Гусев Валерий Борисович. Закон вне закона

   - Ну, девочка, с возвращением, - жадно выпил, жадно спросил: Рассказывай! Он ведь звонил мне. Торговался. Грозил, что отдаст тебя своим полканам, на потеху. Ну я ему ответил, небось все еще икает!
   - Ты у меня лапочка, - похвалила Юлька, вспоминая его ответ Серому. Настоящий мужик. - Поставила пустой стакан на стол. - Он меня и вправду куда-то повез, наручником к дверце пристегнул, а дверца ржавая - я как рванулась - и вместе с ручкой в лес. Он за мной, стрелять стал, но куда ему, хромому черту. А в лесу меня Санек встретил...
   - Что там, в городе?
   - Меня все время в Замке держали, при Сером - он все, сволочь, меня на свою сторону клонил, все выспрашивал про тебя- так что много не видела. Вот, когда в машину села, углядела - по всей Набережной заслоны ставят, мешки с песком навезли, пулеметы откуда-то достал, штук восемь насчитала, большие, с такими вот коробками, - показала руками, звякнув железом.
   - Твою мать, - выругался Ваня то ли по поводу пулеметов, то ли в адрес забытых наручников. Поковырял в замке штопором, расстегнул, бросил на пол. - Что еще?
   - Делегация к нему приезжала, главные менты московские, я видела. Он с ними долго толковал, потом все веселый ходил, довольный. Ваня, надо скорее их воевать, разговор слышала - из Центра помощь придет.
   - Воевать... Кем воевать? У меня два десятка жлобов осталось.
   - Так я ж почему тебя ищу? Думаешь, только за любовь? А я еще и за дело. Вот, - она задрала юбку и вытащила откуда-то сложенный лист бумаги, гордо положила на стол. - У Серого сперла, в кабинете.
   - Что это? - Ваня без интереса развернул листок. - Каракули какие-то...
   - Это Пещеры. План, - зашептала Юлька. - Он же там ловушку устроил для Гошиных ребят. Они все еще там сидят. Мы их выручим - вот тебе и боевой отряд.
   Ваня кивал, улыбался, рассматривал план, постепенно разбираясь в нем и радостно озаряясь неожиданной удачей. Гошины ребята, хрен с ними, сорок человек - не армия. Светит совсем другое - личная Ванина побе да, решение всех проблем. Полная реабилитация! Спасла его девка.
   - Молодец, Юлек! - искренне вырвалось. - Ты отдыхай пока, я скоро вернусь. Оттянемся! - пообещал.
   Ваня мчался в Куровское. Не жалея машины. Не жалея себя- на иных ухабах доставал темечком крыши.
   Все, повернулось колесо Судьбы в другую, лучшую сторону. Эх, не боли голова!
   По дороге еще и еще раз просчитывал спасительную идею. Все сходилось, все в цвет. Серый знает - сзади в город не войти: леса, болота, река, гора непроходимая; ставит все свои силы на рубеже Слобода - Заречье, растягивает по Набережной, охватывающей город полукольцом - от одного склона горы до другого, от запада до востока. Так? Именно так. Бросаем на мост для отвлечения Семеныча, он завязывает со своими людьми шумный бой, стягивает на себя все внимание. А основные силы пойдут из-за горы, Пещерами, скапливаются на выходах (их три)- и лавиной на беззащитный город, сметают Серого в реку. И встречь Семенычу добивают, как мокрых котят.
   И все. Если даже придет Серому помощь издалека, она уже не нужна будет. Губернатора-дурака опять в кресло посадим, законную свою власть восстановим - какие проблемы? Не болит голова.
   - Ну смотри, Иван, - покачал седой головой Сидор Большой. - Хороший твой шанс. Не упусти.
   Ваня засмеялся с облегчением.
   - Уж не упущу, зубами удержу.
   - Ты в этой картинке хорошо разобрался? Не заплутаются ребята?
   - Тут все просто, шеф. Смотри, вот тут, с берега, вход - я его знаю, дальше прямой коридор, все прямо до шестого пересечения, тут пошли вправо, - Ваня ногтем вел по листу, - потом сюда, здесь полукруг, отсюда уже вниз. А вот, видишь, вилка - два выхода рядом, один в сторонке. Это и хорошо - тесниться парни не будут, разом вывалятся.
   - Ну смотри, Ваня, - повторился Сидор Большой. - Твой шанс. Ты и поведешь ребят.
   Вот этого Ваня не ждал. Это уж совсем не в кассу. Он вообще воевать не собирался. Он, как всегда, трофеи подбирать рассчитывал.
   Но благоразумно промолчал. Сидор Большой отличался патологической подозрительностью. И если кому хоть чуть не поверил - все, вот только что был человек и уже нет его.
   - Что для этого перехода нужно?
   - Да ничего, кроме фонарей. Из расчета один на десять человек.
   - А по времени?
   - В целом? Ну, сосредоточиться на шоссе, там лесок небольшой, просочиться внутрь, по Пещерам минут сорок - час, если со сноровкой... Думаю, часа три на все про все.
   - Ладно, Ваня, мы посоветуемся. Решим. А ты про Серого не забудь. Одно другому не помеха. Даже наоборот.
   - Нашел я человека. Сегодня к Серому отправлю.
   А вот как? - об этом Ваня сгоряча не подумал. Сбежала Юлька и... вернулась, передумала. Ей под арестом милее, да? Ладно, об этом потом. Может, сама что сообразит. Если согласится... Куда она денется?
   - Что задумался? - оторвал от мыслей Сидор Большой. - Думать поздно, Ванятка. Действовать пора. Помни наказ, что тебе люди дали. Знай: у кого память короткая, тот и живет недолго.
   Ваня вернулся в терем не таким веселым, как уезжал. Не светило под землю лезть. Хорошо - не заблудишься, а если Серый на выходе будет ждать? С пулеметами вот с такими коробками? Да вот такого калибра? Нет, эту радость надо проверить...
   - Юлька, - сказал Ваня с порога, - ты в город можешь вернуться?
   - Зачем? - Юлька удивленно распахнула глаза.
   - Вот так вот надо, - ребром ладони по горлу, - для нас с тобой.
   - Вань, меня ж там каждая собака знает. - "Каждый кобель", - подумала.
   - Юлек, лапочка, - начал издалека, осторожно, - дело очень важное. Нужно кое-что разузнать, уточнить...
   - Может, мне и Серого заодно убрать? - со злостью ляпнула Юлька.
   Ваня сел на подлокотник ее кресла, притянул Юльку к себе, начал долго и больно целовать в губы.
   Вот только не это...
   - Пусти. Мне нельзя сегодня. У меня это... критические дни.
   Да, Ваня, что-то странно сегодня колесо судьбы вертится - то туда, то сразу обратно. Поманит хорошим - и прочь.
   Он встал, закурил, прошелся по комнате, остановился у окна. Глухо заговорил:
   - Слушай, Юлек. Мне вся эта кавалькада надоела. Хочу отсюда слинять. Насовсем и подальше. Вместе с тобой. Я не все потерял, не думай, припас у меня имеется. И здесь, неподалеку, и там - за кордоном. Поедешь?
   - Но чтоб все путем, - поставила Юлька условие. - Шлюхой с тобой не поеду, только женой.
   - А вот чтобы все путем было, чтобы верняк получился, нуж но здесь дело доделать. Серого убрать и банду его из города выкинуть. Без этого мне... - поправился, спохватившись, - без этого нам не уйти. Братва нас всюду достанет, хоть в Израиле, хоть в Америке.
   - В Израиль не хочу, - машинально сообщила Юлька, внимательно рассматривая маникюр, - хочу в Шотландию, посмотреть, как там мужики юбки носят. - И вдруг врубилась. - Постой, ты серьезно насчет Серого? И не вздумай! Ты к нему и близко не подойдешь. За него не только его волчары злобные, за него весь город. Разорвут.
   - А если ты к нему подойдешь, а?
   Юлька откинулась на спинку кресла, вжалась в нее.
   - Ваня, мне шестнадцать лет, ты что?
   Ваня молча пошел к дверям, на пороге остановился, сказал через плечо:
   - Однако подумай. За его голову наши паханы большие бабки дают. Помолчал. - А за твою - нет. - Вышел и запер снаружи дверь.
   - Садись, Проша, давно не виделись. Какие новости?
   - Вот новости, - усмехнулся Прохор и положил на стол мятые листки из тетрадки в клетку. - Гражданин Пичугин принес в редакцию статью, обличающую произвол городских правоохранительных органов. В твой адрес тоже неслабо выдал. Почитай, может, что новенькое о себе узнаешь.
   - А что тебя смущает? - спросил я, прочитав "статью". - Он все правильно написал, правдиво. Публикуй.
   - Ты обратил внимание на последнюю фразу? "А дальше как жить?"
   - Вот за этим я тебя и позвал. Обстановка, Проша, резко обострилась. Со дня на день бандюки всего района бросятся на город. Чем это кончится, не знаю. Мне обещали помощь из Москвы, но, боюсь, она опоздает...
   - Ты к чему это все? - насторожился Прохор.
   - К тому: собирайся, забирай Ляльку и - на каникулы, подальше отсюда. Вы мне самые близкие люди, я не могу вами рисковать. Да и спокойнее мне будет.
   - "Вот еще", скажет Лялька и будет права, - последовал ответ. - Мы вместе начали такое дело, поверили тебе, пошли за тобой, а ты... Нет, Леша, мы с тобой до конца. И, сказать по правде, у меня уже нет сомнений в нашей победе. Сколько этих бандюков? - Я пожал плечами. - Вот именно. А за нас весь город. И уже полрайона. А скоро - вся страна. Не ожидал твоего малодушия.
   Ишь ты, какой мужчина. Кавалер!
   Но мне не было стыдно, что я его провоцирую. Первым делом, стало быть, самолеты...
   - У меня мало сил, Прохор. Трудно будет удержать город.
   - А воинская часть? Ты же вроде договорился с командиром?
   - Колеблется полковник. Мнется. И я его не осуждаю.
   - Да даже без него... Я прошелся сегодня по Набережной - просто неприступный бастион.
   - Да, но на весь бастион, а это почти километр, я вынужден буду рассредоточить целиком наш гарнизон. Даже учитывая ополчение, не густо получится. Я вот что придумал, - это не я, правда, придумал, а Майор, будем держать в резерве транспорт, и как только на каком-то участке станет горячо - мигом перебросим туда дополнительные силы.
   - Вот видишь, Серый, - обрадовался Прохор. - Ты не только великий тактик, но и великий стратег! Отобьемся!
   - Ага, - вяло признался я, - великий стратегический тактик... Юлька от меня сбежала.
   - Как?
   - Так. Отошел в кустики при дороге, а она оторвала дверцу от машины, так с дверцей в лес и ушла.
   Прохор пожевал губами под бородой, отчего у него смешно задвигался нос.
   - Она... Она располагала какой-нибудь информацией?
   - Вряд ли. Ну что-нибудь о гарнизоне Замка, о распорядке- ничего серьезного.
   - Вот видишь, - укорил со значением, - а ты ее опекал, перевоспитывал.
   - А как твой подшефный? - улыбнулся я. - Какие успехи?
   - Разительные перемены. Читает классику. С упоением. Правда, волнуется за меня, - это он очень тепло сказал, с мужской гордостью, - вообще за нас, - это соврал нещадно, - за исход наших предстоящих сражений.
   - Ну ты успокой ее. Скажи, Серый, мол, сделал все, чтобы укрепить город. Ни одна вражеская нога не ступит на его старинные камни.
   - Иронизируешь? - надулся Прохор.
   - Над собой. Иди, свободен. Статью публикуй. Откомментируй соответственно. И подборочку писем рядышком дай, нужного содержания. Ну не мне тебя учить.
   - Вот именно.
   В двери щелкнул ключ. Юлька, сидя в кресле, успела проснуться и сделать вид, что провела это время в тяжких раздумьях. И ей оставалось только разрешить последние сомнения и со смятением всех чувств принять решение.
   - Что надумала, Юлек? - Голос Вани был ровен. Холодной такой ровностью, нулевой. Чтобы от этого нуля качнуться в следующий момент на тепло или холод. На одобрение или угрозу.
   - Вань, признайся, погубить меня хочешь? Я ведь пистолет только в кино и в твоих руках видела.
   - Надюха! - весело заорал Ваня. - Накрывай нам стол. Юлек, какой погубить, я без тебя жизни не вижу! Какой пистолет? Дам тебе коробочку, меньше сигаретной, кнопочку нажмешь, под крышку стола ее - и все, до свиданья, мол, товарищ Сергеев, я подумаю над вашими словами, они упали мне прямо в душу. И пошла себе - полчаса у тебя в запасе.
   - А женишься, точно?
   - Хоть завтра.
   - А баксы за Серого - мои? Личные?
   - А чьи ж еще? Твой капитал. В Шотландии в банк положим. Рядом с моими. - Посторонился, пропустил Надежду с сервировочным столиком.
   Юлька внимательно оглядела Надежду, перевела взгляд на Ваню, потом оценила стол.
   - А Серый говорил, что у вас здесь женщин нет, - с намеком, когда Надежда вышла.
   - А, - отмахнулся Ваня, - она не женщина. Порченая.
   - А Серый говорил, что вам жрать нечего.
   - Это кому как, - засмеялся Ваня. - А не говорил Серый, когда у тебя критическим дням конец?
   - Вот вернусь с задания... - пообещала кокетливо, с какой-то уколовшей Ваню двусмысленностью. - Тогда посмотрим.
   - Ну, - Ваня поднял рюмку, - за наш успех. За Шотландию.
   - Вань, - Юлька ретиво взялась за угощенье. - Самое главное - как же я к нему вернусь? Не поверит.
   - Думал уже, - признался Ваня. - Вопрос есть.
   - И я думала, - призналась Юлька. - Вопроса нет.
   - Придумала?
   - Там, в городе, Наташка наша вовсю гужуется с этим, с писателем. Он у Серого главный помощник. Все старается Наташку перевоспитать, порвать с ее позорным прошлым.
   - Ну?
   - Неужели не понял? Серый знает, куда я рванула? Нет. А рванула я обратно в город. Спряталась у Наташки - единственный близкий человек, старший товарищ. Дурному не научит. Приведет меня к Серому: простите дурочку, она все осознала, больше не будет. Хочет жить достойно рядом с вами.
   - Ты умная стала.
   Вздрогнула Юлька от этих слов.
   - Ты где ее подобрал? - спросил Ваня у Егеря, зайдя в его флигель.
   - Своими глазами все видел. Серый отлить вышел, она и рванула.
   - Так ты рядом был? - взвился Ваня голосом.
   - Во, вот так, метров сто, - испугался Егерь.
   - Что ж ты его, мудила, не шлепнул?
   - Ага, шлепнул, - сдуру соврал Егерь. - Он сам в бронике, а за ним вплотную "уазик", ментами набитый. А у меня в двух стволах бекасинник.
   - Охотничек! Ладно, сегодня Испанку в город проводишь.
   - Нет вопроса.
   - Есть вопрос. Если будешь дорогой лапать, без яиц останешься. Она на тебя жаловалась.
   - Вот бл...
   - Что?
   - Блин, говорю. Клевещет.
   - Надя, маму не пора навестить?
   - Вам что-нибудь надо в городе?
   - Побудь денек. Посмотри там по сторонам. Что увидишь- расскажешь. Денег дать?
   - У меня есть.
   - Ну собирайся. Втроем пойдете. Санек проводит. А Семеныч где, что-то не видно сегодня?
   - С Губернатором напились. Спят оба.
   Итоги перед боем
   - Депутация к вам, - распахнула двери Лялька.
   Широко распахнула. Иначе бы застряла депутация. Со своими дарами.
   Явились: дед Одиноков (той самой Леночки дед, которую Махмуд в заложники брал) и сопровождающие его лица - два седобородых мастера и стайка юных, хорошеньких и бойких учениц.
   С собой внесли: громадную, расписанную яркими цветами ложку с меня примерно ростом; громадную матрешку ростом с Ляльку и удивительно схожую с ней веселым, плутоватым лицом; очаровательную кадку, всю в фигурных кованых обручах.
   - Ложку Пилипюку отдадим, да, товарищ полковник? - подозрительно щебетала Лялька, рассаживая гостей.
   Я на нее цыкнул, бровями пока - ноль реакции.
   Одиноков встал, откашлялся.
   - Уважаемый Алексей Дмитриевич, у нас сегодня радостный вдвойне день пошла из нашей мастерской первая продукция...
   - В кадку пальму посадим, да, товарищ полковник? - распоряжалась Лялька все дальше.
   А Одиноков продолжал. Дуэтом шли.
   - ...И в этот знаменательный день мы хотели бы выразить вам свою признательность за вашу помощь в возрождении народных промыслов в нашем славном городе, за надежную его защиту в вашем лице от преступных посягательств бандитских элементов... - завернул старик.
   - А матрешку я в приемную заберу, не возражаете, товарищ полковник?
   - Две матрешки в одной комнате, - не выдержал я, - перебор будет, слишком пестро. - И распорядился: - Одна здесь останется, другая - налево кругом и шагом марш в приемную.
   - ...Поздравить вас, пользуясь случаем, с днем рождения и вручить вам скромные образцы нашего, так сказать, народного рукомесла...
   - С каким днем, простите? - не понял я, провожая многообещающим взглядом нашкодившую киску. Вспомнил - она такой финт уже опробовала, понравилось, стало быть.
   - С днем вашего рождения, - удивленно повторил Одиноков.
   Я не стал его разочаровывать. Ну, подумаешь, на полгода раньше...
   - ...И мы хотим пожелать вам - вот этой полной ложкой хлебать все удовольствия жизни, и пусть эта кадка всегда будет полна добром и достатком, ну а матрешка, что ж, большого вам, так сказать, потомства, вы человек холостой, у вас все впереди...
   Что у меня впереди - я знаю: трепку хорошую Ляльке задам.
   В своем ответном слове я выразил благодарность за теплые слова поздравления, за прекрасные, с глубоким смыслом, подарки, подчеркнул, что очень тронут таким вниманием, и предложил торжественную часть завершить деловым разговором.
   В конце его я поинтересовался ученицами, нет ли с ними определенных хлопот.
   - Молодцы девочки, - расцвел Одиноков, а девочки расцвели от этих слов еще больше. - Достойная смена. Вот только кокетничают с моими стариками в рабочее время. Но это пройдет, с возрастом.
   Это вряд ли пройдет...
   - Иди сюда! - рявкнул я, когда депутация отправилась к своим рабочим местам кокетничать и возрождать.
   - Не пойду, - донеслось из приемной. - Ругаться будете.
   - Допрашивать.
   - Штаны снимать? - горько вздохнула.
   - Не обязательно. У меня ремень хороший, через штаны достанет.
   Вошла, потупилась.
   - Что ж ты меня не поздравишь с днем рождения? Хоть бы открытку на стол положила.
   - Ну, Алексей Дмитриевич, - заныла Лялька, - они все время звонят, на прием к вам просятся, все спрашивают, как вас порадовать... А у нас свадьба скоро. Подарки нужны, то-се.
   - Что ж, мы на свадьбу денег бы не нашли?
   - Вы скряга, Алексей Дмитриевич, - осмелела, - вы каждую народную копейку считаете... На стол бы, конечно, выделили, а на подарок...
   - А, может, я бы им дом губернаторский подарил?
   - Дом вы решили княгине вернуть, чтоб там образцовый светский салон был.
   Все знает!
   - Кстати, кто женится, не ты ли?
   Ошарашила:
   - Юлька за Филипка хромого выходит. Не знали, что ли?
   Куда мне до тебя.
   - Что ж ты мне раньше не сказала? - Разве б я тогда допустил этот побег!
   - А вы не волнуйтесь. Юлька уже в городе, у Наташки прячется.
   Отлегло. Явился киллер мой долгожданный.
   - Ладно, иди. Я тебя простил. За добрые вести. Но впредь...
   - Уж и не знаю, как получится, - вздохнула как матрешка,- у нас ведь народ молодой, еще три свадьбы намечаются...
   Я молча и грозно расстегнул ремень - Лялька выскочила и захлопнула дверь. И из-за двери крикнула:
   - Вас дежурный по Горотделу спрашивает, соединить?
   - Товарищ полковник, квартирного вора задержали, прямо на месте...
   - Ну и что? Мне ему передачку принести?
   - Извините, товарищ полковник... Но вот у начальника какие-то сомнения. Просил вас подъехать.
   Когда же это кончится?
   - Вы, может, помните того пожилого грузина, что деньги на выкуп сдавал? Еще он с Лялькой спорил... Он шашлычную держит, серьезный такой мужик, здоровый. Дома у себя жулика застал, насовал как следует, в ванной закрыл и в милицию позвонил. Парня допросили, обстоятельства разобрали что-то не вяжется одно с одним.
   - Что именно?
   - Первое: забрался в квартиру, когда там находилась граждан ка Пеладзе, супруга хозяина. Она - на кухне, он, значит, по углам шарит. Второе: следов взлома нет, ключей и отмычек у подозреваемого - тоже нет.
   - Как объясняет?
   - Просто: дернул дверь наудачу, а она не заперта. В наше-то время! Но третье, вот главное, он в домашних туфлях хозяина был. Пояснил: разулся, чтобы не топать, а потом, в панике, свою обувь с хозяйской перепутал, когда тот в неурочный час домой вернулся.
   Вот именно. В неурочный час.
   - Ты говоришь, грузин пожилой?
   - Пожилой. Но в соку еще.
   - А супруга?
   - Молода, красива.
   - А жулик?
   - Молод. Но красив ли, сейчас сказать трудно. По причине побоев.
   - Понятно.
   - Но ведь парень сознался. Признал, что намеревался совершить кражу. И доказательства налицо.
   - Какие?
   - Вещи ценные успел в чемоданчик собрать.
   - Какие вещи, хозяйкины небось?
   - Ну правильно догадался: лифчики красивые, колечки золотые и с камушками, сережки, косметичка, костюмчик ненадеванный.
   - Давай-ка его сюда. И вдвоем нас оставь...
   Да, не знаю, был ли этот парень красив, но больше красивым никогда уже не будет - усердно грузинище постарался.
   - Доигрался? - спросил я сразу.
   - Я вас не понимаю.
   - А я твою любимую не понимаю. Ей - сохраненная честь, тебе - тюрьма.
   Парень помолчал.
   - А вы как бы поступили на моем месте?
   - Я по чужим женам не ходок, своих хватает.
   - Я не мог по-другому. Он бы ее убил, если бы догадался, очень ревнивый. Мы бежать хотели.
   Это я понял, по чемоданчику с лифчиками.
   - Что делать будем? Тебе хороший срок светит. А по моему Закону о неприкосновенности жилища - вообще высшая мера.
   - Чистосердечное признание, - он с трудом улыбнулся разбитыми губами, - суд его, надеюсь, примет во внимание.
   - Глупо. Я не могу этого допустить.
   - Другого выхода нет. Вам трупы нужны?
   - Давай так. Я тебя отправлю в какой-нибудь подшефный колхоз, поживешь там. Может, за это время твоя любимая догадается мирно с грузином разойтись. Без ревности, понимаешь: ну любит она грузинскую постель, да не любит грузинской кухни. А потом вдруг встретит тебя, и вы поженитесь... Но я бы с ней судьбу свою не стал связывать. Об этом подумай. Договорились?
   - А мужу что скажете, он же будет интересоваться?
   - Скажу, что расстрелял тебя. Пусть его совесть помучает. А что он тебя отлупил, что ж, то его право. Хотя он об этом и не знает...
   Вот я и говорю: каждый должен быть на своем месте - муж на своем, любовник - на своем.
   Выходя из Горотдела, увидел подъезжающий автобус, набитый задержанными парнями.
   - Откуда дровишки? - спросил я Волгина.
   - Из леса, вестимо. Рэкетмены сельские. По нашей схеме крестьяне сработали. Двоих "парламентеров" прищучили, вся банда карать явилась. А мы их уже ждали.
   - Неужели сдались без боя? - усмехнулся я.
   - Сдались. Да еще вопили: "Дяденьки, не бейте! Больше не будем!"
   - Не будут...
   Я вернулся в Замок.
   - Давай мне Пилипюка, - это Ляльке, сидевшей за столом в приемной.
   - А он уже заходил, я велела, чтоб попозже. - И в дверь за моей спиной: - Входи, тебя полковник ждут-с!
   - Мне сапер-минер хороший нужен, - сказал я Пилипюку,- есть у тебя?
   - Васька Ламбада.
   - Что у вас за страсть к блатным кликухам?
   - Та ни, Митрич, он вже к нам с ней прийшол.
   - Веди сюда.
   Василий на вид оказался простоватым парнем из старой деревни русоволосый, голубоглазый, плечистый.
   Я протянул ему коробочку с кнопкой, что отдала мне Юлька.
   Он шарахнулся от нее, как рыжий Бакс от мышки.
   - Осторожно, товарищ полковник! Где у вас к ней другая деталь?
   - Другой не было, только эта.
   Он взял у меня коробку, легонько вскрыл, что-то вынул - и только тогда задышал нормально. Пояснил:
   - Это само ВУ, товарищ полковник, а к нему должен быть замедлитель, на тридцать минут. Они вот так вот соединяются и все- через тридцать минут реле сработает и ударит по кнопочке. - И улыбнулся добродушно: - Холодно стало, товарищ полковник?
   Не пойму даже, может, и жарко. Я ведь это ВУ полдня в кармане таскал. А Юлька! Везучие мы с ней. Но я ей об этой Ваниной подлости не скажу - она у него последняя, гад буду!..
   Так, с этим все, пора, стало быть в командировку, в подполье, точнее. Юлька свое дело "сделала", мне свое делать.
   И я сказал Ляльке:
   - Полковник Сергеев срочно заболел. Дня на два. Можете давать по радио бюллетень о состоянии его здоровья. Но не увлекайтесь - результаты анализов не сообщать, только температуру, пульс и давление.
   - Сухпай, батарейки, спальные мешки?
   - Откуда ты знаешь?
   Вернувшись в терем, Надежда сообщила Ване Заике хорошие новости.
   Во-первых, подтвердила факт строительства оборонительных сооружений вдоль берега реки и оборудования пулеметных гнезд, а также обучения добровольцев из числа горожан (не густо, знать, у Серого с бойцами).
   Во-вторых, куда-то исчезла Юлька. Последние следы ее обнаруживались в доме у Натальи, откуда они вместе, по непроверенным данным, отправились в Замок. Из Замка Наталья вернулась одна и отвечать на скромные, случайные вопросы Надежды решительно отказалась.
   - А что Сергеев? Что о нем слышно? - спросил Ваня о главном.
   - Ничего не удалось узнать, - огорченно повинилась Надежда. Разговоры идут такие, что он вроде заболел. А толком ничего не известно.
   - Понятно, - улыбнулся Ваня. - Триппер подхватил.
   И отправился с докладом о проделанной работе в Куровское, к Сидору Большому.
   Вернувшись инкогнито из экскурсии с юным проводником по подземным галереям, я снова вызвал Ваську Ламбаду, поставил ему задачу, показал точки на схеме.
   - Все понял?
   - Все, товарищ полковник. Теперь на местности надо посмотреть, руками потрогать. Ну и прикинуть - сколько чего и как.
   Явился Прохор, встревоженный и несколько смущенный, как нашкодивший посреди комнаты щенок.
   Обменялись новостями, мнениями.
   - Что будем делать, командир?
   - Сражаться. До победы.
   - Тогда поднимай красный флаг, - как-то жестко, будто в этом было что-то личное, сказал Прохор.
   - Что вы меня все в большевики записываете?
   - Ты уроки истории любишь... А знаешь плохо. Ни при чем тут большевики. - И пояснил снисходительно к моей серости:- В давние годы пираты Карибского моря, идя на абордаж, поднимали на грот-мачте красный флаг в знак того, что пощады никому не будет.
   - У нас грот-мачты нет.
   - На "Беспощадном" поднимем. У него антенна длинная.
   - Ну разве что... Как личная жизнь?
   - А ты уже знаешь?
   - Что именно? Неужели счастливым отцом готовишься стать? - И упредил: - Невыносим, прости.
   - Не в этом дело, Леша. Похоже, ты опять прав. Наташа ушла...
   - К другому? Или, точнее, к другим? - Я не собирался жалеть его.
   Но Прохор и не нуждался в этом. При всех его моральных фантазиях он был человеком неприлично честным.
   - Можешь расстрелять меня, - глухо молвил, - но я был преступно откровенен с ней. Она очень многое знала о наших делах и планах. От меня.
   - Твое счастье, что ты знал не очень много. А очень многое из того, что ты знал, не соответствовало действительности.