Страница:
Так, зреющее армянское националистическое движение получило возможность использовать в своих интересах сразу две империи. Ведь армяне, по их собственным утверждениям, в массовом порядке расселившись после 1828 года в Закавказье и называя эту территорию "Восточной Арменией", не оставили надежды на воссоединение с той частью Турции, которая, по их представлениям, являлась "Арменией Западной".
Хитроумная сущность политики Б.Дизраэли на Берлинском конгрессе (13 июня - 13 июля 1878 г.) заключалась в том, что он публично преследовал цель "урегулировать дела турецкого султана", якобы стремился помочь ему укрепить свою власть в Турции, а с другой стороны - английский премьер-министр использовал "армянский сюжет" для борьбы против России. В результате этих маневров проблемы "Западной Армении" согласно ст.61 Берлинского договора попадали под контроль "европейских кабинетов", т.е. стали служить орудием в руках западноевропейских стран для вмешательства во внутренние дела Турции.
Все эти, а также многие другие подспудные интриги западных держав между собой (например, Англии и Франции вокруг Египта) и с Россией по-своему интерпретировала группа активистов-армян, присутствовавшая на Берлинском конгрессе. Они поняли язык международной дипломатии как "язык железных ложек", а у нас, сказал глава этих активистов М.Хримян, "ложки были бумажные, оттого-то нам ничего не досталось..."
Но еще Крымская кампания 1853-1856 годов была дипломатическим поединком стран, оспаривающих первенство на Азиатском Востоке. Англия, Франция и Сардинское королевство поддерживали тогда Турцию в интересах своих стран против завоевательной политики России, а царские генералы не брезговали пользоваться услугами армян во всех случаях, когда это было возможно, но, одновременно, все же боялись, что армянская "материалистичность" может быть для России опасной.
Во времена Наполеона III в 1862 году авантюрист "князь Левон Лусиньян" ведет переговоры с Пальмерстоном и самим Наполеоном III об отторжении Киликии от Турции и об организации армянского государства. Эти переговоры сопровождались восстанием в Зейтуне, которое при посредничестве Франции заканчивается признанием армянами "верховенства" Порты, хотя до этого, с 1626 года, на основании фирмана султана Мурада III зейтунцы пользовались автономией внутри империи.
А между тем различные армянские политические группировки продолжают вынашивать планы "освобождения" и активно вырабатывают методы достижения этой цели. "Объединенная Армения" - это территория Турции плюс земли, где проживают армяне в Закавказье, - вот какой видели теперь свою будущую страну теоретики "Великой Армении", о чем и писали открыто в выходящих в Тифлисе газетах "Порц" и "Мшак" в 70-х годах XIX века.
Идеолог армянского национализма Гр.Арцруни в ряде передовиц во "Мшаке" призывал турецких армян восстать против Оттоманской Империи с целью добиться освобождения. Однако турецкие армяне и не думали о восстании. Значит, нужна "внешняя сила", толчок, -приходит к выводу Арцруни; по его мнению, для "защиты своих прав" необходимо "применять оружие и огонь". И, хотя другие армянские публицисты, например, из "Мегу Айастани" трезво возражали, что "восстание означало бы их гибель", точка зрения Арцруни возобладала среди армянских образованных слоев.
Когда вспыхнуло болгарское восстание 1876 года, турецкое правительство обратилось за поддержкой ко всем подданным империи. Патриарх Нерсес разослал тогда послание к армянской нации, где писал, что "судьба связала армян с турками, и поэтому армяне не должны в дни войны и тяжелого испытания государства относиться к этому безразлично, а, наоборот, обязаны оказывать ему помощь". Он призвал армян вступать добровольцами в турецкую армию, ибо "защита Оттоманской Империи есть защита Армении".
Однако это воззвание не нашло почвы среди армян. И вскоре после Берлинского конгресса армянские политические и общественные деятели резко поставили перед собой два вопроса как программу действий на будущее: 1) язык слез, дипломатическую деятельность, агитацию, пропаганду, создание и организацию общественного мнения в европейских странах и России в пользу армян, и 2) меч - организацию четников - вооруженное восстание, пока - в "Турецкой Армении".
Пионерами выполнения этой программы стали закавказские и анатолийские армяне. И до наших дней, через сто лет, она дошла, как показали события, сопутствующие развалу СССР, в неизменном виде. Азербайджанский народ ощутил ее в своей судьбе четвертый раз за столетие.
Самой организации у армян еще не было, но начали распространяться слухи, что в Тифлисе под руководством Гр. Арцруни создан Комитет борьбы за освобождение Армении и что армянские богачи субсидируют этот комитет. Особенно интенсивно эти слухи распространялись в Карабахе, куда прибыли миссионеры из "Турецкой Армении". Однако в Тифлисе все-таки образовался gолитический кружок молодежи "Южные номера", по названию гостиницы, где он собирался. Из этого кружка и выросла партия "Содружество армянских революционеров" - Дашнакцутюн. В работе первого их съезда, состоявшегося в Женеве в 1892 году, участвовало тридцать два человека. Устройство организации было разработано по всем правилам конспиративной борьбы: самоуправляющиеся комитеты и 2 бюро. Дисциплина - военная. Изменять программу и постановления общего собрания никто не имел права. Центральным печатным органом партии стала газета "Дрошак", где и была опубликована в 1894 году очень краткая программа Дашнакцутюна. А газета буквально в одном из первых же своих номеров напечатала следующее заявление: "Партия не может согласиться с теми, кто дипломатическим путем желает добиться своих целей... пусть знают армяне, что они ничего не получат, пока армянская земля не будет пропитана кровью..."
Программу и составили так, что всем, кто мог стоять на пути "армянских революционеров", обещали кровь, кровь и только кровь... Это, по сути, была первая в истории официально заявленная программа террористической организации.
Вот лишь некоторые ее положения:
"Армянское революционное содружество для достижения своих целей с помощью восстания организует революционные группы...
Организовать боевые группы и подготовить их как идеологически, так и практически.
Подвергать террору представителей власти, изменников, предателей...
Разработать каналы отправки людей и оружия..."
Во главе партии стояли два Бюро. Одно находилось в Тифлисе, другое - в Иране. Большое количество членов партии было направлено в "Турецкую Армению", туда же организовали переброску оружия со складов, созданных в персидском Артпатакане, в Сурмалу, в Карее и Александрополе. В Тебризе активно работала оружейная мастерская. Партийные ячейки имелись в Константинополе, Трапезунде, Батуми, Тбилиси, Баку, Гяндже, Карабахе. Партийные комитеты функционировали на Балканах, в Египте, на Кипре, в Женеве, в Париже, в Марселе, а, начиная с 1896 года, также и в США.
В 1893-1896 годах в Константинополе была создана крепкая подпольная организация под руководством Ованеса Юсуфяна, который "воспитал" целое поколение профессиональных террористов-убийц.
Возникла огромная тайная сеть, охватившая не только Восток, но и Европу с Россией. Когда ныне в спекулятивных целях раздувается жупел "исламского терроризма", никто почему-то не вспоминает о деятельности Дашнакцутюна, для которого успех "партийной работы" только и определялся террором. Их "дело" это и было сеять смерть и разорение. Дашнаки не щадили и свой народ, провоцируя мирных крестьян и торговцев на обреченные на провал восстания. Они первыми стреляли в армянскую толпу и затем громче всех кричали о "зверствах мусульман", они первыми нападали на турецкую полицию и армию, возбуждая национальную рознь, дразня и озлобляя турецкие власти, вынуждая их втянуться в противостояние, чтобы впоследствии плакаться в Париже и Лондоне о якобы "геноциде армян". Дашнакцутюн держался на двух китах: на боевиках и на умело поставленной пропаганде. "Несчастных армян" защищали королева Виктория и герцог Вестминстерский, французский социалист Ж.Жорес... И все же "не жалобами, а восстанием можно обратить на себя внимание", - учил дашнаков профессор международного права из Франции Роллен-Жекмен.
Константинополь, как столица Оттоманской Империи и полуевропейский город, являлся очень удобным местом для организации внешней пропаганды. Но даже и пропаганду дашнаки питали террором. Они создавали, по нынешней терминологии информационщиков, событие. Сначала один за другим были убиты все те армяне, которые занимали высокие посты при дворе султана и верно служили ему. Так, от дашнакских рук пали Максут Симон бей, руководитель разведки султана Арташек, руководитель жандармерии Адиси Тигран (где же угнетение армян в Турции? Какие ответственные посты занимали эти люди!), бывший епископ Мамбре Бенлян, хирург М.Тутунджиев (наверное, за то, что, выполняя клятву Гиппократа, лечил всех, а не только армян). Боевые группы дашнаков нападали на турецкие и курдские отряды, а в Хапасорской долине Ирана 24 июля 1897 года 253 боевика вырезали тысячный отряд курдов под руководством Шариф-Бека.
Дашнаки говорили о себе: наша партия родилась из Дела, оформилась в Деле и остается партией Дела. Один из ее руководителей Ваган Навасардян в 1950 году в сборнике, посвященном 60-летию Дашнакцутюн, писал: "Еще не было Дашнакской партии, а дашнаки уже были". И кровавый след их, добавлю я от себя, тянется не одно столетие. Во всяком случае, мы, азербайджанцы, явственно видим его на растоптанных телах наших мучеников и жертв.
Какова же была их самая первая крупная акция? Я углубился в документы...
В январе 1896 года премьер-министр Великобритании лорд Солсбери, подозревая Россию в тайных контактах с Турцией, указал царскому правительству в одной из нот на необходимость вмешаться в положение дел в Османской Империи. Отвечая ему, российский министр иностранных дел Лобанов-Ростовский отметил, что положение дел в Турции стало улучшаться и нет необходимости во вмешательстве держав. Он считал введенные султаном реформы вполне достаточными для наведения порядка в стране.
Уже в начале февраля 1896 года лорд Солсбери обратился с речью к одной из общественных организаций Англии, где он отказался от "вмешательства в дела армян не только в настоящем, но и в будущем".
В течение весны и начала лета того же года в Османской Империи царило спокойствие. Успокоилась и европейская дипломатия. Но могло ли такое положение вещей устраивать армянских экстремистов?
Район деревянных вилл на побережье Босфора был, да и ныне является одним из живописнейших уголков Стамбула. Меня привел сюда "след" Дашнакцутюна. Но как же мирно выглядели эти места сейчас: рев корабельных сирен, крики чаек, распевные возгласы мелких торговцев, которые сидели в лодках под Галатским мостом. Там продавались свежая рыба, ароматные персики... На нижнем ярусе моста - уютные магазины, кофейни. Где-то здесь, в этом районе группа дашнаков, в начале августа 1896 года собравшихся под видом обычного семейного праздника, разрабатывала последние детали неслыханной тогда по дерзости операции - захвата одного из самых крупных финансовых учреждений империи - Оттоманского банка, игравшего значительную роль в строительстве железных дорог и в промышленности.
К захвату уже были готовы динамитные бомбы, множество оружия и боеприпасов. Руководителем операции стал Бабкен Сюни.
Тихая теплая ночь над Стамбулом. А за закрытыми ставнями дома на Босфоре кипели преступные замыслы и страсти.
- Солсбери струсил! Отказался поддержать митинг, который устраивал Гладстон в защиту турецких армян. Мы можем рассчитывать только на себя... говорит вихрастый худой человек, сверкая глазами.
- С этим ясно, что попусту тратить слова, Бабкен, - тихо отвечает ему главарь стамбульской организации Ованес Юсуфян. - Все решено. Ты же знаешь, надо пролить кровь, и армяне смогут получить желаемое. Мир понимает только язык крови. Твой отряд начинает, а в это время в городе наши будут стрелять из окон. Мало захватить банк, нужно, чтобы в городе вспыхнули массовые беспорядки. Люди жиреют в покое и забывают о борьбе. Ты понял, Арташес? - он обращается к сидящему в стороне крепкому мужчине, одетому по-турецки, и продолжает:
- В кварталах вдоль Золотого Рога, от дворца Долмабахче до Хаскей, от мыса Сарай-бурну и до дворца Айван, в Саматии, у Семибашенного замка и около Андрианопольских ворот - все должно гореть. Банк - это сигнал. Бросайте бомбы, нападайте на лавки, на полицию.
Арташес кивает:
- Люди расставлены в нужных местах. Они будут действовать молниеносно...
- Да, да - перебивает его Юсуфян, - внезапность - залог успеха. Нападайте и отходите. А зверь начнет метаться, крушить все подряд... Ужас должен воцариться в Стамбуле. Только так мы раскачаем этих забывчивых англичан и этих предателей русских. Заставим их вспомнить о своих обязательствах перед армянами. Лжецы!..
- Много погибнет армян в эти дни... - обронил один из присутствующих, совсем еще молодой человек, стараясь ни с кем не встретиться взглядом.
Бабкен Сюни коршуном налетает на говорившего, на его лице, словно маска, волчий оскал:
- Ты, защитник зажравшихся купцов и ленивых амбалов!.. Да если бы все они не держались за свои кошельки и семейный выводок, Армения давно бы возродилась! Слишком долго ты крутился возле Ванского епископа Богоса, от него, видать, заразился малодушием. А от малодушия знаешь, что лечит, знаешь? - глаза Бабкена хищно сузились. - Нож, нож, дорогой Вазген... И дашнакский нож навсегда излечил этого епископа от пораженчества...
Молодой человек сидел, низко опустив голову.
- Тише, тише! - властно останавливает Сюни Юсуфян. - Возьмешь Вазгена с собой на операцию, Бабкен. Молодежь надо закалять делом. В наших рядах разногласия и ссоры исключены. А сейчас я прочту вам одну из листовок, которые нужно будет разбросать в эти дни по городу и особенно - около посольств. В напряженном молчании Юсуфян читает:
"Терпение подавленной нации имеет свои пределы. Еще раз злоба армянской нации скинет наложенные на нее цепи, и деяния, которые за сим последуют, лягут на ответственность не только Султана, но и представителей иностранных держав!.. ...Мы умрем! Мы это знаем. Но дух революции,пронизавший армянскую нацию до мозга костей, не перестанет угрожать трону Султана до тех пор, пока в живых останется хоть один армянин. Центральный Константинопольский комитет федерации армянских революционеров Дашнакцутюн".
- За великую Армению! - произносят хором присутствующие, вставая.
- Ни кровь, ни жертвы нас не остановят, - слышны отдельные голоса.
- Так и будет! - торжественно завершает сходку Юсуфян.
Прощаясь с Бабкеном, он слегка обнимает его за плечи и шепчет:
- Будь осторожен. В банке все подготовлено. Вам удастся уйти... Мы поднимем послов.
- Зря ты подсунул мне этого слезливого Вазгена, - мрачно бурчит тот в ответ.
- Приказы не обсуждаются, - отрезает Юсуфян. - Вот и проверь его в деле. Поставь впереди.
Все постепенно расходятся, растворяясь в ночи. Тишина в Стамбуле. Тишина...
Почти одновременно в полдень 14 августа 1896 года прогремел взрыв динамитной бомбы около внушительного здания банка на Банкалар Джазеси в стамбульском районе Шишхана и оказались разбросанными по городу тысячи листовок. Дашнакские боевики начали свою масштабную операцию.
Двадцать шесть человек, вооруженных револьверами и бомбами, во главе с Бабкеном Сюни ворвались в банк, расстреляв немногочисленную охрану, и взяли в заложники 150 находившихся там человек - служащих и посетителей. В это же время летели бомбы из окон и с крыш многих домов в Стамбуле. Дашнаки нападали также на полицейских и жандармов, провоцируя ответную агрессию. В течение нескольких часов город был буквально парализован страхом.
В самом начале штурма банка Бабкен Сюни подорвался на бомбе, и руководство группой взяли на себя Грач и Армен Гаро. Заложников загнали в одно из помещений, а по периметру нижнего этажа здания и на окнах устроили баррикады и заграждения из мешков с серебряными монетами. Пока боевики закреплялись в банке, остальные участники операции раздали иностранным послам и отправили в канцелярию султана литографированные письма комитета Дашнакцутюн. Перечень требований был, в частности, таков:
Назначение европейского Верховного комиссара по делам армян Османской Империи.
Подчинение полиции европейскому командованию.
Всеобщая амнистия.
Создание европейской комиссии для наблюдения за выполнением указанных требований.
Фактически предлагалось лишить государство всякой самостоятельности.
Стянутые к банку, кроме полиции, армейские части пытались идти на штурм, но каждый раз их отбрасывал назад шквальный огонь боевиков. Улица около банка была усеяна трупами солдат. А в одном из районов Константинополя, Саматии, населенном в основном армянами, происходили ожесточенные вооруженные столкновения между дашнаками и подразделениями регулярной турецкой армии. Это была настоящая война. С армянской стороны были применены 154 самодельные гранаты, в боях наравне с мужчинами участвовали женщины.
К Юсуфяну и его ближайшим помощникам, засевшим в глубоком подполье, со всех сторон стекалась информация о происходящем в городе. Он мог торжествовать: дашнаки в одночасье превратили сонный, мирный торговый Стамбул в масштабное поле битвы. Он знал, что местное турецкое население двинулось громить армянские дома и кварталы, что порт забит бегущими в панике армянами. Но все эти беженцы, эти убитые в своих домах купцы и мастеровые были для дашнакского лидера всего лишь неизбежной ценой, которую приходилось платить за победу общего дела. Квартал Кум-Кану, где нашел свое тайное пристанище Юсуфян, стихия уличных боев обошла стороной. Так и должно было быть по замыслу партии. Здесь и еще в некоторых точках Стамбула штаб операции решил не вести никаких террористических действий, чтобы не допустить случайного разгрома своих баз и складов с оружием. Очередной гонец бесшумно проскользнул в комнату, где уже сутки укрывался мозговой центр всей акции.
- Что? - Юсуфян напряженно уставился на вошедшего.
- Наши в банке отпустили помощника директора Обуано, поручив ему встретиться с султаном и заявить там наши требования. Все пока по плану.
- А послы? - визгливо продолжал Юсуфян.
- Максимов, драгоман русского посольства, уже во дворце. Англичан особенно пугает, что наши обещали взорвать банк.
- Хорошо! - Юсуфян ухмыльнулся. - Может, хоть угроза потери своих денег заставит их пошевеливаться, раз судьба армян их так мало волнует...
- А что в городе? - неуверенно спросил один из помощников Юсуфяна.
- Война... - что-то дрогнуло в лице гонца. Он замолчал, а потом продолжил с отчаянием, понизив голос. - Реки крови...
- На войне как на войне, - грубо оборвал его Юсуфян. - Это только начало, друзья! Вслед за Турцией борьба активизируется на Кавказе. Решение принято. Наши представители посетили Ахалцых, Карабах, там создаются свои дружины. Представляете, сколько армянских глаз сегодня с надеждой смотрят оттуда на нас. Мы первыми сделали исторический шаг...
- Максимов, я слышал, говорил послу Нелидову... - несмело заговорил гонец и опять замолк.
- О чем же? - раздраженно посмотрел на него Юсуфян. Помощники, словно тени, безмолвно сидели по бокам стола.
- Сказал: все это дело отдает провокацией...
Юсуфян рассмеялся. И этот смех отозвался смертельной жутью в полутемной, узенькой, будто гроб, комнате.
- Что они думают - нас не интересует. Главное, чтобы они действовали. Ты говоришь, Максимов отправился во дворец?
- Да, - едва раздвинув запекшиеся губы, подтвердил гонец.
- Вот и хорошо. Скажи женщинам, чтобы накормили тебя, и быстрее отправляйся в посольство, наверное, он уже вернулся. Наши долго не продержатся в банке, у них могут кончиться боеприпасы. Торопи Максимова...
Человек быстро вышел. Юсуфян оглядел товарищей.
- А если мы ничего не добьемся этой акцией? - напряженно спросил один из них.
- Конечно, не добьемся, - неожиданно легко согласился Юсуфян. - Неужели Абдул-Гамид из-за какого-то банка даст независимость армянам? Но капля камень точит... А капля армянской крови - тем более...
Между тем, драгоман посольства России Максимов на аудиенции во дворце просил султана уполномочить его пообещать захватившим банк боевикам свободный выход оттуда и выезд из Турции, если они прекратят бессмысленную стрельбу, отпустят заложников невредимыми и откажутся от своего преступного замысла взорвать банк. Абдул-Гамид дал свое высочайшее согласие на переговоры с дашнаками. Максимов тут же вместе с Обуано отправился на Банкалар Джазеси. После трехчасовых переговоров им удалось убедить террористов добровольно выйти из банка и сесть на яхту его директора сэра Винсента, чтобы затем покинуть Константинополь.
Утром 15 августа в сопровождении Винсента и Максимова боевики покинули захваченное здание, оставив там четверых убитых и пятерых раненых сообщников; их отвезли на пристань к английской яхте, чтобы на следующий день отправить за границу. И вот уже французское судно "Жиронда" с дашнаками на борту берет курс на Марсель...
Плетущий вместе с сообщниками свои паучьи сети Юсуфян мог торжествовать: их акция прогремела по всему миру и вновь обратила взгляды великих держав к опрометчиво забытым ими армянам. А убитые и раненые на улицах Стамбула всегда вызывали только сочувствие у общественности к "армянскому делу". Тем более что уже 20 августа в Галате и Пере другие террористические группы организовали несколько покушений на турок с применением бомб. Отныне можно было рассказывать басни о том, что "от четырех до шести тысяч невинных армян были убиты во время подавления мятежей".
"Жиронда" благополучно плыла к берегам Франции, а армянские соотечественники боевиков остались, чтобы еще раз поплатиться за их преступления.
Однако Юсуфян пребывал в состоянии ярости: Максимов не сдержал своего слова. Он вел двойную игру. Дашнаков, захвативших банк, везли на "Жиронде" в качестве арестантов. Их ожидала марсельская тюрьма. Правда, некоторым из них удалось позже все-таки бежать оттуда, остальных сослали в Аргентину, но многие снова сумели вернуться в Европу и продолжить свои преступные деяния.
Оживлялся, вспухал, как нарыв, кавказский центр Дашнакцутюн. В конце XIX века дашнаки отметились и в Российской Империи чередой громких политических убийств, вершиной которых стало покушение на жизнь императорского наместника на Кавказе Г.С.Голицына в 1903 году. Прекрасно видевший, кто поджигает Кавказ, Голицын однажды в сердцах заметил: "Доведу до того, что единственным армянином в Тифлисе останется чучело армянина в Тифлисском музее".
От рук "федаинов" Дашнакцутюна погибали священники, купцы, учителя, чиновники - православные и мусульмане. Все, кто так или иначе становился на пути дашнаков, были обречены: подкупом ли, кинжалом, бомбой, - но их устраняли. А дашнакская "разъедающая ненависть к мусульманам реализовывалась в целом ряде кровавых столкновений, которые прошли по всему восточному Закавказью", - писал вице-консул России в восточной части Турции В.Ф.Маевский на рубеже XIX и XX веков. Венчает эти события 1905 год, когда волна насилия, спровоцированная дашнаками, захлестнула Бакинскую, Шушинскую и Эриванскую области.
В 1904 году на 3-м съезде Дашнакцутюна в Софии был принят, как руководство к действию, документ под названием "Кавказские проблемы", где недвусмысленно обозначилась линия на борьбу за "армянские интересы". Предлагалось "стратегию самозащиты на Кавказе заменить стратегией революционных действий". И какие это окажутся действия - нетрудно было предугадать.
ГЛАВА 11
Паутина
Через площадь Майдана в Тифлисе солнечным весенним днем 1899 года проходил высокий человек с аккуратной седоватой бородкой в легкой накидке и черном сюртуке. Белоснежные манжеты его рубашки, щегольской воротничок и мягкая велюровая шляпа придавали его облику торжественность, совсем не вяжущуюся с пыльной и шумной площадью, где азартно выкрикивали свой товар торговцы, мычали волы, запряженные в тяжелогруженые арбы, ржали лошади. Над всем этим пестрым торжищем возвышался на скале мрачный Метехский замок.
По тому, как идущего человека приветствовали встречные, было ясно, что он в Тифлисе личность известная. Однако ясно было также и то, что сейчас он менее всего расположен, чтобы кто-то задержал его разговором или вопросами. Красивое лицо его выражало озабоченность.
Он миновал площадь, углубился в ближайшую улочку и вскоре вошел в трехэтажный, свежеоштукатуренный особняк, вдоль фасада которого росли старые чинары. Это была гостиница. Номер, который он занимал, находился как раз на третьем этаже и состоял из трех светлых комнат. В одной из них его уже ожидали.
Молодой человек, находящийся в том замечательном возрасте, когда душа чиста и жаждет великих подвигов, сидел за большим обеденным столом, заваленным газетами и книгами. Газеты и книги в беспорядке валялись также на креслах и на широком кожаном диване. Лишь письменный стол у окна выделялся спартанским порядком.
- Наконец-то, Василий Львович, - юноша порывисто вскочил навстречу вошедшему. - Только что привезли гранки "Кавказа" из типографии. А еще с почтой из Петербурга пришел номер "Русского Вестника" с вашей статьей...
Мужчина повесил шляпу и накидку на вешалку, не выразив никаких чувств по поводу сказанного. Прошел к письменному столу и в задумчивости опустился в кресло.
Хитроумная сущность политики Б.Дизраэли на Берлинском конгрессе (13 июня - 13 июля 1878 г.) заключалась в том, что он публично преследовал цель "урегулировать дела турецкого султана", якобы стремился помочь ему укрепить свою власть в Турции, а с другой стороны - английский премьер-министр использовал "армянский сюжет" для борьбы против России. В результате этих маневров проблемы "Западной Армении" согласно ст.61 Берлинского договора попадали под контроль "европейских кабинетов", т.е. стали служить орудием в руках западноевропейских стран для вмешательства во внутренние дела Турции.
Все эти, а также многие другие подспудные интриги западных держав между собой (например, Англии и Франции вокруг Египта) и с Россией по-своему интерпретировала группа активистов-армян, присутствовавшая на Берлинском конгрессе. Они поняли язык международной дипломатии как "язык железных ложек", а у нас, сказал глава этих активистов М.Хримян, "ложки были бумажные, оттого-то нам ничего не досталось..."
Но еще Крымская кампания 1853-1856 годов была дипломатическим поединком стран, оспаривающих первенство на Азиатском Востоке. Англия, Франция и Сардинское королевство поддерживали тогда Турцию в интересах своих стран против завоевательной политики России, а царские генералы не брезговали пользоваться услугами армян во всех случаях, когда это было возможно, но, одновременно, все же боялись, что армянская "материалистичность" может быть для России опасной.
Во времена Наполеона III в 1862 году авантюрист "князь Левон Лусиньян" ведет переговоры с Пальмерстоном и самим Наполеоном III об отторжении Киликии от Турции и об организации армянского государства. Эти переговоры сопровождались восстанием в Зейтуне, которое при посредничестве Франции заканчивается признанием армянами "верховенства" Порты, хотя до этого, с 1626 года, на основании фирмана султана Мурада III зейтунцы пользовались автономией внутри империи.
А между тем различные армянские политические группировки продолжают вынашивать планы "освобождения" и активно вырабатывают методы достижения этой цели. "Объединенная Армения" - это территория Турции плюс земли, где проживают армяне в Закавказье, - вот какой видели теперь свою будущую страну теоретики "Великой Армении", о чем и писали открыто в выходящих в Тифлисе газетах "Порц" и "Мшак" в 70-х годах XIX века.
Идеолог армянского национализма Гр.Арцруни в ряде передовиц во "Мшаке" призывал турецких армян восстать против Оттоманской Империи с целью добиться освобождения. Однако турецкие армяне и не думали о восстании. Значит, нужна "внешняя сила", толчок, -приходит к выводу Арцруни; по его мнению, для "защиты своих прав" необходимо "применять оружие и огонь". И, хотя другие армянские публицисты, например, из "Мегу Айастани" трезво возражали, что "восстание означало бы их гибель", точка зрения Арцруни возобладала среди армянских образованных слоев.
Когда вспыхнуло болгарское восстание 1876 года, турецкое правительство обратилось за поддержкой ко всем подданным империи. Патриарх Нерсес разослал тогда послание к армянской нации, где писал, что "судьба связала армян с турками, и поэтому армяне не должны в дни войны и тяжелого испытания государства относиться к этому безразлично, а, наоборот, обязаны оказывать ему помощь". Он призвал армян вступать добровольцами в турецкую армию, ибо "защита Оттоманской Империи есть защита Армении".
Однако это воззвание не нашло почвы среди армян. И вскоре после Берлинского конгресса армянские политические и общественные деятели резко поставили перед собой два вопроса как программу действий на будущее: 1) язык слез, дипломатическую деятельность, агитацию, пропаганду, создание и организацию общественного мнения в европейских странах и России в пользу армян, и 2) меч - организацию четников - вооруженное восстание, пока - в "Турецкой Армении".
Пионерами выполнения этой программы стали закавказские и анатолийские армяне. И до наших дней, через сто лет, она дошла, как показали события, сопутствующие развалу СССР, в неизменном виде. Азербайджанский народ ощутил ее в своей судьбе четвертый раз за столетие.
Самой организации у армян еще не было, но начали распространяться слухи, что в Тифлисе под руководством Гр. Арцруни создан Комитет борьбы за освобождение Армении и что армянские богачи субсидируют этот комитет. Особенно интенсивно эти слухи распространялись в Карабахе, куда прибыли миссионеры из "Турецкой Армении". Однако в Тифлисе все-таки образовался gолитический кружок молодежи "Южные номера", по названию гостиницы, где он собирался. Из этого кружка и выросла партия "Содружество армянских революционеров" - Дашнакцутюн. В работе первого их съезда, состоявшегося в Женеве в 1892 году, участвовало тридцать два человека. Устройство организации было разработано по всем правилам конспиративной борьбы: самоуправляющиеся комитеты и 2 бюро. Дисциплина - военная. Изменять программу и постановления общего собрания никто не имел права. Центральным печатным органом партии стала газета "Дрошак", где и была опубликована в 1894 году очень краткая программа Дашнакцутюна. А газета буквально в одном из первых же своих номеров напечатала следующее заявление: "Партия не может согласиться с теми, кто дипломатическим путем желает добиться своих целей... пусть знают армяне, что они ничего не получат, пока армянская земля не будет пропитана кровью..."
Программу и составили так, что всем, кто мог стоять на пути "армянских революционеров", обещали кровь, кровь и только кровь... Это, по сути, была первая в истории официально заявленная программа террористической организации.
Вот лишь некоторые ее положения:
"Армянское революционное содружество для достижения своих целей с помощью восстания организует революционные группы...
Организовать боевые группы и подготовить их как идеологически, так и практически.
Подвергать террору представителей власти, изменников, предателей...
Разработать каналы отправки людей и оружия..."
Во главе партии стояли два Бюро. Одно находилось в Тифлисе, другое - в Иране. Большое количество членов партии было направлено в "Турецкую Армению", туда же организовали переброску оружия со складов, созданных в персидском Артпатакане, в Сурмалу, в Карее и Александрополе. В Тебризе активно работала оружейная мастерская. Партийные ячейки имелись в Константинополе, Трапезунде, Батуми, Тбилиси, Баку, Гяндже, Карабахе. Партийные комитеты функционировали на Балканах, в Египте, на Кипре, в Женеве, в Париже, в Марселе, а, начиная с 1896 года, также и в США.
В 1893-1896 годах в Константинополе была создана крепкая подпольная организация под руководством Ованеса Юсуфяна, который "воспитал" целое поколение профессиональных террористов-убийц.
Возникла огромная тайная сеть, охватившая не только Восток, но и Европу с Россией. Когда ныне в спекулятивных целях раздувается жупел "исламского терроризма", никто почему-то не вспоминает о деятельности Дашнакцутюна, для которого успех "партийной работы" только и определялся террором. Их "дело" это и было сеять смерть и разорение. Дашнаки не щадили и свой народ, провоцируя мирных крестьян и торговцев на обреченные на провал восстания. Они первыми стреляли в армянскую толпу и затем громче всех кричали о "зверствах мусульман", они первыми нападали на турецкую полицию и армию, возбуждая национальную рознь, дразня и озлобляя турецкие власти, вынуждая их втянуться в противостояние, чтобы впоследствии плакаться в Париже и Лондоне о якобы "геноциде армян". Дашнакцутюн держался на двух китах: на боевиках и на умело поставленной пропаганде. "Несчастных армян" защищали королева Виктория и герцог Вестминстерский, французский социалист Ж.Жорес... И все же "не жалобами, а восстанием можно обратить на себя внимание", - учил дашнаков профессор международного права из Франции Роллен-Жекмен.
Константинополь, как столица Оттоманской Империи и полуевропейский город, являлся очень удобным местом для организации внешней пропаганды. Но даже и пропаганду дашнаки питали террором. Они создавали, по нынешней терминологии информационщиков, событие. Сначала один за другим были убиты все те армяне, которые занимали высокие посты при дворе султана и верно служили ему. Так, от дашнакских рук пали Максут Симон бей, руководитель разведки султана Арташек, руководитель жандармерии Адиси Тигран (где же угнетение армян в Турции? Какие ответственные посты занимали эти люди!), бывший епископ Мамбре Бенлян, хирург М.Тутунджиев (наверное, за то, что, выполняя клятву Гиппократа, лечил всех, а не только армян). Боевые группы дашнаков нападали на турецкие и курдские отряды, а в Хапасорской долине Ирана 24 июля 1897 года 253 боевика вырезали тысячный отряд курдов под руководством Шариф-Бека.
Дашнаки говорили о себе: наша партия родилась из Дела, оформилась в Деле и остается партией Дела. Один из ее руководителей Ваган Навасардян в 1950 году в сборнике, посвященном 60-летию Дашнакцутюн, писал: "Еще не было Дашнакской партии, а дашнаки уже были". И кровавый след их, добавлю я от себя, тянется не одно столетие. Во всяком случае, мы, азербайджанцы, явственно видим его на растоптанных телах наших мучеников и жертв.
Какова же была их самая первая крупная акция? Я углубился в документы...
В январе 1896 года премьер-министр Великобритании лорд Солсбери, подозревая Россию в тайных контактах с Турцией, указал царскому правительству в одной из нот на необходимость вмешаться в положение дел в Османской Империи. Отвечая ему, российский министр иностранных дел Лобанов-Ростовский отметил, что положение дел в Турции стало улучшаться и нет необходимости во вмешательстве держав. Он считал введенные султаном реформы вполне достаточными для наведения порядка в стране.
Уже в начале февраля 1896 года лорд Солсбери обратился с речью к одной из общественных организаций Англии, где он отказался от "вмешательства в дела армян не только в настоящем, но и в будущем".
В течение весны и начала лета того же года в Османской Империи царило спокойствие. Успокоилась и европейская дипломатия. Но могло ли такое положение вещей устраивать армянских экстремистов?
Район деревянных вилл на побережье Босфора был, да и ныне является одним из живописнейших уголков Стамбула. Меня привел сюда "след" Дашнакцутюна. Но как же мирно выглядели эти места сейчас: рев корабельных сирен, крики чаек, распевные возгласы мелких торговцев, которые сидели в лодках под Галатским мостом. Там продавались свежая рыба, ароматные персики... На нижнем ярусе моста - уютные магазины, кофейни. Где-то здесь, в этом районе группа дашнаков, в начале августа 1896 года собравшихся под видом обычного семейного праздника, разрабатывала последние детали неслыханной тогда по дерзости операции - захвата одного из самых крупных финансовых учреждений империи - Оттоманского банка, игравшего значительную роль в строительстве железных дорог и в промышленности.
К захвату уже были готовы динамитные бомбы, множество оружия и боеприпасов. Руководителем операции стал Бабкен Сюни.
Тихая теплая ночь над Стамбулом. А за закрытыми ставнями дома на Босфоре кипели преступные замыслы и страсти.
- Солсбери струсил! Отказался поддержать митинг, который устраивал Гладстон в защиту турецких армян. Мы можем рассчитывать только на себя... говорит вихрастый худой человек, сверкая глазами.
- С этим ясно, что попусту тратить слова, Бабкен, - тихо отвечает ему главарь стамбульской организации Ованес Юсуфян. - Все решено. Ты же знаешь, надо пролить кровь, и армяне смогут получить желаемое. Мир понимает только язык крови. Твой отряд начинает, а в это время в городе наши будут стрелять из окон. Мало захватить банк, нужно, чтобы в городе вспыхнули массовые беспорядки. Люди жиреют в покое и забывают о борьбе. Ты понял, Арташес? - он обращается к сидящему в стороне крепкому мужчине, одетому по-турецки, и продолжает:
- В кварталах вдоль Золотого Рога, от дворца Долмабахче до Хаскей, от мыса Сарай-бурну и до дворца Айван, в Саматии, у Семибашенного замка и около Андрианопольских ворот - все должно гореть. Банк - это сигнал. Бросайте бомбы, нападайте на лавки, на полицию.
Арташес кивает:
- Люди расставлены в нужных местах. Они будут действовать молниеносно...
- Да, да - перебивает его Юсуфян, - внезапность - залог успеха. Нападайте и отходите. А зверь начнет метаться, крушить все подряд... Ужас должен воцариться в Стамбуле. Только так мы раскачаем этих забывчивых англичан и этих предателей русских. Заставим их вспомнить о своих обязательствах перед армянами. Лжецы!..
- Много погибнет армян в эти дни... - обронил один из присутствующих, совсем еще молодой человек, стараясь ни с кем не встретиться взглядом.
Бабкен Сюни коршуном налетает на говорившего, на его лице, словно маска, волчий оскал:
- Ты, защитник зажравшихся купцов и ленивых амбалов!.. Да если бы все они не держались за свои кошельки и семейный выводок, Армения давно бы возродилась! Слишком долго ты крутился возле Ванского епископа Богоса, от него, видать, заразился малодушием. А от малодушия знаешь, что лечит, знаешь? - глаза Бабкена хищно сузились. - Нож, нож, дорогой Вазген... И дашнакский нож навсегда излечил этого епископа от пораженчества...
Молодой человек сидел, низко опустив голову.
- Тише, тише! - властно останавливает Сюни Юсуфян. - Возьмешь Вазгена с собой на операцию, Бабкен. Молодежь надо закалять делом. В наших рядах разногласия и ссоры исключены. А сейчас я прочту вам одну из листовок, которые нужно будет разбросать в эти дни по городу и особенно - около посольств. В напряженном молчании Юсуфян читает:
"Терпение подавленной нации имеет свои пределы. Еще раз злоба армянской нации скинет наложенные на нее цепи, и деяния, которые за сим последуют, лягут на ответственность не только Султана, но и представителей иностранных держав!.. ...Мы умрем! Мы это знаем. Но дух революции,пронизавший армянскую нацию до мозга костей, не перестанет угрожать трону Султана до тех пор, пока в живых останется хоть один армянин. Центральный Константинопольский комитет федерации армянских революционеров Дашнакцутюн".
- За великую Армению! - произносят хором присутствующие, вставая.
- Ни кровь, ни жертвы нас не остановят, - слышны отдельные голоса.
- Так и будет! - торжественно завершает сходку Юсуфян.
Прощаясь с Бабкеном, он слегка обнимает его за плечи и шепчет:
- Будь осторожен. В банке все подготовлено. Вам удастся уйти... Мы поднимем послов.
- Зря ты подсунул мне этого слезливого Вазгена, - мрачно бурчит тот в ответ.
- Приказы не обсуждаются, - отрезает Юсуфян. - Вот и проверь его в деле. Поставь впереди.
Все постепенно расходятся, растворяясь в ночи. Тишина в Стамбуле. Тишина...
Почти одновременно в полдень 14 августа 1896 года прогремел взрыв динамитной бомбы около внушительного здания банка на Банкалар Джазеси в стамбульском районе Шишхана и оказались разбросанными по городу тысячи листовок. Дашнакские боевики начали свою масштабную операцию.
Двадцать шесть человек, вооруженных револьверами и бомбами, во главе с Бабкеном Сюни ворвались в банк, расстреляв немногочисленную охрану, и взяли в заложники 150 находившихся там человек - служащих и посетителей. В это же время летели бомбы из окон и с крыш многих домов в Стамбуле. Дашнаки нападали также на полицейских и жандармов, провоцируя ответную агрессию. В течение нескольких часов город был буквально парализован страхом.
В самом начале штурма банка Бабкен Сюни подорвался на бомбе, и руководство группой взяли на себя Грач и Армен Гаро. Заложников загнали в одно из помещений, а по периметру нижнего этажа здания и на окнах устроили баррикады и заграждения из мешков с серебряными монетами. Пока боевики закреплялись в банке, остальные участники операции раздали иностранным послам и отправили в канцелярию султана литографированные письма комитета Дашнакцутюн. Перечень требований был, в частности, таков:
Назначение европейского Верховного комиссара по делам армян Османской Империи.
Подчинение полиции европейскому командованию.
Всеобщая амнистия.
Создание европейской комиссии для наблюдения за выполнением указанных требований.
Фактически предлагалось лишить государство всякой самостоятельности.
Стянутые к банку, кроме полиции, армейские части пытались идти на штурм, но каждый раз их отбрасывал назад шквальный огонь боевиков. Улица около банка была усеяна трупами солдат. А в одном из районов Константинополя, Саматии, населенном в основном армянами, происходили ожесточенные вооруженные столкновения между дашнаками и подразделениями регулярной турецкой армии. Это была настоящая война. С армянской стороны были применены 154 самодельные гранаты, в боях наравне с мужчинами участвовали женщины.
К Юсуфяну и его ближайшим помощникам, засевшим в глубоком подполье, со всех сторон стекалась информация о происходящем в городе. Он мог торжествовать: дашнаки в одночасье превратили сонный, мирный торговый Стамбул в масштабное поле битвы. Он знал, что местное турецкое население двинулось громить армянские дома и кварталы, что порт забит бегущими в панике армянами. Но все эти беженцы, эти убитые в своих домах купцы и мастеровые были для дашнакского лидера всего лишь неизбежной ценой, которую приходилось платить за победу общего дела. Квартал Кум-Кану, где нашел свое тайное пристанище Юсуфян, стихия уличных боев обошла стороной. Так и должно было быть по замыслу партии. Здесь и еще в некоторых точках Стамбула штаб операции решил не вести никаких террористических действий, чтобы не допустить случайного разгрома своих баз и складов с оружием. Очередной гонец бесшумно проскользнул в комнату, где уже сутки укрывался мозговой центр всей акции.
- Что? - Юсуфян напряженно уставился на вошедшего.
- Наши в банке отпустили помощника директора Обуано, поручив ему встретиться с султаном и заявить там наши требования. Все пока по плану.
- А послы? - визгливо продолжал Юсуфян.
- Максимов, драгоман русского посольства, уже во дворце. Англичан особенно пугает, что наши обещали взорвать банк.
- Хорошо! - Юсуфян ухмыльнулся. - Может, хоть угроза потери своих денег заставит их пошевеливаться, раз судьба армян их так мало волнует...
- А что в городе? - неуверенно спросил один из помощников Юсуфяна.
- Война... - что-то дрогнуло в лице гонца. Он замолчал, а потом продолжил с отчаянием, понизив голос. - Реки крови...
- На войне как на войне, - грубо оборвал его Юсуфян. - Это только начало, друзья! Вслед за Турцией борьба активизируется на Кавказе. Решение принято. Наши представители посетили Ахалцых, Карабах, там создаются свои дружины. Представляете, сколько армянских глаз сегодня с надеждой смотрят оттуда на нас. Мы первыми сделали исторический шаг...
- Максимов, я слышал, говорил послу Нелидову... - несмело заговорил гонец и опять замолк.
- О чем же? - раздраженно посмотрел на него Юсуфян. Помощники, словно тени, безмолвно сидели по бокам стола.
- Сказал: все это дело отдает провокацией...
Юсуфян рассмеялся. И этот смех отозвался смертельной жутью в полутемной, узенькой, будто гроб, комнате.
- Что они думают - нас не интересует. Главное, чтобы они действовали. Ты говоришь, Максимов отправился во дворец?
- Да, - едва раздвинув запекшиеся губы, подтвердил гонец.
- Вот и хорошо. Скажи женщинам, чтобы накормили тебя, и быстрее отправляйся в посольство, наверное, он уже вернулся. Наши долго не продержатся в банке, у них могут кончиться боеприпасы. Торопи Максимова...
Человек быстро вышел. Юсуфян оглядел товарищей.
- А если мы ничего не добьемся этой акцией? - напряженно спросил один из них.
- Конечно, не добьемся, - неожиданно легко согласился Юсуфян. - Неужели Абдул-Гамид из-за какого-то банка даст независимость армянам? Но капля камень точит... А капля армянской крови - тем более...
Между тем, драгоман посольства России Максимов на аудиенции во дворце просил султана уполномочить его пообещать захватившим банк боевикам свободный выход оттуда и выезд из Турции, если они прекратят бессмысленную стрельбу, отпустят заложников невредимыми и откажутся от своего преступного замысла взорвать банк. Абдул-Гамид дал свое высочайшее согласие на переговоры с дашнаками. Максимов тут же вместе с Обуано отправился на Банкалар Джазеси. После трехчасовых переговоров им удалось убедить террористов добровольно выйти из банка и сесть на яхту его директора сэра Винсента, чтобы затем покинуть Константинополь.
Утром 15 августа в сопровождении Винсента и Максимова боевики покинули захваченное здание, оставив там четверых убитых и пятерых раненых сообщников; их отвезли на пристань к английской яхте, чтобы на следующий день отправить за границу. И вот уже французское судно "Жиронда" с дашнаками на борту берет курс на Марсель...
Плетущий вместе с сообщниками свои паучьи сети Юсуфян мог торжествовать: их акция прогремела по всему миру и вновь обратила взгляды великих держав к опрометчиво забытым ими армянам. А убитые и раненые на улицах Стамбула всегда вызывали только сочувствие у общественности к "армянскому делу". Тем более что уже 20 августа в Галате и Пере другие террористические группы организовали несколько покушений на турок с применением бомб. Отныне можно было рассказывать басни о том, что "от четырех до шести тысяч невинных армян были убиты во время подавления мятежей".
"Жиронда" благополучно плыла к берегам Франции, а армянские соотечественники боевиков остались, чтобы еще раз поплатиться за их преступления.
Однако Юсуфян пребывал в состоянии ярости: Максимов не сдержал своего слова. Он вел двойную игру. Дашнаков, захвативших банк, везли на "Жиронде" в качестве арестантов. Их ожидала марсельская тюрьма. Правда, некоторым из них удалось позже все-таки бежать оттуда, остальных сослали в Аргентину, но многие снова сумели вернуться в Европу и продолжить свои преступные деяния.
Оживлялся, вспухал, как нарыв, кавказский центр Дашнакцутюн. В конце XIX века дашнаки отметились и в Российской Империи чередой громких политических убийств, вершиной которых стало покушение на жизнь императорского наместника на Кавказе Г.С.Голицына в 1903 году. Прекрасно видевший, кто поджигает Кавказ, Голицын однажды в сердцах заметил: "Доведу до того, что единственным армянином в Тифлисе останется чучело армянина в Тифлисском музее".
От рук "федаинов" Дашнакцутюна погибали священники, купцы, учителя, чиновники - православные и мусульмане. Все, кто так или иначе становился на пути дашнаков, были обречены: подкупом ли, кинжалом, бомбой, - но их устраняли. А дашнакская "разъедающая ненависть к мусульманам реализовывалась в целом ряде кровавых столкновений, которые прошли по всему восточному Закавказью", - писал вице-консул России в восточной части Турции В.Ф.Маевский на рубеже XIX и XX веков. Венчает эти события 1905 год, когда волна насилия, спровоцированная дашнаками, захлестнула Бакинскую, Шушинскую и Эриванскую области.
В 1904 году на 3-м съезде Дашнакцутюна в Софии был принят, как руководство к действию, документ под названием "Кавказские проблемы", где недвусмысленно обозначилась линия на борьбу за "армянские интересы". Предлагалось "стратегию самозащиты на Кавказе заменить стратегией революционных действий". И какие это окажутся действия - нетрудно было предугадать.
ГЛАВА 11
Паутина
Через площадь Майдана в Тифлисе солнечным весенним днем 1899 года проходил высокий человек с аккуратной седоватой бородкой в легкой накидке и черном сюртуке. Белоснежные манжеты его рубашки, щегольской воротничок и мягкая велюровая шляпа придавали его облику торжественность, совсем не вяжущуюся с пыльной и шумной площадью, где азартно выкрикивали свой товар торговцы, мычали волы, запряженные в тяжелогруженые арбы, ржали лошади. Над всем этим пестрым торжищем возвышался на скале мрачный Метехский замок.
По тому, как идущего человека приветствовали встречные, было ясно, что он в Тифлисе личность известная. Однако ясно было также и то, что сейчас он менее всего расположен, чтобы кто-то задержал его разговором или вопросами. Красивое лицо его выражало озабоченность.
Он миновал площадь, углубился в ближайшую улочку и вскоре вошел в трехэтажный, свежеоштукатуренный особняк, вдоль фасада которого росли старые чинары. Это была гостиница. Номер, который он занимал, находился как раз на третьем этаже и состоял из трех светлых комнат. В одной из них его уже ожидали.
Молодой человек, находящийся в том замечательном возрасте, когда душа чиста и жаждет великих подвигов, сидел за большим обеденным столом, заваленным газетами и книгами. Газеты и книги в беспорядке валялись также на креслах и на широком кожаном диване. Лишь письменный стол у окна выделялся спартанским порядком.
- Наконец-то, Василий Львович, - юноша порывисто вскочил навстречу вошедшему. - Только что привезли гранки "Кавказа" из типографии. А еще с почтой из Петербурга пришел номер "Русского Вестника" с вашей статьей...
Мужчина повесил шляпу и накидку на вешалку, не выразив никаких чувств по поводу сказанного. Прошел к письменному столу и в задумчивости опустился в кресло.