Гусев Валерий Борисович. Закон вне закона

   - Проси начальника, мудак. Он один тебя спасти может.
   - Сядь, - приказал я. - Отвечать коротко. От кого работаешь?
   - От Пельменя.
   - Сколько у него быков?
   - Двенадцать.
   - Оружие?
   - Нет, нет, начальник. Только дубинки и прутья. Мы ж не убиваем, оправдался, - мы ж только калечим.
   - Сам Пельмень куда выходит?
   - На Заречье.
   - Где он засел?
   - У него здесь дом свой. Набережная, двадцать два.
   - Вооружен?
   - Пушка есть. Большая.
   - Охрана?
   - Один живет, не боится. Собак держит. Простишь, начальник?
   - По всем эпизодам через суд пройдешь. Если не расстреляют - в Зону. А там посмотрим.
   Сидел бы ты, дурень, в своей деревне, пахал бы землю, водку бы пил да девок портил. Твое счастье, что не ты один в своих винах виновен...
   Когда его увели, я послал наряд на Набережную.
   - Возьмете Пельменя. Обыск с конфискацией. Без особых формальностей, под протокол. Осторожнее, ребята, он вооружен и у него собаки.
   - Мабуть, кого другого пошлешь, - улыбнулся Пилипюк,- а то боязно.
   - Иди, видеть тебя не могу. Борщом твоим обожрался.
   Ладно, на сегодня хватит. А то все переделаю, а завтра со скуки помирать?
   Я зашел к Волгину.
   - Тебе внеочередное повышение в должности вышло, - обрадовал его. Назначен начальником Горотдела. Занимай мой кабинет. А я со своим штабом переезжаю в Замок. Собирайся на новоселье. Ты приглашен. А Лялька где гуляет?
   - Она уже там. Взяла пятерых лучших бойцов обустраиваться. И Майор там. Как бы она и его шваброй не вооружила.
   - Поехали. Майора выручать.
   Замок сиял огнями. Будто там бал начался.
   У ворот скандалила с бойцами Лялька. Они забрасывали в грузовик тюки с постельным и столовым бельем и в чем-то перед ней оправдывались.
   - Новости! - орала Лялька на всю округу. - Не знают, где прачечная! Спецназ называется!
   Охрана у ворот лыбилась во все свои пасти.
   Я подхватил Ляльку под мышку и потащил ее в Замок. Попой вперед. Она извивалась, как червяк на крючке. Даже кусаться пробовала.
   - А что они, Алексей Дмитриевич! - визжала она где-то сзади. - Для себя не хотят! Я такой стол организовала, а они свой сухпай лопают... Ладно, сама пойду.
   Мы вошли в здание. Везде кипела работа. Бойцы таскали койки, драили полы, двигали мебель.
   - Это ваш кабинет, - подвела меня к двери, распахнула. - Нравится?
   Как сказать... Лялька не ошиблась. Хаживал я в этот кабинет в свое время, донимал его тогдашнего владельца. порезвились тут бандюки, однако, порастащили все роскоши, поломали и побили, что растащить не сумели. Ну да ведь мне роскоши ни к чему. Некогда ими пользоваться. Главная роскошь в том, что кабинет был готов к работе. Даже стопка бумаги лежала на письменном столе. Это слева. А справа - автомат. А на угловом столике бутылки с водой, пепельница с сигаретами. И никакого бандитского духа - все вычищено, проветрено. только и следов, что дырки от пуль вокруг портрета старинной дамы. И в самом портрете - тоже. Упражнялись боевики-разбойники.
   - Вот здесь приемная. Здесь я буду сидеть.
   И тут все готово для работы. И тут приятная атмосфера - аура такая, молодой красивой девушки. И деловой, главное.
   Деловая и красивая потащила меня дальше.
   - Здесь вы жить будете.
   Тоже очень мило. Уютно, по-домашнему. Даже захотелось бросить все и упасть лицом в подушку.
   - Здесь ребята расположились. А моя комната вон там, в далеком конце. Это чтобы вы служебным положением в мой адрес не вздумали пользоваться. Вон санузлы, запоминайте. А Майор сейчас в подвалах работает. Там спортивные секции откроются: стрельбы стоя, лежа и... это... вися. А также рукопашного боя, каратэ всякой. Это наша столовая будет.
   Не будет, а уже есть. Стол накрыт, закуски расставлены, бутылки запотевшие манят.
   Что значит человек на своем месте!
   - Идите в душ, переодевайтесь - и к столу.
   Тут, кстати, и Пилипюк вернулся. Доложил о проделанной работе и слинял на кухню.
   Началась, словом, нормальная жизнь.
   Когда я переодевался, опять ворвалась Лялька. Уже при параде.
   - Эту рубашку надо выбросить, Алексей Дмитриевич. Она вас старит. Я завтра вам что-нибудь куплю. А как я? - стала в позу.
   - Короче не нашла? - кивнул я на ее юбчонку.
   - Я подросла вчера. Вот она и села.
   Объяснила, стало быть. Два раза.
   - Мы с вами в банкетный зал под руку войдем, ладно? торжественно.
   И чинно. И под аплодисменты.
   Лялька приняла их как должное, без ложной скромности. С заслуженной гордостью. Шла к двум свободным местам, оставленным во главе стола, держа меня под руку и милостиво улыбаясь, кивала присутствующим. Налево и направо.
   Мы расселись. Лялька толкнула меня в бок, шепнула:
   - Вам первое слово. Встаньте.
   И тут подсказывает.
   Я послушно поднялся с рюмкой в руке.
   - Друзья! Мы с вами взялись за трудное дело. Первые шаги сделаны. Отступать теперь нельзя. Да и не так мы воспитаны. Не скрою, были сомнения: справимся ли? Но два обстоятельства укрепили меня. Первое - я видел вашу работу. Второе - наше дело правое, а значит, как говорят уроки истории, победа будет за нами!
   Застолье пошло своим чередом. Тосты, шутки, смех. воспоминания.
   Потом Майор сказал о погибших боевых друзьях: "За тех, кого нет сейчас за этим столом, но кто всегда с нами".
   И в самый разгар малость перебравший Прохор ляпнул во весь голос:
   - Посошок!
   - Ты что! - возмутилась Лялька. - Посошок, стремянная- и по домам, что ли?
   - Ты плохо знаешь застольный фольклор, - укорил Прохор.
   - Я такие неприличные слова не запоминаю...
   - Не слушайте ее, - перебил Прохор. - Слушайте меня, не пожалеете.
   Он прав оказался. После "посошка" - "котомочка", затем- "на пороге", после нее - "надворная", "стремянная", "дорожная", "курганная", "закурганная" и - "последняя в шапках". Умели предки доброе дело растянуть - урок истории, стало быть.
   Словом, сидели хорошо. Расходиться не хотелось. соратники по борьбе, как правило, и за столом едины. Однако к полуночи запас "посошков" Прошкиного разлива истощился до дна. Выручила Лялька.
   - Ладно уж, - сказала она, вставая. - Раскалываюсь: у меня сегодня день рождения. - Посмотрела на часы, уточнила: - Только что начался.
   Загремели отодвигаемые стулья, обрадовано зазвенели бокалы и рюмки все тянулись чокнуться с хитрой Лялькой, поздравить теплыми словами.
   Пилипюк что-то шепнул двум своим парням, и они сначала вышли, а потом вошли друг за другом, браво чеканя шаг своими тяжелыми "берцами". Первый держал перед собой великолепный камуфляж "белая ночь", придавленный сверху большим красивым револьвером, конфискованным у Пельменя.
   Лялька взвизгнула и прослезилась. Будто ей бриллиантовое колье преподнесли.
   - Бери, дивчина, - гудел Пилипюк. - Ствол чистый, никакая ментура тебя не заметет.
   Лялька прокрутила барабан, сунула револьвер за пояс юбки и прикинула камуфляж, посмотрела на нас вопросительно.
   - О! То ж гарно! - выдохнул Пилипюк. - Треба це дило обмочить.
   - Замочить... - поправил пьяненький Прохор, знаток жаргона.
   - Обмыть, - пристыдила их Лялька.
   Все было славно. Как отдых после боя. Когда враг разбит, а своих потерь нет. Только вот сдается мне, что приврала Лялька. Или ошиблась. Где-то на полгодика.
   Тоже, стало быть, урок истории.
   После всех этих уроков я добрался до своих апартаментов утомленным. С решением хорошо поспать - завтрашний день будет еще труднее.
   Не забыть бы чего... Ну да Лялька не даст, напомнит, у нее компьютер в голове. Или в сердце - даже на пол у тахты заботливо бутылку воды поставила - и когда успела? Мне бы так работать...
   Я с наслаждением улегся, поставил на живот пепельницу, закурил.
   Тут, конечно, Лялька постучала.
   - Можно, Алексей Дмитриевич? Посидеть с вами?
   - Посиди. - Куда от тебя денешься.
   Посидела вначале молча, вздохнула.
   - Завтра опять стол накрою.
   - Второй день рождения? Или уже Новый год?
   - Вот еще! Скажете тоже! Для второй смены, кто сегодня в дежурстве был. А как же! И вы с ними посидите. У нас коллектив должен быть. - И очень последовательно перескочила: - А Пилипюк такие глазки мне строил.
   - Ты особо-то не расцветай. У него жинка и двое хлопцев.
   - А я и не расцветаю. Он не ровня мне - старшина всего.- И опять с недоступной мне логикой: - Вы не думайте, все у вас получится. Ребята вас очень уважают, говорят, все вы правильно делаете. Уж они-то знают... Куда угодно за вами пойдут.
   Не знаю, чего у Ляльки больше - ума или сердца? Враз мою слабинку почувствовала и поддержать пришла. Тефаль, одно слово.
   А Майоровых ребят мне хвалить не надо. Других не держим-с! Все мы тут отпетые бойцы, одной крови. Знаем цену дружбе и вражде, любви и ненависти, жизни и смерти.
   - Спокойной ночи, Алексей Дмитриевич. Если что - я рядом. В самом дальнем конце от вас...
   Акция 5. Свержение Временного правительства
   Сделать из хорошего специалиста коммерсанта, из квалифицированного рабочего челнока - не так сложно. Вот наоборот- много труднее.
   Когда-то в городе был небольшой, но важный для страны завод под номером. Да попал он под "конверсию" - была сделана попытка перепрофилировать его на выпуск сельхозтехники. Технологии разработали, материалами запаслись, цеха пустили. Но на том деньги кончились. Завод встал.
   Вместо работы пошла какая-то темная двойная игра, непостижимая для непосвященных. Кто-то - веселый и находчивый- ловко придумал обменять рабочим их ваучеры на акции родного завода: мол, из абстрактных собственников станете конкретными. А когда рабочие (без работы и зарплаты) превратились в пролетариев, администрация сочувственно эти акции скупила за наличные.
   И они куда-то исчезли. Злые языки поговаривали, что сосредоточились в руках какой-то зарубежной компании за немалую мзду. Женихи зареченские от этого пирога тоже свой кусок отхватили - взяли отступного. Им ждать, пока новый хозяин производство запустит и прибыль погонит, не резон. Пусть поменьше взять, да сразу. А там поглядим: если дела пойдут, снова дележки потребуем. А ваучеры те (опять же по злым языкам) администрация пустила в зачет за какое-то другое предприятие.
   Рабочие завода были отправлены в бессрочные отпуска за свой счет. Зарплату получала только администрация и охрана.
   Рабочие, ИТР рассосались. Кто-то уехал вообще из города, кто-то подался в рыночные сферы, кто-то в криминальные. собрать народ, чтобы пустить завод на полную мощность, пока нереально.
   Об этом мы и говорили с бывшим старшим мастером завода и бывшими рабочими.
   - Вот что я предлагаю. Мы поможем демонтировать нужное оборудование и перевезти его в Зону, там когда-то были мастерские. Вы составите кадровый костяк производства. отберете среди заключенных нужных по специальностям. зарплата- достойная ваших рук и опыта, участие в прибылях. Выделим автобус - туда и обратно. Ваша задача - быстро наладить выпуск техники. Номенклатуру ее согласуем с потребителем. Со сбытом проблем не будет. Те хозяйства, фермы, которые не смогут рассчитываться "налом", будут поставлять продукцию. реализация ее пойдет через городской рынок и на вывоз в район. Годится?
   - Вообще-то годится, - осторожно согласился старший мастер. - Прежнее дело по душе. Я у станка тверже стою, чем за прилавком. Но как оборудование получить? Вам не позволят...
   Присутствовавший на встрече Майор улыбнулся такой наивности.
   - Администрация ежедневно на заводе находится? - уточнил он.
   Теперь мастер улыбнулся такой наивности.
   - Каждый день... - покрутил головой. - В день зарплаты.
   - А когда зарплата?
   - Завтра.
   - Вот завтра мы и нагрянем. Зарплату конфискуем, это вам подъемные будут.
   - Еще и на аванс хватит, - вставил молодой рабочий.
   - Тогда - все, - подытожил я. - Завтра в двенадцать встречаемся у проходной.
   - Ну, - сказал Майор, когда мы остались одни. - Почту и телеграф мы взяли, банки национализировали, основные силы противника блокировали можно свергать Временное правительство.
   Уроки истории незабываемы, стало быть.
   - Поезжайте, голубчик. И непременно сейчас.
   Городская площадь. Напротив главного административного здания (бывший райком и райсовет), где размещаются Мэрия, Дума, Городская управа и прочие смежно-дублирующие системы, останавливается военный грузовик - в камуфляжной раскраске и под глухим тентом.
   Из кабины спрыгивает на брусчатку Майор с автоматом, окликает охранника здания:
   - Эй, парень, будешь выполнять свой долг? Защищать до последней капли крови этих засранцев?
   - Что я - мудак? - искренне удивляется парень.
   - Тогда пойдем с нами, проводишь к Губернатору.
   Из кузова посыпались, глухо стуча ботинками в камень, бойцы Майора. Двое перекрыли вход, остальные прошли внутрь, обезоружили охрану здания, рассыпались по этажам, блокировали коридоры и другие выходы, встали у главных кабинетов.
   Кабинет Губернатора
   Приемная (в голубых и розовых тонах, в богатом и безвкусном интерьере) практически пуста. Прекрасная секретарша с алыми ногтями и пакетом сока увлеченно зрит видюшник.
   Майор: Добрый день. Мне нужен Губернатор.
   Девушка (не отрываясь от сока и экрана): Он всем нужен.
   Майор: А мне - больше всех.
   Девушка: А вы кто такой?
   Майор: Террорист.
   Девушка (не оборачиваясь): Нет его.
   Майор: А где же он?
   Девушка: Он мне не докладывает.
   Майор (с интересом): Как же вы с ним работаете?
   Девушка (пожимая плечами): Привыкла. Он часто исчезает. Как жареным запахнет - так его и нет. Или чего-нибудь себе сломает, или куда-нибудь упадет. А то - напьется.
   Майор: Ладно, ждать его не будем. Ваша контора закрывается, на документацию налагаю арест. Сержант, опечатать сейфы, шкафы, столы.
   Девушка (не отрываясь от экрана): Косметику не трогать- личная.
   Кабинет Городничего по кличке Мэр
   Секретарша (не хуже первой, но другого цвета) делает попытку преградить Майору путь.
   - Я сейчас вызову охрану.
   - Она уже здесь. - Майор кивает на сопровождающих. - Можете жаловаться. - Легонько отстраняет девушку и входит в кабинет.
   Мэр сидит за рабочим столом. Перед ним слева высокая стопка бумаг, справа - низкая. Он берет из левой стопки очередной документ, подписывает и кладет его справа. Майор наблюдает. На его глазах происходит символическое бюрократическое перемещение- левая стопка опадает, правая растет. В сумме одно и то же.
   - И так каждый день? - сочувственно спрашивает Майор.
   - Два раза в день, - с плохо скрытой гордостью отвечает Мэр. - Вы по какому вопросу?
   - По вопросу ликвидации Мэрии.
   - Это что, государственный переворот?
   - А вы что, государство?
   - В какой-то степени. - Вспыхивает: - Что за чушь? Кто вам дал право?
   - Конституция. Почитайте на досуге об обязанностях гражданина России. Дословно не помню, своими словами так: каждый гражданин обязан защищать свое государство от внутренних и внешних врагов.
   - Словоблудие!
   - Это вы так про Конституцию? - пугается Майор. - А вы знаете, кто ее гарант? Придется вас арестовать и доставить к полковнику Сергееву.
   - Кто такой?
   - Вы даже газет не читаете. Стыдно! И уроки истории забыли. Словом, караул устал, собирайтесь.
   Городничий (или Мэр) надевает кепку.
   Майор инструктирует своих людей, остающихся в Мэрии:
   - Всех сотрудников выдворить, вежливо, но быстро. Опечатать все, что можно опечатать. И начинайте работать с документацией.
   Звонит Сергееву:
   - Алексей Дмитриевич, Учредительное собрание разогнано. Городничего отправил к вам. Принимайте.
   - Это произвол, - заявил протест Городничий, когда его ввели в мой кабинет.
   - Произвол, - согласился я. - Ваш кончился, мой начался. Но они у нас разные. И мой мне нравится больше.
   - Вы ответите за это!
   - Отвечу. Но вы раньше. Тем не менее я даю вам шанс. Писать умеете? Вот и напишите в свободной форме, как вы все эти годы оправдывали доверие избирателей. То есть народа, - по существу поправился я. - А то что-то вы стали забывать это слово. Все у нас избиратели да электорат.
   - Я ничего не буду писать.
   - Ну и не надо, - не стал спорить. - Сейчас мои люди работают с документами вашей администрации. Я попросил их уделить особое внимание расходованию городского бюджета, распродаже недвижимости в черте и за чертой города, выделению земельных участков, приватизации предприятий, связям городской администрации с криминальной средой. Достаточно? По завершении этой работы вам будет предъявлено обвинение.
   Городничий рванул воротник рубашки, посыпались на пол пуговицы.
   - Дурной сон, - выдохнул он.
   - Нет, ну а как вы думали - этот ваш беспредел будет вечным?
   - Я сообщу Президенту.
   - Каким образом? Извините, - я снял трубку зазвонившего телефона. Сергеев. Хорошо, подсчитать до цента, упаковать, опечатать - и в банк. - Я положил трубку. - Это звонили мои люди из вашего загородного дома. В вашем сейфе обнаружена огромная сумма денег. В ваших жизненных интересах вразумительно объяснить их происхождение. Только не врите про гонорары за книги и лекции. Книги ваши никто не читал, лекции - не слушал. Даю вам двадцать четыре часа.
   Городничего унесли.
   Я сделал еще несколько телефонных звонков, но меня отвлекло что-то подозрительное в приемной. Пришлось выйти и полюбоваться.
   Посреди комнаты, стоя на стуле, позировала Лялька - в камуфляже, левая рука на поясе, в правой револьвер. Смотрелась красиво. Неумолимо. Как Юстиция или Немезида. Эксперт-криминалист бегал вокруг и, приседая, снимал ее во всех ракурсах.
   - Что за стриптиз? - вполголоса спросил я Пилипюка.
   - Та вы ж сами казали портрет заменить, - напомнил он. - Чи передумалы?
   - Та ни, - я растерялся. - Не в рабочее же время...
   Акция 6. Заводы рабочим
   Накануне я дал указание разблокировать счета Завода сельхозмашин в Городском банке. Заодно и поинтересовался их состоянием: ничего, денежки кое-какие были. И немалые.
   Без чего-то в полдень провел у проходной для собравшихся рабочих уволенных и неуволенных - необходимый инструктаж. Чтобы задуманная мною провокация прошла согласованно и четко.
   Вахтер-пенсионер не сказал ни слова против, когда возбужденная и решительная толпа повалила через проходную на территорию Завода. Вооруженный охранник тоже благоразумно отступил, только проворчал вслед: "Зря шумите, ребята, денег все равно нет".
   На Заводе мне понравилось. Чисто, прибрано, только стекла запылились. В цехах, мне доложили, все станки и оборудование законсервированы, в инструменталках наведен порядок, они заперты и опечатаны. В укрытых штабелях аккуратно сложены материалы и заготовки. Судя по всему, Завод ждал своего нового хозяина. Приватизатора, стало быть. Владельца. Ну-ну...
   Рабочие окружили полукольцом вход в заводоуправление. Среди них, надо сказать, находились и мои люди в штатском - группа захвата и группа экспертов, специалистов бухгалтерского дела.
   Мы с Пилипюком остановились несколько в сторонке, наблюдателями и режиссерами. Ну и суфлерами, если понадобится.
   Ровно в полдень на крыльце появились Директор, Главбух и Босс от профкома. Представительные и корректные. За спиной охрана.
   - Что я скажу вам, братцы? - проникновенно начал плакать Директор. Знаю, как вам трудно. Но порадовать нечем. Деньги из бюджета опять не перечислены.
   Главбух сиротливо вздохнул и развел руками.
   - Мужайтесь, братва! - выкликнул профсоюзный лидер. - Политическая и социальная нестабильность в стране отражается прежде всего на финансовом положении государства. И Президент, и Премьер-министр делают все от них зависящее, чтобы вывести нашу многострадальную Россию на путь процветания. Однако засевшие в Думе реставраторы социализма блокируют все их позитивные инициативы. Бойкотируют все решения, направленные на улучшение положения трудящихся масс. И в то же время другой рукой голосуют за свои ненасытные привилегии, чтобы и дальше сидеть на шее обнищавшего народа. Позор!
   - Господа дирекция, - раздался из толпы не очень уверенный голос. - А вот говорят, что сегодня из банка машина приходила. С деньгами.
   - Это провокация, - уверенно возразил Директор. - Инкассаторы доставили на Завод не деньги, а финансовые документы.
   - В кассе нет ни рубля, - подтвердил Главбух.
   - А вот, господа дирекция, - послышался еще один неуверенный голос, вы на трех машинах ездите. На иномарках. Ведь дорого.
   - Братцы, - задушевно прижал пухлые лапки к груди Директор, - оплата заводского транспорта идет другой статьей, по безналичке. Я бы и рад пустить эти деньги на наши общие нужды, да не имею возможности.
   - А вот еще говорят, - совсем уж затухающий от робости голосок, - что Завод продал часть своего оборудования каким-то фирмам. Компьютеры, говорят, загнали и прочее. А в заводском профилактории вроде как бардак устроили.
   - Клевета! - Директор аж отпал корпусом назад, раскинув в бессильном возмущении руки. - Подлая клевета!
   - А вот мы сейчас это проверим! - прозвучал из толпы на этот раз уверенный голос. Руководителя акции. - Вскроем кассу, разберемся с документацией. А потом - и с вами.
   - Это бунт? - вспомнил Директор уроки истории. - Экспроприация? Я вызываю милицию!
   Я поднял руку.
   - Даю справку: проверка деятельности заводской администрации организована городской милицией.
   - Не понял, - растерянно признался Директор и сделал шаг назад. А шаг вперед сделали охранники, угрожающе показав автоматные стволы.
   - Сейчас поймете, - был ответ из толпы.
   За спиной охранников откуда-то возникли люди Майора - со всеми вытекающими последствиями: охрана мгновенно лишилась оружия и свободы действий. Охранника на проходной тоже обезоружили. Головку администрации пока не тронули, только втолкнули в здание.
   Мужчина с уверенным голосом отобрал из рабочих троих человек и увел их в здание, бросив в дверях оставшимся на заводском дворе людям:
   - А вы, ребята, подождите здесь, покурите, посоветуйтесь, как дальше жить. Результаты проверки мы вам доложим.
   В присутствии Директора, его заместителей и напуганного до заикания Кассира была вскрыта заводская касса. Подсчи таны и запротоколированы находившиеся в ней деньги. Очень немалые.
   - Это зарплата, - пояснил, заикаясь, Кассир. - Дирекции, бухгалтерии, охраны, водителей.
   "За что?" - полагалось бы спросить. Ну не у них же спрашивать.
   Затем Директор дрожащими (от возмущения?) руками отпер личный сейф в своем кабинете.
   Денег здесь, как ни странно, оказалось еще больше. И не только отечественными "фантиками", но и немецкими марками.
   - Это директорский фонд, - невразумительно пояснил он. И его розовые пухлые щеки на глазах присутствующих превратились в серые и дряблые мешочки.
   - Вам придется написать объяснение по поводу этих денег на имя начальника Горотдела Волгина, - дружески посоветовал я.
   - Почему - Волгина? - удивился Директор. - При чем здесь Волгин? Начальник милиции...
   - Сбежал, - посетовал я. И обнадежил: - Но мы объявили его в розыск. Готовьтесь к очной ставке.
   Наша импровизированная комиссия тем временем изъяла необходимые финансовые документы для дальнейшей работы с ними. Опечатала сейфы.
   - Все свободны, - сказал я. - Покиньте помещение.
   - Вы отдаете отчет в своих действиях? - вдруг запоздало осмелел Директор. - Я сейчас же доложу господину Мэру.
   - А поехали вместе. Мы как раз собираемся его допросить.
   - Ничего не понимаю... - Первые честные слова за все время.
   - Что тут неясного? Завод возвращается прежнему владельцу. Людям, которые его возводили. И которые на нем работали. И будут работать.
   - А мы?
   - А вы, скорее всего, под суд пойдете. Так что постарайтесь в своей записке как можно убедительнее объяснить наличие у вас такой суммы. От этого зависит ваша судьба. Все, - отрубил я. - Разбежались.
   - Подождите, - придержал меня за локоть Директор. - На два слова. Приватно.
   Какие слова знает!
   Но и мы не из крайних.
   - Что вам угодно? - с легким наклоном головы.
   - Насколько я понял, вы обладаете полномочиями. Предлагаю сотрудничество.
   Вот это понятно.
   - Сколько?
   Он назвал сумму вдвое большую, чем прятал в своем сейфе.
   - Вы нагло лжете! - Я прямо весь возмутился. - Где же вы возьмете такие деньги?
   - У меня есть, - лихорадочно зашептал. - Власти меняются, деньги остаются. У умных людей.
   - Так то у умных. А вы мне льстите. - И сменил тон: - Сам заначку покажешь? Или потрясти тебя? Козел!
   Трехголового Горыныча вытолкали на крыльцо и спустили по ступеням в толпу рабочих.
   - Значит, так, товарищи, - призвал к вниманию Руководитель акции.
   - Делами вашей администрации займется милиция, отдел по борьбе с приватизацией. И в зависимости от результатов экспертизы виновные немедленно понесут наказание. В соответствии со степенью вины.
   Далее он назвал суммы, изъятые из заводской кассы.
   - Этих денег, с учетом ваших окладов, как видите, достаточно, чтобы погасить задолженность за два месяца. Но они предназначены не вам, а вашему руководству. Которое к тому же не стеснялось содержать три дорогие машины (приобретенные, кстати, на средства завода), водителей, а также веселый профилакторий с обслуживающим персоналом.
   - Ах ты сволочь! - взвизгнула и заплакала одна из работниц. - Ты свою толстую жопу за пятьсот метров на Завод возишь, блядей содержишь, а мне детей кормить нечем! - И врезала Директору по морде пустой хозяйственной сумкой.
   Тут началось...
   Пилипюк подошел ко мне. Поглядывая на побоище. За советом подошел.
   Но я его неправильно понял:
   - Может, хватит?
   - Еще трошки, полковник. - Пилипюк начал на месте приплясывать. - Да хиба ж так их надо бить? Жируют, мрази, на людской беде...