тебе незачем. — Он поднялся и пошел к камину развести огонь. — Андерсон согласился уехать. Он взял билеты и принял мои условия. — Сунув в камин растопку и поленья, Грей поджег их. Беркли молчала, и как только по щепкам побежали язычки пламени, он взглянул на нее. — О чем ты сейчас думаешь?
   Беркли встряхнула головой, словно отгоняя какие-то мысли.
   — Что?.. А, пустяки. Я подумала… нет, ничего.
   Грей посмотрел на ее руки. Беркли спрятала их под одеяло и, сама того не замечая, поглаживала свой округлившийся живот.
   — Ты называешь это «ничего»? — повторил Грей ее слова. Беркли была явно встревожена.
   — Тебя беспокоит ребенок? — допытывался Грей.
   — Нет… нет, не ребенок… во всяком случае, не то, что ты думаешь.
   И вдруг Грей понял. Понял, хотя и не знал, что натолкнуло его на эту мысль.
   — Андерсон угрожал нашему ребенку?
   Беркли кивнула.
   — Он сказал, что я должна прервать беременность. Сказал, что сам позаботится об этом. Андерсон… в общем, он был очень настойчив. Мне удалось сменить тему разговора, но я видела, что эта мысль не оставляет его. То, что он предлагал, не укладывалось у меня в голове. Сначала я решила, что он ревнует, но потом… — Она растерянно пожала плечами. — Андерсон никогда не выказывал желания завести со мной детей. Зачем ему отнимать у меня ребенка?
   — Он готов отнять у тебя все, что приносит тебе счастье. Андерсон ценит только то, что дорого другим.
   — Возможно, ты прав, — согласилась Беркли, но судя по голосу, у нее оставались сомнения.
   — Не возможно, а точно, — возразил Грей с убежденностью, которой не чувствовал. — Он не может заставить тебя действовать вопреки твоей воле.
   — Не может. И никогда не мог. Однако Андерсон всегда находил способ сделать так, чтобы его замыслы казались мне моими собственными. В этом и состоял его талант.
   Грей несколько секунд молчал, глядя на нее. Одна рука Беркли по-прежнему прикрывала живот, словно защищая его.
   — Что, если он и в этот раз сделает нечто подобное? Удастся ли ему убедить тебя обратиться к акушеру?
   Беркли рывком вскинула голову:
   — Нет! Я хочу ребенка. Андерсон не в силах изменить это желание.
   — Если ты боишься, если у тебя есть сомнения, ты не обязана с ним встречаться.
   — Встречаться с Андерсоном? Он сам это предложил?
   Грей кивнул, повернулся к камину и поворошил угли.
   — Да. Он сказал, что не уедет, не повидавшись с тобой.
   — Я не хочу видеть его. Я так и знала, что он не примет твои условия, не выдвинув встречных требований. Последнее слово всегда должно оставаться за ним. Андерсон никогда не согласится ни с чьим предложением, если оно не устраивает его.
   Грей отодвинулся от камина, чтобы не загораживать от Беркли тепло.
   — Андерсон просит, чтобы ты приехала в порт посмотреть, как он уезжает. Ты будешь не одна, а со мной.
   — Ты говоришь так, словно хочешь, чтобы я поехала.
   — Правда? Поверь, я не подпустил бы к тебе Андерсона даже на милю, но ты должна выбирать сама. Я лишь передал его слова.
   Беркли ждала продолжения, но Грей опустил глаза и провел рукой по волосам. Казалось, он что-то обдумывает.
   — Это все? — спросила она, зная, что Андерсон Шоу всегда держит в одной руке приманку, а в другой — крючок. Грей вновь посмотрел на Беркли.
   — Я сказал ему, что вряд ли ты согласишься приехать, а я не стану неволить тебя.
   — Ну и?.. — Беркли затаила дыхание.
   — Андерсон велел передать тебе, что собирается рассказать о твоем отце. Он считает, что это очень заинтересует тебя.
   Сердце Беркли сжалось.
   — Андерсон не ошибся, — чуть дрогнувшим голосом сказала она.
 
   Нат принес весть о том, что «Олбани» отремонтирован и собирается поднять якоря в течение ближайшего часа. Всю дорогу до отеля он бежал, поэтому запыхался и говорил скороговоркой. Сэм, Шоун, Доннел и еще с полдюжины человек, трудившихся в тот день в зале, повернулись к Грею, ожидая его реакции. Они услышали, как Грей негромко поблагодарил мальчика и попросил его сходить за Беркли.
   Когда Нат удалился, Грей встал и бросил на стол карты, которые перед этим рассеянно тасовал.
   — В порту можно ожидать чего угодно, — сказал он. — К примеру, «гусей». А может, Андерсон действительно хочет только попрощаться с моей женой. — Окружающие запротестовали, но Грей пропустил их слова мимо ушей. — Вы знаете, где разместиться и как действовать. Не забывайте, мы с вами не имеем никакого отношения к комитету Брэннана. Не нам начинать войну с «гусями» или мстить за прошлое. Особенно за прошлое. — Помолчав, он по очереди обвел взглядом своих людей, отлично понимая, что ни один не забыл о Майке, пострадавшем от рук «сиднейских гусей». — Не вмешивайтесь, пока Беркли ничего не грозит. — Увидев, что рабочие кивают, Грей продолжал:
   — Очень хорошо. Отправляйтесь. И постарайтесь сделать так, чтобы я не увидел вас в порту. Если я вас замечу, то Андереон и подавно.
   Зал почти опустел, когда спустилась Беркли. Нат следовал за ней по пятам.
   — А где все? — спросила она, подойдя к Грею. Беркли остановилась, и Нат ткнулся носом ей в спину. Вздохнув, она взяла его за плечо и поставила рядом с собой:
   — Стой здесь, сбоку. И не липни ко мне, как корка к хлебу.
   Увидев, с каким унынием Нат воспринял выговор Беркли, Грей прикоснулся к плечу мальчика.
   — Спасибо, Нат. Можешь идти. Энни угостит тебя чем-нибудь на кухне.
   Мальчик просиял. Кивнув, он поспешил в кухню,
   — Он выслеживает тебя, как индеец, — заметил Грей. — Едва ли ему понравилось, когда ты назвала его хлебной коркой.
   Попытка Грея поднять Беркли настроение не удалась. Он накинул плащ ей на плечи. Беркли застегнула пряжку у шеи и натянул капюшон.
   — Ты так и не сказал мне, куда все делись, — напомнила она. — Я думала, Доннел и Сэм играют с тобой в карты.
   — Мы уже давно бросили игру. Сэм сорвал крупный куш и, думаю, сейчас прячет свой выигрыш в каком-нибудь укромном местечке. Доннел ушел зализывать раны, а где остальные, не знаю. — Грей пошел в кладовую за своим плащом. Когда он вернулся, Беркли ждала его у главного входа с явным нетерпением. — Постарайся скрыть от Андерсона свое любопытство, — посоветовал он.
   — Вряд ли мне это удастся.
   — Понимаю. Но нельзя исключать того, что ему нечего сказать о твоем отце. Возможно, это лишь уловка, чтобы заставить тебя приехать.
   — Знаю. — Последние два дня Беркли думала только об этом, хотя и подозревала, что встреча с Андерсоном скорее всего сулит ей разочарование. — И тем не менее я должна поехать. Андерсон не оставил мне выбора.
   Грей кивнул, открыл перед Беркли дверь, взял ее под руку и с удивлением заметил, что она колеблется.
   — Что случилось?
   — Я боюсь, как бы в порту не произошла какая-ни-будь неприятность. Грей. Не хочу, чтобы она была на моей совести.
   — Я тоже.
   Беркли заглянула в лицо Грею. Ей оставалось лишь гадать, имел ли он в виду то же, что и она.
   — Там будет твой брат.
   — Помню. — Грей вновь ей указал на открытую дверь, и Беркли вышла.
   Гаррет Денисон подал свою сумку матросу шлюпки, которая должна была доставить их на «Олбани». За сумкой последовал чемодан. Гаррет подтолкнул его ногой, переваливая через край пирса. Пара крепких рук ухватила чемодан с другой стороны и опустила в шлюпку. Гаррет обернулся, ожидая, что Андерсон поступит так же.
   — Неужели вы всерьез рассчитываете, что она появится?
   Андереон еще раз обвел взглядом пристань и бросил свой саквояж на дно шлюпки.
   — Если она не приедет, я с вами не поплыву.
   Гаррет кивнул:
   — Как хотите. — Он спрыгнул вниз. — Вряд ли шлюпка станет вас дожидаться. А уж «Олбани» — тем более.
   — Еще несколько минут, — сказал Андерсон.
   Несмотря на холодный ветер, Андерсон взмок от пота. Приподняв шляпу, он вытер лоб носовым платком. Его взгляд ощупывал контейнеры высотой с человека и впятеро шире, пирамиды бочек и спешащие фургоны, ни на секунду не задерживаясь на людях, замеченных им в толпе. Бент Эдди. Джолли Уотремен. Бобби Бернс. «Гуси» явились в порт на тот случай, если Грей Джейнуэй вздумает потребовать ожерелье.
   — Пора отправляться, — сказал Гаррет. За его спиной хозяин шлюпки отдавал команды.
   Андерсон приблизился к самому краю пирса. Кто-то из матросов начал отвязывать канат, но Андерсон остановил его.
   — Вы ждали двое суток, — прорычал он. — Подождите еще две минуты.
   Беркли первой увидела Андерсона. Он стоял на пирсе, поставив ногу на причальную тумбу и скрестив руки на груди. Беркли заметила, что он ищет ее взглядом, возбужденно, по-птичьи вертя головой.
   Беркли вышла из коляски, помня о том, что не должна позволить Андерсону оказаться хозяином положения. Пока он переругивался с моряками, она держалась поодаль. От нее не укрылся момент, когда взгляд Андерсона упал на них. Он спрятал платок в карман, и напряжение, сковывавшее его плечи и спину, исчезло. К тому времени, когда Грей и Беркли приблизились к нему, Андерсон вполне овладел собой. Впервые за время знакомства с ним Беркли почувствовала, что чаша весов качнулась в ее сторону.
   — Беркли. — Андерсон кивнул. — Джейнуэй. Очень любезно, что вы приехали проводить меня.
   «Можно подумать, мы сделали это ради собственного удовольствия», — подумала Беркли. Впрочем, от Андерсона не приходилось ждать ничего иного. Выглянув из-за его плеча, она увидела, что Гаррет Денисон спорит о чем-то с хозяином шлюпки.
   — Вряд ли мистеру Денисону удастся надолго задержать отправление, — заметила она. — Говори, что хотел, и уезжай.
   Андерсон оглянулся и, убедившись в ее правоте, кивнул:
   — Очень хорошо. Но только наедине. Мои слова предназначены только для твоих ушей.
   Грей покачал головой:
   — Моя жена никуда не пойдет с вами.
   — Ваша жена? — произнес Андерсон. — Неужели мы опять будем мусолить эту тему? Беркли, вели ему отойти в сторону. Недалеко, лишь бы он нас не слышал. Ты будешь благодарна мне за то, что все это останется между нами.
   Беркли посмотрела на Грея, и он понял, что она не станет его прогонять. Решать предстояло ему.
   Прикоснувшись к ее руке, Грей отступил. Андерсон тут же повернулся к ней спиной.
   — Не вздумайте становиться между мной и моей женой, — предупредил Грей. — Отодвиньтесь. И держитесь от нее подальше.
   Андерсон чуть переместился.
   — Мне от тебя ничего не нужно, Беркли. На сей раз ты получишь кое-что от меня, а не я от тебя.
   Она молча смотрела на него.
   — Знаю, у тебя не так много причин доверять мне…
   — Я вообще не вижу таких причин.
   Андерсон чуть заметно улыбнулся:
   — Что ж, я решил рассказать тебе об этом из-за ребенка, которого ты носишь. Это единственное, что побуждает меня нарушить обещание, данное Вирджинии. Твоя мать не позволила бы мне рассказать тебе об отце. Она виновата в том, что случилось с тобой. Помни, Беркли, я тут ни при чем.
   Беркли невольно прикрыла свой округлившийся живот.
   — Говори, что собирался сказать, Андерсон. Я сама разберусь, кто и в чем виноват.
   — Во-первых, тебе необходимо знать, что не Грэм, а Гаррет брат Колина и Декера Торнов. Он ничего не знает и вряд ли обрадуется, если кто-то сообщит ему об этом. Все его поступки построены на том, что он — единственный наследник «Быо-Риваж».
   — Откуда ты узнал? — усомнилась Беркли.
   — Тебе и невдомек, сколь важную роль ты сыграла в этой истории. О Гаррете мне рассказала твоя мать. Грэм был болезненным ребенком, таким слабым, что Эвелин и Джеймс Денисоны отправились в Англию искать для него врача. Во время пребывания в Лондоне они посетили работный дом Кэннингтона и взяли оттуда Грейдона Торна. Джеймс хотел иметь наследника, а Эвелин больше не могла иметь детей. Они назвали приемыша Гарретом и объявили, что он их ребенок. Потом вернулись в «Бью-Риваж» с известием о двух чудесных событиях: исцелении Грэма и «рождении» второго ребенка.
   Сомнения Беркли крепли. Проверить слова Андерсона было почти невозможно, и он явно наслаждался этим обстоятельством.
   — Откуда у моей матери были такие сведения? Андерсон самодовольно ухмыльнулся:
   — Не догадываешься? Пусти в ход свой талант, Беркли. Почему ты так боишься использовать его для себя?
   Рука Беркли замерла, потом медленно опустилась. Ее глаза расширились.
   Наблюдая за ней, Андерсон с удовлетворением отметил, что она уже поняла, о чем он собирается сказать.
   — Джеймс Денисон был любовником твоей матери.
   — Нет!
   — У вас с Грэмом Денисоном один и тот же отец.
   — Нет! — Беркли взмахнула рукой, словно желая отгородиться от Андерсона.
   — Ты вышла замуж за своего единокровного брата, Беркли. Ваш ребенок — плод кровосмесительства.
   «Нет! Только не это! За что мне такая напасть?» Беркли испугалась, что произнесла эти слова вслух. Ей нестерпимо хотелось выкрикнуть их, но, видя перед собой Андерсона, безжалостного и бездушного, Беркли поняла, что промолчала. Охваченная стыдом, страхом и ненавистью, она прикрыла ладонью рот. Беркли показалось, что ее вырвет. И, вдруг, сама того не сознавая, она размахнулась и дала Андерсону пощечину. Отпрянув, он зацепился ногой за причальный канат шлюпки и пошатнулся. Канат натянулся, и его нога повисла. Рука Андерсона метнулась к Беркли, но теперь уже она посмотрела на него холодно и равнодушно. Андерсон вскрикнул, перевалился через край пирса и упал в шлюпку, ударившись головой.
   Моряки и не подумали помочь ему. Кто-то из матросов схватил канат, потянул его на себя и сорвал петлю с причальной тумбы. Хозяин лихо отсалютовал Беркли, словно та сбросила Андерсона с пирса исключительно для того, чтобы шлюпка могла отправляться в путь.Не обращая на него внимания, Беркли во все глаза смотрела на Андерсона. Его левая нога была вытянута под неестественным углом к туловищу, глаза закрыты, грудь вздымалась и опадала, но Беркли не знала отчего — от дыхания или из-за того, что шлюпка покачивается.
   Грей подскочил к жене и обхватил ее за талию в тот самый миг, когда Андерсон пошатнулся. Беркли подалась вперед, но Грей удержал ее. Шлюпка уже отошла ярдов на пятнадцать, и сделай Беркли неверный шаг, она упала бы в воду. Грей видел, что она не замечает опасности.
   — Возможно, впоследствии ты пожалеешь об этом, но Андерсон остался жив, — сказал он. Беркли мутило.
   — Видишь? — Грей указал на удаляющуюся шлюпку, — Гаррет позаботится о нем. — И в самом деле, тот опустился возле Андерсона на колени и бегло осмотрел его. — Кажется, он не слишком встревожен.
   — Ему плевать на Андерсона.
   Грей оттащил Беркли от края пристани на несколько дюймов.
   — А тебе?
   — Я… мне все равно. — К горлу вновь подступила тошнота, и Беркли умолкла. — Мне дурно. — С помощью Грея она опустилась на колени, и ее вырвало.
   Грей протянул жене носовой платок. В этот момент из-за пирамиды бочек появился Сэм Хартфорд и подал Грею серебряную фляжку. Грей поднес ее к губам Беркли.
   — Сделай несколько глотков. — Он взглянул на Сэма. — «Гуси» здесь?
   — Здесь. Они все видели. И мы тоже.
   Кивнув, Грей вернул ему фляжку.
   — Надо увести отсюда Беркли, пока они не навалились на нас. — Он посмотрел на побледневшую жену. — Тебя отнести?
   — Я могу идти. — Беркли поднялась на ноги и только теперь заметила Сэма. — Что ты здесь делаешь?
   Сэм поскреб подбородок, гадая, удастся ли ему обмануть Беркли. Судя по проницательности ее взгляда, рассчитывать на это не приходилось.
   — Думал, придется вас защищать, мадам, — сказал он. — Но вы и сами отлично справились.
   Беркли обвела глазами причал и Доннела Кинкейда, пытавшегося укрыться за штабелем ящиков. Шоун беззаботной походкой приближался к пирсу с удочкой на плече. Беркли заметила еще нескольких служащих Грея. «Гуси» тоже были тут как тут.
   — Я вижу Бобби Бернса, — сказала она Грею. — И того парня, Джолли. Помнишь их?
   — Как же мне забыть их? Идем, Беркли. Отлично сознавая, какая им грозит опасность, Беркли поспешила к экипажу. Но едва Грей взялся за поводья, она остановила его:
   — Подожди минуту. Я хочу увидеть, как отплывет «Олбани». Мне надо убедиться, что Андерсон не вернется на берег.
   — Хочешь посмотреть через трубу?
   — Ты захватил ее с собой?
   Грей кивнул и подал трубу жене.
   Беркли поднесла ее к глазу. Шлюпка была как на ладони. Андерсон уже сидел, морщась от боли. Моряки не перевязали ему ногу, видимо, решив поручить его заботам корабельного врача. Когда шлюпка подошла к «Олбани», с борта спустили холщовые носилки. Беркли наблюдала, как Гаррет и один из матросов укладывают Андерсона на парусину. Его лицо исказилось. Беркли ни в чем не раскаивалась. Как только Гаррет и матрос подняли носилки, она передала трубу Грею.
   — Посмотри, как его поднимают на борт. А с меня хватит.
   — С нас обоих достаточно. — Грей сунул трубу в карман. — Скатертью дорога, — бросил он.
   — Да, — согласилась Беркли. — Слава Богу, мы от него избавились.
   Грей подхлестнул упряжку, и экипаж тронулся. Краем глаза Грей заметил, что Беркли продолжает следить за кораблем.
   — Мы можем задержаться, пока «Олбани» не исчезнет из виду.
   — Что? О нет. Нам пора. Я счастлива уже от того, что он уехал.
   Грей внимательно присмотрелся к жене.
   — По тебе не заметно, что ты довольна.. Я бы сказал, как раз наоборот.
   Улыбка Беркли усугубила его подозрения.
   — Ты не хочешь сказать мне, о чем говорил Андерсон? — спросил Грей и тут же почувствовал, как жена отстраняется. Разочарование, вызванное ее скрытностью, сменилось гневом. Грей натянул вожжи, и лошади прибавили шаг.
   Несколько минут прошло в молчании. Беркли смотрела в сторону. Долгое время она не замечала, что фасады игорных домов и лавок проносятся мимо все быстрее, не замечала пешеходов, расступавшихся перед коляской, и только увидев старателя, который едва успел оттащить своего подвыпившего приятеля с мостовой, сообразила, что их лошади могут натворить немало бед.
   — Помедленнее, Грей, — попросила Беркли. — Мы чуть не задавили человека…
   Стальной взгляд Грея пригвоздил ее к месту, а лошади мчались, не снижая скорости.
   Наконец коляска остановилась у «Феникса», и Беркли вошла в отель, не дожидаясь Грея. Он нагнал жену только у двери ее номера и вошел следом за ней. Она тут же обернулась к нему:
   — Это было ребячество. Ты мог кого-нибудь покалечить. Да и мы могли пострадать.
   Грей прислонился спиной к двери.
   — Ты права.
   Легко коснувшись его руки, Беркли посмотрела ему в глаза:
   — Наверное, я усложнила тебе жизнь сверх всякой меры.
   Грей чуть заметно улыбнулся:
   — Ну, не то чтобы очень…
   Беркли прильнула к нему:
   — Не знаю, что и сказать.
   Грей не сразу понял, что жена имеет в виду вопрос, который он задал ей почти полчаса назад.
   — Тут и думать нечего. Я просто хотел узнать, о чем говорил Андерсон. Повтори его слова, вот и все.
   — Это не так просто. Андерсон солгал мне. Все, о чем он сказал, ложь.
   — Должно быть, речь шла о чем-то ужасном. Потому-то ты и ударила его.
   — Да.
   — И по этой же причине не хочешь поделиться со мной?
   Она кивнула. Грей взял жену за подбородок и заглянул ей в лицо.
   — Боишься, что я поверю ему?
   Грей застиг Беркли врасплох, и глаза выдали ее с головой.
   — Ты сама почти поверила ему. Вот откуда твои страхи.
   — Нет, — неуверенно возразила Беркли.
   — Позволь мне самому решать. Он сказал что-то обо мне?
   Усадив мужа на диван, Беркли предложила ему выпить. Грей отказался, и все же она принесла виски. К концу ее рассказа Грей не отрывал взгляда от пустого бокала в своих руках. Он и сам не заметил, как выпил виски, но чувствовал на языке его вкус, смешавшийся с подступившей к горлу горечью и оттого особенно отвратительный.
   — Все это ложь, — сказал он. — От начала до конца.
   — Знаю. — Беркли видела, что Грей сомневается не меньше, чем она.
   — Ты мне не сестра.
   — Наполовину.
   Грей жестом отмел ее замечание:
   — И у нас разные отцы.
   — Полностью с тобой согласна.
   — Андерсон сказал это, чтобы помучить тебя. Он решил, что заставит тебя избавиться от ребенка.
   — Конечно.
   Однако ночью в постели они не обменялись ни словом, ни прикосновением. Разделявшее их расстояние казалось слишком большим, но все же недостаточным.
   Они ненадолго задремали.
   Проснувшись, Грей увидел, что лежит в постели один. Его охватил страх, но, потрогав место, где лежала жена, он обнаружил, что простыни еще теплые. Значит, Беркли поднялась недавно.
   Грей сел и свесил ноги с кровати, усталый и раздраженный. Откинув волосы, он посмотрел на часы, стоявшие на камине. Только что пробило четыре. Грей еще немного посидел, прислушиваясь, но его окружала тишина, и он осторожно подкрался к двери гардеробной.
   Там никого не было. Библиотека и гостиная также оказались пусты. Вернувшись в гардеробную, Грей надел брюки и сорочку. За долгие часы, проведенные им в игорном зале, одежда пропиталась запахом табачного дыма и спиртного.
   — Будь ты проклят, Андерсон. — Грей потер шею.
   «Надо было убить тебя», — подумал он, на сей раз не высказав мысль вслух.
   Грей натянул сапоги. Привычное прикосновение ножа сейчас раздражало его. В тот миг, когда следовало пустить оружие в ход, он не вынул его из ножен, и теперь ему оставалось лишь сожалеть об этом. Грей вновь выругался.
   Решив, что Беркли отправилась в комнату Ната, Грей уже собирался покинуть апартаменты, но вдруг краешком глаза уловил шевеление на балконе. Беркли отодвинулась от балюстрады и обхватила себя руками, чтобы согреться. Ей и в голову не пришло надеть плащ или хоть что-то потеплее ночной рубашки. На Беркли не было ни обуви, ни чулок.
   Когда Грей подошел к ней, она не обернулась и ничем не выдала удивления. Казалось, жена ждала его. Грей встал за ее спиной.
   — Сегодня ночью они вышли на улицы, — сказала Беркли, не оглядываясь. — Будут неприятности.
   Грей не спросил, о ком идет речь. Минувшим вечером он видел в толпе гостей «Феникса» нескольких австралийцев, хотя и не подозревал, что Беркли тоже их заметила.
   Бобби Берне и Джолли не появились, а Грей полагал, что Беркли вряд ли знает еще кого-нибудь из «гусей».
   — Какие именно неприятности?
   Она пожала плечами.
   — Как ты думаешь, их Андерсон направил?
   — Возможно. Но ты здесь ни при чем. Если что-то и случится, то не по твоей вине.
   Внезапно Беркли осознала, что Грей не задает обычных вопросов. Его интересовало не то, откуда она знает, а что она знает.
   — Сегодня в «Феникс» приходили «гуси», — сказала она. — Ты заметил их?
   — Да, но не думал, что ты заметишь.
   — Один из них попросил погадать ему по руке. Я не знала, кто он, пока не взяла его ладонь. Потом было уже поздно. Я думала, меня стошнит. — Беркли поежилась, но не от ночной прохлады. Ледяной холод объял ее душу. — Они нигде не появляются поодиночке. Там, где оказался один, найдутся еще с полдюжины.
   — Я обнаружил трех. — Впрочем, Грей не догадывался, что мужчина, беседовавший с Беркли, тоже австралиец. Значит, их было по меньшей мере четверо. Однако, вероятнее всего, шестеро, как и считала Беркли. — Когда ждать нападения? Этой ночью?
   — Думаю, да. Сначала я не знала об этом, но когда проснулась, у меня уже не оставалось сомнений. Я вышла сюда, надеясь, что увижу их.
   — «Гуси», как правило, не прячутся. Устрашение — главное их оружие. Они выступают массой, и никогда по одному. Они скорее промаршируют по Портсмут-сквер с факелами, чем станут промышлять в темных закоулках.
   Лицо Беркли исказилось от страха.
   — Сегодня ночью они не собираются промышлять. Они будут убивать.
   Убеждать Грея не пришлось.
   — Иди в комнату и оденься. Я отправлюсь за Доннелом и Сэмом. Нужно вывести постояльцев на площадь. Разбуди Ната и выходи сама. Я хочу точно знать, что ты ждешь меня на улице.